Кредо тамплиера. Борьба (гет)

Прошло несколько недель. За это время профессор Гульновский провел еще несколько лекций, но при этом старательно избегал малейшего упоминания ассассинов и тамплиеров. Когда Андрей поднимал руку, чтобы задать вопрос, профессор как будто бы его не замечал, а после лекции собирал свой портфель и убегал из аудитории с такой поспешностью, что Чернову никак не удавалось его перехватить. Андрей недоумевал от такого поведения преподавателя, но при этом продолжал тайно ходить в библиотеку и искать любую информацию по «запретному» вопросу.

Меж тем студенческая жизнь, несмотря на бардак в стране, текла своим чередом. Учеба, досуг, гулянки, дискотеки — во все это Андрею вскоре пришлось погрузиться с головой, и он начинал ощущать себя истинным студентом. Случай с Гульновским быстро позабылся, и Андрей продолжил жить обычной жизнью.

Как-то в перерыве между парами он зашел в университетскую столовку и внезапно увидел Аню, сидевшую за столиком в одиночестве и читавшую какую-то книгу поверх тарелки с перловой кашей. С момента того, самого первого разговора им так и не удалось нормально пообщаться — на лекциях она теперь отсаживалась от Андрея подальше, к другим девчонкам, зная, что он начнет донимать ее вопросами, а после занятий убегала так быстро, что он попросту не успевал ее перехватить. Теперь же, похоже, судьба предоставила ему шанс. Взяв тарелку гречки с сосисками и стакан компота, Андрей подошел к девушке, вежливо осведомился, не занято ли у нее. Она, не отрываясь от книги, качнула головой. Андрей сел напротив, взглянул на обложку книги. Ничего необычного — учебник по Средним векам.

— Приятного аппетита, — сказал Андрей перед тем как наброситься на еду. Аня подняла на него голову, видимо, только сейчас осознав, кто перед ней находится, сдержанно ответила: «Спасибо» и снова уткнулась в книгу.

— Надо же, а рацион столовок с советских времен так и не поменялся, — заметил Чернов, задумчиво жуя, — даже у сосисок вкус такой же. Только раньше они стоили десять копеек, а сейчас десять тысяч рублей, вот ведь прикол!

Аня на это лишь усмехнулась краем рта.

— Слушай, — взял быка за рога Андрей, — а не хочешь сегодня со мной в Третьяковку сходить? У меня как раз лишний билет имеется. Хотели с соседом по комнате пойти, да у него дела, он не смог. А я там ни разу даже не был. Ты как?

— Сегодня не могу, — холодно ответила Аня, перелистывая страницу. — Отец велел сразу после занятий домой идти.

— Ишь ты, строгий у тебя отец, — усмехнулся Андрей. — Дай угадаю — он военный, наверное полковник? Или даже генерал?

— Он у меня профессор археологии, уважаемый человек, между прочим, — ответила девушка, снова вскинув на Андрея недовольный взгляд. — И если он сказал, что я должна быть дома, значит, я должна быть дома. У нас давно такие порядки. И потом, мать сейчас болеет, я должна по хозяйству помогать.

— Ну ладно, а как насчет воскресенья? — не сдавался Андрей. — Не все же время тебе дома сидеть, надо когда-то и развлекаться!

Аня опустила книгу и взглянула на парня уже с явным раздражением.

— Меня от этих музеев уже тошнит, — произнесла она с вызовом. — В детстве по ним натаскалась. И потом, я по воскресеньям работаю.

— Серьезно? И кем?

— Дворником, улицы мету.

— Ого, опасная профессия! — восхитился Андрей. — Дворник — он почти что милиционер, только без оружия. Я вот в детстве…

Аня глядела на него секунды две неприязненным взглядом, затем, вскочив, вскинула на плечо сумку и, оставив перловку нетронутой, бросилась прочь.

— Ань, ну подожди! Ну я совсем не это имел в виду! Ну Ань, ну я… — звал Андрей, но она стремительно, как всегда, скрылась из виду. Пожав плечами, Андрей придвинул к себе ее тарелку (вроде еще не остыла) и, помедлив, накинулся на еду — не пропадать же добру!

