Загадочная история: По ту сторону завесы (гет)

В небольшой квартире Гермионы Грейнджер стояла абсолютная тишина. Казалось, будто там уже очень долгое время никто не жил, не убирался, но периодически устраивал обыски. В гостиной на полу и полках были беспорядочно разбросаны книги и пергаменты, испещрённые рунами, заклинаниями и чертежами; посреди всего этого ужаса мирно посапывала "Чудовищная книга о чудовищах", совершенно случайно попавшая в хаос. Мойка на кухне была заполнена грязной посудой, на столешнице валялись засохшие крошки и кусок ветчины, который начинал плесневеть, а если же удалось бы пройти в коридор, то там можно было встретить Гарри Поттера, которому только с пятой попытки удалось отпереть дверь квартиры своей подруги и войти внутрь.

Он медленно оглядел помещение, поражаясь масштабам катастрофы, и хотел было взмахнуть волшебной палочкой, так, как когда-то давно сделал Дамблдор в том доме, где Гарри познакомился с профессором Слизнортом, но резко опустил ее: Гермиона будет не в восторге, если пропадёт какой-нибудь чертёж. Гарри перепрыгнул груду книг у его ног и словно по горам, то и дело провоцируя оползни или лавины, начал пробираться в спальню, где и находилась сама хозяйка квартиры.

Гермиона Грейнджер уснула прямо за рабочим столом, сложив голову и руки на толстенном и ветхом фолианте, вероятно, по древним рунам. Лицо ее было скрыто пышными кудрями, едва виднелся лишь подбородок. Гарри подошёл к ней и хотел было коснуться плеча, разбудить, но опустил руку и тяжело вздохнул. Целый месяц Гермиона не выбиралась из этой квартиры, рылась в многочисленных трактатах и учебниках, покупала все больше и больше книг, но так и не продвинулась в своих поисках. Она часто повторяла, что перевод с валлийского давался ей легче, чем работа с руническими символами: трактовка часто приводила в тупик.

С друзьями она не общалась больше двух недель, и Гарри знал, что когда появится на пороге этой квартиры, встретит именно такую Гермиону: тревожную, уставшую, даже болезненную. Ей был необходим отдых.

Гарри вышел на кухню и нагрел воду в кружке, но чая у Гермионы не оказалось. Холодильник был пуст, а на полках не было даже макарон.

Гарри вздохнул и, усевшись за стол, стал разглядывать трещинки на светлом дереве. Он вспоминал произошедшее два месяца назад много реже, чем Гермиона, но именно ему пришлось объясняться с многочисленными аврорами и главное, с Нарциссой.

В тот жуткий день Гарри нашёл ее в подвале мэнора, обездвиженную, с полными ужаса и слез глазами. Он долго не решался сообщить ей, что произошло. Но ему пришлось.

Как будто это было вчера, Гарри помнил Нарциссу, которая сидела на софе в гостиной своего дома и бездумно глядела в огонь, плясавший в камине. Полный дом авроров и Гарри Поттер, неотрывно следящий за ней своим пронзительным взглядом. Он рассказал все, что ему удалось добиться от не совсем вменяемой Гермионы, но вряд ли это было так интересно Нарциссе. Она словно замерла, превратилась в ледяную статую, но взгляд ее был полным тоски и отчаяния.

— Гермиона сама попалась в ловушку. Она отправилась за вашим сыном, но мы опоздали.

— Это все? — ледяным тоном произнесла Нарцисса.

Она подняла взгляд с поленьев и посмотрела в глаза Гарри. В ее серых холодных глазах с расширенными зрачками плясало отражение огня, и оттого Нарцисса и ее взор казались мистическими и угрожающими.

— Тогда убирайтесь из моего дома.

— Мы найдём вашего мужа, миссис Малфой, — сказал Гарри и направился к выходу из особняка Малфоев.

— Найдите моего сына! — громко и звонко воскликнула Нарцисса, и голос ее проник во все углы и щели дома, отозвался эхом и засел, затухая, в ушах Гарри.

Он резко остановился, обернулся и увидел Нарциссу, стоящую у софы. Ее кулаки были сжаты, а в глазах стояли слезы.

— Я постараюсь.

Гарри развернулся и зашагал прочь, чувствуя, как внутри осадком ложатся горечь и бессилие. Он не мог спасти Малфоя. Не в этот раз.

Гарри вернулся из воспоминаний и снова оглядел кухоньку Гермионы: здесь было грязно. Поднявшись с табуретки, он направился к выходу из квартиры, за его спиной тихо скрипнула и закрылась входная дверь.

Спустя пару часов, когда солнечный луч медленно брел по спальне той же квартиры, скользя по полу и шкафам, накрывая одеяло и спящую под ним Гермиону, а потом вдруг ярко сверкнул ей в глаза, проснулась и сама хозяйка квартиры. Первое, о чем подумала Гермиона, это о том, как нещадно гудит голова, что означало только одно: сон был слишком долгим.

Так и не вспомнив ничего из того, что происходило вчера, Гермиона всё ещё в полусонном состоянии направилась в ванную и наскоро умылась. На выходе из комнаты она услышала шум, который доносился с кухни. Едва отыскав свою волшебную палочку, Гермиона медленно открыла дверь спальни, но та предательски заскрипела, из-за чего Гермиона замерла. На цыпочках преодолев коридор, она оказалась у входа на кухню, где увидела Гарри, который наполнял ее холодильник запасами еды. На плите уже варился кофе, на сковородке шипели бекон и яичница. Гермиона втянула носом притягательные ароматы и поздоровались с другом, несколько сухо и сконфуженно.

— И тебе доброе утро, — кивнул Гарри, когда Гермиона села за стол.

— Давно ты здесь?

— Пару часов, — ответил Гарри, снял турку с огня и разлил кофе по кружкам.

Их оказалось три, и Гермиона с удивлением уставилась на Гарри.

— Джинни тоже здесь?

— Она выносит мусор, — кивнул он, затем достал яйца и разбил их о сковороду: яичница у него всегда получалась хорошо, ещё с тех самых пор, как он был вынужден готовить ее для своих дяди с тетей.

Гермиона села за стол и начала растирать виски, Гарри же заботливо поставил перед ней кружку с кофе, добавил сливок и уселся напротив, краем глаза наблюдая за процессом приготовления завтрака. Они сидели молча — Гермиона пила кофе и старалась не встречаться взглядом с другом — до тех пор, пока не вернулась Джинни. Ей всегда удавалось растопить лёд. Яркая и жизнерадостная, она словно согревала своим присутствием: с самого порога стала шутить и рассказывать Гермионе о ее будущем крестнике.

— Иногда мне кажется, что в нем энергии больше, чем в солнце: все норовит что-нибудь схватить, потрогать. Часто кричит, но не плачет. Парень достался с характером, это точно, — улыбалась Джинни.

Они снова уселись за стол, на этот раз уже приступив к завтраку. Гарри лишь улыбался и изредка пристально поглядывал на Гермиону, которая старалась слушать Джинни очень внимательно, но получалось плохо.

В прошлом месяце, как и в этом, было дело не до крестин, поэтому церемонию отложили на начало августа, за что Гермиона чувствовала вину, так как именно из-за нее обсуждалась отсрочка. Но со временем становилось ещё тяжелее: горе в семье Малфоев казалось более значительным для Гермионы, чем радость в семье Поттеров.

— Как продвигается работа? — спросил Гарри, указывая на пачку пергаментов, лежащую на столешнице ее кухни.

Гермиона устало выдохнула. Она знала, что он задаст этот вопрос, и готовилась к нему, хотя ответ был прост: работа продвигалась очень медленно.

— С каждой новой страницей всё сложнее. Не могу нигде найти нужные книги.

— Я могу поискать в Министерстве, — сказал Гарри.

— Мне нужно в библиотеку в поместье Малфоев, — отрезала Гермиона.

За столом воцарилась тишина. Джинни прокашлялась и молча воззрилась на подругу.

— Это невозможно, — сказал Гарри и добавил: — Ты же знаешь, Нарцисса никого не впускает в дом.

— Андромеда ничего не может сделать? — спросила Гермиона.

Она наконец раскачалась после плотного завтрака, и теперь мыслительный процесс пошел бодрее. Гарри едва сдержал улыбку: такую Гермиону было видеть привычнее и приятнее, чем ту, что первые две недели после инцидента с Аркой молчала и не выходила из спальни.

Каждый день ее мучили страшные кошмары — воспоминания о том, что произошло в Отделе тайн. И каждый раз, просыпаясь с криком и со слезами на глазах, Гермиона думала об одном: что ждёт ее там? Что будет по ту сторону Арки, если вдруг ее авантюра удастся?

Гермионе было страшно.

Но любопытство на чаше весов всегда опускалось ниже. Поэтому она уже второй месяц расшифровывала записи Певерелла и переписывала все, что находила, на отдельный пергамент. С каждым днём становилось все сложнее и сложнее, а самое страшное было то, что никто не мог ей помочь. Полная история того, что произошло в Отделе тайн, оставалась для непосвящённых загадкой, несмотря на то, что пропали сразу три человека: Джонатан Доусон, Драко Малфой и его отец — Люциус. Ни тел, ни записок, ни следа. Гарри посоветовался с Кингсли и поставил печать "секретно" на это дело, а так же изъял все отчёты Гермионы о проделанной с Малфоем работе.

В правду никто бы просто не поверил: Драко Малфой забрала смерть в обличье Джона Доусона. Когда Гермиона выдала эту историю на допросе под веритасерумом, мракоборцы лишь посмеялись и отправили ее в Мунго на обследование. Гарри же взял дело в свои руки, но почти сразу его закрыл. Уже спустя два дня после похорон пустого гроба на фамильном кладбище Малфоев все забыли об этой истории.

Гермиона вернулась из своих размышлений в реальность и взглянула на Джинни, которая с не менее задумчивым видом жевала кусок бекона. Она изначально была против всех идей, которые предлагала Гермиона для возвращения Малфоя оттуда, откуда ещё никто не возвращался, и считала каждый план самоубийством.

Взгляд Джинни был сочувствующим. Это только ослабляло веру в успех и наталкивало на воспоминания о том дне, когда вскоре после выписки из Мунго Гермиона пришла к друзьям за советом.

— Ты сошла с ума! Как ты это сделаешь? — Джинни перешла на крик, но тут же взмахнула волшебной палочкой и наложила заклинание тишины, чтобы не разбудить малыша Джеймса в его тихий час. — Это невозможно! Оттуда не возвращаются! Это не люди, это призраки!

— Этого не должно было происходить! Смерть не имела права забирать его! — чуть повысила голос в ответ Гермиона.

Она стояла посреди гостиной, сжимая в руках рукопись Кадма, и выглядела изнеможенной, уставшей, с сумасшедшим блеском в глазах. Гарри молча смотрел в камин, а Рон, казалось, почти не слушал. Он отошёл к окну, когда Гермиона сообщила, что она хочет провернуть, и с тех пор не оборачивался.

— Откуда тебе знать?

— Она сама буквально сказала это! Она преподнесла это как наказание за любопытство, но я уверена, что это ошибка, она не может забрать его в …

— Куда? — почти шепотом спросила Джинни. Она металась по гостиной рыжей фурией, а сейчас замерла и смотрела на подругу с мольбой в глазах. — В загробный мир? Мерлин, да мы даже не знаем, есть ли он! Может, там пустота? Может, выхода нет!

— Откуда-то же пришли мои родители, — нарушил тишину Гарри; Гермиона с благодарностью посмотрела на него, но тот отвёл взгляд. — Не смотри так на меня, Гермиона. Я не поощряю твою идею. Я считаю это сумасшествием. И почти невозможным.

— Мог ли ты представить, что мы снова увидимся, когда ты уходил в тот лес, куда тебя вызвал Волан-де-Морт? — ответила Гермиона, но Джинни тут же ее прервала:

— Мы живём в мире магии, где нет ничего невозможного? Ты к этому клонишь? Так вот: я не смогу оживить человека! Мадам Помфри не сможет! Снейп бы не смог! И Дамблдор!

— Значит, я буду первой.

В гостиной повисла тишина. Джинни обессилено рухнула в кресло и закрыла лицо руками. Ее немного потряхивало, и она старалась унять дрожь в руках, но выходило плохо. Гермиона почти со слезами на глазах беспомощно оглядывала комнату: кресла и подушки, пушистый ковёр, камин и многочисленные колдографии Уизли на каминной полке. Она знала, что не справится одна. Знала, что это будет слишком тяжело. Перед глазами вдруг возник образ Драко: его светлые волосы были взъерошены, галстук криво болтался на шее, рубашка была разорвана в нескольких местах. Он бросал камешки в воду и счастливо улыбался. Он был живым.

Гермиона оглядела беспорядок, который царил в ее гостиной, и устало выдохнула. Гарри и Джинни отправились в "Нору", чтобы забрать Джеймса, но накормили ее и пообещали заглянуть попозже. От таких слов Гермиона каждый раз чувствовала себя помешанной, слабой, будто инвалидом, ношей для своих друзей. Уже второй месяц она вела этот образ жизни: оставив работу, целыми днями просиживала за книгами в поисках ответов на свои вопросы.

Гермиона повертела в руке свою волшебную палочку и плавно провела ей слева направо. В этот же момент листы пергамента, клочки бумажек и книги, перья и прочая мелочь стала разлетаться по своим местам и возвращать в комнату порядок. Гермиона застыла на месте, наблюдая за кружащими листками, и вдруг вспомнила ту поляну, где они с Драко искали Воскрешающий камень, где на них напал оборотень, где они применяли чары левитации. Он тогда заботливо наложил согревающие чары на них обоих и крепко держал ее за руку, будто придавая сил и уверенности, когда они неслись по лесу.

