Заблудившиеся в тумане (джен)

Алекс Шеперд чертыхнулся и выключил карманный фонарик. Туман был таким плотным, что жёлтый луч будто наскочил на стену, а затем безжизненно рассеялся вокруг. Глаза, до этого немного привыкшие к серой мгле, тут же заболели, запротестовали, и Алексу пришлось прикрыть веки на пару секунд.

Так, двигаясь на ощупь, он шёл какое-то время, полностью обратившись в слух. Не хватало ещё наскочить снова на тварей. Но теперь он научился их чувствовать, вряд ли они бы застали его врасплох.

Движение впереди заставило скакнуть сердце; впрочем, это был не бугимен и не смог, существо было гораздо ниже, пожалуй, ростом с десятилетнего ребёнка, да и опасности от него Алекс не чувствовал. Точно! Это был мальчик.

— Джошуа? — нерешительно произнёс Алекс и тут же понял, что ошибся.

Мальчишка примерно одного возраста с Джошуа, со светлыми кудрями и взглядом внимательных серых глаз, покачал головой.

— Меня зовут Фрэнк, — и добавил: — Сэр.

— Фрэнк? Как ты тут оказался? И вообще…

Вопрос Алекса повис в воздухе. Он и сам хотел бы знать, где находится. Этот бесконечный туман здорово выводил из равновесия.

— Я не знаю, сэр. Я хочу домой.

— А где находится твой дом? — голос Алекса стал увереннее. Появление того, кто нуждался в его помощи, вдохнуло в Алекса силы.

— В Лондоне, — ответил Фрэнк и с надеждой посмотрел на Алекса.

— В Лондоне? Ты шутишь? Мы, конечно, в Новой Англии, но, боюсь, не совсем там, где находится Лондон. Хотя… — тут Алекс оглянулся. — На Шепердс-Глен это место тоже мало похоже.

Алекс нахмурился. Чёрт, должно же быть логическое объяснение всем этим странным вещам. Он не помнил, как тут оказался. Он не знал, где находится. Он не представлял, как вернуться домой. Ещё в старшей школе Алекс мечтал, как уедет из городка. Но сейчас он чувствовал, что надо вернуться. Что-то случилось. Он нужен.

Кому?

— Джошуа… — прошептал Алекс.

— Сэр? — подал голос Фрэнк, и Алекс вздрогнул — он почти забыл про своего нового знакомого.

— Значит так, Фрэнки. Думаю, здесь нам оставаться не стоит, вчера я неподалёку отсюда столкнулся с фералами. Давай пойдём вверх по дороге, мне кажется, туман в той стороне не такой плотный.

Фрэнк кивнул и послушно зашагал рядом, подстраиваясь под ритм ходьбы Алекса.

Дорога оборвалась внезапно, закончившись разломом. Кажется, туман не желал выпускать свою жертву. Алекс припомнил, как несколько раз уже натыкался на подобные овраги — жуткие, напоминавшие воронки от страшного взрыва. О том, чтобы перебраться через разлом, не могло идти и речи. Дно расщелины терялось в тумане.

— Идём, — коротко бросил Алекс и решительно двинулся в обратную сторону.

Мёртвый город выплывал с двух сторон безжизненными витринами и закрытыми наглухо ставнями. Было во всём этом что-то иррациональное. И Алекс по-прежнему не понимал, что это за город. Таблички на стенах домов терялись в тумане, и как Алекс ни старался прочитать названия улиц, у него ничего не получалось.

И тут из переулка бесшумно скользнул пёс, скаля свою кровавую пасть. Фералов, с которых будто заживо сдёрнули кожу, Алекс уже встречал; он молниеносно толкнул Фрэнка в сторону и принял боевую стойку. Пёс прыгнул, челюсти чиркнули над самым ухом, и Алекс не стал ждать, когда тварь развернётся для второго захода. Армейский нож, с которым Алекс никогда не расставался, и на этот раз сослужил службу. Ферал взвизгнул, как щенок, и упал замертво.

В глазах Фрэнка читались одновременно ужас и восторг.

— Здорово вы его, сэр! — воскликнул он.

— Повезло, что заметили заранее, — сказал Алекс. — Они любят нападать сзади.

Он спрятал нож и огляделся.

Странно, вывеска одного из кафе словно проступила из тумана. Здание не отдалилось, когда Алекс сделал шаг в его сторону, а наоборот, приобрело очертания. На крыльце и вовсе не было никакого тумана.

Алекс толкнул дверь — было не заперто — махнул Фрэнку.

Хвала небесам, работал автомат с кофе — он так и светился призывно неоновой рекламой. Это было очень странно, учитывая, что ни посетителей, ни персонала не было и в помине, но Алекс уже устал удивляться. Разберётся потом. Когда выберется из этого ада.

В отделении для монет лежала целая пригоршня странных бронзовых кругляшей с изображением оленя на одной из сторон.

— Что за дурацкие деньги? — под нос себе спросил Алекс и засунул монетку в прорезь на автомате, очень надеясь на успех.

Фрэнка же, судя по его виду, поразил вид самого автомата, а вот на деньги он взглянул как-то снисходительно и пожал плечами.

— Это обычный кнат, — сказал он.

— Кнат? — Алекс забрал из окошечка для выдачи стакан с американо и сунул вторую монетку в прорезь.

— Ну да, — просто ответил Фрэнк. — Обычные деньги. Двадцать девять кнатов равны одному сиклю.

