Афера Люциуса Малфоя (гет)

— Ты не женишься на Джиневре Уизли, и это мое последнее слово! — сдерживающийся последние полчаса Люциус Малфой наконец-то взорвался.

«А все из-за этого мятежного, неблагодарного и избалованного сопляка!»

Но хуже всего оказалось то, что Драко не собирался отступать от своей возмутительной позиции и отказываться от нелепой идеи жениться. Лишь упрямо ответил:

— Кажется, ты думаешь, отец, что у тебя есть право голоса в этом вопросе. Но ошибаешься, его нет. Мы с Джинни будем в полном порядке и без твоего драгоценного благословения.

— Да неужели? — Люциус взял себя в руки, поняв, что свою самую сильную карту он еще не сыграл. — Значит, у вас будет все хорошо? А как ты собираешься жить, Драко? На что, стесняюсь спросить?

— Я работаю, Джинни тоже работает. Тысячи семей живут именно так. И ее родители, кстати, в том числе.

Его фразу закончило громкое фырканье отца.

— Не своди все проблемы к нищете этой семейки. С тех пор, как существуют два рода (Уизли и Малфоев), они никогда не любили друг друга, не общались и уже тем более не смешивали кровь. Мне очень жаль, что мой недалекий отпрыск отказывается признать это!

— И, тем не менее, жизнь не стоит на одном месте… — вздохнув, Драко поднялся. — Что ж, вижу, сегодняшний разговор ни к чему нас не приведет. Поговорим, когда ты успокоишься и сможешь мыслить здраво.

— Вряд ли понятие «здравомыслия» включает в себя то, чего тебе хочется. Я не передумаю, Драко, можешь не надеяться. И, если ты все-таки женишься на этой девушке, то откажусь от тебя. И выжгу с фамильного древа!

* * *

— Я же говорила, что Малфою-старшему это не понравится, — негодующе рассказывала Джинни следующим вечером в «Трех метлах», как будто ожидая, что Гермиона начнет спорить с ней. — Разве можно было надеяться, что он согласиться?

Подруга закатила глаза и съела ломтик чипсов.

— Ну… никто ж и не думал, что он будет в восторге, Джин.

— Так-то да… но он пригрозил выжечь Драко с фамильного гобелена. Согласись, это все-таки немного хуже, чем просто «не в восторге», правда?

— Не бойся. Он пока всего лишь пригрозил.

— Угу. Можно подумать, что угрозами Люциуса Малфоя можно смело пренебречь, — с сарказмом парировала Джинни. — Нет, Гермиона. Боюсь, он теперь из принципа сделает то, что обещал.

— И все же… не думаю. Вряд ли Люциус захочет, чтобы малфоевское богатство унаследовали какие-нибудь дальние родственники.

— Откуда ты знаешь?

— Как правило, все эти старые и богатые семьи очень ценят продолжение рода по прямой линии. Кроме того, не переживай, Малфой-старший не сможет устоять, как только у вас с Драко появятся детишки. Тогда уж тебе придется волноваться, а не плохо ли влияет на них дедушка.

— Может быть, ты и права… — Джинни задумалась, представив кучу маленьких рыжеволосых девочек и белокурых мальчиков… ну, или наоборот. Но через мгновение снова с сомнением покачала головой. — Во всяком случае, я надеюсь, что он не совершит ничего непростительного до того, как это случится. Если Люциус зайдет слишком далеко и оттолкнет от себя Драко, то уже неважно, будет он раскаиваться в этом позже или нет. Драко не простит его.

— Да, вот это сложный момент. Остается лишь надеяться, что последние несколько лет чему-то Люциуса Малфоя научили…

— Надеюсь, — уныло отозвалась Джинни и сменила тему: — Я тебе уже говорила, что мне очень нравится твоя теперешняя прическа?

— Ох, а вот сама до сих пор не могу привыкнуть. Знаешь, так странно, что волосы теперь прямые…

— Как же ты умудрилась сделать с ними такое?

