Воспоминания С.Т. Снейпа (джен)

Мать была права на счет Пасхальных каникул и стремления пятикурсников к тишине и покою во время подготовки к С.О.В.ам. Этот разговор, казалось, был так давно. Северус посмотрел на свой график подготовки к экзаменам, и тот подтвердил, что до начала С.О.В. осталось всего три дня. Единственной положительной нотой было то, что после окончания экзаменов и перед возвращением домой на летние каникулы оставалось полторы недели свободного времени, в течение которого Северус планировал отоспаться за все часы, которые не доспал во время учебы.

Был еще один позитивный момент, хоть и поменьше, заключавшийся в том, что ни один гриффиндорец не мог побеспокоить его, когда Северус сидел в подземельях со своими книгами.

Завтрак пятницы представил молчаливые кучки студентов, сидящих за столами своих факультетов. Студенты пятого и седьмого курса с мутными взглядами поглощали еду, торопясь уйти, чтобы запихнуть в свои мозги последние кусочки информации, пока это было еще возможно. Почтовые совы доставили последние пожелания удачи, и Северус был приятно удивлен, получив одно из них. Он отложил письмо, решив открыть его позже, предпочитая съесть завтрак горячим.

«Позже» наступило только через час после завтрака, когда Северус уютно устроился на подоконнике в гостиной, не обращая внимания на парочку гриндилоу, корчивших ему рожи в окне. У него с собой было толстое одеяло, несколько тетрадей и потертый экземпляр «Продвинутой трансфигурации». Игнорируя Регулуса Блэка, который решил сделать перерыв в подготовке к экзаменам, развлекаясь тупыми шуточками о грязнокровках и чистокровных, Северус вытащил письмо из кармана.

Оно было от его матери, и первые несколько строк желали ему большой удачи на экзаменах. Но остальная часть письма уже не была такой приятной и становилась все мрачнее с каждой строчкой. Первым делом мать предупреждала, что он не застанет ее дома, когда вернется летом, и что она подала на развод. Северус ощутил, как по мере прочтения растворяется и исчезает сиявшая на его лице улыбка. Он понял, что пьянство отца и то, что тот постоянно шлялся по пабам, переполнило чашу терпения матери, и после их последней ссоры, во время которой они подрались, мать решила, что с нее хватит.

Северус сморгнул влагу с глаз, пытаясь сохранить свою обычную осанку и нормальное выражение лица. В комнате находились по крайней мере еще шестнадцать слизеринцев, и он не хотел, чтобы кто-то из них заметил, что он расстроен. Почти ничего больше не было в письме, за исключением короткого предложения, сообщавшего, что мать собирается возвратиться к своей семье в Белфаст и что Северус может приехать к ней на неделю или две, когда устанет лицезреть эту грязнокровку Маргарет, крутящуюся вокруг их дома.

И еще мать вновь желала ему удачи, оканчивая письмо замечанием о том, что не хочет лишать его дома, когда Северус так близок к совершеннолетию и скоро будет иметь возможность уйти самостоятельно.

Северус смотрел на письмо еще несколько минут, не видя слов, потом аккуратно сложил его и спуститься с подоконника. Он собрал учебники и скользнул по спиральной лестнице вниз, в пустую сейчас спальню пятого курса.

Это была довольно просто устроенная спальня: параллельно стоящие кровати, расположенные полукругом, с изголовьями, углубленными в стену. У изножья каждой кровати стоял шкаф и стол, что предоставляло студентам некоторое уединение. Сундуки хранились под кроватями, пространство на стене над каждым спальным укромным уголком имело нарисованную на нем мишень для сброса раздражения. Северус стоял спиной к прохладной стеклянной стене, на прямой стороне полукруга, игнорируя обитателей Черного озера позади него. Он направил свою палочку на мишень и бросал в нее все заклинания, о которых только мог подумать, задаваясь вопросом, каким, черт возьми, образом алкоголь и глупая магла по имени Маргарет смогли разбить его семью?

До С.О.В. оставалось всего три дня, но Северуса это больше не заботило.

* * *

Гарри стоял у шкафа, наблюдая, как Снейп выполняет свою обычную утреннюю церемонию одевания. Он настроился немного подождать, но когда Снейп начал застегивать рубашку, Гарри задался вопросом, продвинутся ли они сегодня дальше по циклу или Снейп снова застрянет. И вот верхняя пуговица была застегнута, после чего Снейп застыл на несколько минут, но затем потянулся к висящему на крючке галстуку и перекинул его через голову.

На лице Гарри появилась глупая ухмылка.

— Ладно, посмотрим, что будет дальше, — сказал Гарри, внимательно наблюдая.

Снейп возился с узлом на галстуке, оставив его немного свободным, будто еще не совсем умел его завязать. Снова потянулся к шкафу и взял с полки джемпер, выбрав темно-бордовый, который Гарри разместил там из-за того, что в других местах квартиры для него не хватило места.

— Интересно, — заметил Гарри.

Потом Снейп нагнулся и, подняв школьную сумку, закинул ее на плечо, взяв не за две лямки, как сделал бы взрослый, а только за одну. Затем он вышел из двери спальни, и Гарри пришлось поторопиться, чтобы не отстать.

Снейп без проблем прошел через всю квартиру в кухню, где повесил школьную сумку на спинку стула и сел за стол. Гарри наблюдал за ним еще минуту, но Снейп просто сидел там, ожидая.

— Снова застрял, — пробормотал Гарри. — Но не как взрослый. Ты ребенок, не так ли? Ты собираешься в школу. Может быть, ждешь, когда кто-нибудь подаст тебе завтрак?

