Афера Люциуса Малфоя (гет)

На самом деле Гермиона явно ощущала неловкость и даже, пожалуй, стыд, и это ей совершенно не нравилось.

Чувствуя на себе взгляд Малфоя, она упорно делала вид, что не замечает этого. Ей вообще казалось, что на предмет сложившейся ситуации настроен он не так уж и оптимистично, как пытался продемонстрировать. Именно поэтому Гермиона решила взять тайм-аут и немного помолчать, не общаться с ним.

«Как знать… быть может, он запаникует и все-таки найдет какой-нибудь выход из этого дурацкого положения».

И все же она не могла отрицать правды: если уж и довелось застрять с кем-то, то Люциус Малфой, увы, был не самым плохим вариантом.

«Ну, застрять с ним — это значит застрять хоть и в маленьком, но уютном, а главное, комфортабельном домике.

Дальше… С ним достаточно интересно, а иногда даже забавно общаться. Уж чего-чего, но язык у Малфоя всегда был подвешен.

Он красивый мужик, чего уж скрывать.

О-о-о… это что же такое я только что подумала, а?!

Нет! Нет, нет и нет. Я не могла даже мысленно сказать, что Люциус красив! — заверила саму себя Гермиона и снова уткнулась в книгу. Что не помешало уже через мгновение опять начать спорить с собой. — А почему, собственно, и нет? Объективно говоря, смотреть на него весьма приятно. Правда, это не означает, что меня влечет к нему. Ни за что! Как такая мысль вообще могла прийти мне в голову? Это же Люциус Малфой. И он, по определению, должен ненавидеть меня».

Разозлившись на этот раз всерьез, Гермиона принципиально вернулась к книге, от которой уже спустя минуту ее оторвал голос Малфоя.

— Мне скучно, — вдруг объявил он.

— И ради чего, спрашивается, вы сообщаете мне об этом?

— Потому что вижу, что вам тоже надоело читать.

— Вот как… А я совсем этого не вижу, — заупрямилась Гермиона, не желая признавать его правоту. — Я читаю.

— Мы должны что-нибудь делать, — продолжал настаивать Люциус. — Я не смогу читать следующие шесть дней.

— О, об этом вы должны были подумать раньше. Еще до того, как похитили меня, — строго отрезала, изо всех сил пытаясь не засмеяться.

Малфой лишь пожал плечами.

— Да я, собственно говоря, намеревался провести эту неделю, убеждая мисс Уизли отправиться в приятное, долгое и, конечно же, полностью оплаченное кругосветное путешествие. А книги привез сюда на всякий случай, чтоб было, чем заняться, когда она уснет.

Гермиона не смогла сдержать насмешливое фырканье.

— Должна заметить, что вы вообще не знаете Джинни. Она бы провела здесь целых шесть дней, пока вы сами не попросили ее выйти замуж за Драко. А если бы не попросили, то превратила б вашу жизнь в ад.

— Меня не так легко переубедить, — нахмурился Люциус. — И, кажется, вы забыли, что я уже был женат. А Нарцисса знала каждый фокус в книге под названием «Как управлять мужчиной».

И Гермионе послышалось в его голосе неприкрытое восхищение.

— Что, в вашем сердце до сих пор пылает пламя любви к бывшей жене? — сочувственно поинтересовалась она.

— Чего?! Мерлин, конечно, нет! Теперь она госпожа Крам, вот пусть этот герой квидичча и нянчится с ее постоянным недовольством.

Не очень-то веря Люциусу, Гермиона позволила себе скептический взгляд в его сторону. Правда, всего лишь на мгновение, а потом снова начала гнуть свою линию:

— Хочу сообщить, что Джинни Уизли всегда предельно решительна, когда ей это нужно, и предельно скрытна, опять же в случае необходимости. Поймите, она выросла с немалым количеством старших братьев, поэтому противоборство с мужчинами для нее нечто само собой разумеющееся. Нужно сказать, вам еще крупно повезло с тем, что похитили меня, а не Джинни.