Гермиона задумчиво уставилась в окно, за которым лето устанавливало свои правила: солнце отчаянно согревало улицу, а шелест зелёных листьев успокаивал. Гермиона нахмурились, когда в голову пришли совсем иные картины: зной, пустота, огонь и крики. Ей часто снились такие сны, в них она долго падала в кипящую лаву, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь подходящее. Каждый раз она просыпалась от жуткого отчаяния и страха и после этих снов задавала себе один и тот же вопрос: каково сейчас Драко Малфою?

Весь август в Лондоне шел дождь. Он тарабанил по окнам жилых домов почти каждый вечер, небо усеяли молнии, а от раскатов грома у машин периодически включалась сигнализация. Этот звук часто будил Гермиону посреди ночи, и она ещё долго не могла уснуть. Спустя пару дней она стала пить усыпляющее зелье. Она сварила его с запасом, и фиалы стояли в шкафчике на ее кухне в ряд. Жидкость была серой и не слишком приятной, особенно для того, кто его готовил и знал все ингредиенты. Иногда Гермионе казалось, что зелье было приготовлено плохо, а потому она все ещё чувствует слизь флоббер-червя. Было жутко противно, но Гермиона выпивала фиал залпом и проваливалась в глубокий сон без сновидений. Ещё через день Гермиона стала пить его каждый вечер перед сном, из-за кошмаров, от которых с ужасом просыпалась. На какое-то время, где-то спустя месяц после пропажи Малфоя, жуткие и слишком яркие сны пропали, но в спокойствии и тишине Гермиона была недолго. До той ночи, пока Гарри не передал Гермионе показания Нарциссы во время допроса. Сначала Гарри отказывался, но вскоре сдался: Гермиона умела настоять на своем. После просмотренных воспоминаний она каждую ночь стала просыпаться в мокром поту, а иногда со слезами на глазах. Гермиона пережила смерть дорогих ей людей, прошла через пытки и скитания, но не могла забыть встречу со смертью.

— Когда вы в последний раз видели мистера Малфоя? — спросил пожилой автор.

Он сидел за столом в одном из кабинетов мракоборческого центра, а за ним стоял Гарри, наблюдая за Нарциссой и ее реакцией на вопросы.

— Это был вечер двадцать девятого апреля. Он по привычке заперся у себя в кабинете и совсем не выходил оттуда. Я никогда и не вмешивалась в его дела, поэтому после ужина я отправилась в сад, где читала, пока домовики мне не сообщили, что Драко вернулся из Франции, — тут миссис Малфой осеклась, но ни один мускул не дрогнул на ее лице, лишь немного подвёл голос. — Он вернулся в скверном расположении духа и первым делом направился в кабинет Люциуса. Я его никогда не видела таким раздраженным, он абсолютно не контролировал свои эмоции. Сначала он постучал несколько раз в дверь, но после применил Бомбарду, и дверь снесло с петель. Он никак не реагировал на мои замечания по поводу его поведения и ворвался в кабинет. Люциуса там не оказалось, но за портретом его деда находился проход в соседнюю комнату, где он хранил семейные ценности.

— Вы имеете в виду те артефакты, которые мы изъяли? — с некоторой усмешкой возвестил автор, но Нарцисса бросила взгляд, полный раздражения и даже злости, на Гарри, а затем ответила аврору с насмешкой:

— Вам ещё не пришла повестка в Визенгамот за нарушение договора? — не дождавшись ответа, она продолжила свой рассказ: — В той комнате мы нашли Люциуса в бессознательном состоянии; он был абсолютно пьян, потому Драко попросил отвести отца в спальню. Когда он перестал бредить и успокоился, то остался в постели и уснул, а я решила вернуться в сад. За этот час домовики починили дверь, а Драко... Он отсутствующим взглядом бродил по ветвям кустов: у него было уставшее, осунувшееся лицо...

Нарцисса снова взяла паузу и уставилась на гладкий стол перед ней.

— Миссис Малфой, если хотите, мы можем отложить… — начал было Гарри, но встретил холодный взгляд.

— Я хочу, чтобы вы нашли моего мужа и сына, — холодно ответила она.

В кабинете повисла тишина. Аврор оглянулся на Гарри, который ему тут же кивнул, чтобы он продолжал.

— Что произошло после этого?

— Я спросила, чем он занимался во Франции и почему был там так долго. Он сначала молчал, а потом сказал, что все намного хуже и сложнее, чем он предполагал. Он бормотал что-то ещё, но я не понимала, о чем он говорит. Он говорил о каком-то плане и о Гермионе Грейнджер, — здесь она осеклась, и ее лицо слегка побледнело, она словно застыла.

— Продолжайте, миссис Малфой, — поторопил ее аврор, и Нарциса будто очнулась от сна: она медленно посмотрела на аврора и сказала:

— Я отправилась спать, попросив домовиков проведать Люциуса. Утром, когда я проснулась, я не нашла никого: Люциуса не было в постели, домовики не отзывались на мои приказы, а Драко не было нигде. Тогда я отправилась в кабинет Люциуса. Как только я открыла дверь и сделала шаг вперёд, на меня наложили заклятие и я потеряла сознание. Очнулась я там же спустя несколько часов, дверь была заперта, и я не могла ничего сделать.

Когда Гермиона вынырнула из воспоминаний Гарри, ее ноги подкосились, и она тут же уселась в кресло. Гермиона прикрыла уставшее лицо руками и подумала о том, что никогда бы не смогла узнать это все у Нарциссы, поэтому приходилось вот так тайно выведывать всю информацию.

Спустя несколько кошмарных ночей с того дня Гермиона поняла, что ее привычка засыпать только под воздействием зелья пагубно влияет на состояние днём: повышенная утомляемость, сонливость и даже апатия, по всей видимости, оказались нежелательным побочным эффектом. И если бы не звонок родителей и их приглашение в гости, Гермиона бы так и не нашла выхода из этой ситуации. Но как только в ее воображении предстало побережье побережье Австралии и уютный домик родителей, она тут же собрала некоторые вещи, написала Поттерам записку, что отлучится на выходные, и заказала международный портал.

Прохладный весенний бриз то и дело пытался тайком унести соломенную шляпу, прикрывающую голову Гермионы, но она стойко сражалась с ветром. Она брела по песчаному пляжу босиком, иногда проходила по мокрому песку, избегая встречи с лёгкими волнами, накатывающими на берег. Это было тихое безлюдное место, ещё и благодаря тому, что вечер был выбран удачный: в городе был праздник, и где-то вдалеке шумел салют и доносились звуки музыки. Гермиона глядела на бескрайнюю даль океана и думала о том, что только здесь она может полностью расслабиться, слушая шум волн и приглушённые крики чаек.

Ее родители работали в небольшом городке в Австралии, предпочитая шумную суету Мельбурна тихому и уютному дому на побережье.

Когда Гермиона только появилась на заднем дворе дома своих родителей, они уже готовили стол: отец жарил мясо, а мама открывала бутылку вина. Это был уютный и тихий вечер, впервые за долгое время.

— Как твои дела, милая? — уже за ужином поинтересовалась миссис Грейнджер.

— Хорошо, наверное, — соврала Гермиона, потупив взгляд.

— С тем делом как все продвигается? Нашла что нибудь интересное?

— Могло быть и лучше. Ещё очень много работы, — Гермиона постаралась ответить настолько развернуто, насколько это было возможно.

— Драко помогает тебе? — уточнила Джин обыденным тоном, но к горлу Гермионы подступил ком.

Это не укрылось от цепкого взгляда мамы, но та истолковала эту заминку по-своему.

— Нет, мы с ним давно не виделись.

— Такое бывает, дорогая. Мы с твоим отцом тоже часто расставались, когда были в твоём возрасте, Уилл уходил из дома, но всегда возвращался.

— Иногда твоя мать возвращала меня сама, — усмехнулся отец, а Гермиона улыбнулась.

Какая метафора. Если бы они только знали.

Гермионе иногда казалось, что она слишком много скрывает от родителей. Они не знали о той истории ровным счётом ничего, лишние беспокойства были ни к чему. Мама догадывалась, что дочь что-то тревожит, и по редким встречам понимала, что та снова хранит свои тайны, но не вмешивалась, понимала свою беспомощность. Они думали, что она до сих пор работает с Малфоем, теперь уже над частным делом, Гермиона наплела какую-то ерунду в полубессознательном состоянии, так как от вопросов родителей тогда кружилась голова, а воспоминания о том вечере были ещё свежи в памяти.

Выходные прошли слишком быстро, и в последний день ее мини-уикенда мистер и миссис Грейнджер остались на веранде своего дома: отец Гермионы лениво бросал их золотистому ретриверу мячик, а мама читала какой-то глупый роман, к которым она последнее время пристрастилась.

Чтобы побыть в одиночестве и хотя бы немного отвлечься, Гермиона сбежала на пляж и долго бродила там, наблюдая, как оранжевое солнце скрывается где-то за расплывчатым горизонтом из облаков и океана. Ветер становился тише, шум города совсем затих, было слышно лишь тихое перекатывание волн, которые едва доставали ступни Гермионы. Она устала гулять и уселась на сухой песок, подобрав под себя полы хлопкового белого платья. Она глядела на заходящее солнце, и тревога окутывала ее сердце, а в животе отчего-то засосало под ложечкой. Неприятное чувство, будто тебя вот-вот вывернет наружу. Чтобы успокоиться, Гермиона втянула носом соленый и влажный воздух и прикрыла глаза. Ветерок трепал ее волосы, шум океана успокаивал, и она почти задремала, если бы не порыв ветра, который унес ее шляпу куда-то назад. Гермиона улыбнулась и тихо произнесла, обращаясь к ветру:

— Ты победил.

— Я бы так не сказал, — услышала она голос позади себя и обернулась. Перед ней стоял Драко, в льняной бежевой рубашке и черных брюках, на его ногах неизменно красовались блестящие оксфорды, а в руках он держал ее соломенную шляпу. Драко, сощурившись, пристально взглянул на нее, а затем уселся рядом на песок. Он повернулся к Гермионе и лёгким движением руки вернул шляпу туда, откуда она слетела, но его рука задержалась у ее лица, а затем заправила под шляпу прядь выбившихся волос. Его рука была очень горячей, почти обжигающей, длинные бледные пальцы словно противоречили этому. Гермиона не могла пошевелиться, она смотрела в это знакомое лицо, спокойное и красивое, как тогда, когда они в ее кабинете рассматривали старые карты или предлагали идеи по обнаружению того или иного артефакта, но сейчас в нем было кое-что ещё, и понимала, что ее сердце колотится в груди как сумасшедшее.

Пальцы Драко заскользили по щеке Гермионы и остановились на подбородке, и той вдруг показалось, что сейчас он ее поцелует. Ветер все развевал ее волосы, когда Драко, слегка притянув к себе ее подбородок, нежно поцеловал Гермиону в губы. Это прикосновение было невесомым и лёгким, таким нежным, что у Гермионы закружилась голова от количества воздуха, а может, и от прикосновения горячих пальцев к ее лицу. Он поцеловал её ещё раз, а затем снова, и Гермиона от наслаждения издала тихий стон, почувствовала, как дрожат колени, и вдруг в сердце ворвалась тоска. С ее ресниц сорвалась слеза и потекла по щеке, и Драко отстранился. Гермиона сидела с закрытыми глазами, в страхе взглянуть на Малфоя ещё раз. Она ощутила, как тонкие пальцы стирают с ее щек слезы, и тогда открыла глаза.

Приподнялась на локтях, а затем оглядела пустой пляж. Он не мог быть здесь. А даже если бы и был, такого бы никогда не произошло: Малфой не поцеловал бы ее. Это был странный и тяжёлый сон, не больше. И от осознания этого кольнуло в груди.

Такие сны ей с того дня больше не снились, зато стали возвращаться кошмары. Это была адская боль в руке, шрам, который до сих пор ныл; это были слезы и черная вуаль, которая покрывала все вокруг Гермионы, а сама она путалась в ней. Такие сны были частыми гостями ее подсознания, но Гермиона не могла к ним привыкнуть. По возвращении домой, в Лондон, она ещё некоторое время пыталась вернуться к расшифровке рун в рукописях Кадма, но дело не шло. Ее постоянно отвлекали мысли о ужасах, которые могли вернуться ночью, о Малфое, который уже несколько месяцев был мертв. Нет, Гермиона не верила в это, просто не могла в это поверить. Поэтому каждый раз одергивала себя, когда мысли о необратимости случившегося захватывали ее голову. Она снова возвращалась к рунам и через силу заставляла мозги работать. Это было тяжело.

— Когда мы были детьми, все это казалось таким волшебным. Мы были абсолютно бесстрашны и рвались навстречу всему неизведанному, — сказала Гермиона, глядя на светящиеся маленькие огоньки, напоминающие ей те огоньки, которые окружали ее и Драко во время их прибытия на Гриммо.

— Мы поступили на Гриффиндор, иначе и быть не могло, — усмехнулся Рон.

Гарри с Гермионой переглянулись и, улыбнувшись, отсалютовали друг другу бокалами.

— За Гриффиндор!

— За храбрых!

Они втроем — Гарри, Рон и Гермиона — сидели на просторном заднем дворе дома Поттеров под прозрачным магическим навесом и пили Сливочное пиво. Джинни укладывала спать малыша Джеймса и вот-вот должна была к ним присоединиться, поэтому пока одно из плетеных кресел с висевшим на спинке махровым пледом пустовало. Их бокалы под действием волшебства витали вокруг них в воздухе: Рон очень любил свою новую волшебную палочку и то и дело норовил показать какой-нибудь фокус, который они с Джорджем отыскали: идея парящих стаканов для Сливочного пива возникла из ниоткуда, но они пользовались бешеной популярностью в волшебном мире.

— Что же сейчас? — продолжила Гермиона. — Мне страшно. Я боюсь так, будто никакого Гриффиндора и не было. Это странно.

