Гарри Поттер и дело об опекунстве (гет)

Направляясь в библиотеку, чтобы передать Гермионе книгу, Гарри мимоходом заглянул в открытую дверь столовой. Кто-то стоял у окна, спиной к двери. Сначала, не узнавая человека, юноша намеревался идти дальше, но в этот момент незнакомец шевельнулся, мелькнула длинная седая борода, и Гарри узнал его.

— Профессор Дамблдор? — неуверенно позвал молодой человек, переступая порог кухни. Волшебник повернулся, и Гарри был неприятно поражен тем, насколько старым выглядит директор. Его властная осанка исчезла, плечи опустились, он казался необычайно слабым.

— Добрый вечер, Гарри! — поприветствовал директор юношу.

— Что Вы здесь делаете? — удивленно спросил тот.

— Честно говоря, я потерял счет времени после разговора с Северусом, размышляя о некоторых вещах.

— После разговора с Северусом? Но мы сейчас занимались с ним целых три часа Окклюменцией... — неуверенно проговорил парень.

— Я же говорю, потерял счет времени, — Дамблдор слабо улыбнулся.

— Сев... он сказал...? — догадываясь, о чем мог размышлять директор, пробормотал Гарри.

— Да, он мне рассказал. И я, откровенно говоря, удивлен, что ты вообще со мной разговариваешь.

Гарри почувствовал тяжесть в груди. Ему было больно видеть Дамблдора таким. Его представления об этом человеке слишком сильно отличались от того, каким на самом деле являлся директор. Дамблдор, могущественный волшебник, не знающий поражений, всевидящий, умеющий просчитывать и предугадывать все ходы противника, упреждающий их удары...

Дамблдор, стоящий перед Гарри, был стариком.

— Профессор, но Вы же не могли этого знать. Мой дядя никогда так не... расходился, как этим летом. Никто не мог этого предвидеть!

Дамблдор вздохнул:

— Предвидеть не мог, но я уже довольно давно предчувствовал что-то плохое. К сожалению, я не мог понять, откуда взялось это предчувствие, поэтому не занялся этим как следует.

— Откуда бы Вы могли узнать об этом? Я же никому не рассказывал о своих отношениях с родней.

— Это верно, но ведь здесь есть и моя вина? — Дамблдор взглянул на Гарри поверх очков. Этот взгляд был знаком юноше и, в тоже время, был абсолютно чужым. Молодой человек понял, чего не хватает этому взгляду: глаза директора были пусты, из них исчез прежний лукавый огонек.

— Может быть, — пробормотал Гарри. Противоречивые эмоции разрывали его на части. Еще несколько минут назад он был зол на директора, а сейчас, глядя на него, испытывал совсем другие чувства. И еще Гарри абсолютно не радовало то, что, возможно, именно он является причиной такой перемены в волшебнике.

— Поверь мне, Гарри, даже если считаешь по-другому, я совершил намного больше ошибок, чем собственно говоря, мог бы себе позволить. В пророчестве говорится, что один из вас будет наделен властью, неведомой другому. Ты уже заметил, что сила твоя растет, и это будет продолжаться и дальше. Но я не знаю, поможет ли она тебе. После смерти Сириуса и летних событий с твоими родственниками, я понял, что тебе пришлось пережить, и почему ты пытался отрицать все, связанное с волшебством. Злость, ненависть, ярость, сомнения — они влияют на тебя и твою силу.... Северус рассказал мне, что ты пользовался беспалочковой магией.

— Да, один раз, когда был у Уизли, — подтвердил Гарри. — Но в тот момент я был просто в бешенстве.

— Я знаю. Ты уже использовал эту магию, когда бывал зол или взволнован. Возьмем, например, случай с твоей тетей Мардж. Ты раздул ее, думая, что совершил это под влиянием одной ярости, которую она вызвала у тебя. Но я думаю, что в этом случае тобой владели другие чувства. Ты не думал о том, чтобы причинить настоящий вред твоей тете, нет. Ты хотел защитить память о своих родителях. Знаешь ли ты, что во время самопожертвования высвобождается огромное количество магической силы? Именно это произошло в ту ночь в Годриковой лощине, и именно поступок твоей матери наделил тебя этой силой.

— И какое же чувство владело мной, когда я швырнул подушку вслед Гермионе? — Гарри устало смотрел на Дамблдора.

