Альфи (гет)

Зима окончательно вступила в свои права, сковав Запретный Лес ледяным панцирем и намесив сугробов по пояс у входа в замок. Рождественские украшения, повешенные с таким энтузиазмом, теперь походили на жалкие попытки отгородиться от внешнего мрака — яркие гирлянды меркли на фоне бесцветного неба, а весёлые мелодии рождественских гимнов тонули в завывании ветра в башнях.

Альфи не находил себе места. Слова Винтерхальтена о Стражах Бездны и пророчестве глухим, навязчивым эхом отдавались в его черепе, смешиваясь с воспоминаниями о том леденящем смехе в коридорах. Он чувствовал себя загнанным зверьком, вокруг которого медленно, но верно сжимается кольцо охотников. Одни — фанатики, готовые убить его за саму природу его магии. Другие — безумные убийцы, для которых он мог быть и целью, и развлечением.

Он пытался заглушить тревогу уроками, помощью Невиллу с зельями, даже пытался ввязаться в очередной дурацкий спор между Джинни и Элинор о достоинствах полосок на пижаме Гарри против замысловатого узора на его собственном халате. Но ничто не помогало. Страх сидел глубоко внутри, холодный и тяжёлый, как глоток Зелья Живой Смерти.

Ему нужен был совет. Но к кому идти? Дедуля? Он и так был загружен по горло, а рассказ о Стражах и пророчестве наверняка заставит его предпринять что-то стремительное и заметное, что только привлечёт внимание к Альфи. Невилл? Он и так всего боялся, такая информация могла его сломать. Профессор Винтерхальтен? Он был источником этой информации, и его мотивы оставались туманными. Кто знает, как он поступит, узнав, что Альфи — некромант?

Оставался один человек. Единственный, кто знал его самый страшный секрет. Кто уже раз спасал его, рискуя всем. Кто, несмотря на всю свою язвительность и снобизм, проявил к нему странную, колючую заботу.

Он подкараулил её после уроков зельеварения, когда она одна вышла из подземелья Слизерина, морща нос от едкого запаха, который въелся в одежду.

— Пэнси, — окликнул он, выходя из ниши, где прятался под мантией-невидимкой.

Пэнси вздрогнула и резко развернулась, рука мгновенно сжала палочку в кармане мантии. Увидев его, она не расслабилась, а лишь сузила глаза.

— Дамблдор? — её голос был острым, как лезвие. — Ты совсем рехнулся? Поджидать меня у входа в подземелье? Хочешь, чтобы Малфой или кто похуже увидел и пустил сплетню?

— Мне нужно поговорить, — выпалил он, опуская мантию. Он знал, что выглядит взволнованным — не спал ночь, под глазами были синяки. — Только не здесь.

Пэнси окинула его оценивающим, холодным взглядом. Она видела его страх. И, кажется, это её заинтересовало больше, чем возможные сплетни.

— Библиотека. Задние ряды, у секции по истории магии. Там даже мадам Пинс не появляется не чаще раза в год, — бросила она и, не оглядываясь, пошла прочь, явно ожидая, что он последует.

Через десять минут они сидели за столом, заваленным пыльными фолиантами о гоблинских восстаниях. Воздух пах стариной и забвением.

— Ну? — Пэнси скрестила руки на груди. — Ты весь похож на помесь привидения с дементором. Что натворил на этот раз? Неужто обезглавил Винтерхальтена? Или мадам Помфри наконец запретила тебе сладкое?

Альфи глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. С чего начать? С самого страшного.

— Я… кое-что узнал. О тех, кто мог стоять за побегом Лестрейнджей.

Он ожидал насмешки, язвительного комментария. Но Пэнси замерла. Вся её поза, вся её маска надменности на мгновение дрогнула, сменившись… настороженностью. Глаза стали холодными и острыми, как у хищной птицы.

— И? — выдавила она, и в её голосе не было ни капли обычной снисходительности.

— Есть организация. «Стражи Бездны». — Он выдохнул это название, следя за её реакцией.

