Не пойман - не вор (джен)

— Готовы? — Шеклболт скользнул взглядом по лицам двоих напарников. Вот оно, заветное первое задание — тяжёлая дверь конторы Нотта маняще поблёскивала латунной табличкой.

— Да, — кивнул Эверетт Финли, давний приятель со времён аврорской школы. — Не тушуйся, Кингсли, всё получится. Мы готовы, командуй.

Второй, совсем зелёный новичок, тоже кивнул, но открыть рот не осмелился — Шеклболта, несмотря на молодость, уважали.

Контора впечатляла. Здесь не было ничего кричащего или вульгарного, однако роскошь проступала в каждой детали, не нарушая ощущение простоты и разумного комфорта. Не слишком просторно, но и не тесно, свет не слишком яркий, но достаточный, чтобы выгодно оттенить матовый лак тёмного дерева и добротность мебельной обивки. Долговязый секретарь одарил их профессиональной улыбкой, но убавил её до минимума, разглядев аврорские нашивки на мантиях.

— Что вам угодно?

— Нам нужен владелец, мистер Теодор Нотт, — иногда Шеклболту казалось, что начальство благоволит к нему не только из-за объективных причин, но в немалой степени из-за голоса — сочного и уверенного баса, к которому даже посторонние люди невольно прислушивались с должным вниманием.

— Как вас представить?

«Да полно, — мелькнула мысль, — вы же отлично знаете, уважаемый, кто мы такие. Какой прок в имени?»

И всё же назвался, чётко и по форме. Нет, он не допустит никаких скользких моментов — просто не имеет права. Закон есть закон.

Сотрудников оказалось немного — всего-то трое, включая того, кто их встретил. По понятным причинам, радости они не выказывали, но и препятствий никаких не чинили, — просто наблюдали, как строгий секретарь ведёт авроров через недлинную анфиладу в святая святых — кабинет хозяина. Он исчез за дверью, но почти сразу вернулся и распахнул дверь пошире:

— Прошу.

Шеклболт любил предугадывать характер человека по окружавшим его мелочам и ожидал увидеть ещё большую изысканность в убранстве главного помещения конторы, но ошибся. Скорее, это была самая простая комната из всех. Правда, детали всё же выдавали некоторое щёгольство натуры владельца, но оценить её мог лишь намётанный глаз. Нотт поднялся от стола с бумагами и сдержанно произнёс:

— Добрый день, господа. Чем могу быть полезен нашему доблестному аврорату?

— Добрый, мистер Нотт, — подчёркнуто вежливо начал Шеклболт. — Вы и ваши подчинённые были бы нам очень полезны, если бы без утайки и проволочек предоставили все документы, связанные с деятельностью конторы. Особенно меня интересует степень вашего личного участия в сделках и характер оных. У аврората есть основания считать часть из них не вполне законными и даже преступными. Да, разрешение на обыск у нас имеется, — добавил он, не удержавшись от нотки злорадства в голосе.

— Преступными? — слегка удивлённо вскинул брови Нотт. — Молодой человек, я ювелир и торговец — о каких преступлениях вы говорите? Впрочем, извольте, — он указал на стол, на котором были разложены бумаги. — Постарайтесь, пожалуйста, не слишком всё путать — мне жаль времени на то, чтобы приводить потом всё в порядок.

— Вы очень известный торговец, мистер Нотт, весьма успешный и опытный. Поэтому не можете не знать законов, связанных с вашей сферой — они не менялись уже добрую сотню лет. У меня есть основания считать, что вы нарушаете как минимум один из них — если говорить сугубо о деловой части. Но есть и обвинения другого рода — я собираюсь найти подтверждение и им, но чуть позже. Давайте так: мои помощники побеседуют с вашими сотрудниками, а я с вами, чтобы не тратить времени. Хочу дать вам возможность признаться самому, это будет лучше всего. Я лишь обозначу тему — добыча и ввоз в Англию необработанных алых алмазов. Ваши рудники в Индии, сэр.

Шеклболт не любил этих витиеватых реверансов с заведомо виновными, ни разу не видел, чтобы это работало, но заставлял себя давать людям шанс.