— Для этого мы должны узнать, о чем ты в тот момент думал.

— Уффф, — Гарри выдохнул. Как он мог это сейчас вспомнить?— Я... злился на себя, потому что испортил настроение другим, и я боялся сделать... что-нибудь Гермионе, если она и дальше останется в комнате. И хотелось выместить свою ярость на чем угодно, хоть на подушке, потому что я не мог поранить или обидеть Миону.

Дамблдор лукаво усмехнулся, и в его глазах на миг появился былой огонек.

— Итак, ты подождал, пока Гермиона покинула спальню, прежде чем дать свободу чувствам, переполняющим тебя. Ты стараешься всегда защитить всех окружающих, даже если не всегда вполне способен управлять своим настроением. Это очень похвально.

Гарри скорчил гримасу:

— Не знаю. Мне кажется, что я скорее причиняю боль тем, кто меня окружает, а не защищаю их. И сейчас я говорю не о тех, кто из-за меня умер: мои родители, Седрик и Сириус... Я забыл Хедвиг в доме моих родственников, я ударил Малфоя, да что там говорить!.. я обидел моего лучшего друга, когда побоялся сказать ему правду о том, кто меня усыновил. Я постоянно совершаю ошибки, — юноша вздрогнул. — И я заставил Вас страдать, когда отвернулся и не захотел принять Вашу помощь, — шепотом добавил он.

Глаза Дамблдора вновь сверкнули. Взяв Гарри за руку, он притянул его к себе и заглянул в лицо:

— Я не страдал, мой мальчик. И я очень горжусь тобой. Несмотря на тяжесть, лежащую на твоих плечах, ты справляешься с этим. Ты прощаешь многое, что другие не в силах простить, и ты полон любви к окружающим тебя людям, а это очень ценный дар, Гарри. И очень редкий. Ты — особенный, даже если иногда жалеешь, что это так.

Гарри не успел ответить — он оказался в обьятиях директора, прижимающего его к себе, словно потерянного и вновь обретенного сына. Слезы выступили на глазах юноши. Сейчас ему было безразлично, сколько и какие ошибки совершил Дамблдор— он был не лучше. Каждый из них заслуживал шанс на прощение. И для Гарри директор являлся не просто директором школы, которую он посещает, нет, за последние годы он стал для него очень близким и дорогим человеком.

— Мне очень жаль! — прошептал он, и Дамблдор ответил также шепотом: — Нет, это мне очень жаль.

Они отстранились друг от друга. Слезы еще катились по щекам Гарри, но он улыбался. Дамблдор вытер лицо юноши ладонью:

— Ты не должен извиняться передо мной, — и первый раз за их разговор, пожилой волшебник улыбнулся настоящей, прежней, понимающей, и в то же время подбадривающей улыбкой.

— Альбус, Вы останетесь к ужину? — в столовую ворвалась Тонкс. Заметив Гарри, она запнулась:— О, извините, похоже я помешала...

— Все в порядке. Гарри и я, мы... уже закончили, — произнес Дамблдор, подмигивая Гарри. Последний умоляюще взглянул на директора:

— Вы останетесь?..

Дамблдор хитро взглянул на юношу поверх очков:

— Хочешь ли ты этого? — Гарри улыбнулся радостно и кивнул. Директор повернулся к Тонкс: — Похоже, я остаюсь.

Тонкс тоже начала улыбаться и в следующее мгновение исчезла из комнаты.

— О! Я ведь должен отдать это Гермионе! — внезапно вспомнил юноша, поднимая руку, в которой держал книгу. Дамблдор весело улыбнулся:

— Тогда поторопись, я думаю, что ужин уже почти готов.

Гарри обнаружил Гермиону в самом дорогом для нее месте— в библиотеке. Она как всегда сидела на диване, углубившись в очередной пухлый том. Иногда ее взгляд рассеянно скользил по полкам, словно девушка пыталась разыскать на них что-то невидимое или же обдумывала прочитанное.

— Привет, Миона, у меня для тебя кое-что есть! — с порога выпалил Гарри. Девушка удивленно повернулась к нему:

— Гарри, ты выглядишь... по-другому, — заключила она. — Как-то... счастливее. Ты поговорил с Роном? — это прозвучало с надеждой.

