Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

В кабинете, несмотря на еще работавшие батареи, было прохладно и заметно сквозило: вчера, замотавшись, она ушла с работы поздно и забыла закрыть окно. "Еще простуды для полного счастья не хватало", — подумала раздраженно, включая чайник. Устроившись на диване, с облегчением стянула промокшие сапоги; похвалив свою неизменную предусмотрительность, нашарила в сумке упаковку колготок. Сквозь хруст разрываемого целлофана не уловила мимолетный стук в дверь и вскинулась только когда Зотов уже возник на пороге.

— Зотов, тебя стучать не учили?!

— Меня учили, что стучать для здоровья вредно, — привычно парировал майор, поймав гневно-пламенный взгляд, и совсем не к месту подумал, что, оказывается, ноги у начальницы очень даже... Все-таки интересно иногда застать начальство в неловкой ситуации, нетривиальной уж точно.

— Чего пришел? — нелюбезно осведомилась Ирина Сергеевна, прошлепав в другой конец кабинета и извлекая из тумбочки коробку с туфлями. Зотов, наблюдая за этой едва ли не домашней сценкой, с трудом удержался от откровенной ухмылки — рука у товарища полковника тяжелая, не нарваться бы... Но уж очень необычно оказалось наблюдать за начальницей в столь небанальной обстановке — застигнутая врасплох да еще и без неизменных каблуков, она как-то сразу утратила добрую часть своей несокрушимой грозности.

— Вообще-то вы сами просили доложить, как только что-то станет известно по делу, — насмешливо напомнил Михаил. Зимина, отвлекаясь на закипевший чайник, щелкнула кнопкой и тут же чертыхнулась, отдергивая руку и непроизвольно прижимая ко рту обожженный палец.

А товарищ полковник-то, оказывается, на взводе.

И тут же поморщился от не вовремя проснувшейся хищной цепкости, подмечавшей каждую деталь, — ну его-то уж точно это никак не касается! Это пусть ее свора за дорогую начальницу трясется и переживает или вон ее дружок Карпов, а ему-то что за печаль...

— Ну так докладывай, — раздраженно бросила полковник, с грохотом выдвигая кресло и усаживаясь за стол с чашкой свежезаваренного кофе. Насыщенно-горький горячий пар поплыл по кабинету ароматной волной, и Зотов невольно сглотнул: замотавшись с утра, он не успел даже выпить кофе.

— Ничего существенного, товарищ полковник, — заговорил Михаил, без приглашения устраиваясь на стуле наискосок от начальницы. — Камер, как вы понимаете, там нигде поблизости нет, место безлюдное, так что на свидетелей рассчитывать не приходится. Убийство произошло поздно ночью, жители соседних домов давно десятый сон видели... Из вещей ничего не пропало, хотя парень одет не бедно, плюс при нем была приличная сумма и телефон навороченный.

— Зотов, я это все уже слышала, — резко перебила Ирина, раздраженно вскидывая подбородок. — Меня интересует, ты хоть сделал что-нибудь? Версии какие-то есть, зацепки? Я, знаешь ли, не собираюсь ждать, пока СК соизволит поймать урода, который по моему району разгуливает и убивает подростков! По личности погибшего ты хоть что-то выяснил?

— Парня звали Георгий Ходасевич. Бывший детдомовец. Раньше жил в одном зачуханном приюте, условия там... А полгода назад его усыновил некто Шатохин, тип довольно влиятельный, бизнесом рулит, у него несколько компьютерных фирм здесь и еще в других районах.

— А это не может быть как-то связано? Ты с ним говорил? Может, сына у него похитили, а потом убили? Или у него терки какие-то были с конкурентами и это способ надавить?

— С Шатохиным поговорить не удастся, он уже неделю за границей, вроде как по каким-то делам бизнеса. Женушка его два месяца в Италии прохлаждается, на родину не показывается, так что вряд ли что-то полезное расскажет. Я поговорил с домработницей, которая к Шатохиным два раза в неделю приходила, но она ничего особенного не знает, с виду обычное богатое семейство: жена по курортам мотается, муж вкалывает, сын учится, спортом занимается, в свободное время за компом торчит... Нет, вряд ли дело в семье, скорее всего и правда что-то с бизнесом связано.

— Странно все-таки, — протянула Ира, задумчиво постучав ложкой о край чашки. — У человека сына убили, а он даже не бегает в полицию, не разбирается, ничего не выясняет, а берет и сваливает за границу.