Снейп не предложил никаких ответов, хотя когда Гарри поставил на стол чашку кофе, тот немедленно потянулся за ней, не ожидая, пока Гарри инициирует действие.

* * *

Хогвартс-Экспресс покинул станцию Хогсмид в мучительно яркий день в конце июня. Экзамены приходили и уходили, и чувство выполненного долга, которое Северус испытывал, сдавая их, не могло затмить то абсолютное унижение, которое он ощутил впоследствии. Остаток недели после экзаменов Северус провел, скрываясь либо в спальне, либо в библиотеке, отказываясь с кем-либо говорить.

Поезд состоял всего из нескольких вагонов, и не было возможности ехать в полном одиночестве, поэтому Северус выбрал маленькое купе в передней части первого вагона. В нем сидели два хаффлпафца, и когда Северус попросил разрешения сесть с ними, они посмотрели на него с любопытством.

Голос Северуса стал гораздо более низким с половым созреванием — одна из немногих вещей, которая ему в себе нравилась, но Северуса раздражало, что он все еще мог пустить петуха, когда смущался.

Время поездки он провел, размышляя, на что будет похоже лето в доме, в котором находится только отец, каким образом ему все же удастся извиниться перед Лили (Северус надеялся, что ему больше повезет в их маленьком городе, вдали от одноклассников, которые были свидетелями его ужасной оговорки) и как он отомстит придурку Джеймсу Поттеру и его банде.

Он не настолько погрузился в мрачные размышления, чтобы не замечать студентов в коридоре, которые хихикали, проходя мимо его купе, или не слышать их насмешливого «ободранная крыска — серые трусы», разносящегося по коридору.

* * *

Гарри осторожно развернул принадлежавший Дамблдору омут памяти на своем кухонном столе. Профессор МакГонагалл с большой радостью позволила его позаимствовать, пожелав удачи в работе со Снейпом. Гарри не был полностью уверен, что его план сработает, но на данный момент он был лучшим вариантом.

— Ну ладно, — сказал Гарри. Взяв Снейпа за руку, он подвел его к столу. — Если все получится, надеюсь, ты не решишь проклясть меня за то, что я увидел еще больше твоих воспоминаний.

Гарри опустил руку Снейпа на поверхность чаши, так, чтобы тот имел возможность провести пальцами по рунам на омуте памяти. Затем, продолжая держать Снейпа за руку, очертил ею верх чаши, позволяя тому ощутить легкий туман внутри. Потом, не используя палочку, двинул правую руку Снейпа от его виска к стоявшей внизу чаше и несколько раз повторил: «Омут памяти».

— Давай посмотрим, помнишь ли ты это, — пробормотал он, вложив палочку Снейпа тому в руку.

Гарри ощутил, что его желудок подпрыгнул от радости, когда Снейп медленно поднял палочку к своему виску, извлек оттуда небольшую нить воспоминания и с помощью палочки перенес ее в чашу. Ниточка была крошечной, намного меньше, чем другие, когда-либо виденные Гарри, но он надеялся, что та все же сработает.

Гарри был очень взволнован. Наконец-то он сможет узнать, есть ли какой-то толк в их усилиях. Усадив Снейпа за стол и дав ему песочное печенье фирмы Уокер, которое, как казалось, тому нравилось, Гарри глубоко вздохнул и склонился к омуту памяти.

* * *

Ощущение падения было одновременно знакомым и ужасающим — вокруг не было ничего твердого, на что Гарри мог бы приземлиться. Только сейчас он осознал, что должен был рассказать о своих планах Рону или Гермионе на случай, если он тоже застрянет в воспоминании. На секунду Гарри запаниковал. Но пока он пытался понять, как выбраться из воспоминания, его ноги достигли чего-то твердого, что, казалось, слегка двигалось под ним в ритмичном темпе, будто он находился в поезде или автобусе. Размытость вокруг него никак не прояснилась, но это была яркая размытость, словно день, в котором происходило воспоминание, был очень солнечным. Однако Гарри мог явственно слышать голоса. Услышав слова, он нахмурился.

"Ободранная крыска — серые трусы!"

"Нюниус Снейп повис на дереве. Кружится в трусах, чтобы все заметили!"

Почувствовав непреодолимый прилив грусти от этого воспоминания, Гарри попытался оттолкнуть звуки и обнаружил, что снова стоит у кухонного стола. Снейп сидел на том же месте, доедая последнее песочное печенье, и выглядел спокойным.

Гарри думал об услышанных насмешках и вспоминал, какой была школа для него самого, прежде чем он приехал в Хогвартс. Внутри все сжалось. Не говоря Снейпу ни слова об увиденном и не обращая внимания на повисшую в кухне тишину, Гарри поставил чайник. Он ненавидел, что жил в чулане, ненавидел свое одиночество в магловской школе, ненавидел, что его дразнили и называли уродливым сиротой. И у Гарри тоже было немало дней, когда он мечтал избить тех детей, из-за которых чувствовал себя настолько плохо. Детей, которые напоминали ему, что он рос в семье, в которой его не любили.

Гарри стоял, прислонившись к кухонному столу, ожидая, пока чайник закипит, и рассматривал Снейпа. Теперь, когда профессор не находился в гуще войны, он выглядел моложе и казался не таким напряженным. И все же некоторые из морщин на лбу Снейпа и вокруг его глаз и привычное хмурое выражение не ушли. Они появились, когда Снейп был намного моложе, возможно, когда он был еще ребенком и тревожился о вещах, о которых дети не должны беспокоиться.