Люциус пристально посмотрел на нее.

— Я тоже начинаю думать, что в итоге мне, как обычно, повезло.

Внезапно почувствовав, как звук его голоса будто скользит по коже, будто дотрагивается, заставляя бежать по ней тысячи мурашек, Гермиона вздрогнула. И, не желая показывать Малфою собственное волнение, взяла книгу и ничего не ответила.

Но еще не успела найти место, на котором остановилась, как снова услышала голос:

— Нам нужно что-нибудь придумать, чтобы развлечь себя.

«Ой, мамочки… Это… мое богатое воображение, или и впрямь обычно ровный тон Люциуса Малфоя прозвучал как-то… хрипло и глухо?»

Да и сам Люциус оказался весьма заинтригован, увидев внезапно покрасневшие щеки Гермионы.

«Ого… а вот это очень странно… И что же такого пошлого я сказал, что она покраснела? Черт! Еще не хватало ненароком использовать какое-нибудь магловское клише. Но что… если мисс Грейнджер не испытывает ко мне такой уж сильной ненависти? Интересно, как бы это выяснить...»

И внезапно вдохновленный, он предложил:

— Давайте сыграем в шахматы.

— О, нет. Ненавижу шахматы.

— Почему?

— Ну, если вам так интересно, потому что Рональд просто невыносим, когда побеждает, и еще менее выносим, когда проигрывает.

— Хорошо, что насчет Подрывного дурака? Если, конечно, я смогу найти здесь колоду.

— Тоже не люблю. И по той же причине.

Люциус подумал, что, по-видимому, этому идиоту Уизли удалось отвратить ее от всех волшебных игр.

— Ладно. Тогда научите меня какой-нибудь магловской игре.

— Честно сказать, ничего не могу придумать, — настороженно посмотрела на него Гермиона, словно опасаясь, что он предлагает нечто… из категории сексуальных игр.

«Нет, я бы, может, и не сильно возражала против таких забав, особенно, если б он сам заговорил об этом, но… черт, как неловко-то…»

Мятущиеся мысли снова остановил голос Люциуса:

— Несколько лет назад Северус научил меня играть в покер. Вы играете?

— Эм-м… Боюсь, что нет.

— Ничего страшного, зато я неплохо помню правила и смогу научить вас, — продолжал убеждать Гермиону Люциус.

— Уговорили, согласна, а то, думаю, в покое вы меня не оставите, — нахмурилась Гермиона, и Люциус подумал, что она не выглядит такой уж несчастной, как должна была, если б ей действительно не нравилась его идея. Отложив книгу, она уточнила: — Чего используем, чтобы превратить в карты?

Обрадованный ее сговорчивостью Люциус быстренько преобразил стопку пергаментов в колоду игральных карт и принялся их перетасовывать.

— Итак, предлагаю сыграть семикарточный стад.

— Семикарточный стад?

— Да, это относительно простая разновидность покера. Каждый игрок получает по семь карт в течение нескольких ставок, пять из которых должны будут составить самую сильную комбинацию. В покере их называют «руками».

— Тогда мне нужен список и пояснения значений этих «рук» в порядке убывания силы.

Взмахнув палочкой, Люциус предоставил ей требуемое.

— Что-нибудь еще, моя прекрасная леди?

— Конечно. Мы не определились со ставками. Вы упомянули, что их будет несколько.

— Хм-м-м… — Люциус сделал вид, что задумался, хотя, конечно же, уже знал, на что именно хотел бы сыграть.

«В конце концов, разве не сказал я ей, что нам придется найти себе на эти несколько дней какие-нибудь занятия? Хотя… может, не следует начинать столь прямолинейно. Кто знает, насколько легкомысленна мисс Грейнджер…»

И предложил нечто абсолютно нейтральное:

— Как насчет денег?

