Волшебный цветок папоротника (гет)

Драко и Гермиона стояли напротив указателя с названием их конечного и основного пункта пребывания на эти несколько дней — Зиемупе. Оба, смущенные этим невесомым и кратковременным прикосновением, не смотрели друг на друга. Не сговариваясь, они зашагали по направлению, указанному табличкой.

Зиемупе был обозначен как находящийся недалеко от Лиепаи поселок, но с очень небольшой численностью населения, не более, чем двести жителей. Наверное, поэтому им по дороге на глаза попалось от силы человек десять. А может быть, это было связано с приближающимся торжеством, и местные просто были заняты предпраздничными приготовлениями. Как бы то ни было, их никто не побеспокоил, и они неторопливо плелись по дорожке, ведущей вглубь поселка. Гермиона первая нарушила молчание:

— Ну, что же, думаю, что нам в первую очередь нужно найти семью, которая согласилась бы нас приютить на время наших каникул.

— Да, так и сделаем, — слишком быстро ответил ей Драко, но Гермиона предпочла сделать вид, что ничего такого не заметила.

— Способ только один: ходить по домам и проситься на постой, объясняя это тем, что мы туристы, которым очень захотелось отметить Лиго в кругу дружелюбных латвийцев, — озвучила свою мысль Гермиона.

—Отлично, тогда вперед, — отозвался Драко и уже увереннее зашагал по дороге. Потом, ненадолго остановившись, повернулся к Гермионе и спросил:

— Кстати, кто такие "торист"?

Гермиона, улыбнувшись, ответила:

— Туристами называют людей, путешествующих для отдыха, развлечения и удовлетворения своей любознательности. Будем надеяться, что местные не слишком пугливые люди.

В первом доме им ответили отказом. Гермиона не могла их винить в этом. Не каждый согласится впустить к себе незнакомых людей, к тому же иностранцев, без гарантии своей безопасности. Но уже во втором доме им доказали, что такие отчаянные, все же, есть. Хозяин дома не только впустил их, но и поднял "на уши" все семейство, раздавая указания о том, чтобы гостей приняли, как надо: расположили, накормили и, вообще, относились к ним с должным почтением и уважением. Гермиона с Драко были несказанно рады такому теплому приему и облегченно вздохнули. Они мысленно уже настроились на то, что им придется обойти по меньшей мере десяток домов, прежде чем кто-то их примет (если примет вообще).

А тут такая несказанная удача! Одно смущало Гермиону — комната, предоставленная гостям радушными хозяевами, была одна на двоих. Но, что вогнало в краску ее еще больше, так это одна на двоих кровать. Двуспальная, но ее размер не уменьшил смущения девушки. Что же, выбирать не приходилось, а требовать две кровати или, что еще наглее, две комнаты, они не собирались. Иначе, провели бы еще полдня в поисках пристанища без всякой гарантии, что найдут таких же дружелюбных людей.

В противовес Гермионе, Малфой уверенно кинул свою сумку на пол и плюхнулся на кровать, подобрав руки под голову. Через несколько секунд на надменном малфоевском лице расползлась наглая ухмылка, и он, недвусмысленно поведя бровями, вытащил одну руку из-за головы и похлопал ею рядом с собой.

"Если эта лохматая думает, что будет руководить ситуацией, то пусть не надеется, что это будет легко. Посмотрим на нашу невинную овечку".

— Располагайся, Грейнджер! Места хватит всем, думаю, но я не уверен, — и с этими словами он специально еще на несколько сантиметров передвинулся в сторону Гермиониной половины.

Его спутница вспыхнула и сделала вид, что страшно занята распаковкой своей сумки, которой успела придать нормальный размер еще до того, как они постучались в дом.

"А ведь еще недавно ходил, потупив взгляд, после того, как прикоснулся к моим пальцам. Вот и пойми этого ублюдка."

