Рондо лилий и роз (гет)

Несмотря на приближающиеся морозы и следящего со дна Гигантского кальмара, утки скользили по стальной поверхности озера с энтузиазмом. Некоторые так шустро ныряли, что полностью забрызгали щебетавших на берегу старшекурсниц из Хаффлпаффа. Те завизжали, бросаясь врассыпную, полные негодования и непечатных слов. Оттиравшиеся неподалеку с сомнительного вида мимблетонией первогодки захихикали и радостно заповторяли на все лады услышанное богатство лексикона. До тех пор, пока не появился возмущенный староста и увел за собой, грозя снятием баллов.

В воздухе под тучным небом запахло близкой грозой с ливнем, трава пошла волнами. Стало холодней. Сидевшая под деревом девушка сняла с лица приставший лист, сложила учебники и тыкву в рюкзак. Затем встала, отряхнула юбку и завязала лохматые волосы. Перед возвращением в замок она вдохнула острый восточный ветер, жмурясь от удовольствия. Как же был неизменно хорош Хогвартс осенью. Как и раньше — двадцать пять лет спустя.

Мисс Черч, — он еще не мог привыкнуть, — не солгала: через неделю Гарри переодевался в форму с синим галстуком под пристальной опекой Алисы. За ширмой мялся Фрэнк, а Тильда («Для тебя — Матильда Морриган, мышь!») хрустела яблоком и иногда отпускала чего-нибуль колкого. Бледный от сложностей женского туалета, начиная с белья, он безрадостно корректировал первоначальный план действий. Накануне он получил письмо с деловитой вороной от Олливандера, который обещал прислать палочку мисс Блэк к концу месяца.

«к счастью, возможно восстановление копии из предоставленных обломков за счет школы…», — Гарри предположил, насколько виноватым себя считает не-его-Дамблдор, чтобы оплачивать имущество студентки, которой он явно избегал. Пока ему светило перебиваться тем, что выдал в день выписки Филч, еще моложавый и уже мерзкий, среди склада конфискатов. Когда Гарри буркнул Люмос, чужое дерево вяло брызнуло светом секунд на пять. Тем не менее завхоз пялился на крохи чуда с голодом, отчего Гарри сильнее ощутил собственную инвалидность. Отстутствие своей палочки для магической подписи закрывало доступ в библиотеку, где хозяничала тоже помолодевшая, но все же мадам Пинс.

В досаде ему оставалось пережидать и не отсвечивать, прикрываясь посттравматическим состоянием для прикрытия. На его появление в спальне соседки отреагировали кратким молчаливым осмотром с головы до ног и кивками, потом вернулись к своим занятиям. Лишь одна из них приветственно улыбнулась и тут же вышла. Вещей у Айрис хватало на два средних чемодана, набитых книгами с пергаментом и немного — скромной, но добротной одеждой. На дне одного Гарри нашел неподвижную фотографию с веселой парой среднего возраста на фоне дома с вывеской «…ерпульская букинистика».

«Нашему солнышку на память. Хорошо учись и еще лучше ешь! Мы так гордимся тобой. Июль, 1974 г. P.S. Уже скучаем и ждем на Рождество!» Точно, Даггзи тогда недвусмысленно высказалась про происхождение мисс Блэк. Гарри колеблясь взял прилагающиеся письма от родителей, пообещав себе прочесть их вечером: в нем профессиональная пытливость к деталям боролась с природным уважением к чужой частной жизни. Дневника у Айрис он не нашел, зато сам решил завести блокнот для записи деталей о личности нового тела. И сидеть тише воды, ниже травы до своего возвращения.

С тяжелой душой Гарри пошел на пары, где одинокая отсидка им среди крайних пар никого не смутила. На совместных для четвертого курса рунах ему помахала рукой Алиса и присоединилась к Фрэнку за первым рядом. Несмотря на предоленную с визитами неловкость между ними и неплохое общение на почве приноса сплетен и запрещенных сладостей, Гарри понимал, что как-то извращенно замещает таинственного Сноумана, чья участь осталась тайной. При первой попытке нащупать почву они сразу закрывались и торопились по делам.

Потому со всей благодарностью за поддержку в восстановлении он не собирался на них висеть ноющей обузой. У Гарри была цель вернуться. Попутно налюбовавшись перед этим на юных Джеймса, Лили и их друзей, которые не посещали общих с ним занятий по выбору.

