Загадочная история: По ту сторону завесы (гет)

С каждым днём жизнь Гермионы возвращалась в привычное для нее русло, и она вновь окунулась в работу в Отделе, где на время ее бессрочного отпуска ее заменял мистер Бингли — бывший заместитель главы Аврората, который уже двадцать лет как должен был отправиться на пенсию, но всё ещё почему-то суетился в Министерстве. Причем встретить его можно было в любом отделе: то тут, то там невысокий старик заменял тех или иных сотрудников, а однажды даже на время стал первым советником министра. В Министерстве его прозвали "мистер Смена", учитывая тот факт, что единственное, чем она занимался в министерстве — это заменял других работников. То, как он выполнял их обязанности, было делом второстепенным, но не для тех, кто возвращался на пост. Гермионе ещё повезло: она принимала Отдел почти в том же состоянии, до которого его когда-то довел предыдущий заместитель главы, а потому после мистера Бингли втянуться в дело с головой, особенно учитывая долгий перерыв, было даже приятно.

Первое время все шло очень гладко, и до Хэллоуина Гермионе наконец удалось установить полный контроль, сработаться с мистером Диппетом, который с облегчением принял ее возвращение и с некоторой опаской, но и в виде утешения предложил пост заместителя Главы отдела. Гермиона была только рада таким переменам и понимала, что загруженность будет большая, но ей определенно это было только на пользу.

На новом месте Гермиона успела подписать несколько ордеров на изъятие артефактов и разобраться с завалами отчётов, которые на нее попечение передал Диппет, но с каждым днём на новом месте при приближении Хэллоуина работа давалась Гермионе все труднее. И дело было далеко не в загруженности, как раз таки наоборот: Гермиона отчаянно чувствовала, что ей чего-то не хватает. Она запретила себе смотреть в "его" кресло, а спустя неделю и вовсе убрала его в соседний кабинет, чтобы не мозолило глаза.

Спустя ещё неделю она вернула Нарциссе все магические предметы, что были конфискованы под залог Министерством у Малфоев, но странное чувство беспокойства, неопределенности не проходило. За советом и успокаивающий беседой она отправилась к Джинни.

Сервиз и чай уже ждали на столе, а печенье, которое испекла миссис Уизли этим утром, источало невероятно приятный аромат.

Они много говорили ни о чем, обсуждая новую стрижку Софи и ужасный браслет, который та подарила Рону; беседа текла медленно и неспешно, пока Джеймс не начал засыпать. Джинни отнесла его в детскую и спустя пару минут вернулась к Гермионе, которая грелась у камина с чашкой остывшего чая, не отрывая взгляда от огня.

— Зачарованная, не иначе, — усмехнулась Джинни, усаживаясь напротив.

Гермиона очнулась от своих мыслей и улыбнулась Джинни, но улыбка вышла невеселой, и это не укрылось от проницательного взора карих глаз.

— Гермиона, я не представляю, каково тебе сейчас, — вдруг сказала Джинни абсолютно серьезно, — И я не могу дать тебе совет, я не знаю, как приободрить тебя, если честно…

— Джинни, все хорошо, — улыбнулась Гермиона и погладила Джинни по руке. — Мне хватает того, что я могу встретиться с тобой и почувствовать себя на своем месте.

— Я знаю, что ты так не считаешь на самом деле, — вдруг ответила Джинни и откинулась на спинку кресла; этот разговор давался ей тяжело. — Что это твое место. Я всегда буду тебе рада, ты это прекрасно знаешь, но я вижу, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке, сколько бы я ни старалась.

Гермиона молчала. Она долго смотрела в камин, стараясь отсрочить тот момент, когда придется говорить. Она боялась, что голос подведёт ее и все, что она скажет, будет звучать нелепо, будто не от Гермионы Грейнджер.

— Мне страшно, — наконец произнесла она: — Больше всего сейчас я боюсь, что чувство вины останется, не пройдет. Я каждый день думаю о том, что если бы я не втянула в эту историю Малфоя, все бы обошлось. Возможно, он бы сейчас сидел и разговаривал со своей матерью в их доме. Или гостил бы у Андромеды и подарил бы Теду наручные часы, которые были бы ему по размеру, — сказала Гермиона и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

Джинни сдвинула брови, с сочувствием глядя на подругу, и вслушивалась в каждое ее слово.

