Кто знает, сколько нам отведено (гет)

Лили думала, что это лето не может стать ещё хуже, но оно становилось. Петуния соизволила приехать домой на свой день рождения, и Лили думала, что они смогут пообщаться, несмотря на их разногласия. Но нет, сестра буквально с порога напомнила ей, что она приехала только потому, что так хотели родители. А ненормальной сестры у неё просто нет. Они друг другу чужие.

Лили тогда просто застыла на месте. Туни, её любимая старшая сестра, буквально отказывалась от неё, словно всё их совместное прошлое обратилось в прах. Сам факт того, что Лили была ведьмой, оказался сильнее сестринской любви. А в зависти Петунии не было равных: и если она не могла получить желаемого, со временем просто делала вид, что этого не существует. И это же произошло с Лили. Туни решила, что раз она не ведьма, то магического мира не существует. А раз нет магического мира, то и сестры, являющейся его частью, у неё тоже нет.

— Ты злая завистливая курица! — выпалила Лили и, швырнув в сестру её подарком, выбежала на улицу. Любовно выбранный медальон с цветком петунии, который она купила в ювелирной лавке в Косом переулке, переливался всеми цветами радуги, а также защищал носителя от мелких проклятий и сглазов. Последнее свойство было мало полезно для магглы, но Лили не смогла удержаться от этой покупки, потому что, впервые увидев украшение, сразу подумала о сестре. Она надеялась, что Туни приедет, и они смогут нормально пообщаться, и она поздравит сестру с двадцатилетием лично, но её надежды были разбиты вдребезги, как, она надеялась, разлетится и этот медальон.

Ей было больно, потому что её оставляли все. Сперва Северус, затем Петуния. А больше у неё и не было близких друзей. Разве что Ремус мог бы занять это место, как прочно занял её сны. Проваливаясь в дрёму, Лили каждый раз видела перед собой его лицо, пронзительные голубые глаза, раскрасневшиеся от поцелуев губы, и в этих снах они не прерывались, как тогда в пустынном коридоре Хогвартса.

Но сейчас его не было рядом. Прошлым вечером она не успела ответить на его последнее письмо, а теперь и домой возвращаться не хотелось. Поэтому Лили побежала туда, где ей всегда было хорошо.

Могучий дуб, под которым они любили сидеть с Северусом, как обычно одиноко возвышался на холме. Лили подошла к толстому стволу и с размаху уселась на траву. И только здесь, вдалеке ото всех, она смогла, наконец, дать волю слезам, что рвались у неё изнутри после обидных слов Петунии.

Она плакала самозабвенно, жалея себя, упиваясь своими страданиями, потому что только они были с ней сейчас. Она была одна. Или она так думала.

Мягкий баритон и его обладатель оказались для Лили полной неожиданностью. Ремус никак не мог оказаться здесь, но вот он — прямо перед ней.

— Я ещё сплю? — неверяще переспросила Лили.

Ремус улыбнулся и присел рядом с ней, протягивая руки для объятий, в которые она с удовольствием отдалась, убеждаясь в реальности происходящего.

— Нет, я правда рядом. Кто тебя обидел, солнышко? — он ласково поцеловал её в макушку, и Лили с удвоенной силой зашлась слезами. Ей было не важно, как Ремус оказался рядом в нужный момент, важно было только то, что он был здесь, рядом с ней, живой и настоящий.

Лили успокоилась далеко не сразу. Ремус терпеливо сидел, обнимая её и гладя по волосам. Без магической укладки они ложились на плечи непослушными волнами, и он аккуратно пропускал между пальцев рыжие пряди. А Лили всё говорила и говорила, выливая на Ремуса все свои проблемы. А он и не был против.

Ремус всегда был хорошим слушателем, так что он был только рад дать Лили выговориться, потому что ей это было нужно, чтобы успокоиться. Сейчас они были не в школе, и слова лились из неё рекой, потому что она не боялась, что их подслушают. Этот дуб был находился на отшибе города, куда никто, кроме них с Северусом, не приходил.