Так что нелюдимость мисс Блэк ему обернулась на руку: с утра ему не пришлось с кем-либо общаться больше, чем на пару фраз. На прорицании, пока профессор Линч сулил близсидящим фантасмагорические бедствия, он проснулся от того, что однокурсник нарочно двинул стулом парту Гарри и обернулся со злокозненностью на рябой физиономии. В ответ Гарри нахмурился, не желая тратиться на слова и ставить под угрозу прикрытие. Нашелся тут буллинг-мастер. Однако все-таки не удержался: выкинул средние пальцы сжатых на коленях кулаков и на минуту вкусил превосходства перед ребятишками вокруг. Дело потихоньку налаживалось.

Чтобы пошатнуться к обеду, когда на него надвинулась группа разновозрастных равенкловцев. «А вот и мои ребята», — смекнул Гарри, подкладывая на пюре котлету. Слаженный строй подсказал ему, кто в команде капитан до того, как над ним нависла скуластая девушка с высоким хвостом, а остальные ребята скучковались позади.

— Айрис, ты в курсе: нам запретили игру до Рождества? — звучала она не слишком доброжелательно. Он же был голоден и агрессивен, но показывать этого не собирался. Потому Гарри пожал плечами и подтянул супницу. Буйабес[1] — чудесно. А луковый хлеб к супу — божественно, кстати.

— Нет, вы только посмотрите на нее, — высунулся из-за девичьей спины точно не загонщик, судя по комплекции, среди команды прокатился неодобрительный гул. На них начали оглядываться с соседних столов. Гарри тщательно дожевал рыбу, поскольку как-то раз лучший друг, в свою очередь наученный своей девушкой, наставлял его, брызжа говяжьей слюной за ужином: «Манеры — лицо мужчины, приятель!» [2]

— Да пожалуйста, — грозовой потолок и напряжение от битвы нравов шестерых против одного сгустились над факультетским столом подобно плам-пуддингу. Райвенкловские умники и умница вознамерились порешать диссидентку психологически. Краем глаза он уловил Фрэнка, торопившегося к ним от гриффиндорской скамьи. Сам Гарри оказался голоднее, чем представлял:

— Особенно, если не насмотрелись на меня в лазарете. А, верно, никто из наших и не приходил туда. — Игроки вслед за побледневшей девушкой-капитаном застеснялись.

— Впрочем, серьезные травмы просто ерунда по сравнению с отсрочкой сезона, верно? Я, в принципе, могу выйти из команды по профнепригодности, а мисс Черч мне справку выпишет.

«Хоть раз в жизни найдете свободное время для библиотеки, Поттер».

— Айрис, зачем ты так? — пошла на попятную «конский хвост». Лонгботтом, непринужденно прорезав путь сквозь спортмсменов, встал рядом с Гарри.

— Привет, парни. Рита. Все в порядке?

— В полном. Да ведь, — Гарри заулыбался подобно лучившемуся дружелюбием Фрэнку, — Рита?

Та принужденно растянула губы:

— Все в полном порядке. Встретимся на тренировке, когда снимут запрет, — и команда схлынула так же, как и прибилась к нему.

— Вот трусы позорные, горазды стаей бросаться. Без Мыши им век кубка не видать, и то наглеют, — взявшаяся ниоткуда Матильда приземлилась напротив с увесистыми томами, затем деловито подгребла пирог с почками. Гарри с налетом ужаса заметил на ней ослабленный синий галстук.

— Ай-ай-ай, Тилли, а ты ведь одна из них, — Алиса устроилась слева от Гарри, подтолкнула к нему шоколадно-лимонные эклеры и добавила: — Ешь, говорят, наши — самые вкусные, — Фрэнк, чьи щеки горели от обжигающего тыквенного сока, с другого бока подтвердил кивком.

— Исключение для правила. Причем лучшее! — возвестила Тильда и тут же цыкнула Гарри. — Ты-то чего сияешь, огрызок? Ты мне по-прежнему не нравишься. А вы чего уставились? Правила этикета за столом вам не ведомы, что ли? — заорала она поверх их голов.

