В роли героя (джен)

Следующие полтора часа они провели в кабинете Фалька. Тот заявил, что не позволит дергать своих сотрудников по сто раз, поэтому устный отчет Гарри и Рона слушал не только сам Главный Аврор, но и по два представителя от Отдела Тайн и Отдела Ликвидации Проклятий. Одним из последних, естественно, оказался Малфой.

Только когда Гарри порядком охрип, а Рон вслух высказался о том, что сама операция — сущие пустяки в сравнении с обрушившимся сейчас на них допросом, Фальк милостиво отпустил их пообедать и собраться с силами.

— Сейчас свободны, но к пяти чтобы были на местах. Нужно еще обсудить тезисы для журналистов. А пока не болтайте.

— Где посидим? — спросил Рон сразу за дверью кабинета Главного.

— Слушай, я бы домой аппарировал, — Гарри сделал виноватое лицо. — Во-первых, нам сейчас нигде прохода не дадут — не журналисты, так просто интересующиеся, а Фальк — видишь, что сказал? А во-вторых, меня сегодня подняли в пять утра, и я бы с удовольствием придавил на пару часов.

— А. Ну ладно, — Рон явно выглядел разочарованным.

— Ты бы в Норе объявился и Гермионе дал знать, что в порядке, — посоветовал Гарри. — Наверняка о нашем героическом походе уже все знают, а вот о том, что мы вышли непомятыми, — еще не факт. Ждут же все.

— О, точно. До вечера!

Рон слегка повеселел: в Норе наверняка найдется пара слушателей для рассказа об их похождениях. Гарри хлопнул его по плечу и аппарировал в коттедж.

Малфой появился минут через двадцать и с порога спросил:

— Визгль много болтал?

— Не в курсе, — прохладно откликнулся Гарри. Малфоевская манера коверкать фамилию друга ему по-прежнему не нравилась. — Я сразу аппарировал домой.

— Ладно. В общем, Поттер, ты сегодня сорвал ему бенефис. Правда, сам Уизли об этом не догадывается, иначе вел бы себя по-другому. Не перебивай, и так все расскажу! Я же правильно понимаю, что о появлении Уолперта ты узнал случайно?

— Об этом уже пол-Аврората знало, так что если это считать случайностью...

— Ага, вот именно. То есть лично тебе никто об этом не сказал. Зато оперативников в оцепление бросили сразу после его появления. Логично, правда? Вполне логично. А потом твой рыжий пристроился таскаться за Министром, Фальк это засек, конечно, и явно хотел поставить его на место, но Кингсли его очень настоятельно отвлек и сам Визгля «не заметил». Зато активно рассуждал, что в этой ситуации нужен отважный герой. А тебя-то в окрестностях не наблюдалось, досада какая!

— Пока я не улавливаю. Кингсли хотел отправить туда именно Рона?

— Именно. Причем сделать это при журналистах, как ты заметил, и с большой помпой. Чтобы потом с той же помпой поприветствовать его победное возвращение. Понимаешь?

— Понимаю... — Гарри демонстративно почесал макушку. — Давай дальше: Кингсли нужен Рон — герой дня, потому что?..

— Кингсли нужен Герой, — Драко смотрел сочувственно, как на больного, который еще не в курсе своего диагноза. — Нынешний штатный Герой Британии заметно испортился, Гарри. Слишком много возится со слизнями и прочими малфоями, слишком мало сияет в обществе гриффиндорцев. Публика потихоньку остывает к своему любимцу, появляются ненужные вопросы. Вариантов у Министра два — либо хорошенько заняться репутацией действующего Героя, либо выпускать запасного. Проблема в том, что действующий — себе на уме, ненавидит давать интервью и вообще неизвестно, согласится ли он вести себя прилично. Но выставить достойного конкурента Победителю Волдеморта довольно сложно. С другой стороны, Лучший Друг этого самого Победителя, тоже герой войны — это не книззл начхал. И, к тому же, есть реальный шанс, что Герой, если и заметит процесс замены, то просто не станет ему мешать, потому что Лучший Друг же! А если всё-таки поддастся влиянию Малфоя и решит тянуть одеяло на себя, тут можно будет публично поговорить о том, как Герой боится поделиться хоть крохой славы даже с лучшим другом и тоже героем... В общем, есть где развернуться. И для старта любого из этих двух вариантов чрезвычайно полезна ситуация, когда Герою — действующему или новому — приходится выручать из беды не каких-нибудь пожирательских недобитков, а чистопородных гриффиндорцев, желательно — молодых и трогательных...

— Погоди! Ты хочешь сказать, это Кингсли, что ли, подстроил, чтобы ребята провалились в эту...