— Угу. Обязательно, — тон Гермионы казался суше песка в пустыне. — Я прямо мечтаю рискнуть честно заработанными деньгами и проиграть все свои активы человеку, который может купить четверть Британии. Особенно с учетом того, что вообще ни разу не играла в эту игру.

— Возможно, не все, что у вас есть… а только частично… — возразил Люциус, блуждая взглядом по активам, особенно интересующим его в настоящий момент. Он сделал вид, что не замечает искорки, вспыхнувшей в глазах Гермионы, которую она, впрочем, тут же притушила.

«Вот, значит, как… Ну что ж… если я правильно разыграю свои карты (а по-другому, конечно же, и быть не может), то в ближайшие несколько дней нам точно будет чем заняться. И не сомневаюсь, что произойдет это исключительно по обоюдному желанию».

Поэтому, подбавив в голос мягких бархатистых ноток, предложил:

— Мы не будем играть на галлеоны. Думаю, ставка в несколько кнатов гораздо уместней. Во всяком случае, пока вы сами не решите повысить ее.

— А… так значит, потом мы сможем… пересмотреть ставку, я правильно поняла?

— Конечно. Если захотите. Но, должен заметить, что покер смотрится намного интересней и забавней, когда играют не просто на деньги, а на… что-нибудь другое.

— Пожалуй, звучит заманчиво, — оживленно согласилась Гермиона. — Давайте немного поиграем на кнаты, а там посмотрим.

Люциусу едва удалось сдержать ухмылку.

«Хм-м… А вот это, по-моему, уже совсем неплохо!»

Наблюдая за Люциусом, Гермиона думала о том, зачем ему это все понадобилось. Нет, понятно, что Малфою, прежде всего, хотелось развеять скуку, да и сама Гермиона не сильно возражала против игры в покер. Но ведь была же еще какая-то причина. Должна была быть!

«Мда… Он явно ничего не знает о маглах, если верит, что я совершенно не знакома с азартными играми. Да все магловские дети играют в них. Ставки, правда, невелики — зубочистки, шпильки или пенни. Но опыт кое-какой все равно имеется», — Гермиона мысленно усмехнулась.

Может быть, ей не хватало практики, но разобраться в теории покера оказалось достаточно просто. И она с некоторым самодовольством вспомнила, как в детстве на самом деле чаще выигрывала, чем проигрывала. Поэтому как-то раз ей даже довелось целый год не тратиться на шпильки. Что, с учетом густоты волос, о чем-то говорило. Вот и теперь, решив сразиться с Малфоем в покер, Гермиона ознакомилась с правилами и решила, что уж точно в грязь лицом не ударит.

«В конце концов, на войне мне уже приходилось соображать быстро и четко».

С выражением самого серьезного внимания она посмотрела на свои карты, а затем на список «рук». И пробормотала словно бы про себя:

— Хм-м… Вот эти три побьют… — и чуть громче, уже обращаясь к Люциусу: — Хорошо, я ставлю два кната.

Они играли в течение следующего получаса, во время которого Гермиона убедилась, что блефует она ужасно и выигрывает только тогда, когда ей приходят достаточно сильные «руки». Проще говоря, когда победа обусловлена чистой удачей. Она внимательно наблюдала за Люциусом, опасаясь, что тот начнет жульничать, но ничего подозрительного не заметила.

«Отлично. Разумеется, его многолетние убеждения сами по себе уже повод для моих подозрений. Хотя… ну какие у него могут быть ко мне претензии, как к партнерше по карточной игре? То, что я женщина? Или гриффиндорка? Или то, что маглорожденная? — и все же она с удовольствием отмечала, что ведет себя Малфой предельно корректно и правил не нарушает. — Ну что ж, значит, ему придется убедиться, что маглорожденные гриффиндорки могут быть достойными противницами в покер».

Она все ждала, когда же он предложит увеличить ставки — Гермиона была почти уверена, что это произойдет очень и очень скоро — но Люциус молчал. Казалось, он тоже чего-то ждал. И ей стало интересно, чего же именно.