Алекс с подозрением посмотрел на Фрэнка, но промолчал — запах кофе вызвал приступ тошноты. Алекс забыл, когда ел в последний раз. Он ничуть не удивился, когда на барной стойке вдруг обнаружил тарелку с бургерами. Самыми настоящими. Горячими. Понадеявшись, что бургеры не из тех псов, которые бродили по городу, Алекс поставил тарелку на один из столиков и подвинул стул Фрэнку.

— Спасибо, сэр, — с чувством сказал Фрэнк и откусил огромный кусок от бургера.

Алекс впервые улыбнулся.

— Да какой я тебе сэр? Зови меня Алекс. Ты по возрасту как мой младший братишка. Сколько тебе? Десять?

Фрэнк покачал головой.

— Я не знаю, сэр. То есть… Алекс.

— Как это ты не знаешь? Ну, в школу же ты ходишь? В какой класс?

— Нет, в школу я не хожу. Я не хочу.

Алекс посмотрел на Фрэнка с подозрением. Странный малый. Хотя чему удивляться в этом гиблом месте. Единственная живая душа. Не считая луркеров и нидлеров. Алекс хмыкнул.

— Ладно, не переживай. Вот найдём твой дом. Хотя… Погоди, в каком году ты родился? Это-то ты знаешь?

— В пятьдесят четвёртом, — уверенно сказал Фрэнк. — Вот это я точно помню.

— Чего? — Алекс чуть не упал с пластикового стула, так поспешно отшатнулся от удивления.

— В тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом, — повторил Фрэнк.

Алекс свистнул. От свиста — вот неожиданность — включился музыкальный автомат с композицией Акиры Ямаоки. Алекс замолчал. Молчал и Фрэнк. Каждый из них погрузился внутрь себя. Заблудившиеся в тумане. Где выход? Кто поможет отыскать просвет во мгле? Как вернуться? И, главное, куда?

Из дневника Януса Тики

Алекс Шеперд — необычный пациент. Это всё Сметвик со своими смелыми идеями и проектами. Подумать только, в нашем отделении пытаются помочь настоящему магглу. Да ещё и американцу. Гиппократ на рождественской конференции в Массачусетсе познакомился с Джоном Стюардом, таким же помешанным на маггловской медицине — они, выпускники Пакваджи, через одного идут в целители, — как и сам Сметвик. Рассказ о нашем эксперименте с четой Лонгботтомов настолько впечатлил Стюарда, что он предложил нам в рамках налаживания дружественных связей и обмена опытом понаблюдать за пациентом, который поступил к нему в прошлом году.

Алекс Шеперд, девятнадцать лет. Страдает репрессивным ПТСР⁽¹⁾ на почве неспособности вынести ответственность и тяжесть после смерти младшего брата Джошуа.

1) ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство

Вернуться к тексту

— Уже утро? — Фрэнк сонно заворочался и перекатился под бок Алекса, свернувшись клубочком.

Они заночевали прямо тут же, в кафешке, решив, что так будет безопаснее. Алекс, глядя на осоловевшего после сытного ужина Фрэнка, собрал все скатерти, которые нашёл в шкафу, присоединил к ним так кстати оставленное кем-то из сотрудников шерстяное одеяло в красно-жёлтую клетку и соорудил некое подобие кровати на жёстком кожаном диване в маленькой подсобке, что располагалась за дверью барной стойки. Спать вдвоём с мальчишкой было не очень удобно, но удивительно: ощущая доверчивое дыхание Фрэнка, Алекс и сам успокоился.

Джошуа не мог спать без света — боялся темноты; ему казалось, что из всех углов с наступлением сумерек выползают монстры. Отец запрещал включать свет, кричал, что настоящий солдат может справиться с любыми неудобствами, а мать ужасно переживала, но не смела перечить отцу. Джошуа, сдерживая слёзы, сдавленно отвечал: «Да, сэр!», а потом тихо плакал в подушку.

Однажды Алекс вложил в его руку свой карманный фонарь, которым очень дорожил.

«Ничего не бойся, — сказал он брату. — Положи фонарь под подушку. Если кто-то к тебе приблизится, ты сразу его ослепишь лучом».

Джошуа с тех пор всегда проверял, лежит ли под подушкой фонарь. Он не включал его, спокойно спал в темноте, но то и дело во сне водил рукой под подушкой.

Алекс думал о Джошуа, об отце и матери и не заметил, как уснул.

Сейчас, после бормотания Фрэнка, реальность навалилось в полной мере. Ясная, чёткая, проглядывающая из злосчастного тумана, который не желал выпускать и так прочно въелся в мозг, что иногда Алексу казалось, что он просто не выдержит и в один далеко не прекрасный миг превратится в одного из упырей. Появление в его жизни Фрэнка внезапно всколыхнуло отчаянное желание жить. Найти свет. Выбраться.

Они вновь воспользовались этими странными деньгами — кнатами, хотя Алекс для себя решил, что деньги вообще ничто. Есть ли разница, какой валютой ты расплачиваешься за жизненно необходимые вещи? Мир может перевернуться с ног на уши, и куча бумажек и металла не спасут от голода и холода, не защитят от тварей.

Алекс с удовольствием прихлёбывал кофе, а Фрэнк пил какао.

— Нейки всегда варила самое вкусное какао, — внезапно сказал Фрэнк.

— Нейки? — удивился Алекс странному имени. — Кто это?

— Наша домовуха. Она вырастила бабушку Каллидору, потом ухаживала за папой, когда он был маленький, а сейчас присматривает за мной.

— Домовуха? В смысле… домовая прислуга? Няня?

— Обычный домовой эльф, — пожал плечами Фрэнк. — Я скучаю. Только Нейки я мог рассказать всё. Мама сердилась, если у меня что-то не получалось. А Нейки никогда не ругалась.