* * *

Семья латвийца, которого звали Эдгар, оказалась довольно большой. Помимо него и его пышнотелой жены Анны, в доме жили трое их детей: парень лет двадцати, которого представили как Андриса, и две дочери — Инесе, лет шестнадцати, и Мария, которой было около восьми. Андрис был достаточно высок и хорошо сложен, Инесе ненамного уступала брату в росте, но была худенькой и нескладной, а младшая Мария — пухленькая и невысокая. Еще в доме жила пожилая дама, которая представилась гостям Миртой. Судя по явному внешнему сходству, она была мамой хозяйки.

Также Гермиона заметила спящего на подоконнике серого и толстого кота (который напомнил ей о Живоглоте и, тем самым, вызвал грусть в сердце).

Когда Гермиона закончила разбирать сумку, она кинула Малфою через плечо короткое: "Мне нужно кое-что им сказать", и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

"Отлично, — подумал Малфой, — просто восхитительно! Я, Грейнджер, и одна на двоих кровать. Что может быть отвратительнее? К этому меня жизнь не готовила. Вот бы, на мгновение, увидеть рожи Избранного очкарика и Уизела, узнай они об этом обстоятельстве". Малфой злорадно улыбнулся, представив, как физиономии ненавистных однокурсников сначала белеют, а потом становятся пунцовыми от гнева. У Поттера заходили бы желваки, и побледнел бы чертов шрам, а неотесанный Уизли сразу кинулся бы кулаками вперед. Мерлин, ну почему ты не предоставишь ему эти несколько минут неразбавленного удовольствия! Он даже согласен получить в нос от рыжего!

От размышлений его отвлекли женские крики, доносившиеся с улицы. Драко лениво поднялся с кровати и посмотрел в окно, выходящее во двор. У калитки стояла хозяйка, а рядом кружили еще две женщины: одна — тощая и высокая как жердь блондинка с "гулькой" на макушке, другая — среднего телосложения с короткой, но толстой косой.

"Шикарное трио, — подумал Драко, — как на подбор: толстая, средняя, тонкая. Осталось выстроиться в рост".

Женщины о чем-то восклицали, указывая в сторону дома Анны, в то время как Анна радостно о чем-то им рассказывала на родном языке. Вероятно, темой их болтовни были новоявленные незнакомцы, а любопытным соседкам просто хотелось на них взглянуть.

Малфоя отвлек звук открывающейся двери. Гермиона выглядела весьма довольной и что-то напевала себе под нос.

— Родная стихия тебя явно бодрит, Грейнджер, — протянул Малфой. — А теперь скажи-ка мне, что ты там такого хотела сказать этим магглам? Я заинтригован.

Улыбка Гермионы стала еще шире и, как показалась Малфою, какой-то пакостной, что ли.

— Я всего лишь не хочу дать тебе забыть, для чего мы здесь — почувствовать в полной мере жизнь магглов.

— Мне уже не нравится начало разговора. Давай, к сути.

— Ты должен прожить этот срок как маггл, а значит, и делать все те вещи, что и магглы. Я просто сказала хозяевам, чтобы они приобщали нас к каждому делу, за которое будут браться: будь то празднование и участие в культурных мероприятиях или обычные дела по дому, вплоть до готовки.

— Какие еще дела по дому, Грейнджер? Ты по дороге сюда растеряла остатки разума? — вспыхнул Малфой. — Я, по-твоему, похож на эльфа, который обожает копаться в груде посуды и всевозможных щеточек?

— Не нужно так шуметь, Малфой, ты же прекрасно понимал суть и цель задания, когда еще только держал в руках нераспечатанный конверт. И ты прекрасно помнишь, что если не выполнишь его, то протест обойдется тебе куда дороже. Поэтому предлагаю просто покончить со всем этим и отправиться домой.

Гермиона подошла к окну, у которого стоял Драко, и посмотрела прямо ему в глаза. Пожалуй, если не считать того случая с перстнем, это был первый раз, когда они находились так близко друг к другу. Так близко, что она смогла разглядеть цвет его глаз — светло-серый с голубоватыми вкраплениями. Наверное, на солнце они становятся просто потрясающими. Гермиона мысленно одернула себя и заставила снова заговорить:

— Малфой, это ведь всего лишь несколько дней. Просто потерпи, и от тебя отстанут.