— Милая, это был его выбор, ты знаешь это. Ты ведь сама говорила, что он все спланировал.

— Спланировал свою смерть, — ответила Гермиона, чувствуя соленые слезы, скатывающиеся по щекам к подбородку. Она только крепче сжала чашку. — Если бы он только рассказал мне. Мы могли бы что-нибудь придумать. Он должен был остаться здесь.

— О Люциусе Малфое ничего не слышно?

— Поиски приостановлены, Гарри говорит, что у него не хватает людей, — ответила Гермиона. — Понимаешь, я не могу оставаться в стороне, мне даётся это с трудом. Особенно сейчас, когда я понимаю, что это было в моих силах.

Гермиона всхлипнула и вытерла ладонями дорожки слез с щек, оставив кружку с чаем на парящей рядом подставке. Она глубоко вздохнула и произнесла почти то, что вертелось в ее мыслях уже давно:

— Я привыкла к нему, Джинни. Мне пришлось убрать кресло, в котором он сидел, из своего кабинета, потому что я не могу даже смотреть на него. Я могу делать вид, что сражаюсь, пытаюсь найти выход, но я не могу делать вид, что я в силах смириться. Я видела его другим, как он искренне улыбался, он спас меня и он добился того, чтобы я нашла записи Певерелла. Как я могу его бросить после этого?

Вопрос повис в тишине, и Джинни почувствовала, как щемит у нее сердце. Она села на подлокотник кресла, на котором сидела Гермиона, и приобняла ее. Гермиона склонила голову Джинни на грудь, и кудри заслонили ее лицо, но было заметно, что она уже не сдерживала слезы. Джинни гладила подругу по спине и чувствовала, что сама вот-вот разрыдается: эту боль она чувствовала всем телом.

— Если бы это был Гарри, я бы никогда не сдалась. Я бы искала ответы всю жизнь и искала выход, даже если бы это было бессмысленно. Но не сейчас, Гермиона, ещё на настало время. Мы не знаем ничего, у нас нет ни одного ответа. Нужно набраться сил и терпения, Герм, и ответ придет, — успокаивающе и негромко говорила Джинни, чувствуя, что Гермиона перестала плакать.

Ромашковый чай был выбран не зря.

— Что мне делать? — Гермиона подняла глаза и посмотрела на Джинни.

— Продолжай искать, но не вводи себя в заблуждение, — ответила Джинни, — ты ведь самая умная волшебница пятидесятилетия, ты поймёшь, когда найдешь то, что ищешь. Тебе нужно набраться сил, разработать план, но не забывай о реальности и о нас. Пожалуйста. Мы все очень волнуемся за тебя.

* * *

Чем меньше оставалось дней до Хэллоуина, тем больше Гермиона нервничала. Она пропускала отчёты Дугласа Дженкинса с многочисленными неточностями, то и дело забывала о встречах и новых рейдах, и опоздала с отчетом о закрытии месяца к Диппету на два дня, хотя раньше сдавала все отчёты в срок с точностью до минуты. Гермиона нервно постукивала пером на совещаниях, то и дело поглядывая на календарь, который висел за спиной министра в кабинете круглого стола. В конце концов Диппет не выдержал и пригрозил неоплачиваемым больничным. Он, как и все, уже почти забыл о том инциденте, который до сих пор преследовал Гермиону в ее воспоминаниях, но она понимала, что это не даёт ей права расслабляться.

С Гарри они не виделись всю неделю, которая у главного аврора выдалась совершенно неспокойной и бессонной: несколько попыток побега из Азкабана — и одна из них удачная. Азкабан без дементоров уже не внушал такой страх и ужас, хоть место всё ещё оставалось пугающим и безнадежным, но оставляло выход отчаянию заключённых. Заголовки газет пестрели новостями и портретами узников, обсуждали это на каждом шагу; особо шумные, включая Риту Скитер, обвиняли Кингсли в мягкосердечии, и даже ходили слухи о петициях за возвращение дементоров в тюрьму.

На фоне всех этих беспорядков и шума Гермиона чувствовала себя ещё более потерянной, ведь ее занимали совершенно другие мысли. Ее будто магнитом тянуло то и дело в Отдел тайн, мысли были заняты только тем, чтобы снова попасть туда. Это наваждение преследовало Гермиону, и она буквально не могла контролировать свое любопытство и нетерпение. Она не появлялась там с весны, и почему-то именно в этот день, в канун Дня всех святых ее тянуло к Арке магнитом.

