Женщина, которую ты любишь (гет)

День за днем — наступил апрель, и весна окончательно пришла на холмы Шотландии. Тут и там распускали навстречу солнечным лучам свои лиловые венчики первоцветы. Гермиона притащила с прогулки целый букет и водрузила посреди обеденного стола: «Лепестки у них как сердечки. Мило, правда?»

В тенистых ложбинах еще лежал ноздреватый снег, но Запретный Лес понемногу оживал от зимнего оцепенения, Северус пару раз уже видел издали кентавров, которые обходили Лес с первой после затяжной зимы инспекцией, и почел за благо обновить защитные чары. Понемногу, между делом он докончил начатое Гермионой — привел в относительный порядок свои владения. Теперь дряхлый, еще больше покосившийся за зиму сарай торчал как бельмо на глазу, но Гермиона больше не заговаривала о планах благоустройства, и Северус не напоминал.

Успеется.

Однажды утром его разбудили женский возглас и запах чего-то горелого. Он подскочил с постели, как крильмаром ужаленный. Пожар?!

Нет, оказалось — девочка встала раньше и готовит завтрак. Ну как сказать — готовит…

Северус погасил огонь на плите, разогнал чад, обозрел содержимое чугунной сковороды и очень, очень медленно досчитал до десяти. И только после этого позволил себе сдержанно поинтересоваться:

— И что же это должно было быть, мисс Грейнджер?

— Блинчики, — сказала она виновато. — Не спалось ночью, дай, думаю, хоть завтрак приготовлю… Я же молодая жена. Мне вроде как положено готовить тебе завтраки.

Верно. Жена. Раздражение рассеялось быстрее, чем кухонный чад.

Северус очистил сковороду от остатков подгоревшего блина, помешал тесто в миске — слишком жидкое, — насыпал еще муки и заново разжег плиту.

Гермиона все-таки внесла лепту в семейный завтрак — нашла в буфете начатую и забытую банку с джемом. Девочка и впрямь выглядела неважно — бледная, под глазами синеватые тени. Чем бы ее расшевелить? Ага, вот.

— Да, между прочим… Я дал имя нашему дому.

Гермиона встрепенулась:

— Правда? И какое же?

Она сидела боком к окну, в которое сквозь занавески уже просачивался набирающий силу день, и Северус в его свете заметил покрасневшие веки. Еще и плакала? Прелестно… Но свои наблюдения он оставил при себе. Сказал только:

— «Ежевика».

Ежевичными лозами заросла половина садика, и все прошлое лето на них вперемешку висели красные, малиновые и спелые черные ягоды.

— Коттедж «Ежевика»? Чудесная идея! Странно, что она не пришла мне в голову.

Северус фыркнул:

— Очевидно, потому, что тебе не пришлось расчищать ежевичные кусты от сухостоя.

— Я бы с удовольствием помогла тебе, Северус, если бы не была так занята на работе…

И снова поникла. Засахарившуюся субстанцию она вяло размазывала по блинчику и отщипывала по крошечному кусочку. От такого зрелища и у самого Северуса кусок в горло не лез. Тогда он выложил еще одну новость, хотя и сам пока не решил, как к ней отнестись:

— Помнишь МакДональдов? Тех, из Гленко? Мне написала Морриган МакДональд и попросила позаниматься с ее сыном на пасхальных каникулах, небесплатно, разумеется. Опасается, что парень не сдаст экзамены за первый курс. Должно быть, редкий тупица…

— Замечательно, — немного невпопад ответила Гермиона. Предложение насчет репетиторства вызвало еще меньше интереса, чем присвоение имени дому. Да что ж такое с девочкой творится?

Мысль метнулась натоптанными тропами — легиллеменция? сыворотка правды? Нет, конечно, для девочки эти методы не годятся, надо как-то деликатнее... Или в конце концов — он мимоходом даже подивился простоте решения — почему бы просто не спросить?

— Что с тобой творится, Гермиона? Ты сама на себя не похожа.

Ложечка в его руке излишне громко звякнула о край кружки, и Гермиона нервно вздрогнула, но глаз не подняла — так и продолжала кромсать несчастный блинчик.

— Ничего. Просто не выспалась.

— А почему тебе не спалось? — спросил он мягче. — Беспокоишься за свою Лизу? Послушай, я не собираюсь лезть в твои дела. Просто хочу тебе помочь…

Неопределенно пожав плечами, она оставила в покое завтрак и стала общипывать букетик увядающих первоцветов. Сердечки? Нет, подумалось Северусу, куда больше эта форма лепестка напоминает задницу.