Реакция была мгновенной и пугающей. Пэнси побледнела так, что её чёрные волосы и синие глаза показались единственными яркими пятнами на лице. Её пальцы непроизвольно сжали рукав мантии так, что костяшки побелели.

— Где ты набрёл на это имя? — её шёпот был едва слышен, но в нём звучала сталь. — Кто тебе сказал?

— Это неважно, — запнулся Альфи, не готовый выдать Винтерхальтена. — Важно, что они… охотятся. На таких, как я. Они считают, что… что есть пророчество о ребёнке-некроманте. И они готовы на всё, чтобы его уничтожить. Побег из Азкабана… это, возможно, их рук дело. Провокация.

Он ждал, что она назовёт его параноиком, высмеет. Но Пэнси молчала несколько секунд, её взгляд был устремлён куда-то вдаль, будто она просчитывала сложнейшую шахматную комбинацию.

— Дурак, — наконец выдохнула она, но без привычной язвительности. В её голосе звучала усталость и… что-то похожее на страх. — Полный, беспросветный дурак.

— Что? — не понял Альфи.

— Ты сунул нос туда, куда не следует. И теперь ты… мы… в опасности ещё большей, чем от этих ненормальных Лестрейнджей, — она провела рукой по лицу, и это был жест не по-детски уставшего человека. — Забудь. Слышишь? Забудь это название. Запри его в самой дальней комнатке своего разума и выброси ключ. Никогда, слышишь, никогда не произноси его вслух. И ни с кем не говори об этом.

— Но… почему? — Альфи чувствовал, как холодок страха пробегает по его спине. Её реакция была куда страшнее, чем он ожидал.

— Потому что одни имена привлекают внимание тех, кто за ними стоит! — прошипела она, наклонившись к нему так близко, что он почувствовал запах её духов — холодных, как зимний лес. — Ты думаешь, они шутят? Ты думаешь, это какие-то сказочные злодеи? Это не Пожиратели Смерти с их дурацкими метками и крикливыми лозунгами. Это тени. Они не охотятся — они стирают. Людей, улики, целые семьи. И никто не задаёт вопросов. Потому что те, кто задаёт, исчезают следом. Они — причина, по которой о некромантии говорят шёпотом даже в самых тёмных кругах.

Она откинулась на спинку стула, её грудь вздымалась от учащённого дыхания.

— Если они узнают о тебе… о том, что ты сделал с Квирреллом… — она не договорила, но смысл был ясен. Его участь будет предрешена.

Альфи сидел, ошеломлённый, пытаясь переварить её слова. Её знание было слишком конкретным, слишком личным.

— Пэнси… откуда ты всё это знаешь? — тихо спросил он.

Её лицо снова стало каменным, непроницаемым.

— Это не твоё дело. Просто запомни мои слова. Игра закончена, Дамблдор. Ты чуть не попался на их удочку раз, на Хэллоуин. Не дай им второго шанса. Держись подальше от тёмной магии. Притворись обычным студентом. Сосредоточься на своих дурацких сладостях и глупых девочках.

Его собственный страх внезапно сменился обидой и гневом. Она говорила с ним, как с непослушным пятилеткой.

— Притвориться? — его голос дрогнул. — А как же Лестрейнджи? Они были здесь! Они могут вернуться! А эти Стражи… они уже здесь, Пэнси! Они охотятся на меня! Я не могу просто сидеть и ждать, пока они решат, что мне пора «исчезнуть»!

— А что ты можешь? — она язвительно скривила губы, но в её глазах читалась тревога. — Призвать своих костяных дружков? Это именно то, чего они ждут! Дай им повод — и тебе конец.

— Тогда мне нужно стать сильнее! — выдохнул он, и в его голосе зазвучала отчаянная решимость. — Сильнее их. Я должен научиться контролировать это. Не чтобы нападать, а чтобы защищаться. Чтобы они не смогли меня достать.

Он посмотрел на неё с внезапной надеждой. Она была умна, хитра, она что-то знала о тёмных искусствах — иначе откуда такая осведомлённость?

— Пэнси… помоги мне.

Она смотрела на него с немым изумлением, будто он предложил ей вместе прыгнуть с Астрономической Башни.

