В плену (гет)

Удар... вдох... Удар... выдох... Удар... вдох...

Эд бил размеренно, он был не слишком зол. Сегодня он бил почти по привычке. Так, для острастки, чтобы не забывала... Его удары были лишены той ярости и силы, которая случалась гораздо чаще. Обычно все было намного хуже. Сейчас же только тренировка... Разминка...

Вдох... выдох...

Пока человек дышит — он жив. Это прочла однажды Кэрол в какой-то книге. И с тех пор дыхание было для неё главным жизненным критерием.

Она даже сигареты бросила тогда — настолько запала ей в душу эта фраза — и начала бегать по утрам, наполняя свои лёгкие свежим кислородом. А однажды остановилась, чтобы отдохнуть, и познакомилась с Эдом. Не стоило ей останавливаться.

Нужно просто дышать. Дышать, не прекращая ни на секунду... Вдох — выдох... Это успокаивает и даёт силы перетерпеть боль.

Её учили дышать, когда она рожала Софию. И она дышала, все делала правильно — вдох и выдох — а потом, приподнявшись на локтях, долгих три секунды ждала, пока раскроются лёгкие её ребёнка. Долгий крик — вдох, выдох — вот она, новая жизнь...

Иди к папочке Эду… И дыши, ведь ничего иного в этой жизни он тебе не позволит.

Дыхание — это единственное, что пока не раздражало Эда. А ведь его могла привести в ярость любая мелочь: не вовремя брошенный взгляд, неудачно сказанное слово, любой жест, каждое действие.

Сегодня он тоже был недоволен. Вот только Кэрол, чьи щеки горели от ударов, до сих пор не знала, чем. Да и хочет ли знать?

— Больше ни один урод не скажет, что тащится по твоим волосам, — пробормотал Эд, торопливо оглядываясь.

Он нашёл нож. Повернулся к Кэрол, прижатой к стене и пропустившей один вдох — целую маленькую жизнь — и с маниакальным блеском в глазах приблизил лезвие к её щеке. Насладился своей властью и запустил руку в её распущенные волосы.

Ей было позволено распускать их лишь дома. Только дома они — густые, тяжёлые и не поддающиеся ни одной расчёске — могли свободно лежать на плечах.

Рывок — вдох Кэрол — и острый нож срезал большую прядь. Выдох — на пол упала ещё одна — каштановая, с несколькими, недавно появившимися, седыми волосками.

Она закрыла глаза, оставаясь в руках Эда безвольной куклой. А он поворачивал её из стороны в сторону и резал, резал. Сыпал проклятиями и насмешками: он срезал волосы не под корень, а на уровне лица, но так неровно, что их придётся постричь. Постричь уже навсегда.

Ведь разве решится она ещё раз дать ему такое оружие против себя?

Толкнув её напоследок, Эд остановился в дверях, швыряя нож на стол.

— Через час ужин в гостиную. И пиво. Сегодня бейсбол.

А ещё — начало его двухнедельного отпуска. Начало её личного ада.

Времени было впритык, но Кэрол все так же сидела на полу, перебирая подрагивающими пальцами мягкие кудри, лежащие на серой плитке. Мёртвые.

— Мама, а где твоя прическа?

Огромные карие глаза и два смешных рыжих хвостика — её пятилетняя дочь стояла в дверях и, часто моргая, смотрела на неё.

— У меня теперь новая прическа. Нравится?

Кэрол растрепала руками оставшиеся волосы на голове. Даже не глядя в зеркало, она могла сказать, как выглядит. Как клоун. Торчащие во все стороны кудри, красный опухший нос, горящие огнём щеки и — в довершение образа — синяк под глазом.

— Ты как одуванчик, — несмело улыбнулась София.

Прошла босыми ногами по её волосам и, сев рядом, коснулась лица кончиками пальцев.

— Больно?

— Совсем нет, дорогая.

— Правда-правда?

— Правда-правда.

Её девочке для отвлечения много не нужно было. Стол, стул и альбом с карандашами — и вот София уже тихая, как мышка, сидит и что-то рисует. А заглядывающая через её плечо Кэрол в свободные от приготовления ужина моменты пытается понять, что это. И почему оно такого чёрного цвета. Чёрного, как её жизнь…

А дальше все шло своим чередом. Эд даже не взглянул на неё, принесшую ему в гостиную на журнальный столик у дивана напротив огромного телевизора, поднос с ужином и банку пива. Он, конечно, выпьет не одну, и она весь вечер будет носить ему их из холодильника — не задерживаясь ни на минуту после громкого окрика.

Они с Софией ужинали вместе на кухне. Дочь радовалась предстоящему отдыху от садика. Эд, живший сейчас на пике ревности, не отпускал Кэрол даже туда, сам отвозил Софию в сад. Но вставать в свой отпуск так рано он не намеревался. А потому дома сидеть будут все.

И если не случится никакого чуда, это будет полной катастрофой. А чудес обычно не случалось — уж это Кэрол знала наверняка.

Никогда не придёт в этот дом фея-крестная с ворохом нарядных платьев и приглашением на бал. Никогда не приедет принц на белом коне, готовый забрать не только уже помятую принцессу не первой свежести, а ещё и её дочь. И никогда не явится сюда смерть с косой, чтобы так внезапно и так долгожданно — Господи, прости — забрать у них средоточие всех бед — Эда.

Кэрол не ждала никого. И все-таки стук в дверь раздался.

Громкий, долгий и быстрый. Тревожный.

— Шли всех нахрен! — послышался раздражённый голос Эда, увлеченного просмотром игры по телевизору.

Он успел выпить уже три банки пива — достаточно для того, чтобы начать ощущать себя королём мира, и чертовски мало для того, чтобы вырубиться наконец.

Кэрол уже в самом деле приготовилась вежливо, но очень быстро избавиться от соседки, заскочившей за стаканом сахара, продавца моющих пылесосов или представителя очередной религиозной группы, которых в последнее время стало слишком много и которые только и делали, что хором предвещали конец света, все никак не наступающий, несмотря на начало нового тысячелетия.

Она открыла дверь, не глядя, и против воли отступила назад.

Эти мужчины не были похожи на соседей — в их до безобразия благополучном районе таких вообще не встретишь. Не походили они и на продавцов. Религией от них тоже не веяло. А вот чем веяло — и даже отчётливо — так это опасностью.

— Чем я могу вам… — успела произнести Кэрол, перед тем как в испуге отшатнулась вглубь дома.

Эти люди, возникшие из ниоткуда, приглашения не ждали. Они просто вошли в её дом. Просто заперли за собой дверь и торопливо оглянулись.

Воры? Или хуже?

Пистолет в руках одного из мужчин был направлен прямо на Кэрол. И больше она не видела ничего, кроме дула — чёрной дыры, приковывающей к себе взгляд, словно это единственно важное, что здесь есть.

Голос пропал. Дыхание срывалось. Одна мысль билась в голове — София.

Она открыла рот, чтобы закричать... Чтобы позвать на помощь единственного, кто мог сейчас помочь — Эда. Но снова опоздала. Один из мужчин — постарше, с рюкзаком на плече и пистолетом в руках — быстро сориентировавшись, пошёл на звук телевизора. К Эду.

А второй грубо схватил её, прижимая спиной к своей груди и закрывая шершавой ладонью ей рот. Что-то острое кольнуло ей в бок. Нож.

— Только пискни, дамочка, — прорычал незнакомец, подталкивая её туда же, в сторону гостиной, где вдруг воцарилась полная тишина.

Эд?

Такая спокойная... тихая и послушная...

Дэрил готов был слышать мычание из-под своей ладони, чувствовать на своей коже горячие слёзы, получать удары локтями и ногами, но эта дамочка повиновалась каждому его слову, медленно и тихо ступая в большую комнату, где уже стоял Мэрл, наставивший дуло пистолета на сидящего в кресле, перепуганного до усрачки мужика.

Неплохо устроился чувак. Журнальный столик был забит тарелками с остатками салата, косточками от мяса, снеками и пивом. Огромный — Дэрил таких даже не видел ни разу — телик работал в беззвучном режиме, а пульт валялся у ног Мэрла. Показывали бейсбол. Кто-то выигрывал, кто-то проигрывал, но мужику в кресле было уже все равно.

— Кто вы такие? Что вам, чёрт побери, нужно в моём доме?

Скорей всего, чувак пытался выглядеть спокойным и уверенным в себе, вот только у него плохо получалось.

Мэрл бросил быстрый взгляд на Дэрила, кивнул и вдруг громко хмыкнул, осмотрев дамочку с ног до головы. Сам Дэрил разглядеть её не успел — не о том думал. Баба и баба, волосы дурацкие во все стороны, глаза большие перепуганные, рот открылся — значит, закрыть надо. Вот и все его мысли минуту назад.

— Слушай, братишка, мы, походу, этого чувака отвлекли не только от хавки, бухла и телика. Мы ещё и занятную игру "Разукрась свою бабу во все цвета радуги" прервали. Патлы тоже его рук дело?

Повинуясь взгляду брата, Дэрил отпустил женщину и толкнул её на диван к мужу — или кем там он ей приходился. Кем бы он ни был, она не прижалась к нему в попытке успокоиться, не взяла за руку, лишь взглянула равнодушно и опустила глаза.

Ничего такая... Была бы, если бы не идиотская прическа и огромный фингал под глазом.

Впервые за последние минуты Дэрил не стал жалеть о том, что они здесь оказались. Тому, кто бьёт женщин, полезно и самому иногда оказаться в роли дрожащего перед лицом более сильного.

— Что вы собираетесь делать? — решил зайти с другой стороны покрасневший от ярости вперемешку со страхом чувак на диване.

— Задавать вопросы. Кресло, братишка, — скомандовал Мэрл.

И Дэрил послушался. Придвинул брату кресло, чтобы тот мог сесть прямо напротив этой странной парочки. Сам сел в другое, стоящее в углу. Ощутил под собой что-то острое и машинально достал. Покрутил в пальцах и почти физически ощутил на себе полный ужаса взгляд женщины.

Кубик... Жёлтый пластиковый кубик... Игрушка... Ребёнок...

Черт бы побрал Мэрла со всеми его сегодняшними идеями!

Но нет, черт его брать не стал, и он, вальяжно развалившись в кресле, словно несколько минут назад не бежал, спотыкаясь со всех ног, приступил к расспросам.

— Хавка есть?

— Ужин, — как собаке, скомандовал жене чувак, который с каждой минутой становился Дэрилу все противней.

Она не шелохнулась. Только подняла на него вопросительный взгляд. На него — Дэрила — а не на сидящего с пистолетом в руке Мэрла.

— Поужинаем мы потом, — сообщил тот. — Запасы хавки есть? Так, чтоб пару недель прокормиться можно было?

Чувак пыхтел и сопел, уставившись в пол и то и дело зло поглядывая на оружие, словно пытаясь убедиться, что оно настоящее. Трус. Даже не попытался что-то сделать, чтобы защитить семью. Даже слова сказать не может.

— Эй, народ, я тут не просто ради красоты расселся! — напомнил о себе Мэрл. — Или мне пострелять, чтобы вы стали разговорчивей? Бабе, я смотрю, и так уже досталось, так что начнём с тебя, мудила! Рука или нога? Выбирай, пока я добрый!

Он не станет стрелять. Ему нельзя стрелять. Услышат.

— Есть, — выпалил чувак на диване.

— А? Что? Плохо слышно, блин! И подробней давай, подробней!

— Эд хочет сказать, что у нас большие запасы еды в кладовой.

Голос женщины оказался на удивление мягким. Он настолько не соответствовал ситуации, что Дэрил, чьи нервы были натянуты как струна, вздрогнул.

— Он считает, что нам нужно иметь запасы на случай… какого-нибудь катаклизма. У нас есть все, что может долго храниться.

— Вот это я понимаю, начался диалог! — хлопнул свободной рукой по колену Мэрл.

И тут в комнате зазвучал ещё один голос, тонкий и испуганный... Детский...

— Вы пришли нас обокрасть? Вы воры, да?

Лицо женщины стало белым как полотно. Она бросила умоляющий взгляд — снова почему-то на Дэрила — и повернулась к двери, протягивая руки.

— Милая, иди ко мне. У нас гости, они кое-что у нас возьмут и уйдут.

Девочка стрелой метнулась к матери, но не оказалась у неё на руках. Остановилась в последний момент и — мелкая совсем, ручки-ножки, как спички, большущие глаза, россыпь веснушек и два рыжих хвоста — бесстрашно приблизилась к Мэрлу. Отняла руки, прижимавшие игрушечного медвежонка к груди, и протянула ему.

— Только не обижайте его. Он хороший.

А в глазах застыл целый океан слез. Девчонка отдавала им самое дорогое. Только бы они ушли и не пугали больше её мать.

— Хороший, говоришь? — взял Мэрл в руки потрепанную игрушку и посмотрел на стоявшую перед ним мелочь. — А ты хорошая, малявка?

Та только кивнула, глотая слезы.

— Ну тогда пусть с тобой остаётся, раз вы такие хорошие оба. Нехрен ему у таких плохих дядек, как мы, делать. Ещё научится чему-то, что мамка не одобряет.

Не поняв, кажется, ничего, кроме того, что медведя ей вернули обратно, девчонка наконец оказалась на руках у трясущейся от ужаса матери и спрятала лицо у неё на груди.

Мэрл же, которому больше понравилось общаться с ней, чем с её мужем, что и понятно, повернулся в её сторону.

— Ты правильно сказала, цыпа. У вас гости. И уходить мы не собираемся.

— Что значит — не собираетесь?

На посмевшего заговорить без разрешения чувака Мэрл тут же навел пистолет:

— Бух!

И громко расхохотался, глядя, как на джинсах этого ничтожества расплывается мокрое пятно.

А дамочка даже не вздрогнула. Она следила только за тем, чтобы оружие не было направлено в сторону ребёнка.

Мэрл снова обратился к ней.

— Мы задержимся у вас на недельку-другую. А потом уйдём. И словно нас и не было. Понятно? А вы в этот время побудете дома. Домишко у вас, я гляжу, хороший, на всех окнах решётки, два этажа, вот на втором мы вас и запрем. Будете хорошо себя вести — останетесь живы и здоровы. Будете хреново себя вести… — он снова продемонстрировал оружие.

— Их будут искать, — решил высказаться Дэрил.

Надо было, конечно, отозвать брата в сторону и поговорить наедине, но этим самым он бы признал, что участвует во всем добровольно. А он, чёрт побери, всего лишь оказался втянут в то, чего до сих пор понять не может!

В глазах повернувшегося к нему Мэрла загорелся огонёк сомнения — он все это придумал прямо тут, на ходу, и в плане было слишком много пробелов.

— Я не работаю, Эд в отпуске, а в садике Софии мы сегодня предупредили, что её не будет ближайшие две недели, — вдруг сказала дамочка.

Даже Мэрл опешил, что уж говорить о Дэриле.

— Эй, цыпа, а ты, случаем, не заливаешь нам тут?

Хотя ради чего ей врать? И ради чего говорить правду?

Она пожала плечами, и Дэрил взглянул на её мужа, чтобы оценить реакцию. Но тот словно не слышал слов жены. Он, вытаращившись, смотрел в телевизор.

Срочный выпуск новостей. Лицо Мэрла и карандашный портрет Дэрила на весь экран. Бегущая строка внизу. Они разыскиваются за убийство губернатора Блейка.

Твою ж мать!

Мягкие ручки Софии, обнимающие её за шею... Тёмное оружие, лежащее на коленях у одного из преступников... Неожиданно светлые и почти растерянные глаза другого... Кэрол выхватывала из вихря эмоций отдельные ощущения и картинки, чтобы не сойти с ума от страха, чтобы держаться, чтобы дышать... Дышать ради Софии...

Дышать, как тогда, когда Эд захлопнул за ней дверь кладовой, не выпуская наружу. Четыре стены, три из которых заставлены стеллажами с банками и коробками — дышать нечем. Темно и тихо — как дышать? Медленно и спокойно — вдох...выдох... Ради Софии. Все ради неё. Ведь если не Кэрол, что с ней будет?

Вот и сейчас она сосредоточилась на дыхании, а вместе с ним и на запахах. Перегар и запах мочи — от Эда. Что-то сладкое и до умопомрачения родное — макушка Софии. Пот, сигареты, кожа и металл — незнакомцы.

Два лица на весь экран. Мэрл Диксон — не единожды судимый. Дэрил Диксон — его брат, не привлекался ни разу — возможный соучастник в убийстве губернатора Блейка. Всех, кто что-то знает, видел или слышал, просят позвонить... сообщить... рассказать...

Она бы рассказала, вот только как?

И нужно ли? Нужно ли вообще об этом думать или лучше не допускать ни одной подобной мысли, чтобы они не увидели, не заметили, не разгадали тень сомнения в её глазах?

Пусть живут. Пусть едят. Пусть пугают Эда. Лишь бы Софию не тронули. Лишь бы ушли, оставив их обеих в живых.

Они ведь уйдут? Им ведь не нужны новые убийства на их совести? Убийство женщины и ребёнка — за это ведь дадут больший срок? Или им и так светит пожизненное, и они уже ничего не боятся?

Кэрол боялась, что они останутся недовольны. Она видела, как нервничает тот, кто старше — Мэрл, — и как растерян тот, кто младше — Дэрил. Она боялась, что у них нет никакого плана, и они сами не знают, что делать, и потому могут сделать что-то неожиданное для самих себя, и непоправимое для неё — Кэрол.

Она сказала им, что её семьи никто не хватится в ближайшие две недели, и затаила дыхание, не зная, стоило ли идти на такой риск. Но ведь кто знает, как бы они поступили с ней и её ребенком, если бы им пришлось уходить отсюда прямо сейчас, сгорая от ярости? Всего час назад они уже убили человека, что им ещё несколько?

И, кто знает, возможно, оставшись здесь, они сделают что-то с Эдом? Возможно, они и есть её фея-крестная, её принцы — без коня, но с пистолетом — и персональная смерть с косой — не её, а Эда. Возможно, её страшные молитвы — не Богу, а кому-то гораздо более страшному, тому, к которому обращаешься в минуты самой чёрной ненависти, в минуты самой серой безысходности — наконец были услышаны?

Вот только не придётся ли ей заплатить слишком высокую цену за исполнение её самого заветного желания?

Братья совещались в углу комнаты, не сводя с них взглядов и говоря слишком тихо, чтобы их можно было услышать. А Эд, уставившись в пол, вдруг начал шептать:

— София, детка, сделай папе приятное: беги в мой кабинет, так быстро, как только можешь, бери телефон и звони девять-один…

— Сам беги, — прервала его Кэрол, крепче прижав к себе начавшуюся прислушиваться к словам отца дочь.

А перед глазами уже мелькали страшные кадры: как босые пяточки мелькают все выше и выше, поднимаясь по лестнице; как смешно подпрыгивают в последний раз два рыжих хвостика; как на голубой футболке между лопатками расплывается тёмно-красное, почти чёрное, пятно; как…

Нет... Дыши, Кэрол, дыши...

— Их надо убрать отсюда, идиотка! — зашипел Эд. — Эта девчонка — наш единственный шанс.

— Забудь.

Разумеется, их милая беседа двух «любящих» супругов не осталась незамеченной.

— Что, голубки, обсуждаете, что нам уже нечего терять, раз мы губернатора прикончили? — Мэрл подходил к ним медленно, поигрывая пистолетом в руках. — И правильно думаете, нам уже пофиг: одним меньше, одним больше... Так что учти, чувак, если что, первым под раздачу попадешь ты.

— Почему я?

«Господи, почему ты не спас меня от брака с воплощением вселенской глупости?»

Голос Дэрила, любившего поговорить гораздо меньше своего старшего брата, был прокуренным, а речь такой неразборчивой, что Кэрол понадобилась лишняя минута на её расшифровку.

— А ты, блин, предпочитаешь, чтобы начали не с тебя? А с кого? С бабы? Или с ребёнка?

Он зло сплюнул прямо на пол — на белоснежный пушистый ковёр. Эд любил его безмерно, ведь это не ему приходилось ежедневно вычищать его до прежней белизны.

Быстрый виноватый взгляд в сторону Кэрол…

Такой странный человек. Дэрил. Кэрол почему-то не могла на него не смотреть. А ведь встреть она его просто на улице — и не взглянула бы в его сторону ни разу. Почему же сейчас смотрит? Потому что боится смотреть на его брата?

У того в глазах лёд. А у этого? Что такого в глазах Дэрила, что она пытается разглядеть? Сочувствие? Желание помочь?

Именно этого ей бы хотелось. Именно этого она хотела бы добиться. Они ведь преступники. Они ведь могут. Они ведь — не она. И Эд им уже не нравится.

— Короче, семейка придурков, мелочь, это я не про тебя, слушайте внимательно: сейчас мы соберем все ваши мобилки и ноуты. Комп есть?

Эд молчал. Все ещё с ужасом смотрел на плевок, осквернивший его самую большую драгоценность в жизни — ковёр.

Вот и спал бы со своим ковром, если так любит…

— Ноутбука у нас нет, — заговорила Кэрол, слыша свой голос словно со стороны. — Мобильный телефон есть только у Эда. И пейджер ещё лежит, но он просто лежит, его не включали уже несколько лет. У нас есть радиотелефоны: здесь, в кабинете и на кухне. И компьютер с доступом в интернет в кабинете у Эда.

