Scarface (джен)

Северус проснулся от сотрясшего стены дикого вопля, эхом разнёсшегося по коридору. Сорвавшись с кровати, Северус кинулся к двери, пронёсся мимо кабинета и влетел в комнату Джейми.

Здесь царил полный хаос. На полу валялись скомканные одеяла вперемешку с упавшими с полки книгами. Джейми съёжился посреди всего этого, обхватив руками подтянутые к груди колени. Его мокрые щёки влажно блестели, на лбу — несколько капель крови.

Мальчик выглядел совсем измученным.

Северус устремился к Джейми и беспомощно замер, не уверенный, должен ли он обнять перепуганного ребёнка или просто остаться рядом, не прикасаясь, чтобы не напугать ещё сильнее. В конце концов, ему не пришлось принимать решение самому. Во внезапном порыве Джейми обнял Северуса и разрыдался, уткнувшись лицом в ночную рубашку опекуна.

Северус успокаивающе положил руку на спину мальчика и крепко прижал его к себе. Насколько он знал, Джейми никогда не снился кошмар такой силы. Стихийный выброс магии, сотрясший дом, был достаточным признаком этого.

Подойдя к кровати, Северус сел, стараясь не разорвать отчаянных объятий. Осмотрев лоб мальчика, он не нашёл очевидной раны, кроме шрама от ожога, и кровь, к счастью, перестала капать. Он вытер её ладонью, пожалев, что у него нет с собой волшебной палочки, чтобы что-то сделать с этим безобразием.

В конце концов Джейми отстранился, немного успокоившись и придя в себя. Его слегка расфокусированные без очков глаза блестели от невысохших слёз. Северус терпеливо ждал, пока Джейми заговорит первым.

— Это был тот же кошмар, что и всегда, только на этот раз… — наконец со всхлипом выдавил Джейми. Северус протянул руку, и мальчик тут же вцепился в неё. — Там было так много всего ещё, и на этот раз я видел людей, — бормотал он.

— Твои родители? — Северус попытался сложить в уме цельную картинку.

Удивительно, но Джейми покачал головой.

— Я так не думаю. Там был действительно страшный парень, но затем был и другой, — Джейми посмотрел Северусу в глаза, и маг почувствовал придавившую воздух тяжесть. — Это была женщина с твоей фотографии.

— Ты уверен? — Северус резко выдохнул.

— Да. Потом загорелся зелёный свет, и я проснулся. Я не знаю, почему это так сильно на меня действует, — Джейми вытер глаза тыльной стороной ладони.

Острое чувство отчаяния пронзило Северуса, когда он понял, что всё это значит.

— Я думаю, это потому, что Лили была твоей матерью, — медленно сказал он.

— Я думал, что и она, и её ребёнок умерли?

— И я тоже, — они сидели в тишине ещё несколько мгновений, прежде чем Северус задумчиво произнёс: — После гибели Лили её сына отправили жить в семью сестры. Несколько месяцев назад разнёсся слух, что мальчик и магглы, с которыми он жил, погибли во время пожара в доме.

— Ты думаешь, я мог воспользоваться стихийной магией, чтобы выбраться оттуда? — сообразил Джейми, поняв, к чему клонит Северус.

Северус молча кивнул.

— Тогда как же меня зовут? — и Джейми крепче сжал его руку.

— Гарри Поттер.

* * *

Ни Северус, ни Джейми — или, вернее, Гарри — не смогли спать в ту ночь. Даже после того, как Северус приготовил тёплое молоко, мальчик продолжал расспрашивать опекуна о Лили и Джеймсе. Хорошо, что назавтра не нужно было вставать в школу, и они проспали до десяти утра.

Северус обнаружил Гарри на кухне готовящим омлет и принялся нарезать для них двоих фрукты, делая это по-маггловски, не используя никакой магии, как способ скоротать время и упорядочить свои мысли.

Разложив еду по тарелкам, они сели за стол и молча принялись завтракать.

— Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Джейми или Гарри? — наконец спросил Северус.