Наливая чай, Гарри думал о тех нескольких секундах воспоминаний о семье Снейпа, которые он видел во время урока окклюменции, где отец Снейпа кричал, его мать стояла, съежившись, а сам Снейп плакал в углу. Гарри всегда считал Хогвартс своим настоящим домом, ведь Дурсли ненавидели его, и возвращение к Литтл Уингинг каждым летом казалось своего рода наказанием. Что, если Снейп чувствовал так же? Что, если он должен был возвращаться в дом, где он не был счастлив, и однажды устал от этого? Гарри раздул тетушку, когда ему было тринадцать, так что вполне вероятно, что Снейп сделал нечто подобное.

— Не думаю, что твой магический выброс был стихийным, — сказал Гарри, подавая Снейпу чай.

* * *

Ближе к вечеру Северус ждал у класса чар, держась в тени гобелена. Шел дождь, и лампы не могли полностью осветить коридор. Северус стоял, прислонившись к холодной каменной стене. Он немного замерз, но урок у Лили скоро должен был закончиться, а ему нужно было с ней поговорить.

Прозвенел звонок. Северус наблюдал, как гриффиндорцы и хаффлпаффцы вперемешку выходили из класса, болтая друг с другом. Из открытых дверей доносился голос профессора Флитвика, отвечавшего на заданные в последнюю минуту вопросы. Северус знал, что чары были любимым предметом Лили, и предвидел, что она выйдет одной из последних. Пять минут спустя он позволил маленькой улыбке появиться на своем лице — он оказался прав — и вышел из укрытия.

— Лили? — мягко и умоляюще окликнул ее Северус. Он знал, что с возрастом стал говорить саркастично и высокомерно, но сейчас изо всех сил старался не позволить этому проявиться.

— Я не желаю говорить с тобой, Северус Снейп, — сказала Лили, раздраженно глядя на него. Две ее лучшие подруги, стоявшие по обе стороны от нее, приняли оборонительную позицию.

— Это и Петуния говорила, — вспомнил Северус, стараясь, чтобы его голос не звучал обиженно. — Когда я в последний раз приходил к тебе домой, она бросала в меня камни.

Прошедшее лето было долгим и напряженным. Мать Северуса возвращалась домой только дважды, чтобы собрать свои вещи. И тогда отец объявил, что это лето будет чисто мужским и предложил устроить по этому поводу большую вечеринку и насладиться покоем, после чего все стало еще более сложным.

— Потому что она знает, что ты придурок, — сказала Лили, пытаясь обойти Северуса.

— Подожди, — попросил Северус, поймав ее за рукав мантии. Он понял, что еще секунда и Лили умчится в бешенстве — она всегда была упряма. — Пожалуйста, просто прочти это.

Северус написал письмо с извинениями, объясняя, почему назвал ее грязнокровкой в конце прошлого года: частью это произошло из-за экзаменационного стресса, частью из-за того, что он узнал о разводе, но Северус также признавал, что поступил глупо.

Мать всегда говорила ему, что люди должны давать другим второй шанс, даже когда те явно ошибались, поэтому Северус надеялся, что Лили тоже даст ему еще один шанс.

— Па-адажди-и, — пропел насмешливый голос, привлекая всеобщее внимание в коридоре. — Лили, Лили, ты должна прочитать это, прежде чем я уйду-у-у.

— Отвали, Блэк, — прорычал Северус, чувствуя, что его щеки вспыхнули от смущения, и пытаясь это прекратить.

— О, смотрите, гадкий утенок пытается загладить свою вину, — встрял Джеймс Поттер, подходя к ним и останавливаясь рядом с Сириусом. Питер Петтигрю стоял прямо за ними, хихикая.

— Или я должен сказать "нежеланный утенок"? — спросил Поттер, ухмыляясь.

— Заткнись, придурок, — отрезал Северус, скрещивая руки на груди. Он крепко сжимал палочку на случай, если кто-то начнет кидать проклятья.

— И это лучшее, что ты можешь сделать? — спросил Блэк, фальшиво зевая. — Казалось бы, мальчик с такой любовью к темным искусствам мог бы использовать оскорбления и поинтереснее.

Лили сжала губы, бросив на Северуса очень разочарованный взгляд. В их отношениях это было больной темой — Лили ясно давала понять, что ей не нравится, что Северус настолько интересуется темными искусствами.

— Разве вы трое не можете заняться чем-нибудь получше? — спросила Лили, уставившись на Поттера и компанию. Она все еще сжимала в руке записку Северуса, но та была сложена во много раз, и Северус надеялся, что ни Поттер, ни Блэк не заметили ее. Вокруг них уже успела собраться небольшая толпа, и Северус подумал, что единственное, что может быть унизительнее, чем быть снова раздетым перед одноклассниками, это если его письмо с извинениями прочтут вслух.

— Конечно, — ухмыльнулся Блэк. — Но здесь веселее.

— Вы все болваны, — сказала Лили, пытаясь протолкнуться между тремя Мародерами. Она взглянула на Северуса, но не сказала ему ни слова.

— О, ладно, Эванс, мы оставим его в покое, — согласился Джеймс Поттер, глядя прямо на Северуса. — В конце концов у бедного Сопливчика было тяжелое лето, не так ли?

— Пошел в задницу, Поттер, — прорычал Снейп, и несколько студентов в холле ахнули. Он повернулся, собираясь уйти, но толпа студентов сформировала круг и не пропускала его.

— Ай-ай-ай, какой язык, — сказал Блэк.

— Это то, чему тебя учит новая мамочка? — спросил Поттер.

Северус ощутил, что его душит гнев. Единственное, что мешало ему проклясть одного из Мародеров, — то, что Флитвик все еще находился в классе, всего лишь в нескольких шагах.

— Такое хреновое оправдание для волшебника — папочка променял тебя и твою маму на маглу.

— Заткнись, Джеймс, это не твое дело, — сказала Лили, хотя по ее тону было понятно, что она все еще не простила Северуса.