В пятницу, тридцать первого числа, как только она перечитала все недельные отчёты и убедилась в том, что пора было выбираться из Министерства, о чем во весь голос ей кричало подсознание, она закрыла свой кабинет и направилась по длинному узкому коридору к лифтам.

Министерство медленно пустело, вокруг стояла тишина, и в лифте Гермиона оказалась в полном одиночестве. Она не глядя нажала кнопку, которая находилась в правом нижнем углу, и ухватилась за поручень, прижимая к себе портфель с некоторыми делами, которые ещё нуждались в ее внимании на выходных. Она задумчиво глядела в дверцы лифта перед собой и почувствовала, что вдруг засосало под ложечкой. Двери лифта открылись, и Гермиона испуганно попятились назад.

— Девятый уровень. Отдел тайн, — холодно возвестил женский голос.

Гермиона сглотнула и почувствовала волну мурашек, пробежавшую по телу. Она ещё сильнее сжала портфель, так, что побелели костяшки пальцев, и уже хотела было нажать на кнопку Атриума, теперь уже убедившись в ее правильном местоположении, как вдруг желание подтолкнуло ее вперёд.

Любопытство передвигало ее ноги, ускоряя темп и подгоняя, и вот наконец она оказалась у той самой двери. Круглая, поблескивающая в полумраке коридора ручка своим сиянием будто призывала ее повернуть, и Гермиона не смогла совладать с этим зовом. Дверь распахнулась, и она оказалась в круглой комнате со множеством дверей. Дело было за малым: попасть в нужную комнату.

— Поверь, Гермиона, есть сила посильнее, чем какой-то камень и пострашнее, чем волшебная палочка, — сказал Доусон, задумчиво глядя в огонь. При этом его глаза словно остекленели, а взгляд застыл. — Я видел там много всего интересного и необычного. Мы не создаём какое-то оружие в Отделе тайн, мы изучаем то, что у нас есть. Ты ведь помнишь Арку смерти?

Гермиона помнила Арку. Она каждую ночь видела ее в своих снах, каждый месяц темная Вуаль пробуждала ее от кошмаров, она тонула в ней, попадалась в нее как рыба в сети. Гермиона пометила дверь, в которую вошла, и обошла круглую комнату один раз. Она всё ещё держала портфель в одной руке, в другой крепко сжимала свою волшебную палочку. Наконец она приметила первую дверь, поставила метку и повернула одну из ручек. Гермиона оказалась в комнате с планетами, и ее тут же подбросило вверх, и она выпустила портфель из рук, нелепо завертевшись в невесомости.

— Акцио! — воскликнула она, и портфель тут же оказался в ее руках.

Пролетая мимо Юпитера, Гермиона повесила сумку через плечо и тут же поняла, что ее куда то уносит от двери. Она тут же ухватилась за одно из колец Сатурна, пока не было поздно, и оттолкнулась от него, направившись прямо к двери. Остановить стремительный полет не представлялось никакой возможности, а потому Гермиона со всей силы впечаталась в нее и тут же буквально вывалилась на пол Круглой комнаты.

— Мерлин, — прорычала Гермиона, поднимаясь на ноги и потирая ушибленное колено. Она тут же обернулась, дверь захлопнулась за ней, и стены резко закружились вокруг. Помеченные двери теперь оказались позади, а потому Гермиона подошла к двери, которая была прямо напротив, и снова поставила метку. Ручка не повернулась, дверь не поддалась даже с третьей попытки, и Гермиона разочарованно выдохнула и уселась на пол. В голове не было ни одной мысли, она просто сидела и глядела в стену, чувствуя абсолютное безразличие к происходящему. Страх отступил.

Она снова поднялась и подошла к ещё одной двери. Как только она оказалась внутри, дверь позади резко захлопнулась, и Гермиона замерла, прижавшись к ней спиной. Перед ней раскинулся амфитеатр, посреди которого возвышалась причина ее кошмаров. На негнущихся ногах, то и дело оглядываясь, Гермиона словно зачарованная побрела к Арке и добралась до ступеней, как вдруг увидела на постаменте чей-то силуэт. Она тут же вскинула палочку и громко воскликнула:

— Кто здесь?

