Если ты меня любишь (гет)

Мгла рассеялась, и Гарри понял, что лежит на холодной земле и упирается щекой в острый камень. Кругом слышались хаотичные, торопливые звуки, будто зашевелился огромный муравейник. Ему тотчас пришло в голову, что оба лагеря наверняка увидели вспышку и послали в лес разведчиков. Не приведет ли это к началу военных действий, которых он так надеялся избежать? Превозмогая тяжесть, сковавшую его движения, Гарри приподнялся на локтях и огляделся.

Мимо него действительно сновали люди, насколько он мог судить по их причудливо изогнутым силуэтам. Однако все они точно проходили сквозь него, не видя, и не замечали той тьмы, что окутала их и превратила в нечеткие тени.

— Поттер, это ты сделал? — послышался глухой и сердитый голос Дрейко. Он был совсем рядом, но Гарри не мог его разглядеть.

— Нет, — хрипло ответил он, садясь на землю. — Ты их видишь?

— Разумеется, — раздался голос Малфоя — на этот раз ближе. Через секунду он схватил Гарри за плечо, заставив того вздрогнуть. — Что произошло?

— Наши заклятия столкнулись, кажется, а потом… все потемнело.

— Это я и сам понял, а все-таки…

— Я же сказал, я тут не причем, — проворчал Гарри, силясь определить, куда ушли люди.

— Ты при всем, Поттер, и тебе это известно, — сказал Дрейко тихим шепотом, в котором явственно слышалась угроза. — Как выпускник школы авроров, ты должен знать, что бывает при столкновении двух заклинаний.

— Не могу сообщить тебе ничего нового, кроме рикошета и Приори Инкантатем, — пожал плечами Гарри и поднялся. — Предлагаю разгадывать эту головоломку вместе, раз уж подраться нам не удалось.

— Кто сказал, что не удалось? — хрипло рассмеялся Дрейко. — Мы плохо видим? Отлично, это добавит «огонька» в наш маленький междусобойчик. Ну же, Поттер, ты любишь соблюдать правила. Повернись ко мне спиной и отсчитай двадцать шагов.

— Брось, Малфой, нужно понять…

— Мне — ничего — не нужно — понимать! — раздельно произнес Дрейко и зажег в темноте палочку. Она слабо замерцала в окружавшем их тумане. — Теперь ты примерно будешь знать, где я, так что будет не слишком страшно. Давай, пошевеливайся, я не собираюсь тратить время на твой приступ любознательности.

Гарри с минуту молчал, глядя на странную, незнакомую ухмылку на лице собеседника, и оценивал ситуацию. На них никто не напал, они просто как бы погрузились в другое измерение, возможно, даже превратились в привидений, но Дрейко это совершенно не заботило, он жаждал продолжить поединок. Гарри, уверенный в том, что их прервали неспроста, не мог, однако, с ним спорить. Он повернулся и стал отсчитывать двадцать шагов.

— Доверчивый, как всегда! — глумливо крикнул ему вслед Дрейко, но Гарри проигнорировал его. Он судорожно искал в голове заклинание, которое могло бы дать ему шанс выстоять и одновременно не нанести большого ущерба оппоненту.

Он остановился и успел только согнуть руку в локте, намереваясь поднять палочку, как возле самого уха просвистело заклинание. Это был обычный прием Дрейко, который он неоднократно применял в школе — бить в спину, пока противник на тебя не смотрит. Низкий и, в общем-то, характерный, этот поступок разъярил Гарри, и он ответил мощнейшим оглушающим заклятьем, которое едва не пробило защиту Дрейко, так что он слегка отклонился назад. Однако мгновение спустя он уже пустил навстречу Гарри нечто, напоминающее огненное лассо.

— Релашио! — крикнул Гарри, пытаясь увернуться. Лассо было разрезано на куски, которые продолжали приближаться.

— Циркумфактум! — был его следующий ход, который сделал свое дело: огонь соединился в тонкое кольцо, растаявшее в нескольких сантиметрах от Гарри.

Дрейко сосредоточился и применил невербальное заклинание, Гарри, тем временем, создал прочный щит с помощью сдвоенных Щитовых Чар. Они выдержали натиск черной магии, в происхождении которой Гарри не усомнился ни на минуту. Отброшенные назад потоки магии сгустились, медленно осели на землю, и в темноте мелькнули несколько змеиных хвостов.

— Прекратим это, — твердо сказал Гарри, создавая новый щит. — Так мы не проясним ситуацию.

— Что здесь прояснять? Ты пытаешься увильнуть от ответственности. Видать, Министерство плохо влияет на «Золотого Мальчика», он становится ловким и изворотливым, как большинство его коллег. Учись, Поттер, может, научишься владеть языком так, что сможешь одним словом улаживать международные конфликты.

