Странный мир (джен)

То ли от лекарства её бросило в жар, то ли погода опять переменилась, но кофту пришлось снять и затолкать в сумку. Ире ужасно хотелось пить, но воду нигде не продавали, а пиво она не согласилась бы пить даже под пистолетом. Сам факт, что она впервые в жизни его купила, и то заставлял её краснеть. Тяжёлое пиво камнем лежало на дне сумки, как символ приобщения к пороку. А отказаться было нельзя — продавщицы так хорошо к ней отнеслись.

Автомобилей стало значительно меньше — за пять минут проезжал от силы один. Головная боль и дурнота не проходили, наоборот, к ним прибавился ещё один нехороший симптом: перед глазами поплыли слепые пятна, и Ира начала часто дышать, чтобы не потерять сознание. Ей не верилось, что ужасный день наконец-то закончился и скоро она будет дома. Как здорово всё-таки сидеть в кресле с чашечкой чая, смотреть сериал про любовь и никуда не спешить! Ничего больше Ире уже не хотелось — ни знакомства с парнем, ни приключений, пропади они пропадом, только домой.

Она представила, как вернётся и будет рассказывать о чужом городе. Мама обязательно похвалит её за прививку, скажет, что здоровье важнее всего. Странное дело, раньше эта фраза только раздражала Иру, ей казалось, что душа важнее, а теперь, когда прижало, сама готова под ней подписаться. Сейчас бы воды холодной... Ира вспомнила, как поила щенка, и стиснула зубы. Она вынула из кошелька билет и ещё раз сверила время: до отправления ровно десять минут. Пора бы водителю подогнать автобус на посадку.

Мимо прошли две накрашенные девчонки лет двенадцати в миниюбках, странно поглядели на Иру и зашептались. Потом прошёл бородатый дядька и тоже посмотрел на неё, как на диковину. Ира заёрзала. Было почти восемь, а никто, кроме неё, не ждал автобуса. Ира заставила себя проглотить корку хлеба, чтобы дать мозгу хоть какое-то питание. Рука покраснела и раздулась, и пришлось снова надеть кофту, чтобы не смущать окружающих.

Когда минутная стрелка перевалила за четверть девятого, Ира заволновалась. Хотя опоздание автобуса — дело обычное, ей было бы гораздо спокойнее ждать не одной, а с кем-то. Но, как назло, даже прохожие исчезли, и спросить насчёт автобуса было не у кого. Напротив через дорогу сверкало рекламными огнями питейное заведение, которое она днём приняла за кинотеатр, и проще всего было зайти туда и поговорить с местными жителями, но от этого шага Иру удерживало два соображения: во-первых, как раз в тот момент мог уйти автобус, а во-вторых, никогда ещё нога её не переступала порога злачных мест. Дом, библиотека, хлебный магазин — этими тремя пунктами ограничивались её походы по родному городу, и зайти в кабак для неё означало стать падшей. И Ира ждала.

Половина девятого.

Без двадцати девять.

Издалека донёсся гул мотора, и Ира, преодолевая слабость, вышла к дороге. Она так обрадовалась этому звуку, что позабыла о своих страданиях. Стоя у края проезжей части, с надеждой и трепетом всматривалась в приближающиеся фары. Неужели опять легковушка?

Нет, фары были расположены высоко, и Ира прошептала пересохшими губами: «Автобус!» Сейчас он включит правый поворотник, остановится, и все печали останутся позади. Ира попыталась поднять руку, но охнула от боли. Придётся не голосовать, а стоять столбом в надежде, что водитель её подберёт.

Но чем ближе подъезжала машина, тем меньше походила на автобус. Скоро стал виден огромный кузов, груженный досками. Ира отступила на тротуар. Грузовик прогрохотал мимо неё, обдав солярочной гарью, и скрылся в облаке пыли. Ира озадаченно посмотрела ему вслед. А что, если автобус вообще не придёт? Страшно и подумать остаться тут на ночь. Городок казался вымершим. Ну хоть бы одна живая душа! Она уже готова была наступить себе на горло и пойти в кабак, как вдруг услышала шаркающие шаги и недовольное ворчанье. Ира оглянулась и увидела, как толстая бабка тащит за руку большого ребёнка, ругая его на ходу.