— Неплохо устроились, голубки, а? — хохотнул Мэрл и повернулся к брату: — Иди с этой цыпой и проверь, чтобы она все сдала, с телефонами разберись, и вообще осмотрись. Я видел у них на окнах решётки, проверь, везде ли. Потом на кухню: пусть наша хозяюшка сообразит нам чего перекусить, разносолов не надо, бухла крепкого тоже, поняла?

— Я все поняла. София…

— Нет, — резкий голос Мэрла прозвучал, как раскат грома в полной тишине, — девчонка останется здесь. Я заметил, что ты за её сохранность трусишься гораздо больше твоего мужика, вот пусть и посидит тут, чтобы ты там никаких глупостей не натворила. Не ссы, не обижу.

Полный ужаса взгляд Софии — перед её глазами.

— Мам, я боюсь, — прошептала она.

— Я тоже, милая, но если мы будем хорошо себя вести, то все будет хорошо. Просто посиди здесь, ладно? А я скоро вернусь.

Пара глубоких вдохов — и она нашла в себе силы отвести от себя две тонкие руки и пошла, не оглядываясь и только слыша за собой дыхание идущего почти вплотную Дэрила.

Она показала ему ванную, детскую, кабинет Эда, единственный без решеток на окнах. Это ответ на её просьбу — ведь вдруг пожар? Как быть — на втором-то этаже? И Эд быстро придумал, как — если что, он спасается первый. Не ребёнок, не жена — он.

Наверное, именно потому Кэрол так безразлично взирала на то, как чужой мужчина обрезает провод от телефона и забирает заряженную трубку. На то, как он бесцеремонно трогает клавиатуру, водит мышкой по коврику, кажется, совсем не разбираясь в компьютерах и, отчётливо понимая, что она об этом догадалась, раздражённо фыркает.

Они перешли в спальню, где Кэрол отдала ему старый пейджер и мобильный телефон Эда. Дэрил растерянно уставился на крохотную Нокию в своей большой ладони и перевел неуверенный взгляд на саму Кэрол.

— Нжн скать, — произнес он и опустил глаза в пол.

— Что? — переспросила Кэрол, не поняв ни слова.

— Нужно тебя обыскать, — повторил он уже зло.

Обыскать?

Кэрол обвела беспомощным взглядом спальню, задержавшись на своей супружеской постели, давно превратившейся в место пыток. Обыскать… он это так называет?

Не думать ни о чем — единственное, чего хотелось Дэрилу. Но расслабляться было рано. Он влез во все это по уши и теперь должен был выполнять указания брата. Указания, которые уже втянули их в это болото по самые макушки. Обратного пути нет.

Необходимость осмотреть второй этаж показалась бы Дэрилу короткой передышкой, возможностью занять мозг и глаза, если бы не та испуганная девчонка, совсем мелкая, на диване рядом со своим ублюдочным папашкой.

А в том, что папашка был ублюдочный, кричал своим поведением не только он сам, но все окружающее тут. Дешёвенькая мебель в детской, пара резиновых зверей, одна кукла, фломастеры на столе, две пачки паззлов на полке и несколько потрёпанных книжек. И в противопоставление этому — богатая обстановка кабинета. Эти две комнаты были словно из двух разных домов. Жлоб.

Жлоб и полный мудак — решётки не было только на его окне.

Миниатюрный, совершенно женский на вид, мобильный телефон стал последней каплей — нахрена мужику такой?

Неожиданная догадка заставила Дэрила замереть. Может быть, это её телефон? А его валяется где-то здесь? Или лежит в её кармане?

Он прекрасно знал, что Мэрл сейчас не только телефоном в гостиной занимается, но и мужиком, причём по полной программе. Значит, Дэрилу нужно проверить женщину. Нужно обыскать её — и без того перепуганную и напряженную, вытянувшуюся перед ним по струнке.

Она даже протестовать не стала. Она даже глаза не опустила. Смотрела на него с отчаянным вызовом в глазах. И только грудь вздымалась ровно и спокойно, словно ей все было нипочем.

Нельзя было сказать, что Дэрил никогда не касался женщин. Иногда и ему проститутки перепадали или просто пьяные, не особо переборчивые в связях девицы. Но никогда у него не было достаточно времени на то, чтобы касаться их руками, разглядывать и просто быть рядом.

Идиотские мысли. Он с ней спать не собирается. Она с ним не собирается. Она не из таких. Она вообще не женщина для него. Просто опасность, и все.

У нее были действительно опасные глаза — ярко-голубые, почти синие. Тонкие брови и аккуратный ровный нос, чуть подрагивающие, крепко сжатые и явно совсем недавно разбитые губы. Тонкие руки под мягкой серой кофтой. Узкая талия и округлые бедра. Она вся была тонкая. Утонченная. Откуда он вообще такие слова знает?

Дэрил склонился, скользя ладонями по её ногам и снова возвращаясь к талии — скорей машинально — он здесь уже проверял. Взгляд поднялся к ее груди: вряд ли она прячет телефон там. Или нужно проверить?

Он посмотрел в её глаза — на секунду. А смотрел целую вечность. Смотрел и видел, как внимательно она изучает его ладони, покоящиеся на её талии, как медленно поднимает взгляд и задерживается на его губах, как заставляет его щеки вспыхнуть от внезапного — такого ли уж внезапного, как ему хочется думать? — приступа желания.

— Что дальше? — почему-то шепотом спросила она и положила руки ему на грудь.

Одна секунда — отшатнуться... одна — отвернуться... одна — восстановить дыхание...

— Мне нужно осмотреть комнату, — пробормотал он, не понимая, зачем эта женщина коснулась его.

Осмотр не занял много времени. Он торопливо перебрал вещи в шкафу и комоде и лишь на пару мгновений замер, обнаружив у себя в горсти целую охапку кружевного белья — все черного цвета.

Её взгляд в этот момент он ощутил затылком. И все равно успел представить это все на ней: тонкой, спокойной до заторможенности, положившей руки ему на грудь и не сводящей взгляда с его губ.

— Всё чисто?

Её насмешливый голос достиг почти сбегающего из спальни Дэрила на лестнице. Он молча кивнул.

— Ужин.

— Я помню, — ответила она спокойно и, помедлив, произнесла: — Меня зовут Кэрол.

— Угу.

Он снова кивнул, мысленно примеряя на неё это имя. Кэрол. Такое же спокойное, как и она. Такое же… утонченное?

На кухне он первым делом перерезал телефонный провод, забрал ещё одну трубку и быстро осмотрелся вокруг. Идеальная чистота. Все блестит и сверкает.

Кэрол, не говоря ни слова и не задавая вопросов, склонилась у холодильника, а потом — почти в один миг — оказалась у плиты. Её руки мелькали перед глазами Дэрила, а криво подстриженные волосы торчали во все стороны, вызывая желание подойти и пригладить их... убрать за уши, чтоб не мешались... просто потрогать...

Она вся вызывала желание. Зря он вчера отказался от продолжения вечера и бросил Мэрла в баре одного. А потом с утра слушал, как брат снял себе сразу двух девиц: за себя и за него.

Утром ему было плевать. Сейчас нет.

Прижать бы её к плите, перехватить запястья, чтобы не брыкалась, зарыться лицом в непослушную копну волос и быстро отыметь. Ему и пару минут хватило бы. Разве ей жалко?

Жалко ему. И потому она так и продолжала мотаться между столом и плитой, что-то подогревая, поджаривая, нарезая, что-то раскладывая по тарелкам...

А он стоял у окна и курил, глядя ей в спину.

Когда в пальцах остался только окурок, Дэрил оглянулся в поисках пепельницы, которая, как назло, не попадалась под руку.

— Бросай сюда, — Кэрол предложила ему блюдце. — Пепельницы у нас нет — Эд не курит.

Эд-Эд-Эд. У Эда запасы еды, у Эда компьютер, у Эда телефон, Эд не курит. Эд — весь её мир. Тот уже заплывающий жиром, злобный и трусливый урод. И она... В его постели... В этом её чёрном и кружевном…

— А ты? — спросил Дэрил, уже прекрасно зная, что она ответит. «Эд не разрешил бы».

Но она лишь молча качнула головой. Разложила еду по тарелками и подняла голову. Взглянула Дэрилу прямо в глаза и спросила:

— Зачем вы его убили? Губернатора.

Дэрил бы с удовольствием пожал плечами — у него был тот же вопрос и он чертовски сильно хотел знать на него ответ.

— Я его не убивал, — неожиданно для самого себя произнёс он.

— Но ты ведь помогал?

Он все-таки позволил себе передернуть плечом и кивнул в сторону выхода из кухни.

Они и так уже задержались. Настолько, что Дэрил успел захотеть того, чтобы эта женщина поверила ему: он не убийца, никогда им не был и не собирается.

Но думать об этом было некогда: Дэрила ждёт брат. А брата вскоре ждут вопросы. Много вопросов и первый, самый главный, уже озвучен Кэрол — зачем? Зачем, чёрт побери, нужно было убивать этого гребаного губернатора?!

Кэрол ещё ни разу не встречала таких странных преступников, как Дэрил. Разумеется, она вообще никаких преступников никогда не встречала. В реальной жизни... Но что её реальная жизнь, в которую она в полной мере впускала только Софию? То ли дело кино, сериалы, книги...

Вот там действительно кипела жизнь. Там жены всегда уходили от плохих мужей и потом моментально находили себе отличную работу и богатого, красивого, вежливого, умного, верного и со всех сторон идеального поклонника. Ну а если не уходили, то убивали его. Мужа своего, который плохой.

Вот оно — отличие фантазий от реальной жизни — Кэрол не уходила. И не думала о том, что кино, сериалы и книги не из параллельной вселенной к нам приходят, что даже там есть примеры реальных жизней каких-то людей... Не думала. Такие мысли ни к чему хорошему, кроме депрессии, не приводят.

Но самое главное, что в этих книгах, фильмах и сериалах очень часто были злодеи и преступники. Они были разные: жестокие, грубые, глупые, соблазнительные, добродушные, гениальные, сумасшедшие… Но таких, как Дэрил, она все-таки не встречала.

Откуда он вообще появился, краснеющий от её взгляда, мягко касающийся — чего она не испытывала уже много лет — её тела и честно ищущий пепельницу, чтобы бросить туда окурок?

Он не тронул её, он не сказал ей ничего плохо, он заявил, что не убивал…

Что ж, значит, брат втянул его во что-то очень нехорошее. Его проблемы. А ей все равно. Все равно, что будет с Дэрилом и Мэрлом, все равно, что будет с Эдом — Господи-убери-его-куда-нибудь-пожалуйста — только бы их с Софией оставили в покое.

Её девочка так и сидела на прежнем месте, все с тем же ужасом в глазах уставившись в телевизор. Взглянув на погром, царящий в комнате, Кэрол и сама предпочла уставиться в мерцающий экран, пока их «гости» жадно ели, внимательно прислушиваясь к спецвыпуску новостей.

Губернатор был убит всего в двух кварталах от её дома. Он приехал на встречу и мирно обедал в ресторане, когда пуля пробила ему висок. Он умер на месте. Убийцу, убегающего с места преступления, заметила охрана. Один из них — бывший коп — сразу узнал Мэрла Диксона, с которым однажды встречался. За рулём пикапа сидел предположительно Дэрил Диксон — младший брат убийцы. Они скрылись с места преступления и ушли от погони, бросив автомобиль посреди спального района. Сейчас их разыскивает полиция.

Никаких комментариев о причине убийства окружение губернатора не даёт, предполагается лишь то, что убийство было заказным, а Мэрл Диксон являлся простым исполнителем.

Значит, ничего личного. Только деньги.

Взгляд невольно задержался на толстом — набитом деньгами? — рюкзаке, который Мэрл не выпускал из рук.

Деньги. Много-много денег. Пара билетов на самолёт и можно начать где-нибудь новую жизнь. Только она и София. Они двое.

— Хватит развлекаться, — прервал её мысли недовольный голос Мэрла. — Посмотрели? Прониклись тем, какой я ужасный и опасный? Валите спать! Ты в спальню, мудила, баба и дитё — в детскую.

— Моя жена будет спать со мной, — снова показал братьям всю мощь своего разума Эд.

Кэрол метнула умоляющий взгляд на Дэрила. Нет. Только не это.

И плевать, что Эд будет срывать на ней злость, пока не уснет. Это пусть. Это ладно. Но София… Она ведь будет бояться. Ей ведь будет страшно. И у этих чужих людей будет ключ от её комнаты. А рядом совсем никого, чтобы защитить.

— Ты глухой или тупой? — перехватив её взгляд, прорычал Дэрил и даже с места угрожающе приподнялся, заставив Эда испуганно вжаться в диван. — Ты слышал, что тебе сказали?

Мэрл одобрительно хмыкнул, и Кэрол перевела дыхание.

«Спасибо», — одним взглядом сказала она Дэрилу. Он, кажется, снова смутился.

Или ей и в самом деле все это только кажется? Или она просто хочет так думать, хочет сделать его более человечным, более слабым, чтобы убедить саму себя, что план, моментально возникший в её голове при взгляде на рюкзак, набитый деньгами, можно осуществить?

Можно заставить Дэрила ослабить бдительность, можно увлечь его собой, и потом, когда он даже думать о ней ничего подобного не будет, взять эти деньги, взять Софию и бежать...бежать...бежать...

И все бы было хорошо, если бы не Мэрл. Но Мэрл ведь тоже не образец внимательности. Однажды и он устанет следить за ней в оба глаза, особенно если она зарекомендует себя тихой, полезной и исполнительной. А это она умеет лучше всех — спасибо Эду.

— А умыться нам можно? — пропищала София, твёрдо наученная: спать, не умывшись, нельзя.

— А ты любишь умываться, малявка?

— Это полезно. А вы не любите? Это нехорошо.

— Мы тоже помоемся, раз уж ты велишь.

Мэрл, получив на руки мобильный телефон Эда и ключи от всех комнат, так и лучился добродушием. Он вытянул ноги на кресле и, сметя все со стола не без помощи Дэрила, теперь смаковал каждый глоток пива, глядя в лицо кипящего от возмущения Эда и ухмыляясь.

— Ты, вонючка, пойдёшь первым. У тебя на все про все пять минут. Дэрил, проследи и запри в спальне. Вам с мамкой, мелкая, можно хоть десять минут там намываться, пользуйся, пока я добрый. И отлить там не забудьте, чтоб ночью вас на горшок не водить.

— Хорошо, — ответила София, всем видом демонстрируя, какой она послушный ребёнок.

Дэрил подошёл к съёжившемуся Эду и, схватив его за ворот, поволок за собой из комнаты.

Кэрол невольно сравнила две удаляющиеся фигуры. Со спины Эд казался лишь чуть более грузным чем Дэрил, тоже не способный похвастаться атлетическим телосложением. И все же…

— Так, цыпа, — прервал её мысли серьёзный голос Мэрла. — Ты мне тут кажешься самой здравомыслящей. Потому слушай сюда: повторять не буду. Мы тут задержимся не больше, чем на две недели. Твоя задача: делать все, что мы скажем, и не рыпаться. Будешь слушаться — все останетесь живы. И донеси это своему муженьку. Меня он, походу, слушать не может: сразу ссытся и вырубает мозг.

— Он не привык слушать, он привык приказывать.

— Как привык, так и отвыкнет! Будет ерепениться, прикую нахрен наручниками к кровати. Уж извини, хозяюшка, загадит он тебе там все что можно.

— Он будет слушаться. Должен.

В конце концов, он же не настолько туп, чтобы не понимать, что эти люди могут сделать с ним что угодно. Или настолько?

— Ну вот и ладушки, вот и договорились. А теперь марш спать! Утром выпустим вас. Но без присмотра и не надейтесь оставаться, ясно? Только на толчке, и то недолго.

— Что такое — на толчке? — шепотом поинтересовалась София.

Но Кэрол, увидевшая в дверях кивнувшего им Дэрила, отвечать не стала.

Она вымыла дочку и наспех обмылась сама, едва успевая запахнуть на груди халат, когда дверь медленно начала открываться.

— Время вышло, — старательно глядя в пол, возвестил Дэрил. Проводил их до детской и достал ключ.

— Спокойной ночи, Дэрил, — пожелала она и улыбнулась в ответ на его полный недоумения взгляд.

— Угу, — пробормотал он и быстро захлопнул дверь.

Словно сбежать торопился. От неё?

Устроившись с Софией на узкой кровати, Кэрол крепко прижала к себе дочку, закрывая глаза и вдыхая её сладкий запах.

— Мама!

— Что, милая?

— Они нас убьют, да? Как этого губернатора?

Сердце сжалось.

— Нет, моя хорошая. Они просто поживут тут и уйдут. Им незачем нас убивать.

— Правда-правда?

— Правда-правда. Спи!

Дочка уснула, а Кэрол ещё долго не спала, вслушиваясь в происходящее за стеной в кабинете Эда. Братья говорили на повышенных тонах, но ни слова нельзя было разобрать. А Кэрол многое бы отдала, чтобы узнать, что именно они там обсуждают и планируют.

Чтобы узнать, что ждёт их с Софией дальше…

Её руки, порхающие над кастрюльками и тарелками... Её руки, гладящие голову испуганного ребёнка... Её руки, сжавшиеся на ткани халата в попытке прикрыть то, что Дэрилу видеть нельзя...

Нельзя?

Он потер ладонью лоб, пытаясь избавиться от наваждения и не понимая, что с ним такое. Ведь никогда ничего подобного не было. Ведь он никогда бы не посмотрел на эту женщину, встретив ее — с глазами в пол, с синяком под глазом и в серых одеждах — где-нибудь на улице. Пора признаться себе: все его влечение происходит лишь оттого, что она в его власти.

Она испуганная. Она спокойная. Она тихая. Она готова на все.

А он? Он готов взять от неё это все? Готов взять её — без сопротивления, но все же против её воли? Ведь если она не скажет «нет» и просто промолчит, то это будет вроде как и за «да» считаться…

Черт побери! О чем он думает вообще? О какой-то левой бабе, не из его круга, слишком беленькой и чистенькой, и в то же время полной дуре, стелющейся под какого-то мудака. И стоит, наконец, признаться самому себе, что думает он о ней так не вовремя только для того, чтобы не думать о брате, о самом себе и о том дерьме, в которое они вляпались по непонятной причине.

— Ну все, наконец, спокойствие!

Мэрл вошёл в кабинет, размахивая зажатой в руке бутылкой какого-то крепкого алкоголя. Во второй руке у него было два стакана.

— Недоумки все по комнатам за дверями и решетками, а мы можем отпраздновать, что не попались копам, братишка. Эй, Дэрилина, ты чего такой унылый?

— Я не буду, — отказался он от выпивки.

И потому, что хотел сохранить трезвый ум для того, чтобы наконец разобраться в ситуации... И потому, что боялся какой-то непредвиденной ситуации... И потому, что не отвечал за себя пьяного и обладающего безусловной властью над людьми в этом доме... И над ней.

— Чего? Не понравилось наше маленькое приключение? Сидел бы дома, я так сразу и сказал тебе!

— А ты, походу, по тюрьме соскучился, — буркнул Дэрил.

— Ни фига подобного! — Мэрл бахнул стаканом об стол и крякнул. — Эх, хорошо пошло!

— Тебе, блин, вообще пофиг, что нас вот-вот за убийство какого-то губернатора посадят хрен знает на сколько? Какого хрена ты его убивал?

— Так дело в том, что я его не убивал, братишка, — пожал плечами Мэрл с насмешливой ухмылкой на губах. — А ты чего, реально думал, что это я? И какого тогда мой добропорядочный братишка смывался со мной и на заднице ровно перед телеком сидел, а? Раз я убийца?

— Типа я вообще понял, какого хрена мы сматываемся, бросаем тачку и врываемся в чужой дом. И пофиг мне, кого ты там замочил — ты мой брат.

А Дэрил родных не сдает. Ведь, кроме Мэрла, у него и родных-то больше не имеется.

— Пофиг? И если я эту цыпу с её цыпленком замочу, тоже прикрывать мою задницу станешь?

Вопрос был слишком сложным.

— Да ладно, не пыхти, никого я мочить не собираюсь. Хотя оприходовать бы не отказался. Как думаешь, цыпа не откажется? Её мужик мне и в подметки не годится, так чего ей отказывать, да, Дэрилина?

Он только пожал плечами. А сам уже видел испуганную Кэрол, готовую на все ради дочери, в объятьях Мэрла. Нет, это уже слишком.

— Какого хрена ты вообще в этот ресторан поперся, если не мочить губернатора? — спросил он раздражённо.

И угораздило же Мэрла туда сунуться в такой момент! Или он все-таки врёт? Или он все-таки убил? А ему твердит обратное, только чтобы защитить и сказать на суде, что младший брат был не в курсе, просто подвез его до места назначения, и всё. Мэрл мог. Он всегда говорил, что Дэрилу не место в тюрьме.

— У меня там стрелка забита была, — буркнул Мэрл и пнул свой рюкзак в дальний угол. — Порошок надо было сбыть. Баблом бы разжились, помотались по штату, пожили в своё удовольствие...

— И чего?

— И ничего, блин! Только я сунулся на кухню через задний ход, как договаривались с Джо, слышу, сзади выстрел. Ну и я решил, что он мне ловушку устроил, метнулся обратно, а там чуваки мечутся с воплями, что губернатора убили. Один увидел меня и завопил моё имя, урод, блин. Охранником он заделался… Короче, я понял одно: надо брать ноги в руки, валить и отсиживаться где-то...