— Да в том то и дело, что это не моя заслуга. Обычная магловская укладка! Оказывается, если раз в неделю ходить к парикмахеру и распрямлять волосы феном, то их форма будет держаться все это время. И не нужно никаких заклинаний — мои маглы-кузины тому подтверждение!

— Хм… уверена: ты жалеешь, что не знала этого раньше, — поддразнила ее Джинни. — Может, тогда вы с Роном до сих пор были бы вместе.

Гермиона закатила глаза.

— Правда? Неужели ты и впрямь думаешь, что проблема заключалась в моих волосах? Невероятно. Нет, дорогая… наши отношения изжили себя, и последние громкие ссоры были всего лишь отголоском непонимания друг друга в целом. Хотя, не скрою, именно они своей публичностью помогли нам поставить последнюю точку в этом долгом и бессмысленном романе.

Джинни рассмеялась:

— Да знаю… Просто было бы забавно, если б однажды вечером ты появилась у его двери и невинно заявила что-то вроде: «О, привет, Рон. Я выпрямила свои чертовы волосы, так что теперь можешь смело жениться на мне. Когда свадьба?»

Теперь уже засмеялась и Гермиона.

— Боже мой… только не это!

С окончания их школьного (невероятно трогательного, но абсолютно нежизнеспособного) романа прошло почти шесть лет, и теперь Гермиона уже могла смеяться, говоря об этих отношениях. Более того, теперь они снова были друзьями.

«И, спасибо Мерлину, что тогда мы все-таки умудрились не пожениться… Вот это была бы действительно катастрофа!»

Незаметно для Джинни она вздохнула: на данный момент с той не разговаривали ни Рон ни Гарри. Один был обижен за лучшего друга, а другой просто не мог поверить, что девушка бросила его после пятилетнего романа и столь же долгих и неисполненных обещаний жениться. Да еще и бросила не просто так, а начав встречаться с Драко Малфоем! Опустив голову, Гермиона усмехнулась.

«Да уж… для нашего героя это стало хорошей оплеухой… — она вспомнила, как поначалу и сама отнеслась к неожиданной влюбленности подруги настороженно, но со временем убедилась, что Джинни по-настоящему счастлива с Драко, и приняла эти отношения. — Неужели Гарри и Рон никогда не перестанут злиться на них?»

Теперь же, когда Гермиона согласилась стать подружкой невесты на свадьбе Джинни и Драко, она опасалась, что друзья перестанут разговаривать и с ней.

«Черт! Неужели же они никогда не повзрослеют?.. Хорошо бы, чтоб это произошло до того, как у нас у всех появятся внуки».

Отгоняя неприятные мысли, она тряхнула распрямленными волосами и лукаво взглянула на Джинни:

— Итак, на какую дату назначена церемония?

* * *

Шесть месяцев спустя

Не понимая почему, Топпи нервничал. Очень. Даже несмотря на подробнейшее разъяснение хозяина, что именно Топпи должен сделать. Нет, конечно, он понимал, что хороший домовик всегда должен делать то, что велит хозяин, а Топпи считал себя хорошим домовым эльфом. И все же… что-то неясное странно тревожило его.

Он вот уже в который раз прошелся по охотничьему домику, проверяя, что любимые продукты, необходимая одежда и книги хозяина доставлены сюда и расположены как и полагается. Затем эльф проверил и защитные заклинания самого домика, установленные так, чтобы никто, даже сам хозяин, не смог аппарировать отсюда или выйти наружу без помощи того же Топпи. Домовик не знал, почему хозяин так убежденно настроился отрезать себя от цивилизации, причем на целую неделю. Но ведь это и не должно было касаться слуги. В конце концов, его долг состоял лишь в исполнении приказаний и ничего больше. Так что, именно этими обязанностями послушный домовой эльф и собирался заняться.

Наконец, убедившись, что все так, как и должно быть, довольный Топпи вернулся в поместье.

— Ну как? — встретили его вопросом. — Все готово?