Драко, молчавший все это время, внимательно приглядывался к своей собеседнице. Она не выглядела некрасивой, хотя и первой красавицей он ее тоже не назвал бы. Но было в этой девушке что-то... уютное. Может, дело в ее больших карих глазах, может, в еле заметной россыпи веснушек на носу, а может, именно в этих, вечно лохматых, волосах. Он никогда не стоял так близко к Грейнджер. И теперь понял, что не может стоять так и дальше. Какой-то дискомфорт от данной ситуации мешал ему расслабиться и продолжить разговор. В этот момент в комнату кто-то робко постучал. От неожиданности они оба вздрогнули, а Гермиона немного отошла от Драко.

В комнату робко зашла Инесе, которая, краснея, поглядывала на Драко, при этом полностью игнорируя Гермиону (чем вызвала непонятное для последней раздражение), и сказала гостям, что их ждут в столовой.

Когда Драко и Гермиона вошли в комнату, практически все семейство Берзиньш собралось за столом, кроме хлопочущей Анны и помогающей ей Инесе. Эдгар снова радостно поприветствовал своих гостей и рассадил их по местам. В воздухе витали самые разнообразные запахи еды, и со всех сторон было слышно негромкое бряцанье столовых приборов.

— Мои дорогие, — ворковала Анна, напомнившая Гермионе своим поведением миссис Уизли, — кушайте на здоровье. Я приготовила разные блюда нашей национальной кухни, надеюсь, вам понравится! Тут у меня серый горох со шпеком[1], сильтю пудиньш[2], путра[3], скландраусис[4], холодец из свиных ножек, морковный и ореховый хлеба, путельс[5] и квас, — она указывала на каждое блюдо, которое называла. — Надеюсь, вам все придется по душе!

Анна снова убежала на кухню, а Драко и Гермиона переглянулись.

— Это, прямо-таки, праздничный стол, — улыбнулась хозяевам Гермиона. — Столько всего! Не стоило так себя утруждать, правда.

— Пустяки, дорогая. У нас не каждый день иностранные гости, — сказала вновь вошедшая в столовую хозяйка и устроилась на своем месте.

Через несколько минут поедания гороха со шпеком, Малфой понял, почему хозяйка дома такая упитанная. Если он в ближайшие несколько дней будет питаться этим, то, по прибытию в Англию, шокирует своим внешним видом всех друзей. Гермиона, сидящая рядом, видимо, тоже была такого же мнения, поэтому в рот отправила от силы ложек пять, не больше.

— Дорогая, тебе не нравится? — расстроенно спросила ее Анна.

— Нет, что вы! Все замечательно, но так сытно, что, боюсь, не смогу попробовать остальные блюда, — улыбнулась ей в ответ Гермиона и потянулись к тарелке с сильтю пудиньш. Драко последовал ее примеру. Это блюдо они ели уже куда уверенней, да и сочетание рыбы и картошки нельзя было назвать такой уж экзотикой. В довершение обеда оба отрезали себе по небольшому кусочку скландраусиса и попробовали домашний квас Анны.

— Мой мальчик, — обратилась Анна к Драко, — Гермиона поделилась со мной, что ты очень хозяйственный и говорил ей о своем желании помогать мне эти несколько дней. Мне, конечно, очень неудобно... — Драко медленно повернулся к Гермионе, старательно делающей вид, что ничего интереснее ее стакана в этом мире нет,

— ...и вообще, вы же гости! Я считаю...

— Грейнджер... — зло зашептал Драко, наклонившись к девушке.

— Что? — она исподлобья посмотрела на него своими большими глазами и невинно похлопала ресницами.

— Послушай...

— ...Но, раз вы так настаиваете, — голос Анны вновь его отвлек, — ты можешь помочь Инесе с мытьем посуды, так уж и быть. Милая, — обратилась она к дочери, — покажи Драко, где у нас кухня, и объясни что к чему.

