Другая Поттер (джен)

Поэтому, чтобы ни произошло с этого момента, прошу, не жалей о том, что родилась магом. Потому что магия — это нечто прекрасное!

Маги: Лабиринт магии.

Дядя Вернон беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь, видимо, выдавить из себя хоть слово, но безуспешно. Его лицо, медленно меняющее оттенок с обыкновенно красного, на фиолетовый, в конце становясь бледно синим, явно стоило того, чтобы впустить Дамблдора в дом. Если раньше у Грейс еще были сомнения, то сейчас они испарились, оставив вместо себя лишь необыкновенное удовлетворение. Дадли, уже было помчавшийся по лестнице на второй этаж, робко замер на первых ступеньках, не решаясь пошевелиться. Его пальцы-сосиски намертво вцепились в деревянные перила, а Грейс упивалась выражением беспокойства на щекастом лице.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Дамблдор, одарив каждого из Дурслей цепким взглядом.

Ответом ему стало недовольное пыхтение дяди Вернона. Он громко вдыхал и выдыхал, как следует собираясь с мыслями, глаза яростно метались, выхватывая всё новые и новые элементы внешнего вида волшебника, которые приводили его в бешенство. Грейс прыснула. Она и не помнила, когда ещё у неё в жизни было такое удачное утро! Впечатление от разворачивающегося на её глазах действия портила только тупая боль во лбу: шрам никак не хотел успокаиваться и, казалось, разгорался только сильнее с каждой минутой. Когда мужчина, наконец, нашёл слова, его голос показался Грейс таким громким, хотя тот едва-ли повысил его до крика, что ей пришлось прикрыть уши.

— Это ещё что такое! Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр, и…

— В-вернон. Не надо, Вернон, — пропищала тетя Петунья из угла. Она нервно теребила в руках ручку пакета, поддевала ноготком тонким полиэтилен. В конце концов он не выдержал и порвался. Пакет, вместе со своим содержимым полетел на пол.

— Здравствуй Петунья, — снова, не менее вежливо, поздоровался Дамблдор. — Прекрасный дом, ты отличная хозяйка. Лилии в саду великолепно цветут.

Взгляд дяди Вернона заметался, обращаясь то к супруге, то к Дамблдору и, в конце концов, в нем появилось что-то, похожее на понимание. Тетя дёрнулась и, покраснев, ещё сильнее вжалась в угол. Грейс решила, что это от повышенного внимания со стороны волшебника, а потом оторопела. Она поняла, что беспокоило её весь этот непродолжительный разговор. Всё складывалось как-то не так, как она ожидала. Как-то… неправильно. Почему эти люди ведут себя так, будто уже встречались раньше? Или, даже если не встречались, то общались точно. И что это такое понял вдруг дядя Вернон, чего не понимает Грейс? Дамблдор назвал тетю Петунью по имени, но откуда ему его было знать? Но, вместе с последним вопросом пришёл какой-никакой ответ: Дамблдор — волшебник и, наверное, для него узнать информацию о человеке не составит труда. Имя самой Грейс он же знал изначально. А как быть с остальным?

«Возможно ли, — думала Грейс, задумчиво прикусывая губу. — Что эти трое могут быть знакомы? Пусть не прямо, но косвенно. Хотя… тётя вот узнала Дамблдора сразу, как тот появился в дверном проёме, по глазам видно».

Но всё это было настолько абсурдным, что никак не укладывалось в голове и выглядело, как наиполнейшая чушь. Самое глупое и нереальное, что могло бы быть! Но ведь, раньше Грейс думала и что чашки сами по себе не летают, и что чайник не может закипеть от одного только взмаха руки, а в итоге, увидела это своими собственными глазами.

— А ну хватит! — рявкнул вдруг дядя Вернон. Грейс поняла, что, задумавшись, пропустила часть разговора и теперь старалась ловить каждое слово. — Зачем бы вы не пришли, я хочу, чтобы вас тут не было. Убирайтесь из нашего дома!