— Ни в коем случае, стал бы Министр так мараться! Нет, он просто хороший политик и умеет видеть потенциал ситуации.

— Уже легче.

— Рад за тебя. В общем, ты понял, да? Уизли уже был на месте, и надо было его только чуть-чуть подтолкнуть, а твое появление там не планировалось. Правда, это я уже потом понял. Сперва я подумал, что Кингсли пихает туда именно тебя, причем его устроят оба варианта: и Герой, спасший грифят, и Герой, трагически погибший, спасая грифят. Я тебя туда отпустил только потому, что мы с коллегами были почти уверены в разумности этого решения. Фитцкопф к тому моменту уже озвучил мысль, что опасность места, куда провалились эти недоумки, больше иллюзорная, чем реальная.

— То-то ты грозился Кингсли убить. От уверенности.

— Надо же было дать тебе мотив оттуда выбраться.

— Спасибо. Что бы я без тебя делал?

— Ушами хлопал! Подводя итоги: я не знаю, что сейчас предпримет Шеклболт, и готов полностью отдать ему инициативу в этом раунде, чтобы просто понять, на которого из героев он поставит в сложившейся ситуации. Хотя скорее всего — на обоих, по крайней мере, я бы сделал именно так. Но на всякий случай имей в виду, что на сегодняшней пресс-конференции тебя могут начать топить. Подчеркивать заслуги Уизли и твои ошибки — и то и другое при необходимости найдется, будь уверен. И если ты вздумаешь взбрыкнуть — я тебе уже объяснил про «Герой боится поделиться хоть крохой славы даже с лучшим другом», да?

— А если не вздумаю?

Драко склонил голову набок и резко уточнил:

— Не вздумаешь сегодня или вообще?

— В обоих вариантах.

— Поттер, — Драко так и продолжал смотреть на него чуть под углом. — А ты в курсе, что у меня есть свой интерес в этой истории?

— Ну, ты наверняка предпочтешь, чтобы официальным Героем оставался я.

— Бинго! Мне нужен ты в сверкающих доспехах, желательно еще с нимбом над головой, но это опционально. Ты ведь помнишь, что мы с тобой уже обсуждали мое светлое политическое будущее и твою в нем не последнюю роль? Если ты сейчас сольешься, у меня многое... пойдет не по плану.

Драко прятал напряжение за деланной легкостью слов, но Гарри не захотел поддерживать этот тон.

— Помню. Мы говорили об этом больше года назад, и с тех пор я так и не понял, что конкретно от меня требуется. Там было что-то про «стоять за плечом» и «давить авторитетом». У меня, извини, это складывается в картинку, как ты на первом курсе выкрикивал: «Мой отец обо всем узнает!», только вместо «мой отец» теперь моя фамилия.

— То есть у тебя с одиннадцати лет картинка мира так и не поменялась? — раздраженно огрызнулся Драко. — Мне не надо ничего выкрикивать, достаточно того, что о нашей дружбе регулярно упоминают в газетах. По умолчанию считается, что все, что я делаю, как минимум, не вызывает у тебя возражений.

— Вот это-то меня и смущает. Хотелось бы знать, против чего конкретно я не возражаю.

Видимо, слизеринский взгляд на вещи вообще и вопрос доверия в частности сильно отличался от гриффиндорского. Гарри опасался, что Малфой взорвется или оскорбленно умолкнет, но тот ответил спокойно, только с чуть горьковатой насмешкой:

— У меня на рабочем столе только стопка уже полностью готовых к рассмотрению Визенгамотом проектов — в фут высотой. К каждой папке из этого фута я могу прочитать тебе лекцию минут на двадцать: кто все эти люди, почему я считаю правильным именно такое решение, как к нему относятся разные заинтересованные стороны, как на эти стороны влияет мнение Гарри Поттера и как они себя поведут, если Гарри Поттер будет низвержен с пьедестала. На самом деле, я с наслаждением тебе это всё расскажу, как только ты снизойдешь проявить интерес не только на словах. Мне было бы очень удобно, если бы ты был в курсе всех этих процессов — по крайней мере, толковее отвечал бы на «случайные» вопросы в коридорах. Начнем прямо сейчас?

— Пожалуй, сейчас не время... — на этом месте Малфой громко фыркнул, всем лицом изображая «я даже не сомневался», и Гарри кивнул, признавая собственную несостоятельность, но продолжил, не меняя тона: — Прямо сейчас меня больше интересует сходить к Кингсли и выяснить его взгляд на события.

— Кхм! — возмущенно сказал Драко.

— До пресс-конференции, — подтвердил его опасения Гарри.

— Самая идиотская идея, которую ты мог родить.

— Как будто ты не этого добивался.