Остальные поспешно отвернулсь. Алиса с Фрэнком прыснули, но ничего не сказали, после чего мисс-для-тебя-Матильда-Морриган вполне мирно уткнулась в конспекты с пирогом вприкуску. Гарри фыркнул и пихнул к ней миску печенья. Исподтишка наблюдая за гриффиндорским столом, он пару раз ловил любопытные взгляды шепчущихся Мародеров.

Самое лучшее его поджидало в конце: на выходе из Зала он столкнулся с поразительной красоты девушкой. «С выздоровлением, Айрис! — подмигнула та погодя с ухмылкой, которая сверкнула ярче ее волос. — Ты молодец». И присоединилась к отошедшим подругам. Это была его мама, пока еще — просто Лили.

— Офигеть, ты что, знакома с самой Эванс? — только сказала Матильда.

Дни пролетали со скоростью вспугнутых сов, что примирило Гарри с ожиданием палочки. К слову, о палочках и совах. С директором ему не приходилось сталкиваться даже в коридорах, а уж звать на чай диковатую непримечательную Блэк, которая не из «тех самых Блэков», тот подавно не собирался. Разве что первое время в Большом зале Гарри чувствовал хребтом пронзительный взор, который не нес с собой привычной поддержки, только холодное исследование. Которое, по всему, мало чего дало, поскольку Дамблдор изучать его перестал, предпочтя хихикать над шуточками коллег. Практически весь состав был незнаком.

А совы у него не оказалось из-за материальных причин. Как он выяснил из все-таки прочтенной корреспонденции между Айрис с ее родителями, Блэки из Ливерпуля были вовсе не богаты и держали небольшой книжный магазин, что обеспечивал их дочь в магическом мире. Гарри, прожившего вторую половину жизни в более чем обеспеченности, это не смутило. Наоборот, он невольно позавидовал девочке, которой писали письма, дышавшие любовью и юмором в каждой строке.

В самом последнем миссис Саломея Блэк с восторгом описывала, как столкнулась в продуктовой лавке «с Полом, представляешь, он тоже пьет молоко!», а мистер Джон Блэк не удержался от ехидной приписки: «Тете сорок лет — и все туда же. Детка, не бери с нее пример и не бегай за патлатыми музыкантами. Выходи за таких основательных и солидных мужчин, как твой отец. Мы настолько классные, что позволяем своим женам такое безобразие». И Гарри, не имея понятия ни про каких Полов, улыбался, будто дурак, утирая лицо, пока подсматривал за кусочком чужого уюта.

«О, да Мерлина ради, Поттер, кто из нас тут еще плакса?»

Пожалуй, родителям он писать про падение не будет, скорее, известит к Рождеству с сипухой Никки Коллинз (девочкой, что была рада ему из всех остальных соседок), с которой отправляла предыдущие вести, что приедет на каникулы. Гарри не знал, сколько еще тут промучается, но твердо решил не расстраивать Блэков. Быть может, они не сразу воспримут странное в дочери, может, она тогда успеет вернуться домой, как и он сам?

С учебой было туговато, пусть никто не обращал внимания, и у Гарри уходила уйма времени и сил притворяться, точно он переживает последствия травмы. Алиса сочувственно давала списать с общих предметов, а Тильда, проницательная соплячка, давала ему вспомогательные конспекты с подозрением. В ее каракулях он все равно мало смыслил, даром, та училась на год младше. Айрис Блэк оказалась хороша в рунах и трансфигурации. Чтобы поддерживать чужой фасад, пока соседки видели сотые сны, Гарри зубрил учебники до рассвета и упомрачения. Так, что даже начал кое-где понимать. Еще его бесило притворяться середнячком в защите от темных сил под руководством милого профессора Мандрагорна, вот-вот собиравшегося на пенсию.

Однако с чем ему точно не повезло, так это с гербологией. За две недели он умудрился отработать почти полдюжины раз и столько же ему оставалось. Нечто недоброе крылось в координации мисс Блэк (поразительной для игрока в квиддич) исключительно на данном предмете, отчего все емкости в радиусе пары футов от конечностей неминуемо трескались, падали и ломались. Естественно, преподаватель Спраут, стройная практикантка на полставки, ненавидела Гарри, как бы он ни контролировал себя и ни оправдывался. Даже джентльменски воспитанный Фрэнк как-то утешил его: «Не переживай, она просто стерва». Отличник в зельеварении, он тоже частенько составлял компанию Гарри в перетаскивании помета вечерами.