Дамблдор чуть улыбнулся и склонил голову набок, в его чистых ярко-голубых глазах плясали весёлые искры. Грейс невольно залюбовалась им. Даже сейчас, под таким напором дяди Вернона, брызжущего слюной во все стороны, волшебника их разговор лишь забавлял. Он не выражал ни гнева, ни недовольства, а относился к Дурслю так, как обычно относятся к маленьким детям: снисходительно, понимая, что какой бы бред те не говорили, проще будет спокойно выслушать, чем переубеждать. Наверное, подумалось Грейс, таким он ему и казался.

Они словно были полными противоположностями друг друга, представителями двух совершенно разных миров: всклокоченный, низенький, пухлый владелец фирмы по производству дрелей и высокий, благородный, длиннобородый волшебник с искринками в голубых глазах. И своё предпочтение Грейс, безо всяких сомнений, отдавала второму. Кроме этого, девочка заметила, что Дамблдор немыслимым образом располагал к себе.

С ним хотелось говорить, ему хотелось довериться.

Однако, то ли из-за самих характеров Дурслей, то ли по какой другой причине, дядя Вернон к Дамблдору не проникся. Наоборот, воспылал жгучей ненавистью ещё только завидев кончик его лиловой мантии в дверном проёме кухни. А уж встретившись лицом к лицу и вовсе захотел придушить.

— Ну, а теперь, перейдём к сути моего визита. Похоже, — взгляд волшебника изменился, стал более жестким, а голубая радужка больше не светилась той добротой, которую Грейс видела до этого момента. Теперь она изучала лишь холод, будто сами глаза превратились в маленькие хрусталики льда. — Вы не выполнили то, о чём я вас так любезно просил.

Грейс снова нахмурилась и прикусила губу. Кажется, её догадки подтверждаются, но к кучке вопросов, оставшихся без ответов, теперь добавляется ещё несколько. Она словно была немым зрителем спектакля, суть которого так до неё и не дошла.

— К-как это не выполнили! — взревел дядя Вернон. — Мы приняли эту девочку в собственный дом, кормили, одевали…

— Однако, — звучным глубоким голосом прервал его Дамблдор. — Вы не относились к ней, как к родной. Не заменили утраченную семью. Вы не исполнили того, о чем говорилось в письме, которое я прислал вам той ночью!

Девочке становится всё сложнее и сложнее следить за нитью разговора. Частично, из-за того, что она слабо понимала о чём идёт речь и просто ловила не несущие для неё смысловой нагрузки фразы, частично, из-за нарастающей тянущей боли в голове и, что неожиданно, районе солнечного сплетения. Грейс разрывало изнутри потоком противоречивых чувств: радость, восхищение и восторг смешались с непонятной тревогой, раздражением и, даже, гневом. Она готова была закричать он разрывающей энергии, но вместо этого стиснула кулаки и спросила:

— Каком письме?

Вышло тихо, хрипло и слишком отстранённо, но Грейс это не волновало. У неё просто не было сил подать голос ещё раз. Никто не ответил, а, может, девочка уже просто не слышала. Всё: густой голос Дамблдора, ворчливый дяди Вернона, гул холодильника за спиной, треск лампы под потолком и звуки проезжающих автомобилей за окном слились в один нескончаемый непрерываемый гул, коридор и стоящие в нём люди потеряли чёткость, а потом и вовсе стали расплываться перед глазами. Грейс отчётливо чувствовала ускоренное биение собственного сердца.

Тук-тук.

В голове пролетела страшная мысль: она умирает. Дамблдор говорил, что это может случиться и, кажется, оказался неправ, когда решил, что с ней этого не будет.

Тук-тук.

Но она не хочет умирать! Только не сейчас, когда в её жизнь, прежде не такую радостную и простую, ворвалось нечто прекрасное. Нечто, в которое, даже будучи чем-то нереальным и странным, искренне хотелось верить. Когда она, наконец, поняла, что тоже чего-то стоит и, даже, больше, чем Дурсли. Грейс цеплялась за сознание, не желая уступать накатившему бессилию.

Тук-тук.