— Вы, вероятно, не в курсе, мистер Шеклболт, — с лёгкой укоризной возразил ему Нотт, — но я владею этими рудниками абсолютно законно. Купил их за весьма немалую сумму, и купил честно. Никаких законов не нарушаю, а что до ввоза алых алмазов, — он пожал плечами, — не представляю, откуда у вас подобная информация, но тот, кто вам её сообщил, лжёт. Впрочем, ищите. Здесь есть эти камни, не спорю, — но все они уже обработаны. А это вполне законно.

Во время своего монолога Нотт внимательно разглядывал Шеклболта, отца которого он когда-то неплохо знал. А сыночек-то вырос зубастым... Как же это всё некстати и неприятно.

«И этот туда же, — с некоторым удовлетворением подумал молодой аврор. — Ну что ж они все как один — так неубедительно корчат оскорблённую невинность? Этот, правда, матёрый — не переигрывает. Не будь материалов Патила — пожалуй, я бы засомневался». А вслух произнёс:

— Вы можете отпираться, но я всё же поищу. У меня есть подтверждение того, что необработанные камни вы ввозите, и это не просто сплетня, а слово человека, купившего у вас такой камень. Камень этот я видел — так что не ошибусь, когда найду. И раз уж вы заговорили о законности, то нет смысла тянуть с остальным — скажите, мистер Нотт, а как же те люди, которых вы силком отправляли работать на ваших чудесных, совершенно законно приобретённых рудниках? Алмазные копи не похожи на брайтонское побережье — климат не тот, да и кормёжка тоже. Это, по-вашему, тоже честная сделка?

— И он может доказать, что купил его именно у меня? — усмехнулся Нотт, пока игнорируя заданные ему вопросы. Совсем паршиво... Интересно, откуда аврорат узнал об этом? Впрочем, сейчас это не имело особенного значения, сейчас ему нужно было найти ответ, и быстро. — Могу я спросить, — вежливо осведомился он, — откуда такая... я бы сказал, неожиданная информация о том, что я кого-то куда-то отправлял силой?

— Может, я же сказал, — на камень имеется сертификат вашего рудника. Краденый алмаз без внятной истории никто покупать бы не стал — опасно, вам ли не знать. А в своих сотрудниках вы, я полагаю, вполне уверены — не станут же они торговать фальшивыми сертификатами у вас за спиной. Так что выписан он здесь, с вашего ведома. А что касается отправки рабочих — ну отчего же непроверенная? У меня есть два свидетеля — вернее, две выживших жертвы вашей аферы. Они в Англии и готовы давать показания в суде. Если вы намерены вести себя разумно и не собираетесь оказывать открытое противодействие мне и моим людям, то присядьте вон туда, в кресло, и позвольте мне приступить к своим прямым обязанностям.

Шеклболту порядком надоели пляски вокруг да около, но он твёрдо решил: нет, хамить он не станет, ведь чрезмерная грубость — признак слабости. А у него нынче карты как на подбор.

— Вот как, — медленно проговорил Нотт. Скверно, очень скверно. Однако они не пришли бы сюда, будь у них неопровержимые доказательства. Они бы просто арестовали его и притащили к Краучу — а значит, он может попробовать хотя бы отчасти изменить ситуацию. Незаконная торговля — это нехорошо, но, по правде сказать, мало кому интересно. Здесь он, скорее всего, сумеет отделаться штрафом — правда, огромным, но всё же не сравнимым с тем наказанием, которое ждёт его, если вся история с отправкой людей на рудники подтвердится. Беглые... хотел бы он знать, во-первых, кто же сумел сбежать, а во-вторых, почему он узнаёт об этом вот таким образом. — Что ж — приступайте, — сказал он очень решительно и безо всяких споров опустился в указанное ему кресло. — Если ваши свидетели уверены, что имели дело именно со мной — тогда конечно.

— Они уверены в том, что сбежали именно с вашего рудника, — небрежно уточнил Шеклболт, решив пока не развивать эту тему. Пусть суд решает, насколько показания тех двоих убедительны. Ему поручили конкретное дело — им он и займётся. До нынешнего дня предчувствие его ни разу не подвело, и сейчас он мог бы поклясться: у этого вальяжного господина рыло точно в пуху, хоть в умении держать лицо ему и не откажешь.