— О, об этом было в газете, — услужливо добавил Петтигрю. — В разделе объявлений.

Северус проигнорировал его, так как знал, что объявления о браках, родах и разводах всегда печатались в газете. Вместо этого он попытался успокоиться, зная, что в случае, если он проклянет Поттера или Блэка, Лили никогда не простит его.

— Или, может, это твоя мама оттолкнула его? Возможно, она недостаточно умна, чтобы не дать ему заскучать.

Северус развернулся и навалился на Поттера, ударив его кулаком прямо в челюсть. В толпе заревели, и Северус попытался успеть нанести еще один удар, прежде чем Флитвик выйдет проверить, что это был за шум. Северус чувствовал, что Блэк бьет его в бок, но продолжал крепко держать Поттера за мантию, не отпуская.

— Что здесь происходит? — спросил Флитвик, пытаясь пробраться сквозь глумящуюся толпу.

Поттер заехал Северусу коленом в живот, но прежде чем тот успел согнуться пополам, Поттер схватил его за лацканы мантии.

— Думаешь, ты такой крутой, да? — прошипел Поттер так тихо, что его слышал лишь Блэк. — В следующий вторник вечером приходи к Дракучей Иве и докажи, что это действительно так.

После этого он оттолкнул Северуса от себя и сделал вид, что стряхивает пыль с мантии. В уголке рта Поттера подсыхала капелька крови, но и он, и Блэк выглядели скорее веселыми, чем сердитыми.

— Просто недоразумение, профессор, — солгал Блэк.

Он отвлек на себя внимание Флитвика, и Северус оглядел толпу. Лили наблюдала за происходящим, на ее лице было написано отвращение, но Северус обрадовался, увидев, что она сунула записку в карман. Если она прочитает ее позже, а не просто выбросит в мусорный ящик, то, возможно, у Северуса еще будет шанс.

* * *

Приближалась полночь, и Гарри уже уложил Снейпа спать. Он сидел за столом и при свете стоявшей рядом лампы изучал медицинскую карту Тобиаса Снейпа, пытаясь понять некоторые длинные медицинские слова, которыми изобиловали страницы. На сложенных рядом книгах лежал полицейский отчет. Волосы Гарри торчали в разные стороны из-за того, что он периодически проводил сквозь них руками.

Кингсли Шеклболт, бывший помощником премьер-министра во времена Фаджа, сохранил кое-какие допуски и связи с правительственными архивами. Он сумел добыть гораздо больше информации о Снейпе, чем мог предоставить Беннингтон Локк, и после вечера, посвященного изучению бумаг, и моря кофеина, Гарри думал, что ему удалось выяснить, в каком воспоминании застрял Снейп.

— Вот дерьмо, — сказал Гарри, бросая ручку на лежащий перед ним блокнот. У него уже возникла идея, как он сможет попасть в петлю воспоминания, но он пока не имел представления, каким образом ее можно разрушить. Кроме того, Гарри немного боялся того, что увидит. Снейп явно не был человеком, который ценит сочувствие.

* * *

Пасхальные каникулы Северус провел, находясь либо в общежитии Слизерина, либо в Выручай-комнате. Он обнаружил комнату еще осенью, через три недели после начала своего последнего учебного года. Тогда, как и во второй половине шестого курса, Северус проводил время, бродя по коридорам, переходя из кабинета в кабинет. В основном все его игнорировали.

Но, по крайней мере, Лили снова начала глядеть в его сторону, хотя после того, как в прошлом году он чуть не погиб у Дракучей ивы, она не предоставляла ему больше шансов с ней поговорить. Поттер, Блэк и Петтигрю каким-то образом пустили слух, что Северус пошел за ними, пытаясь привести к их исключению из Хогвартса. Люпин предпочитал молчать обо всем этом деле, но Северус считал, что Мародеры могут просто засунуть свои слова в задницу.

Он сдвинулся со своего места на подоконнике и перешел на другую сторону комнаты, где находилось еще одно окно, через которое был хороший вид на квиддическое поле. Там тренировалась какая-то команда, но они были слишком далеко, и Северус не мог сказать, к какому факультету они принадлежали.

Он вытащил из кармана письмо и задумчиво водил большим пальцем по восковой печати с оттиснутым на ней изображением ворона, продолжая наблюдать за игроками. Несмотря на то, что в течение всего года он ощущал себя практически невидимкой, Вальпургиевы Рыцари заметили способности Северуса к зельям и его знания в темных искусствах. Письмо было теплым и приветливым и выражало заинтересованность в предоставлении ему возможности обучения мастерству зелий в обмен на как минимум два года исследований по их проектам.

Северус не был глупцом, он знал, что за этой группой стоит человек, именующий себя Лордом Волдемортом, и что неофициально их называют Пожирателями Смерти. Но Северус не мог отрицать, что заинтересован в силе, стоящей за этим именем, и, кроме того, он был уверен, что присоединение к этой группе вызовет большое одобрение со стороны его бабушки и дедушки по материнской линии.

Этим летом Северус провел две недели в Белфасте — бабушка и дед снова пригласили его к себе. Он знал, что принятие в семью Принцев было основано на его природной одаренности к зельям и на том факте, что он был больше похож на свою мать, чем на отца-магла.

Оставшуюся часть лета Северус провел в своей спальне в Тупике Прядильщика, избегая отца и его подруги. Он был вынужден оставаться там, пока не сумеет скопить достаточно денег, чтобы съехать. Северус хотел получить степень мастера зелий, но не мог позволить себе обучение без спонсора, разве что у его бабушки и дедушки возникнет внезапное непреодолимое желание заняться меценатством по отношению к своему внуку-полукровке.

