Круги на воде. Часть 2: "Что бы ни случилось" (гет)

Наконец, по-настоящему повеяло весной, и дремлющая природа начала медленно, словно нехотя, пробуждаться после долгой зимней спячки. Снег кое-где уже сошел, оголяя черные прогалины земли. Как только солнце начнет пригревать сильнее, всё вокруг зазеленеет, одевшись в ярко-зеленую листву, а земля покроется ковром мягкой сочной травы, украшенной многообразием цветов. Но пока солнечные лучи еще слишком слабы, да и ледяной ветер всё еще напоминает, что зима хоть и ослабла, но еще не сдалась окончательно. Лед, сковывающий Черное озеро, местами уже треснул, и причудливой формы льдины теперь лениво качались на темной воде, тая под лучами весеннего солнца.

Минерве нравились их с Северусом долгие прогулки по берегу озера, вдали от любопытных глаз. Это время, когда они могли побыть наедине, ни от кого не прячась. Неспешно они брели вдоль кромки воды, наблюдая, как по чистому голубому небу плывут снежно-белые облака. Весенний день наполнял воздух ароматами мокрой земли и еще по-зимнему морозной свежести.

Опасаясь ненужных расспросов Амбридж, Северус предложил на время прекратить их прогулки, и Минерве ничего не оставалось, как согласиться. Но в такой чудесный день даже Снейп не смог устоять от соблазна. Как только занятия закончились и прозвенел звонок, профессор зельеварения возник на пороге ее класса с этим столь заманчивым предложением, которое никак не вязалось с его мрачным образом, который он неизменно поддерживал на виду у обитателей Хогвартса. Ну разве можно было ему отказать?!

Она видела, как светятся от счастья его глаза за завесой черных волос, когда они шли совсем рядом, соприкасаясь рукавами. Его теплые пальцы с нежностью вплелись в ее ладонь, согревая ее на морозном ветру. Минерва невольно куталась в шарф цветов ее факультета и щурилась от яркого весеннего солнца, весело улыбающегося им сквозь белоснежные облака. Они болтали о каких-то пустяках, просто наслаждаясь обществом друг друга. И всё происходящее казалось таким естественным. Словно они вновь вернулись в прошлое лето, в их маленький домик под Абердином, где они были так счастливы. От нахлынувших воспоминаний сердце в груди вдруг начинало биться чаще. И так хотелось позволить идущему рядом мужчине обнять себя, прижать к груди, чтобы вновь, как тогда в их маленькой сказке, услышать мерный стук его сердца, почувствовать его сильные руки, жар его тела, обжигающий даже сквозь плотную ткань одежды.

Но нет, нельзя. Ведь это будет неправильно, давать ему ложную надежду. Впрочем, когда разум находится в плену любви, здравый смысл странным образом улетучивается, оставляя тебя наедине с голыми неприкрытыми инстинктами, полностью завладевающими тобой. А еще эти черные глаза, от которых не скрыться, которые заглядывают в самую твою душу и видят слабый костерок любви, еще тлеющий где-то там, на задворках сознания. И от одного лишь этого взгляда костерок вдруг превращается в огненный ураган, сметающий всё на своем пути. И невозможно сдержать всю эту бурю эмоций, разрывающих душу на части.

Но она должна. Выбора нет. Конечно, Северус так не считает. Он готов на любое безрассудство, лишь бы они были вместе. Мерлин, как всё это странно! Он ее бывший ученик, она держала над его головой Распределяющую Шляпу, видела, как он из одиннадцатилетнего ребенка превращается в молодого мужчину, мрачного, замкнутого профессора зельеварения, наводящего страх и ужас на учеников. В конце концов, он ее коллега, декан факультета, с которым издавна соперничает Гриффиндор. Разве могла она предположить, что однажды влюбится в этого мрачного хмурого человека!

Но теперь она знает, что всё это маска, гипсовый слепок с прошлой жизни, страшной и жестокой. Ведь стоит им остаться наедине, как он удивительным образом меняется, превращаясь в нежного, заботливого мужчину. Никаких едких замечаний, способных довести до слез, ни уничижительных взглядов. Ее Северус совсем другой. Как будто в одном теле сосуществуют два совершенно разных человека. И один из них безраздельно завладел ее разумом и сердцем.

Когда ей пришлось открыть ему правду, Минерва думала, что он ее возненавидит. Это было бы естественно для Северуса Снейпа, которого она всегда знала. Но вместо этого он окружил ее такой заботой, что сердце невольно растаяло, и она уступила (снова!). Да, она не позволяла ему переходить границы дозволенного, сохраняя между ними некое подобие барьера, который в последнее время всё чаще прогибался под натиском его чувств. Его прикосновения, то, как он касался губами ее щеки или лба, говорили совсем не о дружеских отношениях между ними. И это пугало, одновременно наполняя душу сладкой истомой. Всякий раз, когда она смотрела на него, внутри нее разворачивалось настоящее сражение: броситься в омут черных глаз или сохранить остатки здравого смысла. Чаще всего верх брал здравый смысл.