Нотт умолк и вроде бы выпал из происходящего, нарочито внимательно листая какую-то книжку, наугад снятую со стеллажа за спиной. «Нервничает», — усмехнулся про себя Шеклболт, доставая палочку и начиная ощупывать помещение серией заклятий. Хотя что это он... неплохо бы сперва без магии оглядеться.

Три стены из четырёх были заняты книжными шкафами, солидными и респектабельными. Даже корешки книг, казалось, источали благополучие и добропорядочность. Но взгляд Шеклболта привлекли не они — в самом углу комнаты он заметил обшарпанную невзрачную дверь, слегка перекошенную от старости. Да, пожалуй. В первую очередь он проверит её — уж больно не вязалась эта дверь со всем остальным интерьером.

— Вы и вёдра со швабрами осматривать будете? — насмешливо поинтересовался Нотт, когда Шеклболт подёргал эту дверь, оказавшуюся запертой. — Если желаете, могу попросить моего младшего помощника принести весь сегодняшний мусор — желаете?

— Мусором займутся мои помощники, — не моргнув глазом, отозвался Шеклболт. И добавил, уже в тон хозяину: — Если владелец такого прибыльного дела, как торговля драгоценными камнями, хранит швабры под замком, то они, наверное, золотые? Или алмазные, а?

— Господин аврор знаком с понятиями «аккуратности» и «порядка»? — с лёгкой издёвкой поинтересовался Нотт. — Здесь бывают посетители, и было бы странно не закрывать кладовку, мне кажется. Выпавшая в самый ответственный момент грязная швабра — не совсем то, что способствует подписанию контракта.

— Знаком, мистер Нотт, я человек военный. А в таких конторах как ваша швабры просто так под ноги не падают. Откройте, будьте любезны, — или я сам озабочусь.

— Да нет там ничего интересного, — слегка скривился Нотт и, поднявшись, подошёл поближе. — Вы просто потеряете время, — последние слова прозвучали с вполне искренним сожалением.

Но Шеклболт даже рта не раскрыл — просто сделал ещё один красноречивый шаг к двери.

— Ну, как угодно, — почему-то очень тяжело вздохнул Нотт и, достав свою палочку, коснулся двери.

Та открылась, и Нотт первым шагнул в проём. Шеклболт, не медля, переступил порог комнаты и чуть не споткнулся о пяток швабр, раскоряченных у самого входа. И всё же помещение было слишком просторным для кладовки, — вполне приличная комната, даром что без окна.

— Любуйтесь, господин аврор, — равнодушно произнёс Нотт и непринуждённо опустился на колченогий табурет в углу.

* * *

Что-то во всём происходящем было не так, Шеклболт мог бы поклясться. Уж больно расслабленным выглядел Нотт — но из кладовки не выходил, а, напротив, устроился с таким расчётом, чтобы видеть каждое движение молодого аврора. Хорошо хоть комментировать перестал.

Обнаружение спрятанного — отдельный и довольно муторный раздел магических знаний, требующий внимания и дотошности, и Шеклболт давно это уяснил. Будучи человеком спокойным и системным, он совсем не тяготился тщательным ощупыванием каждого дюйма в помещении, да и опасностей особых не ждал, — иначе хозяин не пошёл бы за ним следом, а попытался оставить одного. Значит, то, что он ищет, просто хитро спрятано, но членовредительства не предвидится.

Спрятано? Значит, найдём.

Он начал с серии простых заклятий, не особо рассчитывая на успех, и слегка удивился своим ощущениям. Нет, ничего не обнаружилось, но заклятия уходили абсолютно идеальными волнами, без искажений, словно он действовал в безвоздушном пространстве или иллюстрировал своими действиями страницы учебника. Ничего, совсем ничего — как будто магических предметов не наблюдалось на сотню миль вокруг, а приоткрытая дверь в кабинет, содержащий немало волшебных вещей, не в счёт. Эта правильная неправильность настораживала.

