Портал с видом на Азерот (гет)

Ночь в цитадели Ветрокрылых окутала все тишиной. Слишком тихой. Словно сам Азерот, затаив дыхание, ждал, когда же наконец рванет. А рвануть должно было знатно. В покоях Сильваны, на краю кровати размером с небольшой аэродром, Невилл Лонгботтом нервно комкал край своего видавшего виды халата. Сильвана, Королева Банши собственной персоной, стояла у громадного окна, устремив взгляд в бездонную темень космоса. Серебристые волосы водопадом струились по плечам, а черный шелковый халат, казалось, жил своей жизнью, колыхаясь от сквозняка, который непонятно откуда взялся в наглухо запертой комнате. Воздух был наэлектризован ожиданием… чего-то. Чего-то грандиозного. Или хотя бы жалкой пародии на грандиозность.

— Ну что, Лонгботтом, — голос Сильваны разрезал тишину, словно ледяной клинок. Она обернулась, и в ее глазах плясали бесенята насмешки, смешанной с чем-то вроде… любопытства? — Готов к… как там у вас, смертных, это зовется? К «познанию плоти»? Или этому в вашем Хогвартсе тоже учат? Может, факультатив после Зельеварения?

Невилл вспыхнул так, что мог бы сойти за сигнальный огонь. Его лицо приобрело оттенок спелого помидора, забытого на солнце.

— Я… эм… ну… не то чтобы прям… Я думал, может, мы для начала… поговорим? Или чаю? У тебя же наверняка есть какой-нибудь эльфийский чай, от которого зубы не сводит? — Его голос предательски дрогнул, как у гриффиндорца, впервые увидевшего гиппогрифа вблизи.

Сильвана изогнула бровь — жест, от которого у менее стойких мужчин подкашивались ноги. Она медленно, как пантера перед прыжком, подошла к кровати и села рядом. Слишком рядом. Так близко, что Невилл забыл, как дышать. Ее пальцы, холодные, как лед Нордскола, невесомо коснулись его руки. Он подпрыгнул, едва не взлетев до балдахина.

— Чай? — переспросила она, ее голос стал ниже, бархатнее, с той самой хрипотцой, от которой у Невилла по спине пробежал табун мурашек размером с небольших пони. — Невилл. Я — бывшая Королева Банши. Я смотрела в глаза Саргерасу и смеялась ему в лицо. Я вырвала собственную душу из ледяных когтей Короля-лича. А ты предлагаешь мне… чай? Серьезно, Лонгботтом? Во имя Бездны, ты издеваешься?

— Ну… я… — Невилл судорожно сглотнул, пытаясь собрать мысли в кучу, но они разбегались, как тараканы от света. — Я просто подумал… ну, знаешь… шаг за шагом… Не сразу же штурмовать Цитадель Ледяной Короны, верно?

Сильвана рассмеялась. Коротко, резко, как щелчок кнута. Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Она картинно откинулась на гору подушек, раскинув руки.

— Шаг за шагом? О, Свет! Ты что, собираешься составить пергаментный свиток с планом? «Пункт первый: снять с Королевы Банши халат, не получив при этом стрелу в колено. Пункт второй: не запутаться в простынях, как последний болван. Пункт третий: постараться не визжать»? Давай, Лонгботтом, жги! Покажи мне того льва, что прячется под шкурой испуганного кролика!

Невилл, внезапно оскорбленный сравнением с кроликом (хотя и понимал его справедливость), решил, что момент настал. Либо сейчас, либо никогда. Он неуклюже, как медведь, пытающийся станцевать вальс, потянулся к ней. Идея была изящно обнять ее за талию. Реальность оказалась прозаичнее: его рука зацепилась за злосчастный шнурок ее халата. Шнурок, словно по злому умыслу, затянулся в узел, достойный морского волка. Сильвана, явно не ожидавшая такой диверсии, дернулась.

— Какого лешего ты творишь?! — воскликнула она, пытаясь распутать это произведение ткацкого искусства. — Это что, твой фирменный прием? Задушить меня поясом от халата, пока я не успела превратиться в туман и улететь?!

— Нет! Я… я хотел… помочь! — Невилл запаниковал окончательно. В попытке исправить ситуацию он дернул шнурок еще сильнее. Раздался звук рвущейся ткани, похожий на предсмертный хрип гоблина. Дорогой шелковый халат Сильваны разошелся по шву, обнажая бледное плечо и изгиб талии. Она уставилась на него взглядом, в котором смешались ярость берсерка и истерическое веселье обреченного.

— Превосходно, Лонгботтом! Просто блеск! — прорычала она, вскакивая с кровати и инстинктивно хватая подушку, чтобы прикрыться. — Ты только что понизил меня в статусе с Королевы Банши до жертвы швейного апокалипсиса! Это твой способ намекнуть на страсть? Потому что, Свет меня побери, это больше похоже на «Я тебя презираю и хочу, чтобы ты ходила в рванье»!

— Прости! Прости! Я случайно! — Невилл вскочил следом, но его нога тут же запуталась в предательской простыне. Он с грохотом, достойным падающего гронна, рухнул на пол, попутно снеся прикроватный столик. Свечи, мирно горевшие на нем, полетели во все стороны. Одна, самая коварная, приземлилась аккурат на ту самую подушку, которую Сильвана в порыве праведного гнева швырнула в него мгновение назад. Подушка вспыхнула, как факел Инквизиции.