Малфой вскинул брови так, что Гарри испугался, не уйдут ли они под волосы насовсем:

— Я что, слишком сложно выразился, сказав, что хочу отдать инициативу Министру? Никуда ты не пойдешь, Поттер!

— Не смеши, Малфой, — Гарри даже попытался по-малфоевски закатить глаза, но, кажется, не преуспел. — Год назад ты мне как раз объяснял, что если Кингсли при мне выражает озабоченность твоими «политическими планами», то делает он это для того, чтобы я поговорил с тобой и пресек то, что мне в твоих планах не понравится. Сейчас ситуация ровно зеркальная: ты мне говоришь, что Кингсли задумал... что-то, что тебе не нравится. Очевидно, что я должен сходить, поговорить с ним, пресечь, если что, и потом тебя успокоить.

— Признаю себя ослом. Нет, я не это подразумевал, но ценю твою готовность. К счастью, сейчас твое вмешательство не требуется.

— Увы, требуется. Потому что кроме твоих игр в этой истории есть еще Рон.

— И что?

— Можешь гарантировать, что пока мы выжидаем, министр не примется «укреплять его позиции»?

— Тебя это настолько зацепило?

— Не то слово. Ты просто не понял, насколько страшную вещь сказал. Я-то по себе знаю, как из человека делают героя. «Случайно услышанные» слова, из-за которых потенциальный герой лезет черт-те куда без страховки, уже были. Нам всем повезло — сегодня это была тренировочная трасса и Рон все-таки оказался там не один. Но я не хочу ждать, когда его имя внезапно попадет в очередной кубок, магический контракт с которым нельзя расторгнуть. Я-то неубиваемый, а вот за него не уверен.

— Ну, если смотреть с этой стороны...

— Можешь мне сказать, что я передергиваю?

Драко вздохнул, признавая поражение.

— Скорее всего — передергиваешь. Но клясться магией я бы не стал.

— Я просто проинформирую Министра о том, что вдовство Гермионы меня сильно расстроит.

Малфой закатил глаза, но отговаривать Гарри больше не пытался.

— Я так понимаю, у тебя что-то очень срочное и личное? — Кингсли устало потер глаза. — Потому что до закрытого брифинга полтора часа, и все вопросы относительно сегодняшних событий мы могли бы обсудить там.

— Личное, — кивнул Гарри. — Извините, что отнимаю время, но да, срочное и личное. Только один вопрос, я быстро.

— Слушаю, — весь облик Министра Магии просто кричал о том, что срочных дел у него — на две жизни вперед, но, разумеется, ради вопроса Гарри Поттера он отодвинет их все. Гарри усилием воли отогнал нарастающее чувство неловкости за то, что отвлекает занятого человека своими (малфоевскими, коль уж на то пошло) глупыми домыслами.

— Вы сегодня хотели, чтобы Рон Уизли пошел один? Чтобы меня там не было вовсе?

— Очень интересно, — Кингсли подобрался, и взгляд его из усталого сделался цепким. — Нет, Гарри, я этого не хотел. А теперь у меня встречный вопрос: откуда такие мысли?

— Драко предположил, что мой светлый образ уже недостаточно светел для роли официального Героя, — изворачиваться и скрывать очевидное Гарри не видел смысла.

— Драко предположил... — очень мягко повторил Шеклболт.

— Да. Я ведь очень доверчивый, вы же знаете. Драко предположил, и я ему почти поверил, но решил все же уточнить у вас лично. Теперь вы сказали, что всё было не так, и я верю уже вам. Потому что, — Гарри вернул Министру такую же мягкую улыбку, — если бы вы сказали сейчас неправду, это ведь очень быстро стало бы очевидно. Создание нового Героя — публичный процесс, не заметить его я не смогу даже при всей моей доверчивости. Извините, что отнял у вас время, я получил ответ и успокоился. Пойду скажу Драко, что обманывать меня нехорошо.

— Подожди, Гарри. Мне кажется, нам есть что обсудить.

— Да? — с готовностью обернулся тот. Если до этого у него оставались какие-то сомнения, то подчеркнуто ровный, по-прежнему мягкий даже, тон Кингсли развеял их без остатка. Когда Министр считал, что его ручной Герой выделывается не по делу, он очень быстро переходил на повышенные тона.

— Присаживайся, — Кингсли решительно раздвинул пергаменты перед собой, подчеркивая, что все его срочные дела могут ждать столько, сколько нужно. — Ты задал, по сути, два разных вопроса. Отправлять Рона в одиночку неизвестно куда я не собирался. А вот «предположение», — кавычки вокруг этого слова прозвучали очень четко, — мистера Малфоя имеет под собой вполне весомые основания. Хотя бы потому, что слова мистера Малфоя так легко заставляют тебя сомневаться в намерениях старых боевых товарищей. Это довольно обидно для меня, не находишь?

