В сиянии Новой Звезды (джен)

Сцена 1. День первый. Sylvestris

 Франка возвращалась домой. Линней, ее невысокий лохматый конь, уже дремал на ходу. Туманная дымка и мягкий закат превратили редкий лес в сказочную декорацию — силуэты деревьев, словно вырезанные из тонкой бумаги, превращали желтоватый свет в сотни тонких лучей, висящих в воздухе.

Проезжая мимо опушки, Франка остановила коня. Пусть она и ехала домой позже, чем планировала, ей хотелось постоять в тишине — здесь, в лесу, ей казалось, что это все сон.

Она даже не удивилась, когда увидела силуэт человека, медленно встающего на ноги среди высокой травы. Он поднял голову, рассеянно осматриваясь — она могла разглядеть его профиль и короткие взъерошенные волосы. Всего несколько странно безмолвных мгновений и Франка наконец поняла.

Она одна на этом острове.

Почуяв беспокойство хозяйки, конь настороженно вскинул голову и сделал пару шагов по тропинке — да, Линней, ты прав, Франке на секунду захотелось уехать и сделать вид, что она никого и ничего не видела. В этот момент незнакомец без сил упал в траву. Пару секунд поколебавшись, женщина глубоко вдохнула, спешилась и, ведя Линнея за собой, пошла на опушку, продираясь через заросли. Человеку было плохо, она не могла оставить его здесь. Кроме нее ему никто не поможет.

— Вы слышите меня? Вы в порядке?

Склонившись над незнакомцем, она взяла его за запястье, нащупывая пульс и в то же время лихорадочно пытаясь вспомнить некогда пройденные курсы экстренной помощи. Неизвестный тихо застонал и приоткрыл глаза, что немного ободрило Франку — по крайней мере, он в сознании. Оставалось только решить, что с ним делать дальше. Франка зачем-то обернулась к Линнею, словно надеялась, что конь может ей подсказать, но тот только настороженно повел ушами.

— И что нам теперь делать?

Линней тихо фыркнул. Конечно, оставить незнакомца в лесу Франка не могла, тем более ночи здесь были холодные, так что напрашивалось одно решение — добраться с ним до дома. Там, по крайней мере, тепло и есть все необходимое для первой помощи. Уложить едва живого человека на спину коня оказалось совсем не просто, к тому же Линней беспокойно топтался на месте, прижав уши и косясь на незнакомца — от того резко и страшно пахло пожаром.

Дорога домой показалась Франке бесконечной. Солнце уже давно зашло за горизонт, лес помрачнел и потух, а они с Линнеем все шагали и шагали по тропе, едва различимой в тумане, пока мысли в голове Франки крутились, повторяясь и путаясь.

Раз в несколько месяцев ей привозят все необходимое и уплывают, даже не дождавшись ночи. Маленький туманный островок — плохая награда за долгое и трудное плавание, и Франка ни разу не встречала здесь ни туристов, ни искателей приключений. Что же тогда делал здесь этот странный человек в смешной одежде и как он здесь оказался? Почему он выглядит так, словно только что выбежал из горящего дома? А главное — что ей с ним теперь делать? Оставить жить у себя?

Франка очнулась от размышлений уже тогда, когда невдалеке замаячил фонарь, который она повесила над дверью еще в первый год жизни здесь.

Привязав Линнея к коновязи, она распахнула входную дверь, а затем как можно аккуратнее спустила несчастного с его спины и, подхватив его под руки, потащила в дом.

— Мне… Правда жаль, — она медленно поднималась по лестнице, надеясь, что незнакомец не чувствует, как его ноги волочатся по ступеням. Все же, несмотря на небольшой рост, он оказался довольно тяжелым.

Франка уложила его на диван и вышла на улицу, чтобы увести Линнея в конюшню и дать ему сена на ночь. И, хотя стоило бы скорее вернуться в дом, она остановилась, рассеянно поглаживая бархатный лошадиный нос.

— И что нам теперь делать?.. — ее недавний вопрос звучал еще более обреченно. 

Найдя в себе силы вернуться, она торопливо сняла верхнюю одежду и внимательно осмотрела несчастного — он не был похож ни на путешественника, ни на туриста. Интересно, как он вообще мог оказаться здесь? Что же, очнется и расскажет. Очнется… Спохватившись, она вытащила из аптечки компактный медицинский сканер и направила его на незнакомца — ничего смертельного, только стресс и очень сильная усталость. Облегченно выдохнув, Франка снова попробовала привести его в чувство, отчего он негромко застонал и отмахнулся. Понадеявшись, что ему лучше, Франка вздохнула и не нашла ничего умнее, как укрыть его пледом, предварительно аккуратно сняв с него грязные ботинки. Красно-белые, между прочим, такие же странные, как и остальной его костюм — интересно, сейчас такое в моде?

Бесцельно побродив по комнате и не придумав, что еще можно было бы сделать, она ушла на кухню — раз незнакомец все равно спит, у нее есть время разогреть себе ужин и наконец перекусить.

Доедая еще горячую фасоль, она подумала, что теперь ей придется делить дом с этим странным человеком, по крайней мере, до тех пор, пока он не сможет уехать отсюда. В маленькой кухне, наполовину заставленной коробками с припасами, будет стоять еще один стул, принесенный со второго этажа. Придется выделить чашку и приборы. В ванной появится еще одна зубная щетка. Он будет смотреть свои фильмы, и слушать свою музыку, и им придется терпеть вкусы друг друга — на втором этаже нет еще одного компьютера. Да и вообще, наверху нет ничего кроме дивана и склада старых книг, ну, по крайней мере, спать он точно будет там.

Эти мысли не оставляли Франку и после ужина, так что она даже не надеялась заснуть. Вместо этого она сварила какао и несколько часов она просидела в кресле, держа в руках медленно остывающую полупустую кружку и смотря куда-то в стену. Даже дыхание незнакомца раздражало ее. Она и не думала, что так сильно отвыкла от людей — он просто тихо спал, а ей хотелось скрыться от этого звука, напоминавшего о его присутствии в комнате. А ведь с ним придется уживаться, с ним придется говорить…

И поздно ночью, когда Франка наконец начала засыпать, незнакомец вскрикнул и сел, заставив хозяйку дома подскочить от неожиданности. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, растерянно и тихо.

— Как вы себя чувствуете? — собственный голос показался Франке охрипшим и странным.

— Хорошо! Правда голова болит, — он помедлил, видимо прислушиваясь к собственным ощущениям, —  и все остальное. Вы не знаете, как я здесь оказался?