Но, когда Гермиона случайно выиграла несколько «рук» подряд, Малфой наконец воскликнул:

— Вот! Теперь вы все поняли, — и искренне, по-доброму улыбнулся ее успеху. — Возможно, нам пора изменить ставки… Но нет, вероятно, вы еще не готовы. Хотя, игра могла бы стать намного интересней…

— Люциус, я не вижу возможности изменить ставки так, чтобы это было интересно и мне и вам. Вы же понимаете, что любая сумма, интересная для вас, наверняка вызовет приступ паники у меня. Давайте лучше продолжим с кнатами. Или вы хотите остановиться? Что, уже заскучали?

— О, нет, дорогая Гермиона. Сказать по правде, я готов по-прежнему играть на жалкие кнаты, поскольку это все равно интересней, чем вернуться к молчанию и самокопанию.

— Уж не знаю, я самокопанием не занималась. Да и вообще, кажется, мы оба просто книги читали.

— Ну да… Вот у меня глаза и устали. Знаете ли, освещение здесь как-то не очень…

Его объяснение прозвучало такой глупой ложью, что Гермиона чуть не расхохоталась. Да комната была просто заполнена светом! Они сидели в удивительно яркой и веселой гостиной с большими окнами, тоже, кстати, способствующими проникновению солнечных лучей. Гермиона решила подколоть его и поинтересовалась с преувеличенной мягкостью:

— Неужели вы уже считаете себя слишком старым, чтобы долго читать?

И снова чуть не прыснула со смеху, увидев, как яростно вспыхнул Люциус.

— Конечно же нет! Просто мне всегда казалось, что о своем зрении человек должен заботиться, независимо от возраста.

— Извините. Я совсем не хотела обидеть вас, — с лукавой скромностью попросила прощения Гермиона.

— Ничего страшного. Так что же, дальше будем играть или говорить?

— О, а это еще одно правило покера: запрет на разговоры?

Этот вопрос Люциус вообще проигнорировал.

— В любом случае, нам необязательно играть лишь на деньги. Можно в качестве ставок использовать множество других вещей.

— И каких же?

— Ну, можно сыграть на выполнение каких-то бытовых обязанностей. Например, приготовление ланча или мытье посуды.

Гермиона скорчила недовольную рожицу.

— Вот спасибо! Это будет «очень» справедливо, особенно, если у вас есть волшебная палочка, а у меня нет.

— Хорошо, согласен… А как насчет продолжения играть на кнаты, и кто больше выиграет, тот по окончанию всех партий получит приз?

— Это было бы прекрасно, но как мы решим, когда это самое окончание наконец наступит? Ведь один из нас всегда захочет отыграться.

— Тогда…

И Гермиона почти увидела, как завертелись в его голове мысленные колесики. Казалось, теперь Люциус решил рискнуть и предложить в качестве ставки то, что и впрямь было ему очень и очень интересно.

— Я слышал, маглы иногда играют на предметы своей одежды… То есть, я хотел сказать, на раздевание. Но, боюсь, что вас не могут заинтересовать подобные хулиганства.

Гермиона немного помолчала, пока Малфой, затаив дыхание, прислушивался к ее молчанию.

— Полагаю, мы тоже могли бы использовать это как ставки... При условии, что пообещаете вести себя по-джентльменски. И я хочу, чтобы вы поклялись какой-нибудь страшной клятвой, что никогда и никому не покажете своих воспоминаний о нашей игре.

«Черт! Она согласилась! Да я готов принести любую клятву», — обрадовано подумал Люциус, и глаза его невольно сверкнули.

— Легко, дорогая Гермиона. Клянусь Мерлином, у меня немало пороков, но я все-таки джентльмен.

Прошло около двух часов, спустя которые Люциус начал думать, что судьба беспощадно и нагло обманула его. Поскольку к этому времени остался лишь в брюках и фамильном перстне Малфоев, который не снимал более тридцати лет, с тех самых пор, как надел его после смерти отца.

