Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Хогвартс больше не был похож на Хогвартс. Именно так решил Рон на второй день после приезда в школу. То, что было для него основой школьной жизни, рассыпалось на глазах. Первой странностью оказалась дружба Гарри с Малфоем. В историю про покровительство Рон верил плохо, но даже и в этом случае невозможно было понять, что именно заставило лучшего друга начать общаться со скользким слизеринцем, да еще и Пожирателем Смерти. Все семь лет, что Рон знал Гарри, тот ненавидел Малфоя, подозревал его в чем-то даже тогда, когда для этого не было никаких оснований. И теперь — эта странная дружба, породившая сразу же целую массу сплетен.

Вторым ударом оказалось поведение Гермионы. Невероятно, но девушка была на него за что-то серьезно обижена, разговаривала сквозь зубы, в поезде демонстративно села на другое сидение и регулярно обжигала гневным взглядом. Вспомнить, чего же он успел натворить, Рон не сумел, а пообщаться с девушкой пока не удавалось — после праздничного пира она сначала занималась первокурсниками, а потом сразу же ушла спать.

Третьим потрясением стало лишение значка старосты и замена на жетон капитана команды по квиддичу. С одной стороны, тренировать команду было приятней, чем следить за порядком, а с другой, он был уверен, что останется старостой. И, конечно, он едва поверил своим ушам, узнав от Гарри, что тот уходит из квиддичной команды. На вопрос, как это возможно, он ответил, что предпочитает хотя бы год отдыхать в свободное время, а не тренироваться. Рон подозревал, что на это решение как-то повлиял Малфой.

Утро первого учебного дня не задалось. Рон проснулся на рассвете от жуткого треска и едва успел нырнуть под кровать, когда балдахин обрушился на его спальное место. После этого прозвучало несколько ругательств и несколько незнакомых заклятий. Комната приняла свой привычный вид, Рон выполз из-под кровати и увидел стоящего недалеко Гарри с мрачным выражением лица. Остальные ребята, к счастью, не проснулись.

— Что случилось, Гарри? — спросил Рон, но вместо ответа услышал только еще пару ругательств, извинение и пожелание крепкого сна. Друг вышел из комнаты.

За завтраком Гарри выглядел не слишком здоровым, еще раз извинился и сказал, что постарается больше такого пробуждения не устраивать. Рон решил не допытываться, в чем же дело, вместо этого завел разговор об уроках. Им предстояло сегодня два часа изучать Зелья со Слизерином, потом два часа заниматься Трансфигурацией с Когтевраном, и еще два часа со Слизерином работать на Защите. Гарри, ненадолго ставший похожим сам на себя, согласился, что расписание для первого дня сумасшедшее и что он уже заранее страдает от мысли о домашнем задании. МакГонагалл и Слизнорт не преминут завалить их огромными эссе. А вот новый профессор защиты — Треккот — был темной лошадкой, и что от него ждать было не ясно. Ближе к концу завтрака к их столу подошел Малфой. Поприветствовав Гарри рукопожатием, а всех остальных — отвратительно-высокомерным кивком, завел идиотский разговор о погоде. Гарри сообщил, что она "средней степени дерьмовости", а потом заявил, что Малфой ему будет нужен на Защите как партнер. Рон хотел было поспорить, но не рискнул. Он вспомнил побоище, которое вчера чуть было не устроил Гарри, и признал, что не хочет против него сражаться. Однако видеть, что друг вот так легко забыл о его существовании, было больно и обидно. Надежда была только на то, что на Зельях Гарри, как всегда, сядет с ним, но нет — теперь Джинни училась с ними на одном курсе, и не было ничего странного в том, что место за котлом Гарри досталось ей. Гермиона сообщила, что предпочитает работать одна, а когда Рон уже хотел что-то сказать, рядом возник чертов Малфой и сообщил, что магглорожденным гриффиндорским принцессам не пристало пачкать руки во всякой там слизи червей, а он будет рад оказать ей несколько маленьких услуг. Гермиона так опешила от этого сделанного довольно громко заявления, что даже не сумела его отшить. Рону пришлось сесть с Невиллом — худшим партнером во всем классе. Откровенно говоря, даже какая-нибудь Паркинсон в этом плане была предпочтительней.

Слизнорт вплыл в кабинет со своим обычным достойно-самодовольным видом, сообщил, что он счастлив видеть всех их на своих уроках, рассыпался в похвалах Гарри, заявив, что он восхищается скромностью юноши, которому была обеспечена должность в любом департаменте Министерства Магии, а он предпочел сдавать ЖАБА наравне с остальными. Рон снова почувствовал детскую обиду — да, на его долю тоже выпадали и восхищенные взгляды, и похвалы, но вот так, в общем разговоре, героем называли только Гарри. Правда, стоило признать, что сам герой от такого внимания к своей персоне счастлив не был, а только кривился. Впрочем, восхваления продолжались недолго. Слизнорт сообщил, что весь сентябрь они будут варить Оборотное зелье, и уже сегодня начнут готовить основу. Рон вздрогнул, представив, что именно они с Невиллом сумеют наварить — зелье-то отнюдь не простое. Почти обреченно он достал из шкафа необходимые ингредиенты, разложил их на столе и попросил Невилла:

— Давай попробуем обойтись без травм, а?

Невилл вздохнул. Увы, зелья оставались для него темным лесом, даже без грозного профессора Снейпа.

— Ладно, тогда в котел добавлять все будешь ты.