Она уже не в том возрасте, чтобы очертя голову бросаться в головокружительные романы, а он не должен тратить свою жизнь на ухаживания за старухой. Да, может, она и выглядит неплохо для своего возраста, но ведь это ничего не меняет. Двадцать пять лет жизни не выкинешь просто так.

И всё же совсем прогнать его она не могла. Не хватало силы воли. И Северус, безусловно зная о ее внутренней борьбе, бессовестно пользовался ее слабостью. А тем временем ее оборона стремительно слабела.

— Смотри, кто это там?

Минерва указала на четыре фигуры, бредущие по главному мосту Хогвартса. Один невысокий, полноватый, в котелке и теплом плаще. Двое, идущие по обе стороны от него, высокие и статные, похожи на мракоборцев. Рыжая шевелюра последнего была видна даже с такого расстояния.

— Кажется, это Корнелиус Фадж, Министр Магии, — присмотревшись, произнес Снейп. — А с ним Долиш и Бруствер. И Перси Уизли. Интересно, что им понадобилось в Хогвартсе?

— Не к добру это, — прошептала Минерва, моментально напрягшись и ускорив шаг, так что Северусу пришлось ее догонять.

Будучи верной сторонницей Дамблдора, она не одобряла политику действующего Министра Магии. А после того, как Фадж назначил Амбридж Генеральным инспектором Хогвартса, Минерва невзлюбила его окончательно. Дай ей волю, она с удовольствием превратила бы его в тыкву, проявив все свои навыки в трансфигруации. Впрочем, подобное желание в последнее время не оставляло многих обитателей замка. Поговаривали, что даже домовые эльфы объявили Амбридж войну, создавая мелкие неприятности, усложнявшие ей работу.

— А, профессор МакГонагалл, — заметив приближающуюся Минерву, Фадж расплылся в ядовитой улыбке, — гуляете, как я погляжу. А тем временем Долорес раскрыла нелегальную ученическую организацию, которую создал, между прочим, студент вашего факультета. А это нарушение не только школьных правил, но и декрета Министерства. Не мне вам рассказывать, какое за это светит наказание.

«Вот и началось. А я ведь предупреждал. Дети хотят изучать практическую магию, их трудно за это винить», — Северусу оставалось лишь мысленно вздохнуть. Его никогда не слушают, а зря.

Напустив на лицо свою обычную маску сурового спокойствия, он встал чуть позади МакГонагалл, буравя Фаджа мрачным взглядом. Министр сразу занервничал, но деваться ему было некуда. В эту минуту он больше всего напоминал хомяка, чувствующего приближение хищника, но не знающего откуда ждать нападения. Довольно жалкое зрелище, надо признать.

— Долорес и Дамблдор уже ожидают нас, — чересчур громко провозгласил Фадж, невольно отступая за спину Долиша, но при этом стараясь сохранить важный вид. — Присоединяйтесь, Минерва. В конце концов, вас это тоже касается.

МакГонагалл равнодушно пожала плечами, мол, пожалуйста, если хотите. Но по тому, в какую тонкую линию сжались ее губы, Северус понял, как сильно она напряжена.

— Я могу пойти с вами, если хотите, — он шагнул к Минерве, вглядываясь в ее глаза.

Волнуется, хоть и пытается этого не показывать. Боится за Поттера.

— Благодарю, профессор, но вряд ли дело касается студентов вашего факультета, — удивительно, как быстро она переключилась в режим «просто коллеги по работе», и голос сразу такой официальный. — Боюсь, вашу заявку о дополнительных расходных материалах для занятий зельеварением придется обсудить чуть позже. Прошу меня извинить и спасибо за прогулку.

Северус лишь молча кивнул, наблюдая, как все пятеро поднимаются по ступеням главного входа. Пожалуй, Минерва была права, не к добру всё это.

Дамблдор встретил их в дверях своего кабинета. И хотя привычные улыбка и лукавый взгляд не озаряли его лицо, выглядел директор абсолютно спокойным, как будто ничего страшного не случилось. Его спокойствие вселяло уверенность, которого Минерве сейчас очень не хватало.

По дороге в директорскую башню Фадж кратко ввел ее в курс дела, и хоть Минерва и пыталась сохранять внешнее спокойствие, внутри нее бушевали страх и волнение. В этот раз Поттер влип по-крупному. Северус был прав, нужно было поговорить с ним, убедить, что это слишком опасно в сложившихся обстоятельствах. Но разве она могла так поступить? Ее ученики, ее львята, просто дают отпор сжимающей тиски системе. Кого она обманывает?! Да если бы она могла, она бы сама их обучала: в Выручай-комнате, в кабинете трансфигурации, да хоть в личных покоях, лишь бы утереть нос этой жабе. Вот бы Амбридж порадовалась, поймай она вместе с учениками и заместителя директора Хогвартса.