— Извините, скажите, пожалуйста... — Ира запнулась.

Бабка остановилась и выжидательно прищурилась.

— Вы не знаете, когда подойдёт автобус?

— Ты что, смеёшься? — фыркнула бабка. — Последний автобус в пять уходит.

— Но мне продали билет на * * *

-но на восемь часов.

— На * * *

-но отсюда вообще ничего не идёт! Все автобусы только в центр.

— А как же билет?

— Эт ты напутала, — уверенно сказала бабка, дёрнула ребёнка, и они ушли.

Вот, значит, почему прохожие смотрели на неё как на дуру. Разговор с бабкой кое-что ей напомнил. Не далее как сегодня в полдень она, Ира, растолковывала дурачку на станции, что с миром всё в порядке, а это он, дурачок, что-то напутал... Вот, значит, каково ему было. Интересно, как он там? Забрали его в больницу, или уехал-таки к себе домой?

Вот, значит, какой расклад. Она надеялась, что все неприятности закончились, а они, оказывается, только начинаются. Солнце село, и наступили мягкие летние сумерки. Ира порвала билет на мелкие кусочки и высыпала в урну. В полнейшем унынии вернулась на скамейку. От жажды пересохло в горле, дышалось с трудом, и противные слепые пятна по-прежнему мельтешили перед глазами. Изредка проезжали машины, прогуливались пары, и музыка приглушённо бухала из кабака, а Ира всё сидела, прислонившись к холодной стене, и смотрела в одну точку.

К реальности её вернул резкий гогот. Ира встала и посмотрела по сторонам. Она знала, что есть особая категория молодых людей под названием «гогочущие»: они появляются всегда группой, и единственное, что надлежит сделать при появлении таких людей — как можно быстрее уйти в любом направлении, и чем дальше, тем лучше. Гогот раздавался позади автостанции, в проулке.

— Гля! — донёсся пьяный голос.

Послышался топот, гогот перешёл в вопли. Кто-то гаркнул: «Гля, струна!» Раздался резкий жужжащий свист. У Иры не оставалось выбора — нужно было спасаться в кабаке. Что за струна, она не знала, но драка есть драка. По правде говоря, она перепугалась до смерти: до сих пор она видела драку только по телевизору и была уверена, что это на пятнадцать минут. Ира поспешно перешла дорогу и, прежде чем толкнуть стеклянную дверь кабака, оглянулась на дерущихся.

Столкновение закончилось, едва успев начаться. По улице прочь от станции расходились «бойцы» — в одну сторону торопились двое парней с криками: «Пусть валяется! Нас тут загребут!», а в кабак следом за Ирой шёл лохматый не то хиппи, не то цыган и наматывал на руку нечто длинное и невидимое. Один вид длинноволосых парней приводил Иру в ужас. «В здании должен быть охранник, он меня спасёт», — подумала она и мигом заскочила в кабак. Одновременно в мозгу нарисовался план: взять чашку чая и тихонечко просидеть в уголке до утра, авось не выгонят. Кабаки, говорят, до пяти работают.

Это оказался небольшой развлекательный центр. Ира очутилась в стеклянном фойе, откуда вели двери в кинозал, бильярдную и кафе. Охранника не было, но он и не понадобился — преследователь раздумал заходить внутрь. За столиком сидела девушка в сине-зелёной форме. Она подозвала Иру и вежливо содрала с неё небольшую сумму за вход. Взгляд Иры упал на старый дисковый телефон на столе вахтёрши.

— Извините, можно позвонить?

— Да, пожалуйста, за дополнительную плату, — лучезарно улыбаясь, разрешила девушка.

Нужно было предупредить маму и бабушку, чтобы сегодня не ждали. Ира набирала домашний номер и с кодом, и без кода, но в ответ слышала механический женский голос: «Неправильно набран номер». Вот досада, они же там с ума сойдут от волнения.

— Отсюда доступны только местные звонки, — сочувственно сказала вахтёрша. — С вас сто рублей.