— Да, сэр, — кланяясь, пропищал домовик. — Топпи сделал все, как и было велено. Не хочет ли хозяин убедиться в этом прямо сейчас?

— Безусловно, — кивнул тот. — Что ж… теперь нам остается всего лишь дождаться кануна свадьбы.

Топпи не понял, что имелось в виду, но, памятуя о собственной безопасности, промолчал. А когда хозяин схватил его за палец (нужно сказать, что он никогда не касался больше одного пальца у домовиков), Топпи сразу же аппарировал.

Прибыв в охотничий домик, домовой эльф замер в нервном ожидании, пока хозяин оглядится. Осматривался тот долго. И молчал. Испуганный тем, что мог забыть о каких-то указаниях, Топпи судорожно сжал сморщенные ладошки в кулачки.

Наконец хозяин кивнул.

— Отлично… Осталось только привести сюда нашу гостью.

— Гостью? — удивился Топпи. — Но хозяин не сказал, что у него будет гостья... И Топпи не принес в домик никакой женской одежды…

— Ничего, как-нибудь обойдется! Тем более что здесь наверняка остались какие-то тряпки твоей бывшей хозяйки. Моя гостья вполне сможет воспользоваться ими.

Топпи очень хотелось поспорить, поскольку… ну какой же хороший домовик разрешит остаться гостям без необходимой одежды? Правда, хозяин очень не любил, когда с ним спорят. Он ругался. Раздувал ноздри. В общем, гневался. Даже порой грозился подарить Топпи одежду, когда тот начинал возражать. А Топпи совсем не хотелось этого, он боялся получить одежду...

— Итак, я хочу, чтобы ты забрал мою гостью и аппарировал с ней сюда. Затем ты сразу же заберешь ее палочку и немедленно исчезнешь вместе с той. И не вернешься в этот дом, пока не пройдет неделя. Что бы ни произошло, и кто бы тебя ни звал. Это понятно?

— А что, если хозяин сам позовет Топпи? — забеспокоился эльф. — Что, если хозяину понадобится что-нибудь?

— Неважно. Даже, если буду звать я. Да, кстати, установи заклинания, чтобы не слышать, как тебя зовут. Не хочу, чтобы ты дергался, если я вдруг случайно произнесу твое имя.

И Топпи пришлось неохотно кивнуть. По его мнению, все это было очень и очень странно. Как же он должен был служить хозяину, если не сможет услышать, как тот зовет его?

— Хорошо, теперь о месте, откуда тебе нужно будет мою гостью забрать… Эта молодая женщина будет находиться в «Трех метлах», наверху, в одном из закрытых залов и в компании таких же молоденьких подруг. У нее длинные прямые волосы рыжего цвета и карие глаза. Да, еще она не очень высокая.

— Слушаюсь, хозяин. Топпи приведет сюда рыжеволосую девушку с карими глазами.

— А потом немедленно исчезнешь вместе с ее волшебной палочкой.

— Да, хозяин.

* * *

Спустя несколько дней

Устроенный в пабе «Три метлы» девичник Джинни Уизли пребывал в самом разгаре, когда Гермиона наконец-то смогла немного расслабиться. Вечеринка и впрямь удалась на славу. Гости вместе с невестой безмятежно веселились, да и вообще отлично проводили время, провожая подружку во взрослую (теперь уже замужнюю) жизнь.

На самом деле все шло хорошо, и подготовка к свадьбе продвигалась именно так, как и планировала Джинни. И Драко нужно было отдать должное, он вел себя просто образцово: когда мог, постоянно находился рядом, а когда нет — присылал невесте какие-то небольшие презентики или милые записки, заставлявшие вспыхивать ее глаза от счастья. Так, постепенно-постепенно, вся семья Уизли (да и друзья Джинни) пришли к убеждению, что эту парочку и в самом деле связывает самая настоящая любовь. С предстоящей свадьбой смирились даже Рон и Гарри, принимавшие теперь самое непосредственное участие в ее подготовке. До церемонии оставалось совсем немного — всего три дня…

И лишь одно настораживало Гермиону — молчание Люциуса Малфоя, который в эти месяцы вообще не проявлял себя. Никак. Лишь безразлично здоровался с сыном, иногда сталкиваясь с ним за завтраком. Ни о каких других попытках расстроить свадьбу Драко не рассказывал. И это весьма беспокоило Гермиону.

