В плену (гет)

Мягкие ручки Софии, обнимающие её за шею... Тёмное оружие, лежащее на коленях у одного из преступников... Неожиданно светлые и почти растерянные глаза другого... Кэрол выхватывала из вихря эмоций отдельные ощущения и картинки, чтобы не сойти с ума от страха, чтобы держаться, чтобы дышать... Дышать ради Софии...

Дышать, как тогда, когда Эд захлопнул за ней дверь кладовой, не выпуская наружу. Четыре стены, три из которых заставлены стеллажами с банками и коробками — дышать нечем. Темно и тихо — как дышать? Медленно и спокойно — вдох...выдох... Ради Софии. Все ради неё. Ведь если не Кэрол, что с ней будет?

Вот и сейчас она сосредоточилась на дыхании, а вместе с ним и на запахах. Перегар и запах мочи — от Эда. Что-то сладкое и до умопомрачения родное — макушка Софии. Пот, сигареты, кожа и металл — незнакомцы.

Два лица на весь экран. Мэрл Диксон — не единожды судимый. Дэрил Диксон — его брат, не привлекался ни разу — возможный соучастник в убийстве губернатора Блейка. Всех, кто что-то знает, видел или слышал, просят позвонить... сообщить... рассказать...

Она бы рассказала, вот только как?

И нужно ли? Нужно ли вообще об этом думать или лучше не допускать ни одной подобной мысли, чтобы они не увидели, не заметили, не разгадали тень сомнения в её глазах?

Пусть живут. Пусть едят. Пусть пугают Эда. Лишь бы Софию не тронули. Лишь бы ушли, оставив их обеих в живых.

Они ведь уйдут? Им ведь не нужны новые убийства на их совести? Убийство женщины и ребёнка — за это ведь дадут больший срок? Или им и так светит пожизненное, и они уже ничего не боятся?

Кэрол боялась, что они останутся недовольны. Она видела, как нервничает тот, кто старше — Мэрл, — и как растерян тот, кто младше — Дэрил. Она боялась, что у них нет никакого плана, и они сами не знают, что делать, и потому могут сделать что-то неожиданное для самих себя, и непоправимое для неё — Кэрол.

Она сказала им, что её семьи никто не хватится в ближайшие две недели, и затаила дыхание, не зная, стоило ли идти на такой риск. Но ведь кто знает, как бы они поступили с ней и её ребенком, если бы им пришлось уходить отсюда прямо сейчас, сгорая от ярости? Всего час назад они уже убили человека, что им ещё несколько?

И, кто знает, возможно, оставшись здесь, они сделают что-то с Эдом? Возможно, они и есть её фея-крестная, её принцы — без коня, но с пистолетом — и персональная смерть с косой — не её, а Эда. Возможно, её страшные молитвы — не Богу, а кому-то гораздо более страшному, тому, к которому обращаешься в минуты самой чёрной ненависти, в минуты самой серой безысходности — наконец были услышаны?

Вот только не придётся ли ей заплатить слишком высокую цену за исполнение её самого заветного желания?

Братья совещались в углу комнаты, не сводя с них взглядов и говоря слишком тихо, чтобы их можно было услышать. А Эд, уставившись в пол, вдруг начал шептать:

— София, детка, сделай папе приятное: беги в мой кабинет, так быстро, как только можешь, бери телефон и звони девять-один…

— Сам беги, — прервала его Кэрол, крепче прижав к себе начавшуюся прислушиваться к словам отца дочь.

А перед глазами уже мелькали страшные кадры: как босые пяточки мелькают все выше и выше, поднимаясь по лестнице; как смешно подпрыгивают в последний раз два рыжих хвостика; как на голубой футболке между лопатками расплывается тёмно-красное, почти чёрное, пятно; как…

Нет... Дыши, Кэрол, дыши...

— Их надо убрать отсюда, идиотка! — зашипел Эд. — Эта девчонка — наш единственный шанс.

— Забудь.

Разумеется, их милая беседа двух «любящих» супругов не осталась незамеченной.

— Что, голубки, обсуждаете, что нам уже нечего терять, раз мы губернатора прикончили? — Мэрл подходил к ним медленно, поигрывая пистолетом в руках. — И правильно думаете, нам уже пофиг: одним меньше, одним больше... Так что учти, чувак, если что, первым под раздачу попадешь ты.