После этого случая он окончательно понял, что влюбился. Должно быть, неприступность девушки еще больше распаляла его. Порывшись в телефонном справочнике, он действительно нашел там номер ее отца — доцента, кандидата исторических наук Вершинина С.В. Несколько раз он звонил по этому номеру из автомата, но в трубке все время звучал либо мужской голос, либо голос взрослой женщины, сама Аня так ни разу и не подошла. Андрей с досадой вешал трубку и думал, как бы ему завоевать девушку.

Однажды рано утром в выходной, когда он еще нежился в кровати в общаге, в дверь комнаты постучали. Думая, что это вернулся с ночной смены Толян, Андрей сонно пробормотал: «Открыто». Но, разлепив через несколько секунд глаза, он увидел стоявшего возле его кровати человека в милицейской форме.

— Вы Андрей Чернов? — заглянул он в папку, которую держал в руках.

— Ну да. — Андрей в испуге вскочил. — А что случилось?

Милиционер строго взглянул на него из-под козырька.

— Вы хорошо знали Анатолия Тимошкина? — начал он…

...Оказалось, этой ночью Толян погиб. Кто-то кинул в окно его ларька бутылку с зажигательной смесью. Дверь оказалась подпертой снаружи, Толян не смог выбраться и сгорел заживо вместе со всем товаром. Подозревали кого-то из местных «барыг», кто давно не ладил с хозяином ларька. Так или иначе следствие пока ничего не могло сделать, да и Толяна было уже не вернуть. Стоя возле могилы соседа рядом с семьей, прилетевшей из самого Хабаровска, Андрей глядел на молодое улыбавшееся лицо на фотографии и думал: как же так вышло, что студент-отличник, будущий инженер, думавший прежде всего о деньгах для своей семьи, стал жертвой бандитских разборок? А вдруг и его, Андрея, постигнет та же участь? Долго ли еще будет продолжаться этот хаос и беспредел? И есть ли способ положить ему конец?..

* * *

День третьего октября стал для Андрея роковым. В этот день, — позже он сам не мог объяснить, зачем это сделал, — он спускался по эскалатору в метро. Народу вокруг было неприлично много, все о чем-то возбужденно говорили. Андрей слышал о беспорядках, творившихся последние две недели возле Дома Советов, однако не придавал этому большого значения. Последнее время все только и делали что митинговали да ругали власть. «Лучше уж политика, чем криминал», — думал Чернов.

Поезд к станции подошел уже переполненный, и все же толпа, а вместе с ней и Андрей, как-то умудрилась втиснуться внутрь. Зажатый между потных, разгоряченных тел, Андрей думал: «Вот, сейчас еще одна станция, народ схлынет, и будет полегче». Но не тут-то было, народ все прибывал и прибывал. Скоро Андрея прижали лицом к стеклу противоположной двери. Спасало его пока лишь то, что спину ему прикрывал мягкий рюкзак с учебниками и давление на тело было меньшее.

На Выставочной людской поток подхватил Андрея как щепку и поволок на поверхность. Он даже не пытался сопротивляться, понимая, что одно движение поперек толпы — и он будет вмиг растерзан ею. Свежий воздух, ударивший ему в лицо наверху, не принес успокоения. Он теперь понимал, куда движется народ — к тому самому Дому Советов. В ушах его звучали громкие выкрики и масса знакомых и не очень фамилий — Хасбулатов, Руцкой, Анпилов... Никогда раньше Андрей не интересовался политикой, да и сейчас он мечтал лишь об одном — поскорее вырваться из этого страшного людского моря, подняться над ним, встать на гребень волны, удрать по головам подальше отсюда. Но над собой он видел лишь неумолимо приближавшиеся белоснежные стены, над которыми гордо реял бело-сине-красный триколор. И этот символ нынешней власти, то, к чему стремилась сейчас и за чем была готова идти потом разъяренная толпа — это для Андрея было страшнее всего.

