Я так люблю тебя (гет)

18 сентября 2005 года

Всё плохо так, как я и предполагала. Андрея выписали из больницы и перевезли в Большой дом. Он лежит в своей комнате, с загипсованной ногой и очень страдает. Врач прописал ему успокоительное и обезболивающее, и Андрей теперь почти всё время спит. Я заглядывала к нему, он лежит на животе и тихо стонет во сне. Бедный мой, бедный!

Кира практически поселилась у Ждановых, отчего мне очень грустно, но она тоже не может общаться с Андреем, и это чуть поднимает мне настроение.

Вообще-то, мне совершенно некогда. Три дня прошли в сумасшедшем ритме. Иногда мне кажется, что до этого времени я в «Зималетто» не работала, а просто проводила время.

Совет избрал исполняющим обязанности президента «Зималетто» этого ужасного Александра Юрьевича Воропаева. Президентствовать он будет до следующего Совета директоров, а может быть, и дальше.

Вот после этого назначения у меня совсем исчезло свободное время. Я лишь успеваю забежать в Большой дом, чтобы узнать новости об Андрее. И спать, ещё я успеваю спать, но и только.

Сегодня в Большой дом приехали друзья Ждановых-старших, поэтому я не решилась побеспокоить Маргариту Рудольфовну… Зато у меня появилось немного времени, чтобы черкнуть в дневник. Время, время! Оказывается, я никогда его не ценила.

Всё дело в том, что УАЮ поручил мне подготовить отчет о финансовом состоянии «Зималетто», это почетная обязанность, но очень ответственная и сложная. Поручая мне это задание, УАЮ оглядел меня тяжёлым взглядом и сказал, что Андрей использовал меня не по назначению, за что и поплатился. После его слов мне стало неприятно, мерзко и захотелось умыться. Когда УАЮ отпускает свои двусмысленности, я не очень хорошо его понимаю. Точнее, я не хочу, я не желаю его понимать. Андрей Павлович — самый лучший начальник и самый лучший человек. Очернить его в моих глазах невозможно.

Но свободной минутки у меня действительно почти нет. Я занята весь рабочий день, верчусь как Труффальдино, только вместо двух господ у меня две должности. А вечером я работаю над отчетом. Ещё и УАЮ брал меня на все деловые встречи, все эти три дня. Он говорит, что я являюсь прекрасным отвлекающим фактором. Очень обидно это слышать. Зачем он поручил мне финансовый отчет, если считает, что я пригодна только для того, чтобы меня разглядывали деловые партнёры? Когда я задала этот вопрос УАЮ, он рявкнул, что это не моё дело. Ну ладно, хотя бы наберусь опыта переговоров, такой практики мне пока не хватает. Это слабое утешение, но другого у меня всё равно нет.

Добираться домой стало сложнее. Хорошо, что этот ужасный человек распорядился оплачивать мне такси.

Да! Я не упомянула, но я теперь помощник президента, чем очень гордится папа. Я тоже горжусь, но радовалась бы значительно больше, если б моим начальником по-прежнему был Андрей.

Только сейчас заметила, что и в дневнике начала использовать аббревиатуры, это дурное влияние моего нынешнего руководства. Я выполняю такое количество поручений, что записывать их приходится быстро, очень быстро и ещё быстрее. Почти так же быстро как выполнять. Очень сложно работать сразу и секретарём, и помощником президента. Жаль, что в своё время я отказалась от курса стенографии. Но кто мог знать, что моя карьера сделает вот такой кульбит?

УАЮ — Ужасный Александр Юрьевич. В своё оправдание хочу сказать, что у моего нового начальника действительно ужасный характер и жуткие черные глаза.

21 сентября 2005 года

Кажется, сегодня меня уволят.

Я пишу эти строчки и дрожу как осиновый лист. В общем-то и пишу, чтобы бояться не так сильно.

Утром на меня кричал УАЮ, потому что услышал, как я по телефону разговариваю с Андреем. Но я вовсе не занимала линию, я говорила по своему сотовому. УАЮ не стал меня слушать. И велел не показываться ему на глаза. А я, не выдержав и часа, нарушила его запрет: заглянула в президентский кабинет, потому что пришёл факс из Японии. Я знала, что контракт с японцами — один из ключевых вопросов в стратегии развития «Зималетто». Сам УАЮ велел докладывать обо всех известиях из Японии незамедлительно. И я вошла в кабинет. Наверное, можно сказать, что я ввалилась… но это, правда, очень важный контракт!

В кабинете Кира рыдала на груди брата. Она захлёбывалась слезами. Он что-то говорил, уткнувшись лицом ей в волосы. Я застыла у самой двери. УАЮ вскинул голову и взглянул прямо мне в глаза. Это было жутко, мне кажется — или даже не кажется, а точно — он меня ненавидит! Но я не специально, я не хотела им мешать, ведь факс же пришёл… Он не сказал ни слова, только смотрел, но я почти выпала из президентского кабинета.