Незнакомец говорил с сильным и странным акцентом, и Франка с трудом понимала его.

— Я думала, вы мне скажете. Вы не знаете? Так вспоминайте!

— Если бы я мог…. Я ничего не помню, в смысле, вообще ничего, — он разглядывал свои руки, сосредоточенно нахмурившись.

— Вы были в лесу. Помните?

— Честно? Очень смутно. Но спасибо, что вытащили меня оттуда. Интересно, как я там оказался… но давайте об этом попозже. Как вас зовут?

— Франка Корби. Вас?

— Меня зовут… я даже имени своего не помню! — он раздраженно стукнул ладонью по пледу и резко отдернул руку. Успокоившись, он продолжил:

— Поверьте, я для себя сейчас такой же незнакомец, как и для Вас… вот что, давайте сделаем так. Пока я его не вспомнил, вы можете называть меня как вам удобно.

— Это как-то неправильно. Может быть, вы скоро вспомните свое, — Франка хотела было фыркнуть, но сдержалась, ей вдруг стало его жаль, слишком уж растерянным и одиноким он выглядел. — Не хотите какао? У меня на кухне осталось, только подогреть нужно.

— Какао! Оно восстанавливает силы, а это как раз то, что нужно. Спасибо.

Провозившись пару минут на кухне, Франка вернулась в комнату, надеясь, что ее странный гость не уснул снова. Он не спал. Он аккуратно взял у нее кружку обеими руками и попробовал горячий напиток.

— Оно пахнет как шоколадное печенье. И очень согревает. — Он отпил еще немного и растерянно улыбнулся.

— Я подумала насчет имени. 

Незнакомец посмотрел на нее, ожидая продолжения фразы.

— Я знаю о вас только то, что встретила вас в лесу. Вам нравится имя Сильвестр?

— О… да! Оно действительно имеет значение.

Сцена 2. День второй. Остров Старого леса

Проснулась Франка уже днем, когда дневной свет уже заливал комнату. Ее гость — то есть Сильвестр, нужно привыкнуть к этому имени — все еще спал, завернувшись в плед так, что виднелись только его темные взъерошенные волосы. Франка решила, что сейчас разумнее всего будет дать ему как следует отдохнуть — накануне он почти засыпал во время разговора. Правда, он заснул окончательно только после обещания Франки наутро рассказать все о том месте, где он очутился.

А пока гость спит, есть время на некоторые важные дела. Например, стоило бы найти чистую одежду для него — его собственный наряд, конечно, выглядел прекрасно, но не тогда, когда он был испачкан в саже.

Однако начала свое утро Франка как и всегда, ей просто необходим знакомый порядок дел — пока она умывалась и переодевалась, ей было проще думать о том, с чего лучше начать. Первым делом, конечно же, она вышла из дома, чтобы напоить Линнея и вывести его пастись — бедный конь уже заждался. Вернувшись, она поставила вариться кашу и поднялась на второй этаж, пока было время. Залитая светом просторная комната с большими окнами встретила ее привычной тишиной. Убедившись, что все в порядке, Франка отыскала в шкафу пару узорчатых вязаных кофт и полосатые штаны, которые она ни разу не надевала — она не могла предложить гостю ничего кроме привезенной для нее одежды. Через пару минут Франка медленно спустилась по лестнице и, увидев, что уже проснувшийся Сильвестр сидит на кровати, вежливо улыбнулась ему.

— Доброе утро, вернее, почти день. Вспомнили что-нибудь?

— Пытался, но пока нет. Ни одного, даже самого незначительного воспоминания! Мое прошлое все еще загадка внутри головоломки. Вихрь мыслей в голове, но ничего дельного, — он едва слышно вздохнул, но, спохватившись, резко вскочил с дивана, словно стараясь избавиться от тревожной задумчивости. — Видимо, стоит пока что заняться настоящим!

Франка кивнула, протянув ему стопку одежды и подумав, что он такой же странный как его костюм.

— Я нашла для вас чистую одежду. Так что отмоетесь от этой сажи, переоденетесь и позавтракаете.

— Спасибо, вы очень добры, правда.

— У меня не было выбора. Душ вон там, за бежевой дверью. Только не мойтесь долго, там в баке мало воды. Да и завтрак остынет.

Он вернулся через десять минут, на ходу закатывая чересчур длинные рукава свитера. Франка успела подметить, что штаны ему тоже пришлось подогнуть, и из-за этого они выглядели еще более нелепо. На кухне уже тепло пахло корицей, овсянкой и кофе.

— Театр начинается с подходящего костюма… нет, кажется, это не так звучало, — он оглядел себя и сел на ящик с консервами, временно заменявший стул.

— Казалось бы, такие простые вещи как освежающий душ и чистая одежда, а мир уже кажется лучше. О, и завтрак, конечно. Овсянка с корицей — просто чудесная идея. Спасибо, — он уже успел попробовать овсянку и определенно остался доволен. — Вы не забыли про свое обещание? Так что, пока у нас есть время, расскажите мне, где мы, когда мы, и что вы здесь делаете.

— Остров Старого леса… погодите, “когда”? Что вы имеете в виду? — Франка удивленно посмотрела на гостя.

— Какой сейчас год?

— Сто тридцать седьмой.

— От? И какая планета?

— От начала второго заселения. Это Земля.

— А! Терраформирование и перенос флоры и фауны. Осуществление светлой мечты человечества о возвращении домой, к истокам. Что же, меня вполне устраивает. Тем более, судя по виду из окна, места здесь чудесные. Думаю, после завтрака я осмотрю окрестности и познакомлюсь с соседями, заодно узнаю…

— Здесь больше никого нет. Я про Остров, — внезапно помрачневшая Франка поспешила перебить гостя.

— Значит, я нарушил ваше уединение?

Она неопределенно пожала плечами, глядя в почти пустую тарелку. Разговор не клеился, и Сильвестр поспешил сменить тему:

— Так чем вы занимаетесь?

— Наблюдения за популяцией диких лошадей. В смысле, в основном за погодой. Но и лошадьми тоже, но это больше для себя. В конце сентября придет корабль с продуктами, и вы сможете уехать.

— Я могу вам помогать до того, как я уеду. Если вы мне разрешите, разумеется.

— Для вас всегда найдется дело, не волнуйтесь. И вообще сейчас мне нужно посмотреть как там Линней и прибраться у него, — Франке не терпелось выйти на улицу, общество ее нового знакомого тяготило ее. Слишком много вопросов, слишком много разговоров. Слишком много неловкости.

— Линней, Линней… звучит как что-то знакомое.