— Подожди, но разве эльфы существуют?

— Конечно. Разве в вашей семье нет домовика?

— В нашей семье была только дисциплина. «Да, сэр! Слушаюсь, сэр!» А эльфы, ну… Они такие высокие, бледные, с острыми ушами?

— Нет, домовые эльфы совсем невысокие, ты что. Уши у них правда большие.

Алекс покачал головой.

— Сказочник ты, Фрэнки. Надо же, домовые эльфы! Ладно, пора выбираться, и так заспались сегодня.

Они осторожно выглянули наружу. Алекс сделал знак рукой Фрэнку, чтобы пока не высовывался. Прислушался. Было тихо, но на душе сразу же стало тоскливо. Этот туман будто парализовывал разум, заполнял лёгкие; от робкого чувства безопасности не осталось и следа.

Махнув Фрэнку, Алекс бесшумно пересёк тропинку от кафе до дороги. Оглянулся — Фрэнк был рядом, очертания кафешки растаяли.

Хуже всего было то, что Алекс по-прежнему не знал, куда следует пойти, в какую сторону. Пока тыкался наудачу. Если они вчера пришли с той стороны, значит, стоит попробовать исследовать дорогу выше. Вдруг повезёт больше.

Не повезло. Из приоткрытого канализационного люка прямо перед их носом выполз луркер, клацая своими жуткими лезвиями-пальцами. Алекс знал, что лучший способ избежать ранения — это спастись бегством; луркеры хоть и перемещались удивительно проворно всё же уступали людям в скорости. И ещё Алекс был уверен, что хищные бряцания щупалец луркера сейчас привлекут сородичей; через пять минут их тут будет целая стая.

Алекс рывком дёрнул Фрэнка в сторону; луркер поднял свою проломленную голову, недовольный, что добыча ускользнула, приготовился к новой атаке.

Алекс ждать не стал. «Бежим», — бросил он коротко Фрэнку и понёсся вперёд, стараясь бежать по центру дороги. Бряцание и лязг металлических лезвий об асфальт постепенно стали отдаляться, но Алекс знал, что передышка эта временная.

Справа показалась широкая подъездная аллея, Алекс метнул взгляд и обнаружил чуть в стороне огромный особняк, увитый плющом. Дом определённо был живым. Он, как и кафе, будто гостеприимно заключил путников в свои объятия, отрезав от тумана.

Алекс перевёл дух только на крыльце. Он повернулся к Фрэнку, чтобы подбодрить его, но внезапно наткнулся на его взгляд, направленный на дом.

— Фрэнки? Всё в порядке? Не бойся, думаю, мы здесь в безопасности.

— У нас тоже такие зелёные живые стены в доме, — прошептал Фрэнк. — Дедушка Арфанг всегда любил возиться с растениями.

Алекс вздохнул. Воспоминания о доме у него самого будто подёрнулись паутиной. Он чувствовал, что Фрэнк испытывает нечто подобное. Какие-то детали вдруг позволяли выскочить отдельному маленькому воспоминанию. Возможно, когда этих воспоминаний станет много, они сумеют прорвать туман?

В огромном квадратном коридоре лежал толстый слой пыли. Кажется, здесь давно никто не занимался уборкой. Впрочем, Алекс был почти уверен в том, что внутри никого не окажется.

Они зашли в комнату, расположенную справа от коридора. То, что это гостиная, было понятно по уютному камину в стене — хоть он и не работал, но выглядел по-домашнему, — тёплым глубоким креслам вокруг столика на резных ножках и высокому серванту с расставленным внутри на стеклянных полках изящным фарфоровым сервизом.

Фрэнк залез с ногами в кресло, обхватил руками колени и уставился в камин. Алекс видел, что глаза мальчишки заблестели, потрепал его по макушке.

— Пойду проверю, что на втором этаже, — сказал Алекс. — А ты отдохни.

Когда Алекс вышел, Фрэнк дал волю слезам. Перед глазами всё поплыло, и в какой-то момент ему почудилось, что камин ожил, заиграл углями.

Такой же камин был у них. Только он не был предназначен для обогрева комнаты. Через камин можно было попасть по сети летучего пороха в другое место. Мама не любила трансгрессию; впрочем, она не доверяла многим обычным заклинаниям, предпочитая помощь домовиков.

Фрэнк ужасно боялся, что никогда не научится трансгрессировать. И вообще, школа пугала его. А вдруг он никакой не волшебник? Заявится он в Хогвартс, а там выяснится, что он сквиб. Что письмо пришло по ошибке. Мама ужасно гордилась, когда в конце июля сова принесла письмо, а Фрэнк буквально покрылся липким потом.

— Фрэнк, ты должен сделать вот это!

— Фрэнк, я сказала, что надо вот так!

— Фрэнк, меня не интересует твоё мнение. Будешь делать так, как я велела!

Фрэнк любил мать. Обожал её и знал, что она тоже безумно любит его. И ещё до жути боялся. Боялся сделать что-то не так, не вовремя, подвести, огорчить, не оправдать ожиданий.

И поэтому он не хотел идти в школу.

Только Нейки понимала его. Утешала как могла, но от её ласковых слов Фрэнку становилось только хуже.

Как-то, накануне похода в Косую Аллею за школьными принадлежностями, Нейки чистила каминную полку и нечаянно уронила керамическую плошку с летучим порохом. Фрэнк сидел тут же, в глубоком кресле, с книгой в руках. Нейки замерла в испуге; в коридоре раздалась тяжёлая поступь мамы. Домовуха могла в одно движение починить разбитую плошку, но от ужаса словно приросла к полу.