— Я не пытаюсь, — вздохнул Гарри. — Я, напротив, создал все условия, чтобы мы могли беспрепятственно поговорить о том, что касается только нас двоих. Не думай, что я не понимаю тебя, осуждаю за то, что ты чувствуешь. Мне это даже в голову не приходило. Мы почти смогли стать друзьями. — В его голосе послышалась искренняя горечь. — Послушай, я заплатил за то, что сделал. Не мне, разумеется, решать, достаточно ли, но… я прошу у тебя прощения. Я принял твой вызов и соглашусь на битву еще раз, если ты будешь настаивать, но подумай! Она боролась совсем за другое…

— Ты не имеешь права, — прошипел Малфой-младший. Палочка тускло освещала его лицо, воплощавшее страдание. — Теперь легко говорить умные вещи, когда ее нет, чтобы возразить тебе! Я никогда не разговаривал с ней на эту тему, но она и так давала понять, что волновало ее больше всего, за что она могла бы пойти до конца. В общем, это то же самое, к чему шел ты. Да, Поттер, вы с ней смотрели в одну сторону, вот почему я иногда приходил в ярость, осознавая, как я далек от того, чтобы пойти по жизни вместе с ней. Ты и здесь оказался лучше меня, чем, наверное, втайне наслаждался, но теперь все это уже неважно. Ты не тот, за кого она тебя принимала, но это не вернет наши с ней жизни.

— Я никогда не считал, что я лучше тебя, просто… я тебе не завидовал, и у Луны тоже не было такой привычки.

— Ты это серьезно? — повысил голос Дрейко. — Насчет зависти. Что в моей жизни могло бы выступить ее предметом?

— Множество вещей. У тебя была семья, были деньги, положение в обществе. Да, со временем все изменилось, но примерно то же произошло со всеми, а ты изначально был в более выгодной позиции, чем многие. И все-таки ты не воспользовался своими преимуществами, а предпочел превратить их в способ возвыситься над другими. Я всегда хотел тебя понять, но мне это не удавалось, пока — как ты это сказал? — мы не приблизились к тому, чтобы смотреть в одном направлении. В нашем теперешнем отчуждении, по большей части, виноват я, но я сейчас стою перед тобой и предлагаю тебе мир. По крайней мере, до того момента, пока все не решится с теми, кого ты все это время вел за собой. Я помогу им. Министр на моей стороне, а значит, есть шанс, что все это закончится благополучно. Убей меня — и никто не сможет остановить кровопролитие. И ты действительно сможешь посвятить его Луне?

Новая вспышка опалила волосы Гарри, но Дрейко, как следует, не целился: это был выход его боли и злобы на всех и на себя самого.

— Мы не должны сражаться, Поттер? — спросил он без всякого выражения, так что Гарри не понял, что он собирается делать.

— Нам лучше остановиться, — тихо ответил он, секунду помедлил и опустил волшебную палочку. — Я свой выбор сделал.

— Молодец, я тоже, — усмехнулся Дрейко, отвел руку назад и выпалил заклинание, отразить которое Гарри не успевал.

Он даже не сделал попытки уклониться. На миг ему почудилось, что на лице Малфоя-младшего промелькнуло сожаление, желание задержать собственное заклятие, но думать над этим не было времени. Гарри зажмурился, и вдруг перед его закрытыми веками возник ослепительно яркий источник света. Он поглотил энергию луча, летящего в Гарри, и стал разрастаться, заполняя пространство. Гарри открыл глаза вовремя, чтобы увидеть, как он вспыхивает серебристым пламенем, а потом опадает, на ходу оформляясь в маленькое и очень знакомое существо. Гарри и Дрейко уставились на зверька, который сидел между ними, весь сверкающий и пронзительно белый, и прижимал свои длинные уши к земле. Это был заяц.

Мужчины переглянулись, прежде чем сделать пару робких шагов в сторону зайца, а следовательно, навстречу друг другу.

— Это Патронус, — прошептал Гарри.

— Не может быть! — резко бросил Дрейко, не в силах отвести глаз от зверька. — Ты меня слышишь, этого не может быть! Я…

В этот момент серебристый зайчик подпрыгнул и пустился наутек. Гарри и Дрейко проводили его взглядами за ближайшее скопление деревьев. Гарри, повинуясь внезапному радостному порыву, бросился туда, преследуемый по пятам Дрейко. Стоило им заглянуть за первый же куст, как оба они застыли подобно каменным изваяниям.

— Ты так и не поверил, — проговорила невысокая, хрупкая девушка с длинными пепельными волосами, ниспадающими до пояса. У ее ног, подняв на сей раз уши вверх, сидел Патронус.

На лице пораженного Дрейко читался испуг.

— Не понимаю… — промямлил он, не зная, что предпринять.

— Недопонимание, к сожалению, не редкость между нами, — грустно улыбнулась Луна.