Мальчик быстро прожевал кусочек омлета и, кашлянув, прочищая горло, медленно сказал:

— Ну, имя Джейми никогда особо не подходило мне. Если ты не против, мне больше нравится Гарри.

— Хорошо, — Северус кивнул, принимая такое решение Гарри. К нему придётся, конечно, привыкнуть, но Северус всё же предпочитал имя «Гарри», а не «Джейми», которое было пугающе близко к «Джеймсу». Он больше не хотел вспоминать о своём школьном враге и ассоциировать Гарри с его отцом. Как бы Северусу ни было тяжело это признавать, но встреть он мальчика изначально как Гарри, не узнав его прежде, чем понять, кто он и кто его родители, то, вероятно, всё-таки судил бы о нём предвзято, на основании своих неприятных воспоминаний о Джеймсе Поттере.

— Ты хочешь, чтобы я проинформировал твою школу? — спросил Северус.

— Если тебе не слишком трудно, я был бы рад, — встрепенулся Гарри. — Не знаю, как я собираюсь объяснять это Гермионе, — он тихо засмеялся.

— Точно так же тебе придётся объяснять и это, — хмыкнул Северус, призвав волшебную мазь, над которой работал, пока Гарри был в школе. Он не думал, конечно, что зелье сможет полностью излечить ожоговую рану, но значительно уменьшить её всё же надеялся.

Гарри прикусил губу, когда Северус объяснил, что он хочет сделать, но послушно подставил лицо под пальцы опекуна, аккуратно смазавшего мазью ожог. При этом Гарри заглянул в жестянку и поспешно отодвинулся, сделав вид, что его тошнит:

— Это ужасно пахнет.

— Увы, я ничего не мог поделать с этой досадной проблемой, — чуть ли не виновато сказал Северус. — Но как только мазь проникнет в кожу, запах должен исчезнуть.

— Спасибо, Северус, — Гарри одарил его широкой улыбкой, и Северус тоже слабо улыбнулся.

Покончив с завтраком, Северус быстро помыл посуду и сообщил:

— Мы выходим через тридцать минут, так что пойди переоденься.

Гарри кивнул и стремглав понёсся вверх по лестнице, чтобы подготовиться к предстоящей поездке как следует.

Поездку Северус планировал независимо от личности мальчика, но теперь, когда он был уверен, что на его попечении сын Лили, это тем более было необходимо и не вызвало ни малейшего сомнения — они едут в Гринготтс.

* * *

Даже если бы Гарри не был Гарри, Северус взял бы его с собой, чтобы узнать его генеалогию, поскольку у него были подозрения, что мальчик происходил из волшебной семьи, погибшей на войне. Теперь Северус должен был убедиться, что хранилище Поттеров останется открытым для Гарри, когда он станет старше.

Конечно, Северус планировал заботиться о мальчике и поддерживать его в Хогвартсе, но Гарри не должен был потерять всё своё наследство только потому, что его опекун будет действовать недостаточно быстро. Одна проблема с посещением Гринготтса заключалась в том, что не было никакого способа скрыть существование Гарри от Министерства или Дамблдора, однако, поскольку у мальчика не было родственников, к которым можно было бы обратиться, вполне вероятно, что Гарри не заберут у Северуса. Кроме того, существовала ещё одна проблема: при нелюдимости Гарри и его ненависти к толпе вокруг себя путешествие в магическую Британию становилось сложной задачей, ведь их могли осадить нетерпеливые ведьмы и волшебники.

Прежде чем он смог должным образом обдумать все возможные последствия, которые могли возникнуть в связи с объявлением о выживании Гарри, пришло время отправляться, и Гарри был готов. Северус окинул взглядом простую рубашку и брюки, поверх которых был наброшен черный плащ, и решил, что если он не узнал Гарри, то и никто другой не узнает.

Они аппарировали в Косой переулок, и, к счастью, там было не слишком людно. Когда они шли через волшебный торговый центр, Северус держал руку у Гарри на плече, чтобы мальчик, отвлёкшись, не отстал от него.