Ее голос эхом отозвался в стенах, и Гермиона смело сделала два шага по ступеням.

— Я так и знал, что ты придешь сюда сегодня. Не хотелось оставлять тебя одну здесь, ещё и в такой день, — ответил Гарри.

Он обернулся, и Гермиона устало выдохнула и опустила волшебную палочку. Гарри стоял недалеко от Арки, вслушиваясь в едва слышный шепот, доносившийся оттуда. До сегодняшнего дня Гермиона не слышала ничего подобного. Она поднялась по ступеням, взошла на постамент и направилась прямо к Арке. Шепот и голоса звучали все громче, и Гермиона взглянула на Гарри. Он молча глядел на чёрную Вуаль, а в его очках можно было заметить ее отражение.

— Я слышу их, — сказала Гермиона, но побоялась подходить ближе.

— Я знаю, — ответил он и уселся прямо на холодный пол. — Не самое приятное место для встречи, если честно.

— Я здесь оказалась случайно, — оправдалась Гермиона, а Гарри грустно улыбнулся в ответ.

— С какого раза ты попала в нужную комнату?

Гермиона промолчала и опустила взор, он упал на то место, где в тот день она нашла Драко; он сидел прямо тут, привалившись к стене, с закрытыми глазами и упавшей на лоб челкой. Гермиона поставила сумку и уселась рядом с Гарри, завороженно вслушиваясь в шепот и наблюдая за лёгкими колыханиями Завесы.

Когда рядом был Гарри, ей было не так страшно. Он всегда вселял надежду, с самого первого курса. Он всегда мог хоть и по-своему, неумело, но приободрить и помочь. Он всегда приходил на помощь, сколько себя помнила Гермиона.

— Сириусу было тяжело одному, — вдруг сказала Гермиона. — Он бежал к тебе в Хогвартс, срывался каждый раз на помощь не только потому, что любил тебя. Мне жаль, что...

— Не стоит, Герм, я понимаю, о чем ты, — ответила Гарри. — Ты не должна ни перед кем оправдываться. И я бы пошел с тобой, если бы ты позвала. Точно так же, как и вы с Роном в ту ночь, в Хогвартсе. Но ты меня не позовешь, когда наступит тот день.

— Если он наступит, — поправила его Гермиона.

— Как бы я этого ни хотел, мне приходится надеяться, — сказал Гарри. — Знаешь, я много раз говорил себе, что это нечестно, что жизнь всегда была несправедлива, это аксиома. Будь у меня возможность, я бы пошел туда и сделал всё то же, что и делаешь ты. Возможно, Сириус сейчас где-то там, возможно, он слышит нас, а может быть, и нет. Важно только то, что он навсегда будет со мной, — сказал Гарри. — Как и мои родители. И я смирился с тем, что произошло. Иногда смирение полезно, но не стоит им злоупотреблять.

Гермиона вытерла слезу, скатившуюся по щеке, и вдруг более отчётливо среди всего шёпота услышала голос. Он доносился с той стороны Вуали, и Гермиона резко вскочила на ноги и прислушалась. Ответом послужила тишина, нарушаемая тихим шелестом.

— Показалось, — ответила она на немой вопрос Гарри.

— Пойдем отсюда, — сказал Гарри и, подхватив ее сумку, направился к краю постамента.

Она остановился на ступенях и увидел, как Гермиона подходит к Арке.

— Погоди секунду, Гарри, — попросила она и вгляделась в эту Вуаль. На мгновение она замерла и снова колыхнулась, призывая шепот откуда-то с той стороны. Гермиона коснулась свода Арки и провела по камню пальцами, камень был ледяной.

— Это жутко глупо, я знаю, — произнесла тихо Гермиона и закрыла глаза, — Ты бы обязательно отпустил какую нибудь колкость в мой адрес, если бы увидел, что я разговариваю с Аркой. Но если вдруг ты и правда там и меня слышишь, то я тебя не оставлю, Малфой. Ты не вправе лишать меня своего общества, это мне решать.

Гермиона опустила глаза в пол и вдруг заметила маленькое блестящее кольцо, которое она уже встречала однажды. Кольцо лежало на самом краю Завесы и камня Арки; его трудно было заметить, но цепкий взгляд Гермионы ее не подвёл. Она подняла кольцо и вгляделась в синий камень с буквой "М" внутри. Это было кольцо Малфоя, это был тот самый портал.