Точнее, нет… Не то, чтобы беспокоило… Просто Гермиона не могла понять — радость или тревога овладевают ею в тот момент, когда она начинает размышлять на тему «Почему Люциус Малфой молчит, и что же он задумал».

«Конечно! Потому что я категорически не верю, что этот человек так легко сдался. О-о… Люциусу Малфою не обмануть меня тем внешним спокойствием, которое он демонстрирует вот уже несколько месяцев. Но что же… что же придумал этот чертов манипулятор? А ведь он точно что-то спланировал! И это «что-то» предположительно должно случиться в самый последний момент. Чтобы уж никто не смог помешать его коварным замыслам…» — Гермиона вдруг пожалела, что так плохо знает слизеринцев. Сейчас это точно бы не помешало.

Отвлекая от тревожных мыслей, в этот момент к ней приблизилась Джинни с явным намерением утащить подругу на танцпол. Улыбнувшись, Гермиона одним большим глотком допила содержимое своего бокала и присоединилась к общему веселью.

«Все! К черту Люциуса Малфоя! С завтрашнего дня я просто внимательно понаблюдаю за ним, а еще лучше — не спущу с него глаз, пока Джинни и Драко не окажутся благополучно женатыми. Ну, а пока его здесь нет, можно спокойно наслаждаться жизнью!»

Так уж случилось, что прибывший туда через двадцать минут домовой эльф застал Гермиону Грейнджер… не сказать чтоб пьяной, но… с несколько замедленными (в отличие от обычного ее состояния) реакциями.

* * *

Удивлению появившегося на вечеринке Топпи, казалось, не было предела. Несколько минут он вытаращено смотрел на веселящуюся толпу и ничего не мог понять. Хозяин велел ему привести с собой рыжеволосую девушку с карими глазами, но проблема состояла в том, что у всех девушек, находящихся здесь, были… рыжие волосы и карие глаза… Правда, у некоторых из них рыжина была следствием применения магии, но для половины из присутствующих этот цвет являлся естественным. А не банальным магическим обманом. И бедный эльф растерялся окончательно.

«Которую же я должен привести?.. Может, хозяину вообще все равно какую… Нет, он же сам сказал, что девушка должна быть не очень высокая», — и Топпи зашарил взглядом, отыскивая самую маленькую из подружек.

Боясь запутаться, он быстро огляделся и обнаружил, что две самые низенькие девушки танцуют вместе прямо посреди зала. Рост их был приблизительно одинаков, а на рыжих волосах обеих не имелось не малейших следов магии. Поскольку каждая из них подходила под описание, данное хозяином, а никаких других сведений у бедного домовика не было, Топпи решил забрать отсюда ту, что первой окажется рядом с ним. В конце концов, если бы хозяину нужна была какая-то конкретная женщина, указания могли быть и более точными, правда же?

Домовик тихонько устроился возле одного из столов и замер там, ожидая приближения одной из этих двух девушек, когда в дверях послышался шум. Это появился мастер Драко, который осмотрелся вокруг и тут же направился прямо к тем, кого в засаде и подкарауливал домовой эльф. Драко схватил одну из них в объятия, развернул к себе и впился в губы жадным и жарким поцелуем. Танцевавшая с той подруга громко засмеялась и, покачав головой, направилась как раз в сторону Топпи.

Поняв, что медлить не стоит, эльф немного подождал, когда она подойдет ближе. А потом шагнул почти вплотную, коснулся запястья и сразу же аппарировал прочь.