Гарри явно с трудом воспринимал волшебный мир, и Северус подумал, что вид Косого переулка резко контрастировал с тем, что мальчик уже видел. Здесь магия свободно использовалась в магазинах, на витринах и вывесках — для всего, что привлекало внимание потенциальных покупателей.

Едва оказавшись в Гринготтсе, Северус хмуро посмотрел на покосившийся мраморный вход — эта поездка доставила им обоим столько хлопот. Они без проблем прошли мимо охраны, и как только оказались внутри, Гарри не сводил изумлённых глаз со странных существ за столами.

Тем временем Северус, прихватив Гарри за руку, подошёл к одному из столов и заговорил с работавшим за ним гоблином. Несмотря на недовольные взгляды, в конце концов обоих отвели в уединённый кабинет.

Гоблин, с которым они встретились, сидел на своём высоком стуле, хмуро смотрел на несколько пергаментов с торопливо написанными на них цифрами и велел сесть, едва Северус и Гарри появились на пороге комнаты, даже не взглянув на них. Они устроились напротив на старых деревянных стульях, терпеливо ожидая, когда гоблин обратит на них внимание, но как только тот снизошёл до своих посетителей, смогли решить все вопросы, и Гарри официально вернулся в волшебный мир.

* * *

Гарри наконец-то исполнилось десять лет, и он провёл первую половину своего дня рождения в Хэмпстеде. Северус решил, что, поскольку это будет первый день рождения, который Гарри по-настоящему запомнит, они могли бы сэкономить на поездке в маггловский город (хотя это было летом), главным образом потому, что они никак не могли пригласить Гарриных друзей-магглов в свой дом: мало того, что к нему вели какие-то малоизведанные дороги, дом находился гораздо дальше, чем ему полагалось бы, чтобы Гарри мог нормально добраться до школы. Они просто не поймут.

В целом, он весело провёл день. Помимо подаренных книг и красивого блокнота, Гарри получил чудесную прогулку в парк, где они играли в игры и тому подобное. Тайлер, один из первых друзей, которые появились у Гарри после Гермионы, принёс фрисби, и хотя Гарри никогда раньше не пробовал, он посчитал эту игру забавной и с удовольствием бросал тарелки.

Мальчик был благодарен судьбе за то, что смог провести со своими друзьями хоть кусочек лета, ведь поскольку все они планировали отпуск, каникулы и тому подобное, было трудно найти время, чтобы встретиться всем вместе, как они это сделали сейчас. Он не знал, что бы делал без своих замечательных друзей — это было что-то совершенно новое для него.

— Гарри, ты должен обязательно позвонить мне перед тем, как мы уедем во Францию, хорошо? — настойчиво сказала Гермиона, прежде чем сесть в семейный автомобиль.

— Просто будь осторожна во время путешествий, — Гарри засмеялся и крепко обнял её.

Гермиона с радостью ответила на объятие, прежде чем отправиться домой. Гарри обнял и Тайлера, и всех остальных, потом собрал все свои подарки, чтобы, когда Северус аппарирует их обоих, ничего не потерялось.

Северус схватил Гарри за плечо, и с громким хлопком они вернулись домой. Когда Гарри впервые аппарировал, это было не очень приятно, но со временем, после того, как он начал пользоваться этой магией, чтобы добираться каждый день до школы, он вполне привык к такому перемещению.

— Убери свои вещи, у меня есть кое-что для тебя, — велел Северус, и Гарри тут же подчинился, быстрым шагом поднявшись по лестнице и так же быстро спустившись назад, не осмеливаясь, однако, бежать: последний раз, когда он сделал это, закончился сломанным носом и суровым выговором от Северуса (после того, как тот отвёз Гарри в Мунго, конечно), и сделай Гарри так опять, Северус мог и не ограничиться только нотацией, несмотря на его день рождения.

Гарри замер внизу лестницы, в буквальном смысле дрожа не то от нетерпения, не то от страха перед тем, что мог сказать опекун.

— Во-первых, — Северус заставил Гарри сесть на диван, — я не ожидал, что когда-нибудь захочу признаться в чём-то подобном, но чувствую, что это уместно сделать именно в твой день рождения.