— И толку с того, что мы тут отсидимся?

— Искать тут перестанут, — пожал плечами Мэрл и залпом выпил треть стакана янтарной жидкости. — А там, может, и настоящий убийца найдётся.

— Ага, придёт в участок с повинной, каяться. Они наш след взяли и нифига никого другого искать не станут. Сам-то, блин, веришь в то, что наплел?

— Да не особо, Дэрилина, но что делать? Сидеть и сопли жевать, как ты уже наметился? Не, братишка, я так жить не собираюсь. Я никого не мочил, ты тоже, сидеть и доказывать это на суде я не собираюсь! Я уж лучше тут пересижу, пока они не переместятся искать нас куда подальше. Бухлишко есть, диваны тоже, хавки завались, ещё и домохозяечка, готовая нас ублажать своей стряпней, а может, и не только ей, имеется. Чем не развлекуха? Так что давай, Дэрилина, выше нос! Воспринимай это как приключение!

И он бы воспринял, если бы перед глазами не стояли две пары перепуганных глаз — одни карие, детские, другие, голубые — её.

— А им тоже воспринимать это как приключение, блин?

— Вот ведь послал мне бог братишку: как ты только белок в лесу мочишь, а? Не жалко?

— Это люди. Ребёнок. Баба.

— Эта баба, походу, каждую неделю своё личное приключение имеет: новый фингал под глазом и пара тумаков по ребрам. А мелкая тоже не слепая, даже если не отхватывает сама, то все видит. И что, скажешь, не приключение им будет, если мы попустим их мудилу немножко? Да они благодарить нас должны, что небитыми поживут немного!

— Они боятся.

— От этого ещё никто не умирал, — Мэрл широко зевнул и недовольным жестом схватил бутылку со стола. — Короче, ладно, жалостливый ты наш, оставайся тут. Если бабы проситься будут в туалет, веди, но ухо держи востро: битая баба — она и есть битая баба, кто там знает, че у неё в башке. Если чувак кипеж поднимет — дай по морде или убей. На твой выбор.

— А ты?

— А я вниз пойду. И рожу твою тухлую меньше буду видеть, и телик позырю: буду наслаждаться звёздным часом, пока он не закончился! Не каждый день вся страна любуется моими фотками и считает крутым чуваком, замочившим губернатора!

— Нашёл радость, — фыркнул Дэрил.

Не стал запирать за братом дверь, а даже наоборот, слегка её приоткрыл, чтобы услышать шум из соседней комнаты, и сел на диван. Покосился в сторону компьютера, но понял, что сейчас не имеет ни сил, ни желания пытаться разобраться с этой странной машиной.

Вытянул ноги, а потом и вовсе закинул их на диван. Закрыл глаза и попытался уснуть в надежде, что завтра найдётся настоящий убийца, о них все позабудут, ну а сам он избавится от странного наваждения по имени Кэрол.

Но увы, утренние новости по-прежнему кричали о поисках братьев Диксонов, а сонная, но неожиданно приветливо улыбающаяся ему Кэрол, которой он открыл дверь детской, снова заставила его содрогнуться от вновь накатившего приступа желания.

Взять бы её… просто взять… чёрт...

И как ему теперь жить в её доме с такими мыслями?

Наверное, это должно показаться странным, но Кэрол, проснувшись, долго лежала, глядя в потолок и думая о том, что отпуск Эда начался гораздо лучше, чем она ожидала.

Страх за жизнь Софии и собственную жизнь ушёл вместе с темнотой, быстро притихшие вчера братья казались не такими уж страшными, а то, что ей не пришлось спать вместе с Эдом — настоящий подарок!

Её маленькая девочка тихо сопела рядом: вдох-выдох. В окно било солнце, и где-то вдалеке слышался шум воды. Встали. Умываются.

Значит, скоро придут.

И действительно, Дэрил открыл дверь уже через минуту. Окинул её быстрым взглядом, словно плохо разглядел вчера, и торопливо потупился.

Ну какой из него убийца?

— Доброе утро, — широко улыбнулась она.

Сегодня, при свете дня, вчерашний план показался ей не таким уж неисполнимым.

А почему бы и нет, в самом деле? В конце концов, она долгие годы спала с Эдом за еду. Почему бы ей не переспать с чужим мужчиной за долгожданную свободу? Тем более что он ей даже чем-то нравился.

Как ни странно.

Заношенная рубашка с оборванными рукавами, темно-русые волосы, давно нетронутые расческой, обкусанные ногти, родинка над губами. Так и притягивающая к ним взгляд. Так и просящая их коснуться — тесно сжатых и неуверенно подергивающихся иногда. Хотя бы пальцем.

Просто чтобы знать, как это — касаться чужих губ. Касаться мужских губ.

Ведь Эд не целовал её уже долгие годы. Спасибо, Господи, за эту благодать.

Он не целовал, она целовать не хотела... Но это не значит, что она вообще забыла о поцелуях, что не ощущала, как все её тело наливается теплом, когда читала о них, когда видела на экране... Каково это? Наверное, приятно.

Особенно, когда на тебя смотрят таким взглядом, как этот неотёсанный Дэрил. Жаждущим, жадным, полным желания... но не желания ударить. Не желания сделать больно. Ведь нет же?

Кэрол готовила завтрак, едва не вздрагивая под этим неотступно следующим за ней взглядом. Она почти физически ощущала его: на не прикрытых длинным домашним платьем ногах, на руках, на спине, на шее, на затылке и — дольше всего, томительней всего — на бедрах.

Но когда она оглядывалась, он смотрел в другую сторону: в окно, в блюдце, стремительно наполняющееся окурками, в макушку старательно разбирающей буквы в книжке Софии, которая сидела тут же за столом.

София поверила ей. Поверила и приняла как должное то, что эти два незнакомца будут жить вместе с ними. Будут указывать им, как жить, где и когда находиться. Ребёнок — ей привыкнуть проще.

В разы проще, чем Кэрол, и в десятки раз проще, чем Эду.

Приведенный Мэрлом Эд грузно уселся за стол и прожег злым взглядом тарелку с завтраком, поставленную перед ним Кэрол. А потом и её саму.

— Слушай, братишка, да мы прям как на курорт попали! — с одобрением уставился на накрытый стол Мэрл. — Эх, давно я так не хавал! Ублажила, хозяюшка, по полной программе!

Поискав глазами пульт, он кивнул быстро подавшей его Кэрол и включил маленький телевизор, стоящий в углу.

— Посмотрим, че там у нас нового?

Ничего нового не было. Все службы новостей, словно сговорившись, утверждали одно и то же, десятки раз повторенное ещё вчера.

Одна лишь София с интересом смотрела в телевизор целых пару минут, пытаясь понять незнакомые, слишком официальные и сухие, слова.

— А за что вы его убили? — наконец спросила она громко, нарушая тишину за столом. — Он сделал что-то плохое?

— Малявка, вырастешь, поймёшь, что все политики хоть что-то плохое в своей жизни да сделали! Иначе бы они не пошли в политику, — хохотнул Мэрл. — Но за что убили конкретно этого — понятия не имею. Мы с Дэрилом к этому не причастны.

— Но по телевизору…

— А по телевизору одни враки, запомни, в жизни пригодится.

Эд насмешливо хмыкнул.

Тишина за столом превратилась в гробовую.

— Не понял, — наконец произнёс Мэрл. — Ты, ссыкло, что-то хотел сказать? Тебя что-то не устраивает или ты кофе подавился и тебя надо по спине похлопать? Так это я могу.

Он сжал руку в кулак, но смотрящий в стол Эд этого не увидел. Наверное, потому и решился сказать:

— Хотел сказать. Не устраивает.

— Ну и что же тебя не устраивает? — деланно добродушным голосом уточнил Мэрл. — Ты говори, не стесняйся, мы ж тут все свои, сидим вот, хаваем по-семейному. Да, мелкая?

— Да, — робко пискнула София.

Кэрол взяла её за вспотевшую ладошку и крепко сжала.

«Не бойся, малышка, нас с тобой они не тронут, мы же не такие идиотки, как твой папаша, Господи, прости меня за такой выбор».

— Меня не устраивает, как твой брат пялится на мою жену.

Смелые слова Эда прозвучали слабо и беспомощно, голос сорвался в конце.

Неужели понял, что лучше было молчать?

Понял. Определённо понял, сплёвывая на пол кровь вместе с зубом.

— Давно чесался, — пояснил Мэрл собравшимся за столом, потирая свой кулак.

Кэрол убрала руки с глаз дочки и бросила быстрый взгляд на Дэрила. Он комкал в пальцах остатки хлеба и пристально вглядывался в узор на скатерти.

— А теперь слушай меня, мудак: мне ты не нравишься. Рожа твоя аппетит портит. Так что ел ты вместе с нами в последний раз. Не умеешь вести себя в приличном, блин, обществе, проведешь свой отпуск в спальне. Хавку, так уж и быть, носить будем. Но если я ещё раз услышу от тебя что-то, что мне не понравится… Чувак, если я не убил Губернатора, так это ещё не значит, что не убью тебя. Усек?

Тишина.

— Усек, я тебя спрашиваю?!

Эд торопливо кивнул.

— И последнее. Братишку я люблю. Для него мне ничего не жалко. И если он хочет пялиться на твою бабу — он будет пялиться на неё сколько угодно. И если он захочет её отыметь, то у тебя никто разрешения спрашивать не будет. Понял?

Кулаки Эда сжались, а лицо налилось кровью. Он не сводил взгляда с пистолета за поясом Мэрла.

— Мам, а что такое…

— Ничего, милая, ничего, — прервала её Кэрол, в надежде, что дочка скоро забудет все сказанное за столом. — Все хорошо.

— Правда-правда?

— Правда-правда.

Лицо Эда вдруг скривилось, словно от боли, он наклонил голову и отвернулся, все так же сжимая кулаки в бессильной попытке сделать хоть что-то.

Но что он мог? Только молча беситься, по крайне мере пока. Пока эти люди все ещё здесь. Пока он в их власти.

И она тоже.

Ему даже в голову прийти не могло, что кто-то видит. Кто-то замечает. И она тоже?

Хотя какая теперь разница, замечала ли она его интерес раньше, если теперь это все оказалось озвученным её мужем. Чёрт, и угораздило же! Она мало того что его заложница, так ещё и замужем.

А ведёт себя так, будто нет. Даже не смотрит в сторону мужа, не подошла к нему, не помогла утереть кровь с лица, не перемолвилась с ним ни одним словом.

Иногда Дэрилу казалось, что она даже рада. Рада их появлению в своей жизни. Хоть чему-то, кроме мужа. Но, конечно, он ошибался... Как можно радоваться людям, которые захватили твой дом, испугали ребёнка и запирают тебя в комнате на все то время, которое ты не проводишь на кухне за работой?

Внезапно в памяти Дэрила мелькнуло лицо отца. Интересно, как бы вел себя он, подросток, если бы тогда в их с отцом дом явились какие-нибудь вот такие Мэрл с Дэрилом? Тоже радовался бы? Или наоборот, ощутил бы с отцом родственную связь и сплотился с ним против захватчиков? В конце концов, отец вроде как имел право его бить. Наверное. А чужие люди никакого права врываться в их дом уж точно не имели бы.

Дэрил раздражённо тряхнул головой, прогоняя из памяти не самые радужные воспоминания. И против своей воли переключился на мысли о сегодняшнем дне. О том, как вкусно Кэрол готовит, как ласково улыбается дочери, как мягко говорит и как пытается заглянуть в его то и дело отводимые глаза.

— Спасибо, Дэрил.

— Ты очень добр, Дэрил.

— Спокойной ночи, Дэрил.

Что это? Зачем? От страха? Из попытки выслужиться перед ними? Но почему тогда её внимания удостаивается один лишь Дэрил? Почему он, а не Мэрл, который главный?

И этот главный, пока он там принимает ванну, причём с пеной — вот же придурок, хоть и брат — приказал Дэрилу разобраться с компьютером и интернетом. Ведь вдруг там, в этом самом неведомом интернете, можно найти информацию, которую не показывают по телевизору?

Дэрил понятия не имел, как добраться до этого интернета и как он вообще выглядит — компьютер так близко он видел впервые.

Но как выяснилось довольно быстро, если нажимать на мелкие квадратики на экране, можно открыть что-то большое и интересное. Относительно интересное, конечно. Какие-то цифры и малопонятные Дэрилу слова — походу, работа этого чувака. Карты. Карты прямо там, на экране компьютера.

Прикольно.

Дэрил целых пять минут убил, тыкая по картам и пытаясь обыграть машину, а потом вспомнил о поручении Мэрла и нажал на что-то ещё. Чертыхнулся, увидев огромную кучу новых маленьких квадратиков и пробежался глазами по ничего ему не сообщающим названиям. И только слово «Семья» заставило его палец дрогнуть и нажать на это слово. А там снова была куча квадратиков просто с цифрами. При нажатии на каждый открывалось по две-три фотографии.

Никакой Кэрол... Пара детских фотографий Софии... Сад, стол, кусок дивана... Ерунда какая-то.

А это… чёрт!

Дэрил откинулся на спинку кресла, с отвращением глядя на представшую перед ним фотографию. Это были не Эд и не София, но легче почему-то не становилось.

— Блин, братишка, я тебя в инете новости искать просил, а не порнуху, да ещё и… Ты где это дерьмо нашел? Дай я сяду!

На здоровье. Лучше пусть Мэрл сам разбирается в этой грязи.

И он разбирался, быстро щелкая по клавишам и сообщая на ходу, что прошёл курсы владения компьютером, когда отбывал последний срок, и присвистывая при виде новых фотографий на экране.

— Да чувак тут целую коллекцию собрал. Слушай, за это ж тоже срок дают и нехилый, блин!

— Там вроде не он, — Дэрил уже сомневался, что правильно все разглядел.

— Это как с наркотой, братишка, за хранение тоже впаять могут. А если он к мелкой своей полезет однажды...

— Тут вроде постарше.

— Так и она подрастет.

Дэрил скривился от горечи, подступившей к самому горлу. Чёрт побери, а она это все знает? И должна ли знать?

И его ли это дело вообще?

Мэрл решил за них двоих: закрыл все открытое Дэрилом и добрался до Интернета, быстро глотая написанные там строчки о расследовании.

— Блин, больше суток прошло, а у них все ещё одна версия! Походу, думать башкой там никто не хочет. Удачно мы им попались, братишка.

— Ещё не попались.

— Угу… ещё.

Мэрл крутнулся на кресле и уставился прямо в лицо сидящего на диване Дэрила.

— И если ты не хочешь, чтоб мы попались, завязывай давай с этими своими томными взглядами на нашу хозяюшку.

— Я не…

— Хочешь её поиметь — поимей! Она вроде как и сама не против оказаться под кем-то кроме своего мужика! Завали её где-то в тёмном уголке, расслабься, сбрось напряжение — мой тебе совет.

— Да нафига она мне нужна, — фыркнул Дэрил, и сам услышал, как неуверенно прозвучал его голос.

— Вот отымеешь раза три — и так и будет, Дэрилина! А со своими взглядами и душевными, блин, метаниями ты сам не заметишь, как окажешься уже не на ней, а под ней. Баба она та ещё — я вижу по её взглядам и улыбочкам — себе на уме! Думаешь, ты просто так на неё запал? Да блин, я вообще после школы впервые вижу, чтоб ты на кого-то западал! Это она спецом перед тобой задом вертит, если ты ещё не понял!

— Зачем?

Вот уж действительно ничего не понимал Дэрил.

— Блин, братишка, ты тупой или прикидываешься? Зачем-зачем? Затем, что ты расслабишься, а она нас бегом сдаст копам и благодарность получит! Думаешь, ей реально в кайф нам тут кашеварить и в четырёх стенах с малявкой сидеть? Приключение и урок мужику своему она уже с нас поимела, теперь пора и героиню из себя изобразить!

Выглядело все так, будто ей и впрямь в кайф. Но Дэрил понимал, что брат прав, как и всегда в таких делах, в которых сам Дэрил никогда не разбирался.

— Ну что, усек, братишка? Хочешь бабу — бери бабу! Главное, бдительность не теряй и держи ухо востро! Ещё не хватало, чтоб нас какая-то битая домохозяечка копам сдала, — Мэрл вдруг хохотнул, словно вспомнив что-то.

— Ты чего?

— Я её муженьку ещё один зуб выбил только что. Ох и трясётся же он за ней! Она у него тут, походу, как одна из ваз: самому на хрен не нужна, но руками трогать ни-ни! Опять завёл свою шарманку, что если мы хоть пальцем её тронем, то он нас убьет нахер. Ага, убьет! Уверен, если на него пушку наставить и подержать подольше, он сам её под нас подложит и ноги ей придержит, чтоб нам удобней было.

Дэрил отвернулся, не желая представлять себе такую картину, а Мэрл напоследок потыкал ещё во что-то на компьютере и громко зевнул.

— Ладно, я вниз к телеку и пиву. А ты подумай, что я тебе сказал. Бабенка твоя, может, там только и ждёт сейчас, чтоб ты её забрал к себе и показал, что такое настоящий мужик!

Хлопнув Дэрила по плечу, Мэрл вышел.

А через десять минут бесшумно покинул комнату и Дэрил. Приблизился к детской и сжал в ладони ключ. Вставил его в замок и тихо повернул. Приоткрыл дверь и замер на пороге.

Женщина и девочка крепко спали, обнявшись. Такие беззащитным под тонким одеялом.

И о чем он только думал, приходя сюда?

Спать. И точка.

Три дня. Три дня они находились в плену. Три дня не видели Эда. Три дня жили вполне спокойной жизнью, начиная потихоньку привыкать к своим тюремщикам.

И это были далеко не самые худшие три дня в жизни Кэрол. У неё была еда и вода, она могла принимать душ, читать и сколько угодно заниматься с Софией. Её не били, не насиловали и даже не навязывались, к ней относились с неизменной вежливостью и почти что благодарностью.

Сложно вспомнить день, когда Эд считал нужным сказать спасибо за обед или ужин. А Мэрл говорил всегда, красноречиво восхищаясь её кулинарными талантами. Дэрил тоже бормотал что-то, смахивающее на благодарность, отводя глаза и всякий раз делая вид, что короткое слово вырвалось из его уст против воли.

И смотрел он, наверное, точно так же. Против воли.

Кэрол уже было думала, что этими взглядами все и ограничится. Пока не увидела тот самый рюкзак Мэрла — лёгкий путь к её свободе — небрежно брошенный под окном кабинета.

А в кабинете ночевал Дэрил.

И если получить туда доступ, когда за ней никто не следит — что кажется мало осуществимым, — или когда Дэрил крепко спит — на что есть шансы… Вряд ли он сразу заметит пропажу части денег — там ведь должно быть очень много. Этот ведь не кто-нибудь... это целый губернатор!

Конечно, в сказочки о том, что Мэрл его не убивал, Кэрол не верила. Он выглядел вполне способным на убийство. Он сам говорил, что служил в армии — значит, стрелять умеет, — сам говорил, что сидел не один раз — значит, опыт есть...

А вот Дэрил вполне мог на самом деле ничего не знать — он одобрял далеко не каждое действие старшего брата, но преданности его можно было позавидовать. Как и умению молчать. Кажется, именно это он умел делать лучше всего в жизни.

И только Софии иногда удавалось выпросить у него несколько слов в ответ.

Вот и сегодня она перед обедом принесла на кухню свою коробку с настольными играми для детей и спросила у не занятого ничем, кроме наблюдения за ними, Дэрила:

— Ты в Монополию играть умеешь?

Он же посмотрел на Кэрол. Неуверенным, словно спрашивающим правильный ответ, взглядом.

— Наверное, не умеет, милая, — ответила Кэрол за него дочери.

И улыбнулась про себя: Дэрил попал. Отказать Софии он не сможет — это уже проверено.

— Тогда я тебя научу сейчас! — обрадовалась та. — Садись, Дэрил, ну же! Все просто! Смотри!

Присев напротив неё, Дэрил взял в руки фишки, кажущиеся особенно маленькими в его ладонях, и нахмурился, пытаясь постигнуть простые правила. Неуверенно кивнул и тем самым оказался втянут в игру.

Целых два раза он проигрывал сжавшей губы Софии: сейчас ей хотелось не столько выиграть, сколько зарекомендовать себя достойным учителем.

И когда ему наконец удалось оказаться победителем в этой упрощенной для пятилеток игре, она победно вскинула руки вверх.

— Ура! Ты выиграл! Дэрил выиграл, ма, ты видела?

— Дэрил молодец, — кивнула Кэрол.

Глядя в его глаза — голубые, как ясное небо, которого он сам лишил её — она протянула руку к его волосам.

И отдернула в последний момент, увидев, как дернулся он сам — почти испуганно. Это было только между ними — короткий момент, как вспышка молнии... София даже не заметила.

А они даже сейчас, когда пришло время готовить ужин, не поднимали друг на друга глаз. Кэрол думала о дочке, оставшейся в детской, и о рюкзаке в кабинете Эда. О чем думал Дэрил, она даже не догадывалась.

— Что вы будете делать дальше? — спросила она, впервые за эти дни нарушая ставшую почти традицией тишину между ними двумя.

— Дальше?