* * *

Ожидая возвращения домовика с несостоявшейся невестой собственного сына, Люциус нервно мерил шагами гостиную охотничьего домика. Все, чего он хотел, так это то, чтоб Драко опомнился. Просто опомнился и пришел в себя, не совершая огромной глупости, что задумал не от большого ума.

«Нет… это какой-то бред! К чему эта нелепая женитьба? Смешно! Нужна тебе девка — так бери, кто ж не дает? Жениться-то зачем? Брак — это политика и выгодные союзы, а не личная прихоть, не причуда, не похоть или чего там еще, что движет моим сыном. Иначе, зачем бы мне было жениться на его матери, спрашивается? В конце концов, все остальное, в чем нуждается мужчина, можно получить и просто от любовницы».

По мнению Люциуса Малфоя, Драко вел себя как редкий и недалекий идеалист. Особенно, когда пытался убедить его, что влюблен, и настаивал, что не сможет жениться ни на какой другой женщине.

«Что будет делать этот романтичный болван, когда розы их любви отцветут? — очень хотелось бы узнать Люциусу, если б не опасения раздела имущества при разводе. — Брак и любовь — две вещи несовместные! И лучше не иметь никаких ожиданий, которые смогут в дальнейшем привести лишь к разочарованию и боли. А если она разлюбит его? Если увлечется каким-нибудь смазливым героем квиддича? Вот что он тогда будет делать, а? Нееет… все, что я делаю — я делаю ради своего сына. И когда-нибудь этот неблагодарный щенок еще спасибо мне скажет!»

Взволнованный своими размышлениями, Люциус вздрогнул, когда услышал позади себя хлопок аппарации. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Топпи опустил слегка пошатывающуюся мисс Уизли на ближайший диван и благополучно исчез. Поначалу она вскинула руки, будто пытаясь схватить домовика, а когда поняла, что ничего не получилось, быстро огляделась по сторонам. И сразу же наткнулась взглядом на Люциуса. Глаза ее опасно сузились в прорезях черной маски.

— Будет просто отлично, если у вас, мистер Малфой, найдется убедительное объяснение всему происходящему.

Люциус улыбнулся — ее тон забавлял.

«По-видимому, барышня еще не осознала, в какую попала ситуацию».

— Снимите эту нелепую маску, мисс Уизли, и успокойтесь. Хочу заметить, что в ближайшее время вы все равно никуда не направитесь. И останетесь здесь.

Какое-то мгновение она смотрела на Люциуса, словно бы переваривая информацию, а потом (к его глубочайшему удивлению) громко рассмеялась. Так и не снимая маски. Вместо этого она уселась на диване чуть удобней, глубоко вздохнула и, продолжая хохотать, откинула голову назад.

Что греха таить… Выглядела она, конечно, аппетитно. Отчаянно злясь на самого себя, Люциус почти понимал, почему Драко вожделеет эту… самку. Молодую, красивую, раскованную.

Через несколько минут звуки хохота затихли, и она начала приходить в себя. А подавив несколько последних смешков, смогла наконец выдавить:

— Да-а-а… А я-то все думала, чего это ты притих, Малфой… Знала же ведь, что обязательно замыслишь что-нибудь эдакое.

В ответ Люциус лишь поднял бровь. Его раздражало, что девчонка пребывает в ужасно хорошем настроении. Особенно для той, кого только что похитили.

«Возможно, она еще не поняла, что не сможет присутствовать на собственной свадьбе?»

Молоденькая нахалка же тем временем улыбнулась:

— Приготовься, Люциус. Думаю, сейчас ты окажешься удивленным больше, чем за всю свою богатую событиями жизнь… — самодовольно протянула она и медленно сняла с себя маску.

Чертовка действительно оказалась права: еще никогда он не был ошеломлен настолько. Нет, случалось, конечно, нечто похожее. Ну, например, когда мальчишка Поттер объявил в финальной битве, что Северус был шпионом Дамблдора из любви к его матери, этой Лили Эванс.

«Похожее… Но не настолько!»

Больше же всего добивало то, что улыбка на ее лице становилась все шире и шире, показывая белые идеально ровненькие зубы.