— Да. Извините, Кингсли, я был не прав. Слишком испугался, чтобы рассуждать здраво! — Гарри покаянно склонил голову.

— Испугался? Чего именно, Гарри?

— Того, что вы правда хотели загнать туда одного Рона. Потому что, знаете, Герой-На-Пьедестале — это одно, и им Рон мог бы быть куда лучшим, чем я. Но Мальчиком-Который-Постоянно-Выживал-Несмотря-На-То-Что-Лез-Куда-Не-Надо вы его никак не сделаете, и моя дурная сила к нему не перейдет. Поэтому там, где я побарахтаюсь и выползу, Рон может... Я Драко сказал, что иду к вам сообщить, что вдовство Гермионы меня очень огорчит. Одно дело, если Рита снова макнет меня в навоз, а Рон станет новым Героем Света. Он заслужил это звание ничуть не меньше меня, я-то знаю это как никто, Кингсли. Но если для этого вы начнете толкать его во все темные дыры, какие есть в Англии, то я против.

— Ты против, — повторил Министр с нечитаемой интонацией.

— Да, я против. Привилегию лезть в темные дыры единолично я, надеюсь, все-таки заслужил и никому ее не отдам. Но освещать этот факт в прессе я никогда не рвался.

— Замалчивать очевидные вещи — это политика Волдеморта. Надеюсь ему не уподобиться.

— Я тоже надеюсь, что вы ему не уподобитесь, — слова упали неожиданно тяжело — тяжелее, чем Гарри планировал.

— Хорошо. Так чего ты хочешь, Гарри?

— Хочу, чтобы мой друг попадал в неприятности только по долгу службы или по случайности — настоящей случайности, от которой никто не застрахован, а не по воле... заинтересованных в нем сил. На самом деле, вопрос в том, чего хотите вы, Кингсли. Меня-то до сегодняшнего дня все устраивало.

— И чего хочет мистер Малфой, не так ли? — вот теперь время словесных игр закончилось, Гарри понял это по изменившемуся тону Министра. Тон Люциуса Малфоя, когда он переходил от реверансов к делу, менялся один в один так же.

— Так, — Гарри согласно кивнул. — Потому что я не собираюсь игнорировать вообще ничьи интересы: ни свои, ни Рона, ни ваши, ни Драко. Я по-прежнему верю в счастье для всех и даром. Только мне может не хватить ума учесть всё, потому-то я и бегаю советоваться к умным людям: то к Драко, то вот к вам.

— Но к Драко чаще.

— В этом и есть проблема, верно?

— Одна из.

— Назовите все.

— Попробую. Впрочем, основную проблему совершенно верно сформулировал именно мистер Малфой. Британии нужен Герой, Гарри, Светлый Герой. Люди привыкли к образу Гарри Поттера — сперва младенца, победившего Волдеморта, потом — Избранного, который снова сможет победить темнейшего волшебника современности, потом к Поттеру-Герою, пошедшему на верную смерть ради благополучия других. Людям приятно знать, что если случится беда — есть тот, кто придет на помощь в самом безнадежном случае. Но последнее время помощь Героя почти всегда достается только... — Кингсли пощелкал пальцами, подбирая нейтральное слово, — только тем, против кого она требовалась раньше. Люди начинают подозревать, что сила Избранного больше не на их стороне.

— А проигравшая сторона, значит, не люди? — Гарри дернулся, с трудом подавив желание вскочить и долбануть кулаком по столу.

— Проигравшая сторона — это те, кого Избранный победил, — министр никак не отреагировал на его вспышку. — Это те, кого Избранный победит снова, если вдруг возникнет такая необходимость. Подавляющее большинство британских волшебников так или иначе сочувствовали именно светлой стороне, и им было бы спокойнее знать, что если вдруг история повторится и Волдеморт воскреснет в третий раз — у них у всех будет проверенный защитник. Ты лишаешь их этой веры, Гарри.

— Но Волдеморт не воскреснет. Почему бы не считать меня проверенным защитником для всех и от напасти любого цвета? Тогда никакого противоречия и не будет...

— Потому что «напасть любого цвета» — это абстракция. А Волдеморта и его приспешников все помнят очень хорошо. Когда у врага есть конкретное лицо — это всегда проще.

— Я не ищу простых путей.