Фрэнк схватил палочку отца со столика — тот вечно оставлял её во всех доступных местах.

— Репаро! — направил он шёпотом палочку на разбитую плошку. — Вингардиум Левиоса!

Склеенная плошка послушно поплыла вверх, по пути принимая в себя поднявшуюся с пола струйку пороха.

— Что тут за шум? — мама оглядела гостиную. — Нейки, безрукое ты создание, ты опять что-то уронила?

— Нет, мам, это я! — крикнул Фрэнк раньше, чем Нейки успела ответить. — Это я книгу выронил. Вот!

И он продемонстрировал энциклопедию растений дедушки, которую держал на коленях.

Когда мама, поджав губы, удалилась, Нейки и Фрэнк целую минуту смотрели друг на друга.

— Хозяин Фрэнк спас Нейки от гнева хозяйки Августы, — поклонилась домовуха. — Хозяин Фрэнк будет выдающимся волшебником. Он взял палочку своего отца и смог с первого раза создать склеивающее заклинание и заклинание левитации. Хозяйка Августа никогда не была сильна в заклинаниях. Хозяин Фрэнк от природы талантлив.

Фрэнк продолжал во все глаза таращиться на Нейки. Конечно, некоторые заклинания много раз произносились при нём, и он знал о них. Он посмотрел на палочку отца, которую прятал в рукаве. Бережно положил её на столик.

— Знаешь, Нейки, — сказал Фрэнк. — А пожалуй, я поеду в Хогвартс.

Из дневника Януса Тики

На прошлой неделе в моём кабинете случайно оказались сразу два пациента. Я проводил осмотр Фрэнка Лонгботтома, когда колдоведьма привела Алекса Шеперда. Пожалев Марию — она в тот день разрывалась одна на четыре палаты, — я попросил усадить Шеперда на кушетку за ширмой и прийти за Лонгботтомом минут через десять.

Фрэнк Лонгботтом сидел на такой же кушетке, с другой стороны ширмы. Я заносил данные в журнал наблюдений, когда внезапно уловил движение.

Не знаю, как это выразить словами.

Оба, и Шеперд, и Лонгботтом, практически не реагируют на внешние раздражители. Мы сделали большой шаг вперёд, нам удалось вытащить Алису Лонгботтом из тумана; Фрэнк же упорно застрял в возрасте десяти-одиннадцатилетнего мальчишки. Все попытки «протащить» его дальше натыкаются на стойкий барьер.

Сейчас же у меня было ясное ощущение, что оба пациента общаются между собой. То, что я принял за движение, было ментальными волнами.

Возможно, Алекс Шеперд в своём тумане забвения встретил Фрэнка Лонгботтома? Интересно, если это так, к чему приведёт эта встреча?

Сегодня я решил провести эксперимент. Сознательно усадил Шеперда на одну кушетку с Лонгботтомом. Ширмы между ними не было.

Алекс не обнаружил ничего подозрительного ни в комнатах — одна из них была детской, ни в кухне. На площадке лестницы между этажами на стене висели фотографии в рамочках, но лиц, сколько Алекс ни вглядывался, ему рассмотреть не удалось. Будто кто-то старательно затёр изображения зубной пастой, размазал её на манер тумана неровными, рваными кругами.

В детской на милых обоях в цветочек висел целый ряд рисунков, пришпиленных к стене обычными булавками. Детские каракули вновь напомнили Алексу о Джошуа, который всегда любил рисовать.

Он развешивал свои шедевры за кроватью, в проёме перед окном. Алекс особо не вглядывался в эти рисунки, но однажды заметил, что на многих из них изображён страшный кролик с оскалом. Он был то один, то с другими кроликами — если это, конечно, были кролики, но всегда с жуткой улыбкой и сурово сдвинутыми бровями, начерченными чёрным восковым мелком.

— Кто это? — спросил Алекс, когда попался за рассматриванием рисунков.

— Адам, — ответил Джошуа. — Он самый главный.

Адамом звали их отца; Алекс внимательнее присмотрелся к рисункам. Вот кролик-Адам что-то кричит, а трое маленьких кроликов на заднем плане вытаращили глаза; вот кролик среднего размера сидит в кресле в немом оцепенении; вот озеро, в котором тонет маленький кролик.

Алекс скользнул взглядом по рисункам. Джошуа нужна была помощь. Алексу никак не удавалось ухватить ниточку. Он должен вспомнить. Что-то случилось. Что?

Фрэнк тоже нуждался в помощи. Как там он?

Алекс спустился на первый этаж, рывком распахнул двойные двери гостиной. В глубоком кресле сидела одинокая фигура.

— Фрэнки, как ты? — перешагнул Алекс через порог.

Навстречу ему из кресла шагнул парень. Примерно его лет. Определённо, если бы не шок, Алекс точно бы углядел, что черты лица незнакомца здорово похожи на Фрэнка. Те же серые внимательные глаза, удивительно добрые и огромные, слегка навыкате; те же светлые кудри; тоже выражение лица. Вот только этот Фрэнк был на десяток лет старше.

— Алекс? — спросил Фрэнк-2.

Алекс сжал кулаки.

— Где Фрэнк? Кто ты?

— Спокойно. Это же я. Пока тебя не было, я кое-что вспомнил. Я действительно ходил в школу. И, наверное, я её закончил. Только этого мне пока вспомнить не удалось.