Увидев потрясение на лице своего похитителя, Гермиона почувствовала, как улыбка стала такой широкой, что мышцы лица даже начали побаливать. И, поскольку ошеломленный Люциус продолжал молчать, спросила у него сама:

— Не хотите рассказать, зачем пытались похитить Джинни с ее девичника?

Лишь усилием воли взяв себя в руки, Люциус выдавил:

— Нет, мисс Грейнджер, как-то вот не имею желания.

— Чего так?

— Потому что это абсолютно не ваше дело.

— Ну, знаете ли, с учетом моего теперешнего местонахождения, я бы сказала, что это очень даже мое дело. Исключительно мое, — и когда Люциус ничего не ответил, мягко добавила: — Вы же понимаете, что сейчас ваша жизнь и ваше будущее находятся в моих руках. Правда?

— На вашем месте я бы не проявлял подобную самоуверенность, мисс, — спокойно отозвался Малфой, и его невозмутимость невольно впечатлила Гермиону.

«Вот же черт! Умеет владеть собой, ничего не скажешь. Как же быстро он взял себя в руки…»

— Неужели думаете, что для вас не станет проблемой факт моего похищения?

— И как же вы собираетесь обнародовать столь шокирующую информацию? Тем более что это была ошибка.

— Уж не знаю, послужит ли отговорка «мой домовик схватил не того человека» оправданием от обвинения в похищении людей.

— Ну… так я и не собирался похищать ее, просто хотел побеседовать.

Казалось, Малфой слегка защищается… или старается оправдаться, и это лишний раз убедило Гермиону, что его изначальной целью было именно похищение Джиневры Уизли.

«Господи, но зачем? Не планировал же он убить ее, в самом деле?»

Зная, что на прямой вопрос ответа она, скорее всего, не дождется, Гермиона немного сменила тему:

— Конечно, вы собирались всего лишь побеседовать с Джинни. Именно поэтому я оказалась Мерлин знает где. И без своей палочки.

— Не Мерлин знает где, а в одном из моих охотничьих домиков.

— Где-где?!

«И сколько же у него этих самых «охотничьих домиков», интересно узнать…»

— Если хотите ответ точнее, то мы во Франции.

— Понятно. Что ж… тогда могу ли я получить назад свою палочку?

Щеки Люциуса слегка окрасились румянцем.

— К сожалению, нет.

— Что значит ваше «нет»?

— А что именно вам непонятно?

Начав раздражаться, Гермиона нахмурилась.

— Непонятно, почему я не могу вернуть то, что принадлежит мне!

— Потому что у меня нет вашей палочки.

— Интересно… И где же она?

— У Топпи.

— Так позовите этого вашего Топпи и скажите ему, чтобы принес ее сюда.

— Не могу… — на лице Малфоя мелькнуло что-то похожее на огорчение.

— Что?! Что означает «не можете»?

— Мерлин! Чего вам опять непонятно? Не могу — значит не могу!

Яростно сопротивляясь обуревавшей досаде, а заодно и желанию топнуть ногой, Гермиона насмешливо ответила:

— Мне, знаете ли, как-то вот непонятно, почему вы не можете приказать своему домовому эльфу вернуть мою палочку. Это звучит смешно, и вам это прекрасно известно, мистер Малфой. Как-то не похоже, что ваши домовики приучены говорить «нет» своему хозяину, поскольку вы владеете ими, как собственностью, как вещами. Отвратительно… — она не выдержала и скривилась.

— Ну а я категорически отказываюсь понимать, чего в этом отвратительного, — тут же парировал Люциус. — Поскольку не имею привычки осчастливливать кого-то насильно. Топпи не хочет быть свободным, представьте себе.

— Конечно не хочет. Особенно после того, как ему промыли мозги и убедили в том, что рабство является абсолютно нормальным образом жизни.