— Это я уже давно заметил, — Кингсли позволил себе ехидный смешок. — А мне-то что прикажешь делать, герой? Привилегию лезть на самый безнадежный рожон лично я у тебя отбирать уж точно не планирую. Ты, может быть, знаешь, как щелчком пальцев убедить всех британских волшебников, что Гарри Поттер не переметнулся на сторону Темных, а просто помогает тем, кого считает пострадавшими? Потому что я — не знаю. Я и так делаю, что могу, в рамках разумного, чтобы деление на победителей и побежденных перестало быть таким... радикальным. С Малфоем твоим вот работаю, хотя для моей лично репутации это постоянный риск. И именно чтобы сбалансировать все вот это, как принято говорить в кругах радикально-Светлых политиков, «соглашательство», мне на моей стороне поля нужна весомая светлая фигура, такая, знаешь, в цвете которой никто не усомнится. А эта фигура день ото дня вызывает все больше вопросов.

— Малфой почти слово в слово то же сказал.

Министр заинтересованно поднял бровь, но Гарри в ответ только пожал плечами и продолжил мысль:

— И вот я поражаюсь: если у вас интересы совпадают и вам обоим нужен мой светлый образ, чего ж вы не договоритесь друг с другом, как этого добиться? Дергаете меня в разные стороны, вместо того чтобы вместе решить, что я должен говорить и делать? Вот правда, шансов, что я все сделаю правильно, стало бы вдвое больше.

Выражение лица Кингсли остро напомнило Гермиону: «КАК этого можно не знать?!» Гарри стойко выдержал это взгляд и еще раз пожал плечами.

— Да, я простой и незамутненный, и да, Драко это тоже шокирует. Так объясните дураку, что не так?

— Понимаешь, Гарри, — вот теперь Шеклболт действительно заговорил с ним, как со слабоумным, чем опять-таки до смешного напомнил Малфоя. — Проблема в том, что я и мистер Малфой... каждый из нас хочет видеть Светлого Героя именно на своей стороне...

— А нет никакой «своей стороны», — перебил его Гарри. — Я очень стараюсь не делать того, что противоречит моей мечте о счастье для всех и даром, и ради вас с Драко не стал бы изменять этому принципу. Для всех, понимаете? К чьей бы стороне меня ни причислили — для всех.

— Ради общего блага? — сощурился Кингсли.

— Э, нет! Ради общего блага всегда приходилось чем-то жертвовать. Или кем-то. А я говорю о счастье для всех и даром!

— Хорошие слова. Но ты ведь понимаешь, что так не бывает.

— Не-а! — Гарри весело мотнул головой и едва сдержался, чтобы не показать Министру Магии язык. — Не-а, не понимаю!

Пресс-конференция прошла благостно. Сперва Главный Аврор сжато отчитался об успешно проведенной спасательной операции, выразил благодарность всем участникам за быстрое реагирование и профессионализм. Потом глава Отдела ликвидации проклятий Фитцкопф разъяснил, что природу пространственной ловушки, в которую угодили четверо недавних школьников, еще предстоит изучать, но уже сейчас можно с уверенностью утверждать, что Нортвудский лес безопасен для посещения. За ним кратко выступил Шеклболт, в свою очередь похвалил работу Аврората и Мунго и отдельно отметил, что ситуация была более чем нештатная, и прекрасно, что в Британии есть волшебники, готовые броситься в неизвестность на помощь попавшим в беду. За этими словами последовала трогательная сцена с появлением миссис Пилс, желавшей лично выразить благодарность спасителям сына, и сразу после объятий с нею Гарри и Рон были, наконец, торжественно отданы на растерзание журналистам.

Говорил больше Рон, Гарри в основном сиял Солнечной Улыбкой Героя и иногда подхватывал мысль, если Рон начинал путаться в словах или вдруг забывал, что в свете новых тенденций надо говорить не «пожирательское логово», а «тяжелое наследие Войны». Впрочем, его вмешательство требовалось не так уж часто: на предварительном брифинге аврор Уизли получил внушение от Фалька, теплое напутствие от Министра и развернутые инструкции от супруги, по совместительству — одного из ведущих спичрайтеров Министерства, так что теперь говорил буквально как по писаному, иногда поглядывая в дальний угол зала, где с высокого стула происходящее бдительно контролировала миссис Грейнджер-Уизли.

Тщательно отмеренной крупинкой перца в наметившемся сиропе оказалась, разумеется, Рита Скиттер.

— Насколько запланированным было то, что сегодня вместе с бессменным Гарри Поттером в спасении юношей участвовал также мистер Уизли? Ведь мы уже привыкли, что наш герой всех спасает в одиночку...

— Не знаю, к чему вы привыкли Рита, — прервал ее Гарри, ловко переплавив Солнечную Улыбку в акулью. — Мне-то казалось, что в Британии спасением попавших в беду занимается Аврорат, одним из сотрудников которого я являюсь. Как и аврор Уизли. Прошу вас, не надо взваливать на меня одного ответственность за благополучие всей страны, это жестоко по отношению ко мне и некрасиво по отношению ко всем остальным аврорам!

