Заблудившиеся в тумане (джен)

Алекс не обнаружил ничего подозрительного ни в комнатах — одна из них была детской, ни в кухне. На площадке лестницы между этажами на стене висели фотографии в рамочках, но лиц, сколько Алекс ни вглядывался, ему рассмотреть не удалось. Будто кто-то старательно затёр изображения зубной пастой, размазал её на манер тумана неровными, рваными кругами.

В детской на милых обоях в цветочек висел целый ряд рисунков, пришпиленных к стене обычными булавками. Детские каракули вновь напомнили Алексу о Джошуа, который всегда любил рисовать.

Он развешивал свои шедевры за кроватью, в проёме перед окном. Алекс особо не вглядывался в эти рисунки, но однажды заметил, что на многих из них изображён страшный кролик с оскалом. Он был то один, то с другими кроликами — если это, конечно, были кролики, но всегда с жуткой улыбкой и сурово сдвинутыми бровями, начерченными чёрным восковым мелком.

— Кто это? — спросил Алекс, когда попался за рассматриванием рисунков.

— Адам, — ответил Джошуа. — Он самый главный.

Адамом звали их отца; Алекс внимательнее присмотрелся к рисункам. Вот кролик-Адам что-то кричит, а трое маленьких кроликов на заднем плане вытаращили глаза; вот кролик среднего размера сидит в кресле в немом оцепенении; вот озеро, в котором тонет маленький кролик.

Алекс скользнул взглядом по рисункам. Джошуа нужна была помощь. Алексу никак не удавалось ухватить ниточку. Он должен вспомнить. Что-то случилось. Что?

Фрэнк тоже нуждался в помощи. Как там он?

Алекс спустился на первый этаж, рывком распахнул двойные двери гостиной. В глубоком кресле сидела одинокая фигура.

— Фрэнки, как ты? — перешагнул Алекс через порог.

Навстречу ему из кресла шагнул парень. Примерно его лет. Определённо, если бы не шок, Алекс точно бы углядел, что черты лица незнакомца здорово похожи на Фрэнка. Те же серые внимательные глаза, удивительно добрые и огромные, слегка навыкате; те же светлые кудри; тоже выражение лица. Вот только этот Фрэнк был на десяток лет старше.

— Алекс? — спросил Фрэнк-2.

Алекс сжал кулаки.

— Где Фрэнк? Кто ты?

— Спокойно. Это же я. Пока тебя не было, я кое-что вспомнил. Я действительно ходил в школу. И, наверное, я её закончил. Только этого мне пока вспомнить не удалось.

Алекс, стараясь не терять Фрэнка из виду, медленно прошёл в комнату и встал у окна. Сознание никак не желало принять тот факт, что десятилетний мальчик вдруг в одночасье мог превратиться в подростка. Впрочем, что там Фрэнк говорил о своей дате рождения?

Голова разболелась. Нет, рассуждать сейчас о странности происходящего Алекс не будет. И потом, повзрослевший Фрэнк улыбался такой же робкой располагающей улыбкой, как и тот мальчишка. Да и возни с ребёнком было гораздо больше. Взрослый же человек — а этот Фрэнк выглядел достаточно взрослым — мог позаботиться о себе сам. Алекс не удержался всё же, спросил:

— Фрэнки, сколько тебе сейчас лет?

Фрэнк пожал плечами, задумался.

— Семь лет обучения… В Хогвартс поступают в одиннадцать. Значит, мне сейчас лет восемнадцать, плюс-минус. Извини, я не могу ответить точнее.

— Это всё очень странно, — произнёс Алекс.

Он почти привык, что на его попечении оказался мальчишка, ровесник Джошуа. Что ж… Алекс шагнул вперёд и заключил Фрэнка в объятия.

— Спасибо, — отозвался Фрэнк. — Надеюсь, мы доберёмся до дома. Ты до своего, а я до своего.

Они много говорили. Оказалось, разговор с ровесником — совсем не то, что общение с младшим братом. Часто Алексу казалось, что они с Фрэнком говорят вообще о разных вещах. Фрэнк не знал музыки, книг, которые были интересны Алексу, зато вводил его в полный ступор упоминанием о фантастических тварях и теплицах Хогвартса.

— Почему ты ушёл из дома? — спросил Фрэнк, когда сумерки начали вступать в свои права и гостиная неизбежно стала погружаться в темноту.

— Я просто хочу сделать что-то важное. Я ушёл потому, что я хотел сделать мир лучше, а люди вокруг меня были слишком слепы, чтобы понять, чего я стою.

— Амбиции юности, — усмехнулся Фрэнк. — Как говорил Грюм, со временем всё в этой жизни будет хорошо и красиво, а вот с нами может случиться всякое.

— А кто это, Грюм?

— Понятия не имею.

Они помолчали. Потом ещё немного помолчали. Потом пошли на кухню и обнаружили в неработающем холодильнике — Алекс объяснил, что этот белый металлический шкаф называется так и он работает от электричества — вполне годные рагу и пирог с патокой. Фрэнк на это пожал плечами и сказал, что это элементарные чары охлаждения, ничего сложного.