Расплатившись, Ира пересчитала то, что осталось, и направилась в кафе. Лишь бы оно оказалось недорогим! Замирая от нерешительности — ещё бы, в незнакомом городе, одна, без мамаши, и ночью! — приблизилась к тому месту, где все заказывали еду. Как оно называется, она не знала. За свой кошелёк опасалась зря — там, где пластиковая посуда, дороговизны не бывает. Ира взяла бутылочку простой воды и бутерброд, пробралась к самому дальнему столику и села, отвернувшись к окну.

Когда она увидела на витрине воду, то забыла про чай, и теперь, пока не напилась, ни о чём не думала. Как же ей не хватало стакана воды! Даже головная боль слегка отступила. Бутерброд подсунули жёсткий и невкусный, но нужно было его съесть, ведь для бессонной ночи понадобятся силы.

Часом позже, когда она в дамской комнате причёсывалась перед зеркалом, произошёл странный инцидент. Рядом с ней мазала губы помадой светловолосая высокая дама, немолодая, но холёная. Посмотрев на Иру, дама что-то спросила, но Ира не расслышала.

— Что-что?

Дама повторила вопрос более громко и внятно, и Ира в который раз за сегодняшний день почувствовала себя виноватой: она не поняла ни слова, хотя готова была поклясться, что дама говорит по-русски.

— Извините, я не понимаю, — развела руками Ира.

Дама хмыкнула, покрутила пальцем у виска и рысью вышла вон, бормоча на ходу. Да, это были знакомые русские слова, но в совершенно невообразимых сочетаниях, будто глаголы и существительные поменялись ролями. Дорогая одежда и ухоженный вид дамы не позволяли заподозрить в ней слабоумную, но что тогда? Эксцентричная богачка развлекается? Слишком изощрённое получается развлечение, попробуй заучи наизусть эту белиберду.

Хотя Ира ничего не поняла — ни самого вопроса, ни откуда приехала дама, но встреча перед зеркалом оставила неприятное впечатление, и в её душу впервые за весь вечер закрался липкий чёрный страх. То, что происходило до сих пор, ей тоже не нравилось, но оно по крайней мере не выходило за рамки здравого смысла. Здесь же возникло ощущение, словно почву выбивают из-под ног, ощущение, что так не бывает, некое отвратительное скольжение, как в дурном сне.

Ира вернулась в кафе, но её столик был уже заставлен тарелками и кем-то занят. Она пожала плечами — когда успели, она отсутствовала-то не больше трёх минут! — поискала свободное место, не нашла и попыталась слиться с толпой танцующих, которых появилось неожиданно много. Танцевать она не умела, поэтому просто стояла. Атмосфера в кафе изменилась. Вместо эстрадных песен включили что-то ритмичное без слов, заработала цветомузыка, и даже публика при новом освещении стала выглядеть на порядок шикарнее. Ира со стыдом отметила, что в своём ситцевом платье и школьной спортивной кофте смотрится хуже всех.

Увы, это заметила не только она. Некрасивая, но безупречно одетая девушка с идеальным макияжем лихо подтанцевала к Ире и весело прокричала ей в ухо:

— А вы в этом платье везде ходите, или только в клуб?

— Везде хожу, — с вежливой улыбкой ответила Ира, но настроение испортилось ещё сильнее.

Она отошла подальше от площадки, но в покое её не оставили. Та самая танцорша и её подруга подошли к Ире вплотную, и подруга спросила преувеличенно светски:

— Девушка, не подскажете, который час?

Ира посмотрела на свои часики и ответила:

— Половина одиннадцатого.

— Вы свои часы на помойке нашли? — тем же тоном поинтересовалась подруга танцорши.

— Нет, это подарок мамы, — отвечала Ира, не понимая, что им от неё нужно.

— А ваша мама бомжиха?

На этот раз Ира не ответила, а всего лишь отрицательно покачала головой и опустила глаза.

— Девчонки, куда пропали? — гаркнул коренастый парень с лоснящимся красным лицом, выпавший из толпы.

— Владик, смотри, какая девушка! — пропела танцорша. — Чего время теряешь?

— Эта? — Владик ткнул пальцем на Иру и попытался сфокусировать взгляд.

Это ему не удалось, и он грохнулся на пол. Девчонки завизжали от восторга. Тем временем появился второй парень, и девчонки, не обращая внимания на копошащегося Владика, стали предлагать ему Иру. А она, невольно оказавшаяся в центре внимания, смущённо прошла поближе к выходу и села за освободившийся столик, делая вид, что всё в порядке. Компания, веселясь, последовала за ней.