Алекс, стараясь не терять Фрэнка из виду, медленно прошёл в комнату и встал у окна. Сознание никак не желало принять тот факт, что десятилетний мальчик вдруг в одночасье мог превратиться в подростка. Впрочем, что там Фрэнк говорил о своей дате рождения?

Голова разболелась. Нет, рассуждать сейчас о странности происходящего Алекс не будет. И потом, повзрослевший Фрэнк улыбался такой же робкой располагающей улыбкой, как и тот мальчишка. Да и возни с ребёнком было гораздо больше. Взрослый же человек — а этот Фрэнк выглядел достаточно взрослым — мог позаботиться о себе сам. Алекс не удержался всё же, спросил:

— Фрэнки, сколько тебе сейчас лет?

Фрэнк пожал плечами, задумался.

— Семь лет обучения… В Хогвартс поступают в одиннадцать. Значит, мне сейчас лет восемнадцать, плюс-минус. Извини, я не могу ответить точнее.

— Это всё очень странно, — произнёс Алекс.

Он почти привык, что на его попечении оказался мальчишка, ровесник Джошуа. Что ж… Алекс шагнул вперёд и заключил Фрэнка в объятия.

— Спасибо, — отозвался Фрэнк. — Надеюсь, мы доберёмся до дома. Ты до своего, а я до своего.

Они много говорили. Оказалось, разговор с ровесником — совсем не то, что общение с младшим братом. Часто Алексу казалось, что они с Фрэнком говорят вообще о разных вещах. Фрэнк не знал музыки, книг, которые были интересны Алексу, зато вводил его в полный ступор упоминанием о фантастических тварях и теплицах Хогвартса.

— Почему ты ушёл из дома? — спросил Фрэнк, когда сумерки начали вступать в свои права и гостиная неизбежно стала погружаться в темноту.

— Я просто хочу сделать что-то важное. Я ушёл потому, что я хотел сделать мир лучше, а люди вокруг меня были слишком слепы, чтобы понять, чего я стою.

— Амбиции юности, — усмехнулся Фрэнк. — Как говорил Грюм, со временем всё в этой жизни будет хорошо и красиво, а вот с нами может случиться всякое.

— А кто это, Грюм?

— Понятия не имею.

Они помолчали. Потом ещё немного помолчали. Потом пошли на кухню и обнаружили в неработающем холодильнике — Алекс объяснил, что этот белый металлический шкаф называется так и он работает от электричества — вполне годные рагу и пирог с патокой. Фрэнк на это пожал плечами и сказал, что это элементарные чары охлаждения, ничего сложного.

Алекс решил ничему не удивляться. Фрэнк впервые за много лет — он буквально чувствовал, что засиделся тут — не таился и просто позволял обстоятельствам нести себя вперёд.

Может, впереди выход?

Утром Фрэнк проснулся раньше Алекса. Фрэнк сдвинул два кресла для ночёвки, а Алекс спал на диване. Тревожить сон друга — Фрэнк считал Алекса своим другом — не хотелось. Он тихонечко выбрался наружу из гостиной, притворив двери.

Вчера они вместе наведались на кухню, а вот на втором этаже Фрэнк не был. Любопытство взяло верх, Фрэнк бесшумно поднялся по лестнице, заглянул в первую комнату.

Детская. Вся стена увешана рисунками. На полу молочного цвета пушистый ковёр. Наверное, ребёнку было очень уютно в этой комнате.

Кабинет. Стеллажи с книгами, названия которых ни о чём не говорили Фрэнку. Сплошь научные труды по психологии и медицине. Целительство не интересовало Фрэнка. Он всегда хотел стать… Стоп. А кем он хотел стать?

Ладно, об этом он подумает потом.

Спальня. Наверное, спальня хозяев. Небольшое трюмо возле широченной кровати, шкаф-купе во всю стену. Фрэнк открыл дверцу настежь, просто эта зацепеневшая тишина действовала на нервы.

Внутри вешалки с платьями, костюмами, рубашками. Наверху — полка с коробками, в которых обычно хранят шляпки дамы.

Он спрятался в комнате родителей от дедушки. Они играли в прятки. Мама сердилась и утверждала, что детские шалости давно надо оставить в прошлом, тем более, если ты без пяти минут студент Хогвартса. Дед прибыл в их дом с визитом в конце августа, буквально накануне учебного года.

— Я иду искать? — подмигнул он Фрэнку, заметив, что тот заскучал за столом.

Дедушка Арфанг всегда привносил с собой суматоху и… радость? Фрэнк любил с ним играть; обожал слушать его рассказы о редких растениях, хотя сам твёрдо знал, что он не будет простым гербологом. В душе он мечтал стать… А впрочем, он только совсем недавно решился не противиться поступлению в Хогвартс. Ещё неизвестно, получится ли у него что-нибудь.

Фрэнк выскользнул из-за стола и побежал прятаться.

Так, в своей комнате прятаться бессмысленно — дедушка знает там все укромные местечки. А вот в комнате родителей можно укрыться понадёжнее.

Быстрым взглядом окинул спальню. Под кровать? Нет, это для пятилеток. В шкаф?

Отлично!

Распахнул створки. Папины рабочие мантии; мамино зелёное пальто с лисьим манто; костюмы, выходное платье мамы. А наверху, на полке среди коробок, величаво стояла знаменитая остроконечная шляпа мамы с настоящим чучелом стервятника на макушке.

Фрэнк и сам не понял, что на него нашло. Он медленно стянул с полки шляпу — пришлось встать на цыпочки — и натянул себе на голову. Шляпа была велика; тулья накрыла лицо по самый подбородок, не помогли даже слегка оттопыренные уши.