Лицо юноши сразу же омрачилось:

— Нет еще. Я попробую завтра.

— А что ты имел в виду, когда сказал, что у тебя что-то для меня есть? — Гермиона, попыталась сменить тему.

— Держи. Это мне Сев дал. Он сказал: «...прежде чем она перевернет всю библиотеку вверх дном», — Гарри протянул девушке книгу. Гермиона приоткрыла рот:

— Гарри... это... это невероятно, откуда она у него? — с горящими глазами, она очень осторожно взяла книгу в руки.

— Не знаю, он мне не рассказывал, — пожал плечами парень.

— Эрик и Эрнест... ты знаешь, кто это были? — не отрывая взгляд от книги, спросила Гермиона.

— Сыновья Слизерина! — ухмыльнувшись ответил Гарри. Но Гермиона уже не обращала на него внимания, полностью увлеченная разглядыванием обложки. Заметив, что она собирается раскрыть книгу, Гарри предупредил:

— Я бы не стал сейчас начинать с чтением— ужин уже почти готов.

Разочарованная, Гермиона нежно погладила книгу по корешку и взглянула на юношу:

— Я только отнесу ее наверх и скажу Рону, чтобы он спускался. Спасибо, Гарри, это то, что я искала!

— Благодари не меня, благодари Северуса, — подмигнул ей молодой человек.

Девушка бросила на него удивленный взгляд и вышла из библиотеки.

Вытянувшись на своей кровати, Гарри положил голову на сплетенные в замок пальцы и уставился в потолок. Ужин прошел вполне спокойно, если забыть о том, что Рон настойчиво продолжал обращаться с Гарри, как с пустым местом.

Дамблдор был почти прежним добродушным директором, с лукавым огоньком в глазах. И Гарри казалось, что хотя бы какая-то часть его жизни снова пришла в норму.

Но ссора с Роном не давала ему покоя. Конечно, с его стороны было неправильным, держать все в тайне от друга, тем более после разрешения... и предупреждения Северуса. Однако, Гарри даже представить себе не мог, что Рон так отреагирует, и не понимал почему. Если бы они просто поссорились, то вволю поорали бы друг на друга, высказывая все, что они друг о друге думают, а затем помирились. Но то, что Рон его просто игнорировал, было намного хуже, так как невозможно было узнать, о чем рыжик думает. Гарри вздохнул и перевернулся на бок.

Услышав звук открывающей двери, он с надеждой приподнялся навстречу входящему. Но это был не тот, кого он ожидал увидеть. Разочарованный, он плюхнулся обратно на кровать.

— Мне уйти? — удивленно спросил Северус.

— Нет. Просто... я надеялся, что это Рон.

Северус кивнул:

— Он довольно упрям.

Гарри криво усмехнулся:

— Это точно. Обычно мы просто ссорились, ну, то есть, мы ругались, не разговаривали пару дней, затем все налаживалось. В этот раз все по-другому. Мы даже не ссорились. Он просто не разговаривает со мной и не обращает никакого внимания.

— Возможно, он просто пытается тебе отомстить за то, что ты все лето не давал о себе знать, — предположил Северус.

Гарри удивленно расширил глаза:

— Думаешь?

— Это могло бы все обьяснить!

Парень задумался над этим. Возможно, все было именно так. С такой точки зрения он еще не рассматривал ситуацию.

— Ну что? Должен ли я исполнять мою часть сделки? — голос Северуса вырвал юношу из задумчивости. Гарри не заставил себя уговаривать. Ухмыльнувшись, он стащил футболку. Керамический горшочек еще с прошлого вечера стоял на ночном столике.

Гарри наблюдал, как зельевар берет сосуд в руки и отвинчивает крышку. Затем юноша лег на спину и замер в ожидании. Хотя он твердо знал, что Северус не причинит ему боли, он невольно вздрогнул при первом прикосновении.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе произнес Северус и начал, как и в предыдущий раз, втирать бальзам в кожу спины, медленно массируя ее при этом.

Гарри был не настолько напряжен, как в тот раз, но расслабленным его тоже нельзя было назвать. «Слишком большой груз лежит на этих юных плечах, — подумал мужчина и слегка тряхнул головой.— И я еще считал, что это мне пришлось нелегко в этой жизни.»