Что ж, попробуем иначе.

Теперь Шеклболт стал исследовать помещение по частям и более внимательно — и опять ничего не нашёл. Нотт в углу подавил слабый зевок и прикрыл глаза.

«И всё-таки он нервничает, — подумал аврор. — С последним жестом перестарался».

Удача улыбнулась тогда, когда он выбрал из богатого арсенала заклятий те, что нацелены на поиск конкретных материалов — не тайников, а именно вещей, которые его интересовали больше всего: камни и пергамент. Шеклболт был изумлён — всё это хозяйство не было вмуровано в стены, не хранилось под семью замками, не таилось под полом. Оно просто было аккуратно сложено в удобный железный шкаф наподобие маггловских сейфов, заботливо укутано несколькими слоями невидимости и затейливо экранировано от заклятий общего обнаружения. Неудивительно: искать вещи, основываясь на свойствах материалов, умел далеко не каждый, и Шеклболт внутренне порадовался своей усидчивости на занятиях в аврорской школе и настырности характера.

— Ну-с, мистер Нотт, — усмехнулся он не без самодовольства, — я недаром полюбопытствовал. Те стопки пергамента и мешочки с камнями явно не тянут на грязные швабры, как ни маскируй.

— Да, камни, — нехотя кивнул Нотт. — Их запрещено ввозить, но вовсе не приобретать. Такое у нас своеобразное законодательство. С чего вы взяли, что я их именно ввёз?

— Да полно. Вот же сертификат ваших копей, — доставая с той же полки свиток пергамента, отозвался Шеклболт. — Описание, количество, общий вес. Желаете, чтоб я пересчитал и взвесил?

— И что вы со всем этим собираетесь сделать? — вздохнул Нотт. — Я заплачу, разумеется, громаднейший штраф, камни осядут где-то в хранилище министерства... зачем это вам? Лично вам, мистер Шеклболт?

— Лично мне — незачем. Но я сейчас действую не как частное лицо, и закон есть закон. Я его уважаю — и уже не только как аврор, но и как частное лицо, надо заметить. Именно в этом и есть коренное отличие между нами. Возможно, вам такая позиция может показаться странной, но все люди разные.

— Сколько пафоса, — улыбнулся Нотт. — Закон, — он вздохнул. — Закон пишут люди. Кому вредят эти камни? Они не опасны — их при всём желании нельзя использовать как оружие. Неужто сейчас, когда, как говорят, у аврората столько работы, что не продохнуть, вам так важна моя скромная персона? Вы оставите сиротой ребёнка, — продолжил он совсем другим, серьёзным и грустным тоном. — И кому от этого станет лучше, господин аврор?

— Насчёт сирот — это вы очень своевременно вспомнили, господин «скромная персона», — резко вскинулся Шеклболт, разворачивая подряд несколько свитков, взятых с соседней полки. — Камни камнями, но тут я, пожалуй, не поленюсь и посчитаю, скольких детей оставили сиротами вы. Списки, соглашения, даты... Надо же, вы пунктуальны, недаром процветаете, — даже отметки о смертности в копях и отдельная колонка из имен тех, кто отказался ехать. А вот и фамилии моих свидетелей. Всё, мистер Нотт. Не пытайтесь давить на жалость — вы понятия не имеете, что это такое.

Нотт, оказывается, уже давно стоял рядом, позабыв о тёплом местечке в углу, и с последними словами аврора опять закрыл глаза — но не лениво, как прежде, а ожесточённо, отчаянно, до пропадающих ресниц. Только на мгновение — но будто кулаки сжал. Волна разочарования и тревоги качнула воздух; приоткрытая дверь дёрнулась на ветхих петлях и жалобно скрипнула.

— Минуту, — глухо проговорил Нотт, делая несколько коротких, неуверенных шагов и протягивая руку, — прикрою дверь, чтобы нам не мешали.

Закрыть её удалось с трудом — полотно перекосило, и обшарпанный косяк визгливо скрежетнул, но в итоге дверь поддалась.

— Намерены предложить мне взятку без посторонних ушей? — брезгливо осведомился Шеклболт, наблюдая за рваными движениями хозяина. — Не трудитесь, не выйдет.

