Повести Смерти (джен)

Весь её образ олицетворяет доблесть и честь, добро и жизнь. Светлые доспехи, сияющий меч, белоснежные крылья, отражающие свет от небесного светила, белые глаза без зрачка и хрусталика. Ангел. Такой, каким он и должен быть. Правда, это лишь на первый взгляд, когда ослепительное сияние ее крыльев и доспехов не дает детально разглядеть её. Когда же ты спокойно смотришь на неё и твои глаза привыкают к этому блеску, ты видишь, что она не столь идеальна. На ее лице шрамы: пара небольших на щеке, и один проходит через губу к подбородку, начинаясь под глазом, глубокий и внушающий страх. Её глаза хоть и не имеют ни зрачка, ни хрусталика, но всё равно передают всё её глубокое страдание от нахождения тут и от пережитых ею событий. Крылья её, оказывается, покрыты пылью, хоть и не сильно, где-то перья вырваны, а где-то испачканы кровью. Доспехи потёрты, местами с трещинами и со следами запёкшейся крови. Это эхо множества сражений, через которые она прошла. Её руки тверды, далеко не такие, какие должны быть у ангела: они покрыты мозолями и кожа на них огрубевшая от рукояти меча, что она не выпускает из рук почти никогда. Меч этот, большой и тяжелый, покрыт зарубками, потёртостями, но лишь на треть от его длины, на ту, что возле ручки. Остальная длина меча идеально гладкая: только из кузни, потому что его восстанавливали после того, как он был сломан. Тяжелые доспехи смотрелись на этой миловидной девушке, как её кожа, и кажется, что её невозможно представить без них. Она чувствует себя без них неуютно даже в раю. Кисти одной из её рук нет, на ее месте лишь безобразный зарубцевавшийся шрам. И это ангел? Это ли то прекрасное создание, что должно нести жизнь? Да, это ангел. Но только это совсем не тот ангел, о котором говорилось в писаниях. Это свирепый воин, сошедший с небес с одной единственной целью: покарать тех, чья кровь горяча, как кипящая сера, и тех, кто смердит зловониями ада; тех, кто рождён пылающей пучиной нижнего мира и тех, кто, по её мнению, нарушил священный договор.