Гарри протянул вперед руки и двинулся к ней, но замер в двух шагах, вновь ощутив тяжесть вины. Однако она посмотрела на него приветливо, сама сдвинулась с места и заключила его в объятия. Она была теплая, живая, настоящая. Гарри неуверенно обнял ее в ответ.

— Ты вернулась? — решил он удостовериться в очевидном. — Как?

— Не знаю, стоит ли в это углубляться, — серьезно ответила Луна, отстранившись. — Все это благодаря моей маме, она знает кое-какие особенности того места, куда мы с тобой так опрометчиво угодили. Она пыталась предупредить меня, чтобы я была осторожной, но она и так знала, что я не брошу тебя без помощи. Поэтому она запаслась терпением и… я, правда, не знаю, как это объяснить… В общем, без нее я не смогла бы вернуться никогда, это точно. Я так и думала, что вы захотите выяснить отношения, и это, право, ужасно с вашей стороны. Страшно подумать, на что способны мужчины, если за ними не присматривать.

Гарри едва не рассмеялся, но вовремя сдержался, бросив быстрый взгляд на Дрейко, который хмурился и все еще воинственно сжимал в руке палочку. Луна тоже повернулась к нему и хотела было что-то сказать, но он перебил ее:

— И ты пришла только сейчас? Зная, на что я могу пойти, желая отомстить за тебя? Ты знала, как я страдал, и просто… выжидала?

— Я должна была дать тебе шанс и время, — невозмутимо ответила Луна, хотя глаза ее светились грустью. — Однако ты выбрал насилие. Да, ты старался и во многом преуспел, но ты так и не простил Гарри. Я должна была вмешаться.

— Да разве в этом дело? — воскликнул раздраженно Дрейко. — По-твоему, это моя вина, что…

— Не все зависело от меня, — устало произнесла Луна. — Ты, кажется, совсем не рад меня видеть.

— Что? — Дрейко задохнулся от негодования, его взгляд метал молнии. Луна неподвижно уставилась на него, словно призывая утихомириться и проявить мудрость.

— Так это ты наслала этот мрак? — поинтересовался Гарри, воспользовавшись тем, что разговор между двумя влюбленными застопорился.

— Какой? — встрепенулась Луна. — А, этот? Это было легко. Я просто хотела, чтобы вы разобрались без посторонних, хоть этот риск и не оправдался. Вы повели себя как истинные джентльмены, — она чуть скривила рот. — К тому же мне не хотелось появляться при толпе, ведь слухи о моей смерти наверняка уже распространились в волшебном сообществе.

Она легко взмахнула палочкой, и тьма рассеялась, как будто ее и не было. В лагере продолжалось движение. Дрейко с досадой посмотрел в ту сторону.

— Пойдемте, — буркнул он, и Гарри с Луной послушно пошли за ним.

В главном шатре вовсю шла подготовка к битве. Как выяснилось, люди Дрейко решили, что их предводитель похищен, и намеревались предпринять ответные действия. И даже несмотря на что, что он, живой и невредимый, появился перед ними и попытался их успокоить, они первым делом предложили взять в плен Гарри и потребовать выкуп. Наместник возвел глаза к небу в ответ на эти высказывания (особо активное участие принимал Дэн). Все это показалось ему вдруг настолько глупым и суетным, что захотелось очутиться в милях от этого места, где-то в районе площади Гриммо.

В итоге все было устроено именно так, как он планировал. Переговоры длились несколько часов, до самого утра, пока стороны не пришли к необходимым компромиссам. Повстанцам разрешалось вернуться на родину и попробовать найти свои семьи, но некоторым из них предстояло отвечать по закону — здесь Министр остался непреклонен.

Начались допросы, и первым под эту процедуру угодил, конечно же, Дрейко Малфой, который, впрочем, избежал кары не в первую очередь благодаря своему влиятельному покровителю. Гарри наговорил коллегам с три короба, ни на секунду не усомнившись в правильности своих действий. Глядя на Луну, чудесно возвратившуюся домой, и Дрейко, отвечавшего порой невпопад (очевидно, мысленно он пребывал не там), он не мог и помыслить о том, чтобы вновь разлучить их. Авроры отнеслись к его действиям скептически и явно предосудительно, но ему было все равно. Конечно же, кто-то из них сразу по прибытии в Лондон уведомит обо всем Ермона, но какое дело Гарри до него? Кевин Уоррен так и не научился отличать белое от соленого, и не стоило о нем печалиться.

Рассвет был долгим и мрачным. Шторм утих, и на аспидно-черной морской глади не было видно ни единого гребня. Гарри с нетерпением ждал отправления домой. Он стоял на вершине утеса, как до этого несколько часов назад Дрейко, и считал минуты, не принимая участия в следственном деле, но оставив вместо себя пару верных заместителей.