Но долго это продолжаться не могло. Она больше не могла бороться. Что-то неведомое тянуло её в пропасть, во мрак. Веки налились свинцом, а тело наоборот как-то обмякло, стало легче пёрышка. Глаза закрылись и Грейс провалилась в тягучую всепоглощающую темноту.

* * *

Она слышала уже знакомое шипение возле уха. Скользкое холодное тело прижималось к оголённой шее, отчего Грейс хотелось съёжиться и закрыться от него руками, спрятаться от ненавистной твари как можно дальше, но она не могла даже просто отвернуться от её алых глаз, пробирающих до дрожи. Девочка сидела на коленях посреди чего-то, что она и комнатой не могла назвать. Тут не было ни стен, ни потолка. Казалось, даже самого пола тоже не было! Вокруг только плотное серое вещество и никаких просветов реального мира.

Змея всё сильнее и сильнее затягивалась вокруг Грейс, стискивая её в своих удушающих объятьях. Девочка буквально чувствовала страх, исходящий от темных колец. Он пожирал рептилию, а вместе с ней, пожирал и Грейс. В нем было что-то безумное, что-то звериное. Так чувствует себя дичь, загнанная в тупик охотником, не имеющая возможности убежать, спастись. Ужас, овладевающий летящего вниз с высоты птичьего полёта парашютиста, когда он понимает, что парашют не раскроется, а земля стремительно и неотвратимо приближается к нему.

Страх смерти.

Грейс слышала, как змея кричит. Это было не просто шипение — настоящий человеческий крик, перерастающий в визг. Леденящий кровь вопль. Сама Грейс уже не кричала, ей казалось, что чем больше мучается змея, тем становиться легче ей самой, поэтому совсем её не жалела. Мгновение — и всё прекратилось. И тяжесть скользкого тела, и душераздирающие крики. Вообще всё. Грейс расслабилась, упала на мягкие серые клубни странного вещества и мягко провалилась в самую его гущу.

* * *

На стене еле слышно тикали часы — подарок Дурслям на Рождество от одной из семей, поддерживающих с ними дружеские отношения. Не столь любимые, они, все же, никогда не приходили в непотребный вид: Петунья протирала их и всю мебель в гостиной каждую неделю и время от времени меняла батарейки. Однако, сейчас часы встали без видимой на то причины. Минутная стрелка просто замерла на девятом по счету черном делении, да так и осталась стоять.

Вместе с этим, почти одновременно, открыла глаза Грейс, лежащая на мягком цветастом диване. Она приподняла было голову, чтобы осмотреться, но сразу же уронила её обратно. Мышцы болели и ныли так сильно, будто она усиленно занималась физическими нагрузками часа три, не меньше. Только Грейс подумала о том, чтобы попробовать встать и позвать кого-то, хотя она сама пока не знала кого именно, как в гостиную зашёл Дамблдор, осунувшийся, но с вполне добродушной улыбкой на лице.

— Сколько я… — голос осип, поэтому она не смогла закончить фразу, но Дамблдор её понял.

— О, не очень долго. Минут двадцать, может, тридцать.

— А почему?

— Помнишь, я рассказывал тебе о волшебниках, долго не дающих выход своей энергии? — Грейс кивнула. — Собственно, вот и последствия.

Дамблдор присел на край кресла, стоящего рядом, и задумчиво соединил кончики длинных пальцев, поставив локти на подлокотники. Он хмурился и долго разглядывал узор ковра, а Грейс не хотелось его беспокоить. Наконец, Дамблдор поднял глаза и обратился к ней:

— Как ты себя чувствуешь?

Снова. Он снова спрашивал ее об этом. И, как и в прошлый раз, у него такой странный взгляд: оценивающий, будто ищущий что-то, но от этого не менее взволнованный. Грейс прочистила горло, надеясь, что голос не пропадет.

— Легко. Ну, понимаете, как будто меня ничего не стягивает, будто, — она смутилась, не зная, понимает ее Дамблдор, или нет, но тот слушал внимательно и медленно кивал, так что Грейс расслабилась и постаралась закончить мысль. — Будто раньше я доверху была заполнена кирпичами, а сейчас они вдруг… испарились.

