Упала, очнулась - султанша! (джен)

Сулеймана отвела на занятия Дайе-хатун, младших унесли в сад служанки, а мы с матерью уселись за стол. Он был очень низким, приходилось размещать пятую точку на полу, а для меня, от горшка два вершка, стоя было низко, сидя — слишком высоко. Но Азра подтащила одну из подушек, на которую я и взгромоздилась.

— Итак, — начала Айше, — первый урок простой. В нашей великой Империи живёт множество народов, некоторые из которых имеют свои религию, письменность и речь. Мы разделяем их на группы, которые называются миллеты, в зависимости от того, какой веры они придерживаются. Национальность значения не имеет. Сейчас есть три самых больших миллета — мусульманский, православный и католический. В соответствии с правилами, каждый из них независим от прочих и устанавливает свои собственные законы самостоятельно.

— Значит, мы — члены мусульманского миллета?

— Верно, детка. Глава его — халиф, наш могущественный падишах Баязид, да продлит Аллах его годы.

Она элегантно взяла из чернильницы перо, подвинула пергамент, чтобы было удобней писать, и нарисовала прямую линию.

— Это буква Алиф, в нашем алфавите она первая...

* * *

Четыре месяца спустя.

— Как мой шехзаде, Айше? Хорошо ли учится?

— Хвала Аллаху, он очень умён. Учитель говорит, что каллиграфия нашему мальчику даётся непросто, но в остальном всё отлично.

Селим кивнул. Орхан ещё слишком мал, а девчонки неинтересны.

— Однако, — произнесла Хафса, — я хотела бы поговорить с вами о Хатидже.

Поймав внимательный взгляд господина, султанша продолжила:

— У неё обнаружился чудный талант в арифметике. За месяц наша дочь научилась складывать, вычитать, умножать, делить в совершенстве. Ещё чертит какие-то рисунки. Никто не показывал ей этого, ведь малышка не умеет читать! Как ни прискорбно, но здесь я дала ей всё, на что способна сама. Поэтому я хотела бы просить вас о милости нанять учителя для Хатидже.

Будущий султан задумался. Почему нет? Во-первых, знания лишними не бывают, во-вторых, учёбу всегда можно прекратить.

— Приведи ко мне дочь, — приказал он. — Мы с ней давно не виделись.

Склонившись, Айше покинула покои своего господина. Ох, как бы не было беды...

— Хатидже! — рявкнула она, заходя в комнату. Служанки аж вздрогнули.

— Да, мама? — откликнулась девочка.

— Отец желает видеть тебя, — с трудом вернула себе спокойствие Хафса. — Идём немедленно.

* * *

Я семенила по коридорам, держась за руку матери. В последний раз отец навещал нас около недели назад, почему же вдруг решил позвать так скоро? Какие-то проблемы? Но никого не удивляло раннее взросление детей, когда, по сути, детства-то и не было, не собираются же из меня нечисть изгонять?

Ай, ладно, прорвёмся.

Мать склонилась перед отцом в поклоне, я повторила её действие. А потом, взвизгнув, побежала к родителю, чуть было не запутавшись в платье.

— Папа! — счастливо воскликнула я, вцепившись в его ногу. — Ты хочешь со мной поиграть, да?

— Не совсем, Хатидже, — добродушно усмехнувшись, сказал Селим. Подняв меня на руки, он продолжил:

— Твоя мама говорит, что ты неплохо считаешь. Как же это получилось? Ты ведь ещё такая маленькая.

— Но это же просто! — непонимающе нахмурилась я. — Раз пальчик, два пальчик, три пальчик. Один пальчик плюс два пальчика будет три пальчика!

— А с умножением ты как справилась?

— В одной кучке три камушка. Всего кучек пять, значит, камушков пятнадцать.

Поспрашивав меня ещё некоторое время, отец, видимо, остался доволен.

— Хатидже, я найму учителя, чтобы развивать твои навыки. Можете быть свободны.

— Спасибо, папочка! — просияла я.

Нужно поддерживать образ милой и умной малышки. Тогда есть шанс если не отказаться от брака, то хотя бы заключить его на своих условиях.

— Дочка, я тобой очень довольна, — проговорила Айше, когда мы вернулись в покои. — Дай Аллах, твой талант пригодится в будущем нашей династии.

* * *

— Войдите!

— Господин, — склонился в поклоне ага. — Мираш-паша пожаловал.

— Проси.

— Шехзаде, — уважительно наклонил голову вошедший.

— Паша. Какие новости о братьях?

— У шехзаде Шахиншаха родился сын Махмуд. Однако каких-либо активных действий, связанных с рождением наследника, он не предпринимал. Также шехзаде Селим немного продвинулся в переговорах о передаче тела вашего дяди нам. Насколько мне известно, сейчас оно всё ещё находится у французского короля Карла. Шехзаде, позволите дать вам совет?

— Говори.

— Обратите пристальное внимание на Селима. Его непокорный нрав послужил одной из причин, по которым ваш отец видит своим наследником именно вас. Недавно наш человек из Трабзона прислал весть, что в городе участились проверки, особенно у кадиев. Возможно, ваш брат подозревает шпиона в своём окружении или даже нашёл его. Нам следует действовать более осмотрительно.

Ахмед задумчиво смотрел на огонь свечи.

— Мираш, ты всё хорошо проверил? В моём дворце нет соглядатаев?