— Ты не должен себя винить, — тихо прошептала Луна, подойдя сзади, и Гарри вздрогнул.

— Ты очень добра, — горько усмехнулся он в ответ. — Только не волнуйся на мой счет, моя чаша уже, кажется, полна.

Луна помолчала, встав рядом с ним и печально устремив взгляд на море.

— Ты борешься за правое дело, — наконец, заговорила она. — Мне так сказала мама, а она никогда не тратила слов понапрасну. Правда, я и раньше это знала, просто в последнее время ты начал плутать…

— Это ведь не будет оправданием, если я скажу, что прекрасно об этом знал, но положился на то, что такое случается с каждым? — с сарказмом осведомился Гарри.

— Может, и есть люди, у которых с самого начала все ясно и понятно, — пожала плечами Луна. — Но что нам до них? Наше дело пройти свой путь так, чтобы другим хотелось идти по нему вместе с нами, или же хотя бы ради того, чтобы ни в чем не упрекать себя на исходе дней. Мне кажется, у нас это может получиться, если мы не будем постоянно оглядываться назад и искать иголку в стоге сена. Нам выпал шанс начать все с чистого листа, а это немало.

— Не слишком ли высокая цена?

— Этого нам никогда не узнать. Да это и ни к чему. Когда человек слишком много задумывается о том, чего уже не поправить, он никуда не движется, и его свет постепенно затухает, прежде чем исчезнуть навсегда. Мы не должны становиться такими, Гарри, это не тот выбор, который мы когда-то сделали.

— Значит, останавливаться, чтобы подумать, нам нельзя?

— Нежелательно. Чем больше некоторые думают, тем дальше они становятся от изначальной цели.

— Наверное, ты права. Я, кажется, знаю, какова сейчас моя цель, но боюсь идти к ней.

— Для тебя вообще характерны лишние метания. Я, например, собралась с духом и вернулась, хотя вполне может статься, что у нас с Дрейко ничего не выйдет, и тогда у меня не останется ничего. Второй целью мог бы стать визит на могилу отца, но это не то, ради чего стоит жить. Я отказалась от будущего, лишенного забот и потерь, ради настоящего, о котором знаю только то, что здесь есть человек, с которым я хочу быть вместе навсегда. Когда-то ты сделал то же самое. Поэтому ты не можешь не понять, о чем я говорю.

— Я понимаю. — Гарри вздохнул и отвел глаза. На него вдруг навалилось ощущение тревоги, словно он внезапно вспомнил о чем-то очень важном и не смог сразу определить, о чем.

— Гарри, — Луна тронула его за рукав и показала куда-то в небо.

Он задрал голову и увидел сову. Взъерошенная, она летела прямо к ним, держа в лапах крохотный конверт. Гарри сумел различить его белизну лишь на расстоянии нескольких метров, прежде чем записка упала к нему в руки, а сова, сделав над их головами круг и повелительно ухнув, снова отправилась в путь.

Луна пристально смотрела на него, пока он дрожащими пальцами пытался справиться с бумагой.

Это была записка от Джинни, состоявшая всего из нескольких строк:

"Уже два часа он не приходит в себя. Я вызвала целителя, но он развел руками. Прошу тебя, возвращайся, мне страшно".

— Мне надо спешить, — отрывисто произнес Гарри и сорвался с места.

Луна, ни слова не говоря, последовала за ним.

— Я буду с тобой, — твердо сказала она, едва поспевая за Гарри. — Нужно только предупредить…

— Никого не надо предупреждать! — огрызнулся он. — Что они, сами не справятся?

— Ты наместник, — невозмутимо ответила Луна, — и ты должен контролировать процесс.

— Лучше бы я его раньше контролировал!

Однако Гарри не мог не признать ее правоты. Он должен был сообщить о своем внезапном отъезде, а это задержало бы его еще на несколько, вероятно, чрезвычайно необходимых минут. Но все прошло быстро. Едва взглянув в его побелевшее лицо и услышав его бормотание насчет проблем дома, заместители бросились наперебой советовать взять отгул, а лучше отпуск. Гарри едва понимал, что ему говорят. Луна решительно потащила его прочь, пока не начались расспросы. Выходя из лагеря, они увидели Дрейко, возвращавшегося с длительной прогулки наедине с собой и своими размышлениями. Он возмутился было, увидев, как Луна идет с Гарри под руку, но запнулся на полуслове.

— Пойдешь с нами? — спросила его Луна.

— Куда? — машинально спросил Дрейко.

— В Лондон? — Луна вопросительно посмотрела на Гарри, но ответа так и не дождалась.

— Ладно, — Дрейко пожал плечами и, встав рядом с ними, взял Луну за руку.

— Мы скоро будем там, — главным образом, для Гарри прошептала Луна, и они трансгрессировали.