Северус задавался вопросом, какие планы на будущее были у Лили. Когда они были детьми, он всегда говорил ей, что она составит хорошую конкуренцию министру магии, и на мгновение Северус задумался, в каком магическом университете Лили будет продолжать учебу. Он подавил любопытство и нахмурился, рассердившись на себя.

Встав коленями на подоконник, Северус глядел на играющую команду, надеясь, что начнется дождь. Лили не разговаривала с ним уже полтора года; она никак не могла сказать ему, какие у нее планы. И в любом случае это не имело никакого значения. У Северуса не было настоящих друзей прежде, чем он встретил ее, и он не нуждался в них сейчас. Он получил предложение от Рыцарей и собирался стать лучшим мастером зелий в Англии.

* * *

Гарри привел Снейпа в гостиную и усадил на диван. Усевшись на другом его краю, Гарри нервно барабанил пальцами по бедру. Все было подготовлено: палочка лежала на журнальном столике, а заметки на рабочем столе позади него. Рон и Гермиона сидели на другом диване и были готовы прийти на помощь.

— Ты уверен, что выбрал правильное воспоминание? — спросила Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Снейпа, который выглядел совершенно безмятежным.

— Настолько, насколько это возможно, — ответил Гарри. — Я выйду из воспоминания, когда возникнет необходимость, и тогда посмотрим, каким образом можно будет разрушить проклятие.

— Понятно, — сказал Рон. — Мы будем ждать, просто на всякий случай.

Гарри кивнул, хотя знал, что у него не было никакого представления о том, каким образом он сможет что-либо сообщить друзьям, если действительно застрянет в ловушке воспоминания. Ему просто оставалось надеяться, что воспоминания будут вести себя как омут памяти.

— Хорошо, — сказал Гарри, поднимая палочку.

Глаза Снейпа были такого же насыщенно-черного цвета, какими были всегда, но им не хватало злобного выражения, к которому привык Гарри.

Он подумал об утренней рутине и о том, что видел в доме, где Снейп провел детство. Сохраняя в мыслях образ гостиной и кухни, Гарри представил себе маленького Снейпа, одетого в школьную форму и направляющегося к столу для завтрака.

— Легилименс, — произнес Гарри.

* * *

В течение последних двух лет дом в тупике Прядильщика превратился в довольно запущенное место. Находясь там, Северус проводил большую часть времени в своей комнате, где с помощью магии осветлил стены и починил мебель. Остальной частью дома он не занимался, включая сломанную ручку ящика на кухне.

В течение лета он несколько раз посетил встречи Пожирателей Смерти и познакомился с довольно большой группой ведьм и волшебников, которые были очень заинтересованы в повышении уровня своих знаний и возможностей в различных областях магии. Северус решил присоединиться и использовал небольшую сумму из своих сбережений, чтобы приобрести модную одежду, смотревшуюся на нем очень эффектно.

Забрав у портнихи свой новый гардероб, он вернулся домой. В гостиной Северус обнаружил в стельку пьяного отца и его не менее пьяную подругу Маргарет. Она обозвала Северуса уродом-трансвеститом, и тот, используя магию, превратил весь имеющийся в доме алкоголь в лимонный сок. Там было внушительное количество алкогольных напитков, гораздо большее, чем отец мог выпить, судя по тому, что Северус видел прежде.

На следующий день Северус проснулся от донесшихся снизу звуков падения и мутным взглядом проверил время. Была половина девятого, что означало, что отец либо все еще был пьян, либо просто переходил в стадию похмелья.

Натягивая старый халат, Северус взглянул на свою новую одежду, висящую в шкафу. Покачав головой (ведь до университета оставалось еще три недели), Северус спустился вниз.

Тобиас был на кухне, обыскивая все шкафы.

— Потерял свое достоинство? — беззлобно спросил Северус, наполняя кофеварку и включая ее.

— А? О-о, ты встал, — сказал отец, пытаясь подняться на ноги.

— Чтобы не встать, нужно быть мертвым, — ответил Северус, заглядывая в холодильник, чтобы проверить, есть ли там какая-либо еда, у которой еще не истек срок годности. Он не заглядывал в гостиную, так как заметил, что Маргарет отключилась на диване.

— Ты сегодня идешь в эту свою деревню, Рус? — спросил Тобиас, почесывая голову над ухом. Он выглядел так, будто в буквальном смысле упал с кровати, но это был вид, к которому Северус привык.

— В какую деревню? — спросил Северус, нюхая пачку молока. "Все еще хорошее", — решил он, поэтому поставил пачку на стол рядом с кофейной кружкой.

— В любую. У меня кончился огневиски, — ответил Тобиас прямо.

— Я всегда задавался вопросом, почему мама покупала тебе огневиски, ведь он намного крепче, чем магловской алкоголь, — сказал Северус, вынимая из холодильника хлеб для тоста. — А потом я понял, что ты не можешь купить огневиски в Теско.

— Нет, черт возьми, не могу, — прорычал Тобиас, хлопая дверцей шкафа. — А ты прошлой ночью превратил всю мою выпивку в лимонад. Так что сегодня ты пойдешь и купишь новую.

— О, да неужели? — мягко спросил Северус, наливая в свою чашку свежий кофе. — Сегодня я немного занят. Скоро должен буду поехать в Лондон в университет.

— Нет, ты, черт подери, сделаешь это, — сказал Тобиас, хватая Северуса за халат и пытаясь повернуть его лицом к себе.

— Не. Прикасайся. Ко мне, — ответил Северус ледяным тоном, оскаливая зубы. Он был на два дюйма выше Тобиаса и с презрением посмотрел на него.