Он переспросил так, словно сам никогда об этом не думал. Неужели он из тех людей, которые живут одним днём?

Как Кэрол раньше. Раньше — целых три дня назад, когда её жизнь не сделала крутой вираж, и потрепанный коричневый рюкзак с большим пятном у правой лямки не подарил ей надежду на свободу.

А она ведь до сих пор даже не прикоснулась к нему. Ни к рюкзаку, ни к Дэрилу.

Так, как нужно для исполнения её плана.

— Дальше, — терпеливо повторила она. — Когда вы уйдёте отсюда. Какие у вас планы?

— Фиг его знает. Мэрл решит.

Кэрол вдруг рассмеялась, впервые за долгое время громко и легко — Эда раздражал её смех.

— Я дурочка.

— Чего? — вполне искренне удивился Дэрил.

— Я задаю глупые вопросы! Даже если у вас уже есть какие-то планы насчёт дальнейшего, мне вы их не скажете. И правильно сделаете.

— Ну… да…

Дэрил так растерялся, что показалось, будто он только сейчас об этом подумал. Что, если бы он в самом деле знал планы Мэрла, он бы поделился с Кэрол, а думал уже потом. И что это открытие поразило его самого.

Или она снова все придумывает?

Кэрол метнула быстрый взгляд на закипающую на плите кастрюлю — отлично, освободится место для той, которую она почти уже подготовила, дорезая последние овощи.

— Ты можешь переставить кастрюлю вот сюда? Пожалуйста, — попросила она Дэрила, продолжая орудовать ножом.

Кто же знал, что он, поспешив выполнить её просьбу, возьмется за раскалённые ручки кастрюли голыми руками?

У него вырвалось ругательство, и Кэрол тоже в сердцах чертыхнулась.

— Сейчас!

Она метнулась к полке, на которой у неё стояло средство от ожогов — на случай, если София сделает какую-нибудь глупость. Кто бы мог подумать, что эту глупость способен совершить взрослый мужчина?

— Нужно же было прихватку взять... — пожурила она его. — Показывай.

Дэрил протянул ей ладони и сморщился, ожидая боли, но эта мазь убирала боль почти с первого прикосновения. Кэрол знала. Проверила на себе, когда Эд решил потушить сигарету о её живот.

Она осторожно касалась грубоватых, привыкших к тяжёлой работе ладоней, а сама ежесекундно поднимала глаза, пытаясь встретиться взглядом с Дэрилом. Напрасно.

— Я такая страшная, да? — тихо спросила она, когда дело было сделано.

— Что?

Голос все ещё стоящего вплотную Дэрила оказался более хриплым, чем обычно. Он слишком много курит.

— Мой синяк, — коснулась она уже пожелтевшей кожи на лице. — Мои волосы. На меня противно смотреть?

Опешив, он наконец взглянул ей в глаза.

— Нет, ты…

Сглотнул и отступил на шаг назад.

— Все… все путём.

— И только?

Ещё один шаг назад. Грохот.

Они уставились на упавшую к их ногам кастрюлю, которую Кэрол так усердно наполняла овощами несколько минут назад. Почти одновременно опустились на колени, собирая рассыпанное и — снова это самое почти — столкнулись лбами.

Идеальный момент для поцелуя? Кэрол считала, что да.

Он не понимал, почему она вдруг заговорила. Сказала что-то кроме её неизменных благодарностей и пожеланий доброго утра и сладких снов. Или она знала, догадывалась, какое влияние на него оказывает её голос?

Её глаза и руки... Её смех...

Он впервые услышал, как она смеётся, но уже готов был слушать этот смех каждый час — лишь бы повод нашёлся.

А ей все было нипочём. Она касалась его, заглядывала в глаза и пыталась добиться от него каких-то слов, которые он не мог… не умел… Да и нужно ли?

Разве нужны какие-то слова, когда она так близко, совсем рядом, стоит на коленях на полу рядом с ним, таким же коленопреклоненным — перед кастрюлей или перед ней самой? — и смотрит-смотрит-смотрит на него? Смотрит так, что он, кажется, попал в ловушку, начиная тонуть в океанских водах её глаз.

Одно едва неуловимое движение, и Кэрол склонилась к нему, касаясь губами его губ. Осторожно, мягко и почти вопросительно.

Но Дэрил не мог дать ей положительного ответа. Хотел бы, да не мог. Нет.

Не тогда, когда она его невольная пленница. Не тогда, когда её муж заперт на втором этаже её дома, в который Дэрил проник силой. Не тогда, когда издевательские слова Мэрла шумят в голове, заставляя отшатнуться, подняться на ноги и отойти к подоконнику. Вынуть спасительную сигарету из пачки и сделать одну из множества затяжек.

Шорох, стук и шум воды — Кэрол молча промывала овощи. Ставила их на плиту и снова молчала.

Вот бы она так и продолжила!

Но чудес не случается.

— Прости, — сказала она медленно, словно подбирая слова. — Я сделала что-то не так?

— Просто не трогай меня, — передернул он плечом, не оглядываясь.

— Почему?

«Чёрт тебя побери, женщина, ты что, всю душу вытряхнуть из меня хочешь?!»

— Я знаю, чего ты добиваешься. Можешь не пробовать.

— Знаешь? — задумчиво переспросила она.

— Не дебил.

— Но почему тогда не хочешь?.. Нет, я не понимаю. Объясни.

Объяснять он ничего не планировал. Да и как ей объяснять то, что он действительно, как ей того и хочется, готов окунуться в неё с головой, теряя бдительность и осторожность, теряя самого себя?

И все только ради того, чтобы прикасаться к её коже? Пропускать через пальцы её кудри? Прикасаться к её губы неумелыми поцелуями? Обладать ею?

Да. Он вышел. Просто чтобы не передумать.

Потому что в его руках сейчас не только собственное благополучие, но и его брата. Никуда она из кухни не денется — там все те же решётки на окнах. Этот мудак Эд тщательно оберегал своё сокровище и, кажется, не зря. Ведь если на него покусился Дэрил, то мог и еще кто-то.

Увы, Мэрл не считал, что хозяйку дома можно оставлять в одиночестве на первом этаже. И потому уже со следующего дня пытка Дэрила возобновилась.

Снова стоять у окна, снова курить и снова смотреть ей в спину. Снова и снова успевать опускать взгляд, когда она — иногда так часто, будто подловить его пыталась — оглядывалась. Снова молчать. Молчать и мысленно просить её не говорить ни слова.

Она его мыслей не слышала.

— Я испеку свежий хлеб. Ты какой любишь: белый или чёрный?

— Какое солнце сегодня! Раньше в солнечные дни я любила ходить на набережную…

— Ты заметил, что в новостях вас стали показывать чуть реже?

Эти и ещё десятки других замечаний и вопросов он оставлял без ответов. Но её это нисколько не смущало. Словно плотину прорвало какую-то: она говорила, говорила и говорила. Иногда казалось, что заткнуть ее можно только силой.

Но Дэрил ничего, кроме поцелуя, придумать не мог. А потому предпочитал вообще не думать. Не думать, не слышать и не видеть.

— Иди сам за ней следи, если тебе это таким важным кажется, — не выдержал он на второй день вечером.

И Мэрл, смерив его насмешливым взглядом, пожал плечами и пошёл на кухню, весело насвистывая.

Пусть теперь с ним поболтает. Пусть его попытается охмурить.

Думать о том, что напрягаться не нужно будет — Мэрл согласится в ответ на любой самый тонкий намёк — Дэрилу не хотелось. Как не хотелось и думать о том, что Мэрл не станет молчать и может обидеть её — словом или делом. Но разве Дэрилу не все равно, кто там её обидит?

Она ему никто. Никто. Просто чужая женщина. Просто его пленница. Его… жертва?

А ведь могут и так назвать, если эта семейка обратится в полицию, после того как опасные преступники Диксоны покинут их дом.

Дэрил посмотрел очередной выпуск новостей и в очередной раз покосился на часы. Время ужина. Кэрол обычно крайне пунктуальна. Что не так на этот раз? Может быть у нее… у Мэрла с ней проблемы?

Надо проверить.

Он не пошёл — ноги сами понесли его к притворенной двери кухни, из-за которой раздавался голос брата.

— Я же вижу, цыпа, как ты по мужику истосковалась. То, что у тебя под боком: смех да и только — ссытся от любого громкого звука. Это ж полная умора! То ли дело — я! Скажу без лишней скромности — ещё ни одна баба недовольной не ушла.

Кэрол молчала.

Дэрил приоткрыл дверь увидев, как напряжена её спина и как близко к ней стоит Мэрл.

— Молчание — знак согласия, так, цыпа?

Он протянул руку и провёл по спине Кэрол, задержав ладонь на ягодицах.

— Сочная бабенка, не то что некоторые. Расслабься, дорогуша, я в этом деле толк знаю, не обижу, уж поверь! Ещё сама за мной будешь бегать и в каждом тёмном углу проситься.

— Вряд ли, — прошелестела бесцветным голосом Кэрол.

— Чего? Вряд ли, говоришь? А я говорю, будешь! Так может, стоит проверить, а, цыпа? Чтобы узнать, кто из нас прав! Давай, главное, не говори «нет», можешь молчать сколько тебе вздумается, раз ты у нас такая неразговорчивая. Хотя я, конечно, люблю, чтоб баба в процессе немного повизжала, но это ж дело вкуса.

Мэрл не хотел ввязываться в откровенное насилие и потому просил не говорить «нет».

Но Кэрол, кажется, и сама отказывать ему не собиралась. Что и требовалась доказать — ей все равно, с кем. Лишь бы поскорей сдать их копам.

Дэрил прикрыл дверь и ушёл.

Родные братья — и такие разные.

Разные, как и отношение Кэрол к ним. Почему она не могла сейчас расслабиться? Прикрыть глаза и оказаться в грубых объятьях Мэрла, уже коснувшегося губами её шеи. Слишком колючая щетина, слишком напоминающие Эда запахи, слишком много алкоголя в его дыхании...

И всего-то нужно немного потерпеть. Точно так же, как она делала с Эдом.

Потерпеть — и что? Что она получит взамен? Мэрл — не Дэрил, его вокруг пальца обвести будет сложно. Потому что — пора уже это признать честно — его она боится. Только его.

Но, может быть, признаваться надо в другом? В том, что он не Дэрил, и это самое главное?

Ведь если бы на его месте сейчас стоял тот брат, который младше... который мягче... разве думала бы она? Разве сомневалась бы? Разве позволила бы ему медлить хоть одну лишнюю минуту?

Так что же, ключевым в её плане переспать с Дэрилом ради возможности позаимствовать немного денег из рюкзака, так удачно лежащего в его комнате — Эд таким дураком не был, он наличку дома не держал — было именно переспать?

А все эти сомнительные идеи насчёт того, чтобы украсть деньги и сбежать из дома, просто предлог, предназначенный замаскировать от неё самой то, что она хочет переспать с преступником. Причём даже не сексуальным, романтичным и до одурения красивым, нет. Она хочет неотёсанного деревенщину, который с трудом складывает слова в предложения и вообще непонятно чем по жизни занимается.

Ну и хочет. Ну и что же? Разве не имеет права наконец получить то, что она хочет? Она, а не Эд. Она, а не Мэрл.

— Нет, — резко отстранилась она от Мэрла.

— Повтори, что ты сказала, — разъярённым голосом — нужно было сказать гораздо раньше и подавать ему пустых надежд — попросил он.

— Я не хочу. Нет. Пожалуйста.

На последнем слове голос Кэрол дрогнул. Она вспомнила, как просила о том же когда-то — чересчур давно, чтобы это было правдой — Эда.

— Значит, нет… Ты хорошо подумала, цыпа? Я ведь второй раз могу и не предложить.

Она кивнула, глядя в готовые для ужина тарелки. И испуганно вздрогнула, когда он сунул ей в руки одну из них.

Придумал для неё наказание.

— Значит, твой муженек лучше? Ты так думаешь, цыпа, верно я понял? Соскучилась, небось? Ну иди, повидайся! Давай, неси ему хавку, как верная женушка. Ну? Пошла!

Он подтолкнул её к выходу, и она покорно пошла первая. У лестницы встретила Дэрила и подняла на него умоляющий взгляд. Но он не мог ей помочь. Только задержал брата там, позади, и спросил:

— Что ты с ней сделал?

— Ничего, братишка, не трясись. Всего лишь предложил отнести своему муженьку хавку, раз со мной развлекаться не захотела.

Предложил. Конечно.

Мэрл догнал Кэрол у самой двери в спальню и, быстро повернув ключ в замке, снова толкнул её вперёд.

— Прошу!

Она вошла на негнущихся ногах и чуть не отшатнулась, встретив полный ненависти взгляд Эда. Вся кровать была покрыта жирными пятнами и крошками. На полу валялись журналы и газеты, а сам он, небритый и чертовски злой, сидел посреди этого безобразия и смотрел на Кэрол.

Если взглядом можно было бы убить, он бы это сделал в первую же секунду.

— Я дам вам пять минут, голубки, — голос Мэрла прозвучал жестокой насмешкой и вдруг посерьёзнел. — И учти, урод, все, что я увижу на ней при выходе, я повторю с тобой.

Ухмылка Эда медленно потухла.

Кэрол сделала пару неуверенных шагов вперёд, поставила тарелку на тумбочку — кофе для Эда не готовилось, он пил простую воду — и быстро вернулась назад, прижимаясь спиной к двери. Под его взглядом она вспомнила все. Словно заново ощутила. И только теперь в полной мере осознала, что её ждёт, если им с Софией не удастся сбежать.

— Я убью тебя, — пообещал Эд спокойным, почти безразличным, голосом.

Так, словно он о погоде говорил. Мол, сегодня слишком жарко. Потому я тебя убью.

— Они уйдут, и я тебя убью, ты ведь знаешь это? Но сначала ты расскажешь мне, как и сколько раз ты с ними…

— Они меня не трогают!

Она не хотела говорить, не хотела снова оправдываться, но, очутившись здесь, в одной с ним комнате, под его взглядом, ничего с собой поделать не могла. Пока он жив, пока он рядом — она жить не может. Только существовать.

Недолго уже, наверное.

Он ведь не шутит. Он верит в то, что говорит. И ни на грош не верит ей.

Эд только фыркнул, услышав её жалкое оправдание. И Кэрол захотела выскочить из комнаты и вцепиться сведенными от ужаса пальцами в ворот рубашки Дэрила. Дэрила, который её отверг... который не хотел дать ей даже такой малости... Дэрила, по чьей вине она будет отвечать за грех, которого хотела, но так и не совершила. Из-за него...

Дверь за спиной открылась, и Кэрол едва не упала, вовремя подхваченная крепкими руками. Пот, кофе, сигареты. И никакого алкоголя. Она могла узнать Дэрила по запаху за одну секунду.

Бросив на Эда уничижительный взгляд, Дэрил захлопнул дверь и торопливо запер её. А потом — неожиданно — коснулся подбородка Кэрол пальцами, пытаясь заглянуть в опущенное лицо.

— Ты в порядке?

— Нет, — честно призналась Кэрол.

И, не ожидая приглашения — если бы она его ждала, то успела бы состариться — склонилась к его плечу.

Тепло. Надёжность. Две руки, неуверенно обхватившие её талию. Крепко прижавшие к себе. Неровное дыхание — вдох-вдох-выдох — возле её щеки.

Он обнимал её, закрыв глаза. Он обнимал её так крепко, что она сама едва дышала... Так жадно, словно только об этом и мечтал все дни.

Они оба вздрогнули и неуверенно посмотрели друг на друга, услышав какой-то странный звук, словно из параллельной вселенной. Они не слышали его так давно, что даже не сразу узнали. Или в эту минуту они не смогли бы узнать ничего?

По ступенькам загрохотали шаги чертыхающегося Мэрла. Он метнулся в сторону детской под изумлённым взглядом Кэрол и почти силой выволок оттуда Софию.

— Че за хрень? — возмутился Дэрил, шагнув к брату.

И тут звук повторился. Громкий стук в дверь, которого они не слышали уже несколько дней.

— Это копы, я в окно видел, — сообщил Мэрл и, крепко держа перепуганную Софию за руку, рявкнул на Кэрол: — Ну, чего уставилась? Иди и общайся! И учти, цыпа, скажешь что не так, моргнешь или головой качнешь не в тему, я пристрелю нахер твоего цыпленка, усекла?

Сил хватило только на короткий кивок.

Этого момента Дэрил ждал с самых первых минут в чужом доме. Копы ведь не идиоты, они должны отрабатывать свои деньги. И потому обойти весь этот район просто обязаны. Даже удивительно, что так поздно добрались до дома Кэрол.

Кэрол... Её спокойный голос доносился из прихожей, можно даже было расслышать, что она говорит. Наверное, ради дочки старалась. Копы болтали намного тише.

— Я видела по телевизору, да, — говорила она. — Но на нашей улице ни разу.

— Мой муж дома, но… — она вздыхала. — У него отпуск и он, знаете… чересчур расслабился, спит. Вряд ли он сможет сказать что-то такое, чего не знаю я. Он и из дому-то не выходит, только пьёт. С пятницы ещё, да.

— Спасибо, — оживилась она под конец. — Я надеюсь, вы поймаете их, офицеры, и мы все наконец сможем спокойно спать!

Щелчок замка и быстрые шаги — она. Перепуганная, с огромными глазами на пол-лица, но почему-то улыбающаяся. Так, словно ей самой все это приключение до жути нравилось. Может быть, Мэрл был прав, когда говорил, что ей их появление только радость принесло? Их появление… Или — его, Дэрила?

Нет, думать о подобном нельзя. И так глупостей натворил, обнимал её посреди коридора и забыл обо всем, в том числе о чувстве самосохранения.

— Они ничего не заподозрили, — выдохнула она, раскрывая руки для метнувшейся к ней Софии и сияя глазами в сторону Дэрила. — У меня вообще создалось такое впечатление, что спрашивают для проформы.

— Ты тут нам о впечатлениях не заливай, — прорычал все ещё напряженный Мэрл и, отодвинув ребёнка в сторону, быстро и профессионально обыскал ее. — Лучше скажи, растрепала им все?

— Что? Вам разве не слышно было...

Дэрил с удивлением посмотрел на брата. Он же не глухой, в самом деле.

— Блин, я надеюсь, ты, цыпа, такая же тупая, как мой братишка — два сапога пара! Иначе, учти, я так просто копам не сдамся. И твоя дочурка по-прежнему рядом. Как и ты сама.

Он повернулся в сторону Дэрила:

— Слышно-слышно, а ты уши и развесил. Слышно, да не видно! Чего ей стоило подмигнуть таким пару раз, чтоб подкрепление вызывали? Ты-то явно не башкой уже думаешь, а я этой леди ни на грош не верю! Был бы я на её месте…

Первой мыслью Дэрила был побег, но он тут же одернул себя. Бежать? Куда? Да и как? Ведь копы не полные идиоты и, даже если решили ждать подкрепления и более удобного момента, то уж точно оставили кого-то присматривать за домом. Но что теперь будет?

Что бы он ни чувствовал при виде этой женщины, испуганно обнимающей дочку, Мэрл ошибался. Дэрил тоже ей не верил.

Потому что так не бывает, чтобы жертва по-настоящему помогла преступникам тогда, когда могла спасти себя и свою семью. Потому что так не бывает, чтобы жертва по-настоящему влюблялась в своего тюремщика, который руководит каждой минутой её жизни. Потому что так не бывает, чтобы кто-то просто взял и полюбил его. Дэрила.

— Я ничего подобного не делала, — ответила она. — Они ничего не заподозрили!

— Подождем, увидим, — пробормотал Мэрл, настороженно выглядывая в окно. — Ладно, копы копами, а хавку ещё никто не отменял.

Ужин был невесёлым. Малышка куксилась, Кэрол молчала, Мэрл то и дело опускал нелицеприятные замечания в её адрес, а уставший его одергивать Дэрил ел и вовсе стоя у окна. Высматривая копов и напрягаясь при виде каждой машины.

Если их загребут, то что с ним будет? Его оставят с Мэрлом или посадят отдельно? Хоть кто-нибудь проверит их слова про невиновность или их просто осудят? И добавят ли к их сроку ещё и то, что они натворили, взяв в заложники эту семью?

Он оглянулся, бросая мрачный взгляд на Кэрол. Она врала копам спокойно, почти азартно. Сегодня в их с Мэрлом пользу, но кто знает, что будет завтра? Не начнёт ли она, заливаясь слезами, говорить о том, что они её били и насиловали? Что она скажет, когда об этом начнёт говорить её муж?

А уж он-то точно скажет. Он обвинит их во всех смертных грехах.

Кажется, они реально попали. И если, разобравшись в ситуации, за убийство Губернатора их не посадят, то за то, что они сделали здесь, от тюрьмы им не уйти. Разве что Мэрлу все же удастся придумать, куда и как им сбежать.

Но время шло, а Мэрл молчал.

— Мам, а ты мне сейчас почитаешь немного?

Звонкий голос Софии прервал мысли Дэрила. Он отвернулся от окна, готовый уже почти привычно идти и провожать женщину с ребёнком в детскую, но Мэрл выставил руку вперёд.

— Никто и никуда не пойдёт. Обойдешься сегодня без чтения, мелкая! Вместо этого посмотришь с мамкой и дядюшкой Мэрлом телик.

— Нафига? — спросил Дэрил.