Теперь я сижу, пишу в дневник и дрожу. Думаю, нахожусь я в стенах «Зималетто» в последний раз. Если бы только моя утренняя ошибка, если бы! Но всё значительно хуже — в приёмной сейчас сидит Виктория, та самая девушка, которая работала секретарем у Андрея до меня. Та, которая вышла замуж и уволилась. Сейчас она ждет Воропаевых, чтобы, как она сказала, «вернуть себе законное место».

Она разглядывала меня несколько минут, а теперь сидит на диване, закинув ногу за ногу, и всё время поглядывает то на меня, то на свой маникюр. И ещё она болтает.

Впервые вижу девушку, которая совершенно не умеет молчать. Она рассказала мне, что вышла замуж — «замуж за того самого Квашенникова». Рассказала, что муж сразу же запретил ей как-либо развиваться — «вынуждена была бросить образование и фитнес-клуб». Заявила, что она оставила мужа — «из-за его полной зашоренности и непонимания души современной женщины». На этом месте своих излияний Виктория скривилась. Потом она упомянула, что у неё самое лучшее экономическое образование — «закончила МГИМО, почти». Почти МГИМО или почти закончила, я не поняла, но переспрашивать не стала.

А теперь я пишу под аккомпанемент её рассказов о том, какие они близкие подруги с Кирой Воропаевой. Впервые упомянув это имя, Виктория с любопытством уставилась на меня и, не дождавшись от меня ни слова, продолжила болтать об их неземной дружбе. В общем, оказалось, что Виктория развелась с «тем невероятным козлом», и теперь ей срочно требуется работа. Кира ей эту работу обещала. Место помощника президента. Моё место. А меня — Виктория опять с интересом ждала моей реакции — уволят, потому что «нечего чужих женихов уводить!» Столько злости было в её словах и взгляде, что я подумала, что у Виктории с этим связано что-то личное. Или Кира Воропаева наговорила обо мне много плохого.

Но я не уводила Андрея!

Андрей меня любит, а Киру нет. И это самое главное.

Важно:

Не забыть забрать дневник с собой. Не оставлять дневник в кабинете, даже если меня вдруг не уволят!!!

21 сентября 2005 года, ночь

Меня не уволили. Кажется, всё значительно хуже. УАЮ пригласил меня на ужин.

Я думала, как обычно, ужин будет деловой, с партнёрами или — такая дурацкая мысль тоже закрадывалась в голову — в ресторане, под бокал Шато Марго двухтысячного года, мне скажут, что в моих услугах больше не нуждаются. Но всё иначе. Меня не уволили, УАЮ сказал, что я прекрасный специалист и чудесная девушка, которая очень помогает ему в работе. И улыбнулся.

Я потрясена до сих пор. Не могу ничего писать, всё время вспоминаю его странное поведение. Буду думать.

Почему от улыбки Александра Юрьевича мне стало страшно?

24 сентября 2005 года

У меня всё так же нет свободного времени. Совершенно. Вечера я провожу с Александром Юрьевичем. Он приглашал меня в театр и в планетарий. Я пыталась отказаться, но тщетно. Мне кажется, он совершенно меня не слушает! Я надеялась, что папа будет против моих поздних возвращений, и у меня найдутся дополнительные аргументы, но папа Александра Юрьевича уважает. Папа считает его серьёзным и ответственным. Вчера вообще заявил, что Воропаев «нормальный мужик, не то что твой свиристел Андрей Палыч». Как это несправедливо по отношению к Андрею! Но папу я переубедить пока не могу. Так же как не могу отказаться от приглашений Александра Юрьевича. Он заходит ко мне в каморку, сообщает, куда мы идём с ним вечером, и смотрит таким взглядом, что я теряюсь. Наверное, я очень потешно при этом выгляжу, потому что в его глазах мелькает ирония, а крылья носа раздуваются, от сдерживаемого смеха? от презрения к моей робости? от отвращения? Пока я придумываю связный и логичный ответ, он разворачивается и уходит.

Всё равно спросила его, почему я? Я ему не очень-то нравлюсь, я же вижу! В первый раз он ничего не ответил, только усмехнулся, но не весело, а так, как может только он. Через день, когда я заявила, что не пойду с ним никуда, если он не ответит на мой вопрос, Воропаев нехотя объяснил своё повышенное ко мне внимание. Оказывается, Александру Юрьевичу для выходов нужна спутница, но никто не может составить ему компанию, кроме меня, потому что все его знакомые девушки предпочитают ночным звёздам ночные клубы. А мне он выбора предоставлять не собирается.