— Странно? — переспросил Рон и вдруг нахмурился. Он посмотрел Гермионе в глаза и продолжил: — Ты обрекаешь себя на самоубийство — вот что странно. Хочешь отправиться в какую-то даль, в пустоту, неизвестно куда… — Рон вдруг замолк, когда Гермиона подняла глаза.

Гарри молча наблюдал за упрямством своих друзей и уже был готов сказать что-нибудь примирительное, хоть и понимал, что эта тема для Рона более чем больная, а уж для Гермионы и подавно, но его спасла Джинни, почти незаметно прокравшись под навес.

— Прекрасный вечер, чтобы устроить скандал, неправда ли? — с нервным смешком заметила она и уселась в плетеное кресло. Гермиона отвернулась от Рона и улыбнулась Джинни, когда та подбадривающе сжала ее ладонь. — Я думаю, что мы не можем себе позволить не доверять тебе. Это кажется невозможным, но мы знаем, что вероятность успеха у этого есть?

На этих словах она тут же взглянула на Гарри, а Рон расхохотался.

— Да-да, — наигранно обиженно пробормотал Поттер, и Гермиона не сдержала улыбку, — Мальчик-который-выжил.

— Тебя я точно не стану в это впутывать, — заявила Гермиона, обращаясь к Джинни, на что она лишь усмехнулась:

— Я, на самом деле, и не претендую. Но знай, что вытаскивать задницы хорьков из потустороннего мира немногим сложнее, чем управиться с одним маленьким, но неугомонным Поттером.

Все четверо рассмеялись, и под навесом на некоторое время наступила тишина. Сверчки стрекотали где-то там, в ночи сада, а теплый и мягкий свет магических шаров, летающих вокруг компании, успокаивал. Гермиона не знала, о чем сейчас думали ее друзья, ведь последние три месяца она провела взаперти, наедине со своими книгами и рукописями Кадмуса. Мимо нее прошли первые месяцы жизни Джеймса Поттера, покупка квартиры Рона, где они с Софией уже жили вместе. В жизни каждого из них происходило что-то важное и стоящее, а Гермиона понимала, что ее жизнь будто притормозила, остановилась на месте и теперь чего-то выжидает. Она знала, что это ожидание ее решения: двигаться дальше или вернуться назад.

Гермиона заметила, что ее друзья вздохнули облегчённо, когда она заявила, что вернётся на работу и приостановит свою деятельность на время. Тем не менее ее почти каждый вечер одолевал страх.

Иногда ей снились сны, словно обрывки из прошлого, но с изменениями. Драко всегда был в этих снах, он фыркал и кривил губы в презрительной усмешке, но его руки иногда будто случайно касались ее, а в глазах всегда была какая-то печаль. Не ненависть, как в самом начале их совместной работы, а тоска, непреодолимая, как в ту ночь, когда он скрылся по ту сторону Завесы. В такие ночи было особенно тяжело, и Гермиона просыпалась со слезами на щеках, крепко прижимала к себе недовольного, но терпеливого Живоглота, но так и не смыкала глаз до самого утра.

Спустя некоторое время, прокручивая в голове рассказ Нарциссы на допросе, стараясь сопоставить факты, Гермиона поняла, что Драко ещё был в замке тем утром. Сидя за своим письменным столом в гостиной, она размышляла вслух:

— Вероятно, что он подготовился к этому. Нашел у отца рукопись Кадмуса Певерелла, а самого мистера Малфоя спрятал где-то, — Гермиона замолкла и стукнула пером об угол стола. — Он оставил мне подсказки, он воскресил Кадмуса и дал ему указания передать мне рукописи. Именно он и оглушил миссис Малфой, чтобы она не могла помешать мне или ему самому… Но зачем он сделал это? Почему он добровольно отправился на смерть?

С каждым днём жизнь Гермионы возвращалась в привычное для нее русло, и она вновь окунулась в работу в Отделе, где на время ее бессрочного отпуска ее заменял мистер Бингли — бывший заместитель главы Аврората, который уже двадцать лет как должен был отправиться на пенсию, но всё ещё почему-то суетился в Министерстве. Причем встретить его можно было в любом отделе: то тут, то там невысокий старик заменял тех или иных сотрудников, а однажды даже на время стал первым советником министра. В Министерстве его прозвали "мистер Смена", учитывая тот факт, что единственное, чем она занимался в министерстве — это заменял других работников. То, как он выполнял их обязанности, было делом второстепенным, но не для тех, кто возвращался на пост. Гермионе ещё повезло: она принимала Отдел почти в том же состоянии, до которого его когда-то довел предыдущий заместитель главы, а потому после мистера Бингли втянуться в дело с головой, особенно учитывая долгий перерыв, было даже приятно.

Первое время все шло очень гладко, и до Хэллоуина Гермионе наконец удалось установить полный контроль, сработаться с мистером Диппетом, который с облегчением принял ее возвращение и с некоторой опаской, но и в виде утешения предложил пост заместителя Главы отдела. Гермиона была только рада таким переменам и понимала, что загруженность будет большая, но ей определенно это было только на пользу.

На новом месте Гермиона успела подписать несколько ордеров на изъятие артефактов и разобраться с завалами отчётов, которые на нее попечение передал Диппет, но с каждым днём на новом месте при приближении Хэллоуина работа давалась Гермионе все труднее. И дело было далеко не в загруженности, как раз таки наоборот: Гермиона отчаянно чувствовала, что ей чего-то не хватает. Она запретила себе смотреть в "его" кресло, а спустя неделю и вовсе убрала его в соседний кабинет, чтобы не мозолило глаза.

Спустя ещё неделю она вернула Нарциссе все магические предметы, что были конфискованы под залог Министерством у Малфоев, но странное чувство беспокойства, неопределенности не проходило. За советом и успокаивающий беседой она отправилась к Джинни.

Сервиз и чай уже ждали на столе, а печенье, которое испекла миссис Уизли этим утром, источало невероятно приятный аромат.

Они много говорили ни о чем, обсуждая новую стрижку Софи и ужасный браслет, который та подарила Рону; беседа текла медленно и неспешно, пока Джеймс не начал засыпать. Джинни отнесла его в детскую и спустя пару минут вернулась к Гермионе, которая грелась у камина с чашкой остывшего чая, не отрывая взгляда от огня.

— Зачарованная, не иначе, — усмехнулась Джинни, усаживаясь напротив.

Гермиона очнулась от своих мыслей и улыбнулась Джинни, но улыбка вышла невеселой, и это не укрылось от проницательного взора карих глаз.

— Гермиона, я не представляю, каково тебе сейчас, — вдруг сказала Джинни абсолютно серьезно, — И я не могу дать тебе совет, я не знаю, как приободрить тебя, если честно…

— Джинни, все хорошо, — улыбнулась Гермиона и погладила Джинни по руке. — Мне хватает того, что я могу встретиться с тобой и почувствовать себя на своем месте.

— Я знаю, что ты так не считаешь на самом деле, — вдруг ответила Джинни и откинулась на спинку кресла; этот разговор давался ей тяжело. — Что это твое место. Я всегда буду тебе рада, ты это прекрасно знаешь, но я вижу, что ты чувствуешь себя не в своей тарелке, сколько бы я ни старалась.

Гермиона молчала. Она долго смотрела в камин, стараясь отсрочить тот момент, когда придется говорить. Она боялась, что голос подведёт ее и все, что она скажет, будет звучать нелепо, будто не от Гермионы Грейнджер.

— Мне страшно, — наконец произнесла она: — Больше всего сейчас я боюсь, что чувство вины останется, не пройдет. Я каждый день думаю о том, что если бы я не втянула в эту историю Малфоя, все бы обошлось. Возможно, он бы сейчас сидел и разговаривал со своей матерью в их доме. Или гостил бы у Андромеды и подарил бы Теду наручные часы, которые были бы ему по размеру, — сказала Гермиона и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

Джинни сдвинула брови, с сочувствием глядя на подругу, и вслушивалась в каждое ее слово.

— Милая, это был его выбор, ты знаешь это. Ты ведь сама говорила, что он все спланировал.

— Спланировал свою смерть, — ответила Гермиона, чувствуя соленые слезы, скатывающиеся по щекам к подбородку. Она только крепче сжала чашку. — Если бы он только рассказал мне. Мы могли бы что-нибудь придумать. Он должен был остаться здесь.

— О Люциусе Малфое ничего не слышно?

— Поиски приостановлены, Гарри говорит, что у него не хватает людей, — ответила Гермиона. — Понимаешь, я не могу оставаться в стороне, мне даётся это с трудом. Особенно сейчас, когда я понимаю, что это было в моих силах.

Гермиона всхлипнула и вытерла ладонями дорожки слез с щек, оставив кружку с чаем на парящей рядом подставке. Она глубоко вздохнула и произнесла почти то, что вертелось в ее мыслях уже давно:

— Я привыкла к нему, Джинни. Мне пришлось убрать кресло, в котором он сидел, из своего кабинета, потому что я не могу даже смотреть на него. Я могу делать вид, что сражаюсь, пытаюсь найти выход, но я не могу делать вид, что я в силах смириться. Я видела его другим, как он искренне улыбался, он спас меня и он добился того, чтобы я нашла записи Певерелла. Как я могу его бросить после этого?

Вопрос повис в тишине, и Джинни почувствовала, как щемит у нее сердце. Она села на подлокотник кресла, на котором сидела Гермиона, и приобняла ее. Гермиона склонила голову Джинни на грудь, и кудри заслонили ее лицо, но было заметно, что она уже не сдерживала слезы. Джинни гладила подругу по спине и чувствовала, что сама вот-вот разрыдается: эту боль она чувствовала всем телом.

— Если бы это был Гарри, я бы никогда не сдалась. Я бы искала ответы всю жизнь и искала выход, даже если бы это было бессмысленно. Но не сейчас, Гермиона, ещё на настало время. Мы не знаем ничего, у нас нет ни одного ответа. Нужно набраться сил и терпения, Герм, и ответ придет, — успокаивающе и негромко говорила Джинни, чувствуя, что Гермиона перестала плакать.

Ромашковый чай был выбран не зря.

— Что мне делать? — Гермиона подняла глаза и посмотрела на Джинни.

— Продолжай искать, но не вводи себя в заблуждение, — ответила Джинни, — ты ведь самая умная волшебница пятидесятилетия, ты поймёшь, когда найдешь то, что ищешь. Тебе нужно набраться сил, разработать план, но не забывай о реальности и о нас. Пожалуйста. Мы все очень волнуемся за тебя.

* * *

Чем меньше оставалось дней до Хэллоуина, тем больше Гермиона нервничала. Она пропускала отчёты Дугласа Дженкинса с многочисленными неточностями, то и дело забывала о встречах и новых рейдах, и опоздала с отчетом о закрытии месяца к Диппету на два дня, хотя раньше сдавала все отчёты в срок с точностью до минуты. Гермиона нервно постукивала пером на совещаниях, то и дело поглядывая на календарь, который висел за спиной министра в кабинете круглого стола. В конце концов Диппет не выдержал и пригрозил неоплачиваемым больничным. Он, как и все, уже почти забыл о том инциденте, который до сих пор преследовал Гермиону в ее воспоминаниях, но она понимала, что это не даёт ей права расслабляться.

С Гарри они не виделись всю неделю, которая у главного аврора выдалась совершенно неспокойной и бессонной: несколько попыток побега из Азкабана — и одна из них удачная. Азкабан без дементоров уже не внушал такой страх и ужас, хоть место всё ещё оставалось пугающим и безнадежным, но оставляло выход отчаянию заключённых. Заголовки газет пестрели новостями и портретами узников, обсуждали это на каждом шагу; особо шумные, включая Риту Скитер, обвиняли Кингсли в мягкосердечии, и даже ходили слухи о петициях за возвращение дементоров в тюрьму.

На фоне всех этих беспорядков и шума Гермиона чувствовала себя ещё более потерянной, ведь ее занимали совершенно другие мысли. Ее будто магнитом тянуло то и дело в Отдел тайн, мысли были заняты только тем, чтобы снова попасть туда. Это наваждение преследовало Гермиону, и она буквально не могла контролировать свое любопытство и нетерпение. Она не появлялась там с весны, и почему-то именно в этот день, в канун Дня всех святых ее тянуло к Арке магнитом.

В пятницу, тридцать первого числа, как только она перечитала все недельные отчёты и убедилась в том, что пора было выбираться из Министерства, о чем во весь голос ей кричало подсознание, она закрыла свой кабинет и направилась по длинному узкому коридору к лифтам.

Министерство медленно пустело, вокруг стояла тишина, и в лифте Гермиона оказалась в полном одиночестве. Она не глядя нажала кнопку, которая находилась в правом нижнем углу, и ухватилась за поручень, прижимая к себе портфель с некоторыми делами, которые ещё нуждались в ее внимании на выходных. Она задумчиво глядела в дверцы лифта перед собой и почувствовала, что вдруг засосало под ложечкой. Двери лифта открылись, и Гермиона испуганно попятились назад.

— Девятый уровень. Отдел тайн, — холодно возвестил женский голос.

Гермиона сглотнула и почувствовала волну мурашек, пробежавшую по телу. Она ещё сильнее сжала портфель, так, что побелели костяшки пальцев, и уже хотела было нажать на кнопку Атриума, теперь уже убедившись в ее правильном местоположении, как вдруг желание подтолкнуло ее вперёд.

Любопытство передвигало ее ноги, ускоряя темп и подгоняя, и вот наконец она оказалась у той самой двери. Круглая, поблескивающая в полумраке коридора ручка своим сиянием будто призывала ее повернуть, и Гермиона не смогла совладать с этим зовом. Дверь распахнулась, и она оказалась в круглой комнате со множеством дверей. Дело было за малым: попасть в нужную комнату.