— Чтобы, если копы нагрянут, заложники были под рукой. И не никому не нужный чувак, а баба с ребенком, которых копы будут заинтересованы спасти во что бы то ни стало, — он поднялся из-за стола. — Ну, давайте, шевелите булками!

Дэрила не приглашали. Его вообще редко куда приглашали, даже родной брат. Но в этот раз он пошёл за ними без приглашения — если Мэрл прав, лучше сейчас держаться вместе. А если нет, то нужно проследить, чтобы он не обижал Кэрол и Софию. Ведь если он не прав, они уж точно не заслуживают плохого обращения.

Мысль о том, что они в любом случае ничего плохого не заслуживают, он задвинул куда подальше.

— Скучно, — вздохнула малышка через полчаса, старательно пытаясь следить за роликом новостей, в котором мало что понимала.

Через час новости, уже по третьему каналу, не смотрел вообще никто, кроме Кэрол. Мэрл застывшим взглядом уставился в окно, Дэрил нервно поглядывал туда же, мелкая строила из кубиков дом для своего мишки. И только Кэрол, сложив руки на коленях, смотрела в экран телевизора.

Такая спокойная... Из-за того, что знает, что никто к ним не придёт? Или из-за того, что уверена: копы её спасут?

— Вы слышали? — вдруг посмотрела она на Дэрила, а следом на резко повернувшегося лицом к комнате Мэрла. — Вы слышали, что они только что сказали? Вот, снова!

Она торопливо увеличила звук на телевизоре, и Дэрил замер, пораженный.

— Их все ещё ищут, но называют уже не особо опасными преступниками, а возможными свидетелями убийства. У полиции появился новый подозреваемый, но журналистам о нем не было сказано ни слова, кроме того, что это молодой белый мужчина.

— Не прошло и полгода, — раздражённо, но с явным облегчением вздохнул Дэрил.

И не понял, почему брат и женщина одновременно взглянули на него почти с одинаковым выражением лица. Разве что у Кэрол оно было помягче.

Ну, вроде как не «ты идиот последний», а «ну что ж ты такой дурачок?».

— Блин, братишка, верь им больше! Выманить они нас так пытаются, да и все!

— Я бы на их месте точно так же делала, чтобы вы ослабили бдительность, — кивнула Кэрол. — Тем более что ничего толкового они не сказали. Скажут потом, что та версия оказалась ошибочной, зато нашлись настоящие убийцы — причём явившиеся сами с повинной. Про якобы свидетелей все сразу забудут.

— Баба — а дело говорит, надо же! — изумился Мэрл.

— Я просто детективы люблю, — смутилась она.

А Дэрил впервые за все это время поверил ей. По-настоящему поверил.

Кэрол понятия не имела, что ей думать, когда по телевизору произнесли слово «свидетели». Она не хотела, чтобы Дэрил был втянут в дело об убийстве. Она хотела найти в том рюкзаке деньги, заплаченные Мэрлу за убийство.

Иначе ведь зачем все это?

Просто для того, чтобы помочь им? Чтобы помучить Эда? Переспать с Дэрилом?

Она посматривала на него украдкой, наблюдая за тем, как он сидит в кресле и все ещё поглядывает в окно, несмотря на поздний час. Мэрл не давал позволения уходить. Увлёкся новостями. Не верит им, но хочет надеяться?

София спала у неё на коленях — ей бы давно пора лежать в своей кровати. Но Кэрол молчала. Ничего не говорила. Не хотела злить Мэрла. Не хотела будить громкими голосами дочку. Хотела привести в порядок свои мысли после всего произошедшего.

Один день — когда он у неё был таким насыщенным? Приставания Мэрла, угрозы Эда — единственное, что она получала ежедневно в течение последних лет, объятья Дэрила, общение с офицерам полиции и сбивающие с толку новости по телевизору.

Полночь пробила. Что принесут ей новые сутки?

Дэрил встал кресла тёмной тенью, едва различимый из-под опущенных ресниц Кэрол. Склонился и медленно, тихо и аккуратно взял Софию на руки. Не говоря ни слова, двинулся по направлению к лестнице, и Кэрол, отпущенная ленивым кивком Мэрла, поспешила за ним. Замерла в дверях детской, наблюдая за тем, как осторожно он укладывает дочку в кровать, как поправляет мишку у неё в руках и накрывает одеялом. Хоть бы раз Эд сделал то же самое, тогда, может быть, она влюбилась бы в него. А не в этого… Дэрила...

Она все ещё стояла в дверях — еле держалась на ногах от усталости — но стояла. Стояла и смотрела.

— Ложись, давно пора, — тихо пробормотал он, быстро скользя взглядом по её лицу и подходя все ближе.

— Да, спасибо, — кивнула Кэрол, но не двинулась с места.

Помолчала немного и спросила:

— Ты веришь мне?

Казалось, он опешил на секунду, не ожидая такого вопроса, отвёл взгляд, покусал нижнюю губу и наконец ответил быстрым кивком. Словно в ледяную воду окунулся.

— Я тебе нравлюсь? — прошептала она.

Кивок... Пауза... И ещё один — для верности. А потом короткий обжигающий огнём взгляд из-под свободно падающей на лоб чёлки.

— Не хочешь поцеловать меня перед сном? — смелела она все больше.

Её смелости хватило бы на двоих, ведь ему этого качества в общении с ней явно не доставало. Стоило лишь посмотреть на заливший щеки румянец, задрожавшие опущенные ресницы и чуть приоткрывшиеся губы, которые он машинально облизнул... Машинально или намеренно?

Вряд ли намеренно. Вряд ли он вообще понял, какое впечатление на неё произвел.

Он нерешительно взглянул на неё, словно убеждаясь, что она не пошутила и не передумала, и торопливо наклонился вперёд, накрывая её губы своими. Потерся о них, как котёнок о ласкающую руку, и отшатнулся. Обжег ещё одним взглядом — не ошибся ли?

— Спасибо, Дэрил, — улыбнулась она. — Спокойной ночи.

Кажется, более серьёзные поцелуи стоит оставить на завтра. А в том, что завтра они будут, и не только они — пора ей уже поторопиться — Кэрол нисколько не сомневалась.

Он ей верит. Может быть, зря, даже наверняка зря... Но её дело куда как важней того, что он потеряет пару тысяч долларов из нескольких сотен тысяч. Ах да, еще и доверчивость, если вдруг заметит эту пропажу. Но это ведь только на пользу ему пойдёт. Конечно, на пользу.

Ему будет урок, а им с Софией — новая жизнь...

И Кэрол честно постарается отблагодарить его за этот подарок — он будет доволен.

Казалось, что после всего случившегося она не уснет, но Кэрол провалилась в сон, едва коснувшись подушки. А потом подскочила в темноте, глотая ртом воздух и ощущая, как её грудь сдавливают невидимые тиски. В голове тяжёлым звоном все ещё звучал голос Эда из сна, повторяющий реальность... Ну почему её кошмары только о настоящем? Потому что настоящее — сплошной кошмар?

«Я убью тебя»...

Убьет? Убьет. И ведь убьет так, что его даже не посадят. Потому что ее физическая, пусть и слегка подпорченная оболочка будет по-прежнему ходить по этому миру, состоящему из дома и ближайшего магазина — двадцать минут на все покупки и «не смей задерживаться, я тебя, шлюху, знаю». А вот её, Кэрол, не будет.

Не будет той ещё довольно молодой женщины, наслаждающейся бьющими в окно солнечными лучами. Не будет той, которая с восторгом забирается с ногами в кресло, прижимая к груди новую книжку из библиотеки — какое счастье, что та находится прямо возле магазина. Не будет её, обожающей шоколад и крепкий кофе, любящей громко смеяться и мечтающей о приключениях.

Не будет в ней ничего от женщины, на которую Дэрил Диксон смотрит, затаив дыхание. Которую прижимает к себе до хруста в ребрах. Которую целует тесно сжатыми губами, а глазами… Ох, что он делает с ней глазами...

Секундного взгляда этого мужчины достаточно для того, чтобы она вспыхнула, как спичка, охваченная огнём желания.

Желания любить и быть любимой. Или просто желанной. Желать желания — это ли не жизнь? Та, которой у неё не было? И которой у неё совсем скоро уже точно не будет?

Ведь Эд лишит её этой жизни. Убьет её. Он может.

И все же у Кэрол ещё было время. Время на то, чтобы взять от жизни все. И пусть это даст ей Дэрил Диксон, оказавшийся в её доме по воле случая и держащий её в плену.

Его плен гораздо приятней плена Эда.

А его поведение и вовсе поразительно. Весь следующий день он только смотрел на неё из-под ресниц полным надежды взглядом. Весь день он не делал ни единого намека на возможное продолжение отношений. Весь день он прикасался к ней лишь случайно-намеренно, бросаясь помогать ей по каждой мелочи и порой делая только хуже.

После пролитой на пол кастрюли воды — очередной его попытки облегчить жизнь Кэрол, обернувшейся провалом, — он смущённо прикрыл лицо ладонью и вернулся наконец к своему наблюдательному пункту у окна, торопясь достать новую сигарету.

Забавный. Таких Кэрол ещё не встречала.

В её жизни было только три мужчины: две ничего не значащие связи и Эд. И все они действовали настойчиво и даже нахально. Тогда ей казалось, что именно это её в них и привлекает.

Может быть, изменилась она, может, ее вкусы, а может быть, они и тогда не привлекали её, а просто пугали до беспомощности, но теперь ей не хотелось никакого нахальства. Никакого Эда. Никакого Мэрла.

Только Дэрила, который смущённо топтался на пороге детской, не зная, получит ли сегодня поцелуй на ночь глядя.

Он даже не догадывался, что в планах Кэрол на сегодня не один поцелуй, а много... много поцелуев и кое-что еще…

Здесь было так уютно, что уходить не хотелось. Простенькая мебель и потертый коврик на полу. Аккуратно расставленные на полке книжки и пара кукол, рассаженных по местам. Светлые занавески на окне, какой-то розовый цветок на подоконнике. Маленькая девочка, утомленная чужими людьми в своём доме, и закрывшая глаза, едва её голова коснулась подушки. И женщина.

Прекрасная женщина, улыбающаяся так сладко, что это могло бы показаться приторным, если бы не было таким приятным. Дэрил раньше даже не подозревал, что он так любит сладкое. Сладкие улыбки, сладкие губы и пожелания сладких снов от неё.

— София быстро засыпает, а мне совсем не спится, — тихим голосом призналась Кэрол, подойдя к нему так близко, что даже шага между не осталось.

— М-м-м... — пробормотал он, с трудом понимая, что она говорит.

Глядя на сверкающий камушек в мочке уха, на завиток каштановых волос, лезущий ей в лицо, на дрожащие ресницы, то взмывавшие ввысь, то вдруг опускавшиеся вниз в притворной — он и не сомневался — скромности.

— Это можно считать приглашением?

— Приглашением? — переспросил Дэрил.

Наверное, она считает его первостатейным идиотом.

Так почему же не смеётся? Почему не отходит? Зачем касается кончиками пальцев ворота его рубашки, совсем рядом с шеей, почти задевая кожу? Почти — и все же нет.

— Я могла бы немного побыть с тобой в кабинете. Это ведь не запрещается? Я не отойду от тебя ни на шаг, обещаю, — жарко пообещала Кэрол ему на ухо, привстав для этого на цыпочки.

Дэрил кивнул вместо ответа. Торопливо запер детскую, в которой она тихонечко выключила свет, пару раз оглянувшись на спящую дочку. И распахнул перед ней, помедлившей на пороге всего пару секунд, дверь кабинета.

— Я здесь редко бываю. Только пылесошу и пыль вытираю раз в неделю, и то под неусыпным контролем Эда. Что здесь такого тайного, понятия не имею.

Вот и хорошо, такое лучше не знать. Или наоборот?

Может быть, Дэрил должен рассказать ей все о нездоровых пристрастиях её мужа, чтобы она забрала свою девочку и бежала, бежала отсюда куда глаза глядят?

Он тяжело сглотнул.

— Почему ты не уходишь?

— Куда? — пожала она плечами. — Он уже давно пообещал отсудить у меня Софию, если вдруг что.

— Он бьёт тебя. Копы…

— Копы… — горько хмыкнула Кэрол. — Я их однажды вызвала. Ты, наверное, не знаешь: у Эда в нашем городе единственный магазин с элитным алкоголем. Он подружился со всеми, с кем полезно. Там бутылка, там вторая, пара улыбок и, когда я позвонила в полицию, он просто перезвонил туда же через минуту и, общаясь с кем-то там, как с самым лучшим другом, пояснил, что у нас просто маленький семейный скандал, ничего страшного. У женщин бывает… Они даже посмеялись вдвоём, и мой вызов просто был отменен.

— Ты могла бы настучать на этого копа. Он не имел права.

Дэрил говорил ей слова, в ответ на которые он сам бы рассмеялся в лицо человеку, сказавшему подобную чушь. Но это ведь он. Это в его мире все копы продажные и бестолковые. А в этом тихом спальном районе для людей среднего класса и копы должны быть честнее. Или нет?

— Могла бы. Но я даже не знаю, на кого мне жаловаться. И… я боюсь. Я просто боюсь его, Дэрил. Наверное, ты считаешь меня полной дурой, но мне страшно. И… я привыкла.

— Это хреново.

— Я тоже так думаю. Может быть, и решусь однажды что-то изменить.

Она резко отвернулась от окна, у которого стояла, и приблизилась к сидящему на диване Дэрилу. Встала прямо перед ним и спросила требовательно:

— Что тебе во мне нравится?

— Э-э-э… — слов не находилось.

— Ничего? Совсем ничего?

Чёрт.

— Глаза… — выдавил Дэрил. — Ну, волосы там… все, короче...

— Все, что ты видишь? — улыбнулась она.

И распахнула халат, под которым не было ровным счётом ничего. Прямо перед лицом Дэрила оказался её живот, а если перевести взгляд чуть ниже…

Отвести глаза было невозможно.

— Тебе по-прежнему все нравится? — тихо и почти жалобно, будто тут можно было в чем-то сомневаться, спросила она.

Он снова кивнул и усилием воли — какая грудь, коснуться бы, обхватить ладонью, взять в рот, прикусывая — посмотрел ей в лицо.

— Хочешь ему насолить?

Как ни странно, Кэрол его поняла. Пожала плечами и усмехнулась.

— Нет, — поманила его пальцем, словно хотела сказать что-то по секрету, на ухо и, когда он поднялся, прошептала: — Я хочу тебя... Хочу...

— Хочу, — повторил Дэрил, не уверенный, что это все не плод его воспаленной фантазии.

Его горячие ладони сомкнулись на её талии.

Она глухо застонала, прижавшись к нему всем телом, потерлась об него, как кошка, и начала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Хочу тебя видеть, хочу чувствовать, хочу... хочу... — бормотала она, словно в бреду.

А он, помогая ей такими же дрожащими руками, пытался понять, что делать дальше. Что делать, чтобы ей понравилось?

Его опыт ограничивался четырьмя шлюхами и одной вусмерть пьяной дамочкой, потянувшей его за собой — к мусорным бакам на заднем дворе какого-то придорожного бара. И это все за последние пятнадцать лет — его опыт можно было назвать не иначе, как мизерным.

Каждый раз он был пьян. Каждый раз он даже разглядеть женщину — если их, помятых и нетрезвых, можно было так назвать — не мог. Каждый раз он просто наваливался сверху или прижимал лицом к стене и через пару минут уходил, получив желанную разрядку. Разрядку — и только. На душе было пусто.

Но сейчас так не хотелось. Хотелось как-то иначе. А иначе он просто не мог.

И, словно наблюдая за собой со стороны, толкал Кэрол на диван, торопливо натягивал презерватив и, впившись губами в её шею, одним резким рывком оказывался в ней, тихо застонавшей. От боли? Или нет?

Всего несколько быстрых толчков — её руки, скользящие по его плечам и спине, сминающие ягодицы, её губы, беспорядочно целующие туда, куда получается попасть, — и он замер, ошеломленный обрушившимся на него кайфом.

Настоящий кайф — иначе это и назвать нельзя. Слишком давно у него не было женщины. А такой — никогда.

А у нее, наверное, ещё никогда не было такого неудачника.

У неё ещё никогда не было настолько искреннего мужчины. Такого, который, получив позволение, просто брал бы её, без лишних попыток набить себе цену заранее. Такого, который, финишировав слишком быстро, прятал бы от неё смущённо глаза, а не похвалялся этими несчастными двумя минутами, как чем-то невероятным из разряда чудес света. Такого, с которым хотелось бы оставаться рядом и после.

А может быть, и не просто оставаться.

— Это было чудесно, — промурлыкала Кэрол, прикусывая мочку его уха, когда он, скатившись с неё, оказался сбоку, все ещё держа её в объятьях. — Я бы не отказалась от скорого повторения.

— Да?

Это удивлённое «да?» и его неверящий взгляд покорили её окончательно.

— Да, — подтвердила Кэрол, гладя его по груди и медленно обводя пальцем татуировку с мужским именем.

Она не стала задавать никаких вопросов. Ни о тату, ни о шрамах на спине, которых он заметно стеснялся. Это не её дело. Через несколько дней он уйдёт из её жизни.

Уйдёт, так и не узнав, что три круглых шрама на её животе — след от сигареты Эда. Что крохотный след под её левой грудью — порез ножом от руки все того же Эда. Что тонкая и длинная полоса на её спине — след от пряжки ремня.

И ей про него знать незачем.

Так будет легче. Так будет проще. Ей уж точно.

— У тебя ещё много презервативов? — спустившись рукой вниз, к неширокой поросли волос на животе, деловито уточнила Кэрол.

Надо ведь заранее знать, сколько удовольствия она ещё получит. На что может рассчитывать. Чтобы случайно не получить слишком мало. Чтобы случайно не слишком-то обнадеживаться.

— Я вообще у Мэрла стянул, — признался он, уже готовый к новым свершениям под её вспоминающими — или впервые узнающими, как ласкать мужчину — пальцами.

— Ладно, поставим вопрос иначе: у Мэрла ещё много презервативов?

— Завались, — пробормотал он, снова подминая её под себя.

— Носи всегда с собой, — только и успела сказать Кэрол перед тем, как он накрыл её губы неумелым, но жарким поцелуем.

Его ласки были незамысловатыми и торопливыми. Но они были. И от каждого касания рукой, каждого поцелуя или объятья Кэрол, давно ничего подобного не испытывавшая, ощущала себя на седьмом небе.

Может быть, кого-то не слишком много знающий о тонкостях любовных утех Дэрил и не удовлетворил бы, но ей самой хватало того, что она желанна, что она не с Эдом, что этот мужчина одним своим взглядом и звуком голоса вызывает у неё желание и что он хочет её. Хочет такой, какая она есть, а не придирается к каждому слову и части тела, как это делал…

Ох…

Отдышавшись, Кэрол смахнула с ресниц невольно выступившие слёзы счастья — она снова стала женщиной. Она — снова она. Она жива.

Пусть ненадолго, но это того стоит.

Это и кое-что ещё... Быстрый взгляд в темноту под подоконником — Дэрил, лежащий на спине с закрытыми глазами, не заметил. А ей самой хватило и этой малости.

Или не хватило? Выждать бы сейчас полчаса, чтобы он уснул, подойти тихонько, открыть и на ощупь достать несколько пачек. Немного — ведь вряд ли за убийство кто-то платил бы десятками и двадцатками. Там должны быть крупные купюры.

Нет, нельзя. Не в первую же ночь. Слишком опасно. Нужно подождать ещё немного. Сутки или даже пару, чтобы он убедился, что верит ей не зря.

— Я пойду, — прошептала она, выскальзывая из его объятий.

Взгляд моментально открывшихся глаз Дэрила был почти обиженным. Наверное, его слишком давно никто не обнимал, что он так остро реагирует на потерю теплого тела под боком.

— Куда? — хрипло уточнил он, словно ожидая услышать в ответ что-нибудь…

Что? Что она этим сексом выпрашивала у него право сходить проветриться на улицу? Что она собирается сбежать через окно, единственное не зарешеченное в этом доме? Что?..

— Нужно вернуться к Софии.

На самом деле, в этом не было острой необходимости. София спала крепко и никогда не просыпалась в течение ночи.

Но сейчас Кэрол просто необходимо было уйти. Чтобы не расслабляться в чересчур приятных объятьях Дэрила. Чтобы не смотреть раз за разом на рюкзак Мэрла.

Он проводил её до двери детской и аккуратно запер. А утром встретил все у той же двери очередным вопросительным и неуверенным взглядом.

Чёрт побери, это ей так смотреть нужно было! Ей, а не ему, привлекательному, пусть и не из высших слоев общества мужчине, который в этом доме нынче заправляет всем.

Уже в обед, когда рядом не было ни Софии, ни Мэрла, Кэрол поспешила прогнать все сомнения из этих глаз, которые не отпускали её теперь даже во сне.

Ох, Кэрол, Кэрол, только не влюбляйся, дорогая. Тебе нельзя. Только не сейчас. Только не в него.

— Запрешь дверь? — бросила она через плечо, помешивая суп в кастрюле.

Осталось десять минут — и все будет готово. Им как раз хватит.