— Нет, это не из-за Лизы, просто работать в управлении оказалось совсем не так приятно, как мне представлялось… Настоящий серпентарий.

— Неужели там одни слизеринцы с Драко Малфоем во главе?

— Нет, почему… С разных факультетов есть. А Драко, насколько мне известно, и не стремился туда попасть. Знаешь, если ты действительно хочешь мне помочь, лучше дай мне какого-нибудь зелья для сна, пожалуйста.

Ну, за снотворным дело не станет, но если откровенной иронии умница Гермиона не заметила, значит, и впрямь плохи дела.

— Сегодня пятница, рабочий день. Не боишься, что тебя уволят за прогул?

— Нет, — и повторила с какой-то непонятной уже Северусу иронией: — Не боюсь.

* * *

Субботний матч ни для «Гарпий», ни для «Нетопырей Ньюкасла», в сущности, ничего не решал — обе команды уже обеспечили себе место в плей-офф. И Гермиона, взбираясь по хлипким деревянным ступенькам в ложу для почетных гостей, загадала: если «Гарпии» выиграют — она преодолеет стыд и расскажет мужу то, что тяжким камнем лежало на душе.

В ложе они с Северусом оказались одни. Все команды присылали в Министерство пригласительные билеты на свои матчи, и получить пару билетов на любую игру Гермионе отныне не составляло труда. Но и квиддич стал теперь не развлечением, а работой: ложи почетных гостей, как она теперь знала, были удобным местом для разных конфиденциальных разговоров.

— Кого будешь окучивать сегодня? — как бы невзначай поинтересовался Северус еще внизу.

— Надеюсь, никого, — ответила Гермиона, радуясь возможности быть честной хотя бы в этом. — Арчи просил поговорить с мистером Малепеппером насчет постоянной скидки на поставки для Министерства, но вряд ли он придет. Малепеппер терпеть не может женский квиддич…

Так и вышло. Вскоре подхватился куда-то и Северус, бросив «Скоро вернусь», и Гермиона осталась один на один со своими мыслями.

А думалось ей вот о чем.

В четверг после ланча было назначено совещание по подготовке к празднованию второй годовщины победы над Волдемортом. По своему обыкновению, Гермиона отправилась в конференц-зал заранее — но пришла не первой. В конференц-зале уже чесали языками двое — через приоткрытую дверь до Гермионы донеслось:

— …тебе новенькая?

— Это по-настоящему ужасно, Мэг. По-моему, наш красавчик Арчи просто-напросто перетащил к себе любовницу. Хотя что он в ней нашел — ни кожи ни рожи…

Кровь прилила к Гермиониным щекам. Мэг — это Мегейра Стоун из отдела порталов, а ее собеседница — секретарша замминистра, которая приветливо здоровалась с Гермионой каждое рабочее утро.

И обсуждали подружки именно ее — Гермиону Грейнджер!

Гермиона сама не помнила, как высидела это бесконечное совещание. Голова ее опустела, и одна-единственная мысль словно билась о стенки черепа, как мячик для пинг-понга. Любовница. Любезные коллеги считают ее любовницей Арчи Маккиннона и обсуждают за спиной.

Как назло, Маккиннон сегодня был сама галантность — осведомлялся о Гермионином самочувствии, предлагал ей воду, чуть ли не начал обмахивать Гермиону папкой для бумаг, когда она в ответ на замечание замминистра пролепетала, что чувствует себя неважно от духоты. Понимающая улыбочка Мегейры Стоун чувствовалась даже спиной.

Дома Гермиону немного отпустило, но когда она, подремав час или полтора, проснулась в темноте рядом с похрапывающим мужем — произошедшее навалилось на молодую женщину двойной тяжестью. Значит, все усилия придать себе респектабельности — книзлу под хвост. Пышная свадьба, чуть не закончившаяся смертью, груды писем от «доброжелателей» — стоило оно того?

Стоило ли выходить замуж за Северуса Снейпа?

Гермиона вынуждена была честно признаться самой себе: на других претендентов она просто не рассчитывала. Останься Рон в живых, вероятней всего, она вышла бы за него и пополнила собой дружное семейство Уизли. Но Рон погиб, а Гермиона побоялась остаться в старых девах. Блестящий волшебник, герой войны, к тому же влюбленный в девушку по уши, — это казалось роскошным подарком судьбы. Но что, если Гермиона поторопилась счесть себя никому не нужной серой мышью? Тогда чувство неловкости перед Северусом за эти мысли погнало ее на кухню стряпать злополучные блинчики.