Малфоя словно обухом стукнули по голове. Он, чистокровный волшебник, аристократ, пойдет мыть посуду магглам? Вы серьезно? Да это же уму непостижимо! Чертова Грейнджер! Пока в голове ошарашенного и взбешённого парня проносился тысяча и один способ расправится с мерзкой заучкой, столовая потихоньку опустела, оставив лишь троих человек: Драко, все еще сидевшего на своем месте; Гермиону, стоявшую рядом и старающуюся прикрыть улыбку, которая норовила стать последней каплей для Малфоя; и Инесе, потихоньку складывающую посуду, периодически бросая в сторону Гермионы весьма неприветливые взгляды. И если Гермиона в самом начале убеждала себя, что эта неоднозначная реакция девушки ей всего лишь показалась, то сейчас этого не увидел бы только слепой. Это вызвало в ней волну раздражения, которое уже для самой Гермионы стало неприятным открытием.

"Что это со мной? — подумала она, — неужели, меня начинает бесить эта абсолютно незнакомая и чужая девчонка? Это ненормально".

Гермиона не нашла лучшего способа "добить" эту негодницу, чем наклониться к Малфою и, уже к его изумлению, едва касаясь губами его уха, жарко на выдохе прошептать, но так, чтобы и Инесе слышала:

— Как закончишь, жду тебя на берегу моря. Это недалеко.

Лицо Малфоя в следующую же секунду приняло осоловелый вид, а посуда в руках Инесе стала почему-то греметь сильнее.

Снова выпрямившись, Гермиона подмигнула Драко и, развернувшись, вышла из комнаты, не удостоив третьего человека из компании даже взглядом.

* * *

Гермиона шла по берегу Балтийского моря, где расположился Зиемупе, и думала о недавнем своем поведении. Такие действия были неожиданны для нее самой, и она никак не могла найти этому объяснение. Ее разозлила своим поведением какая-то девчонка, а она, словно была ее ровесницей, повелась. Будто она не волшебница, прошедшая войну и видевшая ее ужасы, а сопливая малолетка, которая не знает, к чему прицепиться.

Ну и что, если Инесе ее игнорирует? Ну и что, если бросает в ее сторону холодные косые взгляды? Она, действительно, подросток, который явно заинтересовался противоположным полом. Малфоем, то есть. Она, видимо, решила, что между ними, Гермионой и Малфоем, что-то есть, а потому и стала с первых минут знакомства видеть в ней соперницу. Типичное поведение не очень взрослой влюбленной девочки. А она, Гермиона Грейнджер, в кои-то веки, пошла на поводу своих эмоций и устроила это шоу одного актера, вместо того, чтобы просто дать понять, что они не пара, и Инесе может расслабиться. Но с другой стороны, почему она, вообще, должна что-то объяснять этой малявке? Еще не прошло и суток, как они тут, а девчонка уже ведет себя так, будто сто лет органически ее не переваривает. Это, как минимум, некрасиво по отношению к гостям.

А этот мерзавец Малфой? Ведет себя так, будто в одночасье ослеп, и ничего не понимает и не видит. А может, его просто все это забавляет? Вспомнив его ошалелый взгляд от ее выходки, Гермиона не сдержалась и громко рассмеялась. Ну, ничего, зато сейчас, наверняка, проклинает ее, намыливая чашки и ложки. Гермиона снова усмехнулась и остановилась, чтобы немного зайти в воду. Ветер приятно трепал ее волосы, а вода ласкала ступни, которые зарывались в прибрежный песок.

"Мой хорошенько, Малфой, чтобы ни пятнышка!" — весело думала она про себя, пока внезапно не вспомнила, в чьей компании он это делает. Хотелось зарычать от досады, но делать было нечего. Постояв еще немного, она двинулась к небольшим скалам, которые виднелись невдалеке.

Откуда-то со стороны послышался шум, похожий на лай собак. Видимо, собралась компания местных четырехлапых и тоже развлекается, радуясь чудесной погоде. Гермиона подставила лицо солнцу, наслаждаясь его теплом, и тут услышала, что лай становится ближе. Она повернула голову в сторону звуков и увидела свору из четырех собак, двух побольше и двух чуть поменьше, которые, подпрыгивая и дразнясь между собой, направлялись как раз к берегу. Это собачье веселье вызвало у нее непроизвольную улыбку, которая сменилась гримасой неприятной боли, когда она поняла, что босыми ногами наткнулась на какую-то корягу. Видимо, эти ветки кто-то оставил здесь после отдыха, или такие же собаки натаскали. Гермиона наклонилась потереть ушибленный палец, когда поняла, что шум затих. Она подняла голову и увидела, что псы внимательно ее изучают, словно пытаясь понять, видели ли они ее тут раньше, или нет. И что-то ей подсказывало, что второй вариант может оказаться весьма неприятным. Гермиона занервничала и попыталась улыбнуться собакам, чтобы не выдать своего волнения.