— Поверь, Гермиона, есть сила посильнее, чем какой-то камень и пострашнее, чем волшебная палочка, — сказал Доусон, задумчиво глядя в огонь. При этом его глаза словно остекленели, а взгляд застыл. — Я видел там много всего интересного и необычного. Мы не создаём какое-то оружие в Отделе тайн, мы изучаем то, что у нас есть. Ты ведь помнишь Арку смерти?

Гермиона помнила Арку. Она каждую ночь видела ее в своих снах, каждый месяц темная Вуаль пробуждала ее от кошмаров, она тонула в ней, попадалась в нее как рыба в сети. Гермиона пометила дверь, в которую вошла, и обошла круглую комнату один раз. Она всё ещё держала портфель в одной руке, в другой крепко сжимала свою волшебную палочку. Наконец она приметила первую дверь, поставила метку и повернула одну из ручек. Гермиона оказалась в комнате с планетами, и ее тут же подбросило вверх, и она выпустила портфель из рук, нелепо завертевшись в невесомости.

— Акцио! — воскликнула она, и портфель тут же оказался в ее руках.

Пролетая мимо Юпитера, Гермиона повесила сумку через плечо и тут же поняла, что ее куда то уносит от двери. Она тут же ухватилась за одно из колец Сатурна, пока не было поздно, и оттолкнулась от него, направившись прямо к двери. Остановить стремительный полет не представлялось никакой возможности, а потому Гермиона со всей силы впечаталась в нее и тут же буквально вывалилась на пол Круглой комнаты.

— Мерлин, — прорычала Гермиона, поднимаясь на ноги и потирая ушибленное колено. Она тут же обернулась, дверь захлопнулась за ней, и стены резко закружились вокруг. Помеченные двери теперь оказались позади, а потому Гермиона подошла к двери, которая была прямо напротив, и снова поставила метку. Ручка не повернулась, дверь не поддалась даже с третьей попытки, и Гермиона разочарованно выдохнула и уселась на пол. В голове не было ни одной мысли, она просто сидела и глядела в стену, чувствуя абсолютное безразличие к происходящему. Страх отступил.

Она снова поднялась и подошла к ещё одной двери. Как только она оказалась внутри, дверь позади резко захлопнулась, и Гермиона замерла, прижавшись к ней спиной. Перед ней раскинулся амфитеатр, посреди которого возвышалась причина ее кошмаров. На негнущихся ногах, то и дело оглядываясь, Гермиона словно зачарованная побрела к Арке и добралась до ступеней, как вдруг увидела на постаменте чей-то силуэт. Она тут же вскинула палочку и громко воскликнула:

— Кто здесь?

Ее голос эхом отозвался в стенах, и Гермиона смело сделала два шага по ступеням.

— Я так и знал, что ты придешь сюда сегодня. Не хотелось оставлять тебя одну здесь, ещё и в такой день, — ответил Гарри.

Он обернулся, и Гермиона устало выдохнула и опустила волшебную палочку. Гарри стоял недалеко от Арки, вслушиваясь в едва слышный шепот, доносившийся оттуда. До сегодняшнего дня Гермиона не слышала ничего подобного. Она поднялась по ступеням, взошла на постамент и направилась прямо к Арке. Шепот и голоса звучали все громче, и Гермиона взглянула на Гарри. Он молча глядел на чёрную Вуаль, а в его очках можно было заметить ее отражение.

— Я слышу их, — сказала Гермиона, но побоялась подходить ближе.

— Я знаю, — ответил он и уселся прямо на холодный пол. — Не самое приятное место для встречи, если честно.

— Я здесь оказалась случайно, — оправдалась Гермиона, а Гарри грустно улыбнулся в ответ.

— С какого раза ты попала в нужную комнату?

Гермиона промолчала и опустила взор, он упал на то место, где в тот день она нашла Драко; он сидел прямо тут, привалившись к стене, с закрытыми глазами и упавшей на лоб челкой. Гермиона поставила сумку и уселась рядом с Гарри, завороженно вслушиваясь в шепот и наблюдая за лёгкими колыханиями Завесы.

Когда рядом был Гарри, ей было не так страшно. Он всегда вселял надежду, с самого первого курса. Он всегда мог хоть и по-своему, неумело, но приободрить и помочь. Он всегда приходил на помощь, сколько себя помнила Гермиона.

— Сириусу было тяжело одному, — вдруг сказала Гермиона. — Он бежал к тебе в Хогвартс, срывался каждый раз на помощь не только потому, что любил тебя. Мне жаль, что...

— Не стоит, Герм, я понимаю, о чем ты, — ответила Гарри. — Ты не должна ни перед кем оправдываться. И я бы пошел с тобой, если бы ты позвала. Точно так же, как и вы с Роном в ту ночь, в Хогвартсе. Но ты меня не позовешь, когда наступит тот день.

— Если он наступит, — поправила его Гермиона.

— Как бы я этого ни хотел, мне приходится надеяться, — сказал Гарри. — Знаешь, я много раз говорил себе, что это нечестно, что жизнь всегда была несправедлива, это аксиома. Будь у меня возможность, я бы пошел туда и сделал всё то же, что и делаешь ты. Возможно, Сириус сейчас где-то там, возможно, он слышит нас, а может быть, и нет. Важно только то, что он навсегда будет со мной, — сказал Гарри. — Как и мои родители. И я смирился с тем, что произошло. Иногда смирение полезно, но не стоит им злоупотреблять.

Гермиона вытерла слезу, скатившуюся по щеке, и вдруг более отчётливо среди всего шёпота услышала голос. Он доносился с той стороны Вуали, и Гермиона резко вскочила на ноги и прислушалась. Ответом послужила тишина, нарушаемая тихим шелестом.

— Показалось, — ответила она на немой вопрос Гарри.

— Пойдем отсюда, — сказал Гарри и, подхватив ее сумку, направился к краю постамента.

Она остановился на ступенях и увидел, как Гермиона подходит к Арке.

— Погоди секунду, Гарри, — попросила она и вгляделась в эту Вуаль. На мгновение она замерла и снова колыхнулась, призывая шепот откуда-то с той стороны. Гермиона коснулась свода Арки и провела по камню пальцами, камень был ледяной.

— Это жутко глупо, я знаю, — произнесла тихо Гермиона и закрыла глаза, — Ты бы обязательно отпустил какую нибудь колкость в мой адрес, если бы увидел, что я разговариваю с Аркой. Но если вдруг ты и правда там и меня слышишь, то я тебя не оставлю, Малфой. Ты не вправе лишать меня своего общества, это мне решать.

Гермиона опустила глаза в пол и вдруг заметила маленькое блестящее кольцо, которое она уже встречала однажды. Кольцо лежало на самом краю Завесы и камня Арки; его трудно было заметить, но цепкий взгляд Гермионы ее не подвёл. Она подняла кольцо и вгляделась в синий камень с буквой "М" внутри. Это было кольцо Малфоя, это был тот самый портал.

Теперь Гермиона знала, как ей попасть в Малфой-мэнор без ведома Нарциссы. Та бы никогда не открыла ей двери, не подпустила бы к замку на пушечный выстрел, она ее видеть не могла. И Гермиона была не в силах просить ее, просить Андромеду или Гарри уступить ей, потому что понимала чувства Нарциссы. Она тоже винила себя в том, что произошло, возможно, даже больше: не уследила, не придала значения.

Но сейчас это всё было не важно, сейчас Гермионе нужны были книги, которые, по словам Драко, находились в его поместье, она знала, что преследует благую цель. И не скупилась на средства ее достижения.

Спустя пару недель после Хэллоуина Гермиона направилась к Гарри, просить его о том, чем мог помочь ей только он.

— Ты шутишь? — недовольно отозвался Гарри. На его груди красовался значок старшего аврора, а вид был ещё более уставший. — Гермиона, ты уж, конечно, извини, но это невозможно. Просто невозможно.

— Я знаю, что это нарушение правил, но ведь никто не узнает, — сказала она, сидя в кресле его кабинета. Гермиона чувствовала, что эта просьба переходит все границы, испытывала дискомфорт от того, что снова использует Гарри и его пост, преследуя личные цели. — Я не могу появится на пороге ее дома, она меня убьет.

— И поэтому ты предлагаешь обмануть ее? — сердито произнес Гарри; он сидел за своим столом, прикрыв глаза пальцами.

— Я точно знаю, что найду в их библиотеке нужную информацию. Драко говорил мне…

— Рону это не понравится, — заметил Гарри.

— Мы ему не скажем.

— Джинни это не понравится тоже, — вслух размышлял Гарри и добавил, взглянув на Гермиону серьезно: — И мне это не нравится.

— Мне хватит одного часа, — продолжала убеждать его Гермиона. — Я верну все на место, как только распутаю этот клубок. Всего час…

— И под каким же предлогом?

— Расспроси ее о ближайших родственниках, — тут же выдала Гермиона заготовленную идею. — Вы ведь ищете Люциуса, вам нужна дополнительная информация.

— Ты уже все придумала, — заметил Гарри, задумчиво глядя куда-то за спину Гермионы.

Молчание было тягостным, она бы поняла, если бы Гарри сказал твердое "нет", не расстроилась и нашла бы другой путь, но выдержать это молчание было выше ее сил. Каждая ее мышца, казалось, была напряжена, пока Гарри размышлял над возможностью нарушения закона. Нет, даже не так, над возможным соучастием в нарушении закона, представителем которого он и являлся. Ещё и теперь, в новой должности, он просто не мог сказать "да". Если бы только кто-то узнал…

— Прости, Гермиона, — вдруг нарушил тишину Гарри. Он некоторое время смотрел на свои руки и только спустя несколько секунд поднял глаза. — Но есть идея получше.

Он вытащил свою палочку и небрежным движением невербально призвал пергамент из стопки в шкафу, после чего поднял перо, лежащее перед ним, и обмакнул его кончик в чернила.

— Уважаемая миссис Малфой, — Гарри произносил вслух каждое написанное им слово, — недавно в Министерстве Магии было обнаружено кольцо, принадлежащее вашей семье. Была проведена тщательная проверка на предмет наличия темной магии. Результат был отрицательный, а потому мы решили вернуть вам найденное кольцо. Чтобы вам не пришлось ради такой мелочи отправляться в Министерство Магии, я лично могу передать его вам в Малфой-мэноре сегодня же вечером. Также я хотел бы ещё раз осмотреть кабинет вашего мужа и задать вам пару возникших вопросов касательно его родственников во Франции, так как поиски до сих пор не принесли результатов. Если вас устраивает мое предложение, то буду ждать от вас точное время встречи. С уважением, Гарри Поттер, мракоборческий центр.

Он поставил точку и упаковал письмо в конверт, после чего скрепил печатью и отложил его в сторону.

— Кольцо у тебя с собой? — спросил Гарри.

— Оно в моем кабинете, — ответила Гермиона и поднялась со стула.

— Тогда тебе нужно будет забрать кольцо и отправить это письмо Нарциссе, — сказал Гарри, протягивая ей конверт. — Я отправлю тебе записку, как только получу ответ.

Спустя несколько часов не самой продуктивной работы Гермиона сидела за своим столом в кабинете постукивая карандашом по столу. Кольцо лежало прямо перед ней: серебряное, с поблескивающим синим камнем, оно как и тогда, в Малфой-мэноре, активно привлекало к себе внимание. Гермиона тут же вспомнила рояль в гостиной дома Малфоя и звенящую тишину. По коже пробежались мурашки, и она устало прикрыла лицо руками. Она была почти уверена, что найдет подсказки от Драко и ответы на ее вопросы. Их было много, так много, что иногда Гермиона просыпалась в ночи от того, что пыталась добиться от Малфоя ответов во сне, но только после пробуждения понимала, что его нет.

Из воспоминаний о кошмарах ее вырвал вспыхнувший пламенем камин, из которого появилась голова Гарри. Зрелище было более чем забавным.

— Она согласна. Не забудь кольцо. Буду ждать тебя у выхода из Министерства через десять минут, — сообщил Гарри, и его голова исчезла.

Гермиона снова взглянула на кольцо, камень которого зловеще блеснул, отражая свет от вспыхнувшего огня в камине, заставив ее поежиться. Она резко схватила кольцо, сжала его в руке и вышла из своего кабинета.

Гарри ждал ее за углом неподалеку от телефонной будки. Он стоял у стены и разглядывал снующих туда-сюда прохожих. Это был холодный и пасмурный вечер, ветер носил по улицам Лондона листья и обрывки газет, а горожане кутались в плащи и пальто.

— Полетим на метле, — заявил Гарри и направился прямо по улице. Гермиона удивлённо следила за ним взглядом, но затем поспешила следом. Они свернули в узкий переулок и прошли в темноту между домами, прямиком к мусорным бакам. Гарри вытащил из кармана уменьшенную "Молнию" и коснулся ее палочкой.

— Почему на метле?

— Нарцисса предложила камин, но я сказал, что буду на метле, — ответил Гарри, — Так она не заметит, что я не один. Да и вдруг с тебя слетит мантия. Безопаснее.

— Я бы поспорила, — недовольно заметила Гермиона и протянула Гарри кольцо. — Вот, только сохрани.

— Не беспокойся, — заверил ее Гарри и взамен кольца передал ей мантию-невидимку, в которую она укуталась. Гарри перекинул ногу через метлу, и Гермиона сделала то же: она так и не полюбила полёты и всё ещё считала метлу самым небезопасным средством передвижения. Через несколько секунд они взмыли в воздух и понеслись над городом, мерцающим огнями. Людей стало совсем не видно, а вскоре город и вовсе остался за спиной. Гермиона старалась не смотреть вниз, а затем и вовсе уткнулась лицом Гарри в спину, потому что беспокойство усиливалось с каждой милей приближения к Малфой-мэнору. Она не была там с того самого дня. Не успела Гермиона снова окунуться в воспоминания, как вдруг Гарри начал снижение.