Это было хмурое, неприветливое утро в Лондоне, и трое шагали по мостовой неуверенно, боясь нарушить непривычную для города тишину. Дом на площади Гриммо они увидели издалека, и Гарри резко ускорил шаг, что заставило Луну и Дрейко припустить за ним. Дверь была открыта нараспашку, точно Джинни не могла находиться в запертом доме. Гарри взбежал вверх по ступенькам, быстро преодолел расстояние, отделявшее его от главной лестницы, и направился на чердак, гадая, куда могли подеваться его жена и ребенок. Он мельком заглядывал в каждую комнату, смутно надеясь, что они встретят его раньше и скажут, что все в порядке. Но никто не вышел.

На небольшой площадке у чердачной двери стояла Джинни с Рональдом на руках. Малыш был необычайно тих и серьезен. Он с минуту смотрел на прибывшего отца, прежде чем отвернуться. Гарри с трудом отвел от него взгляд, чтобы перевести его на безмолвную жену. Она глотала слезы и тихо качала головой.

— Я опоздал? — глухо спросил Гарри и сам удивился тому звуку, что сорвался с его губ. Вопрос словно взорвал дом, рассыпался прахом о его ветхие стены и замер, медленно оседая.

Джинни сделала судорожный глоток и выдала дежурную фразу, которая едва не вывела Гарри из себя:

— Ты ничего не мог сделать!

— Я мог все бросить и прийти! Почему ты не отправила мне Патронус? Так было бы куда быстрее!

Джинни вновь залилась слезами и не смогла ничего сказать. Однако с нижней площадки прозвучал ответ, произнесенный знакомым Гарри голосом:

— Видишь ли, после войны многие из нас потеряли способность вызывать своих Патронусов, а то и вовсе утратили магию. Не вини ее, Гарри.

— Гермиона? — все так же глухо спросил он, не нуждаясь, впрочем, в подтверждении.

Она ловко взобралась на площадку и вскоре уже стояла рядом с Гарри, не сводя с него огромных карих глаз с неподвижными зрачками.

— Ты войди, — спокойно сказала она, указывая на дверь. — Может, он все еще ждет тебя.

— Ты была там?

— Да, когда Джинни позвала меня, я тотчас приехала. Я его осмотрела. Это уже было после приезда целителя. Ты опоздал где-то на полчаса.

Она не произнесла это вслух, подумал Гарри, и в глазах у него потемнело. Пошатнувшись, он схватился за перила, повернулся на месте и уперся ладонями в стену.

«Значит, так? Ты же знал, все знал и не дождался! … Что теперь? Какая разница? Что мне теперь делать?»

Гермиона тронула его за плечо, и этого прикосновения оказалось достаточно. Гарри встрепенулся, оглянулся через плечо, но не увидел нигде Луну и Дрейко. На миг удивившись тому, куда они могли подеваться, он потянул ручку двери на себя и вошел в комнату Снейпа.

Здесь все было точно так же, будто он оставил его совсем недавно: вчера или час назад. Аккуратные светлые занавески, выжженные солнцем, старая мебель, то же постельное белье. Гарри не сразу заметил их: Дрейко стоял в углу, насупившись, а Луна сидела у ног мастера зелий. Она приложила палец к губам и прошептала:

— Я не хотела их пугать, мы попробовали трансгрессировать с нижнего этажа как можно тише. У нас получилось.

Гарри кивнул, превозмогая желание закричать. Внутри у него все бунтовало, когда он сумел заставить себя перевести взгляд на лицо Снейпа. Заострившееся, воскового оттенка, оно одновременно и походило на то лицо, которое Гарри так хорошо помнил, и отличалось от него. Вероятно, он ушел во сне, а стало быть, не испытывал никаких мук. Эта мысль странным образом успокоила Гарри, и он смог оторвать ноги от пола и приблизиться к кровати. Он склонился над Снейпом, на одну секунду представив себе, что тот сейчас откроет свои пронзительные черные глаза и усталым шепотом скажет что-нибудь язвительное. Что-то присутствовало еще в облике Северуса, что дало ему возможность фантазировать таким образом. Гарри задержался еще на несколько мгновений, перед тем как наклониться еще ниже и поцеловать бледный лоб. Тело уже начало остывать.

— Ты знал, что я тебя не отпущу, — с укором прошептал Гарри, выпрямившись.

— Он держался до последнего, — произнесла Луна, утирая глаза своими длинными волосами. — Единственно из-за тебя. Так что не держи на него зла.

— Я и не думал, — ответил Гарри, отступая назад, к Дрейко, который все так же продолжал пристально смотреть на Снейпа, почти не мигая. — Просто мне за него… тревожно.

