Золотая кровь (гет)

Теперь облака между нами, с тобой не поговорить,

Ты знаешь, как больно, мама, одной по земле ходить.

Как холодно и одиноко, как страшно решать самой,

А мне на мгновенье только услышать бы голос твой.

Диана Гурцкая — «Ты знаешь, мама…»

Жасмин проснулась, но не хотела открывать глаза. Просто не могла заставить себя встать и прожить этот день. День смерти ее матери. И пусть прошло уже шесть лет, Жасмин помнила мельчайшие черточки лица своей Валиде. Помнила, как прибегала к ней ночью, когда снился кошмар. И как недовольная Будур султан пускала дочку в свою кровать. Всегда пускала, даже если накануне они ссорились.

Жасмин помнила совместные конные прогулки и рассказы матери буквально обо всем на свете. Почему ветер дует, почему море синее. Но больше, конечно, о политике. О том, как управлять государством и какую роль Жасмин должна сыграть в возвышении Аграбы. Мнение самой Жасмин в расчет не бралось.

Но, что хуже всего, Жасмин помнила последний разговор с матерью.

Будур султан, будто предчувствуя неладное, уже несколько месяцев не давала дочери голову поднять от учебников. Жасмин было всего десять. Она не хотела учиться, куда интереснее было играть в саду и наблюдать за птичками. Будур злилась, Жасмин терпела гнев матери, кланялась, обещала заниматься усерднее и все равно поступала по-своему. Но в тот день не сдержалась и на очередную претензию матери выдала, захлебываясь слезами:

— Ты ничего не понимаешь! Я устала, я не могу больше! Я хочу отдохнуть, хотя бы недельку! А ты постоянно заставляешь меня делать то, что мне не нравится! Думаешь только о себе! "Это все ради Аграбы", — зло передразнила Жасмин. — Я хочу гулять! Ненавижу эти глупые уроки! Ненавижу этих глупых учителей! Ненавижу тебя! Я…

Хлоп!

Пощечина прервала пылкую речь Жасмин. Девочка прижала ладонь к щеке и разрыдалась сильнее — скорее, от обиды, чем от боли.

— Иди к себе, — ледяным голосом приказала Будур султан и отвернулась.

Жасмин вылетела из покоев, не скрывая слез от любопытных наложниц. У себя она упала на кровать и уткнулась мокрым лицом в подушку. Чувство унижения и обиды не давало мыслить здраво. О, как же она мечтала умереть прямо на месте! Чтобы матушка поняла, как была неправа, чтобы увидела, кого лишилась. Позже Жасмин корила себя за такие мысли, но тогда просто упивалась своими страданиями.

К ужину султанша не вышла, однако уже немного успокоилась. Все еще хлюпала носом, но не плакала. Билги хатун, вернейшая служанка Будур султан, зашла к Жасмин, погладила морщинистой рукой вздрагивающие плечи и укоризненно покачала головой:

— Вы бы пошли к матушке и извинились за безобразную истерику.

— Ни за что! Она посмела меня ударить!

— Госпожа, она тоже переживает. Но, согласитесь, вы были не правы.

— Не пойду! Оставь меня!

Жасмин душили обида и стыд. Она завернулась в одеяло с головой, чтобы не видеть прожигающего взгляда служанки. Услышала, как хлопнула дверь. Султанша была уверена, что не уснет, но детский организм брал свое, и Жасмин провалилась в тяжелый сон.

Ее разбудили голоса и приглушенные рыдания служанки.

— Будур султан…

Услышав имя матери, Жасмин подскочила и бросилась в ее покои. Какое-то пока неясное, но пугающее ощущение овладело ей. Жасмин вихрем пронеслась мимо оторопевшей охраны, мельком отметив, что в комнате много людей, залезла на постель мамы и вгляделась в родные черты.

— Мама, мамочка, проснись! Я была не права, извини!

Будур султан никак не реагировала. Жасмин несмело коснулась ладошкой ее ледяного лба, порывисто прижалась всем телом и заревела:

— Это уже не смешно! Проснись, пожалуйста, проснись, мамочка! Я все поняла, я больше так не буду! Я так тебя люблю! Мама, мама, проснись!

Жасмин трясла свою маму за плечи, не понимая, что происходит. Ей было очень страшно. Кто-то попытался ее увести, но Жасмин лишь крепче вцепилась в тело матери.

— Бедная девочка!

— Совсем рассудка лишилась!

Жасмин было плевать на разговоры. Все, чего она хотела, чтобы мама встала. Пусть даже злится, пусть даже отругает. Но будет живая, теплая, рядом.