— ОГОНЬ! — заорал Невилл нечеловеческим голосом, хватая первое, что попалось под руку — чашку с остывшим эльфийским чаем — и плеская ее содержимое на подушку. Жалкие капли лишь раззадорили пламя. Комната начала стремительно наполняться едким дымом с нотками горелых перьев и какого-то подозрительного травяного сбора.

Сильвана, стоя посреди комнаты с подушкой в руках (уже другой, целой) и в разорванном халате, взирала на этот хаос с выражением лица существа, которое повидало столько дерьма за свои бессчетные века, что удивить ее было уже практически невозможно. Но Невилл, кажется, поставил себе цель это сделать.

— Ты серьезно, Лонгботтом? — прошипела она, швыряя тлеющую (уже почти догоревшую) подушку в массивный камин, где та испустила последний вздох. — Ты хотел романтики, а устроил мне пожарную тревогу! Я рассчитывала на ночь страсти, а получила ночь борьбы с огнем, узлами и твоей феноменальной неуклюжестью, чтоб ее демоны побрали!

— Я… я все исправлю! — Невилл, давясь кашлем, рванулся к окну, чтобы впустить немного свежего воздуха. Но его собственный халат, который каким-то мистическим образом распахнулся, сыграл с ним злую шутку, превратившись в подобие парашюта. Он врезался лицом в массивный подоконник, издав звук, похожий на удар дыней о стену, и застрял в оконном проеме, высунувшись наружу по пояс. Его ноги болтались в воздухе, а задница представляла собой весьма живописное зрелище на фоне ночного неба.

Сильвана замерла, глядя на филейную часть Лонгботтома, торчащую из ее окна. Секунда тишины. Две. А потом она не выдержала. Она расхохоталась. Громко, искренне, до слез, запрокинув голову. Ее смех был таким заразительным, что даже Невилл, вися вниз головой и чувствуя, как ночной холодный ветер обдувает его… кхм… нижнее белье, начал хихикать.

— О, Свет… — выдохнула Сильвана, утирая слезы. — Ты… ты не человек, ты ходячее стихийное бедствие, Лонгботтом! Я хотела тебя соблазнить, а ты чуть не обратил мой замок в пепел и застрял в окне, как перепивший гном!

— Ну… — прохрипел Невилл, тщетно пытаясь втянуться обратно, — по крайней мере, я тебя рассмешил… Это… это считается за прелюдию?

Сильвана, все еще посмеиваясь, подошла к окну. Она решительно схватила его за пояс халата, намереваясь втащить обратно в комнату. Но ткань, уже пострадавшая от предыдущих манипуляций, предательски затрещала. С громким звуком, похожим на разрыв паруса, халат Невилла лопнул окончательно. Вместо того чтобы грациозно приземлиться на ноги, он с воплем рухнул обратно в комнату, прямо на Сильвану. Они оба покатились по полу в вихре простыней, обрывков ткани и остатков дыма.

— Знаешь что, Невилл, — проговорила Сильвана, оказавшись прижатой к полу под ним и глядя ему в глаза с кривой, но на удивление теплой ухмылкой, — если бы я знала, что ночь с тобой — это как рейд на Огненные Просторы, только с реквизитом из секонд-хенда, я бы надела латы. Полный комплект. А не этот дурацкий шелковый халат.

— А я бы… — Невилл запнулся, глядя на ее растрепанные серебристые волосы и живописные разрывы на черном шелке, — я бы, наверное, захватил огнетушитель… и аптечку… и, может быть, пару запасных халатов.

Они уставились друг на друга, а потом снова разразились хохотом, как два полных идиота, осознав всю комичность и катастрофичность ситуации. Вся их «романтическая ночь» превратилась в фарс эпических масштабов. И именно в этот момент дверь с грохотом распахнулась. На пороге стояла Салли Вайтмейн — одна-единственная, но способная заменить собой целый легион. В руках она держала внушительную миску с чем-то подозрительно похожим на попкорн. Ее привлекли шум, дым и, вероятно, аура чистого безумия.

— Какого демона тут происходит?! — рявкнула она, обводя взглядом поле битвы: тлеющие остатки подушки в камине, перевернутый столик, Невилла в лохмотьях, напоминающих одеяние нищего, и Сильвану, выглядевшую так, будто только что сразилась с Иллиданом и проиграла по очкам. — Вы что тут, фейерверк устроили в честь полнолуния? Или это у вас такой специфический способ сказать «мы безумно любим друг друга, но сначала спалим все к Бездне»?!

— Вайтмейн, чтоб тебя Свет покарал, вали отсюда! — прорычала Сильвана, швыряя в нее уцелевшей подушкой (которую тут же подобрала с кровати). — Это… это личное! Очень интимный момент!

— Личное? — Салли ловко поймала подушку одной рукой, не просыпав ни зернышка попкорна, и расхохоталась так громко, что где-то в соседнем крыле замка проснулся старый вурдалак. — Дорогая, это не личное, это цирк Шапито на выезде! Лонгботтом, ты хоть что-нибудь в своей жизни можешь сделать, не превратив это в гребаную катастрофу вселенского масштаба? Я думала, вы тут искры страсти высекаете, а вы, мать вашу через коромысло, натуральный пожар устроили! Еще и с акробатическими этюдами в окне! Браво!