Он слишком поздно понял, что произошло. Когда раздались первые выстрелы, люди, еще не понимая, что случилось, кинулись по инерции вперед, и лишь затем всем потоком резко повернули в обратную сторону. Нескольких упавших мигом растоптали. Андрей едва не споткнулся об одно из таких тел и лишь после этого догадался развернуться лицом туда, куда бежала толпа. Его несло, так же стиснув со всех сторон и не давая ни малейшего шанса вырваться, только теперь все это происходило с бешеной скоростью, как при прокрутке видеокассеты. Какой-то человек, бежавший прямо перед ним, вдруг рухнул как подкошенный под ноги Андрею и, наступив на его спину, он услышал, как хрустнул внутри позвоночник. По белой, мокрой от пота рубашке расплывалось яркое красное пятно…

Андрей уже не думал ни о чем, лишь о том, чтобы бежать и бежать вперед, подальше от этих страшных выстрелов, от этого белого дома… В какой-то момент мелькнула спасительная мысль: если рядом окажется Москва-река, можно будет прыгнуть в воду. Если даже утонешь или умрешь от переохлаждения, то хотя бы избежишь более позорной участи — быть раздавленным тысячами людских ног. Но со стороны набережной, от Смоленки, из мелких улиц и переулков напирали новые массы народа, и прорываться становилось все труднее. Внезапно в воздухе запахло чем-то резким, все вокруг закашляли, глаза обожгло словно огнем, в боку закололо… Андрей понял: слезоточивый газ. Не иприт, конечно, но тоже штука неприятная. Перед глазами у Чернова поплыл туман, лишь иногда из него выныривали отдельные предметы: чья-то рука, милицейская каска, дубинка, раздавленное лицо… Андрея на бегу вырвало, и в тот же момент по голове словно ударили обухом. Все перед глазами слилось в разноцветную массу, а в следующий момент он понял, что стоит на коленях, не в силах бежать дальше. Толпа бегущих неумолимо надвигалась на него. «Это конец», — мелькнуло в голове Андрея, и в тот же миг чья-то мускулистая рука схватила его за воротник и выдернула из толпы наверх. Из последних сил держась, чтобы не потерять сознание, он встал ногами на твердую почву, которая оказалась крышей милицейского «уазика». Рядом с ним, в бронежилете и шлеме, с автоматом на груди, стоял белобрысый верзила-староста Антон.

— Ты что тут делаешь? — прокричал Андрей, стараясь перекрыть царивший вокруг шум.

— Стой здесь и даже не думай вниз спускаться! — рявкнул вместо ответа Антон.

Андрей увидел, как люди, которые только что бежали с ним рядом, обступили «уазик» со всех сторон, пытаясь взобраться на его спасительную крышу. Но несколько парней, одетых так же, как и Антон, но по всему видать, настоящие ОМОНовцы, лупили их дубинками по пальцам, и те скатывались вниз, падая под ноги прущих сзади. Отвернувшись, чтобы не видеть этого, Андрей окинул взглядом кошмарно бушевавшее людское море, растянувшееся от самого Белого Дома до станций метро. Посреди этого моря, словно островки, возвышались несколько таких же «уазиков». Со стороны Площади Свободной России, раздвигая людские волны, плавно двигались несколько БТРов с военными...

Внезапно Антон, сняв с груди автомат, дал очередь над головами рвавшихся к машине. Мгновенно толпа отхлынула назад, а через секунду, гонимая стеной ОМОНа и новыми волнами слезоточивого газа, бросилась врассыпную. Натянув противогаз, Антон спрыгнул с «уазика» и кинулся куда-то вперед. Андрей, забыв о его предупреждении, бросился вслед за ним, горя желанием лишь поскорей выбраться из этого ада. Внезапно из волны дыма перед ним выросла огромная фигура с милицейским щитом и перечеркнутой шрамом здоровой мордой. В следующую секунду на загривок Чернова обрушился мощный удар, а еще спустя миг он увидел прямо перед собой окровавленный асфальт и провалился в глухую тьму.