«Честно говоря, если я проиграю еще одну «руку», то мисс Грейнджер вполне может оставить меня практически голым. Поскольку, как по мне, то лучше снять штаны, а не фамильный перстень».

На Гермионе же тем временем оставались еще несколько предметов одежды — несколько проигранных «рук» она вообще отделывалась шпильками из пучка волос, против которых Люциус яростно возмущался, но поделать ничего не мог. Это вопиющее количество шпилек было особенно обидно на фоне того, что со своих волос ему довелось снять лишь всегдашнюю черную ленту — одну единственную! И вообще… насмешка судьбы заключалась в том, что сегодня на Гермионе в принципе было надето больше: и одежды, и каких-то аксессуаров. Чему Люциус, обрадованный ее согласием, поначалу не придал никакого значения.

«И совершил тем самым большущую ошибку, идиот!» — слегка расстроено подумал он, убедившись, что Гермиона успешно блефует уже третий раз за последние полчаса.

Тем не менее, всё было не так плохо. Нет, понятно, что он начинал игру, ожидая в самое ближайшее время, увидеть Гермиону Грейнджер обнаженной. Ну, или полуобнаженной. Кстати, эти заманчивые картинки до сих пор нет-нет да и мелькали в воображении. Но до чего же приятней оказалось другое: видеть, как вспыхивают ее глаза, как расширяются зрачки, как нервно вздрагивают ноздри в том случае, когда раздеваться приходилось ему. Пару раз Люциусу даже казалось, что она дезориентируется в собственных картах.

«А еще дыхание у нее становится хриплым и тяжелым…»

Люциус тихонько наблюдал, как Гермиона покусывает нижнюю губу, рассматривая пришедшие карты, и вдруг болезненно сморщился. Образ самого себя, зализывающего ее ранку, отчетливо отозвался в паху.

«Так… Кольцо точно станет следующим».

Однако, эту «руку» он, к счастью, выиграл: его роял-флеш побил ее стрит. Казалось, Гермиона задумалась над тем, что снимать с себя теперь и, наконец, расстегнула блузку, надетую утром под старенькую мантию Нарциссы. Поначалу, когда Люциус увидел, что под мантией на Гермионе еще и полноценный магловский костюм (юбка и блузка), он не поверил своим глазам.

«Разве не должно ей быть ужасно жарко под всеми этими слоями?»

Чего уж там… Самому ему было чертовски жарко, несмотря на почти полное отсутствие одежды. И, скорее всего, потому, что не получалось отвести глаз от кружевного черного лифчика, облегающего ее небольшую, но довольно соблазнительную грудь. Предатель-пах напрягся еще сильнее.

«Скажите на милость… Кто бы мог подумать, что этого книжного червя такой тонкий вкус в выборе нижнего белья?» — теперь Люциусу стало безумно любопытно, какие же у нее трусики.

С трудом сглотнув и пытаясь утихомирить непокорный член, он сильно пожалел, что обещал оставаться джентльменом. А когда Гермиона вернулась на свое место, то даже задался вопросом, насколько широко может трактоваться понятие этого самого «джентльменства». Конечно, при условии, что он не собирается делать ничего, на что не дала разрешения дама.

Снимая блузку, Гермиона чувствовала на себе обжигающий взгляд Малфоя и внезапно поняла, насколько ужасно просчиталась, согласившись сыграть с ним в стрип-покер.

«Я же всего-навсего хотела немножко развлечься, заставив Люциуса раздеться. Особенно, если б сама осталась одетой. Ну… может, еще надеялась немного уменьшить его знаменитое высокомерие. А что? Такой щелчок по «малфоевскому» эго…»

Но теперь, увидев в его глазах вожделение, скрыть которое Люциус даже не пытался, она почувствовала, как внутри тоже начинает разгораться приятное пламя. Прикусив нижнюю губу, Гермиона пыталась понять, чего же на самом деле хочет.