— Госпожа! — твердый голос Билги хатун пробился через пелену, застлавшую разум Жасмин. — Госпожа, идемте, — и прибавила тихо, чтобы слышала только Жасмин, — это приказ Будур султан.

Имя матери волшебным образом подействовало на девочку, и она позволила себя увести. Билги хатун привела султаншу в свою комнату, прижала ее к себе и заплакала. Жасмин не знала, сколько времени прошло, прежде чем служанка отстранилась.

— Билги хатун, мы пойдем к маме? Я хочу извиниться. Пожалуйста! Она же очнется, правда? Скажи мне! — вглядываясь в полные слез глаза Билги хатун, просила Жасмин.

— Госпожа моя! Свет мой! Ваша матушка, — голос служанки дрогнул, — ваша матушка предстала перед Аллахом. Ее отравили, — женщина чуть сжала плечи Жасмин, пресекая вновь начинавшуюся истерику. — Госпожа, сейчас нам всем тяжело. Но те, кто это сделал, радуются. И если вы позволите себе слабость, они захватят власть в гареме.

— Это я виновата, — не слушая, пробормотала Жасмин, — если бы я не поссорилась с мамой, если бы ужинала с ней…

— Госпожа, что вы говорите! Вы ни в чем не виноваты. Наоборот, этой ссорой Аллах вас уберег. Отравители бы не остановились, вас бы постигла участь вашей Валиде.

— Кто? — Жасмин сжала кулачки. — Кто посмел лишить жизни маму?

Билги хатун покачала головой.

— Только если вы пообещаете не делать глупости. Нельзя их спугнуть.

— Обещаю.

— Ваша матушка назвала несколько имён. И первое — Фатьма хатун.

Жасмин вспомнила Фатьму. Это была симпатичная светловолосая девушка лет девятнадцати, которая последнее время посещала покои отца и мнила себя королевой.

— Мама сказала тебе? А на меня обиделась и не позвала?

— Конечно же, нет. Она хотела попрощаться, но не успела, яд уже подействовал, — Билги хатун не сдержалась и всхлипнула. — Теперь власть над гаремом принадлежит вам.

— Что?

Разум Жасмин уже отказывался воспринимать информацию. Все чувства будто резко выключили — так тушит свечу служанка. Она устала бояться, устала переживать, осталась лишь ноющая головная боль.

— Почему не ты? — не то чтобы Жасмин действительно было интересно, она просто хотела отделаться от ответственности, внезапно свалившейся ей на плечи.

— Госпожа. Гарем ваш по праву крови. Я здесь всего лишь хазнедар⁽¹⁾, а вы наследница Будур султан, ее надежда, ее продолжение, — Билги хатун достала из складок платья кольцо-печать и протянула его опешившей Жасмин. — Это ваше. Последний приказ Будур султан — передать это вам. И помочь.

Жасмин негнущимися пальцами приняла печать. Выпрямилась, жестоко блеснула глазами.

— Тогда слушай мой первый приказ, Билги хатун. Фатьму и всех, кто помогал ей, кто сочувствовал, кто хотя бы улыбался ей, убить. Пусть все запомнят: я — Жасмин, я не прощаю.

Жасмин вынырнула из тяжелых воспоминаний. Служанки принесли одежду и кувшин. Жасмин машинально умылась, оделась, подождала, пока ее заплетут. Выслушала доклад о новоприбывших девушках, отдала распоряжения.

После завтрака вышла в сад и в сопровождении немых евнухов направилась хорошо известным ей маршрутом. Через некоторое время красивые и ухоженные растения сменились колючими зарослями. Дворцовое кладбище.

Жасмин остановилась напротив неприметной могилы, встала на колени, закрыла глаза и зашептала не пустую молитву, а обращение к матери, представляя, что Будур султан стоит прямо перед ней в ее любимом красном платье.

— Мама. Мамочка, — почти неслышно говорила Жасмин. — Я снова здесь. Ты прости меня за эту привычку, за эту слабость, но я по-другому не могу. Шесть лет прошло, — девушка изо всех сил сдерживала рыдания, впиваясь ногтями в раскаленную землю, — но мне так тебя не хватает. Я стараюсь быть сильной, честно, но я устала, мне так сложно и страшно самой. Я боюсь, боюсь сделать неправильный выбор. Боюсь тебя разочаровать. Довериться не тем людям. Я должна выбрать мужа, но если я ошибусь, то пострадает Аграба. Помоги мне, мама. Прошу. Я не справляюсь одна. Иногда кажется, я все делаю не так. Мне не у кого спросить совета, — по щеке покатилась одинокая слеза. — Может, я не самая лучшая дочь. Но все же помоги. Все эти интриги, заговоры — это всё так опротивело мне.