Гарри не терпелось узнать, о чём говорит Северус, но он прикусил язык — нетерпение всегда подводило его.

— Спустя почти год после того, как я стал твоим опекуном, я переосмыслил то, во что верил изначально, когда впервые взял тебя к себе.

Сердце Гарри оборвалось. Слова этого человека могли означать одно из двух: он больше не хотел заботиться о Гарри, или Гарри стал чем-то большим, чем просто «подопечный», нуждающийся в магическом наставнике. Он спрятал руки в карманы брюк и замер в ожидании.

Гарри не заговаривал об этом с Северусом, но уже давно начал воспринимать его как свою семью, однако теперь, когда появилась возможность сказать об этом, смутился и промолчал. Всё могло измениться в зависимости от того, что скажет Северус.

— Я бы даже сказал, что начал думать о тебе как о сыне, — сказал Северус так удивительно просто, как будто они обсуждали погоду или зелье, но эти слова заставили сердце Гарри замереть от удивления и надежды.

Когда он впервые оказался в приюте и Матрона Анвин заявила, что у него нет никаких шансов на усыновление, он смирился с тем, что будет один, пока у него, возможно, не появится шанс обзавестись собственным родным человеком — как бы маловероятно это ни было. Теперь Северус принимал Гарри вместе со всем, что знал о нём. Неважно, что иногда Гарри был неуклюжим из-за своего зрения или что он не всегда просыпался вовремя — Северус действительно заботился о нём.

А разве не это создаёт семью?

Это заявление лишило Гарри дара речи. Вместо того, чтобы сказать что-нибудь в ответ, он метнулся через диван и обнял Северуса. Тот не очень любил физические контакты, но объятия мальчика всё равно принял. Гарри ощутил, как сильная ладонь пригладила его волосы, и впервые за всю свою жизнь он наконец почувствовал себя дома.

— Спасибо, Северус, — к горлу Гарри подступили рыдания, но он постарался сдержаться. Гарри ещё не был готов называть Северуса папой, по крайней мере, сознательно. Иногда это слово вертелось прямо на кончике языка, и ему приходилось контролировать себя, но однажды он просто скажет его. Потому что отныне они будут вместе, несмотря ни на что, и Гарри был уверен, что у него никогда не случалось лучшего дня рождения.

— Однако у меня есть настоящий подарок для тебя, — сообщил Северус поражённому Гарри. Тот и без того был совершенно доволен тем, как всё прошло, а получить что-то ещё оказалось за пределами его мечтаний.

Северуса, похоже, совершенно не заботили переживания мальчишки: он невозмутимо вытащил из-под дивана длинный тонкий предмет, завёрнутый в коричневую бумагу почти полностью, не считая торчащего наружу кончика. Северус протянул пакет Гарри, и тот начал осторожно распаковывать подарок. Это…

— Метла?

— Твой отец любил мётлы, и хотя у нас с ним были разногласия, я счёл правильным поделиться с тобой частью его души.

— Значит, он действительно любил уборку? — фыркнул Гарри, и Северус усмехнулся.

— Отнюдь, ему нравилось летать. Пойдём на улицу, я научу тебя кататься на ней.

Мальчик последовал за Северусом на улицу, его день рождения становился всё лучше и лучше.

* * *

Год прошёл спокойно. Гарри хорошо учился и успевал на уроках — не так хорошо, как Гермиона, конечно, но достаточно, чтобы быть уверенным в большинстве предметов.

С Северусом они стали намного ближе, Мастер зелий разрешил мальчику помогать в лаборатории (поручая ему, в основном, чёрную работу), а также они вдвоём занялись садом, в котором росли травы и растения, необходимые для некоторых основных зелий, но Гарри уговорил Северуса посадить кое-какие цветы.

Однако их отношения складывались не совсем уж безоблачно. Иной раз Северус вёл себя слишком отстранённо, не всегда улавливая эмоции или потребности Гарри. Иногда Гарри был чересчур, по мнению Северуса, безрассуден, особенно когда речь шла о полётах на метле.