Едва он произнес эти слова, как чердак наполнился сладостными звуками, точно кто-то невидимый, внезапно очутившись рядом с ними, заиграл на арфе неземную мелодию. Луна всплеснула руками и заулыбалась, вслушиваясь в невиданную песнь. Дрейко испуганно дернулся и схватился за палочку, но Гарри остановил его, мысленно умоляя, чтобы мелодия лилась и дальше, а лучше никогда не кончалась. Он узнал ее, и ему невыразимо хотелось еще раз в жизни увидеть ее живой источник.

И это желание исполнилось. Яркий костер заполыхал прямо посреди комнаты, и в языках пламени возник феникс в своем сверкающем огненном оперении, рассыпая во все стороны не обжигающие искры. Фоукс громко вскрикнул, повернул свою великолепную, изящную голову к Гарри и задержал на нем свой мудрый взгляд. Волна необъяснимого облегчения и спокойствия затопила душу Гарри Поттера, и через секунду или две прекрасной птицы не стало. В воздухе еще стоял неизвестный аромат, который, как показалось Гарри, состоял из сложного сочетания цветочных запахов. Луна же, приложив руки ко рту, обернулась к молодым людям и счастливо проговорила:

— Чувствуете? Море, ветер, жизнь? …

* * *

Появление Фоукса сильно помогло Гарри свыкнуться с тем, что произошло. Боль потери не отпускала его еще долго, и он поначалу избегал собственного дома, ища возможность выбраться на работу даже в краткосрочный отпуск. Джинни пришлось приложить немалые усилия к тому, чтобы понять и принять такое поведение мужа. Что касается маленького Рональда, то он на какое-то время стал замкнутым и сосредоточенным, практически постоянно находился рядом с Гермионой и выучивал наизусть все, что она ему предлагала. В этот период они с отцом почти не виделись.

На работе Ермон подкидывал Гарри все новые проблемы, которые, как одна, требовали решения. Впрочем, Гарри был даже благодарен своему сопернику за этот вызов и ни на что не жаловался, пытаясь управляться одновременно с пятью и более делами. Секретарь Дорсенс был в восторге от рвения начальника и старался во всем ему подражать, однако, к сожалению, расторопность бедняги оставляла желать лучшего, поэтому в конце месяца Гарри все же пришлось нанять дополнительного помощника.

Министр все более приближал его к себе. Партия Ермона была в бешенстве, на стол главы магического мира валились целые стопки писем с различного рода клеветой и обвинениями в адрес Гарри, но Кингсли был занят чем угодно, кроме разбора корреспонденции. Сам же второй наместник неизменно игнорировал все подобные нападки со стороны противников.

Джинни, Гермиона и остальные были чрезвычайно потрясены тем, что Луна оказалась жива и тоже возвратилась из-за Занавеса. Разумеется, в этом потрясении было больше радости, чем страха, но все отмечали, что с девушкой произошла какая-то перемена. Складывалось впечатление, что ее обычное пребывание «вне мира сего» теперь не то чтобы куда-то ушло, но сделалось ее скрытой «второй натурой», что, тем не менее, не мешало никому с ней общаться. Сын Гарри, в свою очередь, пришел от нее в полный восторг.

На работе Гарри приходилось решать самые различные вопросы, и, чем дольше он задерживался в кабинете, тем больше их становилось. Судя по всему, магическому народу было приятно, что власти действительно занимаются его делами, а не только внешними проблемами (как первый наместник), и потому все простые граждане теперь чувствовали себя обязанными написать Гарри Поттеру одно, а лучше два письма.

И все же, благодаря его неустанному труду, положение магов за два с половиной месяца в целом улучшилось. Министр это отметил и даже, кажется, подошел близко к тому, чтобы отменить выборность власти, но Гарри его отговорил. Стоило ему заглянуть в собственную душу, как он тотчас понимал, что, несмотря на заманчивую перспективу обставить Ермона в борьбе за власть, жизнь с изрядной долей приключений все-таки по-прежнему привлекала его куда больше. Так что он просто предоставил дальнейший ход событий судьбе.

Проходили недели, его душевное состояние постепенно улучшалось, хотя ночью его порой и мучили кошмары. Гарри видел Снейпа опять в том разрушенном городе, одинокого и измученного. Он отчаянно хотел его спасти, но неведомая сила увлекала его прочь, не давая ни малейшего шанса вырваться. Так повторилось несколько раз, прежде чем смениться другой картиной, столь же оптимистичной.

Погруженный в воспоминания о последнем подобном сне, Гарри как-то возвращался домой. Он неслышно вошел в дом, направился на кухню и застал там интересную компанию в лице Дрейко и Гермионы, которые о чем-то сосредоточенно беседовали. Он даже помедлил в коридоре, чтобы уловить суть разговора.

— Ты просишь какую-то глупость, Грейнджер, — прямо сказал Дрейко, откидываясь на спинку стула. — Совершенно бесполезное занятие. Кого я должен, по-твоему, спросить? Если мы тут собрались с общей целью подождать Поттера, это не значит, что ты можешь меня доставать.