«Вот это ирония», — не унималась бесполезно баритонящяя язва в голове.

Так он дожил до середины октября. Погода становилась хуже с каждым часом, приближавшим к зиме, как и подготовка в экзаменам. И однажды в предутренних сумерках из окна спальни Гарри поймал мигающий свет в окне сторожки, которая в будущем принадлежала Хагриду. За секунду до того как свет загородила широкоплечая тень, сердце Гарри уже трепетало в абсолютной уверенности — этой ночью он достанет великана и подружится с ним, каким бы тот ни был в этом времени.

Сам день прошел спокойно (если не считать того, как он эффектом домино снес ряд горшков в теплицах, три балла у факультета и отягчил кредит отработок еше на день). За едой он нередко следил за Лили и, если ему везло встретиться с ней глазами, она подмигивала ему. К сожалению, в том-то и дело, что они былим просто знакомы, а не дружили. Впрочем, Гарри не унывал, дожидаясь доступа в библиотеку в рутине домашних заданий. Ему очень не хватало мантии-невидимки, как и многого, жизненно необходимого (как Гермионы, Рона. И Джинни с Тедом), поэтому он учился использовать эту жажду во благо. Она его и поддерживала, подобно маяку, к которому он брел, будучи во тьме.

Когда над ним сквозь пленку теплиц глумливо замерцали Гончие Псы, Гарри сказал себе, что с него хватит; его ждет, сам того не ведая, Хагрид. Он стянул вонючие перчатки с веллингтонами[3] и переоделся. Перед дверями его мазнуло смутное беспокойство. Еще бы, сразу хмыкнул Гарри, не забеспокоишься тут, если наловчился прекладывать навоз не хуже фермеров из глубинки вместо тренировок по защите, и взялся за ручку. И чуть не грохнулся оземь под легкие мальчишечьи смешки.

— Уоу-уоу-уоу, Айрис, полегче, без оружия! Мы просто хотели тебя проведать, — услышать свой подростковый возраст стало внезапностью, сладкой и горькой враз. А увидеть свое лицо, лицо юного отца настолько близко было подобно удару весенним громом в чистом поле. Жутко и прекрасно. За гранью наблюдательности Гарри понял, что выступившие буквально из тьмы другие Мародеры гуляли по Запретному лесу. «Вот и моя… Папина невидимка». Наверно, он в облике Айрис пялился на Джеймса Поттера неприлично долго, отчего Сириус не преминул протянуть:

— Осторожней, Сохатый, пощади еще не очарованные тобой сердца! — отец заморгал, немного оробевший; неужели так выглядел и сам Гарри? — Что, Айрис, сегодня трудишься во благо огорода без своих разношерстных приятелей?

Теперь моргнул Гарри. Поднялся ветер и заухали далекие совы.

Было в тоне его вечно молодого крестного то, что со зрелостью едва поднималось на поверхность. Но оно было, прячась исподволь. Что не нравилось Гарри очень сильно, как бы он ни любил Сириуса. Это было то, что он не прощал своему отцу, от которого родное лицо податливо менялось на отчужденно-насмешливое. И тем более — в мягком Ремусе и никаком Питтегрю, стоявших в тени ночи и тени более ярких товрищей вообще, — поглощенных этим. (С предательством последнего Гарри сумел жить дальше, хотя в первые дни порывался кардинально переписать историю своими яростными руками) И это он ненавидел.

Все он охватил за менее чем секунду, до того, как в полной осознанности изменить русло времени и намеренно кинуть удерживаемый до белых костяшек камешек в поток:

— Ну что же…

«Не пасуй, Гарри».

«Ох, Гермиона, тебе стоит меня отругать. Ведь я сейчас совершу большую глупость в чужом теле и чужом времени».

«Есть вещи, которые универсальны и важны везде и для каждого, милый. Умение защитить себя — важно. Умение защитить тех, кто тебе дорог — важно».

«Мне так вас не хватает рядом».

«Не бойся, Гарри. Мне кажется, это должно произойти. И ты вернешься к нам. Ты сам это чувствуешь. Давай!»

— … не все Блэки могут постоянно держать при себе свиту, — он скрестил руки на груди. — Поэтому обычные люди заводят просто друзей и вполне счастливы добровольными отношениями.

Весь отвлекающий окружающий шум прекратился вместе с улыбочкой Джеймса. А вот ахнул наверняка Питтегрю.