«Чего-чего? Непонятно что ли? Нужно срочно прекратить эту искушающую игру. Если, конечно, я… не хочу чего-то еще…»

А ты перепрыгни к нему через стол и посмотри, что произойдет! — предательски предложил внутренний голос.

«Странно, и почему эта идея не кажется мне такой уж плохой? — подумала она, краем сознания, конечно же, понимая, что идея-то не просто плохая, а очень плохая. — Вот! А может быть, попросить его сделать перерыв? Мы же можем прерваться на чай… или даже на обед. Потому что… в любом случае игра близится к концу, на Люциусе уже остались только брюки и фамильный перстень, если он вообще решит снять его».

Пребывая в легком замешательстве, Гермиона прокручивала в голове разные варианты, в то время как игра становилась все более и более напряженной. Теперь они уже почти не говорили друг с другом, и тишина, царящая в маленькой гостиной, только усиливала это напряжение. Она словно бы натягивала между Люциусом и Гермионой какой-то невидимый провод с пробегающими по нему зарядами.

Малфой сделал следующую раздачу.

«Что ж… будет жаль останавливаться теперь, когда мы уже зашли так далеко… Возможно, это не совсем честно, но, черт возьми, я же не собираюсь брать ее силой!»

Эту раздачу Гермиона выиграла. Откровенно говоря, она не знала, разочарована или нет, когда Люциус снял свое кольцо, проиграв трем ее девяткам. Как ни странно, смотреть на его оголенный палец казалось более интимным, чем на какие-то другие части тела, открывшиеся ей раньше.

Окончательно запутавшись в этих неясных будоражащих мыслях, Гермиона проиграла следующую «руку». У нее не осталось выбора, кроме как снять юбку и остаться в лифчике и трусиках. Что она и сделала, польщено заметив при этом, как дернулся кадык пристально глядящего на нее Малфоя. Гермионе вдруг стало приятно, что на ней действительно красивое белье. Одно пугало — от его взгляда трусики стремительно становились влажными.

И еще… она отчаянно сопротивлялась желанию перепрыгнуть через низенький столик, за которым они играли.

Началась следующая раздача.

Уставившись на последнюю полученную карту, Люциус изо всех сил пытался скрыть шок. Вторая пришедшая десятка сделала его обладателем каре. То есть лучшей комбинации в покере после стрит-флеша. И, конечно же, одной из лучших «рук», что приходили ему за сегодняшний день. Понятно, что теоретически имелась возможность наличия у мисс Грейнджер каких-нибудь сильных карт, но шансы выиграть эту раздачу однозначно были в пользу Малфоя. А мысль, что уже скоро он сможет увидеть ее голые соски (если, конечно, ему не помешает что-то вроде стрит-флеша или роял-флеша) почти сводила с ума, заставляя голову кружиться, словно у обуреваемого гормонами юнца. Призвав на помощь все свое хваленое самообладание, Люциус едва удержался, чтобы не облизнуться в ожидании такого восхитительного зрелища.

Он понимал, что следует быть осторожным и не переусердствовать с реакцией на полученную «руку». Люциусу совершенно не хотелось, чтобы соперница заподозрила что-то. Поэтому он вновь сосредоточил внимание на том, что жаждал увидеть: опустил глаза на покрытые кружевом полушария груди и удовлетворенно заметил напрягшиеся маленькие соски. Чтобы не показаться вопиюще наглым, Люциус даже позволил себе несколько мгновений побродить взглядом по гладкой коже ее живота, пока не достиг полоски крошечных, непрактичных, но великолепных в своей откровенности трусиков.

Эрекция стала почти болезненной. Малфой едва обращал внимание на игру и почти не помнил, как прошли финальные раунды ставок.

Но вот Гермиона с трудом сглотнула и хрипло произнесла:

— Колл.

Что в их случае означало долгожданное «Конец раздачи».