Это было правдой, и она сама удивилась тому, как точно смогла описать свои чувства. Несмотря на боль во всем теле, Грейс была спокойна, чего с ней долго уже не было. В последнее время она мучилась от разных эмоций, не уживающихся в ее теле, злилась или радовалась не к месту и постоянно была как на иголках. Сейчас такого больше не было.

Дамблдор довольно улыбнулся, в его голубых глазах снова поселились искорки.

— Вот и чудесно. Ты, верно, устала? Боюсь, я не смогу дать тебе времени отдохнуть, так как у нас его практически не осталось. Придется прибегнуть к этому, — он нырнул рукой под мантию и достал оттуда небольшой пузырек с золотой крышкой. Внутри плескалось что-то красно-оранжевое. — Это животворящий эликсир. Выпей, и тебе станет лучше.

Грейс приняла пузырёк из рук волшебника. Он был небольшой и хорошо лежал в ладони, жидкость блестела в лучах солнца, пробивающегося сквозь тюль. Грейс приподнялась на локтях и одним глотком выпила всё содержимое. Мгновенно по её телу, от головы и до пальцев ног, разлилось тепло, сопровождаемое приятным покалыванием. Девочка легко села, отмечая, что ни одно место больше не болит.

— Почему у нас нет времени, сэр?

Дамблдор встал и посмотрел в окно.

— Разве я не сказал? Ох уж эта старческая память… В письме, которое я тебе передал, есть список вещей, необходимых для обучения. Так уж вышло, что в обычных магазинах их не купить.

— И что мне делать?

— Не переживай, — Дамблдор отошёл от окна и снова тепло улыбнулся. — Я пригласил Хагрида, он сходит с тобой. Я бы, конечно, мог и сам составить тебе компанию, но, — он развёл руками. — Работа директора не так проста, как кажется. Столько дел.

Грейс не расстроилась. Может, у Дамблдора правда были дела, а, может, он просто не хочет с ней идти, и нашёл причину, чтобы не показаться грубым. Её это не заботило. Сейчас все мысли занимали только волшебные принадлежности для учёбы, которые, как выразился волшебник, нельзя было приобрести в обычных супермаркетах и торговых центрах. Куда же тогда поведёт её Хагрид? И кто он вообще такой?

— А дядя с тётей что, не против? — как бы невзначай спросила Грейс.

— Ну, нам пришлось серьёзно поговорить, но, в итоге, мне удалось убедить их в важности твоего обучения. А теперь, Грейс, если ты не возражаешь, давай-ка выйдем на улицу: хочу ещё полюбоваться садом перед возвращением.

Они еще немного потоптались на лужайке тети Петунии, как Дамблдор и хотел, а после неспешно пошли к границе города. Разговор никак не завязывался. Изредка Грейс спрашивала что-то о школе или вообще мире магов, но волшебник либо отвечал кратко, либо говорил, что она скоро сама всё увидит и что это намного лучше, чем иметь представление с чьих-то слов. Девочка поняла, что ему просто хотелось о чём-то подумать. О чём-то своём, секретном, поэтому она не стала слишком напирать. Середина лета выдалась жаркой: солнце пекло нещадно, спасало только прохладное дуновение ветра. Шли около получаса. Что странно, за это время им редко попадался кто-то из жителей Литтл Уингинга, ещё реже — машины, едущие в Лондон или из него.

Наконец, почти выйдя за черту города и остановившись рядом с шоссе на небольшом пустыре, откуда уже не было видно похожие друг на друга домики, но прекрасно открывался вид на густой зелёный лес, Дамблдор произнёс:

— Встанем здесь, подходящее место.

Грейс ждала, что сейчас волшебник начнёт делать какие-нибудь странные вещи, например, читать длинные замысловатые заклинания, о которые можно и язык сломать и на запоминание которых наверняка уходит не один день упорных трудов, или чертить в воздухе посохом (откуда Дамблдор взял бы его Грейс не смогла придумать), открывая портал, перенёсший бы их в другой мир, но тот только сцепил руки за спиной и повернул голову в сторону шоссе, изучая линию горизонта терпеливым ищущим взглядом. Девочка встала рядом и тоже уставилась на начало дороги Стараясь даже не моргать, боясь что-то пропустить. Ничего не происходило.