— Позволь мне кое-что сказать тебе, Северус Снейп, — прошипел отец. От него исходил тошнотворный запах перегара, и Северус с трудом сдержался, чтобы не отодвинуться. — Можешь считать, что ты выше и меня, и Маргарет, и всех остальных в этом треклятом городе. Можешь одеваться в свою шикарную волшебную одежду. Но я скажу тебе честно, что ты — все тот же полукровка из рабочего района. Я знаю, какого типа чистокровное дерьмо живет в семье твоей матери, но ты — не они и никогда не сможешь стать таким же, как они.

Тобиас отошел от Северуса, захлопывая дверцу ближайшего к холодильнику шкафа — несколько бутылок звякнули внутри, и он едва слышно ругнулся.

Через несколько секунд после того, как Тобиас уселся у кухонного стола, в стену позади него врезалась, разбиваясь, кофейная чашка Северуса, расплескивая кофе повсюду.

— Господи Иисусе, Рус! — взвизгнул Тобиас, стряхивая осколки керамики с поредевших волос.

Не сказав ни слова, Северус повернулся и вылетел из кухни, направляясь к лестнице. Позади него развевались полы халата.

— Куда ты собрался? — закричал Тобиас, стирая с брюк мокрые кофейные разводы.

Северус поднимался, громко топая по лестнице и ощущая себя скорее сердитым тринадцатилетним подростком, чем восемнадцатилетним мужчиной, которым он являлся на самом деле.

— Пойду купить твой гребанный огневиски, и ты сможешь хоть утонуть в нем, мне все равно! — крикнул Северус в ответ.

* * *

Северус сидел на пластиковом стуле для посетителей в палате отца. Сидеть было неудобно, но хотя Северус был уже совершеннолетним, он не стал обременять себя, используя заклинание, делающее сиденье более мягким.

Северус наблюдал, как отец пытается шутить с медсестрой. Его невнятный голос и неухоженный вид явно вызывали у нее ощущение неловкости, которое она довольно безуспешно пыталась скрыть. Северус рассматривал лицо отца, его покрасневшие впалые щеки, покрытые странными пятнами и заросшие неравномерной двухдневной щетиной. Левая сторона лица была перевязана, нос выглядел так, будто снова был сломан. Тонкие черные волосы спутались и торчали во все стороны, а темные глаза, некогда смотревшие повелительно, казались тусклыми и пустыми.

Северус заметил в волосах отца осколок керамической кофейной чашки, но, наверное, ему просто показалось — если бы медсестры нашли нечто подобное, они, конечно, удалили бы его.

— Вот он, мой мальчик, его зовут Рус. Он тихий, но с ним вы хорошо проведете время, — сказал отец, подмигивая медсестре.

— Тобиас, — предупреждающе сказал Северус холодным и суровым голосом. Медсестра ушла, не сказав больше ни слова, а Северус остался и смотрел на своего отца — человека, который казался ему сейчас совершенно чужим.

— Я пытаюсь понять, что заставило тебя въехать в достаточно заметный мост на Эштон-Роуд, — наконец сказал Северус, контролируя свой тон.

Отец вздохнул, и его голос стал сердитым.

— Это все женщины, ты же понимаешь. Они всегда против нас, мужчин. Вот и твоя маленькая рыжая подруга бросила тебя. А Маргарет становится совершенно стервозной, если что-то не делается по ее желанию, — усмехнулся он, стараясь говорить правильно.

Глаз Северуса дернулся, но он ничего не сказал.

— В любом случае, она разозлилась, потому что я не хотел ехать к ее брату, мы поругались, и когда она ударила меня, я свернул с дороги.

— А-а. Понимаю, — протянул Северус, приподнимая бровь. — Вы оба думали, что спорить в движущейся машине это хорошая идея?

— Ну так это ведь не в первый раз, верно? — сказал Тобиас, выглядя словно капризный ребенок. — Она всегда что-то говорит, чтобы меня разозлить.

— Что-то, чтобы разозлить тебя, — повторил Северус, поднимаясь со стула и делая шаг к изножью больничной койки отца. Полы магловского плаща слегка развевались позади него. — И вы оба, без сомнения, были пьяны.

— Мы выпили немного за ужином, — сказал отец, защищаясь, красные пятна потемнели на его лице. — Немного этого дешевого русского пойла. И это, черт возьми, не твоего ума дело, мальчик.

— Нет? — спросил Северус, скрестив руки и зло глядя на отца. — В самом деле? И это не будет моим делом, даже когда ее семья попытается связаться со мной?

— О чем ты? — спросил Тобиас. Монитор сердечного ритма передал растущий уровень его тревоги. — Ее семье все равно, с кем она встречается.

— Ты убил ее! — взревел Северус, прерывая отца. Прищурившись, он крепко схватился за бортик кровати, волосы упали ему на лицо. — Когда они нашли тебя в машине, ты смеялся, сзади валялись бутылки. Ты думал, что это смешно. Наверное, ты думал, что она тоже шутила, не так ли?

Северус по-настоящему наслаждался, наблюдая, как гневное выражение сползает с лица отца и заменяется потрясенной пустотой.

— Но она не шутила. Маргарет так и не очнулась, и они не смогли привести ее в сознание. Мои поздравления, пап. Сегодня ты въехал в железнодорожный мост и убил единственного человека, которому не было на тебя наплевать.

— Нет… — выдохнул Тобиас, качая головой. — Она в порядке. Я никогда не причинял никакого ущерба во время вождения.

Северус пристально посмотрел на отца и слегка отвернул голову, раздумывая.

— Им потребовалось четыре часа, чтобы вытащить ее из машины, — сказал Северус, наслаждаясь гримасой на лице отца. — И ты знаешь, я подозреваю, что она знала. Не думаю, что она умерла мгновенно. Думаю, она знала, что ты и твоя проклятая выпивка убили ее.