Головы Жасмин вдруг коснулась теплая рука. Девушка в недоумении распахнула глаза и увидела отца.

— Я знал, что ты тоже будешь здесь, — чуть отстраненно произнес он. — Прости меня.

Жасмин вспомнила разговор с отцом после отъезда шехзаде Орхана. Султанша и шехзаде наговорили друг другу немало гадостей, а султан осудил Жасмин, на что та гневно пообещала сбежать, если отец еще раз обвинит ее в нежелании выходить замуж.

— Я не смею злиться на вас, отец, — ровно ответила Жасмин и встала. — И вы меня простите. Не следовало говорить шехзаде Орхану, что его только евнух замуж и позовет.

— Кхм.

— И все. Остальное он заслужил. А гипотетического евнуха жалко.

— Жасмин! Ладно, забудем все это. Твоя мама не хотела наших ссор, — Мурад перевел печальный взгляд на могилу жены, — Дочь моя, душа моя, мой ангел, моя надежда. Я не молодею. И ты должна понять, что все, чего я хочу, — твое счастье.

— Я понимаю, отец. Не буду мешать вам, — Жасмин направилась прочь, не оглядываясь.

Несмотря на этот разговор, султанша чувствовала — отец ее не простил.

По дороге ей встретился Хаким ага, начальник дворцовой стражи.

— Госпожа, — он почтительно склонился, — у меня для вас новости… Госпожа, простите мою дерзость, вы в порядке?

— В полном, — Жасмин задрала подбородок и надменно взглянула на стражника, — Какие новости?

— Поймали слуг Мехмета паши.

— Замечательная новость! Ягмур, — султанша обратилась к одной из служанок, — приведи Раджу в темницу, он в саду. Идем.

— Сейчас, госпожа? — удивился Хаким.

— Да. Расул не знает?

— Нет. В операции участвовали только мои верные люди.

— Чудесно.

Расул был до мозга костей предан Джафару, а Жасмин не хотела, чтобы тот знал о некоторых ее делах.

В темнице по-прежнему было холодно и сыро. Факелы чадили, света не хватало. Жасмин незаметно поежилась, она никак не могла привыкнуть к необходимости сюда спускаться. Хаким проводил ее к неприметной двери в стене, открыл ее, пропустил султаншу. Началось длинное петляние по коридорам. Раджа догнал их где-то на середине пути, плотоядно облизнулся, предчувствуя охоту. Наконец показалась пыточная — большое, мрачное помещение, пропитанное запахом крови. К стенам были прикручены толстые веревки, на которых висели пленники. Три человека. Слуги Мехмета паши. Хаким встал рядом с султаншей в центре комнаты, стража растянулась по периметру.

— Скажете сами, где украденное золото, — ваша смерть будет быстрой, — предложила пленникам Жасмин.

Младший из них, почти мальчишка, разрыдался и стал уверять, что ничего не знает. Остальные с презрением посмотрели на него.

— Мы ничего не скажем!

— Благородно. Но глупо, — ответила султанша.

Она не любила пытки, но давно научилась смотреть на них спокойно, а сейчас была даже рада, что пленники заупрямились, можно было выместить всю боль на них. Представить, что перед ней убийцы матери. Она вспомнила Фатьму, ее ядовитое признание в преступлении, ее отчаянные крики, ее "госпожа, пощадите!". Ее медленную и мучительную смерть. Жасмин тогда стошнило несколько раз, но она не растеряла желания покарать ту, что отобрала самое дорогое.

Мальчишка вскрикнул особенно пронзительно, Раджа рыкнул и подался вперед, но Жасмин положила руку на загривок тигра, удерживая его. Раджа, как всегда, слушался беспрекословно.

Кровь рекой лилась на пол, мальчишка был без сознания, его старшие товарищи держался более стойко. Запахло паленой кожей — Хаким перешел к мерам поэффективнее. Жасмин поморщилась, отвернулась и прикрыла нос платком.

— Заканчивай быстрее! — приказала она, комкая тонкую ткань.

Снова крики, вонь, звук сломанной кости. Когда пленники раскололись, Жасмин облегченно улыбнулась, прикрыв глаза. Она не хотела больше находиться в пыточной. Слуги бессильно повисли на веревках. Султанша встала на выходе за спинами стражников и приказала:

— Развяжите.

Приказ был выполнен. Раджа откровенно рычал, размахивал хвостом и демонстрировал внушительные клыки. Стоило Жасмин убрать руку с загривка, как тигр бросился вперед. Она развернулась и направилась прочь из подземелья. За спиной раздался последний полный боли крик.

1) Хазнедар заведует казной гарема и занимается воспитанием рабынь

Вернуться к тексту