Но теперь, хорошенько выспавшись под снотворным зельем, Гермиона взглянула на ситуацию с другой стороны.

Что, если домыслы коллег не лишены оснований и Арчи Маккиннон и впрямь к ней неравнодушен? Это обстоятельство можно… использовать. Никто не заставляет Гермиону Грейнджер нарушать брачные обеты, упаси Бог, — но что плохого в том, чтобы общаться с другими мужчинами и просить их о помощи — да хоть той же Лизе? Тем более такого мужчину, который не побоялся броситься за ней, Гермионой, в логово беглого преступника…

На счете 40:80 в пользу «Гарпий» вернулся Северус, прервав смутные Гермионины грезы наяву. Принес модную новинку — нетающее мороженое от «Сладкого королевства».

— Недурно, надо будет заказать несколько галлонов на празднование годовщины победы, по крайней мере, не превратится в сироп, пока дело дойдет до банкета, — заметила Гермиона, кое-как одолев свою порцию. — Надеюсь, наши зануды согласятся увеличить бюджет. Ну или в крайнем случае, сэкономим на салфетках… А ты что-то долго ходил, Северус. Я не видела внизу длинных очередей.

— Нужно было поговорить кое с кем.

Северус ответил так уклончиво, что Гермиона не стала допытываться о подробностях. Бесполезно.

Ловец «Нетопырей» вылетел откуда-то со снитчем в кулаке, и трибуны взорвались ревом — частью торжествующим, частью разочарованным. «Гарпии» проиграли — значит, и ей помолчать о своих делах, с мрачным удовлетворением подумала Гермиона. Два месяца, и у них с Северусом уже секреты друг от друга. Миленько. Но ничего не попишешь, знак судьбы…

* * *

После квиддича у Гермионы были еще дела — пришлось аппарировать с ней в Косой переулок, в редакцию ее ненаглядного «Ведьмополитена». Это оказалась довольно просторная, но страшно захламленная комната в мансарде, низкие окошки которой выходили на железную дорогу.

Гермиона и редакторша журнала Саманта Фоссет устроились за дальним столом и заговорили вполголоса. Северусу тоже предложили кресло, но он не рискнул присесть, опасаясь и за шаткость мебели, и за чистоту своей мантии. Вместо этого он встал у окошка, делая вид, что любуется пейзажем: на пятачке между стеной дома и рельсами деловито вылизывался кот откровенно помоечного вида. С котом обстановка «Ведьмополитена» казалась даже уютной.

Но, конечно, куда больше Северуса интересовал женская беседа. На квиддиче он сумел перехватить Поттера и сообщить ему результаты их с Драко Малфоем обыска в лавке Бораго. Они были нулевые — Бораго просто исчез. Никаких следов насилия или похищения, аптека в идеальном порядке, свидетелей нет — ничего. Поттер выслушал, кивнул и тоже поделился информацией: что касается похищения Гермионы, следствие закончено, Лиза Селвин дала признательные показания, но с побегом Трэверса ясности никакой. Миссис Селвин могла бы пролить свет на этот вопрос, но допросить ее не получается — она не то тронулась рассудком из-за шока, не то попала под действие какого-то хитрого проклятия. Обеих женщин держат в Мунго и пытаются лечить, но пока безуспешно. Что ж, по крайней мере, от аврора Поттера было больше проку, чем от Поттера-ученика...

И сейчас Северус вылавливал из разговора жены отдельные слова, которые давали ему понять: Гермиона ломает голову над тем, как защитить Лизу. Статья... Сквибы... Как думаешь, общественный резонанс...

Как назло, придурочный помощник Саманты Фоссет — как бишь его? — Стеббинс без конца отвлекал Северуса. Парень притащил кипу свадебных колдографий — это было даже кстати, Северус не без интереса взялся просматривать их в поисках новых зацепок. Но Стеббинс то и дело совался с комментариями (вы только посмотрите, какая композиция, сэр), и Северус не выдержал. Рявкнул:

— Да заткнитесь уже наконец!

— Северус?

— Джонни!

Стальные нотки в голосе жены и Саманты Фоссет прозвучали совершенно одинаково. Но Северус-то и бровью не повел — ему не привыкать держать лицо. А вот Стеббинс сразу сник и только пробормотал:

— О, прости, прости, Сэм!

И каким-то новым чутьем, обретенным за год рядом с Гермионой, Северус понял — нескладный Стеббинс безнадежно и безответно влюблен в Саманту. Понял и чуть не поднял руку, чтобы похлопать парня по плечу в знак солидарности.

Потому что только женщина, которую ты любишь, способна вывернуть твою душу наизнанку.