— А кто тут у нас решил прогуляться? — обращаясь к ним, негромко сказала она и выпрямилась. — Хорошие собачки, умные, — и после этих слова сделала небольшой шаг назад, снова задев шумную ветку. Это движение усилило и без того пристальное собачье внимание.

Одна из тех, что были поменьше, начала угрожающе рычать. У Гермионы сердце ухнуло вниз. Но стоять на месте бесконечно и ждать, что кто-то может когда-то появиться, тоже нельзя. Поэтому она снова начала отступать и при этом негромко разговаривать с собаками:

— Вы не злитесь, собачки, я сейчас уйду, а вы продолжите резвиться дальше.

Шаг. Еще шаг. И еще один. Теперь уже трое собак зарычало, и они продолжили медленно наступать. Гермиона испугалась не на шутку и стала беспомощно оглядываться по сторонам. Еще несколько шагов, и она будет упираться в скалу. Свою палочку она, как назло, оставила в сумке. Кто же знал, что буквально в первый день она попадет в неприятности.

Шаг. Еще один небольшой шаг. И вот, она упирается спиной в камень, а четверо злобно рычащих и скалящихся псов неумолимо приближаются к ней. В голове мелькнула мысль, хотя бы подобрать с земли палку для самообороны, но движение вниз за этой самой палкой стало для своры спусковым крючком. Последующие события происходили с такой скоростью, что после Гермиона еще долго думала, а были ли они вообще?

Не успела она до конца опустить руку, как сразу двое из четырех собак буквально одним прыжком кинулись к ней, разинув клыкастые пасти. Гермиона в ужасе истошно завопила и, прикрываясь обеими руками, присела на корточки. В следующее мгновение она почувствовалась острую боль в районе локтя и выше, будто полоснуло ножом, а затем услышала глухой удар чего-то твердого и собачий скулёж. Приготовившаяся к атаке и расправе, Гермиона не сразу поняла, почему собачья челюсть еще не сомкнулась на какой-нибудь части ее тела. Она боялась убрать руки от лица, но ей отчетливо были слышны звуки борьбы кого-то с агрессивной стаей. Еще парочка глухих ударов, и свора, завывая, стала удаляться, а шум — становиться тише. Через несколько мгновений чьи-то теплые руки погладили ее по спине, а низкий мужской голос спросил:

— Гермиона, Вы в порядке?

Все еще не веря в то, что ее не разодрали, Гермиона продолжала трястись, а руку ужасно саднило. Чьи-то ладони все еще продолжали ее поглаживать, когда она, наконец, осмелилась отвести руки от лица и посмотреть на своего спасителя.

— Андрис?

* * *

Рядом с ней на корточках сидел бледный и потрепанный сын хозяев дома, в котором они остановились. В его черных глазах читалось неподдельное беспокойство, а между бровей залегла глубокая складка — еще одно свидетельство тревоги. Черные волосы были влажными и взлохмаченными, а на тыльной стороне ладони виднелась достаточно глубокая царапина. В этой же руке он держал одну из тех коряг, которые постоянно мешались под ногами Гермионы, и до которых она так и не смогла дотянуться. Вторая рука Андриса замерла на спине Гермионы. Он вдруг вспомнил об этом и, извинившись, убрал.

— Вы меня здорово напугали, Гермиона. Это просто чудо, что я успел опередить псину буквально на долю секунды, — негромко проговорил он.

— Пожалуйста, — слабо прохрипела Гермиона, — не нужно ко мне обращаться на "Вы", не после того, что ты сделал для меня.

— Хорошо. Как ты себя чувствуешь?

— Как... человек, чудом избежавший собачьего нападения, — Гермиона попыталась выдать улыбку, но вышло ее жалкое подобие. Тело еще периодически била мелкая дрожь.