— Очень давно, еще на старой Земле, был такой ученый, но в данном случае это лошадь. И он довез вас сюда.

— В таком случае я пойду с вами и поблагодарить его. Умные создания, лошади.

— Немного попозже.

— Но… Почему?

— Не знаю. Лучше помолчите и помойте посуду, — это вырвалось быстрее, чем Франка успела понять, насколько это невежливо.

Осознав, что она проиграла внутреннему раздражению, она вскочила со стула и, взяв куртку, вышла на улицу. Жгучее и противное ощущение быстро растаяло на свежем воздухе, но возвращаться в дом и извиняться было слишком неловко.

Франка, все еще мысленно ругая себя, направилась к конюшне. Ее гость не сделал ничего плохого, даже наоборот — он был крайне вежлив и доброжелателен, а она не смогла справиться со своим раздражением. Иногда даже ей хотелось с кем-то говорить вечерами, сидеть за одним столом, а в итоге... Неужели она настолько сильно отвыкла от человеческого общества?

Убирая денник и насыпая свежую солому, Франка продолжила размышлять — она никак не могла понять, что именно так раздражало ее. Излишнее любопытство гостя? Ее собственная растерянность? Франка в очередной раз подумала о том, насколько же люди были сложными. Люди всегда имели свое мнение и свои желания, но очень редко заботились об интересах других. Франка устала от этой сложности, от ощущения, что распутать клубок противоречивых чувств, обязательств и мнений невозможно. Устала — но нашла в себе силы уйти. Однако хоть ее уединение было нарушено и здесь, ее гость действительно не сделал ничего плохого. Скорее всего, пока. Но в любом случае, она не имела права так срываться. Он просто временный сожитель, он скоро уедет, ей нужно только немного потерпеть.

Она нарочно медлила. Возвращаться в дом и снова говорить с Сильвестром не хотелось. А возвращаться придется в любом случае — нужно было забрать блокнот и бинокль, да и не мешало надеть что-нибудь потеплее.

Сильвестр встретил ее спокойно. Он уже успел найти ведро и тряпку и вытирал пыль, что-то негромко мурлыкая себе под нос. Франка взяла с полки свой рюкзак, и уже собралась было выходить, но остановилась.

— Я сейчас поеду к табуну, мне нужно продолжать мои наблюдения, вернусь ближе к обеду или вечером. Можете взять что-то из консервов, а вон там, в шкафу, есть заварка. Если хотите, можете брать любые книги, но не включайте компьютер и не трогайте мои записи, иначе будете жить в конюшне. Еще можете взять постельное в шкафу и застелить кровать на втором этаже, спать вы все равно будете там. Почему вы решили прибраться?

— А почему бы и нет? Я все равно не знал, чем занять себя, а работа по дому меня вполне устраивает. Помогает думать.

— Думать о чем? Вы ведь даже не помните ничего.

— И в этом суть! Я думаю о том, кем я мог быть. Анализирую, свои навыки и подмечаю особенности. Все еще не приблизился к разгадке, если честно. Слишком много возможностей!

— Не волнуйтесь, времени у вас предостаточно.

Сильвестр кивнул.

— Да... когда, вы говорили, придет корабль? О, посуду уже можно убрать, — он вытер руки и собрал с полотенца высохшие тарелки.

— В конце сентября. Еще чуть меньше месяца. И спасибо, что помогаете по дому.

— Мне не трудно, не беспокойтесь!

Сильвестр улыбнулся, почему-то растерянно и удивленно. Он несколько секунд с задумчивым видом разглядывал ложки, а потом взял две в одну руку так, как ему почему-то казалось правильным, и постучал о ладонь второй руки.

— Я вспомнил, что я...

Но Франка не дала ему закончить:

— Нет, нет, давайте вы будете стучать, когда я не дома. Спасибо. В любом случае, мне пора ехать. Если умеете готовить, можете заняться обедом, только не сожгите дом. Хотя нет, лучше дождитесь меня.

Хлопнула дверь, и Сильвестр остался в одиночестве.

Сцена 3. День третий. Гость

— Такая жизнь очень приучает к определенному распорядку дня. Что бы я ни хотела, как бы я себя ни чувствовала, мне нужно встать рано утром, чтобы позаботиться о Линнее и о себе. Так же мне нужно записывать наблюдения каждый день, к счастью, наблюдения за погодой  не отнимают много времени, чего не скажешь о лошадях. В любом случае, занятие найдется и для вас. Надеюсь, вы сможете к этому привыкнуть, — Франка заглянула в сарай и, покопавшись в инструментах, вручила Сильвестру косу. — Пока что у вас неплохо получается, и вчера у вас вышел очень вкусный суп, правда, я просила вас подождать меня.

— Но я был абсолютно в себе уверен и, как видите, не зря. Все-таки некоторые вещи о себе я знаю. Например, то, что мне трудно сидеть без дела, — он закинул косу на плечо, ожидая, пока Франка найдет вторую, для себя.

— Что же, отлично. Идемте — она прошла несколько шагов и обернулась. Сильвестр стоял около заброшенной пристройки к сараю.

— Я хотел бы спросить, — он с любопытством заглянул в ветхое строение, где за приоткрытой дверью виднелись сваленные в кучу пыльные мешки, дырявое ведро и лопата без черенка. Довольно печальный вид, конечно, но все можно было исправить.

— Вы ведь не используете эту часть сарая, верно? Я хотел бы устроить здесь что-то вроде мастерской. Разумеется, после хорошей уборки.

— Зачем? Хотя, делайте что хотите. Но не сейчас!

Сильвестр кивнул и последовал за Франкой, шагавшей по едва заметной тропинке, ведущей к лугу, и, так как они шли молча, у Сильвестра было время осмотреться. А смотреть было на что, и дом, и конюшня, и сарай с пристройкой — все стояло посреди цветущего луга, тут же, на лугу, на привязи пасся Линней. На высокой траве все еще блестели капельки росы, а лес вдалеке утопал в белесом тумане. Еще очень рано, и только пение птиц нарушает тишину утра.

Оказалось, что идти нужно было совсем недалеко. Они обошли дом и спустились по пологому склону, где Франка, судя по срезанной и примятой траве, заготавливала сено еще до приезда Сильвестра. Она подошла к еще нетронутой траве, занесла косу и обернулась:

— Вам ведь не надо объяснять, как это делается?

— Нет, нет, я буду наблюдать, повторять и разбираться, — Сильвестр закатал рукава. — Но кто знает, вдруг мне нужно только вспомнить, что я это уже умею!