Стало темно. А потом Фрэнк услышал голос в самой голове. Хрипловатый. Так мог говорить дедушка, когда рассуждал о политике Министерства.

— Гм-м-м… Ум, определённо, есть. И решительность. Я вижу страх поступления, но вы, молодой человек, боитесь оказаться смешным. Это качество достойно выпускника Махотокоро. Отваги вам не занимать. Что ж, также здесь есть самоотверженность и умение избегать занудных правил. Итак, мой вердикт…

В дверь застучали.

Фрэнк, играющий с дедом в прятки, сдёрнул с головы шляпу.

Фрэнк, с которым в прятки играла память, резко оглянулся на входную дверь.

В проёме стоял Алекс.

— Я тебя потерял, — произнёс Алекс и добавил: — Прости, не хотел тебя напугать.

— Всё нормально. Так, кое-что вспомнилось. Не важно…

Из дневника Януса Тики

Недавний сеанс терапии Фрэнка Лонгботтома с Алисой Лонгботтом наконец дал положительную динамику. Фрэнк в своих воспоминаниях продвинулся. Теперь он ощущает себе выпускником Хогвартса, хотя трудно сказать, какой это точно курс.

Я подозреваю, что динамике послужили не столько сеансы с женой пациента, сколько мои эксперименты с Алексом Шепердом.

Шеперд впал в состояние отрицания; однако после его взаимодействия с Фрэнком Лонгботтомом (хотя сложно назвать взаимодействием сидение на кушетке двух взрослых людей без единого оброненного слова) он заметно оживляется. Я чувствую сильные волны ментальности между ними, а в таких вопросах меня трудно обмануть.

Пока я не знаю, к чему это приведёт, но с уверенностью могу сказать, что обоим эти рандеву идут на пользу. Впрочем, пока мои наблюдения носят чисто исследовательский характер, я не готов их обнародовать.

За день они обошли всю северную сторону туманного города. По крайней мере, Алекс надеялся, что его встроенный навигатор не подвёл, и он примерно точно знал, какое из возможных направлений они ещё не проверили.

Смоги встречались трижды, потом долго пришлось откашливаться, стоя в узком переулке; фералы караулили их возле спуска к парку, где вдалеке мёртвыми скелетами стояли остовы каруселей; схизм внезапно напал возле здания ратуши — по крайней мере, Алексу померещился флаг на шпиле крыши.

Но самые жуткие создания поджидали их возле озера, куда Алекс с Фрэнком спустились уже на закате дня. Алекс посчитал, что, если удастся раздобыть лодку, можно будет проскочить туман, полагаясь на удачу и течение. Но внезапно возле самой кромки воды, там, где в трёх футах клубился молочный туман, вода заволновалась. Чёрное озеро вспенилось и выпустило на поверхность бледных мертвецов, покрытых струпьями. Глазницы их, впалые и пустые, таращились на беглецов забвения, и руки тянулись к их шеям, норовили утащить на дно, успокоить.

И Алекс понял, что он проиграл. Не хотелось больше бежать. Некуда было бежать. Склизкая ледяная рука схватила его за запястье, потащила вниз.

Остатками расплывающегося сознания он расслышал твёрдое: «Люмос!»

Сноп света исходил прямо из руки Фрэнка. Яркий шар напугал тварей, заставил их на секунду замешкаться.

— Инферналы боятся света. Ну же, Алекс, соберись! — услышал он решительный голос.

По-прежнему плавая в мире спасительного успокоения, Алекс нащупал на поясе фонарь. Врубил на полную мощность, не жалея батареек. Твари отступили, их вой — хотя Алекс не мог утверждать, что вой ему не почудился — эхом катился по чёрной глади. Пожалуй, соваться в озеро было не лучшей идеей.

Алекс повернулся к Фрэнку, чтобы сказать спасибо, и чуть не упал в воду.

Фрэнк снова повзрослел. Пожалуй, ещё на десяток лет. Плюс-минус тридцать, нет?

— Плюс-минус тридцать, нет? — на автомате произнёс он.

— Двадцать восемь, — неожиданно чётко ответил Фрэнк. — Я — мракоборец. У меня есть жена Алиса и маленький сын. Миру грозит опасность. Война продолжается.

— Война — это ад, верно? — сказал Алекс и сел прямо на камни.

Фрэнк сел рядом.

— Я заметил, ты — военный. Да и выправка у тебя наша.

— Иногда я вспоминаю сражения, — поделился Алекс. — Мне кажется, однажды я держал за руку раненого бойца, у которого оторвало ноги. Я перевязал их жгутом и заговаривал ему зубы, пока не подоспела помощь. А порой я понимаю, что форма на мне какая-то странная. Да и значки эти и медали, они же времён сражений моего отца.

— Ты — настоящий мракоборец, — успокоил Фрэнк Алекса. — Я не знаю, что у тебя случилось, но я рад, что мы с тобой встретились.

— Так странно… Сейчас ты старше, чем я. А ведь познакомились мы, когда ты был ещё ребёнком. Я принял тебя за брата.

— Что случилось с твоим братом?

— Я не помню. Я нужен ему. Да, родители любили его больше, но я всегда был ему другом. Я не знаю, что случилось.

— А я не понимаю, какого драккла я сижу здесь. Алисе может угрожать опасность. Он исчез, но Грюм не зря говорил о постоянной бдительности. Что-то должно произойти. Или произошло?

Фрэнк посмотрел на Алекса, вскочил.

— Идём, — бросил коротко.

Они шли по тёмным улицам, и отчего-то Алекс знал, что проклятые твари не посмеют на них напасть.