— Какие глупости! Не хватало мне еще эльфам мозги промывать. Топпи предпочитает думать, что у него есть дом, семья, место, которым он и принадлежит. Это тоже позиция. Знаете ли…

— Понятно, — решила согласиться Гермиона, оставив щекотливую тему свободы домовиков в пользу более насущной для себя. — Я хочу получить свою палочку, Малфой, и это все, чего я хочу сейчас!

— И повторяю: это невозможно.

— Прекратите лгать! — и, увидев, что Люциус снова собирается что-то возразить, опередила его: — Неважно, я сама позову. Топпи!

Никакой реакции.

— Toппи! — повторила она чуть громче.

— Смею заметить, вы зря сотрясаете воздух, — с усмешкой бросил Малфой, видя, что Гермиона уже открыла рот, собираясь предпринять следующую попытку. — Он все равно не слышит вас.

— Это почему? Вы что, приказали ему игнорировать меня, ну… то есть, я имею в виду — Джинни?

— Нет, я всего лишь приказал установить заклинания, чтобы он не услышал, как кто-то зовет его.

— Но зачем?!

— Затем, чтобы он случайно не появился тут, если вдруг кто-нибудь упомянет его имя.

Гермиона устало вздохнула. Идиотизм ситуации начал утомлять ее.

— Хорошо… Забудем о Топпи. Тогда просто перенесите нас отсюда… ну, не знаю, хотя бы в Малфой-мэнор. А там я уж сама разберусь, где найти свою палочку.

Но Малфой лишь качнул головой.

— И этого не могу. Извините.

— Что-о-о?.. Но почему нет?!

— Потому что защита против аппарации настроена так, чтобы не допустить никакой возможности покинуть это место. Никому, включая меня.

На какое-то время Гермиона потеряла дар речи и просто молчала, уставившись на него, но потом проговорила:

— Ни за что не поверю, что вы собрались прятаться здесь со мной.

— Если помните, я собирался прятаться не с вами.

— Вы имеете в виду… что собирались оказаться здесь с женой своего сына?!

Люциус поморщился.

— Они не женаты, — упрямо поправил он Гермиону.

— Ну да, ну да… они поженятся только через три дня, — она взглянула на часы и поправилась: — То есть, уже через два.

Чтобы сохранить на лице маску привычной бесстрастности, Люциусу пришлось приложить усилия. Ему не верилось, что все пошло настолько… ужасно, настолько неправильно.

«Черт! Черт… черт… черт… Какой же хороший был план. Можно сказать, безупречный. Как только этот болван Топпи мог спутать их?»

— Почему у вас такой цвет волос? — хмуро бросил он Гермионе, глядя на шикарную рыжую гриву.

— Какой такой? — та тоже нахмурилась и слегка коснулась локонов пальцами.

— Красный! У вас же никогда раньше не было рыжей шевелюры.

Она, казалось, слегка колебалась, прежде чем ответить:

— Сегодня вечером у всех нас были рыжие волосы.

— У всех?..

— Да, у всех.

— Но к чему, Мерлина ради, вам всем понадобилось становиться рыжими?

— А что, обязательно нужна причина?

— И вы серьезно думаете, что я поверю в совпадение? И в то, что у всех на вечеринке просто так были рыжие волосы? — иронично хмыкнул Малфой и добавил: — А что насчет маски?

— У всех нас были маски.

— Но почему? Это же нелепо. Никогда не слышал ни о чем подобном.

— Если вам так интересно, то мы знали, что Драко планирует прийти и украсть Джинни с девичника. Поэтому и хотели выглядеть, хотя бы на первый взгляд, похожими на нее. Ну, запутать его слегка. У нас, кстати, и глаза у всех были карие, — пояснила Гермиона.

— Самая бредовая затея, о которой я слышал. Если вы по-настоящему хотели обмануть его, то должны были использовать Оборотное зелье, а не эту глупость с волосами и масками. И, кстати, зачем вы хотели обмануть Драко?