Монитор сердечного ритма засигналил об опасности, но Северус еще не закончил.

— Тебе сейчас тоже хотелось бы выпить, верно? — холодно спросил Северус. — Только немножко, чтобы этот кошмар исчез.

Отец уставился на него, у него дрожали пальцы, и Северус знал, что не потребуется много усилий, чтобы Тобиас признал это.

— Я больше не собираюсь нести за тебя ответственность, — сказал Северус. Тобиас все еще пытался осознать новость о Маргарет и смотрел на сына с непониманием.

— Ты слышишь меня? — спросил Северус низким и властным голосом. — Я больше не отвечаю за тебя. Вот твой огневиски, который ты хотел сегодня утром. Делай с ним, что хочешь, но это последнее, что ты когда-либо получишь от меня.

Северус вытащил тонкую бутылку огневиски Фолли Брин, заменой содержимого которой он занимался два часа назад, когда в тупик Прядильщика пришла полиция, чтобы сообщить ему об аварии. Северус поставил бутылку на столик рядом с кроватью отца и произнес заклинание, так что теперь бутылка была видна только волшебникам и Тобиасу. Рядом с ней Северус также положил визитку общества анонимных алкоголиков.

— Удачи, пап, — сказал Северус, направляясь к двери. Он знал, что отец останется в больнице еще в течение нескольких дней, что давало ему время найти какое-нибудь другое жилье, где он мог бы остаться до тех пор, пока не уедет в университет.

Когда Северус шел по коридору к лифтам, он мысленно просматривал свои расчеты по смеси, находящейся в бутылке огневиски. Не имеющая запаха добавка, токсичная для любого человека с циррозом печени, который у его отца определенно имелся. Северус предполагал, что должен чувствовать себя виноватым, но он давно понял, что отец не только знал, что он алкоголик, но и не имел никакого желания, даже ради своей собственной семьи, обратиться за помощью для избавления от этого.

Часом позже Северус сидел в гостиной, держа в руке чашку холодного чая и упершись взглядом в дальний угол комнаты. В этом месте они каждый год ставили елку, и даже летом следующего года еще можно было найти хвойные иголки в находившихся позади нее книжных шкафах. Теперь книжные шкафы стояли в основном пустые, книги были аккуратно упакованы и отправились в Белфаст вместе с матерью.

Зазвонил телефон, разносясь эхом по маленькой комнате, и Северус медленно поднялся, чтобы ответить. Медсестра не пыталась создавать ложные надежды, Северус подозревал, что они не занимались этим в случае таких вот внезапных смертей. Печеночная недостаточность, так назвали это в больнице.

Повесив трубку, Северус вернулся на свое место на диване, снова погружаясь в подушки. С тех пор, как ему исполнилось десять лет, он мечтал об автокатастрофе, падении, аресте — о чем угодно, что вернуло бы отца в нужное русло, что заставило бы его оставаться трезвым. Этого так никогда и не произошло. Независимо от того, насколько Тобиас был плох или каким бы жалким не оборачивалось его положение, на самом деле он никогда не желал остановиться.

— Это не твоя вина.

Гарри стоял в дверях комнаты, прислонившись к закрытой входной двери. Он не был уверен, что Снейп мог услышать его, но чувствовал, что должен что-то сказать.

— В его состоянии ты виноват не более, чем я виновен в том, что Волдеморт убил моих родителей.

Снейпа слегка повернулся, недостаточно, чтобы посмотреть на Гарри, но достаточно, чтобы Гарри был уверен, что тот его услышал.

В течение нескольких секунд в комнате стояла ужасная тишина, но как только показалось, что Снейп собирается что-то сказать, Гарри вышвырнуло из воспоминания.

* * *

— Нет, — падая на диван, сказал Гарри, тяжело дыша. Его взгляд все еще был прикован к Снейпу, но тот выглядел таким же пассивным, каким был с тех пор, как появился в квартире Гарри.

— Гарри! С тобой все в порядке? — спросила Гермиона, спрыгивая с дивана и подходя поближе.

— Чтоб мне провалиться, Гермиона, я был там! — воскликнул Гарри, ударив кулаком по боку дивана. — Я все видел. Это не было его виной.

Рон приостановил фильм, который они смотрели, и внимательно взглянул на Гарри.

— Как с Дамблдором? — спросил Рон.

— Да, — кивнул Гарри. — Возможно, это было еще хуже. Это был его отец.

Все трое повернулись и посмотрели на Снейпа, который быстро мигал, будто его глаза были открыты дольше обычного и пересохли.

— Думаю, что я уже видел все воспоминания, — сказал Гарри, потирая висок. — Теперь мне просто нужно выяснить, как вытащить из них Снейпа.

Гермиона сжала плечо Гарри и зевнула:

— Сейчас уже почти час ночи, Гарри. Нужно сделать перерыв, ты сможешь подумать об этом завтра.

— Так поздно? — удивился Гарри, взглянув на часы над каминной полкой. — Простите, не хотел задерживать вас так долго.

— Все в порядке, приятель, — сказал Рон, вставая и роняя на пол одеяла, которыми они с Гермионой укрывались на диване. — Мы должны уйти прежде, чем мама решит отправить поисковую группу.

Гарри улыбнулся и встал, потягиваясь.

— Завтра я поищу еще какие-нибудь средства лечения проклятий памяти, — сказала Гермиона, обнимая его.

— А я принесу новые фильмы, которые мы будем смотреть, — добавил Рон, кивнув в сторону магловского телевизора, который стоял у Гарри.