— Ну мало ли какие у него дела, — равнодушно пожал плечами Зотов. — Не думаете же вы, что он собственными руками приемного сына грохнул?

— Иди работай. И дай мне уже наконец нормальный результат, — проигнорировав вопрос, как-то бесцветно-устало приказала Зимина, потирая пальцами виски. Хм, а голова-то у товарища полковника явно болит совсем о другом...

* * *

— Какие, нахер, конфликты, вы че? — вытаращился на них тощий нескладный парнишка — детдомовский приятель Ходасевича. — Да Жорка до потолка был готов прыгать, когда этот мужик явился и сказал, что усыновить его хочет.

— Ты, походу, не все знаешь, — начал было Степнов, но парнишка только усмехнулся, демонстрируя выбитый верхний зуб.

— Ну, Жорка мне, конечно, душу не изливал, но тут ежу понятно было, что к чему. У мужика денег дохера, баба дома почти не появляется, детей своих нет, а тут из нашего днищенска решил пацана забрать. Жорка не дурак был, тоже все по-любому понял, но не выеживался, и то верно, кто от такой удачи откажется... Мы с ним потом пересекались часто, довольный был как слон и прикинут четко, говорил, в школу его какую-то крутую отдали, покупают че угодно, бабла дают...

— То есть его вообще ничего не смущало?

— Хочешь жить — умей вертеться, — философски заметил парнишка. — Жорка всегда в люди выбиться мечтал, вот и не упустил шанс... Да и мужик тот вроде не противный был, нормально с ним обращался, че бы и не...

— Я хренею с этой философии, — бросил Степнов, рушась на заднее сиденье рядом с Зотовым. — Парню чуть ли не прямым текстом предложили рабство у педофила, а он за это ухватился как за гребаный приз.

— Да тут каждый второй о такой "удаче" мечтает, — скривился Зотов. — Особенно девчонки. Внутрь меня, конечно, не пустили, но, судя по всему, нормальными условиями тут даже не пахнет. Ясен хрен, что они от такого счастья куда подальше свалить хотят. Стас, ты с директрисой поговорил? — обратился к сидящему за рулем Карпову.

— Да куда бы она делась, — привычно оскалился тот. — Только клялась и божилась, что знать ничего не знает. Оформлено все — не подкопаешься, семья приличная, ребенок опять же доволен, что тут предъявишь? Все ныла, что у них условий никаких, бюджет не выделяют, персонала раз два и обчелся, на ремонт денег нет. А у самой в ушах бриллианты сверкают и золотом как новогодняя елка увешана. Ясное дело, что догадывалась обо всем, но бабки-то дороже догадок.

— И что теперь? Будем Шатохина отрабатывать? Учти, твоя подружка Зимина уже в курсе, правда, в общих чертах, ни о результатах экспертизы, ни о тонких семейных отношениях я ей не рассказывал.

— И правильно, незачем ей туда лезть. С этим сами разберемся. Если это Шатохин своего приемного сына грохнул, доказать мы все равно ничего не сможем, только вонь до небес поднимется. Ну а если нет... Тогда Зиминухе тем более знать об этом ни к чему, не ее уровень.

— Че, новая охота на упырей намечается? — хмыкнул Саша. — Стас, не надоело тебе? Вроде как остепениться собирался, вон, Димку усыновил, Свете своей предложение делать надумал.

— Покой нам только снится, — ухмыльнулся Карпов, притормозив на светофоре. — Или ты че, думаешь, если я женюсь, то по вечерам буду у телика с пивком торчать?

— А за хрупкую Светочкину психику не боишься? — не удержался от язвительности Зотов. — Вот узнает она, что любимый муженек по ночам уродов всяких мочит... Задолбаешься апельсины в психушку таскать.

— Ну да, лучше всяких шлюх драть, чем семьей обзавестись, — не остался в долгу Стас. — Ниче, встретишь еще бабу, от которой крышей поедешь, вместе тогда посмеемся.

Зотов, раздраженно фыркнув, отвернулся к окну. Слова напарника вызвали лишь снисходительную усмешку: даже его богатой оперской фантазии не хватало, чтобы представить в своей жизни одну постоянную, неизменную женщину, к которой смог бы по-настоящему испытывать хоть что-то. И только где-то на периферии сознания огненно-рыжим всполохом мелькнуло воспоминание о душной венецианской ночи.