Невилл, наконец выбравшись из-под Сильваны, сел на пол и закрыл лицо руками.

— Я… я просто хотел… ну… романтики… — пробормотал он убитым голосом.

Салли картинно хлопнула себя ладонью по лбу, едва не рассыпав попкорн.

— Романтики?! Парень, ты едва не пустил по ветру родовое гнездо Ветрокрылых! Это не романтика, это, чтоб меня демоны драли, экшн-комедия с элементами черного юмора! Тарантино бы удавился от зависти и попросил бы у тебя автограф!

Сильвана поднялась, грациозно, насколько это было возможно в ее нынешнем виде, отряхивая несуществующие пылинки с остатков халата. Она посмотрела на Невилла с выражением, в котором смешались сарказм, нежность и полное, абсолютное смирение перед лицом его разрушительной ауры.

— Знаешь, Лонгботтом, — сказала она, протягивая ему руку, чтобы помочь встать, — ты, может, и не герой рыцарских романов. Но ты определенно герой моего личного, персонального Ада. И, демоны меня раздери, кажется, мне это даже нравится.

Невилл взял ее руку, их пальцы сплелись. Они снова засмеялись, глядя друг на друга, пока Салли, качая головой и продолжая хрустеть попкорном, удалялась, бормоча что-то про «два сапога пара», «идиотов, нашедших друг друга» и «надо было захватить еще выпивки».

* * *

Когда Невилл и Сильвана, измотанные смехом и адреналином, наконец рухнули на пол среди обломков своего «романтического вечера» и забылись беспокойным сном (Сильвана свернулась клубком в остатках шелка, Невилл храпел, как раненый медведь), в комнату, крадучись, как три эльфийских ниндзя-неудачника, проникли Лират, Вериса и Аллерия Ветрокрылые. Намерения у них были самые благие: прибраться до того, как Сильвана проснется и устроит им локальный Армагеддон. Лират вооружился метлой, Вериса — ведром с водой, а Аллерия — какой-то древней тряпкой, больше похожей на боевое знамя орков.

— Тихо, — прошипела Вериса, оглядывая погром. — Салли сказала, тут был небольшой пожарчик. Но я думала, она, как обычно, преувеличивает ради красного словца.

— Пожарчик? — хмыкнул Лират, тыча метлой в перевернутый столик. — Сестренка, это не пожарчик, это репетиция Рагнарека! Лонгботтом и наша Сильвана точно знают, как зажечь… В самом прямом, чтоб его, смысле.

— Заткни пасть и мети, остроумец, — рявкнула Аллерия, швыряя тряпку в угол. Но тряпка, описав замысловатую дугу, зацепилась за балдахин. Тот с жалобным треском не выдержал и рухнул вниз, погребая под собой Лирата. Пытаясь увернуться, он споткнулся о собственную метлу и с грохотом влетел… прямо в камин, где еще тлели угли от подушки. Облако сажи и пепла взметнулось вверх, как при извержении вулкана средней руки.

— Мать Элуна, Лират, ты решил нас тут всех кремировать заживо?! — взвыла Вериса, инстинктивно плеская водой из ведра в сторону камина. Но промахнулась. Ледяная вода обрушилась на Аллерию, превратив ее в мокрую, взъерошенную и крайне разгневанную фурию.

— Ты, Бездна тебя забери, серьезно, Вериса?! — взревела Аллерия, бросаясь на сестру с мокрой тряпкой наперевес, как гладиатор с трезубцем. — Решила устроить тут водные процедуры посреди ночи?!

Вериса, уворачиваясь от тряпки, задела локтем столик, на котором одиноко стоял кувшин с эльфийским вином — десяти тысяч лет выдержки, между прочим! Драгоценный сосуд полетел на пол и разлетелся на тысячи осколков, заливая все вокруг липкой, ароматной красной жидкостью. Лират, выбравшийся из камина, черный от сажи с головы до ног, поскользнулся на винной луже и рухнул прямо на Аллерию. Они покатились по полу в диком клинче, напоминая двух борцов сумо, извалявшихся в смеси вина и пепла.

— Вы что творите, дуры безмозглые?! — орал Лират, пытаясь подняться, но его нога застряла в ведре Верисы. Он начал размахивать им, как средневековый рыцарь булавой. — Это называется «прибраться»?! Да мы тут не порядок наводим, а снимаем комедию для гоблинского телевидения! «Три эльфа и ведро»!

В этот момент от шума проснулись Невилл и Сильвана. Картина, представшая их взорам, заставила Невилла усомниться в собственном здравомыслии: Лират, весь в саже, с ведром на ноге, фехтует метлой; Аллерия, мокрая, красная от вина и ярости, ползает по полу в поисках тряпки; Вериса стоит на коленях посреди винной лужи и орет что-то про «всех убью, если не заткнетесь!». Комната напоминала таверну после налета пьяных орков.

— Что… за… преисподняя… здесь… творится?! — прохрипел Невилл, моргая так часто, будто пытался силой мысли вернуть реальность в нормальное русло.