Дверь директорского кабинета снова открылась, и в комнату вошла Амбридж, держа за локоть растерянного Гарри Поттера. При виде ее расплывшегося в ехидной улыбке лица Минерву невольно передернуло. Она украдкой бросила взгляд на Альбуса, но тот никак не среагировал, оставаясь всё таким же безмятежным.

— Итак, Поттер, — Фадж не скрывал мстительной улыбки, — думаю, вам известно, почему вы здесь оказались?

Глаза мальчика вызывающе блеснули, он явно собирался ответить гордое «да», но в следующую минуту с его губ слетело твердое:

— Нет.

Минерва не сдержала довольной улыбки, наблюдая, как Фадж переводит недоверчивый взгляд с Гарри на Амбридж.

— Значит, вы не знаете, что нарушили школьные правила и декреты Министерства?

— Во всяком случае, я этого не заметил, сэр, — вежливо сказал Гарри.

Дальнейшие события больше походили на фарс. Долорес изо всех сил пыталась припереть Поттера к стенке, даже привела Мариэтту Эджком, студентку Когтеврана, которая и сдала группу Поттера. Но наложенное на девушку заклятье не позволило ей что-либо рассказать. Да и Кингсли постарался, улучив момент, подправил ей память (Минерва заметила, как шевелятся его губы, произнося заклинание, пока Амбридж и Фадж спорили с Дамблдором). Ситуация явно складывалась не в пользу Амбридж, и Минерва уже решила, что можно больше не волноваться, как вдруг эта жаба вытащила козырь из рукава.

— Мисс Паркинсон нашла этот список в Выручай-комнате, — она передала пергамент Фаджу. — Вы видели как они себя называют? Отряд Дамблдора!

Директор шагнул к Фаджу и взял у него из рук пергамент. Пробежав список беглым взглядом, он на мгновение как будто потерял дар речи. А затем поднял глаза и улыбнулся.

— Что ж, игра окончена, — просто сказал он, обращаясь к Министру. — Вам угодно получить от меня письменное признание? Или довольно будет устного, при свидетелях?

Минерва невольно бросила взгляд на Кингсли, чувствуя, как внутри вновь поднимается волна страха. Никто не понимал, что происходит.

— Отряд Дамблдора, Корнелиус, — сказал директор, продолжая улыбаться, и помахал списком имен перед самым носом Фаджа. — Не Поттера, а Дамблдора.

Вдруг выражение лица Министра изменилось — он понял.

— Вы? — прошептал он. На его лице удивительным образом смешались гнев и страх.

— Именно, — любезно подтвердил Дамблдор.

— Так это вы организовали?

— Я.

— И это был заговор против меня! — вдруг завопил Фадж.

— Именно, — весело подтвердил Дамблдор, незаметно подмигнув побледневшей Минерве.

— Нет, — закричал Гарри. — Профессор Дамблдор!

Кингсли метнул на него предостерегающий взгляд, а Минерва угрожающе расширила глаза, чуть сместившись в сторону от Альбуса, чтобы быть ближе к Поттеру. Зная Дамблдора, она понимала, что эта история просто так не закончится. И если дело дойдет до схватки, она должна быть рядом со своими учениками.

— Не кричи, Гарри, иначе тебе придется покинуть мой кабинет, — спокойно произнес Дамблдор.

— Что ж, замечательно, — в голосе Фаджа звучало ликование. — Уизли, немедленно отошлите сову в «Ежедневный пророк», мы еще поспеем к утреннему выпуску. — Перси стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и Фадж повернулся к Дамблдору. — Долиш, Бруствер, вы доставите Дамблдора в Азкабан, где он будет ожидать суда за подстрекательство к мятежу и заговор.

Амбридж больше не скрывала своего ликования. Она бросила на МакГонагалл победный взгляд, надменно улыбнувшись, и Минерва невольно сжала кулаки, пряча их в складках своей изумрудной мантии. Рано радуетесь, глупцы.

— Ах, — вздохнул Дамблдор, словно прочитав мысли Минервы, — ну вот. Так и знал, что мы наткнемся на это маленькое затруднение.

— Затруднение? — сказал Фадж. Его голос всё еще звенел от восторга. — Не вижу никаких затруднений, Дамблдор.

— А я вижу, — виновато произнес директор, разводя руками. — Дело в том, что я не собираюсь отправляться в Азкабан.

— Вы что же, — ухмыльнулся Фадж, — надеетесь справиться с Долишем, Бруствером, Долорес и мной в одиночку?