— Ну как же! — сладко пропела Скиттер. — Именно к вашим подвигам мы привыкли, пожалуй, с момента судьбоносного поединка с Волдемортом. Ни в коем случае не хочу умалить роль других авроров, но всё же приятно знать, что на страже нашей безопасности стоит Избранный герой!

— Если вам на страже вашей безопасности нужны именно герои, то это тоже не обязательно я.

— Не только мне, — вставила Скиттер. — Очень многим.

— Мы все к вашим услугам! — иронично поклонился ей Гарри. — Позвольте представить — аврор Рональд Уизли, герой войны. Авроры Томас и Финниган — слыхали о таких? Тоже герои войны. Или вот, обратите внимание, прямо сейчас нас всех охраняет Гермиона Грейнджер-Уизли, героиня войны, — он указал в угол зала, в ответ Гермиона погрозила ему кулаком, но тут же спрятала его, заслышав щелчки колдокамер. — Я никогда не был единственным защитником Британии, понимаете? Мы все никуда не делись, и я снова — только один из многих. И кстати, главный, кто отвечает за благополучие всей Магической Британии в целом — тоже герой войны, член Ордена Феникса Кингсли Шеклболт, вы его, наверное, знаете?

Пережидая волну смешков, встретившую его последние слова, Гарри встретился взглядом с Министром. Тот смеялся вместе со всеми и одобрительно кивнул, подтверждая, что партия исполнена безупречно. Так что, когда веселье улеглось, Гарри свернул тему:

— Извините, я отвлекся. По сути вашего вопроса, мисс Скиттер: ничье участие в спасательной операции вообще не «планировалось», — он показал пальцами кавычки. — Я оказался там, потому что узнал, что пропали мои студенты, а аврор Уизли — потому что было его дежурство. А дальше у нас обоих сработала старая привычка: видишь неприятности — надо ввязываться...

В зале снова засмеялись, Рон пихнул его локтем в бок и тут же показал большой палец, Гермиона снова погрозила кулаком — теперь уже почти всерьез, и пресс-конференция покатилась дальше по заданной колее. Необходимое было сказано.

* * *

— Ну давай! — раздраженно прервал Драко затянувшееся молчание. — Я готов слушать, как опять сделал из тебя майское дерево!

Гарри, не поднимая глаз, покачал в руке нетронутый бокал виски:

— Да не о чем, собственно. С одной стороны — ну, да, сделал. С другой стороны, я не сказал ничего, во что бы сам не верил, и ни за одно сегодняшнее слово мне не стыдно. А с третьей стороны, я сегодня впервые в жизни наблюдал, как вы с Кингсли не дергаете меня каждый на себя, а сели и вместе сочинили мне роль, устраивающую обоих. Может, и в дальнейшем будете все-таки помнить, что мне можно просто ставить задачу, а не тонко настраивать и направлять в нужную сторону...

Малфой с грохотом опустил свой бокал на журнальный столик и навис над Гарри бледным воплощением гнева.

— Если факты, которые тебе сообщают, направляют твой хилый мыслительный процесс в какую-то сторону — это не значит, что тобой манипулируют! Я, Поттер, тоже сегодня не сказал тебе ничего, во что бы сам не верил! Извини, если правда оказалась такой... мотивирующей к определенным действиям. И кстати о «просто ставить задачу» — расскажи мне, пожалуйста, как я должен был себя вести сегодня, чтобы не смотреть сейчас эту драму? Промолчать в тряпочку?

— Не знаю. Не злись. Я тебе верю. И в общем даже не особо мерзко себя чувствую.

— Что ж с тобой сложно-то так, Поттер...

Гарри потянул его за руку, усаживая на диван рядом с собой, и обнял за плечи.

— С тобой тоже не особо просто, Малфой. Но я не жалуюсь, честно.

— И то хлеб, — буркнул Драко, расслабляясь под теплой рукой. И невпопад добавил:

— Спасибо.

Для себя Гарри так и не смог решить, доволен или огорчен он итогами этого дня. Хорошенько обдумать предписанную ему на будущее роль и свое к ней отношение он собирался на следующий день, но прямо с утра навалилась вся заброшенная вчера работа, а потом мысли сбила сова, сбросившая ему в руки письмо от Сюзанны Данбар. Гарри открыл его и нашел два листа пергамента, один исписанный ровным изящным почерком, а второй — измятый и весь в помарках. В первом миссис Данбар сначала ожидаемо выражала благодарность за блудного сына, потом сообщала, что Ральф потратил вчерашний вечер на попытки написать Гарри Поттеру письмо, но так и не решился его отправить, потому что «бедный мальчик страшно переживает и как будто не совсем в себе». И она, как мать, считает необходимым все же донести просьбу «бедного мальчика» до адресата. Больше половины текста второго — мятого — письма составляли зачеркнутые, а то и зверски замазанные чернилами фразы. Общий смысл сводился к весьма формальной благодарности за спасение и куда более искренним просьбам о встрече. Причину для встречи Данбар и пытался сформулировать в зачеркнутых строчках, но понять что-либо было сложно. Вроде парень просил о каком-то совете или помощи.