— Всё позади, не переживай. Я знаю, чьи это псы, и завтра же пойду и дам знать о сегодняшнем инциденте хозяевам.

— Всё в порядке, правда. Они просто увидели чужака на своей территории и...

— Боже! Гермиона, твоя рука... — Андрис аккуратно подхватил ее под локоть и бережно повернул, чтобы удобнее было рассмотреть рану. — Точно, коготь, не иначе. Хорошо, что царапина не очень глубокая. Обработать сможем дома, но перевязку сделать, все же, надо.

И после этих слов он крепко сжал пальцами одной руки длинный рукав своей кофты на другой руке и совершил резкий рывок, тем самым, буквально отрывая его по шву. Гермиона в изумлении следила за его действиями и выглядела растерянной. Андрис разорвал рукав вдоль, сделав из него довольно удобный лоскут.

— Ты позволишь? — он протянул ей свою руку, спрашивая разрешение на оказание помощи.

Гермиону ситуация стала смущать, но руку она, все же, протянула. Андрис бережно, но при этом довольно быстро, стал фиксировать повязку. Гермиона следила за движениями его рук и замерла, когда он поднял глаза, и их взгляды пересеклись. Прошли какие-то мгновения, и Гермиона почувствовала, что щеки потихоньку начинают краснеть.

— Г-хм... Спасибо, Андрис. Не стоило, — смущенно промямлила она, вынимая свою руку из его. И, чтобы переключить разговор в другое русло, быстро спросила:

— Как ты, вообще, здесь оказался?

Андрис присел рядом с ней и проговорил:

— Я еще днем хотел с тобой познакомиться, пообщаться, но как-то не складывалось: то вам с дороги нужно было прийти в себя, то у меня свои дела. А когда я с ними управился, стал спрашивать о тебе домашних, и Инесе обмолвилась, что ты собиралась прогуляться к морю.

"Инесе, значит..."

— Ну, собственно, поэтому я сюда и шел, поговорить с тобой. Но когда увидел, в каком положении ты оказалась, признаться, у самого ладони вспотели, — он тряхнул волосами и посмотрел на нее.

Гермионе снова стало не по себе, поэтому она, взглянув в темнеющее небо, сделала вид, что звезды этим вечером особенно красивы.

— Я стал подкрадываться сбоку, и так получилось, что кинулся к тебе и наперерез этому псу практически одновременно с ним же и лишь на какое-то мгновение его опередил. Вот и вся история, — закончил он, улыбнувшись.

Гермиона улыбнулась в ответ, а потом, увидев его нелепый вид в кофте с одним рукавом, не удержавшись, хихикнула.

— Чего? — не сразу понял Андрис и улыбнулся еще шире.

— Твоя кофта, — пытаясь успокоиться, заговорила Гермиона, — это не просто последний писк моды, это ее последний вздох, я бы сказала. Всхлип. — И, не удержавшись, расхохоталась уже в голос.

Поняв, что именно так позабавило гостью, Андрис осмотрел себя и рассмеялся в ответ.

— Наверное, это была отличная шутка, но не кажется ли тебе, Грейнджер, что для незнакомого места достаточно ночных прогулок на сегодня?

__________

[1] Серый горох со шпеком. Шпек — слово пришло от немецкого Speck, а в русский язык от польского szpik, т.е. по-русски правильно было бы сказать "серый горох со шпиком". Шпик — подкожное свиное сало в кусках, обычно просоленное. В данном блюде, помимо шпека, используется и мясо.

[2] Сильтю пудиньш — традиционная латвийская запеканка из сельди с отварным картофелем.

[3] Путра — блюдо представляет собой кашицу из овощей и крупы с добавлением рыбы, сала или копченого мяса, а также кисломолочных продуктов.

[4] Скландраусис — открытый овощной пирог из ржаного теста, по виду напоминающий ватрушку. Для начинки используются вареный картофель, морковь, сметана и яйца.

[5] Путельс — напиток, представляющий собой кислые гороховые или овсяные кисель с добавлением простокваши или кислого брусничного сока.