Прошла минута. Две. Пять. А дорога, как и вся улица, оставалась пустынной, без намека не то что на магию, даже на что-то обычное, вроде фургона мороженщика. «А может, — подумала Грейс, потеряв всякий интерес и просто начав разглядывать мыски кроссовок. — У волшебников и фургоны с мороженным необычные? Может, у них и само мороженое какое-нибудь странное? Со вкусом гороха, например, или лягушек, хотя, это уже как-то слишком».

Постепенно, прерывая её мысли, до Грейс начал доноситься звук. Сначала едва-едва слышный, похожий на жужжание надоедливой мухи, он всё усиливался. Девочка подняла голову и инстинктивно дёрнулась. К ним стремительно, дико ревя, приближалось нечто огромное. Раза в два больше обычной машины, оно петляло по шоссе, увеличиваясь с каждой секундой. Скоро образ начал вырисовываться более чётко, обрастал деталями, дополнялся, как новогодняя ёлка, постепенно приобретавшая «правильный» вид, когда на неё вешали красивые праздничные шары. Грейс различила силуэт большого мотоцикла и ещё более большого наездника. Наконец, он остановился в метре от них и мотор, рыкнув ещё несколько раз, окончательно заглох. Теперь Грейс могла хорошо его рассмотреть. Действительно огромный: примерно в два раза выше и в пять толще обычного человека, его лицо почти полностью закрывали кустистые чёрные волосы и лохматая борода, много короче бороды Дамблдора, но глаза за густыми прядями блестели, как два чёрных жука.

— Профессор Дамблдор! — великан соскочил на землю, вызвав при этом небольшую дрожь под ногами Грейс, и бодро зашагал им навстречу, размахивая ладонью, размером с крышку от мусорного бака. — Я, это… того… не опоздал?

— Нет, Хагрид, всё в полном порядке. Нам с Грейс даже не пришлось тебя долго ждать.

Дамблдор указал на неё, стоящую рядом с открытым ртом. Так вот он какой, этот Хагрид. Удивление поразительно быстро смешивалось в Грейс с разочарованием. И никаких тебе посохов и порталов. Только косматый великан в потёртой куртке на старом мотоцикле. И это — волшебник? Если Дамблдор ещё как-то отвечал стандартам Грейс о проживающих в волшебном мире, то Хагрид точно в них не вписывался, и принять его как выступающего в виде провожатого в этот самый мир казалось ей невозможным. Великан, тем временем, обратил на неё внимание.

— Святой Мерлин, как же ты на мать-то свою похожа, ну вылитая Лили! А вот волосы — точь в точь как у Джеймса. Такие же, это… непослушные! — Грейс машинально пригладила волосы и заправила пряди за уши. — Ой, я ж не представился. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса.

Он схватил Грейс за руку и энергично её потряс.

— Оч-чень пр-риятно.

Дамблдор выглядел вполне удовлетворенным.

— Ну, теперь я могу и удалиться. До встречи, Хагрид, и, Грейс, с Днем рождения.

Подмигнув ей, он повернулся на каблуках и мгновенно испарился.

* * *

Ехать в коляске хагридовского мотоцикла было невыносимо: его трясло и заносило на поворотах, так что Грейс приходилось сжимать ладонями сидение до боли в пальцах. Поговорить не представлялось возможности из-за шума двигателя и ветра, хлеставшего в лицо. А жаль, Грейс хотелось как можно о большем расспросить с Хагрида. У неё никогда в жизни не возникало такого желания с кем-то побеседовать, как и такого разнообразия тем для этого, связанные, правда, между собой одной общей нитью — магией. Великан был вторым жителем волшебного мира, с которыми ей довелось познакомиться, а значит, ещё одним человеком, который мог поделиться с ней информацией о нём.