Сильвана села. Ее волосы торчали во все стороны, как иглы у разъяренного дикобраза. Она обвела взглядом своих горе-родственников. А потом медленно, очень медленно начала смеяться. Низко, зловеще, так, что у присутствующих волосы на затылке зашевелились.

— Вы серьезно?! Вы, мать вашу через Плеть, серьезно?! — рявкнула она, вскакивая. — Я пытаюсь хоть немного поспать после того, как этот ходячий катаклизм (она ткнула пальцем в Невилла, который виновато съежился) чуть не спалил мне опочивальню дотла, а вы устраиваете… это?! Это что, официальное объявление «Ночи Идиотов» в замке Ветрокрылых?!

Лират, все еще с ведром на ноге, повернулся к ней с лицом мученика.

— Сильвана, клянусь бородой Андуина, мы просто хотели помочь! Прибраться! А потом… ну, оно как-то само… Тряпка полетела, балдахин упал, вино взорвалось, как гоблинская бомба! Это не мы, это проклятие какое-то!

— Вино… взорвалось?! — Сильвана схватила обломок метлы Лирата и запустила им в брата. — Ты хочешь сказать, что мой стратегический запас десятитысячелетнего нектара погиб из-за того, что вы, три криворуких создания Света, не можете удержать в руках сраную тряпку?!

Вериса, пытаясь оправдаться, встала, тут же поскользнулась на вине и рухнула на Аллерию. Та взвыла, как раненая химера, и вцепилась в Верису, пытаясь придушить ее той самой злосчастной тряпкой.

— Это все ты, акваманьячка! — орала Аллерия. — Я теперь пахну, как винный погреб после землетрясения, и это все из-за твоего идиотского ведра!

— Да заткнись ты уже, Аллерия! — отбивалась Вериса. — Если бы Лират не был таким неуклюжим ослом, мы бы уже давно все закончили и свалили!

Невилл, сидя на полу, смотрел на этот балаган с отвисшей челюстью. А потом он вдруг заржал. Громко, истерически, до икоты.

— Это… это… — выдавил он сквозь смех, — это еще хуже, чем мой пожар! Вы… вы просто… ходячие катастрофы в кубе!

Сильвана повернулась к нему, в ее глазах плясало безумное веселье.

— Лонгботтом, ты думал, наш провал — это вершина идиотизма? — сказала она, указывая пальцем на своих родственников, продолжавших кататься по полу в винно-пепельной смеси. — Вот это — шедевр! Магнум опус кретинизма! Они пришли «прибраться», а теперь моя спальня выглядит так, будто здесь отряд Пылающего Легиона отмечал конец света!

Лират, наконец-то освободив ногу из ведра, встал и картинно воздел руки к потолку.

— Слушайте все сюда, чтоб вас всех! — заорал он. — Я на это не подписывался! Я просто хотел подмести пол! А теперь я похож на трубочиста, искупавшегося в вине! Кто-нибудь, дайте мне кинжал, я прикончу себя, чтобы не видеть этого позора!

Аллерия, все еще мокрая и красная, поднялась и хлопнула его по спине так, что он чуть не упал обратно.

— Лират, да ты гений! — хохотнула она. — Если бы это заснять на магический кристалл, гоблины бы озолотили нас за такое шоу!

Вериса, вытирая лицо от вина рукавом, поддакнула:

— Ага, Голливуд бы обзавидовался! Это не уборка, это блокбастер «Эльфы против здравого смысла»!

Дверь снова распахнулась. На пороге, с неизменной миской попкорна, стояла Салли Вайтмейн. Ее глаза расширились.

— Вы издеваетесь?! Опять?! — заорала она, оглядывая Лирата в саже, Аллерию в вине, Верису с тряпкой и Сильвану с Невиллом, которые снова ржали, как умалишенные. — Вы что, решили снять продолжение?! Это не спальня, это съемочная площадка фильма «Ночь живых идиотов»!

— Вайтмейн, проваливай! — рявкнула Сильвана, швыряя в нее обломком метлы. — Это не твое дело, это… это семейные разборки! Очень личные!

— Семейные разборки?! — Салли ловко поймала обломок и расхохоталась еще громче, попкорн посыпался на пол. — Детка, это не разборки, это гребаный цирк уродов! Лонгботтом, я забираю свои слова назад! Ты был просто разминкой! Вот эти эльфы — настоящие мастера апокалипсиса!

Невилл, утирая слезы, посмотрел на Сильвану.

— Знаешь… я думал, наша ночь была полным фиаско… но это… это просто… у меня нет слов!

Сильвана рухнула рядом с ним на пол, держась за живот.

— Лонгботтом, — прохрипела она, — если это теперь моя новая реальность — ты и вот эти вот кадры, — то я, чтоб меня Свет побрал, готова! Потому что это… это просто незабываемо!

Комната наполнилась хохотом, руганью и звуками продолжающейся уборки-разрушения. Лират, плюхнувшись на пол рядом с сестрой, пробормотал:

— Ну и Пустота с ним… зато не скучно.

* * *

Сильвана и Невилл, решив, что с них на сегодня хватит семейных драм Ветрокрылых (и опасаясь, что их тоже заставят убирать), тихонько выскользнули из комнаты, оставив Лирата, Верису и Аллерию наедине с их винно-пепельным творением.

— Пусть сами свое болото разгребают, — проворчала Сильвана, поправляя остатки халата. — Я не собираюсь смотреть, как они окончательно превращают мой дом в филиал Оргриммара после пьянки.