— Ты совсем спятил? Я только что объяснила тебе…

— Я всё понял! — перебил он. — Именно поэтому я и прошу. Ты единственная, кто знает. Ты единственная, кто… кто может помочь. Я не буду практиковаться где попало. У меня есть книга. Древняя. Но я не всё понимаю… я боюсь ошибиться, — он умоляюще смотрел на неё. — Ты же не хочешь, чтобы я взорвал себе полголовы из-за неправильно истолкованной руны? Или чтобы меня нашли Стражи из-за того, что я не смог скрыть выброс магии?

Это был низкий удар, и он это знал. Он играл на её чувстве ответственности за него, на той странной связи, что возникла между ними после истории с Квирреллом.

Пэнси зажмурилась, будто от боли. Она боролась сама с собой. Её практичный, вышколенный снобизмом ум кричал, что это безумие. Но что-то ещё… — любопытство? желание контролировать ситуацию? нежелание отпускать его одного в эту пропасть? — заставляло её колебаться.

— Какая книга? — наконец, сквозь зубы, спросила она.

— «Книга Бездны». Дедуля проверил её, она… не ней нет проклятий. Просто очень древняя и сложная.

Она открыла глаза и уставилась на него с таким смесью ужаса и восхищения, что ему стало не по себе.

— «Книга Бездны»? — повторила она шёпотом. — Серьёзно? И Дамблдор позволил тебе её хранить?

— Он… дедуля мне никогда ничего не запрещает, — смущённо признался Альфи.

Пэнси коротко, беззвучно рассмеялась.

— Потрясающе. Просто потрясающе. Что там Гриффиндор? Вот Дамблдор — это диагноз, да...

Она помолчала, обдумывая. Альфи затаил дыхание.

— Ладно, — наконец, с огромной неохотой, выдохнула она. — Но только наблюдатель. Я буду следить, чтобы ты не натворил глупостей. И никакой самодеятельности. Никаких экспериментов. Шаг в сторону от книги — и я сливаю всё аврорату, пусть хоть в Азкабан упрячут, но живым останешься. Понял?

Облегчение, хлынувшее на Альфи, было таким сильным, что он едва не расплакался. Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— И ещё одно условие, — её голос снова стал ледяным. — Никаких вопросов. Откуда я знаю то, что знаю. Понял? Ни-ка-ких.

— Понял, — прошептал он.

Она встала, отряхнула мантию, снова превращаясь в надменную принцессу Слизерина.

— Хорошо. Теперь проваливай. И старайся не делать ничего идиотского до наших… занятий.

Она ушла, не оглядываясь, оставив его одного в пыльном царстве истории магии. Альфи сидел, чувствуя, как дрожь в руках понемногу утихает. В груди, вместо леденящего страха, теперь клубилось странное чувство — смесь облегчения, тревоги и щемящей надежды. У него появился союзник. Колючий, опасный и крайне неохотный, но союзник. И первый шаг к контролю над своей судьбой.

Он не сразу двинулся с места. Воздух в библиотеке, казалось, до сих пор вибрировал от её низкого, напряжённого шёпота. «Стражи Бездны». «Стирают». «Никаких вопросов». Каждая фраза была отчеканена в его памяти, как заклинание на древнем артефакте.

Откуда она знала? Вопрос жёг изнутри, но он дал слово. Пэнси Паркинсон, язвительная, надменная слизеринка, оказалась хранителем таких тайн, от которых кровь стыла в жилах. И теперь она согласилась… что? Быть его смотрителем? Наставником в тёмных искусствах? Сама мысль была абсурдной. И пугающе соблазнительной.

Альфи медленно поднялся, его ноги ещё немного дрожали. Он накинул мантию-невидимку, и привычный шелковистый холод ткани успокоил его. Он должен был выбраться отсюда, вернуться в башню, к Невиллу, к запаху горячего шоколада и глупым спорам о квиддиче. К нормальности, которая всё чаще казалась тонким фарфоровым слоем, натянутым над пропастью.