— Мы спускаемся к воротам, — громко сказал он, и Гермиона ещё крепче сжала его мантию в своей руке, но затем открыла глаза и взглянула вниз: там, на огромной площади среди темного леса, раскинулся огромный особняк с парком. Его башни четко освещались выглядывающей то и дело из за облаков луной, и Гермиона почувствовала, как засосало под ложечкой. Когда они опустились к чугунной решетке ворот, Гермиона поспешно поправила мантию и присела на корточки, так сказать заземлилась, чтобы перестала кружиться голова. Гарри этого не заметил, так как просто-напросто не видел ее под мантией. Он снова уменьшил метлу и взглянул на ворота, которые начали медленно раскрываться. Гермиона тут же поспешно поднялась, запахнула мантию и направилась прямо за Гарри, который уверенно пошел по тропе, в окружении ещё зелёной живой изгороди.

Как только они прошли весь этот длинный для Гермионы, у которой от волнения подкашивались ноги, путь, дверь особняка перед ними распахнулась и на пороге появился домовой эльф Малфоев.

— Мистер Поттер, рады приветствовать вас в Малфой-мэноре, — сказал эльф и присел в реверансе. Это показалось Гермионе очень комичным, и она едва сдержала смешок. Эльф, как и Гарри, ее не видел. Гарри сделал несколько шагов в дом и задержался на пороге, специально оглядывая холл, чтобы Гермионе удалось проскочить внутрь, а домовику не удалось закрыть дверь. Гарри оглядывал дом, пока домовик не сказал:

— Хозяйка ждёт вас в гостиной, проходите, — он указал на двери, ведущие в большой зал, и когда Гарри направился туда, закрыл входную дверь, едва не прищемив мантию Гермионы. Она нервно дернулась, но домовик ничего не заметил и тут же исчез из коридора. Гарри обернулся, глядя на вход, и, ободряюще улыбнувшись Гермионе, вошёл внутрь. Дверь за ним закрылась, и Гермиона тут же подошла к ней, чтобы постараться услышать начало диалога.

— Добрый вечер, мистер Поттер, — услышала она голос Нарциссы и сразу же отстранилась от двери и оглядела холл. Она понятия не имела, где в этом поместье находится библиотека, а потому направилась в соседнюю комнату, расположенную справа от главного входа. Во всем замке на стенах горели свечи, стоял полумрак и было жутко холодно, а потому Гермиона наложила на себя согревающие чары.

Комната, в которую вошла Гермиона, была чуть меньше, чем большой зал. В самом ее центре стояли длинный дубовый стол и множество стульев. В дальнем углу Гермиона заметила дверь и направилась прямиком туда. Она оказалась в узком коридоре, в котором света не было и вовсе, его лишь тускло освещала луна, заглядывая в окна. Гермиона медленно и тихо прошла по каменному полу, стараясь ступать максимально мягко. В конце коридора стояла абсолютная темнота, поэтому Гермиона даже не сразу заметила дверь перед собой, подумав, что уткнулась в стену. За окном вдруг раздался какой-то громкий стук, и Гермиона, резко обернувшись, вскинула свою волшебную палочку. Позади не было никого, но сердце билось как сумасшедшее, а ноги подкашивались. В голове засела неприятная и зудящая мысль о том, что за ней кто-то следит. В ужасе от этой мысли Гермиона, едва соображая, нащупала ручку двери, все ещё опираясь на нее спиной, и попыталась было ее повернуть, но дверь оказалась закрыта.

— Алохомора, — прошептала она едва слышно, толком даже не направив палочку на дверь, так как не могла пошевелиться и оторвать взгляд от темного и длинного коридора. Дверь поддалась, и Гермиона на ощупь пробралась внутрь, закрывая дверь за собой. Ей откровенно повезло. Это была библиотека. Свет из ряда окон до потолка освещал стройные ряды стеллажей с множеством книг и едва доходил до нескольких кресел и даже софы, стоящих напротив шкафов. Гермиона сглотнула и прислушалась: здесь не было никого. Она, не снимая капюшон, сделала два шага, но остановилась в замешательстве. Что она искала?

Гермиона подошла к первому шкафу, где на полках стояли древние фолианты, которые нельзя было найти ни в одной библиотеке мира. На многих корочках не было названий, а потому Гермиона надеялась, что они были расположены по темам. Она оказалась права. В первом шкафу хранились книги, принадлежащие роду Малфоев и передающиеся из поколения в поколение: там были родословные и рукописи членов семьи. Это абсолютно не интересовало Гермиону, а потому она двинулась дальше, стараясь заглушить мысли о том, что совершает кражу.

Второй шкаф был полностью посвящен темной магии, как и следующий за ним, и, наконец, Гермиона нашла нужные полки. Это были старинные фолианты без названий на корешках, лишь на некоторых можно было встретить одну или две руны. Гермиона принялась просматривать каждую книгу, то и дело поглядывая на часы, и уже было отчаялась, как вдруг в ее руках оказалось именно то, что ей было нужно: полный сборник рун старшего футарка — германских и скандинавских рунических алфавитов.

Она собиралась уже было возвращаться в холл особняка, как вдруг заметила знакомую небольшую и выделяющуюся среди прочих фолиантов книгу. Она была достаточно высоко, а потому пришлось воспользоваться манящими чарами. Когда книжка оказалась в руках Гермионы, она нахмурилась и неверяще перечитала название: это были Сказки Барда Бидля, написанные рунами, ровно такой же экземпляр, который когда-то давно был подарен ей Дамблдором. Гермиона быстро открыла книгу и взглянула на то место, где в ее экземпляре от руки был начерчен знак Даров Смерти. Здесь его не было.

Гермиона полистала страницы книги, написанной рунами, и остановилась на сказке о трёх братьях. Это была ее любимая сказка, так как она оказалась реальностью. В волшебном мире с первого дня своего появления в нем Гермиона находила подтверждение и доказательства тому, что считала вымыслом, и относилась к этому скептически. В конце концов, кто бы мог подумать, что Гермиона Грейнджер была колдуньей! Каждый день в Хогвартсе, при каждом появлении в Косом переулке и в Министерстве Магии Гермиона сталкивалась с тем, чего никогда бы не оценил ни один маггл — он бы просто не поверил. До той самой поры Гермиона не верила и в существование Смерти, она считала это глупостью и сказками и верила в теорию Дамблдора, в которой тот высказывал предположение о том, что Дары создали сами братья. Но он оказался не прав, что Гермиону откровенно взволновало.

Она прекрасно помнила рассказ Гарри о встрече с Дамблдором на платформе Кингс-Кросса, он рассказал им все сразу же после Битвы. И он видел тот мир и воскрешал телесные образы своих родителей и близких, теперь Гермиона не относилась к этому с таким неверием и долей скепсиса — после того, как убедилась в этом своими глазами. Гарри видел платформу; тогда она считала, что это была лишь его фантазия, но, возможно, она была не права: потому что Смерть действительно одарила Певереллов.

Вспомнив о Кадмусе и его сомнительной помощи Гермионе, она вдруг поняла, что ей необходимы не только руны. Она совсем позабыла о дневнике предка Малфоя, который первым и столкнулся с этой самой шкатулкой Кадмуса. Она направилась к первому стеллажу и подсветила его светом из волшебной палочки. Книга стояла на нижней полке, найти ее оказалось легко. Но стоило Гермионе коснуться ее и вытащить из стройного ряда, как вдруг послышался скрипучий звук и прямо под ней пол начал двигаться. Гермиона испуганно охнув, отскочила в сторону и стала наблюдать за раздвигающимися плитами. Между двумя плитами у первого стеллажа образовалось углубление, в котором лежал, поблескивая, маленький флакон со светящейся жидкостью внутри. Гермиона наклонилась и протянула руку к флакону: внутри него тонкой светящейся серебром нитью находились воспоминания.

Гермиона с интересом разглядывала флакон, пока не сообразила, что ей уже давно пора отправляться домой. Час, о котором они договаривались с Гарри, подходил к концу. Она тут же взмахнула палочкой, чтобы сдвинуть плиты на место, и поправила ряд книг, чтобы визуально не было заметно пропажи. Погасив свет и сложив краденое в свою сумочку, Гермиона вздохнула, припомнив проникновение в хранилище Беллатрисы Лестрейндж в Гринготтсе: не впервой ей было воровать у чистокровных.

Она направилась к выходу из библиотеки и добралась до двери, ведущей в Большой зал — оттуда все ещё доносились голоса Гарри и Нарциссы. Гермиона оглядела холл, затем взглянула на часы: прошло уже больше часа. Лестница, ведущая из холла на второй этаж, была устлана красным ковром, и Гермионе вдруг захотелось исследовать поместье. Любопытство разрасталось, и если бы не открывшаяся дверь с той стороны зала, Гермиона бы уже отправилась наверх по ступеням и наверняка опоздала бы, а может, и вовсе не смогла бы выбраться из замка. Гермиона тут же поднялась со своего места, наблюдая за тем, как Нарцисса провожает Гарри у дверей. Гермиона тут же едва слышно подкралась к ним и встала прямо за спиной Гарри.

— Спасибо вам, миссис Малфой, — добавил он напоследок, когда почувствовал руку Гермионы, осторожно коснувшуюся его спины. Он едва сдержал возглас удивления и слегка нервно добавил, глядя на Нарциссу: — Как только появятся новости о вашем муже или сыне, я сразу же вам сообщу.

— Благодарю, — холодно ответила Нарцисса и взмахом своей волшебной палочки распахнула входную дверь. Гермиона тут же прошмыгнула наружу и вдохнула холодный осенний воздух: она была рада выбраться из этого пугающего дома. Как только дверь поместья закрылась, Гермиона посмотрела на Гарри: он глядел прямо перед собой, а затем направился по тропинке к воротам. Только на середине пути он заговорил:

— Нашла что-нибудь?

— Да, много чего, — ответила Гермиона, оглядываясь назад. Позади стояла абсолютная тишина, а свет из окон поместья едва освещал сад. — Мне понадобится Омут памяти.

— Ты ведь была в библиотеке, — удивлённо отозвался Гарри, но Гермиона не ответила. Вместо этого она спросила:

— Мы сможем попасть сейчас в Министерство?

— Я думаю, что да, — ответил Гарри. — Это срочно?

— Каждый день на счету, ты это знаешь.

Когда они выбрались за пределы поместья, ворота за ними со скрипом закрылись, а Гермиона поежилась, глядя на темный лес перед собой. Ее не покидало чувство того, что за ней велась постоянная слежка. Забравшись на метлу, Гарри и Гермиона взмыли в воздух и направились обратно в Министерство.

Спустя час они стояли у телефонной будки, у входа в Министерство, и Гарри вдруг вспомнил, что ему необходимо послать Патронус Джинни с сообщением о том, что он задержится на работе. Гермиона тут же почувствовала вину за то, что отвлекает друга от семейной жизни, и принялась уговаривать его отправиться домой.

— Я разблокировал камин на возможность перемещения из твоего кабинета, — наконец сдался Гарри. Он жутко устал от достаточно напряжённого диалога с Нарциссой, а потому сопротивлялся не сильно. — Омут памяти стоит в угловом шкафу.

— Спасибо, Гарри. За все, что делаешь. Если бы не ты…

Гарри молча кивнул. Они попрощались и договорились встретиться завтра за обедом, Гермиона попросила передать привет Джинни, после чего зашла в будку и набрала пароль на телефонном диске.

В атриуме в это время было непривычно тихо и безлюдно. Шаги Гермионы эхом отдавались в просторном помещении, когда она направилась к лифтам. Приглушённый свет ламп и тишина немного напрягали Гермиону, хотя ей было не впервой находится в Министерстве так поздно: в самом начале своей работы в отделе регулирования магических существ ей частенько приходилось задерживаться здесь до полуночи.

Пустой лифт, коридоры и тишина почему-то не расслабляли, Гермиона чувствовала напряжение всем телом. Казалось, что время, за которое она добралась до своего кабинета, а затем переместилась через камин в кабинет Гарри, тянулось медленно. Тем не менее вскоре на столе перед ней стоял Омут памяти и найденный ей флакон, в котором белесой дымкой расплывались воспоминания. Собравшись с духом, Гермиона откупорила фиал и вылила воспоминания в Омут, а затем наклонилась пониже и стала наблюдать.

* * *

Гермиона стояла прямо позади Малфоя и оглядывала место, в котором она оказалась: это была маленькая комната, освещённая лишь тусклым светом фонаря, стоявшего на столе посреди нее. Комната была пустой, если не считать большого шкафа, к которому Драко и направился. Гермиона поспешила за ним, оглядывая кабинет, но была ограничена в любознательности: многие места в воспоминаниях Драко были расплывчаты, они не отличались яркостью.

Гермиона увидела, как тонкие пальцы Драко поворачивают круглую ручку шкафа, в котором находилось множество странных предметов, которые она раньше никогда не видела. Но внимание Драко привлек предмет, стоявший в углу, в самом низу шкафа — это была та самая шкатулка, которую Гермиона не только видела, но и держала в руках — это была шкатулка Кадмуса Певерелла. Драко наклонился и достал шкатулку, затем закрыл шкаф и поставил ее на стол. Гермиона не смотрела на знакомый предмет, ее больше интересовал сам Малфой: он выглядел ровно так же, как в тот самый вечер в "Кабаньей голове". Половину его лица скрывала тень, он был откровенно напряжён, когда открывал шкатулку.

Увидев рукопись, Драко достал ее из шкатулки и открыл первую страницу. Гермиона знала все это, она уже перевела большую часть записей, а потому неотрывно наблюдала за Драко и его мимикой и движениями, она буквально ловила каждый жест. Неожиданно дверь в комнату распахнулась, а на пороге появилась фигура, лица которой не было видно до того самого момента, как он не подошёл к столу: это был Люциус Малфой.

— Что ты здесь делаешь?

Драко взглянул на своего отца и поднялся со стула.

— Я нашел записи Певерелла, — сказал он. — Ты забрал шкатулку у Регулуса Блэка.