— Ему не придется действовать в одиночку! — громко заявила Минерва, демонстративно сунув руку в складки мантии и чувствуя, как похолодевшие от волнения пальцы сомкнулись на рукояде волшебной палочки.

Она быстро оценила обстановку. Уизли ушел, Кингсли не станет нападать, он в Ордене Феникса и не будет сражаться против Дамблдора. Остаются Долиш, Фадж и Амбридж. Более чем удачный расклад. Она с удовольствием запустит заклятьем в эту злобную жабу, лишь бы представилась возможность.

— Нет-нет, Минерва! — резко возразил Дамблдор. — Не вмешивайтесь, вы нужны Хогвартсу!

Их с Альбусом взгляды на секунду встретились, и Минерва невольно отпустила палочку, всё еще лежащую в кармане мантии.

— Ну, хватит молоть чепуху! — крикнул Фадж, вынимая палочку. — Долиш! Бруствер! Взять его!

Всё произошло за какие-то считанные секунды. В комнате словно вспыхнула серебряная молния: раздался оглушительный грохот, точно выстрелили из пушки, и пол содрогнулся. Минерва метнулась вперед, хватая за шкирку ничего не понимающих Поттера и Мариэтту, и повалила их на пол, прикрыв собой. Где-то над головой пронеслось выпущенное кем-то (в поднявшейся пыли невозможно было понять, кем именно) заклятье, Минерва почувствовала как волоски на затылке встали дыбом — пара сантиметров, и заклинание угодило бы в нее. Несколько портретов вскрикнули, пронзительно каркнул Фоукс, потом раздался звон бьющегося стекла, чьи-то шаркающие шаги, стон… и наступила тишина.

Минерва почувствовала, как зашевелился Поттер, и чуть ослабила хватку, пытаясь рассмотреть в оседающих клубах пыли хоть что-то. Она различила чью-то высокую фигуру, надвигающуюся на них, и машинально потянулась за палочкой.

— С вами всё в порядке? — спросил Дамблдор.

— Да, — Минерва поднялась с пола, увлекая за собой обоих студентов.

Пыль уже почти осела. Перед их глазами предстал разгромленный кабинет. Фадж, Амбридж, Кингсли и Долиш лежали на полу без сознания. Феникс описывал над ними широкие круги, до Минервы донеслось его тихое пение.

— К сожалению, пришлось наслать заклятие и на Кингсли, иначе его стали бы подозревать, — негромко сказал Дамблдор. — Поблагодарите его за меня, ладно, Минерва?

— Куда вы сейчас, Дамблдор? — прошептала МакГонагалл, бросая взгляд на скорчившиеся на полу фигуры. Вскоре они начнут приходить в себя, и будет лучше, если директор исчезнет раньше. — На площадь Гриммо?

— Нет-нет, — с угрюмой улыбкой ответил Дамблдор. — Я не собираюсь прятаться. Скоро Фадж пожалеет, что прогнал меня из Хогвартса, обещаю вам.

— Профессор Дамблдор… — начал было Гарри, и Минерва невольно улыбнулась.

Мальчику было стыдно за его затею, и за то, к чему это привело. Дамблдор пожертвовал собой, чтобы спасти Гарри от исключения из школы. Стремясь поддержать своего ученика, Минерва положила ладонь ему на плечо. В сложившейся обстановке она могла себе позволить лишь этот скупой жест, но Поттер всё понял, благодарно кивнув ей.

Фоукс сделал очередной круг и подлетел к Дамблдору. Кивнув Минерве на прощание, он поднял руку и ухватился за длинный хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли.

— Где он? — завопил Фадж, поднимаясь с пола. — Где он?

— Не знаю! — воскликнул Кингсли, бросая на Минерву внимательный взгляд. Та едва заметно кивнула ему. Они поняли друг друга без слов.

— Лестница! — крикнул Долиш, бросаясь к двери, рывком распахнув ее, и исчез за порогом. Кингсли и Амбридж выбежали следом. Фадж чуть помедлил.

— Итак, Минерва, — ядовито проговорил он, обращаясь к МакГонагалл, — боюсь, это конец вашего друга Дамблдора.

— Вы так думаете? — Минерва даже не пыталась скрыть своего презрения к этому человеку.

С минуту они боролись с ней взглядами. Как же ей хотелось влепить пощечину этому напыщенному индюку, не видящему дальше собственного носа. Пока такой человек находится у власти, у Темного Лорда отличные шансы достичь желаемого.

— Отведите-ка этих двоих в их спальни, — Фадж первым отвел взгляд, указав на стоявших молча Гарри и Мариэтту.

Минерва гордо вскинула голову и подтолкнула детей к двери. Когда она закрылась за ними, до них донесся голос одного из портретов.