— Ага, — хихикнул Невилл, чей халат теперь больше походил на коллекцию тряпок. — Пойдем… проверим Рона и Валиру. Вдруг у них все… нормально? Ну, относительно.

Сильвана фыркнула, но пошла за ним. «Нормально» в этом замке сегодня явно было понятием относительным. Они на цыпочках прокрались по коридору, стараясь не шуметь (хотя за их спинами все еще слышались приглушенные вопли Лирата: «Где моя вторая сандалия, демоны?!»). Добравшись до покоев, выделенных Рону и Валире, они осторожно приоткрыли дверь.

И замерли.

Рон Уизли. В одних трусах. С жизнерадостным узором из тыкв (явный подарок от миссис Уизли). Стоял на стуле посреди комнаты. В одной руке — волшебная палочка. В другой — половник. Рыжие волосы торчали во все стороны, как будто он сунул два пальца в розетку. Лицо было перепачкано чем-то зеленым и липким. Напротив него, на кровати, в позе готовой к атаке пантеры, стояла Валира Сангвинар. Эльфийка-разбойница. В руках она держала… огромный бронзовый подсвечник с дюжиной горящих свечей, воск с которых капал прямо на многострадальные простыни.

— Рон, чтоб тебя тролль покусал, шевелись! — орала Валира, размахивая подсвечником так, будто отгоняла невидимых демонов. — Ты обещал романтику, а устроил тут филиал Пылающей Степи!

— Я пытаюсь, Валира! Я пытаюсь! — вопил Рон, тыча палочкой в воздух с видом отчаяния. — Но это заклинание… Мерлинова борода, оно не работает! Агуаменти! Агуаменти, чтоб тебя! Почему не льется?!

Невилл и Сильвана стояли в дверях, разинув рты. Комната была похожа на лабораторию алхимика-неудачника после взрыва: пол усыпан лепестками роз, которые уже начали живописно тлеть от упавших свечей; кровать дымилась там, где воск смешался с той самой зеленой жижей; в углу на столе догорал пирог (судя по запаху, тыквенный), испуская клубы черного дыма, как маленький вулкан.

— Что… за… преисподняя… здесь?! — прохрипела Сильвана, ее глаза округлились до размера блюдец.

Невилл, моргая, прошептал:

— Они… они тоже? Это что, заразно?! Новый вид чумы — пиромания на почве романтики?

Тем временем Рон, поняв тщетность водных заклинаний, перешел к плану Б. Он зачерпнул половником зеленую жижу из медного котла, стоявшего на полу, и с криком «За Гриффиндор!» швырнул ее на тлеющие лепестки. Жижа, вместо того чтобы потушить огонь, вспыхнула ярко-синим пламенем с оглушительным «ФШШШ!». Рон с визгом отпрыгнул, едва не свалившись со стула.

— Это не романтика, это адский огонь! — заорал он, размахивая половником, как секирой. — Валира, я же говорил, зелье страсти с тыквенным соком — плохая идея! Это же Гермиона предупреждала!

— Ты сказал, это будет «мило и по-человечески»! — рявкнула Валира, спрыгивая с кровати и пытаясь затоптать синее пламя своими высокими сапогами (которые, кажется, начали плавиться). — А теперь у нас тут синий пожар, горелый пирог и ты в этих идиотских тыквенных трусах! Где тут романтика, Уизли?! Где?!

Рон, красный, как вареный рак, ткнул половником в ее сторону.

— Романтика?! Да я три часа эти дурацкие лепестки рвал, пока ты свои кинжалы полировала! Три часа! А потом ты сказала: «Добавь зелья для настроения, будет веселее!» Вот, чтоб тебя, и веселимся — горим синим пламенем!

Невилл больше не мог сдерживаться. Он согнулся пополам от хохота. Сильвана вцепилась в дверной косяк, чтобы не сползти на пол.

— Лонгботтом, — выдавила она сквозь смех, — ты… ты видишь это?! Они… они переплюнули нас! Мы хотя бы скромно, только подушку… А эти два гения устроили магический пожар с пиротехническими эффектами и тыквенным сопровождением!

Валира, заметив зрителей, резко обернулась, чуть не заехав подсвечником Рону по голове.

— О, Мать Луна, вы еще здесь?! — заорала она, тыча в них пальцем. — Не стойте столбами, делайте что-нибудь! У нас тут романтический вечер пошел ко всем чертям!

Рон, спрыгнув со стула, бросился к котлу, видимо, за новой порцией «огнетушителя». Но поскользнулся на предательских лепестках и с громким всплеском рухнул лицом прямо в котел. Котел опрокинулся, заливая пол остатками зеленой, шипящей и пузырящейся жижи. Рон вынырнул из этой лужи, весь зеленый, с водорослями (откуда?!) в волосах и с половником, застрявшим у него во рту. Он прохрипел что-то нечленораздельное, больше похожее на кваканье.

Валира, бросив подсвечник (который тут же поджег ковер), схватила простыню и начала махать ею, пытаясь сбить пламя и разогнать дым. Но простыня зацепилась за горящий пирог на столе. Теперь уже она вспыхнула, превратив Валиру в эльфийку с огненным плащом. Она завизжала так, что стекла в окнах задрожали, бросила горящую простыню на пол и принялась топтать ее ногами, вопя:

— Рон, ты гений! Ты чертов гений романтики! Это и есть твой «огонь страсти»?! Я горю, чтоб тебя, буквально горю!