Но лицо Нотта выражало что-то другое — суетливость и скованность ушли без следа, внезапно уступив место непрошибаемому спокойствию.

* * *

Ну, значит, вот так всё и закончится. Хотя нет — какое там, это только начало, нельзя опускать руки. Как же некстати порой вылезает эта новоявленная сентиментальность... Однако удачно он когда-то оборудовал эту комнату, тот старый мастер чар сработал на совесть. Да, это шанс. Что же до совести — если его сын всё-таки вырастет без отца, то, по крайней мере, без постоянного и мучительного осознания, что тот гниёт в Азкабане. Иногда лучше быть сиротой, но на худой конец и банальное исчезновение подойдёт. Не пойман — не вор... Мордред и Моргана, опять эта застрявшая фраза!

И всё-таки как же глупо. Он ведь не раз думал о том, что всё это давно пора убирать из Англии, но всё тянул и тянул. Не хотелось ломать привычный уклад, не хотелось мотаться отсюда в Индию и обратно порталами — не мальчик уже, а это изматывает. Но надо, надо было прислушаться к интуиции.

Ах, как же его порой завораживала мысль о своём доме за стенами величественной Голконды! Наверное, как и любого англичанина, будь то маг или маггл, впитавшего сладкую смесь восхищения и колониальной снисходительности к древней алмазной столице. Но для магглов это место уже давно стало историей, диковинными пустыми бастионами и постройками; только волшебники по-прежнему видели оживление и роскошь, царившие на алмазном рынке Голконды, пропитанной солнцем, пылью и ослепительными высверками драгоценного товара. Варварство и богатство, сплетающиеся в невероятную экзотическую круговерть, манили и затягивали, и иногда так хотелось потеряться во всём этом изобилии — так же, как и в палящей полуденной неге нагретого воздуха. Промозглая хмарь Британии забывалась, отодвигалась и таяла в памяти, не выдерживая столь разительного контраста.

Но он так и не решился на такой крутой поворот — а потом уже стало не до этого.

Нет, не стоило связывать семейное дело с политикой. Соблазн был, конечно, велик, да и прибыль не меньше — но… Пожалуй, сейчас, когда у него появился сын — в том возрасте, когда большинство уже нянчит внуков, — он бы уже не стал таким образом отправлять людей на эту работу. В сентиментальности ли дело, или всё в том же неведомом прежде совестливом смущении — неважно. Нет, не стал бы. В конце концов, не так уж и дорого встали бы нанятые рабочие — зато сейчас он чувствовал бы себя лучше, спал спокойнее и не задумывался о количестве истины в заданном неудобном вопросе о том, скольких детей он сделал сиротами. Нет, не надо было ему влезать во всё это.

А впрочем, пустое — теперь уже поздно.

К дракклам совесть — она сейчас неуместна, хоть об этом и стоит подумать чуть позже, а пока рано сдаваться. Он должен выторговать себе свободу — и тут, как ни странно, может помочь стоящая у него на руке метка. Визенгамот поверит в Империо Тёмного Лорда, но прежде нужно уничтожить то, что находится в этой комнате. А для этого придётся отыскать способ договориться с Шеклболтом. Надо признать, договариваться он всегда умел неплохо, а нынешний стимул не чета прежним.

Что он, собственно, знает об этом парне? Ничего плохого, кроме хорошего; в высшей степени порядочный человек, да ещё и имевший непосредственное отношение к тому самому «Ордену Феникса», с которым они так бездарно, как выяснилось, сражались. Плохо дело — такого не разжалобить историей о маленьком мальчике, который больше никогда не увидит своего папу. И не подкупить — был бы он нечист на руку, озолотился бы за последние годы. Запугивать — тоже нет, явно не тот характер.

Нужна интрига, и кое-что у него всё-таки есть. Мало — но лучше, чем ничего. И одна мелочь даже вполне потянет на козырь, если правильно разыграть. Попробовать стоит.

— Ну вот мы с вами и остались одни, — с непонятным Шеклболту удовлетворением произнёс Нотт, внимательно глядя аврору в глаза.