— Вы знаете, Министр, наши с Дамблдором взгляды во многом расходятся… но нельзя не признать, действует он эффектно…

Она металась по комнате, словно львица, запертая в клетке. Пожалуй, Снейпу еще не доводилось видеть ее настолько разозленной.

— Минерва, успокойся. Всё равно уже ничего нельзя сделать.

— Ты говоришь мне успокоиться! — гневно воскликнула она. — Да как они посмели! Обвинить Дамблдора в измене! Фадж дурак! Кто теперь защитит учеников от этой жабы?!

После того, как она отправила Гарри и Мариэтту по их комнатам, Минерва вернулась к себе. При Дамблдоре и Фадже ей приходилось держать себя в руках, но сейчас, оказавшись одна, она могла дать волю переполнявшей ее ярости. В таком состоянии ее и застал Северус. Новости по школе распространяются быстро. И как только он узнал о произошедшем, сразу поспешил к ней. Во-первых, он должен был убедиться, что она не пострадала (по слухам, в кабинете директора произошла схватка), а во-вторых, он хотел узнать всё из первых рук. К сожалению, слухи подтвердились.

Всё еще чувствуя, как ее трясет, Минерва подошла к окну и, распахнув его, глубоко вздохнула, стараясь унять охватившую ее дрожь. Ворвавшийся в комнату морозный ветерок приятно холодил разгоряченную кожу. Что теперь будет со школой? Дамблдор был единственный, кому удавалось сдерживать Амбридж. Без него она сможет творить в Хогвартсе, что ей заблагорассудится. Теперь ей никто не указ.

Внезапно сильные руки легли на ее плечи, и она почувствовала знакомый аромат трав, исходящий от стоящего совсем близко от нее мужчины. По телу уже привычно пробежала сладкая дрожь, но Минерва усилием воли заставила себя не реагировать.

— Мы всё еще здесь, — тихо произнес он, утыкаясь носом ей в шею и притягивая женщину еще ближе.

— Надолго ли, — Минерва тяжело вздохнула, наконец позволяя себе расслабиться в его объятиях. Какие бы рамки она не устанавливала, порой побороть собственные чувства было очень сложно. И угораздило же ее так влюбиться, в ее-то возрасте. — Вчера я слышала, как она отзывалась о Хагриде. Боюсь, он станет ее следующей целью. Нельзя этого допустить, он и так на испытательном сроке.

Тон ее голоса не понравился Северусу. Минерва всегда была импульсивна, хоть и пыталась это скрывать за четко выстроенной ею же самой системой правил, но чего она уж точно никогда не терпела, так это несправедливости. Тем более по отношению к друзьям, в число коих входил и местный лесничий. И Амбридж могла этим воспользоваться.

— Пообещай мне одну вещь, — он мягко развернул ее к себе лицом и заглянул в серые глаза. Мерлин, он мог бы смотреть в них вечно. — Пообещай, что не станешь делать глупостей. Не дай Амбридж повода убрать тебя из Хогвартса.

Минерва удивленно изогнула бровь.

— Ты меня не слушаешь? Она нацелилась на Хагрида, и теперь…

— Минерва, — спокойно произнес Снейп, глядя ей в глаза, — ты заместитель директора, второй человек в школе, к тому же в открытую поддерживаешь Дамблдора, да и с Амбридж твои отношения более чем натянутые. Неужели ты думаешь, что она не попытается избавиться от тебя после того, как ей удалось выгнать Дамблдора?

— Пусть только попробует, — глаза МакГонагалл воинственно блеснули.

— И тем не менее, — с нажимом произнес Снейп, словно предчувствуя беду. — Пообещай.

— Ну, хорошо, — после минуты борьбы взглядов Минерва сдалась. — Я обещаю.

Горячие мужские пальцы сжали на мгновение ее талию, заставляя сердце в груди забиться как сумасшедшее. Его лицо было так близко, что она могла рассмотреть собственное отражение в его черных как сама ночь глазах. Она почувствовала, как ее затягивает в этот черной омут…

— Хорошая девочка, — улыбнулся Снейп и тут же получил легкий тычок в живот. — Простите, профессор, я не то хотел сказать.

— Знаю я, что ты хотел сказать, — проворчала Минерва, пытаясь унять колошматящееся сердце, и, взглянув на часы, сдавленно ойкнула. — Мерлин, мне нужно идти, у меня еще два урока после обеда.

Северус неохотно разомкнул руки, выпуская Минерву из своих объятий. В груди вдруг что-то неприятно шевельнулось, словно от осознания скорой беды. Отчаянно захотелось снова обнять эту упрямую женщину, смело бросающуюся навстречу опасностям. Защитить ее, уберечь. Но как?

У самой двери она вдруг обернулась, и он увидел в ее глазах ту же тревогу, что поселилась и в его сердце.

— Всё ведь будет хорошо? — спросила она.