— Почему я?

«Господи, почему ты не спас меня от брака с воплощением вселенской глупости?»

Голос Дэрила, любившего поговорить гораздо меньше своего старшего брата, был прокуренным, а речь такой неразборчивой, что Кэрол понадобилась лишняя минута на её расшифровку.

— А ты, блин, предпочитаешь, чтобы начали не с тебя? А с кого? С бабы? Или с ребёнка?

Он зло сплюнул прямо на пол — на белоснежный пушистый ковёр. Эд любил его безмерно, ведь это не ему приходилось ежедневно вычищать его до прежней белизны.

Быстрый виноватый взгляд в сторону Кэрол…

Такой странный человек. Дэрил. Кэрол почему-то не могла на него не смотреть. А ведь встреть она его просто на улице — и не взглянула бы в его сторону ни разу. Почему же сейчас смотрит? Потому что боится смотреть на его брата?

У того в глазах лёд. А у этого? Что такого в глазах Дэрила, что она пытается разглядеть? Сочувствие? Желание помочь?

Именно этого ей бы хотелось. Именно этого она хотела бы добиться. Они ведь преступники. Они ведь могут. Они ведь — не она. И Эд им уже не нравится.

— Короче, семейка придурков, мелочь, это я не про тебя, слушайте внимательно: сейчас мы соберем все ваши мобилки и ноуты. Комп есть?

Эд молчал. Все ещё с ужасом смотрел на плевок, осквернивший его самую большую драгоценность в жизни — ковёр.

Вот и спал бы со своим ковром, если так любит…

— Ноутбука у нас нет, — заговорила Кэрол, слыша свой голос словно со стороны. — Мобильный телефон есть только у Эда. И пейджер ещё лежит, но он просто лежит, его не включали уже несколько лет. У нас есть радиотелефоны: здесь, в кабинете и на кухне. И компьютер с доступом в интернет в кабинете у Эда.

— Неплохо устроились, голубки, а? — хохотнул Мэрл и повернулся к брату: — Иди с этой цыпой и проверь, чтобы она все сдала, с телефонами разберись, и вообще осмотрись. Я видел у них на окнах решётки, проверь, везде ли. Потом на кухню: пусть наша хозяюшка сообразит нам чего перекусить, разносолов не надо, бухла крепкого тоже, поняла?

— Я все поняла. София…

— Нет, — резкий голос Мэрла прозвучал, как раскат грома в полной тишине, — девчонка останется здесь. Я заметил, что ты за её сохранность трусишься гораздо больше твоего мужика, вот пусть и посидит тут, чтобы ты там никаких глупостей не натворила. Не ссы, не обижу.

Полный ужаса взгляд Софии — перед её глазами.

— Мам, я боюсь, — прошептала она.

— Я тоже, милая, но если мы будем хорошо себя вести, то все будет хорошо. Просто посиди здесь, ладно? А я скоро вернусь.

Пара глубоких вдохов — и она нашла в себе силы отвести от себя две тонкие руки и пошла, не оглядываясь и только слыша за собой дыхание идущего почти вплотную Дэрила.

Она показала ему ванную, детскую, кабинет Эда, единственный без решеток на окнах. Это ответ на её просьбу — ведь вдруг пожар? Как быть — на втором-то этаже? И Эд быстро придумал, как — если что, он спасается первый. Не ребёнок, не жена — он.

Наверное, именно потому Кэрол так безразлично взирала на то, как чужой мужчина обрезает провод от телефона и забирает заряженную трубку. На то, как он бесцеремонно трогает клавиатуру, водит мышкой по коврику, кажется, совсем не разбираясь в компьютерах и, отчётливо понимая, что она об этом догадалась, раздражённо фыркает.

Они перешли в спальню, где Кэрол отдала ему старый пейджер и мобильный телефон Эда. Дэрил растерянно уставился на крохотную Нокию в своей большой ладони и перевел неуверенный взгляд на саму Кэрол.

— Нжн скать, — произнес он и опустил глаза в пол.

— Что? — переспросила Кэрол, не поняв ни слова.

— Нужно тебя обыскать, — повторил он уже зло.

Обыскать?

Кэрол обвела беспомощным взглядом спальню, задержавшись на своей супружеской постели, давно превратившейся в место пыток. Обыскать… он это так называет?