— Что? — удивлённо переспросил Люциус. — Откуда тебе это известно?

— Я искал их, думал, что это записи Фламеля, — сказал Драко. Он положил ладонь на рукопись. — Но оказалось, это кое-что пострашнее.

— Убирайся отсюда, — вдруг сказал Люциус холодно. Но Драко лишь покачал головой.

— Ты запираешься здесь каждый вечер, — сказал он. — Ты изучаешь их?

— Не твоего ума дело, Драко, — уже более нервно ответил Люциус.

— Не моего ума? — усмехнулся Драко. — Ты ведь и не замечаешь, что уже больше года я занимаюсь тем, чем должен заниматься ты, — заявил Драко. — Активно сотрудничаю с Министерством, терплю все, что они делают в нашем доме, вычищаю репутацию семьи, а ты… Ты изучаешь какой-то камешек? Кого ты хочешь воскресить? Лорда Волан-де-Морта?

— Придержи язык, — повысил голос Люциус, вытаскивая свою волшебную палочку, — и убирайся. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Драко едва сдержался, чтобы не атаковать первым. По его лицу было заметно, что он на грани. Вместо этого он обошел стол и направился к выходу из потайного кабинета отца. Он выяснил, что шкатулка была в Малфой-мэноре все это время, но камня в ней не оказалось.

Как только Драко приблизился к выходу из комнаты, интерьер вокруг Гермионы вдруг стал исчезать, но расплывчатый силуэт Драко остался перед ней. Стены комнаты исчезли, вместо каменного пола появилась брусчатка, по которой Драко продолжил свое движение. Вокруг стали появляться дома и люди, и Гермиона оглядела улицу: они находились во Франции. Вывески на французском языке, свойственная Парижу архитектура, киоски с газетами на французском. Гермиона поспешила за Драко, он шагал бодро, а потому она едва поспевала.

Когда они прошли пару кварталов, у одного из зданий Драко замедлил ход, бросив взгляд на вывеску на углу дома: "Avenue De L'Opera". Это было длинное пятиэтажное здание со множеством магазинов, бежевыми ставнями окон и черными оградками над вторым этажом и у каждого окна. Когда они дошли почти до конца дома, Драко остановился у деревянных массивных резных дверей, в форме арки. Драко едва заметно коснулся ее рукой, и дверь начала открываться самостоятельно, словно по волшебству. Они оказались в просторном холле с ресепшеном, за которым сидела молодая и красивая ведьма в остроконечной шляпе.

— Bonne journée! — звонко произнесла она, ее широкая улыбка во все тридцать два зуба ослепляла, ярко-красная помада на губах притягивала взгляд к ним. — Comment puis-je aider?⁽¹⁾

— J'ai rendez-vous avec Monsieur Malfoy⁽²⁾, — ответил Драко без акцента.

Гермиона улыбнулась, ведь не знала, что он свободно владеет французским. Она же вряд ли могла связать и два слова, а потому не понимала почти ничего из того, о чем говорили эти двое.

— Oh oui! Bienvenue, monsieur Malfoy. Il vous attend déjà dans son bureau au deuxième étage. ⁽³⁾

— Merci, — ответил Малфой с улыбкой и направился к лестнице.

Гермиона, оглядывая белый пушистый ковер под ногами и картины на стенах, следовала за ним, стараясь сохранить в памяти каждую минуту. Они поднялись на второй этаж, и оказались в маленьком коридоре, в котором была лишь одна дверь. Драко постучал и спустя пару секунд открыл дверь.

— Bonjour, monsieur. Je m'appelle Drago Malefoy et je vous ai écrit il y a quelques jours pour vous demander un rendez-vous⁽⁴⁾, — начал он с порога.

Гермиона оглядела просторный кабинет. Здесь было множество стеллажей с книгами и различными папками, похожими на ее собственные подшивки дел в кабинете. За просторным дубовым столом у окна сидел мужчина с седыми усами и с интересом оглядывал гостя. Он поднялся, добродушно улыбнулся, услышав речь Малфоя и протянул руку для рукопожатия.

— Рад знакомству, мистер Малфой, — сказал он на английском, не переставая улыбаться. — Думаю, нам будет проще говорить на вашем родном языке. Присаживайтесь.

— Благодарю, — кивнул Драко и уселся в предложенное ему кресло.

— Выпьете что-нибудь? Чай? Кофе? Бренди?

— Благодарю, но откажусь, — ответил Драко, на что мужчина лишь кивнул и вернулся на свое место за столом. — Я не хочу отнимать у вас много времени.

— Понимаю, — согласился мужчина. — Что ж, тогда перейдем сразу к делу. К моему сожалению, я не нашел ни одного упоминания в нашей библиотеке о той шкатулке. О Николасе Малфое у нас очень мало информации, так как большую часть жизни он провел в Англии. Тем не менее в описи его имущества никаких шкатулок найдено не было. Вероятно, она никогда не принадлежала нашему роду, так как все это время находилась в Англии.

— Вы полагаете, что шкатулка принадлежала роду Блэков? — уточнил Драко.

— Конечно, мне сложно утверждать, но предположение не лишено оснований, — согласился мсье Малфой. — Вероятно, шкатулка никогда не покидала Британский остров и наверняка хранилась у одного из потомков семьи Певереллов.

— Что ж, — задумчиво произнес Драко, — Это осложняет дело.

— Сожалею, что потратил ваше время, — не слишком искренне отозвался мсье Малфой и снова добродушно улыбнулся. — Могу я вам чем-то ещё помочь?

— Скажите, вы ведь знакомы с моим отцом, Люциусом Малфоем? — вдруг спросил Драко, на что мужчина усмехнулся.

— Конечно, мы стараемся поддерживать связь, когда того требуют обстоятельства, — ответил он.

— Дело в том, что, возможно, в скором времени мне понадобится ваша помощь, если вы не будете против ее оказать. Думаю, что вы понимаете: услуга за услугу, — сказал Драко, внимательно глядя на своего дальнего родственника.

Лицо того приняло серьезное выражение, казалось, что он заинтересовался словами Драко.

— Что ж, я думаю, что мы сможем прийти к соглашению, — спустя несколько секунд ответил он, и на его лице снова появилась улыбка.

— Благодарю вас, мсье, — кивнул Драко и поднялся с кресла. — За помощь и информацию.

— Буду рад новой встрече, Драко, — кивнул мужчина и снова поднялся, чтобы проводить своего гостя. Уже у двери он добавил: — Если вам что-нибудь будет нужно, пишите.

— Конечно, мсье, благодарю.

Когда они вышли из дома, Драко остановился у подножия лестницы и в задумчивости оглядел улицу. Гермиона неотрывно наблюдала за ним, а потому сразу же заметила, что лицо Драко изменилось: он внимательно глядел на другую сторону улицы, словно увидел нечто поразительное. Драко прищурился и вдруг рванул через дорогу. Раздались гудки проезжающих мимо машин, звук тормозов и ругань на французском, когда Драко перебегал дорогу. Гермиона с ужасом замерла на месте, и только когда Драко был уже на середине пути, рванула за ним. Он буквально бежал, и Гермиона еле поспевала, стараясь справиться с дыханием, как вдруг Драко остановился.

Они стояли в самом начале узкого проулка между домами, в конце которого Гермиона увидела спешно удаляющуюся фигуру в черной мантии. Драко ускорил шаг, в то время как человек, за которыми он следил, скрылся за очередным поворотом. Свернув туда же, Драко замер и оглядел задний двор дома: там не было никого. Тогда Драко подошёл к деревянному забору, который шел по периметру двора, и заглянул в соседний: там тоже было пусто. Он начал проверять мусорные баки, как вдруг сзади на него кто-то накинулся. Гермиона отскочила в сторону от испуга и хотела было выхватить свою волшебную палочку, но ее не оказалось в кармане. Тогда она вспомнила, что находится в воспоминаниях. Мантия и капюшон полностью скрывали личность высокого человека, приставившего волшебную палочку к горлу Драко и прижимающего его к стене дома.

— Не дергайтесь, мистер Малфой, — услышала Гермиона знакомый голос, но никак не могла вспомнить, где она его слышала. Гермиона подошла поближе, стараясь вглядеться в лицо, скрытое капюшоном, но ей не удалось.

— Что вам нужно? Кто вы? — деланно спокойно спросил Малфой, брезгливо морщась от прикосновения чужой палочки к своему горлу.

— Это предупреждение, — услышала Гермиона снова тот же голос. — Мы следим за вами.

— Кто вы такой? — снова чуть громче спросил Драко.

— Я знаю, что шкатулка у вас, — снова раздался голос, и Гермиона тут же вспомнила, кому он принадлежит. Под мантией прятался Джон Доусон. — Знаю, что вы искали ее. Я всегда был рядом с вами и ждал. В Министерстве, в Запретном лесу Хогвартса, в вашем родном доме. Знайте, что скоро наступит ваш час.

Драко молчал, но с каждым жутким словом Джона выражение его лица менялось и теперь вдруг ему стало страшно.

— Я не один, мистер Малфой. Знайте, что наказание за сокрытие шкатулки будет суровым, — сказал Джон и сделал пару шагов назад.

Драко сглотнул, глядя на Доусона, все ещё стоя у стены. Резко подул холодный ветер, спряталось светившее солнце, стало холодно. Гермиона поежилась, стоя рядом с Драко, и неотрывно глядела на мужчину в мантии. Она развевалась от сильных порывов ветра, пока за спиной Джона сгущалась тьма. Она стала разрастаться, вырисовывая силуэт, который не был похож на человеческий, он был огромных размеров. Гермиона почувствовала сковавший ее ужас и хотела было взять Драко за руку, но вместо этого провела рукой сквозь него, словно была призраком. Она зажмурилась и услышала жуткий голос, который слышала несколько месяцев назад.

— Это предупреждение, Драко Малфой.

Резко шум ветра смолк, хотя в ушах всё ещё шумело, и Гермиона открыла глаза. Она стояла прямо напротив Драко, но они были уже не на том заднем дворе: это была одна из комнат Малфой-мэнора. Вот только Драко здесь был намного моложе, под его глазами были синие круги, лицо было ещё бледнее обычного. В этом зале они были не одни. Гермиона почувствовала холодок, пробежавший по коже, и медленно обернулась. Зрелище было жутким: на каменном сером полу повсюду вокруг них лежали трупы. Казалось, что кровь и мертвые тела лежат ковром в этом огромном зале, словно превращая его в худший кошмар. Навеки застывшие лица этих волшебников не выражали эмоций, были бледны и холодны, точно так же, как и взгляд лорда Волан-де-Морта, творца произошедшего здесь недавно ужаса. Он стоял в другом конце зала, оглядывая совершенные им зверства. На его сером лице, в холодных глазах, в которых уже давно нельзя было найти ничего человеческого, Гермиона видела лишь безразличие.

Она обернулась к Драко, все ещё стоявшему спиной к той картине, которую она наблюдала, и подошла ближе. Его глаза были закрыты, а лицо выражало лишь смирение, он готовился вот-вот умереть. Гермиона инстинктивно попятилась назад и упёрлась поясницей в перила лестницы, когда заметила, что Том Реддл направился к Драко. С каждым шагом Реддла Драко будто сжимался и склонял голову еще ниже. Он уже не пытался унять дрожь, он был на грани.

— Ты все видел? — раздался голос Волан-де-Морта. Голос эхом отразился от стен и заставил Драко нервно дернуться. Гермиона чувствовала, как сильно бьётся ее сердце: ей было страшно.

— Да, мой Лорд, — ответил Малфой. Его голос дрожал, он был слаб.

— Твой отец снова оступился, — продолжил Волан-де-Морт. Он так и стоял недвижим, держа в руке волшебную палочку, чуть позади Драко, так, чтобы он ощущал всю силу и мощь темной магии. Всю мощь смерти.

— В том, что нас ждёт, Драко, ты сослужишь мне службу. Ты приведешь ко мне Гарри Поттера.

Воцарилось молчание.

— Сил на убийство у тебя ничтожно мало, а потому ты идеальный кандидат на эту роль, — сказал Темный Лорд и направился к лестнице, напоследок добавив: — От твоей верности будет зависеть жизнь твоего отца, Драко.

Когда прозвучал хлопок аппарации и Волан-де-Морт исчез, Драко упал на колени и заплакал. Он дрожал всем телом и всхлипывал как маленький ребенок, и Гермиона, почувствовав, как от тоски и злости сжалось ее сердце. Она хотела было уже сделать пару шагов к нему, как вдруг все вокруг снова стало исчезать.

Гермиона вынырнула из воспоминаний Драко и оказалась в кабинете Гарри. Здесь было темно и холодно, дело близилось к часу ночи, но Гермиона не спешила домой. Она ещё долго глядела прямо перед собой на дверь кабинета и думала о том, что она только что увидела. Она понимала, зачем он показал ей эти воспоминания. Драко Малфой, несмотря на свое высокомерие и даже ненависть к окружающим, мог испытывать любовь. Он любил своих родителей и готов был ради них на все, даже ради своего отца. Как и каждый ребенок.

На следующий день, так толком и не выспавшись, Гермиона проспала работу, а потому появилась в Министерстве только к обеду. Она гордо вынесла штраф за проступок и выговор, но даже тогда ее мысли были далеки от работы, а потому первым же делом она отправила Гарри записку с просьбой о встрече.

— У меня всего тридцать минут, поэтому придется поторопиться, — сказал Гарри, когда вошёл в ее кабинет.

— Да, конечно, Гарри. Садись, — она указала на небольшой диванчик, стоявший у правой стены, и тут же взмахнула волшебной палочкой, — Ты голоден? У меня тут бутерброды, я ночью не могла уснуть, а потому приготовила себе завтрак, но если честно, кусок в горло не лезет.