— Тебе прекрасно известно, что я имею в виду, — непреклонно возразила Гермиона, пропуская его грубость мимо ушей. — У тебя огромное количество знакомых как за границей, так и в наших краях. Не может быть, чтобы не к кому было обратиться. Можешь предложить им деньги, если хочешь, у меня частные уроки, и я могу…

— Знаешь, что ты можешь сделать со своими деньгами? — огрызнулся Дрейко. — Дело вовсе не в этом. Как ты не поймешь, что такой ажиотаж ради непонятно чего никому не нужен? Многие из старых приятелей наверняка считают меня предателем, перебежавшим на сторону власти, так что пока идти к ним смысла нет. Разве что Поттер умудрится расхлебать все это до конца, вот тогда и можно будет сделать попытку. Да и, кроме того, как ты можешь быть уверена хотя бы в том, что твой Уизли жив?

Гарри замер у самого входа на кухню и прислушался еще интенсивнее.

— Поиски ведь были произведены? — настойчиво спрашивал Дрейко. — И они вроде как ничего не дали?

— Да, но… — Гермиона несколько утратила уверенность, но вовсю удерживалась от того, чтобы в ее голосе послышалась мольба. — Я все еще не потеряла надежды. Я уверена, что Гарри помог бы мне в этом, будь у него столько же источников информации, сколько у тебя. Он попытается разыскать лучшего друга, когда оправится от горя, но я просто не могу больше ждать. Я провела годы в ожидании, но… он так и не объявился.

— Это, конечно, трагедия, Грейнджер, — с ядовитым сарказмом ответил Дрейко. — Только почему бы тебе не пойти за помощью к тому, кто хоть немного любит Уизли?

— Я пошла бы одна, — дрожащим голосом проговорила Гермиона, — но у меня нет никаких сведений. Предоставь мне хотя бы их. Брось, Малфой, у всего есть своя цена. Какова твоя?

Дрейко промолчал. Гарри ясно видел, как ему хотелось спорить, скорее, по привычке, чем из жестокосердия. Он решил, что услышал достаточно, и вошел в кухню, заставив сидевших там подпрыгнуть от неожиданности.

— Гарри? — воскликнула Гермиона, прислушиваясь. — А мы тут разговаривали…

— Ждали тебя, — подхватил Дрейко с наигранной усмешкой. — Едва не состарились.

— Не смешно, — вздохнул Гарри и сел за стол. — Прости, Гермиона, тебе нужно было прийти ко мне, я бы как-нибудь…

— Ты бы на себя со стороны посмотрел, — вмешался Дрейко. — То есть я не пытаюсь доказать, что ты там не в себе, не в состоянии выслушать свою подругу, но у тебя с твоими делами скоро совсем поедет крыша. Честно, ты кошмарно выглядишь, видно, что тебе не до чего. Твой сын скоро перестанет узнавать тебя в лицо.

— Хватит нести бред, — попросил Гарри. — Ну, так что у тебя там с твоими связями? Сможешь ты помочь Гермионе или нет?

— Гарри, — прошептала Гермиона, — забудь. В самом деле, я…

— Попробую, — буркнул Дрейко и дернул плечами. — Не представляю, по правде сказать, с чего начать. Да и информация может стоить …э-э, некоторых услуг с твоей стороны, Гарри.

— Если только в рамках закона… — начал Гарри.

— Если только так, тогда, действительно, забудь, — махнул рукой Дрейко. — Те, кто больше всего знает, всегда вне закона, разве ты не в курсе?

— Да понимаю я. Хорошо, когда начнем?

— Гарри, — попыталась вклиниться Гермиона, — я как-нибудь одна. Меньше всего мне сейчас хочется тебя напрягать.

— Да помолчи уже, Грейнджер, — отмахнулся от нее Малфой, радуясь возможности завязать «мужской разговор». — От самих поисков тебе лучше держаться подальше. Сама говоришь, у тебя частные уроки, полно дел, вот и не лезь. Мы справимся, да, Поттер?

— Хоть дома можно по имени? — взмолился Гарри, но не всерьез. Он всматривался в лицо Гермионы.

— Спасибо вам, — дрожащим голосом произнесла она, глубоко дыша. — Я, честно, не ожидала, что…

— Что у Малфоя есть сердце? — усмехнулся Дрейко. — Есть, представь себе, только оно с шипами и не позволяет себя разжалобить до прихода По… прошу прощения, Гарри.

— Лишь бы покривляться, — беззлобно пробормотал тот и получил в ответ очередную довольную ухмылку. Внезапно ему сделалось так уютно в собственном доме, что захотелось взять еще один отпуск.

— Вообще-то, я по делу, — вдруг напористо заявил Дрейко.

— Так? — слегка напрягся Гарри. — Тебя опять требуют в Министерство?