Две минуты ушло на то, чтобы Дэрил понял, зачем закрывать дверь. Ещё две — на то, чтобы пристроиться у раковины, сняв лишнее и надев нужное. Ещё четыре — на то, чтобы не стонать слишком громко. Одна — на приведение себя в порядок. Одна, нет, больше, — на нежный поцелуй после.

— Мне нужно к плите, — с трудом прерывая затянувшийся поцелуй, прошептала Кэрол Дэрилу, в чьих глаза больше не было никакой неуверенности.

Зато там было что-то другое. Что-то… Пусть это будет только желание, господи. Пусть только оно!

Мэрл вошел в кухню как раз тогда, когда запыхавшаяся Кэрол с пытающимся выглядеть невозмутимым Дэрилом привели Софию из детской. Он смерил их обоих насмешливым взглядом и громко фыркнул. Кажется, догадался.

Но не все ли равно?

Кэрол казалось, что после случая с копами даже он, не такой доверчивый, как Дэрил, начал относиться к ней чуть лучше.

Лишь бы не заметил пропажу денег, когда — точнее, если — она их позаимствует.

Судя по задумчивому виду Мэрла и информации о новом подозреваемом, о котором трубили все местные каналы, следовало поторопиться. И пусть братья наверняка не пойдут в участок выступать свидетелями, они могут счесть этот период благоприятным для побега куда-нибудь подальше. В другой штат или в другую страну, к примеру. Тем более, что здесь они пробыли уже целую неделю и им осталось ещё ровно столько же — не больше.

Как ни странно, это огорчало Кэрол. И плевать бы на деньги, и пусть Дэрил не идеал мужчины, и пусть Мэрл её слегка пугает каждый раз, когда она его видит — ей все равно хотелось,чтобы они остались. На месяц, на год, на шесть лет.

Они бы жили здесь, братья бы занимались своими делами, Мэрл бы по вечерам смотрел телевизор, а Дэрил по ночам крепко прижимал бы её к себе. А Кэрол с Софией жили бы себе счастливо и спокойно, не видя Эда. Забыв о его существовании. Не замечая того, как он, сходящий с ума в своём заточении, по три раза в день набрасывается на дверь и колотит в неё до полного упадка сил.

Только эти его приступы не давали Кэрол полностью выбросить его из головы. Даже сидя там, в отдельной комнате, он портил ей жизнь. И пугал испуганно хлопающую глазами Софию.

Вот бы его не было. Вот бы Дэрил был…

Каким чудом он вместо тюрьмы попал в сказку, Дэрил не мог понять уже вторые сутки. Кто бы сказал ему месяцем раньше, что он не только ввяжется в Мэрлову затею со взятием заложников, но ещё и с замужней, вполне приличной дамочкой замутит что-то такое, что отшибет ему мозги напрочь, он бы даже не смеялся. Настолько это было невероятным.

И вот сейчас это оказалось поистине сумасшедшей реальностью.

Мудак, запертый в своей спальне, последний день в двери не ломился, Мэрлу пришлось проверить, живой ли он там вообще. Мелкая девчонка явно решила, что у них в гостях друзья семьи, и приставала к ним со своими играми, сказками и мультиками. И Дэрил с Мэрлом даже участвовали в этом всем — первый больше, второй меньше. А Кэрол…

Кэрол. Кэрол. Кэрол.

Это имя он мысленно произносил не меньше сотни раз в день. А может быть, и больше. Дэрил бы не удивился, если бы цифра на самом деле оказалась куда как большей — он не мог выбросить её из головы, чем бы ни занимался.

Её глаза, в которых в последние дни зажглись какие-то новые огоньки, её ласковые и лукавые улыбки, её нежные руки с короткими ненакрашенными ногтями, её крошечные сережки в ушах и забавные кудряшки — даже кривая стрижка их не портила. Её тонкие ступни, которые она любила об него греть в их импровизированной постели на диване. Крошечные шрамы на животе — следы сигаретных ожогов — Дэрилу и спрашивать не нужно было, сам такие имел. Её мягкие груди и выступающие ключицы… Она вся — испуганная и чертовски смелая, иногда серьёзная и умная, а иногда смешивая, словно девчонка... и грустная. Грустная…

Что будет с ней, когда они с Мэрлом уйдут? Дэрил не спрашивал об этом ее, но не спрашивать самого себя не мог.

И потому старался не считать дни, чтобы не помнить, как мало их осталось.

А Мэрл, как ни странно, молчал. Только посмеивался, наблюдая за Дэрилом в компании Кэрол. И вроде бы они ничем себя не выдавали, а брат все равно все понимал. Мэрл вообще в жизни разбирался гораздо лучше него.

Сегодня он задержал Дэрила, идущего провожать Кэрол Софию, и сказал, что им нужно поговорить.

Кэрол обещала не уснуть и дождаться.

Братья поднялись в кабинет с последними банками пива из запасов Эда. Мэрл упал на стул за компьютером, включая его и первые двадцать минут изучая новости.

— Короче, братишка, ситуация такая: нас уже даже как свидетелей не особо ищут. Зато якобы ищут какого-то другого чувака, даже фоторобот вывешивают. Я лично этого мудилу никогда не видел, ни в том кабаке, ни раньше, так что хрен его знает, насколько он реальный.

— Если ты не убивал, значит, какой-то чувак по-любому должен быть. Вряд ли бы они выдумывали левого, если есть настоящий, — пожал плечами Дэрил.

Думать о тюрьме ему в последнее время совсем не хотелось, и потому он предпочитал верить новостям: у копов есть новый подозреваемый, который тоже смотал удочки, и его вот-вот найдут, отцепившись от них с Мэрлом.

— Если-если, — передразнил его брат. — Походу, ты мне веришь меньше, чем этой своей цаце. Нехило она по мужикам изголодалась, ишь как тебя в оборот взяла. Смотри, ещё напросится с нами отсюда валить. Сразу говорю тебе, братишка — нам баба, да ещё с прицепом, ни к чему.

Дэрил промолчал.

Ну не говорить же Мэрлу, что он уже и сам задумывался о том, чтобы забрать отсюда Кэрол? А там они как-то разберутся. В конце концов, у него есть какой-никакой дом, оставшийся от отца, да и работа найдётся при желании, руки имеются, ноги тоже. Он даже ждал, что она заговорит о чем-то подобном, но она молчала.

Молчала так, словно ничего подобного ей даже в голову не приходило. А это значит, что…

Что это значит, ему даже думать не хотелось. Ведь это не значило ничего хорошего для него, Дэрила.

— Ишь, насупился, — хмыкнул Мэрл. — Не куксись, братишка, я ж не из вредности. А потому что мы этой бабой лишних проблем себе на голову поимеем. Её мужик и без того на нас заяву накатает, это как пить дать. Но одно дело заява о том, что мы его две недели в комнате запертым держали, и между прочим, вовремя кормили и поили, и совсем другое, что мы стырили его бабу и мелкого ребёнка ко всему прочему. Да копы нас в случае пропажи мелкой из дому в два счёта повяжут. Если ты, конечно, не планируешь повторить наш опыт с захватом ещё какой-нибудь дебильной семейки. Но так, как с этими с их гребаным отпуском и образом жизни, нам вряд ли подфартит. Ты заметил, что сюда даже соседи не ходят?

— Я б тоже к такому мудаку не ходил, — буркнул Дэрил.

Кэрол ещё вчера рассказала ему, как быстро отвадил Эд от нее всех соседей, подруг и просто знакомых. Сейчас, с Дэрилом и Мэрлом в доме, у неё было чуть ли не больше общения, чем за последние полгода с Эдом.

— Короче, насчёт того, что бабу с собой брать нельзя, вопросов нет, — сказал Мэрл и, покосившись на угрюмого молчавшего Дэрила, продолжил: — На повестке дня стоит вопрос, как будем из всего этого дерьма, то бишь из города, сваливать.

— И главное, куда.

— Куда — это не вопрос. Валим во Флориду. У меня там есть где зацепиться и пересидеть ещё месяцок или сколько понадобится. Остался у меня один старый дружбан там — жизнью обязан, можно сказать! Давно звал, местечко у него тёплое — обеспечивает весь город дурью, порошком и бабами. Так что оттянемся там по полной, и загрустить о своей цаце не успеешь.

Мэрл вряд ли понимал отличие женщины, которая просто хочет тебя, которая искренне тебя целует, заглядывает в глаза, угадывая настроение по взгляду, шепчет ласковые слова и крепко обнимает — от продажной шлюхи. Объяснять смысла не было.

— Ну, окей, — кивнул он, надеясь поскорей отвязаться от брата.

В конце концов, там, за вот этой вот стенкой, к которой он сейчас прижимается затылком, ждёт его она. Его женщина. Пусть и временная. Но время ведь ещё не закончилось?

— Что окей? Ни хрена не окей! Ты как туда добираться планируешь? Тачку нашу копы забрали, байк в другом городе, дома, блин, ждёт. А как только мы выйдем за порог этого домишки, его хозяин в тот же миг схватится за телефон и нас повяжут ещё на подступах к автовокзалу.

— Скажем Кэрол, чтобы выпустила его не сразу, — пожал плечами Дэрил.

Вот проблему нашёл. Делов-то.

Мэрл вскинул на него пронзительный взгляд. Помолчал и хмыкнул в ответ на какие-то свои мысли.

— Ты так ей доверяешь, братишка?

— Он её тоже достал, — пожал плечами Дэрил. — Нас ей сдавать смысла нет. Ей с нами, походу, лучше, чем с этим…

— Заканчивай давай, братишка, что ты запинаешься, как девица на выданье: с её законным мужем, за которого она добровольно и огромными, небось, скачками замуж выскочила и от которого ребёнка родила. И от которого, заметь, валить вовсе не планирует.

Он ещё немного помолчал и снова заговорил.

— Что-то в ней не так. Не, я понимаю, зачесалось одно место, приключений захотелось, тебя поиметь, ты вон какой смазливый… был лет десять назад. Но когда ты свалишь в закат, что ей останется, кроме мыслей, что ты её кинул? Вот если бы знать наверняка… есть у меня идея…

— Что за идея?

— Если решу, что твоя баба достойна доверия, тогда и скажу, что за идея. А то ты у нас раскис окончательно в её цепких ручонках, и если мне удастся придумать, как нам все получше организовать, а ты проболтаешься ей раньше времени… Короче, ладно!

Мэрл залпом добил своё пиво и смял в руке пустую банку.

— Не буду тебе мешать, беги зови свою цыпу и отымей её хорошенько. В конце концов, вам уже недолго радоваться осталось. Через пару-тройку дней валить будем.

Он вышел, весело насвистывая мотив какой-то заводной песни, а Дэрил так и замер с незажжённой сигаретой в руке.

Два-три дня. И все...

Как мало, чёрт побери!

— Мам, а Мэрл и Дэрил скоро уедут?

— Да, милая.

— Мам, а почему?

— Потому что им пора. Они погостили у нас, а теперь их ждут другие дела.

Тихий вздох.

— Я не хочу, чтобы они уезжали.

— Они тебе нравятся?

— Сначала я их боялась, особенно Мэрла, но теперь они мне нравятся. Они хорошие. Не ругаются на меня. И тебя не обижают.

Молчание. Уснула? Нет.

— Мам, а когда они уедут, папа выйдет из комнаты?

— Да, милая.

— Лучше бы они не уезжали и он не выходил. Или нет... лучше бы они и были моим папой. Почему он не такой?

— Не какой, дорогая?

— Почему он не смотрит со мной мультики, как Мэрл, и не смеётся? Почему не играет со мной и не читает сказки, когда я прошу, как Дэрил?

— Так уж вышло…

— Плохо вышло, мам. А если мы попросим их не уходить?

— Ничего не получится, дорогая.

— А они ещё приедут к нам в гости?

— Все может быть…

— И снова папа будет жить в комнате?

— Снова. А теперь спи, давно пора.

София послушно закрыла глаза, и Кэрол тоже тесно сжала веки, чтобы не расплакаться прямо тут, в кровати дочки.

Дэрил и Мэрл вот-вот уйдут. А они с Софией останутся. Эд останется. И он снова будет кричать на ее маленькую девочку и обижать — бить до потери сознания — её саму.

И сказать бы дочке, что все у них будет теперь по-другому, что мама все сделает, что мама все сможет, что они уедут далеко-далеко и никогда больше не увидят Эда — а ещё Мэрла и Дэрила, — да нельзя. Нельзя, потому что София слишком маленькая. Потому что она проболтается. Или Эду, или Мэрлу, или Дэрилу.

А если она проболтается…

Но все эти мысли ни к чему хорошему не приведут. Здесь не думать надо, а действовать. Прямо сегодня. Прямо сейчас.

Прислушавшись к ночному дыханию уснувшей дочки, Кэрол тихо скользнула босыми ногами на пол и подошла к двери. Осторожно постучала.

Дэрил открыл так быстро, словно стоял под дверью и ждал её сигнала. Притянул её к себе, запер детскую и сунул ключ в карман. Подтолкнул Кэрол к кабинету и, не оставляя времени ни на какие разговоры, запустил жадные руки под её одежду.

В эти дни он любил её так отчаянно, словно в последний раз. В эти дни он любил её так торопливо, словно боялся не успеть. В эти дни он любил её так нежно, словно… словно в самом деле — любил.

Его пальцы все ещё поглаживали её кожу, когда они оба, запыхавшиеся, откинулись на единственную подушку, крепко — иначе на узком диване нельзя было — прижавшись друг к другу.

— Знаешь, как я испугалась тебя, когда ты приставил нож к моему горлу? — Кэрол тихо рассмеялась, вспоминая. — Я подумала, что ты меня убьешь. А потом увидела и поняла, что нет, не станешь. Но вот этого… вот этого всего я и представить себе не могла. Никогда бы не подумала, что такое может произойти в моей жизни.

— Я тоже, — невнятно пробормотал он ей шею.

— После всех этих дней я тебе ещё нравлюсь? — кокетливо поинтересовалась она.

Кто бы знал, как приятно ей было видеть наконец искреннее восхищение в мужских глазах! Восхищение в глазах этого конкретного мужчины.

Он что-то совсем уж неразборчиво ответил, и ей пришлось переспросить.

— Сильней… днём, — не намного лучше произнёс он.

Но Кэрол поняла.

— Все сильней с каждым днём? И ты мне тоже.

Его дыхание на мгновение прервалось. Вдох — и он замер, а потом шумно вздохнул. И выпалил:

— Правда?

— Ты совсем как София. Она тоже все время переспрашивает: правда-правда? Правда-правда, Дэрил.

Он потёрся щекой о её щеку, и она, чуть повернувшись, прильнула к его губам долгим поцелуем. Сам он до сих пор не решался её целовать. Разве что в порыве страсти во время секса. А вот так вот — просто так — почему-то не мог. Хотя всегда с готовностью отвечал на её поцелуи, стараясь их затянуть, не отпуская её долго-долго.

— У тебя есть будильник?

— Я сам как будильник, — хмыкнул он, с сожалением отстраняясь, когда её губы ускользнули от его рта.

— Разбудишь меня чуть раньше обычного?

— В смысле?

Просьба была простой, но Кэрол поняла, что именно смутило Дэрила: он не знал, как именно её разбудить. Поцелуем в своих объятьях или тихим стуком в её дверь.

— София уже совсем не боится вас и крепко спит до самого утра. Я останусь, если ты не против, конечно.

— Нет, — совершенно счастливым голосом произнёс он и обнял её так крепко, что Кэрол даже охнула.

Ждать пришлось мучительно долго. Дэрил вовсе не желал засыпать так быстро и просто, как София. Да и вообще, понять, спит ли он, было нелегко. Кэрол кусала губы и считала до тысячи, все ещё не уверенная, что он ровно дышит во сне, а не просто так.

Но решаться надо было.

Они с Мэрлом могут уйти в любой момент, и к тому времени Кэрол должна иметь деньги на руках.

Она пошевелилась и замерла. Дэрил дышал так же ровно. Она выскользнула из его объятий — дыхание не сбилось. Она встала с дивана. Прошла к окну. Наклонилась и нащупала молнию на рюкзаке. Медленно-медленно потянула и запустила внутрь руку. Полиэтилен. Небольшие пакеты. Много. Деньги в пакетиках?

Кэрол достала один и недоуменно уставилась на него при слабом свете луны.

— Что за чёрт? — едва слышно пробормотала она.

— Джанк, — ответил Дэрил секундой позже.

— Что? — машинально переспросила Кэрол.

— Героин, — пояснил он.

В его голосе не было ни следа сонливости. Ох…

Дэрил не спал. Он не спал только потому, что никак не могла уснуть Кэрол. Её дыхание было сбивчивым, она то и дело тихонечко вздыхала, а сердце колотилось так, словно прямо здесь и сейчас происходило что-то страшное.

Дэрил не понимал, что, пока она не высвободилась из его объятий. Пока не встала с дивана. Пока не схватилась за рюкзак.

И теперь ему было так горько, как никогда. Мэрл оказался прав. Она спала с ним не ради него самого. Она спала с ним ради… ради чего?

— Героин? — переспросила Кэрол.

Которая явно не ожидала увидеть в рюкзаке наркотики. А что она ожидала? Что хотела?

— Это Мэрла.

— Да, ясно, — задумчиво смотрела на пакетик в своих руках Кэрол. — А здесь много?

— Несколько доз, — пожал плечами Дэрил, не понимая, почему он продолжает этот разговор.

Почему не выставил её, такую лживую, такую бездушную, такую обнаженную, такую красивую… за дверь?

— А сколько нужно, чтобы умереть?

— Чтобы… что?! Нахрена тебе?

Дверь вдруг открылась. Чёрт. Забыл запереть.

При виде Мэрла Дэрил накинул себе на бедра одеяла, а Кэрол неторопливо прикрылась висящей на окне шторой.

— Слышу, голубки тут не спят, болтают, дай, думаю, зайду, узнаю, что тут за дозы у вас, — включил брат свет и прищурился, глядя на Кэрол. — Что, цыпа, братишки уже для кайфа мало? Решила что новое попробовать? Не советую.

— Сколько нужно, чтобы умереть? — повторила она свой вопрос.

— Ты чего, скопытиться решила? От тоски по Дэрилине, что ли? А малую? С собой в могилку? Или папашке оставишь?

Она молчала. Только смотрела на Мэрла требовательным взглядом. А в сторону Дэрила не взглянула ни разу.

Мэрл вдруг приподнял брови и расхохотался.

— Погоди, цыпа, ты что, своего муженька так грохнуть решила? Ну че, мозги у тебя есть, кончено. Может, и выгорит дело, если сможешь доказать копам, что он сам решил вдруг ширнуться. А идиотов, неправильно подбирающих дозировку, дофига. У меня продукт чистый, самый смак! Обычно добавок куча, вот с добавками оно хоть и штырит не так, но шанс перебрать меньше.

— Сколько это будет стоить? — натянутым голосом спросила Кэрол.

— Блин, не…

Мэрл жестом заставил Дэрила умолкнуть.

— Погоди, братишка. У нас тут с твоей цыпой деловой разговор намечается, и твои сантименты нам ни к чему. Отговаривать её потом будешь, когда она дозу возьмет и расплатится со мной сполна.

— Чем расплачусь?

Она закусила нижнюю губу, готовая, кажется, на все, что угодно.

Твою ж мать…

— Не тряситесь так, голубки, не собираюсь я разбивать вашу сладкую парочку, я пофигуристей баб предпочитаю, чтоб сиськи ух — торчком и не меньше третьего размера! У тебя-то бабки вообще есть, цыпа?

— У меня нет, но портмоне Эда внизу. Я могу посмотреть… но вряд ли там много…

— У нас налички вообще голяк. Я как раз собирался все это добро загнать, когда этого гребаного Блейка замочили. На билеты нам сотни хватит. И ещё несколько баксов не помешают, зачем, объясню потом.

Он швырнул Кэрол её халат, и она торопливо оделась за шторой. Метнулась к двери, все ещё сжимая в руках пакетик с героином, оглянулась, ожидая, что кто-то из братьев за ней последует, удивлённо приоткрыла рот, когда ни один из них не встал с места, и вышла из комнаты.

— Следить не будешь? — спросил Дэрил брата.

— Не, я дождался того, чего хотел. Баба теперь нас не сдаст, она будет повязана с нами этим порошком.

— Её посадят.

И почему Дэрилу не наплевать?

— Блин, Дэрилина, ну что ты как младенец. Да кишка у нее тонка мужа замочить! А герыч просто будет лежать среди её бельишка и душу греть, когда муж ее дубасить начнёт, что вот, мол, и она не лыком шита и убьет его, когда захочет. Пусть играется, мы бы на хавку и жилье за это время даже больше бы потратили, не жалко.

Запыхавшаяся Кэрол влетела в комнату с коричневым, дорогим даже на первый взгляд, портмоне в руках.

— Здесь двести три доллара. Хватит?

— Хватит, цыпа, хватит, — успокоил её Мэрл, крутящийся из стороны в сторону на компьютерном кресле.

Кэрол без сил упала на диван рядом с Дэрилом. А он едва не взял её за руку, чтобы успокоить. Не взял.

— Только от тебя, дорогуша, мне не только бабки понадобятся. Порошок придётся ещё и натурой отработать.

— Ты же сказал…

— Я сказал, что ты не в моём вкусе, так что не переживай, твоя дырка мне нахер не нужна. Мне нужна будет услуга. Завтра днём ты кое-что для нас сделаешь. А послезавтра мы свалим, оставив тебе на память этот красивый пакетик героина, который ты уже успела прикарманить.