После тишины Сириус холодно приподнял углы губ.

— Ты что… — он запнулся, стремаясь назвать Айрис по фамилии, обращаться по имени у него уже не получалось, — окончательно поехала крышей после удара об грязь? Понятно, отчего ты одна кукуешь.

— А ты прав, Блэк. — Гарри запер за собой теплицы, не упуская четырех из виду. — Во мне и правда многое поменялось. Часто теперь тут брожу под луной. Как говорится, выпускаю внутреннего зверя и освобождаюсь. Знакомо ли?

Ремус за ними вздрогнул, и Джеймс, инстинктивно загородив его, с предупреждением тронул Сириуса за рукав. Гарри испытал горечь: как возможны благородство с солидарность в сочетании со всем этим.

— Какая же ты…

— ….ладно, Бродяга, остынь.

— …стерва.

Гарри сделал шаг назад с опорой и скользнул рукой в карман.

«Не показывай спины. Если запустил колесницу, не останавливайся, дружище!»

— Все лучше, чем сука, верно?

Бултых.

На этот раз все произошло слишком быстро. В полушаге от его выставленной палочки (лишь бы не докатилось до невербального!) дергался скалившийся Сириус, которого с трудом оттаскивали побагровевший Джеймс и наоборот — слишком бледный и спокойный Ремус. Петтигрю пятился.

— Чего ты хочешь… — Джеймс теперь также испытывал затруднения с обращением, закручивая руки друга за спину.

Гарри внезапно окатило усталостью.

— Вопрос в том, чего вы хотели, приставая ко мне.

— Мы просто… — растерялся Джеймс.

— Вот просто и идите туда, куда шли. С вашими штучками, тайнами, до которых мне нет дела. Как и вам до моих. Договорились?

Скреплять соглашение рукопожатием не стали. Гарри дождался, пока они не исчезли в замке, и направился следом. Радость от предвкушения встречи с Хагридом погасла.

В следующие дни он справедливо предрекал себе нелегкую жизнь и пребывал постоянно начеку.

Однажды Матильда подсела к нему в гостиной.

— Ты галлон Бодроперцового вперемежку со Слабительным зельем скурила?

— Так оно-таки дает подобный эффект, — отшутился Гарри. Стопка методичек на ручке кресла опасно накренилась.

— Зубы мне не заговаривай. Что у вас там с — ха-ха! Мордреда лысого, не смешно, — с Блэком? А ну, брысь к Роджерсу с подсказками!

Испуганный первокурсник с кипой домашки и круглыми глазами метнулся прочь.

— Да откуда ты взяла?

— Оттуда. Ты серьезно не знаешь, что Блэк о тебе расспрашивает? — она смахнула книги палочкой, выстроив их вокруг кресла куполом под Квиетус[4], затем заняла освободившееся место. — Позавчера Хоупс трепалась налево и направо, как ее зажал у нашей лестницы в башню, — Матильда противно засюсюкала: — «милый Сириус» и разговаривал о погоде целых полчаса.

Гарри помассировал висок; он достаточно встревожился.

— При чем тут я, если Мелоди Хоупс и шотландская погода?

— Айс, — зашипела собеседница, будто у нее заболели зубы от чьей-то тупости. — При том, что эта курица потом обхаживала меня полдня на предмет, какой ты за человек. Она решила — мы лучшие подружки! — ее негодование подогрело бы котлы целому классу.

— Может, из-за этого? — сдержал смешок Гарри и кивнул на книжную оборону. — И какой я человек?

— Ой заткнись. Унылое го… удобрение, так и сказала, в разных вариациях.

— Ну чудесно. Правда есть правда, — Гарри добавил Вуньо в набросок става[5]. Чего-то не хватало.

— Ну так…? — напомнила о себе Матильда.

— Что?

— Что?! Я тебя страхую по доброте душевной, делюсь информацией…

— Ладно-ладно, — вздохнул он и пересказал хронику конфликта в сокращении, вернее, без ярко оборотнических инсинуаций.

Вид у грозы Райвенкло сделался совершенно ошалелый.

— Слушай, — вдруг доверительно сказала она. — может, ты реально с Иггдрасиля навернулась? Месяц не кончился, а ты успела нахамить паре школьных группировок за щелчок пальца.

— Мисс Матильда Морриган, уж не восхищение ли сквозит в вашем восклицании? — поддел ее Гарри.