Возле дома с плюшевыми стенами Фрэнк остановился.

— Я чувствую, это где-то здесь, — прошептал он.

Внезапно стало холодно. Воздух оцепенел. Туман можно было резать кусками. А потом ночь стала абсолютно чёрной. Вязкой, потусторонней, на последнем издыхании жизни.

Алекс расслышал всхлипы. С придыханием, с жадностью. Так путник, который сорок дней брёл по пустыне, всхлипывает, когда видит впереди оазис. Но оазис может оказаться всего лишь миражом.

Не так ли, Алекс Шеперд?

Что ты делаешь тут? В тумане? Что ищешь? От чего прячешься?

Алексу стало душно. Каким бы ни было аспидным пространство, он различил колыхающиеся фигуры в балахонах до пят. Стоп не видно, казалось, они просто скользили и тянули свои руки с червякоподобными длинными пальцами. Хотели обнять, заключить в объятия. Поцеловать.

Вся радость и надежда покинули Алекса. Он вспоминал крики отца, равнодушие матери, хвастовство Джошуа на озере.

Руки-струпья тянулись к его горлу. Сопротивляться не хотелось.

— Экспекто патронум! — расслышал Алекс уверенный голос Фрэнка.

Воздух потеплел. Запахло надеждой. Давящая темнота отступила. Последним, что увидел Алекс, было решительное лицо Фрэнка и светящийся щит, от которого стало больно глазам. Алексу показалось, что сияние приняло очертания животного; впрочем, что это за зверь, Алекс не решился бы утверждать с уверенностью.

Очнулся он здесь же, возле калитки плюшевого дома. Фрэнк помог ему подняться. Затем, убедившись, что Алекс способен стоять на ногах, сказал:

— Мы совсем близко. Они не хотят нас выпускать. Твои твари сплотились с моими. Но и нас двое! Вместе мы прорвёмся. Давай, друг.

Алекс — в голове которого всё ещё изрядно шумело — поковылял за Фрэнком. Сначала шатаясь, затем обретая всё чёткие шаги.

Неважно, что случилось. Он просто обязан отсюда выбраться.

Они обогнули дом, нашли в изгороди неприметную калитку. За ней обнаружилась широченная дорога, которая привела их к очередному разлому. Но через бесформенные конструкции арматуры и асфальта был перекинут подвесной мост, терявшийся в тумане где-то по другую сторону.

— Думаю, нам надо перейти мост, — негромко произнёс Фрэнк, полностью взяв на себя руководство кампанией.

Алекс не возражал против руководства.

Он возражал против сборища тварей.

Но. Вместе теплее? Их теперь двое.

Алекс кивнул. Нащупал нож. Если что, он без боя не сдастся.

Они крались в странной темноте. Туман, твёрдый, обволакивающий, стелился по ногам. Казалось, что тело парит, отрубленное по коленки, покачивается над бездной.

Сначала было тихо.

А потом, когда они уже почти перебрались на ту сторону, Алекс расслышал тонкий звон тревоги. В голове, в душе, чёрт его знает где, только буквально через секунду на них обрушилась тёмная масса, чернее самой ночи. Это было адово полчище, и Алекс разглядел в скоплении шевелящейся массы Амниона, паукообразного монстра. А вот Фрэнк, похоже, увидел своего личного монстра, потому что вдруг рухнул прямо на поперечины моста, забился в страшных конвульсиях.

Алекс не понимал, что происходит. Амнион отступил. Слышалось странное слово, звучало, разрывая барабанные перепонки.

Сегодня приговор вынесен не ему?

— Круцио! Круцио! — кричали ночь и тёмная масса: то леденящим душу сумасшедшим смехом, то расчётливым холодом маниакальной преданности.

— Круцио!

И Фрэнк стонал, корчился, вытягивался в струнку, а Алекс желал помочь другу всей душой, но не мог проникнуть в его собственный туман.

— Алиса! — внезапно закричал Фрэнк. — Алиса!..

И обмяк, совершенно обессилев. А Алекс, повинуясь внезапному порыву, закрыл собой чёрное облако, накинувшееся на Фрэнка.

Четыре фигуры выплыли навстречу из чёрного облака, возникшего сразу же после взрыва, когда Фиделиус перестал существовать. Одна визжала, три других сосредоточенно наставили на него палочки. Он понимал, что выбранный им путь рано или поздно приведёт к подобному исходу, но за его спиной находились те, кого он обязан был защитить.

Они сражались не на жизнь, а на смерть. И Фрэнк знал, что Алиса так отчаянно кидается на обезумевших противников, потому что совсем рядом, в соседней комнате, безмятежно спал их годовалый сын.

Мучительно заныло сердце, сдавило так, как во время сумасшедших тренингов в школе мракоборцев, когда Грюм подвергал их Непростительным, исключая Аваду, чтобы они были готовы.

Это был не урок. Не тренировка. Это были доли секунды, когда суждено было либо смиренно сложить ладони в молитве, либо решительно противостоять противнику.

Фрэнк выиграл доли чёртовых секунд. Алиса упала рядом в беспамятстве; впрочем, она настоящий мракоборец, сейчас следовало заняться судьбой невинного создания.

Фрэнк выхватил Невилла из кроватки, метнул в противника оглушающим, выскочил в коридор.

Нейки, прижимая ладошки к ушам, сидела возле самого камина. На это и понадеялся Фрэнк.

Милая, добрая Нейки. Она не посмела убраться подальше, когда в дом ворвались приспешники Волдеморта. И, пожалуй, сейчас Фрэнк был искренне рад тому, что Нейки ушла вслед за ним в новый дом, покинув родовое имение Лонгботтомов.