Странно, но в ночном клубе мы с ним тоже были. Мне не очень там понравилось — шумно, темно и неинтересно. Кажется, Александр Юрьевич этому очень удивился. Ничего не сказал, но выглядел презабавно, когда я приблизила губы к его уху, чтобы сказать ему об этом. Не знаю, что он ответил — музыка в зале гремела так, что говорить можно было только вплотную прижавшись друг к другу — он резко от меня отстранился.

Не понимаю, вот зачем ему нужна спутница? Ведь часто за весь вечер он не произносит больше двух нормальных развёрнутых фраз. И иногда смотрит на меня так, как будто хочет ударить. Или мне всё это кажется?

На работе кручусь как белка в колесе. Мне приходится выполнять свои обязанности и обязанности секретаря тоже. Вика, которую приняли на её прежнее место — секретаршей президента, совершенно ни на что не способна. Часто её просто нет на рабочем месте. А уж когда она там есть… Я не понимаю, как Андрей мог с ней работать, зато начинаю понимать её бывшего мужа.

Андрей, ну когда же с твоей бедной ноги снимут этот проклятый гипс?

25 сентября 2005 года

Ох, Андрей, Андрей! Как же я по тебе соскучилась. Скорее бы ты выздоровел. Как я хочу вновь оказаться в твоих объятиях, слушать твой голос. У меня всё меньше остаётся времени на то, чтобы навещать тебя. К тому же Маргарита Рудольфовна считает, что в несчастье с тобой виновата я, поэтому неодобрительно относится даже к моим кратким визитам. А Кира не здоровается со мной с тех пор, как переехала в Большой дом.

Андрей, неужели ты не сказал ей, что больше её не любишь? Думаю, она надеется на будущее рядом с тобой. Не кажется ли тебе, что это жестоко, так мучить женщину, в которую ты когда-то был влюблён? Но ты болен и, конечно же, сразу поговоришь с ней, как только тебе станет чуть полегче. Ведь, поговоришь?

Вечером идём с Александром Юрьевичем на открытие фотовыставки. Почему-то я не могу ему ни в чем отказать, хотя лучше бы я сидела у своего окна, глядела на освещенный фонарями Большой дом и думала, как там без меня ты, мой Андрей. Каждую ночь, проваливаясь в сон, я загадываю желание о том, что мы непременно будем с тобой счастливы. Ведь, правда, мы будем? Пообещай мне это, Андрей!

26 сентября 2005 года

Сегодня был очень странный разговор с Александром. Я его не понимаю. Безразличие и холодность в его глазах сменяются яростью с такой быстротой и так непредсказуемо, что я просто теряюсь.

27 сентября 2005 года

Рассказывала ему сегодня о своей жизни в Мюнхене. Он засмеялся. Его лицо удивительно преображается, когда он смеется по-настоящему, а не в своей обычной манере. Я даже замолчала от удивления — это же Александр Воропаев! Ужасный Александр Юрьевич!

Завтра мы опять встречаемся, и я расскажу ему о неделе в Париже, вот где было по-настоящему странно. Тёплый дождь, километры улиц и мокрая курица Катя Пушкарёва.

1 октября 2005 года

Есть ли расписание взросления? Или это происходит так: спать ложишься не очень счастливым, не очень умным, но очень самоуверенным ребёнком, а просыпаешься взрослым человеком?

Я всегда не очень-то понимала окружающих, а теперь я перестала понимать и себя. Означает ли это, что я, наконец, выросла?

Сегодня очень ветрено, мелкий холодный дождь. Осень мстит за тёплый сентябрь.

2 октября 2005 года

Я словно хожу по канату. Я не знаю, когда ошибусь и полечу вниз. Мое равновесие — такая иллюзия. Он то сводит меня с ума своей добротой, то почти убивает колкими фразами и бешенством в глазах. Что я для него? Зачем он меня сначала приручает, а потом отшвыривает от себя?

5 октября 2005 года

Сегодня я смотрела ему в глаза, они были близко-близко. Удивительное ощущение. И я впервые увидела в них неуверенность. Неужели он чувствует то же, что и я? Я так боюсь

С ноги Андрея сняли гипс. А я не знаю, как к этому относиться.

6 октября 2005 года

Назначено внеочередное заседание Совета директоров «Зималетто». Будут обсуждать отчёт и наш с Александром план развития компании. Думаю, решится вопрос и о президентстве.

Мне позвонил Андрей.

Я в растерянности. Чего я хочу?

6 октября, вечер

Я боюсь даже написать это. Вдруг мой канат оборвётся? Вдруг это всё мне только почудилось? Свет в его глазах и его вопрос: «Ты будешь рядом?»

Саша всё-таки совершенно ужасен. Я так его люблю.