Гарри был несказанно рад, ему приходилось пропустить обед, так как его ждал Кингсли с отчетом по делу о сбежавших преступниках. Когда чай был готов, а сэндвичи лежали на тарелке перед Гарри, Гермиона начала рассказ.

— Для начала я бы хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал вчера…

— Гермиона, прошу тебя, — прервал ее Гарри, на что она лишь улыбнулась в ответ.

— Хорошо, — кивнула она, — Вчера я узнала, что за Драко следил Доусон. Он узнал, что шкатулка находится в Малфой-мэноре, и каким-то образом понял, что это дело рук Люциуса Малфоя. Джон был связан со Смертью. Я не знаю, как это возможно, но…

— С учётом того, что невыразимцы не самые разговорчивые работники Министерства, это не удивительно, — заметил Гарри в очередной раз.

Он был уверен в том, что Гермиона растеряла бдительность и зря не познакомила его с Доусоном до того, как все это произошло. Гермиона же была уверена, что контакт Доусона со Смертью появился не так давно.

— В том воспоминании Малфой был во Франции, у одного из своих дальних родственников. Он искал подтверждения о шкатулке, — сказала она, глядя на то, как Гарри жует кусок сэндвича. — У меня есть его адрес, а потому я хочу, чтобы ты проверил это место: у меня есть подозрения, что там ты и найдешь Люциуса Малфоя.

— Я запишу, — тут же сказал Гарри, едва проглотив кусок.

— Это хотя бы что-то, — сказала Гермиона, пока Гарри записывал адрес в Париже.

Он пообещал, что займется этим сегодня же и отправит авроров во Францию.

Гермиона же тем временем продолжила перевод рукописи Кадмуса с помощью книги, которую она заполучила в Малфой-мэноре. Она не хотела называть вещи своими именами и старательно сражалась с собственной совестью, стараясь убедить себя в том, что все это она взяла в долг. Она решила, что когда найдет Драко, вернётся с ним из-за Завесы, тогда и отдаст ему то, что позаимствовала. Голос совести едва удавалось усмирить, а потому Гермиона все равно чувствовала некоторое волнение от того, что кто-нибудь в Малфой-мэноре заметит пропажу. Но пока никто не кричал "караул", от Гарри не было записки с кратким "У тебя проблемы", а Гермиону не задерживали авроры в Министерстве, она спокойно продолжила работу, после чего поспешила домой, чтобы продолжать перевод.

Дома царил порядок. Живоглот встречал Гермиону протяжным мурчанием и выпрашивал внимание и ласку, из-за чего Гермионе пришлось повременить с переводом, который требовал сосредоточенности, и стала читать дневник Николаса Малфоя.

Гермиона вспомнила слова Драко в тот день, когда он впервые рассказал ей о записях, слова о том, что подтверждение словам Флетчера находилось в его родном доме, в дневнике его далёкого предка. Тогда они думали, что тайные знания принадлежат Николасу Фламелю и являют собой эликсир жизни, но сейчас Гермиона понимала: они открыли шкатулку проклятия. Никто из них и представить не мог, что это может привести к тяжёлым последствиям, осознание пришло слишком поздно. Еще никогда любопытство не приводило Гермиону к такому финалу. Казалось бы, простое любопытство, которое всю жизнь помогало ей двигаться вперед и оставаться одной из лучших на том поприще, которое она выбирала. И сейчас она за него поплатилась. За него же поплатился и Малфой.

Дневник Николаса был написан на среднеанглийском языке, а потому Гермиона едва разбирала слова. Разница со средневаллийским, а уже тем более архаическим вариантом валлийского была колоссальная и литература, которая помогала Гермионе раньше, здесь не работала. Тогда, оставив Живоглота храпеть на диване, Гермиона отправилась за словарем в книжный магазин в маггловской части Лондона.

Оказавшись на улице, Гермиона запахнула пальто и подняла воротник: вечер встретил ее холодным потоком ветра, который тут же растрепал ее более менее уложенные волосы, а потому Гермиона отказалась от магловского способа передвижения, который изначально выбрала, и направилась к ближайшему переулку, чтобы оттуда трансгрессировать в центр города. Она перенеслась в небольшой, но светлый подвал одного из знакомых ей зданий: это был один из полюбившихся ей книжных магазинов, в котором она изредка проводила свободное время еще в самом начале работы: отсюда до здания Министерства было рукой подать. Выбравшись из подвала и проскользнув незамеченной через прилавок, Гермиона обратилась к первому же попавшемуся ей на глаза консультанту. Он быстро помог ей найти интересующий ее экземпляр словаря. На обратном пути, несмотря на не самую привлекательную погоду, Гермиона решила не спеша прогуляться по вечернему Лондону.

Пока она бродила по улочкам, выбрав направление к мосту Ватерлоо и Темзе, ветер все крепчал. Остановившись у парапета в пешеходной зоне набережной неподалеку от Сомерсет Хаус, Гермиона разглядывала огни большого города и думала об одиночестве. О том, сколько сейчас в Лондоне таких же, как она. Сколько людей шли вот так по шумным улицам или холодному мосту? Скольких из них кто-то ждал дома?

Тогда Гермиона вспомнила про Живоглота и спустилась на нижний уровень набережной, где в этот холодный вечер никого не оказалось. Оттуда она трансгрессировала домой, где поспешила обнять Живоглота, который явно был в обиде на то, что хозяйка так резко оставила его в одиночестве. Прижимая к груди теплого и мягкого друга, Гермиона чувствовала, как холод и одиночество, сковавшие ее, отступают.

— Ничего, Глотик, — говорила Гермиона, глядя на рукопись Кадмуса и лежащий рядом дневник Николаса. — Все у нас с тобой будет хорошо.

Живоглот внимательно посмотрел на свою хозяйку и прислонился мордочкой к ее руке. Он тоже на это надеялся.

1) Чем я могу помочь?

Вернуться к тексту

2) У меня назначена встреча с мистером Малфоем.

Вернуться к тексту

3) О да! Добро пожаловать, мистер Малфой. Вас уже ждут в офисе на втором этаже.

Вернуться к тексту

4) Здравствуйте, мсье. Меня зовут Драко Малфой, и я писал вам несколько дней назад, чтобы попросить о встрече.

Вернуться к тексту

За эту неделю Гермиона успела выучить больше сотни слов на староанглийском и даже подумывала податься в переводчики, ее вдруг всерьез заинтересовал подобный труд. Единственное, что казалось непривычным, — неподвижность. За словарем, дневником и пергаментом Гермиона проводила часы и даже дни: все выходные она посвятила переводам. К началу следующей рабочей недели Гермиона была абсолютно истощена и то и дело путала валлийский и староанглийский, а потом и вовсе стала вырисовывать рунические знаки на своих пергаментах с переводом. Провалившись в крепкий сон после большой кружки ромашкового чая, Гермиона оказалась в мире грез, но как бы она ни старалась, даже здесь не вышло отдохнуть.

Длинный коридор, который ей был смутно знаком, заканчивался одной-единственной дверью. Круглая позолоченная ручка на темном дереве будто призывала, притягивала к себе. Гермиона подумала, что блеск этой ручки завораживает, она чувствовала себя драконом, который вскоре завладеет всеми сокровищами Одинокой горы. Ей хотелось не просто открыть дверь, а сломать эту ручку и оставить осколки себе, она испытывала странную жажду. Странное чувство сковало все ее тело, и Гермиона словно поплыла по коридору прямиком навстречу золоту, глядя только на отражающийся в ее блеске коридор. Но стоило ей только приблизиться к своей цели, как дверь распахнулась, и Гермиону буквально втянуло в комнату. Повсюду был огонь. Пламя полыхало, лавовые ручьи стекались к ее ногам, жар окутал ее, а глаза закрыла пелена, и дым, сажа и копоть мешали открыть их. Гермиона почувствовала жуткую боль и взглянула на свои ноги — она тонула в лаве, слезы хлынули из ее глаз, и она закричала в попытке освободиться. Тело снова пронзила боль, и она перестала чувствовать ноги, но вдруг на выступе скалы, совсем рядом она увидела Его. Сердце забилось, и она стала кричать Его имя, но Его безвольное тело не откликнулось, Он не открыл глаз, и Гермиона почувствовала, что умирает.

Проснувшись в поту Гермиона издала стон от тех чувств боли и безысходности, что ещё остались, словно вернулись с ней из сна в реальность. Она открыла глаза и почувствовала мокрые дорожки на ее щеках от слез. Откашлявшись, она поднялась с дивана, на котором уснула, и оглядела комнату: повсюду вновь были разбросаны книги и пергамент, неподалеку валялась пустая пузатая кружка, из которой она пила чай, а Живоглота поблизости не было. Возможно, он спал в ее кровати или ушел на очередную прогулку, и от этих мыслей Гермиона снова почувствовала себя одиноко. Сон медленно стал забываться, и Гермиона помнила только страх и боль, которые он принес. Она подняла кружку с пола и направилась на кухню, взглянув по дороге на часы, висящие над камином, они показывали три часа ночи. Гермиона знала, что не уснет этой ночью, а потому приготовилась к разбитому понедельнику, сонному и максимально отвратительному. За окном было темно и тихо, лишь ветер глухо завывал в сточных трубах и покачивал ветви деревьев: медленно приближалась зима, а Лондон готовился к первому снегу. Ноябрь подходил к концу, и весь мир будто слегка замирал на то время, пока не начиналась подготовка к Рождеству. Это время Гермионе казалось самым тяжёлым и хмурым, потому что холод, недостаточный для бесснежной погоды, уже вовсю разгуливал по улицам, а радости от первого снега и скорых чудес ещё было ждать достаточно долго.

Так казалось только на первый взгляд, но уже первого декабря, когда выпал первый снег, в кабинет Гермионы ворвался взъерошенный и раскрасневшийся Гарри Поттер. Его зелёные глаза блестели тем странным волшебным блеском, когда он чувствовал, что ему сопутствовала удача, и Гермиона напряжённо поднялась из своего кресла, первым делом подумав о том, что пропажа книг обнаружилась в Малфой-мэноре.

— Люциус, — едва переведя дыхание, сообщил Гарри и коснулся бока: кажется, он очень сюда спешил, — Мы его нашли.

— Он жив? — повысив голос, воскликнула Гермиона и тут же бросилась к своей мантии.

— Да, через несколько минут он будет в Министерстве, — заявил Гарри. — Он должен ответить на некоторые вопросы и... ещё не знает о Драко. Газеты он не видел, да и никто не знал, где он...

Гермиона сжала покрепче свою волшебную палочку и направилась к выходу из кабинета.

— Как вы его нашли?

— Пригрозили мсье Малфо́ю, что его могут привлечь за пособничество иностранному преступнику, — сказал Гарри, когда они направлялись к коридору, ведущему в Аврорат. — Видимо, у него были некоторые проблемы с законом во Франции, он быстро сдался.

— Он что-нибудь рассказал?

— Передал письмо Драко, — сказал Гарри, бросив нервный взгляд на Гермиону. Та почувствовала, что от волнения задрожали руки. — Назвал дату их прибытия и место, где он оставил Люциуса, приставив к нему домовика.

— Мерлин, — прошептала Гермиона, а Гарри вдруг взял ее за запястье, притормозив и заставив и ее остановиться.

— Там будет Нарцисса, — сказала Гарри, — она согласилась не приглашать защитников, но всё зависит от того, в какое русло повернет диалог. Первое время ее придержат в комнате посетителей, но потом я буду должен дать им встретиться.

Гермиона кивнула, и они продолжили путь. Когда они оказались в просторном холле Аврората и поспешили к кабинетам допросов, Гарри подтолкнул ее к самой правой двери. Она оказалась в помещении, где уже стояло двое волшебников, они настраивали волшебные уши из «Вредилок» и ещё какие-то странные магические предметы. Гермиона сконфуженно глядела на них, пока те не кивнули ей в знак приветствия и не продолжили заниматься делом. Гермиона же уселась на свободный стул и посмотрела на прозрачное стекло: такие она видела в маггловских детективных фильмах, но знала, что с той стороны кажется, будто никакого стекла и вовсе нет: там была голая стена. Это, конечно, была иллюзия, да и многие волшебники догадывались, что за ними следили, но иногда так было проще надавить на истинных преступников: они чувствовали себя намного беззащитнее без наблюдателей.

Гермиона посмотрела на часы и поняла, что ждёт только пять минут, хотя из-за волнения ей казалось, что время тянется как ириска и постоянно прилипает к зубам. Неожиданно дверь в комнату допросов распахнулась, и аврор ввел внутрь светловолосого мужчину в идеально выглаженной черной мантии. Его светлые длинные волосы не были никак уложены, а лежали на плечах и спине, а взгляд был растерянный, но было видно, что мужчина пытается держать себя в руках. Люциус Малфой не выглядит как загнанная марионетка Волан-де-Морта, не выглядел так, как представал перед ними в Отделе тайн во время поисков пророчества. Сейчас он был в большем замешательстве, будто не понимал, что происходит. Гермиона вдруг осознала, что он ещё не знает о исчезновении сына. Хотела ли она на это смотреть? Аврор усадил Люциуса за стол и удалился, а спустя минуту вернулся в комнату вместе с Гарри.

Гермиона подошла вплотную к стеклу и заметила, что Гарри бросил ободряющий взгляд на стену, за которой она стояла.

— Мистер Малфой, — сказал Гарри, — Мы задержали вас ненадолго, лишь зададим несколько вопросов касательно вашего пребывания во Франции.

— Я бы хотел видеть рядом свою жену или сына, прежде чем отвечать на вопросы, — твердо заявил тот. — А ещё лучше — кого-то из них и защитников.

— Вы обязательно встретитесь через некоторое количество времени, — сказал Гарри, так, чтобы не сообщать о Драко лично. Он прекрасно проводил допрос, — Но для начала нам нужно выяснить причину вашего отсутствия и то, что подразумевает собой вот это письмо.