Люциус открыл карты.

— Каре, — довольно произнес он и удивленно заметил легкую улыбку на лице Гермионы.

— Стрит-флеш, — еще более довольно отозвалась она, переворачивая шестерку, семерку, восьмерку, девятку и туз одной масти. У нее оказалась комбинация, которую Малфой откровенно не ждал, считая ее слишком маловероятной.

Понимая, что карты его биты, Люциус медленно поднялся и потянулся к поясу брюк. По крайней мере, ему не нужно было беспокоиться по поводу внешнего вида. Люциус знал, что нравится женщинам, и даже слегка гордился тем, как прекрасно выглядит для своего возраста. Встретившись глазами с Гермионой, он увидел, что та внимательно смотрит на него и еле заметно облизывает губы.

Малфой начал медленно опускать брюки, осторожно ослабив их в области напрягшегося члена.

— Мне нужен… чай. Я ужасно хочу пить! — Гермиона внезапно вскочила на ноги: — А вы? Вам принести чашку чаю?

Если бы Люциус не боялся обидеть ее, то точно бы рассмеялся над таким забавным волнением, впрочем, казавшимся ему совершенно очаровательным. Она уже мчалась мимо, когда Люциус мягко схватил ее за запястье.

— Ты уверена, что хочешь чаю? — и продолжил, не дождавшись от тяжело дышащей Гермионы ответа: — Может… — он провел пальцем по пульсирующему запястью, — тебе нужно что-то другое?

Люциус поднял ее руку к губам и тихонько коснулся… как раз там, где бешено билась жилка. А потом дотронулся еще и языком. Еле слышно застонав, Гермиона вырвалась, но, прежде чем он успел отреагировать, схватила за шею, дернула на себя и жадно впилась поцелуем в губы.

Несколько минут спустя она отстранилась, чтобы произнести лишь:

— Еще…

И Малфой обрадовано украл еще один поцелуй, прежде чем снова позволить ей заговорить.

— Не останавливайся…

Этот полустон продолжил еще один длинный поцелуй. И еще один. В то время как руки их неустанно блуждали по крепко прижимающимся друг к другу телам.

— Но я все равно не доверяю тебе.

— Знаю…

Люциус аппарировал их в спальню, и ближайшие несколько часов в небольшом охотничьем домике, расположенном где-то во Франции, не прозвучало ни одной мало-мальски внятной и согласованной фразы.

* * *

Прошло больше суток, когда Гермиона проснулась от жуткого голода. Она вяло потянулась, с удовольствием ощущая приятную боль в мышцах. Стоит заметить, в несколько измученных за последние часы мышцах. Особенно после длительного (почти многолетнего) бездействия, чего уж… Ну, да это неважно.

Потянувшись, Гермиона слегка толкнула в бок лежащего рядом Люциуса.

— Я проголодалась, — сообщила она и, повернувшись на бок, прижалась губами к мочке его уха.

— Тебе прекрасно известно, где в этом доме находится кухня, — пробормотал Малфой, однако, ладонь его сползла на аппетитную ягодицу Гермионы и мягко сжала. — У меня сил нет двинуться с места. Ты же полностью измотала меня своими ненасытными требованиями, женщина. Мне нужно отдохнуть.

— Тебе нужно поесть, — поправила его Гермиона. — И не думаю, что из всех присутствующих ненасытной можно назвать именно меня. Точнее, даже совсем не меня. Я, между прочим, никому не мешала, лежала себе на диванчике и книжку читала, пока ты не искусил меня, не соблазнил и не заставил заниматься самым настоящим развратом.

— О-о… ну конечно! Все именно так и было, — послушно согласился Люциус, отводя копну каштановых волос в сторону, чтобы получить доступ к одному местечку на ее шее, от прикосновений к которому (как было выяснено опытным путем) Гермиона всегда начинала таять.

Увы… столь содержательный диалог остался незаконченным по причине громкого треска аппарации, раздавшегося в соседней комнате.