Они не всегда идеально понимали друг друга, но взяли за правило в конце дня обязательно разговаривать, чтобы прояснить недоразумения и установить правила и доверие. Становление их семьи требовало немного больше усилий, но ни один из них не испытывал недостатка, когда дело доходило до заботы друг о друге.

Сейчас Гарри сидел в своей комнате наверху и читал фантастический роман, а Северус на кухне проверял домашнее задание.

Посреди двора стоял дрянной почтовый ящик, хотя подъездной дорожки к дому не было. В течение десятилетий он не видел никакой почты, но когда в него на полной скорости влетел конверт с красной печатью, ящик захлопнулся, принимая его.

Ни один из жильцов дома не увидел, как почтовый ящик закрылся, поймав письмо, поскольку они оба глубоко сосредоточились на своих занятиях. Если бы не магия, окружавшая и защищавшая их дом, они, возможно, никогда бы этого не заметили — по крайней мере, до дня рождения Гарри, через неделю.

Однако, когда они собрались поужинать, их внимание привлёк зелёный огонёк, плававший возле двери. Забыв про ужин, Гарри в замешательстве взглянул на Северуса:

— Что это?

Северус ответил недоумевающим взглядом, и это было вполне понятно: несмотря на то, что он собственноручно устанавливал защиту на дом, ему не приходилось иметь дело с такими простыми вещами, как письмо в почтовом ящике — если кому-то нужно было связаться с ним, обычно посылали сову или вызывали через камин.

— Я не совсем уверен, — растерянно пробормотал Северус. Гарри заметил, как он расстроен, что пришлось ответить таким образом, и промолчал.

Гарри задался вопросом, стоит ли ему попытаться дотронуться до огонька, но был уверен, что Северус моментально оттащит его назад, едва он только попробует дёрнуться в ту сторону.

Северус, нахмурившись, уставился на зелёный свет, потом осторожно протянул руку. Гарри на секунду показалось, что он сейчас прикоснётся к плавающей искорке, но Северус просто открыл дверь, и свет исчез.

В вихре взметнувшейся мантии Северус стремительно шагнул за ним. Гарри быстро рванул следом. Зелёный огонёк пролетел через лужайку к почтовому ящику, проржавевшему, с облупившейся краской. Главная стойка была слегка надломана, так что ящик заметно кренился вправо, но тем не менее гордо торчал посреди двора.

Гарри всегда держался подальше от этой штуковины, чтобы случайно не сломать её, а Северус наверняка её даже не замечал. Гарри первым протянул руку, открыл пронзительно заскрипевшую коробку и осторожно вытащил письмо на пожелтевшей бумаге, перевернув, глянул, кому оно адресовано — оказалось, ему (в самой левой спальне на втором этаже), и понял, что это такое.

Просияв, он продемонстрировал письмо Северусу, тот улыбнулся в ответ, и они вернулись в дом, чтобы открыть конверт.

* * *

Этим вечером Северус позволил своей магии сделать большую часть подготовительной работы для приготовления ужина, пока они с Гарри читали письмо. В нём было то, что они оба ожидали, но это не испортило впечатления. Гарри предписывалось отправить свой ответ обратно совой до своего дня рождения, что означало, что им придётся вызвать одну из них — не так уж и сложно.

Вдоволь нахваставшись письмом и дождавшись, пока Северус вернётся к приготовлению ужина, Гарри отправился поговорить с Драко Малфоем, единственным другом в волшебном мире, и он получил письмо из Хогвартса больше месяца назад!

Их дружба с самого начала была непростой. Гарри хотел общаться и летать, а Драко только и делал, что жаловался на магглов и «грязнокровок». Драко был сосредоточен на себе и своём месте в мире, в то время как Гарри, как правило, тянулся к людям, которые были ему небезразличны.

Учитывая, что у Гарри имелось довольно много друзей-магглов, а его мать была магглорождённой, он отказывался мириться с высокомерием Драко. В первую встречу, когда Драко показал всю глубину своего презрения, Гарри тут же переключился на разговор с Северусом и старшими Малфоями.