— Да мы не собирались обманывать его всерьез! Я, например, просто покрасила волосы. Это же шутка, мистер Малфой. Чтобы всем было весело. Если бы он в комнате, полной рыжих девушек, с ходу узнал Джинни, прежде чем мы его вытолкали, то заработал бы право украсть невесту с девичника. Ну, а если нет…

— Вы хотите сказать, что весь мой продуманный план рухнул лишь потому, что стайка бестолковых девиц решила подшутить над моим сыном?

— Эм-м… Может, ваш план был не настолько продуман, — многозначительно заметила Гермиона. — Уж коли мы оказались в итоге здесь.

— Ну конечно! А если бы не ваши глупые игры, мой сын не совершил бы самой большой ошибки в своей жизни.

— Ах, конечно, как я могла забыть, это же я во всем виновата, не правда ли? Только теперь мне интересно, как долго мы будем сидеть здесь? Или ваше гениальное коварство предусмотрело еще какой-нибудь план? Резервный. Который поможет нам выбраться отсюда.

— Я не нуждаюсь ни в каких резервных планах! И мой план сработал бы отлично, если б не ваша дурацкая маскировка. Нет из этого дома выхода, нет! Во всяком случае, пока не появится Топпи.

— И когда ожидать это знаменательное событие?

— Он получил инструкции, согласно которым должен вернуться через неделю.

Ошеломленная Гермиона не только вытаращила на него глаза, но даже слегка приоткрыла рот. Правда, потом спохватилась и рот все-таки захлопнула.

— Я должна отсюда уйти, — упрямо проговорила она. — Я не останусь здесь с вами. Тем более что мне нужно вернуться к свадьбе, я одна из подружек…

— Вы не сможете уйти, мисс Грейнджер. Мы в другой стране. А заклинания даже не позволят вам отдалиться от дома, пока Топпи не сбросит их.

— А-а-ах, вот оно что… А если что-нибудь случится с Топпи? Об этом вы подумали?

— Ничего с ним не случится. Мы просто должны как-то пережить эту неделю, вот и все.

— Учтите, Малфой, меня будут искать. И вам это с рук не сойдет.

— Будут, — Люциус послушно кивнул. — Но не найдут. Домик ненаносимый.

— Понятно… Ну что ж, надеюсь, вам удастся насладиться последней неделей собственной свободы, потому что я определенно засажу вас за решетку, как только мы выберемся отсюда.

Он пожал плечами.

— Посмотрим… Можете мечтать сколько угодно, но не забывайте, что у меня есть связи.

От возмущения Гермиона почти задохнулась.

«Ах ты… мерзавец! Значит, ничего в этом мире не изменилось, да? И ты до сих пор отказываешься считать, что жизнь и из меня сделала достаточно грозного противника? Ну ладно… Это мы еще посмотрим».

И не преминула высказать вслух:

— Хочу заметить, что связи у меня тоже есть. Так что, посмотрим, что окажется сильнее — ваши деньги или мое прошлое героини войны.

— А я хочу заметить, что не в ваших интересах делиться со мной своими планами о моем аресте до того, как мы покинем это место. Подумайте, может, именно они и подбросят мне мысль оставить вас здесь навсегда?

К чести Гермионы, она даже не вздрогнула.

— О, нет… Вы прекрасно знаете, что будете одним из первых подозреваемых, если я вдруг исчезну. Добавьте к этому «симпатию» моих друзей лично к вам, их устойчивую популярность в волшебном сообществе, а также упорство в достижении целей — и вам придется осознать, что «оставлять меня здесь навсегда» отнюдь не в ваших интересах. Вам бы лучше потратить следующую неделю на поиски идеи, как выбраться отсюда раньше. Ну, или убедить меня за это время, что не заслуживаете гнить до конца жизни в Азкабане, — она поднялась с дивана. — Ладно, я хочу спать. Можете показать комнату, где я буду жить эту неделю, или мне самой искать?

Тоже поднявшись, Малфой кивком указал в сторону прихожей.

— Пойдемте… Еще никто никогда не упрекал меня в том, что я негостеприимный хозяин.