Невилл рухнул на колени, его смех перешел в беззвучные конвульсии. Сильвана, утирая слезы, прохрипела:

— О, Свет… Я думала, мы с тобой короли фиаско, Лонгботтом… Но эти двое… Это… Это просто высший пилотаж! Они превратили свидание в пожарно-тыквенный цирк!

Рон, выплюнув половник и выбравшись из зеленой лужи, снова схватил палочку.

— Вингардиум Левиоса! — отчаянно заорал он, целясь в горящую простыню. Но заклинание, словно издеваясь, вместо простыни подхватило массивный бронзовый подсвечник Валиры. Тот взмыл под потолок, врезался в хрустальную люстру. Люстра с оглушительным звоном и снопом искр рухнула вниз, осыпая комнату осколками и догорающими свечами, как метеоритный дождь.

— Рон, ты идиот! Ты непроходимый идиот! — взвыла Валира, уворачиваясь от падающих обломков. — Ты решил нас тут всех окончательно похоронить?!

— Я хотел помочь! — орал Рон, ныряя под кровать в поисках укрытия. — Это все твой подсвечник! Он проклят! Клянусь гиппогрифом!

Валира, в очередной раз топча догорающую свечу, повернулась к Невиллу и Сильване с лицом, искаженным яростью.

— Чего ржете, бездельники?! Помогайте, демоны вас раздери! Или вам нравится шоу?!

Сильвана, все еще давясь смехом, шагнула вперед. Она выхватила палочку у Невилла (тот даже не заметил).

— АГУАМЕНТИ! — рявкнула она таким тоном, что вода, хлынувшая из палочки, могла бы потушить пожар в половине Штормграда. Мощный поток обрушился на комнату, гася огонь, смывая зеленую жижу и заливая всех присутствующих с ног до головы. Рон вынырнул из-под кровати, мокрый, зеленый, с прилипшим к щеке лепестком розы и половником в руке. Валира, похожая на мокрую русалку после шторма, плюхнулась на пол, обнимая почерневший подсвечник, как родного.

— Ну всё, — прохрипел Рон, глядя на Валиру с видом человека, потерпевшего полное фиаско. — Романтика официально мертва и похоронена под обломками люстры. Я сдаюсь. К черту всё.

Валира откинула мокрые волосы с лица. Посмотрела на Рона. И вдруг расхохоталась. Громко, заливисто, так, будто только что выиграла смертельную дуэль.

— Уизли, — выдохнула она сквозь смех, — ты самый худший, самый катастрофичный романтик во всех известных и неизвестных мирах. Но, Бездна меня забери, именно за это я тебя и люблю!

Невилл и Сильвана, стоя в дверях, мокрые и ошарашенные, уже не могли смеяться — они просто смотрели на эту картину, не в силах произнести ни слова. Дверь снова распахнулась. Салли Вайтмейн. С попкорном. Который теперь был слегка подмочен.

— Да вы издеваетесь?! ОПЯТЬ?! — заорала она, оглядывая потоп, зеленого Рона в мокрых тыквенных трусах, Валиру с подсвечником и общую картину разрушения. — Вы что, решили сначала спалить замок, а потом его утопить?! Что дальше? Налет саранчи?!

— Вайтмейн, иди к демонам! — хором рявкнули Рон и Валира, швыряя в нее остатками размокшего пирога.

Салли ловко увернулась, расхохоталась и крикнула, ретируясь:

— Это не любовь, это Майкл Бэй встретил аквапарк! Я за вином, этот цирк надо запить!

Комната снова погрузилась в хаос — на этот раз мокрый, зеленый и все еще пахнущий горелыми тыквами. Рон плюхнулся рядом с Валирой.

— Ну и Пустота с ним… — пробормотал он, стряхивая с уха водоросль. — Зато не скучно.

* * *

Невилл и Сильвана, мокрые, но уже снова способные хихикать после водно-тыквенного представления Рона и Валиры, решили, что предел абсурда достигнут. Хуже быть просто не может. Они переглянулись, пожали плечами и направились к покоям Гарри и… Салли Вайтмейн. Той самой. Единственной и неповторимой.

— Если и эти двое что-то подожгли, взорвали или затопили, — пробормотала Сильвана, выжимая подол своего многострадального халата, — я, клянусь прахом Артаса, лично сожгу этот замок дотла и уйду медитировать в горы к пандаренам. Навсегда.

Невилл, пытаясь привести в порядок свой собственный рваный наряд, хмыкнул:

— Да ладно тебе. Гарри же Избранный. А Салли… ну, она… Салли. Может, у них действительно все тихо? Уютный вечер, камин, разговоры…

— «Тихо», — передразнила Сильвана, закатывая глаза так, что видны были только белки. — После этого всего «тихо» звучит как кодовое слово для катастрофы невиданных масштабов.

Они подошли к двери. Из-за нее доносились странные звуки: визг, хлопки, жужжание и приглушенные боевые кличи. Невилл сглотнул и толкнул дверь.

Зрелище, открывшееся им, превзошло все самые смелые ожидания.

Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил. Стоял посреди комнаты. Его знаменитые круглые очки съехали на кончик носа. Мантия была небрежно повязана вокруг пояса, как килт шотландского горца, только черная. В руках он держал… метлу «Нимбус-2000», которой отчаянно отмахивался, как паладин от стаи вурдалаков, от… стаи летающих тыквенных пирогов. Да. Летающих. Агрессивных. Тыквенных. Пирогов. Они носились по комнате, как эскадрилья обезумевших снитчей, оставляя за собой оранжевые следы крема и шлейфы крошек.

Салли Вайтмейн. Верховный инквизитор. Вся в муке, с растрепанными волосами, напоминающими воронье гнездо после урагана. Стояла на столе. В одной руке — ее инквизиторский жезл, извергающий искры. В другой — чугунная сковорода внушительных размеров, которой она с яростью лупила по летающим пирогам, словно отбивалась от нападения демонов. Ее кожаная куртка была заляпана тестом, а на щеке красовался живописный мазок тыквенного пюре.

— Гарри, Свет тебя раздери, делай что-нибудь! — орала Салли, с оглушительным лязгом отправляя очередной пирог в полет сковородой. Пирог с жалобным визгом врезался в стену и размазался оранжевым пятном. — Ты обещал уютный ужин при свечах, а устроил тут восстание выпечки! Тыквенный бунт, чтоб его!

— Я пытаюсь, Салли! Пытаюсь! — вопил Гарри, ныряя под стол, чтобы увернуться от пирога-камикадзе, пролетевшего в сантиметре от его уха. — Я хотел наколдовать ужин! Просто ужин! А не армию летающей, агрессивной жратвы! Экспеллиармус! — Он отчаянно взмахнул палочкой. Но заклинание, вместо того чтобы обезоружить пироги, вырвало из рук Салли сковороду. Та, описав смертоносную дугу, взмыла к потолку и врезалась аккурат в люстру (кажется, в этом замке люстры были расходным материалом). Люстра с уже знакомым звоном и снопом искр рухнула на пол.

Невилл и Сильвана застыли на пороге, как соляные столпы. Их челюсти отвисли настолько, что могли бы служить посадочной площадкой для одного из этих летающих кошмаров. Комната представляла собой сюрреалистическое поле битвы: стены были забрызганы тыквенным пюре, кровать завалена обломками теста и крошками, в углу дымилась большая миска, из которой, очевидно, и лезла эта кулинарная нечисть. Пироги, жужжа и пикируя, атаковали Гарри и Салли, издавая звуки, похожие на боевой клич мурлоков.

— Что… за… Бездна… тут… происходит?! — прошептала Сильвана, ее голос дрожал — то ли от ужаса, то ли от подступающего истерического смеха.

Невилл, моргая, как филин при свете дня, пробормотал:

— Они… они сражаются… с пирогами… Мерлин, помоги… Я думал, Рон с Валирой — это предел… Но это… это…

Он не успел договорить. Один из пирогов, ловко увернувшись от удара жезлом Салли, спикировал и врезался точно в лицо Гарри. Оранжевое пюре полностью залепило ему очки. Гарри сдавленно взвыл и рухнул на пол, слепо размахивая метлой.

— Салли, Плеть тебя побери, это все твоя идея с тыквами! — орал он, пытаясь отскрести пюре с лица. — Ты сказала: «Добавь побольше магии, будет веселее»! Веселее?! Да я сейчас утону в этом оранжевом кошмаре!

— Моя идея?! — взревела Салли, спрыгивая со стола с грацией боевого мага. — Ты, Избранный ты наш недоделанный, сказал: «Я знаю одно классное заклинание для самоготовящегося ужина»! И что мы имеем?! Летающий тыквенный ад! Огненный Шар! — Она выстрелила из жезла. Огненный сгусток врезался в один из пирогов. Тот с громким хлопком взорвался в воздухе, осыпав всех присутствующих градом горящих крошек.

Невилл рухнул на колени. Его смех перешел в какой-то ультразвуковой визг. Сильвана прислонилась к стене, ее плечи тряслись от беззвучного хохота, слезы текли по щекам.

— Лонгботтом… — выдавила она, задыхаясь. — Это… это не просто фиаско… Это… чтоб меня… шедевр! Абсолютный шедевр идиотизма! Они хотели романтический ужин, а получили полномасштабную войну с выпечкой!

Гарри, кое-как поднявшись на четвереньки и отбросив бесполезные очки, заметил зрителей.

— Чего встали?! Помогайте, чтоб вас всех! — заорал он, тыча в их сторону метлой. — Эти твари нас сейчас сожрут! Буквально!

Салли, уворачиваясь от очередного пикирующего пирога, подхватила:

— Да, идиоты! Хватайте стулья, вазы, что под руку попадется! Это не представление, это тыквенный Армагеддон! Ваша помощь не помешает!

Но тут случилось нечто, окончательно доконавшее всех. Пирог, подожженный Салли, горящим метеором врезался в ту самую миску с остатками теста. Миска взорвалась, как гоблинская бомба, окатив комнату новой волной теплого, липкого тыквенного пюре. Гарри, поскользнувшись на этой жиже, с воплем рухнул прямо на Салли. Они оба покатились по полу, превратившись в единый оранжевый ком. Метла Гарри, словно обретшая собственный разум (видимо, остаточное действие заклинания), взмыла в воздух и принялась гоняться за оставшимися пирогами, сбивая их с яростью истребителя, пока не врезалась в окно, выбив стекло с оглушительным звоном.