В конце вечера Драко потребовал сказать, почему Гарри отказался от общения с ним. Гарри постарался кратко высказать свою точку зрения и поверг этим Драко в шок.

После первого впечатления Гарри решил, что никогда больше не будет общаться с младшим Малфоем, но Драко задался целью подружиться и приставал к Гарри с совой до тех пор, пока в конце концов не добился переписки, в которой Гарри попытался объяснить Драко извращённость его мышления. А их дружба началась только после того, как Драко извинился и заверил, что постарается исправиться.

С тех пор Гарри нередко гостил, с разрешения и одобрения Северуса, у своего друга, летал с ним или читал что-нибудь в огромной библиотеке Малфоев. Иногда они просто лежали на полу в шикарной комнате Драко и говорили обо всем на свете. Они обедали закусками, которые приносили домашние эльфы, и жаловались друг другу на свои проблемы.

Но большая часть их общения происходила через сквозное зеркало, которое Драко подарил ему.

Гарри по-прежнему не нравилось пользоваться каминами, и он не был уверен, сможет ли когда-либо нормально перемещаться с их помощью. В первый раз, когда он попытался, то жутко замёрз и едва не задохнулся. Северусу пришлось держать его, пока он кашлял, надышавшись дымом. На следующий день Драко прислал с совой зеркало.

Гарри бросился в свою комнату, вытащил зеркало из-под подушки, заглянул в него и позвал Драко. Тот отозвался мгновенно, судя по тому, что увидел Гарри, он сидел в библиотеке.

— Гарри! Ты получил своё письмо?

— Да! Оно оказалось в нашем почтовом ящике! — выпалил он с довольным смешком. Драко выглядел немного смущённым — он, вероятно, не понял, что такое почтовый ящик, но всё равно улыбнулся в ответ.

— Мы должны пойти в Косой переулок вместе! — заявил он в своей обычной пафосной манере. — Постараемся уладить всё побыстрее.

Гарри подавил желание фыркнуть от его тона и кивнул:

— Это было бы очень здорово, но я должен спросить отца, хорошо?

При этих словах нос друга вздёрнулся, а губы сжались в тонкую линию. Он стал похож на ребёнка, который вот-вот закатит истерику.

— Понятно, дай ему знать, что он должен ответить как можно скорее, — с суровым взглядом сообщил Драко.

Гарри был почти уверен, что если он скажет так Северусу, то лишится права работать в лаборатории до конца лета, но Драко он этого не сказал, а просто закатил глаза.

— Ты можешь сказать ему сам, но не думаю, что это хорошая идея, — съязвил Гарри, и Драко отвернулся, слегка покраснев.

Гарри оборвал разговор, когда Северус позвал его к столу — ужин был готов. Попрощавшись, он пронёсся по коридору, затем вниз по лестнице и влетел в кухню. Ожидавший его ужин источал потрясающий аромат, и Гарри поспешно уселся за стол напротив Северуса.

— Привет, пап. Спасибо, что разрешил поговорить с Драко, — заулыбался он.

— Я понимаю, что для тебя это очень важная новость, чтобы поделиться ею со своим другом, — кивнул Северус, накладывая в тарелки ужин, и прежде, чем Гарри приступил к еде, добавил: — И я хотел сказать тебе, что раз ты поступаешь в этом году в Хогвартс, я приму предложение Дамблдора стать деканом Слизерина. Так что не смей устраивать никаких пакостей, пока я рядом, — он прищурился.

Мальчик просто засмеялся и поздравил Северуса, одарившего его мягкой улыбкой.

Занявшись едой, Гарри думал о том, что он начал жить по-настоящему лишь благодаря странному стечению обстоятельств, когда умудрился на улице столкнуться с Северусом. Теперь он начнёт своё настоящее знакомство с магическим миром с надёжным человеком, стоящим за его спиной. Он не знал, какую жизнь вёл до сиротского приюта, но был уверен, что у него не существовало никого, кто поддерживал бы его так, как отец.