Он очень старался. Он уже понял, что косу он раньше в руках не держал, и ему не стоит рассчитывать, что у него будет получаться так же легко и быстро, как у Франки. Впрочем, он все равно привыкнет, рано или поздно. Он улыбнулся, подумав, что он, оказывается, оптимист. За размышлениями время шло быстрее, и, пока Сильвестр думал, что он так и не попытался испечь печенье и не угостил Линнея сахарком, солнце поднялось над горизонтом. Его размышления прервал голос Франки:

— Передохните немного, не стоит так себя загонять. Уже давно стоило бы сделать перерыв.

— Я в порядке, не волнуйтесь. Как раз немного задумался, так что даже и не замечал… — он только сейчас осознал, что запыхался, —  что вы правы, действительно.

Франка пожала плечами и села на траву, и Сильвестр, недолго думая, сел рядом с ней.

— Честно сказать, я надеялся, что у меня получится лучше.

— Раньше вы ничем таким не занимались, это видно. Вы похожи на ученого или писателя-сказочника, вы почему-то хорошо готовите, но вы вряд ли держали в руках косу или топор.

— Знаете, а мне нравится вариант со сказочником. Хотел бы я, чтобы это было действительно так.

— Никогда не поздно начать, так что вы как раз можете думать над сюжетом для сказки.

— Отличная идея! Кто знает, может быть, получится и, когда я уеду, я буду читать ее своим новым знакомым или даже попробую напечатать. Вам не кажется, что в напечатанных книгах есть что-то волшебное?

— Не задумывалась об этом. Или не помню.

— Вы никогда не читали с фонариком под одеялом?

— Сильвестр! Мы сели не для того, чтобы болтать безумолку, — Франка почти рывком поднялась на ноги. — Давайте тогда продолжать, быстрее закончим.

И снова — запах срезанной травы и легкая боль в руках. Сильвестр попытался снова думать о Линнее и не испечённом печенье, но эти маленькие и немного грустные мысли ускользали, уступая место другим, более серьезным, но тоже грустным. Франка не первый раз обрывала его на полуслове, то раздражаясь, то словно боясь, что он узнает о ней слишком много. Было ли это причиной ее уединения или его следствием, Сильвестр не знал, но он был уверен — Франку это не радует, и ей нужно время, чтобы разобраться со своими мыслями и чувствами.

Он оперся на косу, виновато улыбнувшись.

— Я не хотел вас расстраивать, извините. Я просто…

— Что вы хотели? — Франка раздраженно перебила его. — Лучше бы вы делом занимались.

— Я просто хотел поговорить. Узнать вас, хоть немного.

— И? Может быть, я не хочу говорить об этом! Я тоже не знаю вас, — она строго и холодно взглянула на Сильвестра. — Если вы не забыли, мне пришлось пустить вас в свой дом, потому что я не могла позволить, чтобы вы умерли в лесу!

Видимо, осознав, что она наговорила, Франка резко отвернулась и продолжила работу. И все так же пахло травяным соком и  полевыми цветами, тяжело, пряно. Они теперь косили молча, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух или отмахнуться от насекомых

Сильвестр понял, что он здесь — просто незваный гость, просто путешественник в поисках дома, быть может, он найдет этот дом там, за океаном. Почему-то это чувство казалось ему странно знакомым и близким. Он тихо вздохнул. Прошло, наверно, с полчаса, прежде чем Франка снова заговорила:

— Я не знаю, зачем я это сказала. Все-таки я, наверно, рада, что вы здесь, но знаете, мне трудно привыкнуть. Только не обижайтесь. Я слишком долго была одна.

— О, я только что думал об этом. Вы ни в чем не виноваты, я ведь просто свалился вам на голову как шишка, а вы оказались достаточно добры, чтобы помочь. Это уже немало. Нам не обязательно быть друзьями и знать друг о друге все. Давайте лучше пойдем готовить обед?

Сцена 4. День пятый. Океан и все, что за ним

Сильвестру не хотелось возвращаться в дом после свежести и тишины утра. Промокший от росы, он стоял среди разросшихся кустов смородины, задумчиво покусывал край сорванного молодого листочка, и смотрел. Вот дом с красными стенами и фонарем, висящим у крыльца. Вот деревянная конюшня, небольшая, на двух лошадей. Вот сарай для инструментов с пристройкой и маленькой теплицей. И все это среди леса и диких лугов, на острове, затерянном в океане. Сильвестр вдруг подумал, что было бы неплохо наконец сходить к берегу сегодня — он до сих пор не отходил далеко от дома.

Ему нравилось здесь. Он прожил здесь меньше недели, но уже знал, когда он уедет, он будет с теплотой вспоминать этот одинокий дом, Франку и ее добродушного Линнея. Когда он уедет… Он вздохнул, вспомнив, что корабль придет меньше чем через месяц. Не сказать, что он совсем не хотел ехать — ему нравилась неизвестность, нравилось думать, что где-то там, в этой неизвестности, он найдет новую жизнь. Может быть, поселится в небольшом городке и найдет работу, которая будет радовать людей. Но это все там, далеко.

Где-то в кроне сосны пропела птичка, и Сильвестр, улыбнувшись, высвистел незамысловатый мотив, отвечая ей. Так спокойно и просто — сейчас он соберет смородиновые листья, чтобы добавить их в чай, а после завтрака, наверно, пойдет косить сено для Линнея, потом будет готовить обед, и день снова пройдет в маленьких заботах. Сильвестр всегда чувствовал странную и светлую грусть, когда думал об этом — быть может, там, в его прошлой жизни, не было времени остановиться и порадоваться повседневным и простым вещам.Единственное, что огорчало его здесь — раздражительность и холодность Франки, то часами избегавшей его, то рассказывающей о чем угодно, кроме себя.

Скрипнула дверь и он обернулся.

— Сильвестр! — Франка стояла на крыльце, зябко кутая плечи в шаль. — Чайник уже давно закипел, и овсянка остывает. Вы там не уснули в смородине?

— Нет, что вы, нет! Успел только замечтаться и завести знакомство с одной маленькой птичкой, — снова что-то просвистев, он подмигнул Франке, надеясь, что она улыбнется. Она не улыбнулась.

— Тогда передайте ей, что вы идете завтракать, — она подождала, пока Сильвестр поднимется на крыльцо, и вместе с ним зашла в дом.

— О, вы сварили кофе. Чудесный запах! — он сразу промыл собранные листья. К теплому запаху кофе добавился аромат смородины, — Осталось только сделать чай.

— И поторопитесь, я не хочу есть холодное, — Франка налила себе кофе и обернулась.