Рон согласился, и они приступили к работе. Первое время все шло неплохо — Рон вовремя добавил сушеные крылья златоглазок, успел убавить огонь и спокойно помешивал зелье, наблюдая, как оно меняет свой цвет на темно-серый. Но, видимо, сочетание кипящего котла и Невилла Лонгботтома от природы было опасным. Нарезая ингредиенты, Невилл на мгновение отвлекся на бродящего по классу Слизнорта и полоснул по пальцу ножом и как-то неудачно повернулся. Кровь капнула в котел, зелье зашипело и начало приобретать оранжевый цвет.

Рон успел вскрикнуть и закрыть лицо руками, прежде чем густая масса вырвалась из котла — на ранних стадиях Оборотное зелье нельзя было смешивать с любыми частицами тела человека.

Боль была адская, руки горели. Рон упал на пол и потерял сознание. Очнулся он уже в больничном крыле, его руки были плотно забинтованы, а мадам Помфри недовольно ворчала:

— И чем только думаете! Зачем заниматься зельями, если ничего в них не смыслишь?

Увидев, что Рон очнулся, она подошла к нему, провела палочкой по рукам м сказала:

— Боюсь, молодой человек, до вечера вам придется побыть здесь. Хорошо хоть, лицо догадались закрыть.

Парень повернул голову налево и увидел полностью забинтованного Невилла. Он, судя по всему, в себя еще не пришел. Мадам Помфри пробормотала что-то недовольное про неосторожных учеников и невнимательных педагогов и скрылась в своем кабинете. Рон остался созерцать потолок. Он приготовился к долгому и очень скучному дню, когда в дверь вдруг постучали, и в палату заглянула Лаванда.

— Привет, Рон, — сказала она негромко, — я слышала, вы с Невиллом пострадали. Как себя чувствуешь?

Парень улыбнулся — было приятно знать, что кто-то о нем беспокоится.

— На самом деле, руки очень сильно обожгло, — сказал Рон и улыбнулся грустной улыбкой, — но мадам Помфри сказала, мы оба поправимся.

Лаванды прижала руку к губам, в ее глазах появился страх:

— О, Рон, мне кажется, все серьезней, чем ты говоришь!

Чувствовать себя вруном не хотелось, поэтому он бодро возразил:

— Что ты! Вот увидишь, уже завтра я смогу пойти на занятия!

Хотя говорили они тихо, их все-таки услышала мадам Помфри. Суровая ведьма выглянула из кабинета.

— Я не разрешала посещение больных! — сказала она, поджав губы и став вдруг похожа на гневную профессора МакГонагалл.

— Простите, мадам Помфри, — почти шепотом сказала Лаванда и опустила глаза, — я совсем не хотела помешать, просто пришла проведать ребят.

Целитель покачала головой, но все-таки разрешила ей еще немного посидеть с Роном — Невиллу пока внимание не требовалось, — а после снова ушла к себе.

Лаванда присела на краешек кровати Рона и начала негромко рассказывать, как прошли первые два занятия. Зелья она не посещала, вместо этого у нее с утра был сдвоенный Уход за магическими существами, тоже со Слизерином, с которого, правда, занятия посещала только Астория Гринграсс, девушка тихая и не противная.

— Э… — Рон решил, что стоит показать свое внимание, и задал первый пришедший в голову вопрос, — а как поживает Парвати?

Лаванда погрустнела, и Рон обругал себя — вечно он говорит невпопад!

— Мы сейчас мало общаемся, — ответила Лаванда, — Парвати стало со мной неинтересно. Она считает, что работа в ателье — это глупость, называет ее «работой прислуги». А это не так! Портные могут быть настоящими художниками, я считаю!

Рон улыбнулся, а девушка покраснела — похоже, она не собиралась так горячо защищать свою профессию. Он понял, что нужно ее подбодрить, но как на зло, не представлял, как это сделать. «Что бы сказал… ну, допустим, Гарри, окажись он на моем месте?». Мысль о том, чтобы Гарри оказался на его месте, вдруг показалась категорически неприятной, но ответ найти помогла:

— Знаешь, я уверен, что ты права, — сказал Рон и незаметно выдохнул. Лаванда улыбнулась ему и спросила:

— Ты правда так считаешь?

К счастью, ему достаточно было просто кивнуть. Девушка с удовольствием начала рассказывать о том, как трудно придумать узор и фасон, но Рон быстро потерял нить разговора. Как и в те несколько вечеров, что парень провел в ее квартире, он просто наслаждался размеренным темпом ее речи. К сожалению, скоро ей было пора уходить, и она отправилась на обед, пожелав ему скорейшего выздоровления и пообещав, если удастся, зайти вечером.

Рон откинулся на подушки и улыбнулся своим мыслям. Как ни крути, Лаванда — отличная девчонка, и очень заботливая. Догадалась навестить его!

Друзья к больным зашли только под вечер, причем все были не в настроении. Гермиона поинтересовалась самочувствием у потолка палаты и отсела на самый дальний стул, Гарри выглядел так, словно планировал жестокое убийство. Джинни, конечно, спросила, как руки, но ответ слушать не стала, сообщив:

— Гарри сегодня едва не убил профессора Защиты.

Рон закашлялся — этого он точно не ожидал услышать.

— Чем он тебя достал, дружище? Только не говорите, что у нас вторая Амбридж!

— Хуже, — буркнула Джинни, — второй Локонс.

Объяснения друзей были путаными и скорее эмоциональными, чем содержательными, поэтому Рон понял — узнает он все только на следующем занятии. К сожалению, Джинни пару раз повысила голос, поэтому мадам Помфри быстро выставила всех троих из Больничного крыла, но Рона это не расстроило. Он ждал чего-то, что должно было скоро произойти. Не конкретного события, а просто чего-то приятного. И когда к нему во второй раз заглянула Лаванда, он решил, что она отлично подходит под определение «приятное».