Алекс решил ничему не удивляться. Фрэнк впервые за много лет — он буквально чувствовал, что засиделся тут — не таился и просто позволял обстоятельствам нести себя вперёд.

Может, впереди выход?

Утром Фрэнк проснулся раньше Алекса. Фрэнк сдвинул два кресла для ночёвки, а Алекс спал на диване. Тревожить сон друга — Фрэнк считал Алекса своим другом — не хотелось. Он тихонечко выбрался наружу из гостиной, притворив двери.

Вчера они вместе наведались на кухню, а вот на втором этаже Фрэнк не был. Любопытство взяло верх, Фрэнк бесшумно поднялся по лестнице, заглянул в первую комнату.

Детская. Вся стена увешана рисунками. На полу молочного цвета пушистый ковёр. Наверное, ребёнку было очень уютно в этой комнате.

Кабинет. Стеллажи с книгами, названия которых ни о чём не говорили Фрэнку. Сплошь научные труды по психологии и медицине. Целительство не интересовало Фрэнка. Он всегда хотел стать… Стоп. А кем он хотел стать?

Ладно, об этом он подумает потом.

Спальня. Наверное, спальня хозяев. Небольшое трюмо возле широченной кровати, шкаф-купе во всю стену. Фрэнк открыл дверцу настежь, просто эта зацепеневшая тишина действовала на нервы.

Внутри вешалки с платьями, костюмами, рубашками. Наверху — полка с коробками, в которых обычно хранят шляпки дамы.

Он спрятался в комнате родителей от дедушки. Они играли в прятки. Мама сердилась и утверждала, что детские шалости давно надо оставить в прошлом, тем более, если ты без пяти минут студент Хогвартса. Дед прибыл в их дом с визитом в конце августа, буквально накануне учебного года.

— Я иду искать? — подмигнул он Фрэнку, заметив, что тот заскучал за столом.

Дедушка Арфанг всегда привносил с собой суматоху и… радость? Фрэнк любил с ним играть; обожал слушать его рассказы о редких растениях, хотя сам твёрдо знал, что он не будет простым гербологом. В душе он мечтал стать… А впрочем, он только совсем недавно решился не противиться поступлению в Хогвартс. Ещё неизвестно, получится ли у него что-нибудь.

Фрэнк выскользнул из-за стола и побежал прятаться.

Так, в своей комнате прятаться бессмысленно — дедушка знает там все укромные местечки. А вот в комнате родителей можно укрыться понадёжнее.

Быстрым взглядом окинул спальню. Под кровать? Нет, это для пятилеток. В шкаф?

Отлично!

Распахнул створки. Папины рабочие мантии; мамино зелёное пальто с лисьим манто; костюмы, выходное платье мамы. А наверху, на полке среди коробок, величаво стояла знаменитая остроконечная шляпа мамы с настоящим чучелом стервятника на макушке.

Фрэнк и сам не понял, что на него нашло. Он медленно стянул с полки шляпу — пришлось встать на цыпочки — и натянул себе на голову. Шляпа была велика; тулья накрыла лицо по самый подбородок, не помогли даже слегка оттопыренные уши.

Стало темно. А потом Фрэнк услышал голос в самой голове. Хрипловатый. Так мог говорить дедушка, когда рассуждал о политике Министерства.

— Гм-м-м… Ум, определённо, есть. И решительность. Я вижу страх поступления, но вы, молодой человек, боитесь оказаться смешным. Это качество достойно выпускника Махотокоро. Отваги вам не занимать. Что ж, также здесь есть самоотверженность и умение избегать занудных правил. Итак, мой вердикт…

В дверь застучали.

Фрэнк, играющий с дедом в прятки, сдёрнул с головы шляпу.

Фрэнк, с которым в прятки играла память, резко оглянулся на входную дверь.

В проёме стоял Алекс.

— Я тебя потерял, — произнёс Алекс и добавил: — Прости, не хотел тебя напугать.

— Всё нормально. Так, кое-что вспомнилось. Не важно…

Из дневника Януса Тики

Недавний сеанс терапии Фрэнка Лонгботтома с Алисой Лонгботтом наконец дал положительную динамику. Фрэнк в своих воспоминаниях продвинулся. Теперь он ощущает себе выпускником Хогвартса, хотя трудно сказать, какой это точно курс.

Я подозреваю, что динамике послужили не столько сеансы с женой пациента, сколько мои эксперименты с Алексом Шепердом.

Шеперд впал в состояние отрицания; однако после его взаимодействия с Фрэнком Лонгботтомом (хотя сложно назвать взаимодействием сидение на кушетке двух взрослых людей без единого оброненного слова) он заметно оживляется. Я чувствую сильные волны ментальности между ними, а в таких вопросах меня трудно обмануть.

Пока я не знаю, к чему это приведёт, но с уверенностью могу сказать, что обоим эти рандеву идут на пользу. Впрочем, пока мои наблюдения носят чисто исследовательский характер, я не готов их обнародовать.