Гарри вытащил из нагрудного кармана мантии лист, сложенный вдвое, и положил его перед Люциусом. Тот высокомерно взглянул Гарри прямо в глаза, но все же взял пергамент в руки и принялся читать. Лицо его совершенно не изменилось, когда он закончил чтение, а потому и голос был бесстрастным:

— Я понятия не имею, о чем здесь речь, — заявил Люциус. — Думаю, что лучше это будет узнать у моего сына, ведь именно по его вине я был вынужден прятаться во Франции.

Гермиона сжала кулаки.

«Он не знает, он не знает, он не знает», — как мантру повторяла она.

— Расскажите о том дне подробнее, пожалуйста, — попросил второй аврор, и Люциус удивлённо взглянул на него.

— Уже прошло много времени с того дня, я плохо помню произошедшее, — сказал Люциус, но не дождавшись ответа, так как Гарри и аврор лишь молча и выжидательно молчали, продолжил: — Но помню, что мы с сыном направились в Париж. Он убедил меня остаться во Франции на время, сказал, что мне лучше отдохнуть, пока он уладит некоторые дела. Я остался и ждал новостей...

— Какие дела улаживал Драко? — уточнил Гарри и заметил, как Люциус едва заметно дернулся.

— Боюсь, что это уже не самые законные вопросы, — сказал он нарочито вежливо и скривил губы в усмешке. — В чем, собственно, дело? По какой причине допрос? И где мои жена и сын?

Гарри некоторое время молчал, и Гермиона поняла, что сейчас вся спесь с Люциуса будет сбита.

— Дело в том, что ваш сын, мистер Малфой, — наконец с собрался мыслями Гарри. Ему вновь приходилось быть вестником плохого, — в общем, он... Оказался по ту сторону Арки Смерти, которая находится в Отделе тайн.

Люциус замер, и Гермиона отвернулась. Она не хотела видеть это лицо, не хотела слушать то, что он говорит и будет ли говорить. Она сжала голову руками, пока не дрогнула от прикосновения ладони одного из авроров. Гермиона подняла глаза на него, и тот кивнул в сторону двери. Гермиона посмотрела на пустующую соседнюю комнату и удивлённо моргнула: сколько же она просидела с закрытыми ушами и глазами и что прослушала? Она вышла из кабинета не в самый подходящий момент, так как из соседнего Гарри выводил Люциуса и Нарциссу, которая придерживала того под руку. Все четверо будто замерли, встретившись друг с другом взглядами: Нарцисса готова была испепелить Гермиону своим, Гарри смотрел настороженно, а мистер Малфой... Казалось, что он смотрел в пустоту. Будто вместо Гермионы здесь была пустота.

— Я провожу вас в свой кабинет, откуда вы сможете переместиться в поместье, — заявил Гарри, указывая Нарциссе на коридор.

Она наконец отняла взгляд от Гермионы и направилась прямо, а Гарри, обернувшись, жестом показал ей оставаться на месте.

— Озеро, — вдруг услышала Гермиона едва слышный шепот. — Он ведь попал в озеро.

Это говорил Люциус, и голос его был отрешенным, а Нарцисса тут же ускорила шаг, в замешательстве взглянув на Гарри.

— Не здесь, Люциус, — сказала Нарцисса, и процессия скрылась за поворотом.

Гермиона задумчиво уставилась в стену, словно там были ответы на вопросы, которые родились в ее голове. Любопытство терзало ее, и она пыталась придумать варианты того, что Драко мог написать мсье Малфою. И странные слова Люциуса про озеро. Малфой не попадал ни в какое озеро, он был мертв.

Гермиона старалась набраться терпения, пока ждала Гарри, но ее ожидание было почти что напрасным. Уже в его кабинете, прочитав письмо Драко, Гермиона сглотнула, заметив знакомый почерк, но ничего из того, что еще не знала, не обнаружила.

— Он будто отключился после того, как узнал об этом, — сказал Гарри. — Нам пришлось привести Нарциссу. Он увидел ее и не сказал ей ни слова. Естественно, миссис Малфой сразу же пожелала отправиться домой.

— Что он имел в виду, когда сказал про озеро? — задумчиво уточнила Гермиона.

— Понятия не имею, но, кажется, он слегка помешался, — заметил Гарри. — Даже не знаю, стоит ли назначать повторный допрос после того, как его осмотрят колдомедики.

Гермиона пожала плечами и нахмурилась.

Следующую пару дней Гермиона продолжала работу словно из-под палки, постоянно возвращаясь к тому, что Люциус вернулся в Англию, и к его словам про озеро. Ей казалось, что она знала, о чем он говорит, и пыталась придумать объяснение его словам, но так и не поняла, что Люциус имел в виду, когда говорил «Он». Она точно знала, что настоящий Он сейчас находился в жутком месте по ту сторону Арки и, возможно, окончательно погибал, не способный вернуться обратно.

Гермиона часами бродила от стены к стене по своему кабинету и гостиной, то и дело с головой погружаясь в переводы имевшихся у нее документов. На последней странице рукописи Кадма, в одном из наиболее странных и сложных для перевода рунических сочетаний, находился блеклый чертеж Воскрешающего камня. Здесь он предстал перед Гермионой точной копией того камня, который она видела в воспоминаниях Гарри Поттера, лишь с одним отличием: на нем не было знака Даров Смерти, никаких указаний на то, что камень был связан со Старшей палочкой и Мантией-невидимкой. Теперь же этот камень, без единого знака, гладкий и ровный, был утерян и никак не мог помочь Гермионе. Она уже осознала, что не сможет создать артефакт такой мощи, а если даже попытается, то на это уйдут годы, а может быть, и вся жизнь. Гермиона в глубине души сомневалась, что ее занятие не бесполезно, что она схватилась за этот перевод от безысходности и от отчаяния, ведь ничего не смогла сделать, а прошло больше полугода. В моменты честности с самой собой накатывало отчаяние, и Гермиона могла сидеть, глядя в пустоту перед собой, и слегка покачиваться, погружаясь в неприятные мысли все глубже. В такие моменты хотелось кричать и биться в истерике от безысходности и беспомощности, ведь Гермиона знала, что выхода не было, но она должна была продолжать бороться, даже когда надежды совсем не осталось.

Гермиона провела пальцем по рисунку Воскрешающего камня и вспомнила о шкатулке, которую с собой забрала Смерть. Она думала, что Кадмусу так и не удалось создать камень, что в шкатулке всегда было пусто. Но камень был создан! Точная копия, способная возвращать тени людей с той стороны, призывать их себе, и она всё ещё находилась где-то на этой стороне. А пока Гермиона знала это, она не могла позволить себе сдаться.

Гермиона снова припомнила слова мистера Малфоя об озере, и в голову ворвались лихорадочным потоком мысли: «Именно он забрал шкатулку у Регулуса! Озеро! Регулус писал про воду в дневнике!»

Гермиона резко соскочила с дивана и понеслась в спальню, судорожно натягивая на ноги носки. Она даже не взглянула на время, когда надевала кроссовки и застегивала мантию. Она быстро трансгрессировала прямиком из своей квартиры.

В Годриковой Впадине было темно, несмотря на тусклые фонари, освещавшие разросшиеся за пару лет улочки. Гермиона огляделась вокруг и, выйдя из-за угла бара, направилась прямо по улице к дому Джинни и Гарри. В их коттедже горел свет только в гостиной, там Гермионе были видны тени, и она обрадовалась, что друзья ещё не спят.

Калитка оказалась открытой, и Гермиона направилась к двери и собиралась уже было постучать, как дверь вдруг резко распахнулась, а на пороге появилась Джинни. Она с прищуром оглядела Гермиону с ног до головы и усмехнулась. Гермиона проследила за ее взглядом и заметила, что кроссовки едва налезли на очень плотные махровые носки, а из-под недлинной мантии были видны ее голые ноги.

— Что-то случилось?

— Да, — кивнула Гермиона и тут же вошла в дом, следуя за рукой Джинни. Когда дверь захлопнулась, а на пороге гостиной появился Гарри, Гермиона устало выдохнула. — Умоляю, скажи мне, что дневник Регулуса Блэка, который тебе вернул Драко, все ещё здесь.

Гарри задумчиво почесал затылок и встретился взглядом с Джинни.

— Он в коробке на чердаке, — сказала она, стараясь скрыть раздражение забывчивостью своего мужа. В конце концов, это была его вещица, и он сам отправил дневник на чердак.

Когда Гарри вернулся с чердака, Гермиона с Джинни уже пили вино, расположившись в гостиной. При виде черной книжонки Гермиона очнулась и на мгновение замерла: в ее голове мгновенно пронеслись сразу несколько воспоминаний, связанных с этой находкой. Гарри положил дневник на стол и с интересом взглянул на Гермиону. Она распахнула его на последней странице, достала палочку и произнесла заклинание, которое проявляло невидимые чернила. Тогда Гермиона вспомнила, как сделала это в прошлый раз в своем кабинете в компании Драко и Джона. Ведь именно Джон Доусон подсказал им об этой странице; неужели он не запомнил те слова, которые Гермиона сейчас читала вслух?

— И не сумеет найти то, что я спрятал глубоко под толщей воды, там, куда не доберется никто.

— Озеро, — тут же сообразил Гарри, и Гермиона сосредоточенно кивнула, даже не удивившись его догадке. Не зря ведь они с ним дружили уже больше десяти лет. — Малфой знал, что Регулус выбросил камень. И как-то узнал, что тот выбросил его в озеро.

— Почему именно в озеро? — удивилась Джинни.

— Нужно допросить Люциуса, — сказала Гермиона и осеклась, — И выяснить, что за озеро выбрал Регулус для того, чтобы выбросить Воскрешающий камень.

Гарри вдруг поежился, и его осенила догадка, но взгляд зелёных глаз тут же поник.

— Что?

— Я знаю одно озеро, в котором бывал Регулус, — мрачно заявил он, и Гермиона тут же сообразила, о чем речь: пещера с поддельным крестражем.

— Он тогда был много старше. А когда нашел шкатулку, ещё учился в школе, только сдавал экзамены... — возразила Гермиона, осеклась и уставилась на Джинни. — Наверняка единственное озеро, которое было ему знакомо, находилось в Хогвартсе.

Гарри и Джинни переглянулись и снова уставились на Гермиону, пока она лихорадочно соображала.

— Готова поспорить на тысячу галлеонов, что камень, который по своим записям создал Кадмус, находится на дне Черного Озера в Хогвартсе.

* * *

Спорить было тяжело, потому что выяснить наверняка не представлялось возможным. Это было сродни поиску иголки в стоге сена, а потому Гарри и Джинни сначала просто посмеялись над ее решительным видом.

— Сейчас же зима!

— Ты нырял за мечом Гриффиндора!

— Озеро огромное!

— Я попробую магию призыва, естественно!

— Там водится гигантский кальмар!

— Так ведь зима...

Диалог не был особенно продуктивным, потому что кидать друг другу аргументы и контраргументы безумной идеи спустя некоторое время и Гарри, и Джинни и даже сама Гермиона просто-напросто устали. Когда молчание стало тягостным, а рассерженный и удивленный взгляд Джинни сменился на уставший, Гермиона попросила прощения за поздний визит и направилась домой. Ей необходимо было выспаться, прежде чем предпринимать какие-либо действия, но почему-то у Гермионы было предчувствие, что ничем хорошим ее идея не увенчается. Искать камень было действительно делом глупым и, даже с магией и ее способностями, почти невозможным. Но если тогда Гермиона не была готова искать камень для привлечения внимания и продвижения по карьерной лестнице, то сейчас она просто обязана была сделать все, что в ее силах, чтобы вытащить Малфоя. И она полезет в ледяную воду, если нужно, без магии нырнет с аквалангом, но найдет камень.

Тем не менее Гермиона была уверена, что без пояснений и правды, выложенной нынешнему директору Хогвартса, ее и на пушечный выстрел на подпустят к озеру, ещё и обзовут самоубийцей, а когда узнают о предмете ее поисков, так и вовсе упекут в Мунго. Иногда Гермиона удивлялась тому, что Гарри, Джинни и Рон до сих пор не предприняли такой попытки.

Но у нее был план отступления, ведь в Хогвартсе находился «свой человек», к тому же не один. Противники этой идеи — Гарри и Джинни — наверняка сообщат Невиллу о ее планах, а потому его привлекать было бессмысленно, как бы она ни упрашивала, он бы не согласился помочь. Хотя это именно Гермиона, а не Гарри, помогала Невиллу с зельями у самого неприятного для него профессора Снейпа. Гермиона лихорадочно соображала и хмурилась от хаоса в своей голове. Значит, настала пора вернуть общение и расположение того человека, который был позабыт из-за того, кого она хотела спасти. Майкл всё ещё работал в Хогвартсе и иногда, когда Гермиона встречалась с Джинни, та передавала, что ей передавал Невилл, что Майкл передавал ей привет и интересовался, как поживала Гермиона. До него так же дошли слухи и новости о произошедшем в Комнате Смерти, но Гермиона так и не предприняла попытки с ним связаться. Ей казалось, что встреча с ним будет лицемерием, и она сильно надеялась на то, что он позабыл о ней и больше не хотел, особенно после того ужина в «Гиппогрифе», с ней настолько близко общаться. Гермиона усмехнулась собственным мыслям: что же такого за это время сделал Драко Малфой, что даже после его смерти она всё ещё верила в его возвращение и не пыталась продолжать жить своей прежней жизнью? Привычка. Так объясняла это все Гермиона, хотя подсознание предательски и громко смеялось, когда Гермиона за причину выдавала банальную привычку. Да, часть правды в этом была, но только часть.

Гермиона твердо решила, что вынесет и встречу с Майклом, и возможное объяснение ради своей находки. Ей нужно было изучить Чёрное озеро и приготовиться ко всему, что может ее там ждать. В конце концов, ей нужен был план.