— Нет, на этот раз моя просьба будет куда приятнее. Грейнджер, к примеру, уже согласна.

— А причем тут Гермиона?

Дрейко закрыл глаза и сделал вид, что считает до десяти, прежде чем продолжить:

— Работа вредна для твоих мозгов, Поттер. Ты даже не даешь мне сообщить тебе нечто очевидное. Спорю на что угодно, ты этого ждал. Наша косматая… пардон, пышная шевелюра будет подружкой невесты и посаженной матерью одновременно. А мне нужен, соответственно, тот, кто поведет меня к…

— Вы женитесь? — опять перебил Гарри, от души надеясь, что Дрейко не шутит.

— Где твои манеры? Ну да, женимся, конечно, а что еще нам делать? Или ты уже присватал моей Луне кого-нибудь другого?

— Скажешь тоже, — широко улыбнулся Гарри и почувствовал, насколько его лицевые мышцы отвыкли от этого усилия. Улыбка казалась резиновой.

— Тебе надо тренироваться, — закивал Дрейко, точно прочитав его мысли. — Так я услышу ответ сегодня, или ты, как истинная невеста, будешь думать три дня?

— Ты знаешь мой ответ.

— Ну, вот и славненько. Кстати, надо еще решить вопрос с приданым, поскольку ни у меня, ни у Луны ничего нет. Вот я и подумал, а не попросить ли мне у тебя немного в долг…

Гермиона рассерженно фыркнула, скрестив руки на груди.

— Да без проблем, — решительно отозвался Гарри. — Хоть сейчас можем навестить банк. Сколько тебе нужно?

Дрейко с минуту смотрел на него, прежде чем утвердительно наклонил голову, будто соглашаясь с самим собой.

— Проверку на щедрость прошел, Поттер. Не такая уж ты и штабная скотина, как выяснилось. Твоих денег мне не нужно. На самом деле, у нас с Луной скопилось небольшое наследство, так что на первое время хватит. — Он помедлил, а затем с озорством подмигнул Гарри: — С тебя только и требуется, что два рабочих места поближе к кабинету Министра.

Гермиона демонстративно возвела глаза к потолку.

* * *

День выдался ветреным, и кладбище в Годриковой Впадине точно колыхалось от постоянных порывов. Тихую песнь напевал церковный колокол, на землю непрерывным потоком опускались разноцветные листья. Осень здесь вступила в свои права.

У кладбищенской ограды задержался невысокий мужчина в круглых очках. В руках он нес букет душистых хризантем. Эти поздние цветы как нельзя лучше соответствовали его настроению. Гарри Поттер пришел, чтобы навестить своих усопших.

Могила Джеймса и Лили Поттеров регулярно убиралась и выглядела ухоженной. В последнее время Гарри стал приходить сюда часто, но не столько к своим родителям, сколько к тому, кто лежал теперь под мраморной плитой рядом с ними. Решение похоронить мастера зелий именно здесь пришло к Гарри почти сразу же, само собой, хотя в тот момент он совсем не мог думать.

Напротив имен Поттеров все еще цвели прекрасные розы — очередное произведение Луны, углубившейся в садоводство. Все цветы в ее букетах были тщательно подобраны по размеру бутонов и тончайшим цветовым оттенкам, различить которые мог только опытный глаз. Некоторые композиции включали в себя сильные цветовые контрасты, что нисколько их не портило. Луна готовилась, в частности, таким образом к собственной свадьбе.

Положив хризантемы на могилу Северуса, Гарри присел на корточки и углубился в воспоминания. Мелькали школьные сцены, пронизанные тем инфантильным чувством несправедливости мира и конкретных представителей человечества и иллюзорным желанием как-нибудь по-глупому отомстить. Они сменялись более поздними приключениями, в которых также было место страху и гневу и желанию сделать мир лучше, не спросив у него самого. Были и другие, но постепенно остались только самые светлые, самые лучшие, которые были особенно дороги Гарри, их он очень хотел оставить в своем сердце навсегда в их первозданном, ослепительно ярком виде. Слезы горечи ушли, уступив место тихой радости, какую испытываешь, думая о том, сколько все-таки в жизни было хорошего, связанного с ушедшими людьми. Зло и непримиримость отступают, тепло любви сбрасывает с себя их удушливые оковы и возносится к небу, наполняя душу истинным светом. Именно так мы надеемся войти в вечность.

Гарри знал, что когда-нибудь приведет сюда своего сына и расскажет ему историю своей жизни с того самого места, где она началась. Рональд должен был подрасти и окрепнуть, чтобы уразуметь то, что мечтал донести до него отец. Как бы там ни было, не поспешность важна была, но понимание.

В воздухе разливалась последняя сладость ушедшего лета, и Гарри отпускал его, принимая вызов новой жизни.