Девчонки, а также пьяный Владик, висящий на плече у своего друга, вмиг раздобыли откуда-то стулья и уселись вокруг Иры. Верховодила компанией, как самая трезвая, танцорша. С наигранно любезной интонацией она обратилась к Ире:

— Девушка, с вами хочет познакомиться один молодой человек, но он стесняется. Как вас зовут?

— Ира, — представилась она. Ей не нравилось их общество, но сказать об этом было бы невежливо, и она терпела.

— Стёпа, знакомься, это Ира. Она живёт на помойке.

Все четверо радостно заржали. Ира не отреагировала на грубую шутку. С детства мама учила её тактично не замечать, если кто-то за столом прольёт соус на скатерть или сморозит глупость.

— Теперь надо выпить за знакомство, — скомандовала танцорша. Её подруга уютно устроилась на коленях у Владика и насмешливо наблюдала, как Стёпа достаёт откуда-то бутылку водки и разливает по стаканчикам.

Послышался стеклянный звон. Обведя взглядом соседние столики, Ира с удивлением обнаружила, что вся посуда уже не пластиковая, а изысканная и дорогая. Но ей было не до посуды. Стёпе непременно хотелось её напоить, и она, как могла, отказывалась, стараясь не обидеть его.

— Спасибо, я не пью, — повторяла она на разные лады, но Стёпа не понимал и бурчал что-то невнятное, подсовывая ей стакан.

— Девушка, вы разбиваете Стёпе сердце! — жеманно щебетала танцорша. — Он из-за вас покончит жизнь самоубийством!

— Пей, Ир-рина! — выговорил наконец Стёпа — в отличие от танцорши, он ещё помнил, как Иру зовут, и покровительственным жестом положил ей на плечи свою волосатую руку.

Ира тут же вскочила, как ошпаренная, и они захохотали. Подруга танцорши удовлетворённо захлопала в ладоши. Из-за соседнего столика встала ещё одна девушка, решительно подошла к Ире и чётко и ясно сказала ей, игнорируя остальную компанию:

— Дура. Просто выйди в любую дверь и снова зайди. Напилась, лыка не вяжет, — и вернулась за свой столик.

Что мог означать этот совет, Ира не знала, но девушка, несомненно, дала его от души. Размышлять было некогда, так как Стёпа уже встал со стула и звал её танцевать, и Ира решила послушаться. Она побежала к выходу, слыша за собой Стёпин топот и улюлюканье его друзей, выскочила за дверь и захлопнула её. Ожидала, что будут преследовать, но топот смолк. Она перевела дух. За ней никто не гнался. Надо думать, Стёпа вернулся к своим товарищам, и они про неё уже забыли.

Теперь ей не отсидеться в кафе — стоит там появиться, как эти ребята снова набросятся, значит, нужно искать другое убежище. Куда же пойти? Ира оглядела мраморные стены фойе и задумалась над советом той девушки. Выйти в любую дверь — это понятно, но зачем снова-то заходить? Чтобы опять угодить в лапы к Стёпе? Но девушка была так серьёзна. Повинуясь внезапному импульсу, Ира слегка приоткрыла дверь кафе и осторожно заглянула внутрь. То, что она увидела, её шокировало.

Нет, там не было чудовищ или вооружённых бандитов. Но Стёпы с компанией там тоже не было, равно как и большей части посетителей — кафе почти пустовало, и это при том, что Ира вышла ровно на четыре секунды. За такое время столько народу не смогло бы уйти в запасную дверь.

Она стояла в дверном проёме и чувствовала, как в коленях начинается мелкая дрожь. Перед ней было совсем другое кафе, маленькое и без музыки. За столиками сидело всего несколько человек. Официантка выписывала счёт. Это было абсолютно не то место, из которого она выбежала мгновение назад. Дрожь постепенно поднималась вверх, охватывая всё тело. Ира снова оглянулась на фойе. Мрамор. Не стекло, как сначала. И девушка-вахтёр исчезла вместе со столом. «Просто выйди в любую дверь и снова зайди».