Но нормальность не пускала его обратно. Пока он крался по пустынным вечерним коридорам, ум его лихорадочно работал. «Книга Бездны». Он осторожно, почти не дыша, прикоснулся к мысленному образу таинственного фолианта. Теперь у него был… партнёр. Свидетель. Тот, кто мог остановить его, если он сорвётся. Эта мысль была одновременно и пугающей, и невероятно освобождающей.

Он почти дошёл до гриффиндорской башни, когда из тени ниши с рыцарскими доспехами послышался тихий, насмешливый голос.

— Ну что, Дамблдор? Нашёл утешение в объятиях книжных пыльных духов? Или, может, в объятиях чего-то… холоднее?

Альфи вздрогнул и замер, сердце заколотилось где-то в горле. Из тени вышел Эдриан Пьюси. Он опирался плечом о латы безучастного рыцаря, и на его лице играла привычная высокомерная ухмылка. Но глаза, холодные и цепкие, были зорки и внимательны.

— Пьюси, — выдавил Альфи, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Он не стал снимать мантию, надеясь, что Эдриан просто что-то заподозрил, но не уверен. — Прогуливаешься? Или Снейп конфисковал твою любимую метлу для квиддича?

Эдриан фыркнул, но ухмылка не сползла с его лица. Он сделал небрежный шаг вперёд, и его взгляд скользнул по на вид пустому пространству перед ним с такой точностью, что Альфи стало не по себе.

— Я вижу многое, Дамблдор. Больше, чем тебе кажется. Особенно то, что твоя маленькая подружка-слизеринка возвращается из библиотеки с видом, будто проглотила не того слизня. Очень… озабоченным видом, — он скосил глаза в ту сторону, куда ушла Пэнси. — И интересно, что именно — или кто именно — мог так её озадачить в столь поздний час?

Ледяная рука сжала сердце Альфи. Он видел их. Или догадался. Мысли помчались в паническом вихре. Отрицать? Сделать вид, что не понимает? Напасть?

— Тебе-то что, Пьюси? — с натянутой небрежностью выдавил он. — Или ты влюбился? Не знал, что тебе нравятся второкурсницы... Но ты не волнуйся, у спортсменов всегда полно фанаток — не как у меня, конечно, но, уверен, найдёшь себе какую-нибудь молоденькую слизеринку.

На мгновение маска надменности на лице Эдриана дрогнула, сменившись искренней злобой. Он выпрямился.

— Смотри, Дамблдор, — его голос упал до опасного шёпота. — Я не знаю, во что ты там ввязался с Паркинсон, но мне плевать. Пока это не затрагивает репутацию семьи Пьюси. Но если из-за ваших глупостей моя сестра попадёт в неприятности… если вы притащите к Элинор каких-нибудь… неприятных существ… — он многозначительно посмотрел куда-то вглубь коридора, где витал лёгкий, леденящий дух, — то ты пожалеешь. Не знаю, что она в тебе нашла, но я не позволю тебе навредить ей. Лучше тебе не знать, что случается с теми, кто перешёл дорогу семье Пьюси. Понял?

Он не стал ждать ответа. Развернувшись с таким видом, будто только что отряхнул с мантии пылинку, Эдриан Пьюси удалился, его шаги гулко отдавались в пустом коридоре.

Альфи остался стоять на месте, под невидимым покровом, чувствуя, как только что обретённое равновесие рушится. Угроза Пьюси была не пустой бравадой. В ней сквозило знание. Не такое, как у Пэнси, но… своё. Эдриан что-то знал. Или догадывался. И он определённо не был на стороне Альфи.

Слизеринцы. Даже когда ты думаешь, что нашёл в них союзника, они тут же напоминают, что их верность — лишь тонкий лёд над бездной собственных интересов.

С новыми тяжёлыми мыслями Альфи наконец добрался до гриффиндорской гостиной. Запах горячего шоколада и весёлые голоса на мгновение отогнали мрак. Но он уже знал — пропасть под его ногами стала только глубже. И по её краю теперь ходил не только он один.

Его ждали первые уроки контроля. Первые шаги в настоящую тьму. С проводником, которого он не понимал, и зрителями, о которых даже не подозревал.

Игра действительно изменилась. Теперь ставки были выше, чем когда-либо.