На дом были наложены антитрансгрессионные чары. Иначе Фрэнк, подхватив Алису, давно бы трансгрессировал в безопасное место. Он не успел среагировать, они ворвались внезапно.

— Нейки, — Фрэнк схватил домовуху за руки, заставив оторвать их от лица. — Ты меня слышишь?

— Да, хозяин Фрэнк, — пролепетала домовуха.

— Я приказываю тебе взять Невилла и отправиться в дом своей прежней хозяйки. Ты должна доставить Августе Лонгботтом внука в целости и сохранности. Ты всё поняла?

Нейки кивнула, принимая из рук в руки драгоценный живой кулёк, а Фрэнк почувствовал, как спину обожгло нечеловеческой болью.

— Алиса! — закричал Фрэнк. — Алиса…

Из дневника Януса Тики

Я чутко следил за сном пациента сегодня, во время очередного эксперимента. Зелье мисс Фарли — настоящий прорыв, хотя я по-прежнему склонен утверждать, что наши пациенты блуждают в тумане и лишь только его величество счастливый случай способен им помочь.

Фрэнк Лонгботтом кричал, сперва совершенно односложно, но потом в его криках стали проскальзывать слоги, похожие на части заклинаний. Тех заклинаний, которых никак не мог знать подросток.

— Алиса! — тёмно-серые глаза распахнулись. — Алиса!

Миссис Лонгботтом кинулась к мужу и моментально оказалась притиснута его руками к постели.

Это сенсация. Я понимаю, что теперь придётся отбиваться от докучливых репортёров, и всё же мне немного грустно, что Алекс Шеперд остался в одиночестве. Если Фрэнк смог выйти из тумана, то Алекс остался там один.

Всё тело ныло. Ломило так, будто Алекса разобрали на запчасти, а потом сложили вновь, не особо заботясь о том, чтобы детали конструктора чётко встали в пазы. Казалось, если он пошевелится, то рука или нога просто отпадёт. Осторожно распрямил колено. Разомкнул пальцы в подвёрнутой под себя ладони.

Так, собирая себя в кучу по дюйму, через какое-то время смог сесть.

Он сидел у моста. Но на другой стороне. Значит, у них получилось? Где Фрэнк?

— Фрэнки? — позвал Алекс, морщась от боли. Голова гудела.

Он помнил, что чёрное облако накинулось на Фрэнка. Помнил, как кинулся этой массе наперерез. Фрэнк кричал. Неужели чудовище всё же поглотило друга?

Алекс попробовал встать. Не сразу, но это ему удалось. Силы потихоньку возвращались. Он оглянулся на мост. Посмотрел вперёд. В любом случае, он смог выбраться из тумана. Сумел обмануть заклятый город, не желающий выпускать его из своих тисков.

Чтобы оказаться в новом тумане.

«Шепердс-Глен», — прочитал Алекс на табличке и зашагал быстрее.

Чем дальше он уходил от моста, тем сильнее становился туман. Воспоминания о Фрэнке таяли. Когда Алекс дошёл до госпиталя, он уже не помнил ни мальчика со светлыми кудрями, ни решительного мракоборца, с которым плечом к плечу сражался с монстрами.

Из-за здания ратуши на них выскочил смешной карлик ростом фута в три. В руках он держал трубочку. Карлик захихикал, а потом спрятался за колонну.

Алекс расслабленно опустил руки. Ну, хоть какое-то существо в этом адовом месте не представляет опасности. Внезапно его осенило.

— Это домовой эльф, Фрэнки? Вроде по твоему описанию похож. Милый!

— Это эрклинг, — ответил Фрэнк без тени веселья. — Та ещё тварь. Заманивает детей и съедает. Одно время на них объявили настоящую охоту. Я думал, их больше и не осталось. Кстати, кровь эрклинга на подпольном рынке стоит целое состояние.

Алекс только головой покачал. Он привык за эти дни к тому, что мир Фрэнка другой. Отличный от его.

Однако монстры из обоих миров, кажется, неплохо научились договариваться.

Иначе как объяснить, что в коридоре госпиталя Алекс услышал знакомое хихиканье, а потом увидел метнувшуюся тень. Эрклинг заманил очередную жертву?

— Джошуа! — крикнул Алекс. — Подожди, Джошуа!

Он должен его догнать.

Спасти.

Он должен…

Он…

Из дневника Януса Тики

Фрэнк Лонгботтом выписан из отделения, где провёл больше двух десятков лет, хотя пока ещё находится под моим наблюдением. Августа Лонгботтом, которой недавно был поставлен диагноз кататонический синдром, ⁽¹⁾пошла на поправку. Железная старушка! Хотя назвать старушкой эту стойкую даму язык не поворачивается.

На консилиуме с Джоном Стюардом было решено вернуть Алекса Шеперда в Штаты, в маггловскую психиатрическую клинику.

После заметного прогресса его состояние резко ухудшилось. Что послужило причиной резкой ремиссии — не ясно, но это случилось сразу после выздоровления Фрэнка Лонгботтома.

Фрэнк просил о личной встрече с Алексом Шепердом и уверял, что только его помощь помогла ему выбраться из тумана. Однако Шеперд не узнал Лонгботтома, не выказал ни малейшего оживления.

В любом случае, магглам всегда стирают память после оказания помощи в магической больнице.

Надеюсь, Алекс Шеперд найдёт дорогу домой.

1) Кататонический синдром — психопатологический синдром (группа симптомов), основным клиническим проявлением которого являются двигательные расстройства.

Вернуться к тексту