Северус молча кивнул. Хоть и не был на самом деле в этом уверен.

ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Долорес Джейн Амбридж (Генеральный инспектор) назначается директором

Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» вместо Альбуса Дамблдора.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании № 28.

Подписано: Корнелиус Освальд Фадж,

Министр Магии.

Утром эти объявления красовались по всей школе, собрав вокруг себя группки учеников. Казалось, других тем для разговоров в этот день просто не существовало, все пересказывали события, произошедшие в кабинете Дамблдора, и уже к обеду некоторые факты обросли довольно любопытными подробностями. Кто-то из студентов уверял, что Фадж лежит в больнице Святого Мунго с тыквой вместо головы, а один из первокурсников с Пуффендуя с упоением рассказывал, как Дамблдор выпрыгнул в окно и улетел прочь на метле, ловко уворачиваясь от летящих ему вслед заклинаний.

Перед завтраком Амбридж собрала всех преподавателей в учительской и зачитала приказ о своем назначении. В ответ не раздалось ни одного поздравления, все сидели мрачные и насупившиеся, пронзая ее хмурыми взглядами. Но новоиспеченную директрису это, похоже, не волновало. Долорес прямо таки источала радость и деятельный настрой, не переставая приговаривать, что уж теперь она наведет в школе порядок.

Больше всего досталось Минерве, как заместителю директора. Амбридж цеплялась к ней по любому поводу, загрузив таким количеством заданий, что невозможно исполнить и за сто лет. МакГонагалл терпеливо сносила все упреки, и только по побледневшему лицу и гневно блестящим глазам можно было понять, что она сдерживается из последних сил.

— И последнее, профессор МакГонагалл, — как бы между прочим произнесла Амбридж, делая вид, что делает какие-то пометки в своем блокноте, — мне нужен доступ в кабинет директора.

Глаза Минервы на мгновение злорадно вспыхнули.

— Боюсь, ничем не могу вам помочь, Долорес, — подчеркнуто вежливо произнесла она. — Пароль Дамблдора с его уходом больше не действует, а других вы мне не сообщали. В данный момент кабинет может открыться лишь тому, кого признает директором Хогвартса.

— Но он не открывается по моему требованию, — непроизвольно вырвалось у Амбридж,прежде чем она успела спохватиться.

Минерва лишь развела руками, мол, я тут бессильна, разбирайтесь сами.

— Черта с два она попадет в кабинет Дамблдора, — фыркнула МакГонагалл, когда они с Северусом, Стебль и Флитвиком выходили несколькими минутами позже из учительской. — У Хогвартса только один директор, и это не Амбридж.

— Что же, теперь будет, — грустно вздохнула профессор Стебль.

Этот вопрос мучил всех, и никто не знал на него ответ. Северус понимал, что Дамблдор не оставит школу надолго. Но как скоро он вернется? И что успеет натворить за это время Долорес Амбридж?

— Как твои занятия с Поттером? — шепотом спросила Минерва, когда они с Северусом остались одни в коридоре.

Профессора Стебль и Флитвик поспешили в Большой зал, обсуждая все нововведения в учебный процесс, придуманные Амбридж.

— Иногда у него получается противостоять мне, — вздохнул Снейп. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, он приобнял Минерву за талию, но та мягко убрала его руку, сделав страшные глаза. Боится, что их увидят. — Но этого недостаточно, чтобы противостоять Темному Лорду. Иногда мне кажется, что он никогда не научится.

— Окклюменция очень сложна. На то, чтобы овладеть ею хоть немного, нужно много времени и сил.

— Вот и объясни это Поттеру, — проворчал Снейп, явно недовольный поведением Минервы, что вызвало на ее лице слабое подобие улыбки. — Как насчет партии в шахматы вечером после ужина?

— Если не умру под тоннами отчетов, которыми меня нагрузила наша новая директриса, — при упоминании Амбридж лицо Минервы опять помрачнело.

Они дошли до лестничного пролета, где им предстояло расстаться. Снейпу пора было в свои подземелья, нужно было подготовить класс к сегодняшним урокам по зельям, а Минерва торопилась на первый в это утро урок трансфигурации с шестым курсом когтевранцев.

— Знаю, ты этого не одобряешь, но… — Северус быстро шагнул к стоящей перед ним женщине и, наклонившись, на мгновение коснулся ее губ в нежном поцелуе. — Не давай жабе портить тебе настроение, — прошептал он.

Щеки МакГонагалл залила краска, но сказать она ничего не успела. Зельевар легко сбежал вниз по ступеням, только его мантия взметнулась за спиной черными крыльями.

— Мальчишка, — покачала головой Минерва, глядя ему вслед.

Оглянувшись по сторонам, она поправила свою изумрудную мантию и направилась дальше по коридору. На ее губах играла довольная улыбка.