Невилл и Сильвана больше не могли стоять. Они сползли по стене, держась друг за друга и задыхаясь от истерического хохота. В этот момент за их спинами послышались шаги. К ним присоединились Рон и Валира — все еще мокрые, слегка зеленые, Рон по-прежнему сжимал половник. Следом подошли Лират, Вериса и Аллерия — на удивление чистые и выглядевшие смертельно уставшими (видимо, уборка у Сильваны все же завершилась). А за ними, как зрители в первом ряду театра абсурда, появились Джайна Праудмур и Тиранда Шелест Ветра, привлеченные шумом, звоном и явным запахом горелой тыквы.

— Что… во имя Всего Сущего… здесь происходит? — прохрипела Джайна, ее глаза шокированно расширились при виде Гарри и Салли, барахтающихся в тыквенном пюре.

— Это… это их «тихий уютный вечер», — выдавила Валира, начиная хихикать и опираясь на плечо Рона.

Рон, глядя на Гарри, громко заржал:

— Мерлинова борода, Гарри! Ты переплюнул мой синий пожар! Ты официально коронован! Король Тыквенных Катастроф!

Лират, прислонившись к косяку, устало пробормотал:

— Я думал, мы сегодня устроили апокалипсис… Но это… это просто за гранью. Новый уровень.

Тиранда, с ее обычным невозмутимым видом, посмотрела на последние пироги, вяло кружащие под потолком, и тихо сказала:

— Элуна, дай мне сил… но это слишком даже для моих нервов.

Вериса и Аллерия просто рухнули друг на друга, сотрясаясь от хохота. Гарри, наконец выбравшись из-под Салли, сел посреди оранжевого месива.

— Мы… мы просто хотели поужинать… — пробормотал он, оглядывая разгром. — А теперь… теперь я, чтоб его, тыквенный монстр.

Салли, плюхнувшись рядом и отряхивая пюре с волос, разразилась громким, безумным хохотом.

— Гарри, ты худший повар и маг-кулинар в истории Азерота и Хогвартса! — выдохнула она. — Но, демоны меня побери, я бы не променяла этот кошмар ни на что!

Комната утонула в многоголосом хохоте, редких всхлипах (возможно, Лирата) и тихом жужжании последнего уцелевшего пирога. Все персонажи, столпившиеся в дверях, молча взирали на это торжество абсурда. Гарри, тяжело вздохнув, плюхнулся обратно в пюре.

— Ну и Пустота с ним… — пробормотал он. — Зато не скучно.

* * *

Невилл и Сильвана, наконец отсмеявшись до колик в животе, поднялись и, поддерживая друг друга, побрели обратно в ее покои. За их спинами еще слышались отголоски хохота и споров (кажется, Рон пытался объяснить Джайне, почему зеленая жижа — это не заразно), но они уже не оборачивались. Войдя в спальню Сильваны, которая, о чудо, была теперь идеально чистой (спасибо измученным Ветрокрылым), они остановились у окна. Ночь за стеклом оставалась невозмутимо тихой, звезды мерцали, словно вся эта вакханалия им приснилась.

Сильвана посмотрела на Невилла. В ее глазах еще блестели смешинки, но сквозь них проглядывала неожиданная мягкость.

— Знаешь, Лонгботтом, — сказала она тихо, ее голос стал ниже, почти интимным, — вся эта ночь… весь этот балаган, пожары, взрывы, летающие пироги… Это все такая ерунда. Пыль на ветру истории. Все это забудется, смоется… А мы… мы останемся.

Невилл улыбнулся, глядя на нее, и сделал шаг ближе, его рука сама собой нашла ее ладонь. Пальцы сплелись.

— Ага… — кивнул он, чувствуя ее прохладное прикосновение. — И каждая такая… катастрофа… она просто делает нас… ну… нами. Настоящими. Немного смешными, немного нелепыми. Может, в этом и есть вся соль?

Она хмыкнула, но руку не отняла.

— Возможно, ты прав, чертов гриффиндорский философ. Это не провалы. Это… приключения. И, демоны меня раздери, кажется, других мне и не надо.

Они замолчали, просто глядя друг другу в глаза. Воздух снова наэлектризовался, но на этот раз иначе — тише, теплее. Без лишних слов, без неуклюжих движений, они одновременно наклонились и поцеловались. Коротко, почти невесомо, но в этом поцелуе растворился весь хаос прошедшей ночи, оставив после себя лишь легкую улыбку и тепло. Они отстранились, все еще улыбаясь. Сильвана легонько ткнула его кулачком в плечо.

— Но если завтра ты опять попытаешься спалить мне подушку, Лонгботтом, я лично превращу тебя в жабу. Очень некрасивую.

Невилл рассмеялся — легко и свободно. И в следующую секунду они, все еще хихикая, рухнули на огромную кровать, зная, что эта безумная ночь была лишь началом. И что бы ни ждало их впереди — это точно не будет скучно. Это будет *их* приключение. С подушками, пирогами и, возможно, даже огнетушителем наготове.