— Разумеется, — та спрыгнула на ковер. — Восхищаться, что теперь тебе булки сжимать до выпуска? Пф. Самое главное, берегись не Блэка с дружками, а его фанаток. Показательным интересом он несомненно нацелился тебя ими затравить, пачкаться о девчонку ему для чести вредно, — Гарри припомнил беспримесное бешенство Сириуса в ту ночь. — Слизерин он, сколько директор его не хвали.

— Твою же Моргану, — Матильда чуть не ухмыльнулась, однако сразу спохватилась: — Жизнь тебе не мечты, не пирог с патокой, потому ступай осторожно[6]. И да — если став на нейтрализацию негативной среды, то нужна Гебо. Дурында.

Боги скандинавские и не только, не Гарри ли знать, что жизнь — никакой не пирог и весьма опосредованно относится к мечтам. Он дочертил указанную руну, и став вспыхнул медно-рыжим.

— Кстати, спасибо. С меня шоколадные лягушки.

В ответ книжная стена рассыпалась по полу.

Впрочем, помимо детских гляделок за столами, Мародеры ограничились сириусовским «интервью». Никакие фанатки его не осаждали, поэтому Гарри переключился на экзаменационную подготовку. После легкой дискредитации реноме мисс Блэк он счел небезвредным выбрать дополнительной дисциплиной для сдачи защиту от темных сил, чтобы поднатаскать тело и не расклеиться духом к возвращению.

Чем скорее наступал Хэллоуин, тем мрачнее он становился. Не помогли мысли ни о грядущей палочке, ни живая и здоровая Лили каждый день. Ведь палочка все равно не его, а его мать — по-прежнему обречена. Умом он прекрасно воспринимал действительность, зато как убедить упрямый комок под ребрами? Ему требовалось развеяться, и после занятий на свежем воздухе с тыквой подмышкой он поднялся в Зал.

— Конечно, в чем вопрос, — разбила его сомнения Алиса, вместе с ней и Фрэнк. Читавшая «Пророк» Матильда промолчала.

— Дурында мне также лягушек должна, — пояснила она им. — Так что нет смысла сорить согласиями, все схвачено.

Для похода в Хогсмид они договорились встретиться у злосчастных теплиц около семи и достойно встретить Канун всех Святых. То ли с истинным возрастом Гарри превращался в Муди, то ли он просто не высыпался, но, вопреки, опасениям он с ребятами отлично провел время. Неужели когда-то он радовался столь детски простым мелочам? И когда перестал?

«Вы вечный ребенок, Поттер. Шумный и безответственный, ищущий внимания совсем, как ваш…!»

«Да-да. Сегодня я внимаю лишь оракулу сливочного пива, пожалуйста, завалитесь».

В «Трех метлах» пиво и анекдоты лились рекой. Не обошлось без курьезов: Гарри с трудом закрыл рот, из которого потек хмель, когда профессор Линч икая отсалютовал им из-за углового столика кружкой — «за здравие мисс Блэк, двух мисс Макдональд и мистера Логботтома — лучших учеников в мире». Не будь Гарри поражен фактом родства своих ближайших подруг, он бы поразмышлял над гипотезой о генетико-психической предрасположенности прорицателей к алкоголю.

— Я тебе втащу, — сосредоточенно сообщила Матильда, поймав Гарри на мысленном сравнивании ее с Алисой внешности.

— Мы с Тил погодки, — Алиса коснулась плеча сестры, и та, поразительное дело, не взбрыкнула. — Я родилась раньше, в январе, а Тилли — сентябрьяская.

— Все равно не верится, — он покачал головой, Фрэнк поддакнул и повторил им заказ. — Вы разные! Насколько ты доброжелательна и мила… — Гарри осекся.

Матильда подбодрила с вилкой у бока:

— Договаривай, договаривай.

В итоге он откупился шоколадными лягушками, банкой Берти Боттс и флаконом радужным чернил, отчего финансы плакали горсткой последних кнатов. Зато сам Гарри впервые за долгое время купался во внутреннем подъеме и дружеских подначиваниях. Конечно, они были не Роном с Гермионой. Они были хороши сами по себе и искренним отношением к нему. Повзрослев, он это ценил сильнее.