— Можете садиться за стол, я заварю чай и присоединюсь к вам, — Сильвестр кивнул, заливая кипятком заварку и листья. — Знаете, о чем я думал? Я хотел бы прогуляться до берега. Посмотреть на океан, подумать о том, что мы живем на крохотном кусочке суши посреди волн. Вы пойдете со мной?

— Но мы собирались еще один день заготавливать сено.

— Я не имел в виду сейчас, я…

— Нет, нет, а знаете, вы правы. Давайте пойдем сейчас. Я очень давно не была на берегу, а погода скоро начнет портиться.

Сильвестр удивленно взглянул на нее и улыбнулся.

Тропинка свернула в лес, светлый, шуршащий хвоей сосняк. Они шли молча, говорить было не очень удобно, да и нарушать утреннее спокойствие леса разговорами неловко и бессмысленно. Сильвестр немного отстал, уже не в первый раз — он то пытался увидеть птиц, перекликающихся в кронах деревьев, то разглядывал редкие и невзрачные лесные цветы. Однако когда Франка обернулась в очередной раз, он уже держал в руках где-то подобранный крепкий сосновый сук.

— Вы отстали, чтобы подобрать палку? И зачем она вам? — она вздохнула и замедлила шаг.

— По-моему, так удобнее идти, — он, довольный собой, помахивал палкой на ходу как тростью.

Каменистый берег встретил их криками чаек и холодным запахом соли. Здесь неуютно и серо, но волны, утес вдали и сосны на нем выглядят величественно и спокойно. Сильвестр подошел к самой воде, едва ли волнуясь, что холодный прибой промочит ему ноги.

— Только не лезьте в воду, я не собираюсь лечить вашу простуду! — Франка постаралась перекричать шум ветра и волн.

— Не волнуйтесь, я больше люблю смотреть на воду, чем купаться, — он подошел к валуну, возвышающемуся среди гальки, и не без труда забрался на него.— Тем более вид здесь просто отличный, садитесь.

— Я была здесь много раз, но ладно, — она не стала спорить, и Сильвестру пришлось немного подвинуться, чтобы им обоим хватило места.

— Хотите печенье? Боюсь, там многовато какао, но это не должно испортить вкус, — Сильвестр достал из кармана маленький бумажный сверток.

— Вы меня удивляете, — Франка покачала головой и, улыбнувшись, взяла одно. — Когда вы успели его приготовить?

— Вчера, пока вас не было. Вы не против, если я буду иногда что-то печь? Мне кажется, у меня неплохо получается. Или я просто люблю сладкое, — он пожал плечами, тихо усмехнувшись.

— Скорее всего, и то, и другое, — она попробовала печенье, — Да, определенно.

— Теперь я знаю про себя еще что-то, — он достал печенье и убрал сверток в карман. — Жить без воспоминаний печально, если честно. Ощущение, что у меня украли что-то важное.

— Может, все не так плохо?

— Нет, понимаете, я не знаю, кто я. Хороший ли я человек? Плохой? Любил ли меня кто-то, ненавидел? Приносил ли я кому-то счастье, хоть крупицу? Может быть, я этого даже не узнаю. Хотя, кто знает, может оно и к лучшему, и это мой шанс исправиться?

— Не думаю, что вы были плохим человеком. Может быть слишком разговорчивым, но это не страшно.

— Да, наверно, — Сильвестр тихо усмехнулся. — Мне нравятся люди, их истории, я хочу общаться, я хочу быть кому-то нужным. Я скучаю по разговорам и смеху, случайным знакомым в толпе. Может быть, я найду все это там, за океаном.

Франка немного помолчала, глядя на серые волны.

—Только не рассчитывайте на многое.

— Почему?

— Разочаруетесь. Вы говорите так, будто это все просто, будто вы приедете и сразу заведете кучу друзей и сможете заниматься чем захотите.

— Но разве это не так? Я не говорю, что это просто, но рано или поздно все получится.

Франка не ответила. И позже, когда они вежливо обменялись фразами о красоте океана и сосен на утесе, она выглядела отрешенной и задумчивой. Сильвестр не стал спрашивать, что тревожит ее — он знал, она не готова поделиться этим. И он догадывался, что причина осталась в ее прошлом, от которого она сбежала.

Сцена 5. День седьмой. Лошади и люди

— Хорошо, что вы нашли этот зонтик! — Сильвестр держал его повыше, стараясь укрыть от дождя и себя, и Франку. — Сказать честно, люблю зонтики. У них намного больше применений, чем люди обычно думают.

— Но сейчас от него требуется только защищать нас от дождя, и я не уверена, что это получается хорошо, — Франка едва заметно вздрогнула, когда холодная капля скатилась ей за шиворот. Какое счастье, что конюшня так близко к дому!

Чтобы добраться до конюшни, им пришлось бежать под дождем, ливень начался еще ночью, и, кажется, не собирался заканчиваться. Франка, немного пораздумав, решила провести утро в доме вместо того чтобы продолжать свои наблюдения. А вот идти в конюшню пришлось бы даже в случае урагана — Линней не принесет себе воды и сена, да и денник не вычистит.

— Сейчас я его выведу и займусь уборкой, — захватив недоуздок, она зашла к коню. Тот не возражал, только недовольно повел ушами, когда Франка случайно задела их. Он привык, что после уборки его напоят и покормят. Сильвестр заглянул в денник, и Линней с любопытством потянулся к нему.

— Выведите его в коридор, я сейчас, — Франка отдала Сильвестру чомбур, и пошла за тачкой и вилами, пока он выводил коня. Однако привязывать его он не торопился.

Уже перекидывая навоз в тачку, Франка выглянула из денника. Она хотела крикнуть Сильвестру, чтобы он наконец привязал Линнея и шел за водой, однако вместо этого она только тихо усмехнулась, увидев, как вежливо и почти по-детски трепетно Сильвестр отдает коню очередное лакомство.

— О, нет, нет, не толкай меня! — он аккуратно отодвинул от себя морду Линнея, настойчиво тыкающую его в плечо. — Ты хочешь еще сахар? Я не могу отдать тебе весь сразу!

— Вы ведь его так совсем разбалуете! — Франка улыбнулась.

— Очень сложно не перестараться, правда, — он поглаживал лохматую гриву. — Но это самый замечательный конь из всех, что знаю. Не скажу, что знаю много, но Линней определенно лучший.

— Ох, Сильвестр… — она даже не могла на него сердиться. — Я вам сейчас покажу, как его чистить, он это любит.