— Отец! Где ты, сукин сын?! Что ты сделал с Грейнджер?

И прежде, чем оба смогли осознать происходящее, дверь распахнулась. В небольшой спальне, где двое в постели уставились на человека, стоящего в двери, и наоборот, воцарилась изумленная тишина.

А потом раздался возмущенный голос Драко Малфоя:

— Это что… шутка такая, да? — он покачал головой. — Слушай, Грейнджер, я думал, что у тебя со вкусом… хм-м-м… не так все ужасно.

Люциус открыл было рот, чтобы ответить ему, но Драко не дал отцу такой возможности.

— Все! Отпуск окончен. Нам нужно срочно выдвигаться назад в Британию. Мне и так потребовалось почти два дня и целая куча угроз подарить одежду, прежде, чем этот болван Топпи рассказал мне, где вы находитесь, и отменил охранные заклинания. И сделал я это исключительно потому, что Джинни ужасно беспокоилась о твоей судьбе, Грейнджер. Она даже отказалась выходить замуж, пока мы не найдем тебя. Нет, мы, конечно, не скажем ей, какими немыслимыми вещами ты занималась здесь, но учти — свадьба через два часа. И лучше б тебе на нее не опаздывать.

Люциус снова хотел что-то сказать, но сын опять перебил его:

— Что касается тебя, папа… Ты можешь прийти на нашу свадьбу и поприветствовать Джинни как еще одного члена своей семьи. Заметь, поприветствовать с улыбкой и в лучших традициях приличного общества. Или можешь не приходить… Но в этом случае должен будешь смириться с тем, что никогда не увидишь собственных внуков. Которых мы, кстати, собираемся нарожать в количестве игроков команды для квиддича. Выбор остается исключительно за тобой…

Ждать ответа возмущенно раздувающего ноздри отца Драко, конечно же, не стал. Он вышел из комнаты, бросив напоследок через плечо:

— Одевайтесь. Топпи собрал всю нужную одежду. Если вы не будете готовы через сорок пять минут, мне придется аппарировать вас прямо на торжество, независимо от того, во что вы одеты.

После обмена быстрыми и шокированными взглядами Люциус с Гермионой поднялись с кровати и помчались в ванную. Наверное, не стоит упоминать, что готовы они оказались гораздо быстрее, чем прошли сорок пять минут, отпущенные Драко.

* * *

Четыре часа спустя свадебный прием был уже в самом разгаре. Джинни и Драко оба сияли от счастья, а Гермиона наконец-то почувствовала облегчение и была крайне рада, что все-таки не пропустила свадьбу лучшей подруги. Сделав из своего бокала еще глоток, она пробежалась взглядом по толпе веселящихся гостей, гадая, куда исчез старший Малфой.

И в этот момент над ухом раздался приглушенный голос:

— Не подарите ли мне танец, мисс Грейнджер?

Гермиона обернулась, чтобы увидеть стоящего у себя за спиной Люциуса. И машинально отметила, что в строгом темно-синем костюме смотрится тот, прямо сказать, изумительно. Слегка улыбнувшись, она протянула ему руку.

— Знаешь, это все равно ничего не меняет, я по-прежнему не доверяю тебе.

— О-о… это мне известно, — отозвался тот, уже кружа ее в туре вальса. — Просто хотел уточнить: не присоединишься ко мне для того, чтобы попробовать десерт?

— Десерт?

— Ну да… Я же так и не накормил тебя завтраком. Поэтому, самое меньшее, чем могу загладить свою вину, это угостить десертом.

Гермиона негромко рассмеялась.

— А десертом ты собираешься угощать где — у себя или у меня?

— Да какая разница… Однако, хочу напомнить, что у нас еще осталось целых четыре дня, которые мы так и не израсходовали в том охотничьем домике.

Теперь ее смех прозвучал громче.

— Боже мой, четыре дня… Звучит… очень заманчиво!