Весь день она почти не выходила из своего кабинета. Урок сменялся уроком, когтевранцы, пуффендуйцы, сдвоенный урок Гриффиндор-Слизерин, и опять по новой. После обеда пришло время заняться отчетами, о которых говорила Амбридж. В результате, когда Минерва наконец отложила перо, решив, что на сегодня с нее хватит писанины, на часах было уже почти девять. Она опоздала на ужин, но есть все равно не хотелось. На нее вдруг навалилась усталость, как будто заботы, копившиеся весь день, вдруг разом взвалили ей на плечи. Перед глазами вновь всплыли сцены вчерашнего побега Дамблдора, и к горлу предательски подкатил комок слез, смешанный с обидой.

«Альбус, как же так?»

Вдруг ужасно захотелось, чтобы Северус вошел в двери ее кабинета и обнял ее, шепча слова утешения. Только рядом с ним Минерва чувствовала себя по-настоящему защищенной. Его мрачное спокойствие вселяло в нее уверенность, придавало сил, которых сейчас ей так не хватало. И Минерва поняла, что ей отчаянно нужно его увидеть. Услышать его уверенный голос. Почувствовать его поддержку. И этот его утренний поцелуй, при мысли о котором голова снова начинала кружиться…

Встав из-за стола, Минерва решительным шагом направилась в подземелья. Вообще-то, от школьных подземелий у нее всегда мурашки бежали по коже. И как Северус умудряется жить здесь столько лет? Мрачно, сыро, темно. Впрочем, как раз под стать образу сурового зельевара. Спустившись на нижний этаж, она уже привычно свернула в первый же коридор направо и вскоре оказалась у знакомой двери.

— Не вздумай рассказывать кому-нибудь о том, что ты видел! — послышался из-за двери рычащий голос Снейпа.

Минерва невольно замерла, прислушиваясь. Ее рука так и застыла, не успев коснуться деревянной поверхности.

— Нет-нет, — она узнала испуганный голос Поттера. Ну конечно, сегодня же у него очередной урок окклюменции. Но что-то непохоже, чтобы он прошел успешно. — Конечно, я никому… простите, профессор…

— Вон отсюда! И чтоб духу твоего здесь больше не было!

Послышался звук бьющегося стекла и чьи-то торопливые шаги. Минерва отступила за колонну, укрывшись в ее тени. Дверь громко распахнулась, и мимо нее пронесся Поттер, исчезнув за поворотом. Выждав с минуту, Минерва осторожно вошла в кабинет зельеварения.

Северус стоял к ней спиной, облокотившись о край своего омута памяти. Его плечи тяжело вздымались, как если бы он только что пробежал стометровку на время.

— Глупый мальчишка, — прошептал он.

Услышав шорох шагов, он резко выпрямился.

— Я, кажется, сказал, чтобы ты убирался прочь отсюда!

Он резко обернулся и встретился с тревожным взглядом серых глаз.

— Минерва, — на его бледном лице проступило смущение. — Прости, я не хотел. Я думал, это Поттер. Что ты здесь делаешь?

Тонкие брови МакГонагалл удивленно изогнулись.

— Ты сам сегодня утром пригласил меня после ужина сыграть в шахматы. Помнишь?

Северус на мгновение прикрыл глаза, приводя мысли в порядок и заставляя себя успокоиться.

— Да, точно, прости. Я совсем забыл. Сегодня был суматошный день.

Он принялся убирать омут памяти назад в шкаф, затем убрал с ближайшего стола забытый кем-то из учеников котел, собрал какие-то склянки с остатками зелий, намереваясь убрать их в шкафчик. Но заполненные наполовину баночки выскользнули из его дрожащих пальцев и разбились о каменный пол. Во все стороны брызнули осколки и капли разноцветных жидкостей.

— Да что б вас, — выругался Снейп, чувствуя как внутри клокочет злость, и достал волшебную палочку.

Тонкая женская рука накрыла его запястье, заставляя руку опуститься.

— Я сама, — мягко проговорила Минерва. Ее собственные проблемы вылетели у нее из головы, уступив место тревоге за стоящего рядом с ней Снейпа. Ему сейчас ее поддержка нужна гораздо сильнее, чем ей его.

Она взмахнула палочкой, и через мгновение целые и невредимые колбы с зельями поплыли к шкафу, опустившись на его полки.

— Прости, — снова пробормотал Снейп, чувствуя себя полным дураком.

— Пойдем.

Минерва мягко потянула его за руку, увлекая к сокрытой в стене потайной двери, ведущей в его личные покои. В отличие от уютных комнат самой Минервы, здесь царила довольно спартанская обстановка: минимум мебели, никаких картин на стенах или прочих украшений интерьера, мрачные тона — всё как раз под стать Северуса Снейпа. Во всяком случае того Снейпа, каким его привыкли видеть обитатели Хогвартса.