Оставив тачку и вилы, Франка достала из шкафа пару щеток и подошла к коню.

— Смотрите, сначала вот этой, резиновой, вычесываете линяющую шерсть, — она пару раз провела щеткой по боку Линнея, а потом отдала ее Сильвестру. — Только не чешите ей морду и ноги, они чувствительнее. А тут не бойтесь, давите сильнее.

Видя, что Сильвестр немного растерялся, Франка улыбнулась и положила его руку на холку коня. Она понимала, что человеку, который не сталкивался с лошадьми, бывает трудно понять одну важную вещь.

— Попробуйте его почесать. Только не как кошку, а сильно. Вот так, вот так. Смотрите!

Когда Сильвестр наконец понял, что от него требуется, Линней вытянул вперед шею, прикрыв глаза и чуть заметно подергивая губами. Это, конечно, было совсем не похоже на человеческую мимику, но было ясно — он очень доволен.

— Чувствуете?

— О, да. Я понимал, что лошади чувствуют немного по-другому, но…

— Но вам все равно кажется, что вы так можете сделать ему больно, потому что вы судите по себе. Но сейчас это не страшно, вы привыкнете, — Франка протянула Сильвестру вторую щетку и привязала коня к крюку на стене. — Этой потом смахнете вычесанную шерсть и пыль, а я как раз закончу с уборкой.

И пока Франка работала, она думала о том, что люди часто слишком опираются на собственные ощущения, однако кто-то из-за этого навязывает свое мнение окружающим, а кто-то — уважает чужое и надеется получить то же самое в ответ. Сильвестр явно был ближе ко вторым, и Франка изредка поглядывала, как он старательно чистит и чешет Линнея.

Конечно же, после этого он сходил за водой, чтобы напоить коня, а потом они вместе с Франкой принесли из сенника заготовленной накануне травы. Сильвестр, кажется, не хотел уходить, и Франка понимала его, но в доме тоже было немало дел, так что ближе к обеду им снова пришлось идти под дождем.

И, уже в доме, снимая мокрую куртку, Франка вдруг переменилась в лице.

— Кажется, я не закрыла денник.

—Я сейчас проверю!

Прежде чем она успела что-то сказать, Сильвестр выскочил на улицу, в ветер и дождь. Что же, раз хотите — идите. Франка решила пока поставить чайник, после такого горячий чай просто необходим. Доставая заварку, она выглянула в окно —Сильвестр бежал к конюшне, отчаянно сражаясь с ветром. А ведь у него уже наверняка промокли ботинки...

Немного позже, после того как чайник вскипел, Франка перелила кипяток в заварник и снова выглянула в окно. Сильвестр возвращался. Он уже подбегал к крыльцу, когда очередной порыв ветра чуть было не выдернул зонтик из его рук, Сильвестр попытался развернуться и сложить его, но, потеряв равновесие, поскользнулся на влажной траве.

Он зашел в дом, виновато улыбаясь. Франка вздохнула — он мокрый насквозь, на волосах и одежде тут и там налипшие травинки.

— Мне очень жаль, но я, кажется, не поладил с ветром.

— Сильвестр… — она покачала головой и ушла в комнату, чтобы найти что-то сухое. — Вам надо переодеться, пока вы не замерзли окончательно.

Сцена 6. День двадцать восьмой. Завтра придет корабль

— Если вы не против, я возьму его с собой. Морской ветер наверняка холодный и пронизывающий, — Сильвестр вытащил из кучи вещей пестрый шарф.

Франка кивнула, не глядя на него. Она сидела за столом с остывающей чашкой чая, пока он перебирал вещи, размышляя, что может взять с собой. Она пыталась думать о том, как ее удивляла способность Сильвестра с радостью носить то, что люди обычно считают странным — этот шарф она сама когда-то положила в самый дальний угол шкафа, чтобы не видеть этот узорчатый ужас. И было ли это желанием оставить ей нормальную одежду или его собственным вкусом, Франка так и не поняла. Но большей загадкой все равно было то, как он умудрялся выглядеть уместно в таких вещах.

Но как бы она ни старалась думать о шарфах, мысли все равно возвращались к ее собственному прошлому, обиде и скорому отъезду Сильвестра. Ее раздражало его воодушевление, и чем дольше он ходил по комнате, перекладывая вещи и рассуждая о том, что стоит взять с собой, тем мрачнее становилась Франка.

— Вы твердо решили ехать? — она подняла взгляд.

— Конечно! А почему вы спрашиваете? — он сел на стул рядом с ней. Кажется, он заметил за ее раздражением еще что-то.

— Сильвестр… Там нет будущего.

— Почему вы так говорите? — он удивленно поднял брови.

— Когда я приехала, я увидела только охотников и предприимчивых дельцов, мечтающих разве что о богатстве. Таких как я здесь просто использовали.

— Таких как вы?

— Я с детства хотела поехать сюда, я думала, что этот мир принадлежит отважным исследователям и энтузиастам, которые мечтают вернуть Землю людям. И я не одна.

— Мне жаль, но… Но, если я поеду, у меня будет шанс попытаться все изменить. Я…

— Вы такой самонадеянный и наивный! Подумайте хоть чуть-чуть, — Франка раздраженно фыркнула. — Вы не знаете их!

— А вы? Вы ничего не рассказали! — Сильвестр неожиданно ответил криком на крик. — Даже сейчас мне приходится гадать по вашим туманным фразам!

— Не рассказала? Пожалуйста! — она подскочила со стула, разозленная его резким ответом. — Я родилась не здесь, но всю свою чертову жизнь мечтала полететь на Землю и участвовать в ее восстановлении! Когда я приехала, я поняла, что здесь я не смогу добиться ничего. Я не смогу быть исследователем, я не смогу сделать что-то важное. Я буду бесконечно выполнять работу, у которой нет смысла, потому что ее результаты все равно перепишут. И их переписали. Переписали так, что весь наш исследовательский участок вместо заповедника стал площадкой для торгового центра. Вы бы видели, какой там был лес! Я потратила несколько лет на его изучение и описание, я жила этим делом, а его закатали в бетон! Я пыталась доказать им, но у меня не было шансов, потому что кто-то решил, что так он заколотит больше денег! — Франка ударила по столу, не в силах сдерживать накопившуюся злость.

Осознав, что стоит чуть ли не дрожа, она несколько секунд молча смотрела в растерянные глаза Сильвестра, а потом вздохнула и опустилась на стул. Она пыталась успокоиться, но раздражение все равно прорывалось наружу.