Как странно — думала Грейс, прикрывая ладонью лицо от нежеланных солнечных лучей и разглядывая лицо великана, теперь скрытое ещё и специальными очками — только сегодня утром она, по-обыкновению, проснулась в своей комнате от криков Дурслей, часто заменявших ей будильник, сегодня её заботило местонахождение таблеток на кухне тёти Петуньи, всего пару часов назад она, ведомая каким-то странным чувством, пошла открывать дверь незнакомцу, а после и вовсе пустила его в дом! И кто бы мог подумать, что день, казалось бы не предвещавший ничего, выбивающегося из колеи таких же обычных дней, станет, пожалуй, самым счастливым в её жизни. Никто, конечно. Ни она сама, ни Дурсли, как заметила Грейс перед выходом, сидящие сейчас на кухне, вперившись взглядом в телевизор, будто ничего не произошло.

Они быстро выехали за пределы Литтл Уингинга. Начались зелёные полосы лесов и лугов, которые, в скором времени, сменились небольшими домами, перерастающими в многоэтажки и небоскрёбы. Хагрид огибал главные улицы и большие шоссе, стараясь, поняла Грейс, меньше попадаться людям на глаза, а сама подумала, что это бесполезно. Лондон — город с оживлёнными кварталами и довольно приличным населением, где бы ты не находился, на какой-бы окраине не был, под каким кустом не прятался — остаться незамеченным не получится. Тем более такому великану. Тут уж как ни крути, удивлённым взглядов не избежать. Собственно, именно они и преследовали их всю дорогу.

В городе Хагрид сбавил скорость, да и сам ветер дул уже не так сильно, так что Грейс, не желая больше ждать, достала письмо и решила, наконец, прочитать его целиком. Кроме листа, в котором говорилось, что она приглашена в школу, в конверте лежал ещё один, сложенный в несколько раз. Грейс достала его и прочитала.

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА „Хогвартс“

Форма

Студентам-первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (черных).

Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (черный, застежки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

„Курсическая книга заговоров и заклинаний“ (первый курс). Миранда Гуссокл

„История магии“. Батильда Бэгшот

„Теория магии“. Адальберт Уоффлинг

„Пособие по трансфигурации для начинающих“. Эмерик Свитч

„Тысяча магических растений и грибов“. Филли-да Спора

„Магические отвары и зелья“. Жиг Мышъякофф

„Фантастические звери: места обитания“. Ньют Саламандер

„Темные силы: пособие по самозащите“.Квентин Тримбл

Также полагается иметь: 1 волшебную палочку, 1 котел (оловянный, стандартный размер №2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ.»

Грейс фыркнула. Неужели ВСЁ это можно купить в Лондоне? Если мантии и шляпу ещё можно было найти в каком-нибудь магазине для хэллоуина, то учебники, а, особенно, волшебную палочку-то где искать? Но что-то подсказывало Грейс, что всё далеко не так просто, и её интерес разгорался от этого ещё сильнее. Они затормозили на светофоре, и она никак не могла усидеть на месте, проклиная красный светящийся круг над головой за то, что тот никак не хочет гаснуть. Кто их вообще придумал?

Грейс заметила, что Хагрид как-то странно теребит край своёй куртки, вдоль и поперёк усыпанной карманами.

— Вас что-то беспокоит? — спросила она, перекрикивая гудки автомобилей.

— Чего? А… Да я это, никогда раньше до тудова обычным способом-то не добирался. Не приходилось как-то. Но ты не переживай, мы сейчас это место быстро отыщем. И, это, вот еще, давай на ты, а?

Грейс кивнула, поняв, что ей будет совсем не сложно обращаться к Хагриду на ты: он казался ей таким открытым и простым, как давно забытый друг, снова встретившись с которым кажется, будто и не было долгих лет разлуки. Они, увидев долгожданный зелёный свет, устремились дальше по шоссе, обгоняя легковые автомобили.