Что-то перещёлкнулось в её голове, будто сработал невидимый переключатель, вспомнились разом все сегодняшние неувязки, и до неё начало доходить нечто страшное. Но так же не бывает, так не должно быть! Она всё ещё смотрела на столики и посетителей. Не так ли пялился давешний дурачок на зал ожидания? Или не такой уж он был и дурачок? Просто ему казалось странным, что там каждый раз одно и то же — совсем как сейчас Ире кажется странным, что... О нет. Она закрыла дверь и прислонилась к мраморной стене, обливаясь холодным потом.

«Дура. Просто выйди в любую дверь и снова зайди».

Дура, дура! Она же всё видела с самого начала, но упорно отказывалась замечать. Ну конечно — стоило ей войти куда-нибудь, как снаружи всё менялось. Она зашла в хлебный — и на улице пропал высоченный уклон чуть ли не в сорок пять градусов. Но это её ничуть не насторожило, она решила, что просто заблудилась, и попёрлась дальше, как ни в чем не бывало. В доме культуры на полу была сперва плитка, а потом ковёр, уж это-то она заметила, сама же цеплялась за ковёр каблуками, но отнеслась к перемене спокойно, как будто так и надо.

Да она ко всему тут относилась, как будто так и надо! Дверь в коридоре клуба приходилось толкать и на входе, и на выходе. Вид из окна библиотеки был как с десятого этажа — в одноэтажном-то здании.

Лавок на станции было то две, то одна. Вместо воробьёв под лавками скакали лесные чижи. Да она здесь на каждом шагу видела такое, от чего у нормального человека глаза полезли бы на лоб, но не обращала внимания! Вот только баба эта иностранная её напугала.

А надо было испугаться ещё на автостанции, когда на пороге внезапно появилось ведро с извёсткой. И когда вместо телефона-автомата, который точно там стоял, теперь она это помнила, оказался сейф, а вместо бомжа — тётка.

Да что там говорить, первые странности появились ещё в автобусе, но она с завидным здравомыслием продержалась в этом кошмаре с трех часов дня до одиннадцати вечера, продолжая вести себя, как в обычном нормальном мире.

Её трясло, как в лихорадке. Где она находится? Как она сюда попала? Как отсюда сбежать? Пот заливал глаза. Дрожащей рукой Ира полезла в карман за платком, но нащупала только бумажку. Вытащила, рассмотрела: билет.

Но она же его разорвала и выбросила! Стоп, это другой, по этому билету она уехала днём из города. Тогда почему он не надорванный? Или это опять не тот? Она сунула руку в другой карман и вытащила вместе с платком третий билет. Надорванный.

Перед внутренним взором, как на экране, возникло несчастное лицо мужичка: «Вот билет купил. Посмотрите, у вас глазки молодые...» Ира издала стон. А она вообще отдавала ему этот билет обратно? Помнится, они пили чай с пирожками. С картошкой...

Она вскочила и снова дёрнула ручку двери. Перед ней открылся вход в большой директорский кабинет с т-образным столом, диваном и застеклёнными шкафами. Ира захлопнула дверь. Ещё раз открыла: закопчённая кухня. И у плиты, между прочим, кто-то возится. Кто-то горбатый, в серой хламиде, с огромной головой. Вот сейчас обернётся! Она быстро закрыла дверь.

На первый вопрос — где она находится? — ответа не было. Зато на второй — как она сюда попала? — нашёлся точный и единственно верный ответ. Как, как — да так!!! Она уехала по его билету!!!

И попала в его город, или, если угодно, в его мир, или как эта преисподняя называется. Вот теперь все неувязки сложились в стройную картину. Это мир, где нельзя закрывать за собой двери. Закроешь — и до свидания, назад уже не попадёшь. Мир, где невозможно вернуться обратно. И, судя по всему, местные аборигены отлично с этим миром управляются.

Теперь понятно, почему каждый второй считал её пьяной или чокнутой — она же не знала элементарных законов этого мира. А что она сама подумала про мужичка в зале ожидания?

Ира знала, что так не бывает. Знала настолько твёрдо, что отказывалась верить своим глазам. Дурнота и боль нахлынули с новой силой, зашумело в ушах, и она схватилась за голову. Слепые пятна стали расти, расти — и, когда они заполонили всё пространство, наступила темнота.