— Отлично, — сказал Гарри, чувствуя себя немного лучше, а не так, словно он только что подвел Снейпа. — Увидимся завтра.

Рон и Гермиона аппарировали в Нору. Они не воспользовались каминной сетью, вероятно, потому, что их прибытие через камин создало бы слишком много шума.

Гарри выключил телевизор, и, повернувшись к Снейпу, потянулся к его руке, чтобы провести в созданную для него спальню.

— Сколько времени вы пытаетесь?

— Черт возьми! — вскрикнул Гарри, опрокидываясь за журнальный столик. Рухнув на пол, он дико уставился на Снейпа. — Когда вы вернулись?

— Достаточно давно. В тот момент, когда мы с вами покинули воспоминание, — ответил Снейп, поворачиваясь в разные стороны и разминая спину так, что позвонки похрустывали. — Ответьте же на мой вопрос. Как долго вы пытаетесь меня вылечить?

Поднявшись с пола, Гарри вытер руки о брюки, пытаясь подсчитать прошедшие дни.

— Около полутора месяцев, — ответил он, без какой-либо цели останавливаясь у камина. — Все это время вы находились здесь.

— Понятно, — сказал Снейп, борясь с зевотой.

— Вы знаете, что разорвало петлю? — спросил Гарри. Ему было любопытно узнать, каким образом ему снова удалось, совершенно неосознанно, наткнуться на нужное решение.

— Вы заговорили, — ответил Снейп. — Я предполагаю, что именно это разорвало петлю, так как в первоначальном воспоминании вы, разумеется, не говорили.

— Верно, — сказал Гарри. Он взглянул на свой стол и обрадовался, увидев, что все его заметки о Снейпе были сложены в небольшой аккуратный пакет, который сложно было обнаружить случайно.

— Я рад, что вы вернулись, но ... э-э... я пять часов колдовал и валюсь с ног. Мы можем поговорить обо всем остальном завтра? — попросил Гарри, переступая с ноги на ногу.

Снейп немного прикрыл глаза и изящно встал:

— Конечно. Если вы позволите мне получить мои ботинки, я уйду.

— Ваши ботинки? — спросил Гарри растерянно. — Ваша спальня находится рядом. Сегодня я собирался сменить простыни, но это не займет много времени.

Снейп захлопнул рот, обрывая все возможные комментарии, и последовал за Гарри в импровизированную спальню.

— Вы думали, что я собираюсь выгнать вас на улицу посреди ночи? — спросил Гарри, полностью сфокусировавшись на простынях.

Снейп осматривал комнату, пока Гарри работал, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Я удивлен, что вы еще не позвонили в магловскую полицию, — сказал он наконец.

— И сказать им что? — удивленно спросил Гарри.

— Смерть была признана случайной, от печеночной недостаточности, возникшей из-за длительного злоупотребления алкоголем, — настороженно сказал Снейп.

Гарри с напряжением старался положить одеяло как можно более ровно. На мгновение он остановился.

— Думаю, скорее, это можно назвать самоубийством, происходящим в течение очень долгого времени, — тихо произнес он.

Краем глаза Гарри увидел, что Снейп кивнул, и бросил две подушки на кровать.

— Ваша одежда в гардеробе, — сказал Гарри, указывая на шкаф. — Туалетные принадлежности находятся в ванной, и завтра завтрак немного запоздает. Больница выделяла мне пособие по уходу за вами. Оно лежит на счету, и вы можете использовать его по своему усмотрению.

Снейп свел брови, воспринимая информацию, его веки слегка подрагивали — он вычислял, что Гарри может захотеть за этот акт доброты.

— Сейчас я знаю о вас гораздо больше, чем прежде. Вероятно, вам бы не хотелось, чтобы кто-либо столько знал о вас, но и вы тоже видели много моих детских воспоминаний. Не... не отвечайте сейчас. Но все же вместо того, чтобы использовать друг на друге заклятие Обливейт, я бы не возражал, если бы мы попытались стать друзьями.

Гарри взглянул на Снейпа с надеждой и, криво улыбнувшись, постучал в дверную раму костяшками пальцев.

— С возвращением, Северус.

* * *

Гарри быстро готовился ко сну, только сейчас понимая, насколько устал от пятичасового сеанса легилименции. Полностью раздевшись, он вздрогнул — в квартире было холодно. Гарри надел свежую пару боксеров, и скользнул в кровать под простыни. Ему казалось, что он слышит, как Снейп передвигается по квартире, и пытался представить, каково быть другом этого человека.

Снейп по-прежнему был невероятно саркастичным, но если теперь они будут на равных, это, как полагал Гарри, может быть даже забавным. Он был умным, и, возможно, не возражал бы немного поучить Гарри волшебной культуре. Гарри улыбнулся, представив, как другие его друзья и Снейп придут к нему в гости, и те горячие дебаты, которые будут бушевать за столом, когда все они сядут вместе обедать.

Двадцать минут спустя, когда Гарри уже почти заснул, он услышал шаги за дверью. Планировка квартиры была такова, что к его двери можно было добраться только через странный мини-коридор из шкафов, и Гарри задался вопросом, почему Снейп наблюдал за ним.

— Спасибо, — внезапно сказал Снейп. Он произнес это довольно тихо, и если бы Гарри спал более крепко, он мог бы поклясться, что ему это приснилось.

Гарри еще больше расслабился под одеялами, слушая, как Снейп возвращается в другую спальню. Снейп мог бы стать достойным другом, Гарри знал это. Он больше не будет говорить с ним о воспоминаниях, если только тот сам не захочет. Но Гарри всегда будет помнить о пережитом Снейпом прошлом, превратившим его в верного, хотя и колючего человека, каким он стал теперь.