Хагрид не шутил, когда говорил, что не знает как добраться «обычным» способом, хотя Грейс и не понимала, что он подразумевает под этим словом и что же для него тогда «необычный». Он совсем не ориентировался в Лондоне, и она, впрочем, тоже мало могла ему в этом помочь: Дурсли редко брали её с собой на прогулку. Мотоцикл остался стоять в одной из подворотен, прислонённый к холодной каменной стене. На возражения Грейс о том, что его могут украсть, Хагрид только отмахнулся:

— Да ничего с ним не сделается, не боись. Пойдём лучше быстрее, а то не уложимся. Эх, ну хоть убей, не представляю я, как магглы без магии обходятся.

— Кто? — с интересом переспросила его Грейс на бегу. Хагрид без всякого труда прокладывал себе дорогу сквозь толпу, оставляя её позади.

— Ну, маглы — это те… Ну, в общем, неволшебники, так мы их называем. И тебе, кстати, не повезло, потому что хуже маглов чем Дурсли я в жизни не встречал.

Он заметил, что Грейс отстаёт и чуть притормозил.

— А много-ли ты их вообще видел?

— Ну-у, вообще немного. Но они всё равно самые отвратительные. Вишь, даже не рассказали тебе ничего о нас, магах, в смысле, Дамблдор предупредил меня. Ух я им… — он потряс огромными кулаками, и Грейс как-то даже испугалась за здоровье дяди Вернона и тёти Петуньи, но потом отогнала от себя эти мысли.

— Так они знали…

Она не спрашивала, утверждала, и Хагрид, увидев её плотно сжатые губы и нахмуренное лицо, подбадривающе хлопнул Грейс по спине, отчего та чуть не упала и, даже, пролетев метр вперёд, врезалась в какую-то женщину с большой красной сумкой. Спешно извинившись, Грейс снова поспешила за великаном.

— Ты не расстраивайся, слышишь? Теперь же главное то, что ты с нами, а всё остальное приложиться. Кстати, ты это, спрашивай, не стесняйся. Если вдруг вопрос какой мучает, так я отвечу.

— Мучает, — выдохнула Грейс.

У неё было время обдумать некоторые аспекты её жизни, пока они ехали. Она собирала по крупицам все совпадения, странности, случайности, что происходили с ней, из собственной памяти, доставала из самых закромов сознания, и вышла на единственное решение — магия была с ней всю жизнь, с самого раннего возраста. Сколько Грейс себя помнила, она была окружена ей и этим миром, но в упор этого не замечала. Может, не могла, может, не хотела. Видимо, Дурслям это тоже не особенно нравилось, вот они и обращались с ней так плохо.

Им было страшно.

Все эти происшествия, как последнее со змеёй, могли быть попросту опасны или для неё, или для окружающих, теперь она понимала. После того что сказал ей Дамблдор о неконтролируемых выбросах, она посмотрела на всё под другим углом. И раз так, то могло ли быть, что её родители пострадали как раз из-за магии? Ей не хотелось больше верить в бестолковую историю об автокатастрофе, наспех придуманную тётей Петуньей. Не хотелось жить во лжи. Грейс нужна была правда, какой бы горькой она ни была.

— Хагрид, скажи мне, пожалуйста, честно, что случилось с моими родителями?

Тот вдруг остановился, но потом возобновил движение, продолжая разрезать толпу. Грейс поняла, что задала правильный вопрос. Вот только, почему Хагрид так на него реагирует? Она позвала его и снова переспросила.

— Потом, — отмахнулся он. — Не тут это надо обсуждать, точно тебе говорю, не тут. Да и, вон, погляди — мы ж пришли уже!

Они вышли на улицу, полную разных магазинчиков, кафе и кинотеатров. Грейс, недовольная тем, что Хагрид ускользнул от ответа, судорожно оглядывалась по сторонам, изучая каждый метр жадным взглядом.

— «Дырявый котёл». Известное местечко.

Пройдя все мало-мальски приличные рестораны и заведения они, почему-то остановились у невзрачного бара, по которому взгляды проходивших мимо людей даже мельком не пробегали. «Неужели не видят?», — подумала Грейс перед тем, как Хагрид завёл её внутрь.