Встречаться с оболтусом не хотелось совершенно, во избежание спонтанного рукоприкладства. Теперь-то «бедный мальчик» уже не нуждается в спасении, да и встречаться они будут в нерабочее время, то есть долг аврора не будет требовать от Гарри корректного поведения. А надрать дураку уши, наверное, будет неправильно с точки зрения роли светлого героя? Гарри серьезно разозлился, но все же написал Данбару, коротко предложив, а вернее сказать, потребовав встретиться этим же вечером у Фортескью.

Место было выбрано из соображений прийти чуть заранее, чтобы порцией мороженого и умиротворяющей атмосферой улучшить себе настроение перед разговором, и, в общем, этот план неплохо сработал. К появлению Данбара в дверях кафе Гарри уже был если не благодушен, то снисходителен к чужим ошибкам. Тем более что крутить уши этому конкретному дураку было явно лишним: парень и так выглядел несчастнее некуда, ничуть не веселее, чем во время вчерашнего разговора на тропе.

— Присаживайся, — скомандовал Гарри и, подозвав официантку, заказал себе еще мороженого. — Что-нибудь будешь?

— Я? Да... — Ральф словно с трудом нашел взглядом терпеливо ждущую официантку и заказал чашку чая. Девушка отошла, и за столиком повисло молчание. Гарри никуда не спешил, а Данбар, сгорбившись, смотрел в стол и начинать разговор не торопился. Когда принесли заказ, он крупно вздрогнул от появления чашки прямо перед носом и наконец-то поднял глаза на Гарри.

— Что мне теперь делать, профессор?

Вот так, ни «здравствуйте», ни каких-нибудь пояснений.

— Крайне нечеткий вопрос, мистер Данбар! — Гарри снова поймал себя на снейповских интонациях. Что-то такое будил в нем этот «бедный мальчик», что-то летучемышиное.

— Извините... — и парень опять уставился в стол. Гарри съел ложку мороженого. Потом еще несколько. И понял, что если дело и дальше пойдет такими темпами, то придется заказывать и третью порцию.

— Раз объяснить, о чем конкретно ваш вопрос, вы не хотите, тогда зайдем с другой стороны: почему вы решили, что именно я знаю на него ответ?

— Ну, это же вы, — не менее размыто пояснил Данбар.

— С этим трудно спорить.

— Вы Волдеморта победили и вообще...

— Это не говорит о моем всеведении.

— Вы герой, вы жизнью рисковали, вы знаете цену всему этому... наверное?

— Чему? Риску? Да, пожалуй, и тот риск, которому подверглись вы и ваши товарищи, кажется мне чистым идиотизмом.

Ральф снова уставился в стол и пробормотал:

— Я понимаю, сэр. Но не знаю, как теперь... что мне делать?

Беседа явно пошла по кругу. Гарри вздохнул, придушил внутреннего Снейпа и извлек на свет внутреннего Драко в той его ипостаси, в которой он — Драко — разговаривает с самим Гарри, когда учитывает гриффиндорское слабоумие.

— Мистер Данбар, ответ на ваш вопрос напрямую зависит от того, о чем вы вообще спрашиваете и что хотите получить в итоге. Я не легилимент, я не знаю, о чем речь.

— Об Аврорате. Я в него хотел с четвертого курса, но зелья мне никогда не давались. Мы с Ларри решили, что просто докажем, что достойны, что лучшие кандидаты, несмотря ни на что. А теперь ведь мне в Аврорат нельзя, и я не знаю...

— Вам нельзя в Аврорат, потому что вы не сдавали ТРИТОН по высшим зельям. И единственным доказательством вашей «достойности» является сдача Высших зелий через год...

— Вы смеётесь? — это прозвучало так, будто Данбар уже целуется с дементором, но каким-то чудом способен говорить прямо в процессе.

— Я злюсь! — честно ответил Гарри. — Всё больше раздражаюсь в ожидании каких-то пояснений. Смеяться меня совсем не тянет.