Кэрол схватилась за карман на халате так, словно у неё кто-то отбирать порошок собрался.

— Надеюсь, братишка исправно пользовался моими резинками и ничего другого тебе на память не оставит. Ни ещё одного спиногрыза, ни сифилис.

— Сифилис? — заторможено повторила Кэрол и мотнула головой. — Что за услуга?

— Э нет, я не дурак давать тебе фору во времени, чтоб ты заранее успела какую-то подлянку для нас придумать. Завтра и узнаешь, прямо перед делом. А пока, голубки, оставляю вас. Рюкзак вот только заберу, тебе твоего порошка хватит, чтобы замочить кого угодно, так что не суй больше нос в чужие вещи.

Он подхватил рюкзак, подмигнул Дэрилу и вышел.

Вышел, оставив после себя гробовую тишину.

Дэрил не знал, что говорить, а Кэрол, видимо, уже сказала все, что хотела. Она вдруг повернулась и потянулась к нему так, словно хотела обнять. Он отшатнулся. Нашарил у ног штаны и натянул под одеялом.

— Идём, — сказал, не глядя на неё.

— Но, Дэрил… я…

Так и не найдя подходящих слов, она быстро смахнула со щеки одинокую слезу и покорно поплелась за ним. Уже на пороге своей комнаты снова попыталась что-то сказать, но он, не став слушать, закрыл дверь. Запер и даже проверил на всякий случай.

Не потому что боялся её побега. А потому что не знал, что делать. Потому что было больно. Было обидно.

Он ей не нужен. Ей нужен был только порошок. Но она ведь не знала, что там порошок? Что она хотела там найти? А вдруг полезла из простого женского любопытства? Или из глупого страха, что там какая-то бомба хранится? Вдруг это было просто невинным интересом и не больше?

А он оттолкнул её. Испуганную, доведенную собственным мужем до отчаяния и желания убить, не знающую, что ей предстоит сделать завтра…

И в самом деле, что? Мэрл мог придумать что угодно. Это же Мэрл.

Спала Кэрол плохо. Вспоминала тяжесть маленького пакетика с порошком в кармане своего халата и, не открывая глаз, тянулась его пощупать — не приснилось ли. Вспоминала слова Мэрла и гадала, что же он ещё от неё потребует — и сможет ли она выполнить все, как надо? Вспоминала выражение лица Дэрила…

Прости, дорогой, иначе было никак.

Она ожидала увидеть в его глазах все тот же холод наутро, но он лишь криво улыбнулся одним уголком губ. Больше не злится? Или не считает нужным обижаться на такую, как она?

Он — не убийца. Даже Мэрл, получается, не убийца. А вот она…

— Так, дорогуша, а теперь я задам тебе пару вопросов, — после завтрака, даже не поблагодарив её, как обычно, напряженно начал Мэрл.

София удивлённо взглянула на него и тут же прижалась к Кэрол, словно ощутив испуг матери. Дэрил сжал кулаки и быстро спрятал их под стол, чтобы ничем не выдать своего напряжения.

— Задавай, — кивнула Кэрол.

Почему её голос так дрожит? Её голос — той, которая собралась сделать самое страшное… собралась убить. Как же она убивать будет, если боится самых обычных вопросов?

— Магазин, где не только хавка, а всякие такие ништяки, — Мэрл неопределенно поводил руками перед своим лицом, — ближайший, где находится?

— В пяти минутах ходьбы, — радостно выдохнула Кэрол — действительно, ничего страшного. — Я могу нарисовать, как пройти.

— Нет, — мотнул головой он и замолчал.

Молчал Мэрл долгих пять минут, и эту напряжённую тишину не смел нарушить никто, видя его выражение лица и ощущая, что он готов взорваться при любом неверном движении.

Наконец он хлопнул обеими ладонями по столу и неторопливо поднялся с места, подходя к окну.

— Короче так, цыпа, мой братишка тебе верит, я вроде как тоже увидел вчера, что тебе на руку нам помочь без лишней шумихи. Так что я рискну выпустить тебя в этот гребаный магазин. Пять минут туда, пять минут обратно, пять… ладно, десять минут там. Итого двадцать минут. Поняла?

— У меня обычно уходит полчаса на то, чтобы купить продукты на неделю, Эд засекает… так что если покупать не очень много…

Дэрил фыркнул так громко, что Мэрл даже оглянулся на разъярённого признанием Кэрол брата. А она сама только удивлённо посмотрела на него: что такого она сказала? Для неё это было привычной обязанностью. Она уже приспособилась. И даже умудрялась выкраивать пару лишних минут, чтобы не нестись в магазин сломя голову, а спокойно пройтись, насладившись свежим воздухом в одиночестве.

Если бы они жили в лесу, если бы рядом не было соседей, способных специально или ненароком доложить Эду о её прогулках, она по полдня бы на улице проводила — так истосковалась по свободе…

— Тебе надо будет купить только две краски для волос: черную и рыжую.

— Нахрен? — тут же насторожился Дэрил.

Но Мэрл не обратил на него ни малейшего внимания.

— Так что давай, цыпа, собирайся и шуруй. Время я засеку, а твой цыплёнок на всякий нехороший случай посидит пока со мной. Так что делать глупости не советую.

Торопливо кивнув, Кэрол прошла в прихожую и, взглянув в зеркало, потянула с полки серый шарф. Замотала криво обрезанные волосы, чтобы не вызывать у соседей и кассира лишних вопросов, и взглянула на часы на запястье.

Десять часов, семь минут — она должна вернуться как можно быстрей. Она оставила тут самое дорогое. Софию.

И она почти бежала по улице, сжимая несколько долларов в кармане и молясь о том, чтобы в магазине не было очереди. Её молитвы оказались услышаны.

Десять тринадцать — она расплатилась на кассе за первые попавшиеся коробки с краской нужного цвета.

Десять шестнадцать — она наконец сбежала от скучающей кассирши, удивившейся, зачем ей целых две краски разных цветов. Все для любимого мужа, который впал в депрессию по случаю кризиса среднего возраста. Она хочет повысить ему настроение, оживить отношения — покраситься в рыжий цвет, а если вдруг ему не понравится, закрасить черным.

Десять двадцать — она, запыхавшаяся, влетела в дверь и, заскочив в гостиную, оперлась спиной о стену: Мэрл учил Софию играть в шашки.

Ноги отказали, и Кэрол, нервно хихикнув, медленно скользнула на пол. Поставила перед собой две краски и подняла взгляд на братьев.

— Офигеть — скорость! — восхитился Мэрл.

— Я не буду рыжим, — возмутился — кажется, уже не в первый раз — Дэрил, с ужасом глядя на краску.

— Ладно, братишка, не ссы, пошутил я. Из тебя, герой-любовник, мы сделаем жгучего брюнета! А мне и рыжим побыть не стремно. Я себе ещё и усы оставлю, когда наконец побреюсь. Их тоже покрасишь, цыпа.

— Я?

— Ты, дорогуша. Это предпоследняя моя просьба, так что не парься, больше ничего сложного.

Кэрол никогда и никого не красила, но это действительно оказалось очень простым. Особенно с Мэрлом — он спокойно высидел всю процедуру на месте и вовремя пошёл смывать краску, что-то насвистывая себе под нос.

Дэрил краситься не хотел. Мрачно изучил все тюбики и вздрогнул, когда руки Кэрол коснулись его волос.

— Расслабься, дорогой, это не больно.

Он тяжело вздохнул и напрягся ещё больше. С ужасом взглянул на свою голову, замотанную пакетом, и улыбнулся, только увидев выходящего из ванны ярко-рыжего Мэрла.

— Надеюсь, я таким дебилом выглядеть не буду, — буркнул он, пока радостная София скакала вокруг его брата, восторгаясь новым образом.

— Ты будешь красавчиком, — прошептала ему на ухо Кэрол и быстро стерла ватным диском случайный мазок краски с его щеки.

Он фыркнул и отдернулся. О том, что краску пора смывать, ему пришлось напоминать.

С чёрными волосами Дэрил выглядел необычно. Но ему действительно шло, Кэрол не ошиблась. И хотя он бухтел недовольно весь вечер, он и сам казался вполне довольным результатом.

Когда пришло время ложиться спать, Кэрол, затаив дыхание, взглянула в его сторону: неужели это все? Неужели они так и попрощаются? Словно чужие?

А Дэрил, даже не посмотрев на неё, просто взял и не запер детскую. И ключ доставать не стал. Просто прикрыл дверь. Просто встал ей навстречу двадцать минут спустя, когда София уснула. Просто запер дверь кабинета во избежание новых визитов Мэрла. Просто обнял её крепко.

Да так и замер. И словно весь мир замер вместе с ними. И только слёзы Кэрол текли, не переставая.

— Эй, ты что? — он чуть отстранился и, коснувшись пальцами её подбородка, заглянул в лицо.

— Не хочу, чтобы ты уходил, — призналась она.

Ему. И самой себе.

— Не хочу уходить, — едва слышно и совсем неразборчиво пробормотал он в ответ.

Они оба давно привыкли, что их желания ничего не стоят.

Дэрил впервые в жизни так отчаянно не знал, что ему делать.

Они не могут тут остаться — здесь есть Эд, как-никак хозяин этого дома, муж Кэрол и отец Софии. Они не могут взять их с собой. Прямо сейчас не могут, а потом ей это и самой не нужно будет.

Она забудет его через несколько дней, недель или месяцев... Срок не важен, главное, что забудет... Может быть, смирится и продолжит жить со своим мужем... Может быть, уйдёт от него... Может быть…

Чёрт, об этом дерьме Дэрилу точно думать не хотелось.

Эд заслуживал смерти. А вот Кэрол участи убийцы не заслуживала. И ладно бы ей удалось все сделать по-тихому, просто избавить мир от этого ничтожества. Но Дэрил не был уверен, что у неё получится, что она не оплошает... Что не расплачется точно так же перед копами, как сейчас перед ним.

Как плакала вчера ночью.

Об этом ему рассказала София, пока они ждали ужина, пытаясь построить из пары десятков кубиков что-то новенькое.

— Не уходи, — попросила его эта мелочь, заглядывая в глаза и обхватывая своей рукой его ладонь.

— Я должен, — ответил он.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил. И мама не хочет. Она утром сегодня плакала, когда думала, что я ещё сплю и не слышу. Дэрил, оставайся! И Мэрла оставляй. Вы хорошие. И с вами весело.

— Не, — мотнул Дэрил головой, не зная, как объяснить ребёнку, почему они непременно должны уйти.

— Тогда возвращайся, ладно?

Он пожал плечами.

— Нет, ты пообещай! Пообещай, что вернёшься!

В её глазах появился подозрительный блеск, а нижняя губа скривилась и задрожала. И как отказать ребёнку?

— Обещаю, — выдавил он.

Соврал, конечно... Но она мелкая, совсем скоро забудет о том, что он вообще существовал.

— Правда-правда?

— Правда-правда, — подтвердил он.

А что оставалось делать?

И сейчас Дэрил ждал таких же слов от Кэрол. Ведь если попросит она… ей он не сможет отказать. Но она не просила.

Только крепко его обнимала, торопливо покрывая поцелуями его лицо и тело и попутно стягивая с него одежду. Только подталкивала в сторону дивана, заставляя сесть, и плавно опускалась сверху, когда он натянул презерватив, проклиная эту чёртову резинку за задержку в целых три секунды.

Они застонали вместе и она замерла. Крепко прижалась к нему и прошептала на ухо:

— Почему так не может продолжаться вечность? Хочу чувствовать тебя в себе всегда… Почему все так, Дэрил?

"Дэрил, почему ты — Дэрил?" — услышал он в её вопросе. Почему он — неотёсанный деревенщина из глубинки штата, не имеющий ни работы, ни других средств к существованию? Почему он явился в её дом захватчиком, а не возник перед ней принцем на белом Порше — красивым, богатым, лощёным?

С таким, как он, у неё нет будущего. Такой, как он, даже хуже её мужа. Тот хоть обеспечить их может, вон какой дом отгрохал. А что Дэрил? Не бьёт — сомнительное достоинство.

Они любили друг друга почти всю ночь, медленно и неторопливо, пытаясь отложить в памяти каждый момент, каждый поцелуй, каждое касание — запомнить на всю жизнь. Они забылись коротким сном лишь на рассвете, а потом торопливо одевались, пряча друг от друга глаза.

Уже все. Уже чужие. Пора привыкать.

За завтраком непривычно рыжий Мэрл продолжал командовать — отдавать последние распоряжения:

— Так, цыпа, я посмотрел расписание, автобус наш через два часа. Твоя задача собрать нам хавку в дорогу, воды, пару журналов, чтобы морды прикрывать. Напрягись уж в последний разок. Мы тебя вроде не обижали, как и цыпленка твоего. Да, мелочь?

— Не уходите, — жалобно попросила София, но её никто, кроме Дэрила, казалось, не услышал.

— Я все сделаю, — кивнула Кэрол, подхватываясь с места и через секунду оказываясь у холодильника.

Мэрл хмыкнул.

— Погоди, есть ещё одно задание. Мы уже не проконтролируем, как ты его выполнила, так что будем надеяться, что мой братишка не зря тебе поверил.

— Что за задание?

— Твой муженек. Выпускай его не раньше вечера. Сейчас я хавку отнесу, а там поголодает немножко — ничего с ним не случится. А то ведь он первым делом копам кинется звонить, я так понимаю?

— Скорей всего, — пожала плечами Кэрол, отведя глаза.

А Дэрил вдруг подумал о том, что первым делом Эд изобьёт жену. Твою мать! Как её здесь бросить? Почему она не просит о помощи? Или может справиться сама?

Думать так было спокойнее, вот только поверить в это все никак не получалось.

— Я выпущу его вечером, вы уже будете в другом штате к тому времени, — пообещала Кэрол. — Я не подведу.

— Ну смотри, не подводи уж напоследок.

В чем Дэрил был уверен на все сто, так это в том, что Кэрол не подведёт. Их не подведёт, а вот саму себя?

Суета последнего часа в этом доме закончилась слишком быстро. София обняла их обоих, и Мэрл даже потрепал её по голове напоследок. А Дэрил шагнул к кусающей губы Кэрол, не решаясь обнять её первым.

Ведь вдруг уже нельзя?

Но она обняла его сама — крепко-крепко, — скользнула сухими губами по его губам и прошептала:

— Это были лучшие две недели в моей жизни.

В жизни Дэрила тоже...

Он несколько раз оглядывался на её дом, пока тот не скрылся из виду: все ждал, что она окликнет его, побежит за ним... Но нет, она не такая...

Она должна справиться сама.

И Дэрил, глядя в окно отправляющегося автобуса, надеялся, что она действительно справится.

Вот только вряд ли он когда-нибудь об этом узнает.

Когда дверь за Дэрилом и Мэрлом закрылась, Кэрол едва сдержалась, чтобы не зареветь в голос. Чтобы не броситься за ними следом и не попросить забрать их с собой. Они бы не забрали — она это понимала и потому не просила ни разу. Эд поднял бы на уши всех, пропади они вдруг — а Диксонам сейчас лишняя шумиха не нужна.

— Мам, и что будет теперь? — спросила её София.

— Не знаю, — призналась она, обхватывая себя руками.

Объятий Дэрила это не заменило.

Что будет теперь? Что она успела натворить? Зачем поставила себя сразу в позицию помогающей братьям?Почему не попросилась жить с мужем? Почему не угождала ему в первую очередь? Зачем позволила себе влюбиться в Дэрила?

Если бы она не наделала столько глупостей, у неё был бы шанс на прежнюю жизнь с Эдом. Но о том, что будет теперь, когда она его выпустит, даже думать было страшно.

София, увидев её выражение лица, часто заморгала и прижалась к ней, уже соображая, что если мама так расстроена, то все очень-очень плохо.

Кэрол бросила взгляд на портмоне Эда, в котором оставалось ещё почти полсотни долларов, и глубоко вздохнула. Вдох-выдох. Надо продолжать дышать. Ради дочки.

— А знаешь, милая, я придумала, что мы теперь будем делать. Мы пойдём в парк.

— В парк? — охнула София.

— Именно!

— И там будем кататься на карусели?

— Будем.

Поход в парк был для Софии событием. Эд их одних не отпускал, а с ними соглашался пойти раз в год — на день рождения дочки, и скольких усилий это стоило Кэрол, никто даже представить себе не мог.

Она потратила все деньги, чтобы слышать сегодня смех дочери, видеть её счастливые глаза и украдкой стирать слёзы со своих. София могла бы быть такой счастливой каждый день. Если бы не Эд.

А время встречи с ним неумолимо приближалось.

Уже вечером, когда пора было подниматься наверх и открывать его дверь, Кэрол все медлила, находя себе кучу неотложных дел. Она даже новости посмотрела в надежде услышать что-то новое по делу об убийстве губернатора. Но ничего нового не было. Молодой мужчина в круглых очках, которого искала сейчас полиция, словно сквозь землю провалился.

А София, которую Кэрол надеялась уложить спать до того, как Эд выйдет из спальни, будто ощущая надвигающуюся опасность, спать наотрез отказывалась. Капризничала, цеплялась за её ноги, хваталась за руки и кричала, что она тоже хочет увидеть папу.

— Только не говори ему ничего, ладно, милая?

Кэрол с ужасом представила, что будет с Эдом, если София скажет ему, что ей понравились Мэрл и Дэрил. Что она не хотела, чтобы они уходили. Что мама обнималась с Дэрилом на прощание.

— Не говори, родная, он очень устал и будет в плохом настроении, ему не до твоих разговоров. Хорошо?

София кивнула и поспешно спряталась за её спину, когда Кэрол подошла к двери спальни.

Вдох-выдох. Пора.

Эд, которого весь день даже в туалет не выпускали, приспособил под это дело бутылку из-под воды, которая выплеснулась прямо на пол, когда он, увидев Кэрол и не заметив за её спиной ни одного из своих тюремщиков, поднялся с кровати. Заросший, дурно пахнущий, обрюзгший больше обычного, с красными воспаленными глазами и губами, подрагивающими в страшной злости, исказившей через минуту гримасой все его лицо.

— Свалили? Не взяли тебя с собой? Никому такая шлюха не нужна, да? — насмешливо произнёс он, на пошатывающихся ногах приближаясь к Кэрол.

О копах он даже не вспоминал. Первым делом ему надо было расправиться с ней — той, о мести которой он мечтал все эти долгие дни и ночи.

— Папа, — пискнула София и смело выскочила из-за спины Кэрол.

Всего две коротких секунды — вдох-выдох — и она отлетела к лестнице и упала, раскинув руки.

Кэрол метнулась к ней, но Эд схватил её за остатки волос — ну почему она их так и не подстригла? — и притянул к себе. Заставил встать на колени, а потом ударил. Ногой в лицо.

Он бил её и бил, вымещая всю злость, накопившуюся у него за это время, благо, не в полную силу, больше для унижения, а Кэрол упорно пыталась ползти вперёд. Туда, где лежала её дочка.

Лежала, не шевелясь.

Она смотрела без слез. Смотрела и молилась залитыми кровью распухшими губами: только бы была жива.

Дрожание ресниц, открывшиеся глаза — да!

Не сдержавшись, Кэрол улыбнулась. Сейчас, в этот миг, она была счастлива, несмотря ни на что.

Эд не увидел её улыбки. Он перешагнул через неё, с отвращением сплюнув прямо на её лицо, так же просто перешагнул через замершую, словно испуганный зверек, Софию и пошёл вниз по ступенькам.

Наверное, есть. Или пить. Или все вместе.

Или в участок? Позвонить ведь, несмотря на опасения братьев, из дома он не сможет: провода перерезаны, а мобильник безнадёжно разряжен.

Но Кэрол было плевать: пусть идёт куда угодно, даже в полицию — и она скажет, что её избили не Диксоны, а он. Скажет, и плевать на все.

Лишь бы с Софией, которую она уже торопливо ощупывала, не случилось ничего плохого.

— Где болит, милая? — убедившись, что со спиной все в порядке, спросила Кэрол, донеся дочку до кровати на дрожащих руках.

— Голова болит. И тошнит, — слабым голосом ответила она.

Снизу раздался звон бутылок и громкие ругательства Эда. Собрался пить.

Кэрол зажмурилась и снова открыла глаза, пытаясь не передать дочке своего состояния. Показала ей два пальца и спросила:

— Сколько пальцев?

— Пять! — сказала София, а потом хихикнула. — Мам, ну до двух я уже давно научилась считать, что ты так мало показала?

Облегчённо вздохнув, Кэрол поцеловала дочку в лоб.

— Давай ты постараешься уснуть, милая, хорошо? Поспишь — и все пройдёт.

— Хорошо, — зевнула она. — Только посиди со мной.

И Кэрол сидела. Сидела, слыша, как ходит по дому Эд, как он пинает мебель, как разбивает стакан, как включает на полную громкость телевизор — даже тут было слышно. Она сидела, когда София уснула, сидела, едва не засыпая сама.

Сидела, пока в доме не наступила тишина.

Спустилась вниз и убедилась, что Эд, пьяный в стельку и выронивший из руки пульт от громко орущего телевизора, лежит на диване. Идеально.