— Насколько мне известно, все здесь верны вам. Единственное, я не имею доступа в гарем, и потому не могу гарантировать, что какая-либо из наложниц не подослана с целью навредить вам. Прошу прощения, если мои слова покажутся дерзостью, однако девушки, родившие от вас мальчиков, наиболее безопасны сейчас, ибо в их интересах сделать своих сыновей наследниками правящего султана. Возможно, имеет смысл ограничить контакты с теми, у кого нет веских причин видеть вас живым и здоровым. Насколько мне известно, Шахиншах и Селим поступают так же.

— А Коркут? Он же сейчас в Манисе, — с нескрываемым раздражением произнёс шехзаде. — Если отец благоволит мне, то это брат должен сидеть в Амасье, а не я!

— Не беспокойтесь. Хадым Али-паша с каждым днём укрепляет свои позиции в совете дивана, он понемногу сеет зёрна сомнения в разум Падишаха. Дай Аллах, год спустя мы с вами будем уже в Сарухане.

— Год! Что угодно может случиться за столь длительное время!

— Вода камень точит, господин. Если бы произошло какое-то одно событие, подорвавшее доверие Султана, у вашего брата было бы гораздо больше шансов оправдаться.

— Паша, — внезапно ухмыльнулся шехзаде, — кажется, у меня появилась идея.

* * *

— Ты ходила к отцу?! — возопил Сулейман.

— Верно, — важно кивнула я. — Вместе с мамой.

Брат насупился. Ещё бы, его Селим так не выделял.

— Он спрашивал о тебе, — надо подсластить пилюлю. А то обидится ещё, так и до ссоры недалеко.

— Правда? — просиял шехзаде.

— Если я соврала, то не скажу правду лишь потому, что ты переспросил.

— Ну Ха-а-а-ти, — проныл настырный мальчишка. Такое сокращение моего имени мы начали использовать недавно, чтобы не произносить длинные слова лишний раз. Я звала будущего падишаха "Сули".

— Правда, правда. Мы же дали слово никогда не лгать друг другу, помнишь?

— Помню, — пробурчал наследник. — Папа остался доволен? Какие вопросы он задавал?

— Спросил, как ты, хорошо ли учишься, мама ответила, что да. Думаю, он удовлетворён.

Сулейман выдохнул. Всё-таки для него одобрение отца жизненно важно, тем более в таком возрасте. Суровая здесь жизнь. Да, в двадцать первом веке жёсткая конкуренция, сильная зависимость от денег, но весь мир уже признал, что жизнь человека — высшая ценность, которая не может быть подсчитана в материальном эквиваленте. Каждый человек официально свободен — рабство запрещено.

Однако я уже слишком сильно привязалась к брату и новой семье, чтобы искренне желать вернуться обратно. Домой... Где он теперь, мой дом? В каком времени?

* * *

Айше снова нервничала. В её положении, пусть срок ещё ранний, этого делать нельзя, но ведь другая наложница тоже беременна! Если в прошлый раз Пинар так удачно отошла в мир иной, то теперь вряд ли так повезёт. Да, у неё теперь трое шехзаде, включая Мусу, уважение гарема и деньги. Но захоти Селим — и на трон после него взойдёт сын этой Фериде.

О Всевышний, пошли ей дочь!

— Вот увидите, — вальяжно прохаживаясь перед девушками, говорила головная боль главы гарема, — мой шехзаде родится под счастливой звездой!

Динч-хатун, чуть прищурившись, произнесла:

— Ты, получается, главнее Айше-султан будешь?

— Нет, — нехотя признала икбал. Да, она была амбициозна, заносчива и горделива, но отнюдь не глупа. — Гаремом правит госпожа, а не я.

Наложницы, поняв, что стычки не будет, разочарованно вздохнули, вернувшись к своим обычным делам — вышивке, собиранию сплетен и унижению джарийе. Надо сказать, последним приходилось тяжко. Усты, конечно, старались занять место в сердце своего господина и не допустить туда других девушек. Они выбирали наиболее красивых служанок, стараясь всячески не дать им даже возможности попасть в гарем, нагружая работой, которая оставляла мозоли и шрамы. Однако калфы не дремали, препятствуя хитрюгам в этом. Таким образом, баланс более-менее сохранялся.

— Расскажите про шехзаде Мусу, — попросила одна из новеньких, получивших ранг наложницы буквально на днях. — Почему его отдали Айше-султан?

— Его мать умерла в родах, а госпожа была столь великодушна, что взяла шехзаде к себе и стала заботиться, как о родном сыне.

Дильшах мысленно кивнула. Позиции Хафсы сильны, очень сильны, пошатнуть их будет непросто. Однако вода, как известно, камень точит.

— Да одарит Всевышней своей милостью госпожу за такое благое деяние, — произнесла она.

— Аминь, — хором ответили девушки.

— Так! — окрикнула разговаривающих Эсен-калфа. — А ну-ка живо за работу! Чего расселись?

Наложницы не задаром ели свой хлеб. Вышивку обычно продавали на базаре, чтобы обеспечить дворец дополнительным источником дохода. Исключение делалось для творений султанш по крови, фавориток и госпожей, родивших мальчика. За особо удачные поделки платили больше, и девушка получала дополнительное поощрение. Так что особо смекалистые всеми силами старались не попасть в служанки, а остаться вышивать, чтобы подкопить денег и к моменту освобождения выйти в мир с богатым приданным, на которое можно было бы безбедно жить.

Дильшах, как и Фериде, была не из таких. Она была готова рискнуть, поставив на карту многое, если не всё. И однажды, когда у икбал уже вырос приличный живот, интриги и ожидание начали приносить свои плоды.

Как-то вечером её в коридоре остановила Эсен.

— Собирайся в хаммам. Пойдёшь сегодня по Золотому пути, — прошептала она.