— Что случилось?

Она завела его в гостиную и, притворив дверь, принялась расстегивать его сюртук. Северус не сопротивлялся. Он словно завороженный наблюдал, как изящные тонкие пальцы ловко управляются с бесчисленным количеством пуговиц. Как будто она это делала каждый день на протяжении многих лет.

— Поттер умудрился влезть в мой омут памяти. Я застукал его, когда он смотрел одно из моих воспоминаний.

При этих словах Минерва на мгновение замерла, но почти сразу же продолжила свое занятие. Вскоре сюртук уже висел на спинке ближайшего стула, и Снейп невольно сделал глубокий вдох, расправляя плечи, весь день сведенные плотно облегающей одеждой.

Тем временем Минерва разожгла камин, и в комнате стало заметно теплее. Ее деловитость почему-то насмешила Северуса, и он вдруг понял, что больше не злится на Гарри. Черт с ним, с глупым мальчишкой. Сейчас его мысли занимало другое.

— Тебе не интересно, что увидел твой любимый ученик? — спросил Снейп, наблюдая, как Минерва заваривает чай.

— Полагаю, что-то, что ты предпочел бы от него скрыть, — она знаком предложила ему чаю, но Северус лишь качнул головой. Тогда она взяла вторую чашку и присела на краешек кушетки, устремив на него внимательный взгляд. — И он не мой любимый ученик, ты же знаешь. Я ценю ум Поттера и некоторые его качества, но до звания моего любимчика ему еще очень далеко.

Она не торопила его, не лезла с расспросами. Она просто ждала, когда он сам расскажет, если посчитает нужным. Ему всегда нравилась эта черта ее характера — не лезть в душу другого человека, если он этого не хочет.

— Он увидел, как его отец при всех меня унизил после экзамена по чарам. Лили пыталась его остановить, но я… в общем, я повел себя с ней грубо. После этого мы больше не общались. В тот день я назвал ее грязнокровкой, зная, как сильно ее это заденет. Я был так зол, на нее, на Поттера, на весь мир. А она просто подвернулась под руку. К тому времени мы уже мало общались, но вместо того, чтобы всё исправить, я сделал только хуже.

Он сам не знал, почему решил ей рассказать. Ему не нужны были жалость или сожаление. Наверное, ему просто хотелось с кем-то поделиться. Он столько лет носил в себе эту боль, сожаление, эту ненависть к самому себе. Слишком много в своей жизни он совершил ошибок, которые уже невозможно было исправить. И осознание этого грызло его изнутри каждый день. И лишь с появлением в его жизни Минервы МакГонагалл он наконец смог излечиться. Она стала его лекарством, спасла его, когда он стоял на краю пропасти, готовый сорваться в бездну отчаяния и безграничной жалости к самому себе.

Минерва молчала. В ее глазах, устремленных на дно остывающей чашки, играли отблески пламени из камина, делая их необычайно живыми и притягательными. Порой Северус забывал о ее возрасте, и перед ним вновь появлялась молодая прекрасная женщина, в которую он влюбился всего несколько месяцев назад, и которую продолжал любить, несмотря ни на что.

— Понимаю, почему ты разозлился.

Он был благодарен, что она не стала говорить дежурные «мне жаль» или «уверена, это вышло случайно». Если честно, Северус сам до конца не знал, что именно его разозлило больше: что Гарри увидел его слабым и униженным, или что он мог увидеть его воспоминания о них с Минервой, тем самым раскрыв их тайну. Пожалуй, второе для него теперь страшнее. Хотя было бы забавно увидеть, как вытянется лицо Поттера, если он узнает, что у его декана роман с самым ненавистным преподавателем Хогвартса.

— Иди ко мне, — поставив чашку на столик рядом, Минерва протянула к нему руку, и, сжав ее теплую ладонь, Северус молча повиновался, опустившись рядом с ней на кушетку.

Не говоря ни слова, она обняла его, баюкая в своих объятиях, как мать баюкает младенца. Ее тонкие пальцы лениво перебирали его черные пряди, лаская, успокаивая. И Северус, прикрыв глаза, наслаждался ее легкими и такими нежными прикосновениями. Неважно, что ждет их дальше. Важен лишь этот момент, момент их единения, когда сердца стучат в унисон, и не нужны слова, чтобы выразить те чувства, что они питают друг к другу. Даже если она никогда не согласится принять зелье, что он уже больше месяца готовит для нее, даже если они так и будут продолжать балансировать на грани дружбы и страсти, он всё равно не оставит ее. А она не оставит его. Сейчас он понимал это, как никогда ясно. Их души связаны. Та тонкая нить, что связала их когда-то в маленьком домике на опушке леса, превратилась в толстую цепь, которую уже невозможно разорвать.

Отныне они принадлежат друг другу.