Она направилась на кухню и достала из пустой баночки, предназначенной для специй, заветный пакетик. Нашла большую ложку — чтоб наверняка — и отыскала все остальное, что должно было пригодиться ей в приготовлении дозы. Она держала ручку ложки пальцами, обернутыми салфеткой, и все силы тратила на то, чтобы рука не дрожала. Что бы ни капли мутной жидкости, образующейся над огнём, не пролилось зря. А потом достала из аптечки шприц и набрала его полным. Если Мэрл не обманул, того, что получилось, должно хватить.

Эд не проснулся, когда она, когда-то ходившая на медицинские курсы и лучше всех находившая вены, вколола ему смертельную дозу.

Теперь оставалось только ждать. И молиться. Господи, прости...

И вроде бы почти ничего не изменилось — делать по-прежнему было нечего, еды было завались, а телек работал круглые сутки. Но для Дэрила поменялось все.

Казино, на втором этаже которого они обосновались, было самым настоящим притоном и принадлежало дружку Мэрла по имени Грегори. Щуплый и слизкий — он сразу не понравился Дэрилу.

И пусть здесь Мэрл наконец избавится от своего, уже давно напрягавшего Дэрила товара. Пусть они ели досыта, пили и курили сколько хотели, и им на выбор предлагался добрый десяток шлюх разного возраста и вида — разве они были нужны Дэрилу?

Мэрл — тот вообще всех за этот месяц перепробовать успел. Он особенно рекомендовал грудастую блондинку с тёмными глазами — полную противоположность… Кэрол.

Это имя Дэрил старался не произносить даже мысленно. Старался изо всех сил, но ничего у него не получалось.

Он искал любое упоминание о ней в новостях. Ведь если муж её — твою мать, и думать ведь о таком не хочется — убьёт, об этом скажут по телеку? А если она его замочит — это пропустят в новости? Или это слишком мелкое, бытовое, незначительное? Или каждый день в округе убивают сразу нескольких жён, сразу десяток мужей?

Это ведь не дело о губернаторе, чьего убийцу, кстати, уже отыскали. Странного вида очкарика по имени Милтон Мамет нашли в квартире у одного из охранников губернатора. Тот был каким-то там латиносом. Они оба утверждали, что Блейк виновен в злоупотреблениях властью и потому заслуживал смерти.

Идиоты.

И Дэрил полный идиот, если до сих пор сидит в этом дешёвом притоне и изо дня в день накачивается спиртным, с отвращением наблюдая за то и дело проигрывающими завсегдатаями.

— Опять сопли жуешь?

Мэрл, сияющий и чувствующий себя здесь словно рыба в воле, присоединился к Дэрилу, сидящему у барной стоки.

— Видел новости?

— А то! — хмыкнул старший брат. — Поздравляю, Дэрилина, эти идиоты разобрались с делом всего за полтора месяца! Мы ещё легко отделались!

— Что дальше?

— А что дальше? — казалось, искренне удивился Мэрл. — Ты чего жить спешишь, братишка? Хорошо ведь тут сидим. Все есть, дельце одно намечается вечерком.

— Я — пас.

Дэрил сразу мотнул головой, понимая, что очередное дельце будет незаконным.

— Типа я на тебя рассчитывал! — хмыкнул насмешливо Мэрл. — От тебя одно требуется — не портить своей унылой рожей настроение людям. Возьми одну из девчонок, запрись на пару суток в комнате и сразу веселей на душе станет — отвечаю! Пора избавляться от лишнего груза! А то накопилось, небось, за месяц-то!

— Сам разберусь, что мне делать.

Брат насмешливо хмыкнул и, увидев кого-то знакомого — а знакомства он тут заводил чертовски быстро, — отошёл, напрочь позабыв о Дэриле.

А Дэрил, допив своей джин, с отвращением вернул стакан на покрытую пятнами стойку и, наконец перестав опасаться, что его узнает кто-нибудь из местных копов, вышел на улицу. Прищурился на солнце и вдохнул не самый свежий, но все же довольно приятно пахнущий по сравнению с кабаком за его спиной воздух.

Он до самого вечера шатался по незнакомому городу. Остановился только один раз — купить пару хот-догов и перекусить у парка. Перекусывать пришлось на ходу — уж очень подозрительным взглядом окинула его темноволосая дамочка, ведущая за руку маленькую дочку. А он ведь смотрел на них не потому, что думал о чем-то плохом. Он их вообще не видел. Он видел совсем другую женщину и совсем другую девочку.

Что с ним?

Дэрил смотрел по сторонам и провожал взглядом спешащих домой с работы мужчин. Один в костюме с иголочки, тот ещё франт, тащил огромный букет цветов и улыбался идиотской улыбкой. Другой, совсем ещё пацан, в дурацкой кепочке, прижимая к груди две коробки с пиццей и отчаянно краснея, топтался у девичьей общаги какого-то колледжа. Ещё один вел за руки сразу двоих детишек и выглядел вполне довольным.

Они все выглядели счастливыми.

А Дэрил?

Ему даже представлять не хотелось, как выглядит он, всегда считавший таких, как они, полными идиотами, живущими идиотской жизнью.

Но на самом деле — кто из них полный идиот? И у кого жизнь была более идиотской? По всему выходило, что Дэрил явно в проигрыше.

Возвращение в кабак Грегори доказало ему то же самое.

Местные шлюхи зашушукались при его появлении, а бармен по прозвищу Иисус при одном взгляде на него налил полный стакан какого-то пойла. Сунул его недоуменно скривившемуся Дэрилу под нос и вздохнул.

— Сочувствую.

Недаром чувака Иисусом прозвали — глаза такие, будто и впрямь сочувствует. Причём всем и каждому.

— По поводу? — уточнил Дэрил.

А у самого уже кошки на душе скреблись. Что там Мэрл говорил о своём новом дельце?

— Не слыхал ещё? Брата твоего замели. С нехилой такой дозой. И за хранение пойдёт, и за распространение. Он ещё и стрелял в сторону копов. В общем, дела у него так себе. Грегори ему адвоката нанял, но тот сказал, что так как Мэрл уже не в первый раз, его в любом случае посадят. Адвокат разве что срок сможет уменьшить. Мэрл просил тебе кое-что передать.

— Что? — почти безразличным голосом спросил Дэрил, переваривая полученную информацию.

Оно того стоило? Брать заложников, бежать, прятаться, и наконец обрести свободу только ради того, чтобы попасться на очередном дерьме? Неужели Мэрл иначе не может?

— Он сказал, — Иисус наморщился, припоминая, — пусть братишка валит обратно, меня не ждёт. Скажи, чтоб жил на полную катушку и ни в чем себе не отказывал, жизнь одна. Как-то так.

— Угу. Спасибо. — Дэрил допил алкоголь, так и не разобрав, что это — не до того было, — и поднял глаза на бармена. — Автобусы ночью не ходят?

— Ты куда собрался? Грегори тебя не гонит, живи сколько хочешь.

Дэрил молча ждал ответа на свой вопрос. Иисус вздохнул.

— Как знаешь. А автобусы и по ночам ходят. Смотря куда тебе.

— Угу. Спасибо.

Он кивнул неплохому в общем-то парню, непонятно что делающему в этом грязном месте, и, не прощаясь больше ни с кем, вышел. Все вещи у него были с собой — больше ничем он обзавестись не успел.

Мэрл правильно сказал — нужно ехать обратно.

Вот только куда именно обратно? Домой? Или обратно — туда?

Туда, где живёт эта удивительная женщина, сделавшая его жизнь чудом, ставшая сама чудом для него? Туда, где Дэрилу впервые в жизни было по-настоящему хорошо? Туда, где его, может быть, все ещё ждёт маленькая девочка с грустными не по возрасту глазами?

Стоит ли ехать — туда — если они по-прежнему живут с Эдом? Зачем? Просто чтобы подойти к дому? Чтобы заглянуть в окна и убедиться, что семья в полном составе собралась за столом и мирно ужинает, вычеркнув Дэрила из своей жизни, как сон — для кого-то страшный, а для кто-то…

Дэрил подошёл к кассе автовокзала и замер у висящего рядом расписания автобусов. Оба выезжали через полчаса. Один домой. Второй — к ней.

Что ему выбрать?

Голова шла кругом.

Весь месяц Кэрол жила в таком напряжении, что сейчас просто упала на диван в кабинете Эда и закрыла глаза, пытаясь отдышаться. Вдох-выдох. Спокойствие. Все налаживается. Все получится.

Годы жизни с Эдом заставили её расслабиться. Она привыкла жить за его спиной — ничего не решая, ни о чем не думая, и почти ни с кем не общаясь. И теперь, когда на неё навалилось все это, Кэрол безумно уставала.

Уставала — и все равно была счастлива...

Счастлива, именно счастлива, а обо всем другом Кэрол и думать не станет. Никаких мук совести, ни за что! Она ничего не делала. Он сам — не она! — он. Главное, однажды все-таки поверить в это...

Она провела пальцами по обивке дивана, который так понравился покупателям, только что покинувшим дом с твердым намерением оформить сделку как можно быстрее. Торопливо, уже привычно отогнала от себя воспоминания о Дэриле — всего лишь эпизоде, пусть и самом счастливом в её жизни — и вспомнила ту самую ночь.

Ночь, в которую она сидела возле Эда и напряженно вслушивалась в его дыхание. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох… выдох… Все.

Она не поверила своему слуху и зрению, когда он перестал дышать. Поднесла к его губам зеркало и прикоснулась к груди... Мёртв.

Мёртв!

Кэрол рыдала так сильно, как никогда в жизни. Избитое лицо болело, и это заставляло её плакать ещё громче и отчаянней. Неужели свободна? Или наоборот — в шаге от тюрьмы?

Эта мысль её отрезвила. Сначала дело — потом эмоции.

Все оказалось довольно просто. Вложить в его пальцы ложку и швырнуть потом на кухонный стол... Оставить его отпечатки на шприце и бросить тот на пол к его ногам... А потом — самое тяжёлое — вернуться к Софии и попытаться заснуть.

Утром пришлось долго убеждать Софию в том, что Дэрил и Мэрл — их секрет. Можно говорить обо всем, если вдруг кто спросит, кроме них. Можно говорить, что папа сидел две недели в своей комнате, нельзя только говорить, почему. Нужно сказать «не знаю».

Это было самое опасное — ребёнок, который мог сообщить полиции что угодно.

Но София оказалась умной девочкой. И когда Кэрол вызвала копов, сквозь рыдания проговорив, что её муж, кажется, мёртв, она только смотрела на все происходящее огромными глазами и молчала. А потом, когда офицер полиции, представившийся Риком Граймсом, усадил их на диван — тот самый, с которого четверть часа назад на носилках унесли Эда — ни разу не перебила Кэрол.

А она вдохновленно рассказывала, не забывая лить слёзы, что мужа в последнее время словно подменили; что у него была депрессия и он уходил в себя, не желая общаться с семьей; что он ушёл в отпуск и все две недели провёл в своей комнате, просто глядя в стену; что она пыталась даже волосы покрасить, чтобы порадовать его, на днях купила две краски в магазине, а он, увидев это, выбросил краски в мусор и — простите, офицер, мне так сложно об этом говорить, он ведь никогда раньше… сейчас я успокоюсь — ударил ее. Ударил даже дочку. Ушёл вниз и начал пить. Кэрол спряталась с дочкой в детской и прождала там до утра, боясь спуститься к нему. А когда спустилась и увидела…

— Какие наркотики, офицер, вы что? Ничего подобного и никогда в нашей семье не было. Эд всегда осуждал это. Эд не мог… Может быть, вы ошиблись? Может быть, он болел и не хотел нам признаваться, а это было лекарство?

Рик Граймс искренне сочувствовал ей и смотрел грустными глазами, говоря, что ошибки нет. Это наркотики. Что новички очень часто прощаются с жизнью, не рассчитав дозу и преувеличив свои возможности.

А ещё он попросил задать пару вопросов Софии. И она снова не подвела.

— Папа был в комнате очень долго, а потом вышел и стал кричать. Ударил меня и маму. И ушёл. Он был злой, и мы с мамой спрятались. Он скоро вернётся?

Офицеру было очень неловко объяснять маленькой девочке, что её отец не вернётся, ведь у него самого, как он сказал Кэрол на прощание, есть сын такого же возраста.

Больше он не появлялся. Зато появлялись другие люди, задававшие вопросы, говорившие, что ей делать и где поставить подпись. Нотариус Эда сказал, что Кэрол и Софии, в силу отсутствия завещания и других близких родственников покойного, остаётся дом, бизнес и все деньги со счёта.

Когда Кэрол услышала сумму, ей стало нехорошо. Она переспросила слабым голосом, правильно ли она поняла и не ошибся ли нотариус в количестве нулей, но все было верно. На счёту Эда не было почти ничего, а ведь он целыми днями только и твердил ей о том, каким успешным предпринимателем он является и какую финансовую подушку имеет на чёрный день.

Хотя чему она удивлялась? Он врал почти всегда.

Все решения Кэрол приняла быстро: время плыть по течению миновало. Дом слишком большой для них двоих, значит, нужно продать. А вот с бизнесом стоит попробовать разобраться самостоятельно.

Это было непросто. Кэрол почти ничего не смыслила ни в финансах, ни в продажах, но в ее распоряжении был компьютер и учебники. Днём она пыталась разобраться в документации в офисе Эда, не понимая, почему у неё ничего не сходится и откуда такие громадные недостачи, вечера проводила с дочкой, а потом полночи училась. Училась — и чем дальше, тем больше понимала, что кто-то из сотрудников Эда его обманывал.

А теперь обманывает и её, ничего не понимающую вдову, решившую поиграть в бизнес-вумен. Но как понять, кто именно лжет? Этого она пока не знала.

Кэрол ещё много чего не знала в этой жизни, но теперь у неё была возможность учиться, и она пользовалась ею, не теряя ни одной драгоценной минуты. Она ещё докажет! Кому и что, она сама не знала, но докажет — это точно!

Время не ждало. Пора подниматься, прощаться с домом, из которого она уже перевезла все их с Софией личные вещи на выходных, и возвращаться в офис. Смотреть в улыбающиеся ей лица и гадать, кто же из этих милых людей крадет у неё. А может быть, сразу все?

Не удержавшись, Кэрол, встав, бросила печальный взгляд на диван. Слишком много воспоминаний. Слишком приятно ей было здесь. И слишком больно — оттого, что это никогда не повторится.

Где сейчас Дэрил?

Вчера в новостях показали задержание настоящего убийцы — Милтона Маммета. Вот ведь как все получилось: если бы Милтон не был таким неприметным и не успел ускользнуть с места преступления так быстро, если бы в тот же момент в этом же ресторане не оказался случайно Мэрл Диксон, если бы братья выбрали другой дом… Если бы…

Все было бы совсем иначе. Все было бы по-прежнему. Побои Эда, София, больше напоминающая пугливого зверька, чем счастливого ребёнка, и не поднимающая глаз от земли Кэрол.

Подойдя к зеркалу в прихожей, Кэрол взбила пальцами короткие кудряшки — новая стрижка оказалась отличной. А чистое лицо без следа синяков и вовсе казалось неузнаваемым. Кэрол уже почти не помнила, как именно она выглядит без чёрных, синих, коричневых и жёлтых пятен по всему телу и лицу. Теперь этим можно любоваться хоть каждый день!

Стук в дверь заставил её поморщиться.

Нужно было сразу убирать табличку «Продаётся» с лужайки перед домом. Как оно всегда случается, основная масса желающих прибегает лишь тогда, когда покупатель уже найден.

Распахнув дверь и прищурившись от бившего ей прямо в глаза солнечного света, Кэрол разглядела тёмную фигуру на своём пороге и улыбнулась извиняющейся улыбкой.

— Простите, дом уже продан.

— Мне не дом нужен, — произнёс знакомый голос.

Тот, который она слышала только во снах... Который так любила слушать месяц назад... Который принадлежал самому желанному в мире человеку — Дэрилу.

Он вернулся?

Дэрил в первую секунду даже не узнал женщину, смело распахнувшую перед ним дверь.

Всего какой-то месяц, а она стала совсем другой. Стильная — иначе и не скажешь — стрижка, какие-то краски на лице, заметные, если присмотреться, деловой костюм и высокие каблуки. Но это все ерунда. Самое главное — её глаза. В них больше не было страха, отчаяния и затаенной тоски. Это были глаза уверенной женщины. Новой Кэрол.

А новой Кэрол старый Дэрил ни к чему.

— Это правда ты? — прошептала она, наконец разглядев его, и отступила на шаг, позволяя ему войти в дом.

В продающийся дом Дэрил вошёл, но так и не решился протянуть руку и коснуться этой новой — такой красивой и такой чужой — женщины.

— Продаешь?

— Нам с Софией такой большой не нужен, — пожала она плечами.

— Плохие воспоминания? — хмыкнул он.

А сам уже начал накручивать себя — разве воспоминания о нем могут быть хорошими?

Мэрл тогда все правильно говорил: она была с ним ради своих целей, и добилась их. Что ж, Дэрил за неё рад.

— Плохие. Этот дом выбирал Эд, этот дом обставлял он. Моего тут ничего не было. Только те две недели… с тобой.

Кэрол подняла на него взгляд — уже не уверенный, а скорей вопросительный.

Что она пыталась о нем узнать? Что он мог ей сказать? Что он неудачник? Она и без того это знала.

— Сочувствую, — соврал Дэрил, сообразив, что Эда больше нет, и Кэрол все сделала правильно, как и учил Мэрл, и зная, что в сочувствии она не нуждается.

Скорее в поздравлениях.

— Спасибо, — приняла тот же равнодушный тон она, но продолжала вглядываться в его лицо, все ещё желая в нем что-то увидеть. — Где Мэрл?

— В тюрьме.

— Но… убийцу ведь поймали.

Кэрол растерянно заморгала, на мгновение показавшись все той же, родной. Его…

— Это Мэрл. Он снова вляпался.

— Мне жаль, — грустно улыбнулась она и быстро взглянула на часы.

Дэрил не был слепым. Не был он и дураком.

— Ладно. Рад, что все нормально. У меня автобус уже.

— Автобус? Куда? Подожди, — она схватила его за руку. — Ты не можешь так просто уехать. Ты же только что вернулся. Ты…

Она вдруг подошла к нему совсем близко и обхватила ладонями его лицо.

— Ты… ты не останешься?

— Мне негде остановиться — выдавил он, не в силах думать ни о чем, кроме того, что её губы рядом.

Стоит лишь чуть наклониться, и он снова ощутит их вкус и мягкость.

— Мы с Софией живём тут совсем рядом. И… и знаешь что, Дэрил? Ты так вовремя! Мне очень нужна помощь. Ты ведь сейчас не занят?

— Что нужно? — настороженно уточнил он, высвобождаясь из плена её рук и отступая назад.

Ей нужна помощь. Только и всего. Не стоит рассчитывать на что-то большее.

— Если бы у тебя было время… Если бы ты мог поработать на складе у Эда. У меня… — она говорила быстро, словно боялась, что он развернётся и тут же уйдёт.

Дэрил и правда был готов так сделать. Неужели Кэрол под видом помощи ей собирается оказать помощь ему самому? Работников тут пруд пруди, а она его зовет. Смех, да и только.

— Понимаешь, кто-то ворует и подделывает документацию. Но я не знаю, кто именно. И даже не знаю, один это человек или несколько. Я вообще ещё ничего не понимаю и только вторую неделю появляюсь в офисе! Мне нужен там свой человек. Нужен кто-то, кто сможет увидеть что-то из того, что не получается увидеть мне. Жить ты сможешь у нас, зарплата хорошая. София о тебе каждый день вспоминает. Соглашайся, Дэрил.

Думал он долго. Кажется, ей реально нужна помощь. А того, кто ворует у женщины с ребёнком, пользуясь их беззащитностью, проучить точно стоило.

— А на складе ночевать нельзя?

— На складе? Можно, наверное… Но зачем там? У нас много места.

— Это будет… неправильно, — наконец сформулировал Дэрил.

Кэрол нахмурилась. Грустно улыбнулась и пожала плечами.

— Знаешь, когда я впервые почувствовала, что все наконец правильно?

Он мотнул головой, старательно изображая безразличие.

— Когда ты меня обнял.

Сердце пропустило пару ударов. О чем она говорит?

— Я так хочу почувствовать это ещё раз. Хотя бы на минуточку. Можно?

Кэрол на своих каблуках была уже не ниже его ростом и смотрела ему прямо в глаза, ожидая ответа. Дожидаясь неуверенного кивка и торопливо, словно он мог куда-то деться, наклоняясь вперёд.

Да, она права. Это действительно было правильно, хотя таковым с точки зрения Дэрила быть просто не могло.

— Я старалась не надеяться, что ты вернёшься, но все же ждала, — прошептала она ему прямо в губы.

А потом, спустя целую вечность, заключённую в одном поцелуе, требовательно нахмурилась.

— Во второй раз я не отпущу тебя, Дэрил Диксон. Никаких складов, с которых так просто снова сбежать от меня. Если понадобится, я возьму тебя в заложники и буду держать в плену, пока ты не поймёшь, что больше никуда не хочешь идти.

— Никуда не хочу, — пробормотал он, касаясь губами уголка её губ, вдыхая сладкий запах и закрывая глаза — слишком много счастья для него одного.

Разве так бывает?

— Тогда не уходи. Никуда и никогда. Обещаешь?

— Никуда и никогда, — повторил Дэрил. — Обещаю.

И сдержал своё слово.