— Это ведь из-за меня они все полезли туда. Ну, то есть из-за нас с Ларри, но он-то сам чуть не погиб... По моей вине чуть не погибли двое людей. И в том, что именно «чуть», нет никакой моей заслуги. По-настоящему они бы погибли там оба, Билл и Ларри. Я же понимаю, это просто случайность, что все оказалось игрой и что вы нашли нас вовремя. Если бы не эта случайность, они были бы мертвы, оба. Мне просто нельзя... Какой из меня аврор, если я, считай, убийца?

Нда, с осознанием собственной неправоты у парня явно всё в порядке, вразумляющая затрещина не понадобится. Гарри еще поковырялся в мороженом, а потом со вздохом отодвинул креманку.

— Я скажу, что вам делать, Ральф. Искать репетитора по зельям. А потом на индивидуальном собеседовании сказать экзаменатору Академии то же, что сказали мне сейчас. Очень постараться убедить его, что вы вынесли урок из этого приключения, иначе Академии вам действительно не видать.

— Вы смеетесь? — повторенный вопрос прозвучал уже не умирающе, а почти гневно, парень вскинулся, свирепо уставившись на Гарри. — Какое собеседование? Я — убийца, понимаете вы? Меня самого убить мало! Я не могу теперь быть аврором, права не имею!

Данбар умолк, продолжая прожигать собеседника отчаянным взглядом. Теперь пришла очередь Гарри смотреть в стол. Всё это было слишком знакомо, чтобы размениваться на утешительные слова или назидания. Он поднял голову, и от его взгляда Данбар отшатнулся, но глаз не отвел. Гарри разлепил губы и очень ровно сказал:

— Однажды из-за моей идиотской самоуверенности погиб дорогой мне человек. Не «почти», а совсем. Необратимо. Навсегда. Так что я очень хорошо всё понимаю. Я тогда готов был умереть на месте или навсегда убраться на необитаемый остров, хоть в землю живьем закопаться, только чтобы такого никогда больше не повторилось, чтобы моя глупость никогда больше никому не угрожала. Но у меня не было выбора. Я все еще оставался Мальчиком-Который-Выжил, должен был противостоять Волдеморту и всё такое. В мире просто не было человека, который сделал бы это вместо меня. Так что, несмотря на то, что по моей вине погиб Сириус, я все равно стал героем Британии. Просто потому, что больше некому было.

У тебя же выбор, безусловно, есть. Если ты думаешь, что кто-то должен вместо тебя подготовиться к ТРИТОН по зельеварению, потом сдать экзамены в Академию Аврората, продержаться там три года — а та «ужасная ловушка», из которой мы с аврором Уизли вас «спасли», это, считай, средненькая полоса препятствий, которую курсанты Академии преодолевают минимум четыре раза в неделю на протяжении всего срока обучения, так что учеба не будет курортом. Потом этому кому-то придется выдержать выпускные экзамены и поступить в Аврорат, где его будут выдергивать из постели в пять утра для того, чтобы он полез неизвестно куда спасать очередных самоуверенных придурков... Если ты считаешь, что есть волшебник, который должен заняться всем этим вместо тебя — то отправляйся домой и начинай писать мемуары «Какой я никчемный и почему от меня никогда не будет пользы, один вред». Если же ты считаешь, что все описанные «радости» за тебя никто тащить не обязан — начни с поиска толкового репетитора по зельям.

Данбар хлопнул глазами и спросил:

— Правда?

— Что именно? — устало уточнил Гарри. Даже рычать на бестолкового мальчишку за очередной бесформенный вопрос уже не хотелось.

— Вы правда так думаете?

Переспрашивать еще раз Гарри счел бесполезным.

— Я правда думаю, что работа в Аврорате ни разу не похожа на приз за хорошее поведение. И что тебе многократно припомнят вчерашнюю историю, и коллеги будут коситься с подозрением. Хотя лично я бы на месте твоего потенциального начальника именно тебя и взял в отдел, потому что, знаешь поговорку: за битого двух небитых дают? Есть надежда, что ты уже влетел мордой в стену, сделал правильные выводы и в будущем не подставишь напарника под удар — уже настоящий, не тренировочный.

— Вы правда так думаете? — Гарри вымученно закатил глаза, и Данбар в кои-то веки понял его правильно: — Если вы так считаете, то я всё сделаю, как вы сказали!

— Напоминаю, что я — не глава Аврората и не приемная комиссия Академии. Мое мнение — это только мое мнение.

— Неважно! То есть наоборот, именно ваше мнение и важно. Главные Авроры меняются, а вы... — парень сбился и как-то смущенно закончил: — А вы — герой, и это навсегда.

Чуть позже, сплавив домой обращенного к новым целям Данбара, Гарри не спеша шагал по Косой Аллее и то и дело тихонько посмеивался себе под нос. Определенно, роль героя — это не только журналистам позировать. И, пожалуй, оно всё-таки стоит того!