— Ох… Мне жаль, что так вышло, — он потянулся к ней, видимо собираясь ободряюще похлопать ее по плечу, но Франка увернулась от его руки и быстро вышла из комнаты, чтобы снова не сорваться.

Она сдернула с крючка куртку и хлопнула дверью. Капал мелкий дождь, из-за низких туч все казалось поблекшим и серым, но Франка все равно поседлала Линнея и поехала прочь. Она не знала куда — просто ослабила поводья, позволяя коню идти туда, куда хотелось ему. Они проехали по тропинке вдоль края леса, потом через редкий сосняк, потом медленно и долго шли по тропинке среди высокой травы. И все для того, чтобы выйти к неприветливому, серому прибою и неизменным чайкам. Вот и сосны на утесе, и те самые камни, темнеющие среди песка.

Франка спешилась и долго стояла на влажном песке, размышляя. Она снова сорвалась, снова накричала на Сильвестра. Заслуживал ли он этого? Она ведь целый месяц даже не могла сесть и рассказать ему все по порядку: о своей мечте отправиться на Землю, о переезде, об обмане и разочаровании. А главное — о том, как она сейчас переживает за него, ведь она знает, что с ним, маленьким и добродушным человечком без имени и прошлого, могут сделать что угодно, если это принесет даже самую мизерную выгоду. Она знает этих людей. И она позволяет Сильвестру отправиться к ним.

Нет, не позволяет. Франка вздохнула, нервно пригладила волосы и снова села в седло. И, пусть обратно она ехала рысью, позволив Линнею перейти на шаг только ближе к дому, она все равно вернулась затемно.

Ее кружка, помытая, стояла у раковины, но внизу было пусто и тихо. Франка медленно поднялась по лестнице. Сильвестр уже крепко спал, завернувшись в одеяло почти до макушки, он казался усталым и растерянным, совсем как в тот вечер, когда она встретила его в лесу. Все еще размышляя, что она должна сказать, Франка села на край кровати, отчего та негромко скрипнула. Сильвестр вздрогнул и поднял голову.

— Мне правда жаль, что я так накричала на вас. Простите.

— Не переживайте, — он мрачно взглянул на нее. — Там не было ничего страшного. Кроме пары особенно колких фраз.

— Я снова не смогла сдержаться. Понимаете, я переживаю за вас и…

— Я думал, что все еще раздражаю вас временами.

— Нет, дело не в этом. Не совсем в этом. Понимаете, я очень давно думала о вашем переезде и о том, что происходит там, на материке, и мне жаль, что я рассказала вам это только сейчас, я… — Франка споткнулась, слова давались неожиданно тяжело. — Да, в самом начале я хотела, чтобы вы уехали, я хотела жить как раньше, поэтому я сомневалась, стоит ли рассказывать вам об этом, но… Вы хороший человек, Сильвестр, а я из-за своей обиды и злости чуть не стала такой, как они. Делающей все по своей прихоти, решающей за других. Я понимаю, осталось очень мало времени, но теперь у вас есть выбор. И я пойму, если вы меня не простите, но знайте, что я очень рада, что именно вы оказались здесь. Может это не всегда заметно, но вы стали мне очень дороги. Вы заставили меня снова верить в людей.

Сильвестр посмотрел на нее, растерянно и грустно улыбнувшись. Он еще сомневался.

— Пожалуйста, останьтесь. Хотя бы до весны.

— Я не сержусь на вас, но если все действительно так, как вы говорите, я хочу попытаться помочь.

— Вам решать, я понимаю. Но этот мир совсем не так хорош, как вы думаете, и ваша доброта и убедительность вряд ли могут соперничать с горами документов и денег. Вы ведь даже не знаете, кто вы, так что о вас могут наговорить все, что угодно, и вы не сможете возразить. Останьтесь, здесь вы поможете хотя бы мне. До встречи с вами я была уверена, что лошади всегда лучше людей.

— Я рад, что смог изменить ваше мнение о людях, — он вдруг улыбнулся. — Но если я и останусь, я все равно проигрываю Линнею?

— Уж простите, у вас нет шансов.

Она улыбнулась в ответ и легла на одеяло. Он остается. Все вдруг стало простым и спокойным, и Франка закрыла глаза и медленно выдохнула.

— И, раз мы заговорили про лошадей, я должен сказать, что вам придется научить меня ездить верхом.

— Конечно. Думаю, Линней тоже будет не против, вы ему нравитесь. И, может быть, потом я займусь заездкой молодой лошади из табуна, я когда-то занималась с жеребятами, еще там, дома, это сложно, но стоит того. А здесь я давно смотрю на одну кобылку, но мне хватало забот и с Линнеем. А сейчас я даже знаю, как ее назову. Карсон.

— Тоже в честь кого-то? — Сильвестр лег удобнее.

— Да, в честь Рейчел Карсон. Вы ее не знаете, наверно, — она заметила его заинтересованный взгляд. — Когда-то давно она написала прекрасную книгу, которая спасла животных и птиц. Люди, такие же, какие заправляют Землей сейчас, в те годы открыли для себя яды, способные уничтожать насекомых на полях, и решили, что можно использовать их везде и всюду, не думая, что они убивают все живое. Рейчел не смогла смотреть на это. Сильвестр, а может быть мне тоже начать писать? О лошадях, об Острове и лесе.

Он не ответил. Франка чуть повернула голову, чувствуя, как его взъерошенные волосы щекочут ее лицо — да, он уже мирно и спокойно спал, уткнувшись лбом в ее плечо.

— Да, я точно начну писать, — она продолжила тихим шепотом. — Может быть, эту книгу напечатают вместе с вашими сказками. Они наверняка будут самыми волшебными и помогут кому-то. А еще нужно будет вам сказать потом, что вы будете ночевать внизу…

Сцена 7. День семьсот тридцать пятый. Бегущие по лугу

Лошади прошагали по лесной тропинке, той самой, где Франка когда-то нашла Сильвестра. Сейчас лес казался холодным и серым, так что они были рады выехать на свежий, еще сверкающий от росы луг.

Здесь, на просторе, поднявшийся ветер разогнал туман, отчего, кажется, было легче дышать. Лошади оживились, почуяв свободу. Линней перешел на тряскую быструю рысь, и Сильвестр схватился руками за его пушистую гриву.

— Держитесь крепче!— Франка обернулась и выслала Карсон в галоп. Линней, конечно, отставать не хотел, и без указа всадника мотнул головой и понесся следом.