В холле они разделились. Чтобы оторваться и улизнуть к Хагриду, Гарри без удовольствия наврал младшей Макдональд про письма и совятню. Его утешала мысль, что рано или поздно они познакомятся с великаном, с которым несомненно поладят. Было почти десять: Гарри сверился с часами на запястье, подарком родителей на прошлое Рождество. Следовало пробираться наружу осторожно, особенно с печеньем и тыквой за пазухой.

Почти на крыльце он почти кожей поймал обрывок:

— … я-то надеялся, ты помер в Мунго. Живучий, пусть по тебе не скажешь.

«Это дурная идея, Поттер, лучше поднимись в спальню», — с безнадежностью вмешался здравый смысл; ноги автономно понесли Гарри в сторону не предвещающих хорошего интонаций.

Так и было — за поворотом после кабинета 11 обнаружился нарочито скучающий Сириус и какой-то бесчувственный бедолага, что лежал ничком у стенки.

— Какая встреча, Блэк, — похоже, Сириус определился с собственным отношением к феномену однофамильности. — Как поживаешь?

Гарри прикинул расклад сил. Один на один, причем с самым неадекватным из четырех и с не менее бестолковой палочкой. Драккла бешеного, почему Сириус торчит в школе, пока его приятели приветствуют хэллоуинскую полную луну в лесах?

— Можешь видеть — тоскую без твоего внимания, Блэк. Нашел новую жертву, м? Неужели так страдаешь самооценкой, что приходится самоутверждаться наиболее примитивным образом?

Сириус сжал челюсть, разжал. Хмыкнул.

— Иди своей дорогой, Блэк и не лезь в чужие дела, как договорились.

Верно, Ремус с Джеймсом неплохо обработали его по поводу управления гневом. Тело под стеной застонало.

— Чтобы ты с товарищами лез дела оставшихся других. Давай сделаем поправку про физический и моральный иммунитет всех студентов в замке? Если ты не забыл, в двадцатом веке простолюдины обзавелись правами и свободами, — Гарри присел на корточки перед жертвой.

— Я бы согласился, Блэк. Но поверь мне, права не про этого писаны, отойди.

— Эй, Бродяга, ты чего возишься, мы заколебались… — Джеймс выпучился на чудовищную идиллию мирно беседующих Блэков.

Его отец появился весьма некстати. Потому что тело хитро подгадало момент, чтобы швырнуть Петрификус в Мародеров. К невеселому совпадению, у каждого собравшегося на огонек к тупике близ учительской имелась отличная реакция.

— Ступефай! — крикнул Джеймс.

— Вормикулюс[7]! — добавил Сириус.

Гарри подорвался раньше всех с невербальным Экспелиармус Протего Максима — спонтанной разработкой их отдела, которая часто спасала на операциях.

И вот он ел печенье на тыквенной луже под вой защитных чар с прорванной трубой и гаснущими факелами в компании трех обморочных тел, сложенных в сухом «пятачке». Прятаться было бесполезно; Гарри подсчитывал вероятность отработки, гораздо лучшей, чем ворочание дерьма после заката.

«Поттер, вляпываться в данную субстанцию любого сорта в вас заложено природой». Впрочем, ничего нового.

Кто-то закряхтел. Гарри повернул голову, чтобы увидеть белого, но абсолютно бодрого и настоящего Северуса Снейпа. Подросток кривился в гримасе, выползая из-под веса своих врагов. Под волосами у него спеклась кровь.

«Блять», — подумал Гарри.

По тому, как вскинулся Снейп, он вовсе не подумал.

Ну что тут можно было поделать?

— Эй, печенье любишь? — он протянул ополовиненную упаковку. Снейп недоверчиво покосился на руку, затем на ее обладателя. Обладательницу. И совсем не по-снейповски вздохнул.

— А с чем оно? — пока не баритоном, но вполне звучно откликнулся он.

[1] Французский рыбный суп

[2] Автор обожает в Колина Ферта и его образ в “Кингсман”, ничего не попишешь.)

[3] Резиновые сапоги до колен

[4] Заклинание понижения голоса (своровано с https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Список_заклинаний)

[5] Используемое в магии рунное сочетание или вязь

[6] Матильда перефразирует известное стихотворение У.Б. Йейтса “Ступай осторожно” (в разных переводах “Ступай легко” и.т.п.)

[7] Заклинание превращения в червяка (оттуда же [4])