Несколько мгновений Сильвестр был абсолютно уверен, что вот-вот соскользнет, даже попытался прикинуть, как оттолкнуться от бока коня, чтобы не угодить ему под копыта. Но это не пригодилось. Линней скакал своим ровным мягким галопом, и он поймал ритм, немного успокоился и осознал, что все было точно так же, как вчера, когда Франка объясняла и показывала ему, как выслать коня в галоп.

Они мчались по прямой, пересекая почти бескрайнее море травы.Сильвестру показалось — обернись он, и там, сзади, нет леса, только точно такой же луг-море. Ему вдруг захотелось кричать, потому что он никогда не чувствовал себя настолько живым и свободным. И даже если бы тогда, в той неизвестной ему жизни, он облетал всю Вселенную, это все равно нельзя было сравнить с этим лугом и этим ветром, пахнущим росой и утренним холодом.

Вдали, в редеющем тумане показались деревья, и Карсон, повинуясь Франке, нехотя перешла на медленную рысь. Сильвестр осадил Линнея и только сейчас понял, что пытается отдышаться, словно по лугу бежал он, а не конь.

— Устали? — Франка обернулась, похлопывая Карсон по шее.

— Немного! Но это того стоило, поверьте. Никогда не чувствовал себя лучше! — он широко улыбался, все еще опьяненный свободой и свежим ветром.

— Вы очень хорошо держались, только не стоило так сильно наклоняться вперед.

— Я стараюсь не забывать об этом, но… — Сильвестр вдруг схватился за гриву Линнея.

Все, что окружало его, медленно поплыло и померкло. Он ощущал что-то неясное, но пугающее — казалось, что что-то, давно сдерживаемое, должно освободиться, избавиться от… Но все прошло так же внезапно, как началось. Сильвестр растерянно посмотрел на Франку.

— Все хорошо? — она развернула лошадь и подъехала поближе. — Вы в порядке?

— Конечно! Нужно было немного отдышаться, — соврал он.

Сцена 8. День девятьсот семнадцатый. Самый лучший вечер

Пока Франка не вернулась, Сильвестр дремал в кресле, переставив его поближе к печке — еще днем пошел снег, и в доме стало прохладней. Он уже переделал все, что было нужно, и сделал кое-что еще. И это «кое-что» казалось ему особенно важным и волшебным сегодня. К тому же оно заставляло его улыбаться, потому что он знал — Франку оно должно обрадовать.

Когда она зашла в дом, впуская свежий запах зимнего вечера, Сильвестр подскочил со своего места, сонный, немного растерянный. Пока Франка снимала куртку и сапоги, он подошел к столу и убрал полотенце, которым была накрыта тарелка еще теплого печенья.

— Что, почему вы… — Франка с удивлением смотрела то на Сильвестра, то на стол, украшенный сосновыми ветвями.

— Потому что в этом году зима особенно холодна, — он улыбнулся, все еще держа в руках полотенце. — Садитесь, немного передохните, и мы сядем ужинать.

В доме пахло пряной выпечкой, уютом и смолой. Суетясь на кухне, Сильвестр подумал, что все выходит как должно — Франка выглядит удивленной, но довольной, печенье все еще теплое, сейчас он поставит какао… Какао!

Он выглянул из кухни, держа в руках коробку сухого молока.

— Вы ведь будете какао?

— Вы хотите начать со сладкого? Разве так можно, Сильвестр? — она улыбнулась, взяв с тарелки печенье.

— О, нет, нет, я приготовил печеную рыбу с картошкой. Она уже греется! — он вернулся было на кухню, но тут же выглянул снова. — Так что насчет какао?

— Вы думаете, я могу вам отказать?

Сильвестр почти неслышно усмехнулся. Чуть позже, доставая кастрюлю и включая плиту, он мурлыкал старую песню о незнакомцах, полюбивших друг друга с первого взгляда и первого танца. Ему все больше и больше нравилась его идея маленького зимнего праздника.

И, когда на столе оказались тарелки с горячей рыбой и две кружки какао, он наконец сел рядом с Франкой.

— Но все-таки, Сильвестр, почему?

— Это хороший вопрос, очень хороший. Во многих культурах была традиция праздновать что-то в середине зимы, в самое холодное и темное время. Рождество, Новый Год, День Святого Сильвестра, о, не улыбайтесь так, его действительно праздновали в Германии! И я подумал, что это, — он отпил какао, держа кружку обеими руками, — это то, что нужно, когда вечера становятся тоскливыми и долгими.

— О. Вы правы, — Франка кивнула и вдруг поднялась со стула. — Но вы кое-что не учли.

Она взяла с комода плеер и, задумчиво пощелкав по кнопкам, включила музыку. Именно то, что нужно. Песня, грустная и почти позабытая, была записана еще на «старой Земле» и может быть поэтому так подходила и холодному вечеру за окном, и смолистому запаху веток, и теплому потрескиванию печки.

Сильвестр закрыл глаза, все еще держа в руках теплую кружку. Ему хотелось прочувствовать каждый крохотный момент и не отпускать его. Быть может, в его жизни — той, забытой — было слишком мало такого простого и тихого счастья?

И чуть позже, когда они уже пробовали печенье, он вдруг сказал, что осталось еще кое-что, очень важное и, наверно, даже чуть-чуть волшебное. Подарок для Франки. И это был удивительный подарок!

В деревянной коробочке, открытой с одной стороны, Сильвестр расположил силуэты деревьев и кустов, вырезанные из тонкого пластика (Франка сразу представила, как он сидел вечерами в своей мастерской, переделанной из пристройки к сараю, и вырезал крохотные листочки и веточки). За деревьями, где-то у дальней стенки, горела лампочка, наполняя кусочек леса тенями и светом.

— Я помню, вы говорили мне, что в тот вечер, когда вы меня нашли, лес походил на что-то сказочное. Туман, закат, силуэты в лучах солнца, — он задумчиво посмотрел на светильник и перевел взгляд на Франку. — И мне хотелось оставить воспоминание об этой сказке, потому что я до сих пор благодарен вам. Это был ваш выбор и, наверно, тяжелый, но вы поступили как хороший человек.

— О, Сильвестр, — Франка обняла его, крепко и искренне. Он хотел было еще что-то сказать, но промолчал, прижавшись щекой к ее плечу. Все было понятно и так.

Они долго еще сидели, разговаривая обо всем и допивая остывающее какао. В неярком свете самодельного ночника все казалось каким-то особенно спокойным и уютным.

И только перед самым рассветом, когда Франка уже крепко спала, Сильвестр снова почувствовал это странное и пугающее предчувствие. Оно лишало его способности мыслить, оно давило и душило, и, в конце концов, выгнало его, напуганного и сонного, на улицу из теплого дома.