Но сейчас она сидела под этим деревом не со Снейпом, а с Люпином, который внезапно для неё нашёл своё место в её разбитом сердце. Лили замолчала посреди фразы, осознавая этот факт. Ремус перевел на неё удивленный взгляд, и Лили, вновь встретившись с ним взглядом, потянулась к его губам своими.

Ремус целовал её нежно, словно боясь разбить, и сейчас эта безграничная нежность и мягкость были как раз тем, что было ей нужно.

— Так как ты здесь оказался? — спросила у Ремуса Лили, когда они оторвались друг от друга.

Ремус откинулся на ствол дерева, утаскивая её за собой и устраивая её голову у себя на плече.

— Отец хотел, чтобы я заглянул к местному доктору, — отвёл он взгляд.

— К доктору Бернару? — переспросила Лили. — Но он же маггловской врач. Зачем он волшебникам?

— Мы ищем врача не для нас, а для мамы, — голос Люпина стал очень печальным. — Она маггла.

— Я и не знала, что ты полукровка, — удивлённо наклонила голову Лили. — А что с твоей мамой?

— У отца небольшая должность в Министерстве, так что никто особо не спрашивает, кто моя мама, — пожал он плечами. — Но она просто человек, и у неё неизлечимая болезнь.

— О Мерлин, Ремус, мне так жаль! — Лили удивлённо охнула, прикрыв рот рукой.

— Спасибо за сочувствие, Лилс, — он прижал её ближе к себе, и она даже сквозь одежду чувствовала, как у него колотится сердце.

Они замолчали, молча глядя на подкатывающееся к линии горизонта солнце. Они и не заметили, как за разговорами прошёл почти весь день. Лили неловко провела рукой по груди Ремуса, чувствуя почти каменные мышцы. Странно, ей никогда не казалось, что Люпин был сильным. Хотя в школьной форме и мантии — что там разглядишь? А сейчас, когда на Ремусе была только тонкая рубашка, ей хотелось воспользоваться моментом и рассмотреть его полностью.

Она скользнула рукой к пуговицам на его рубашке и неловко затеребила верхнюю, когда Ремус перехватил её руку. Его взгляд был совершенно серьёзен.

— Лили, я думаю, тебе пора, — его взгляд скользнул в сторону, на садящееся солнце. — Уже поздно.

— Но я не хочу возвращаться домой, — обиженно надула губки та. — Я хочу остаться с тобой на этот вечер.

— Это плохая идея, Лилс, — голос Ремуса внезапно растерял все заботливые и нежные нотки. — Всё это было ошибкой.

— Ты тоже хочешь от меня отвернуться? После всего, что сейчас между нами произошло? — Лили вскочила на ноги, возмущённо глядя на Ремуса, неспешно поднимающегося следом. — Пожалуйста, не бросай хотя бы ты меня, — Лили бросилась к нему, обнимая его за талию, и почувствовала, как напряжено всё его тело.

Солнце скрылось за горизонтом, и на улице резко начало темнеть.

— Нет, Лили, я не могу, — почти прорычал он, размыкая её руки. — Пожалуйста, уходи.

— Не можешь или не хочешь? — топнула ногой Лили, глядя в лицо Ремусу, и тут она поняла, что что-то не так. Его глаза, обычно светло-голубые, отливали золотом. Лили похолодела и отступила на шаг, когда её накрыло осознание.

— Теперь ты понимаешь? — горько усмехнулся Ремус, отступая от неё. — Беги отсюда, Лили. Ради своей же безопасности беги со всех ног!

— Ты... — она прижала руки ко рту. — Ты...

— ЛИЛИ! — рявкнул на неё Ремус, возвращая в чувство. — Да, я оборотень, но ты и сама это поняла, — он потупил взгляд янтарных глаз. — И ты знаешь, насколько я опасен, так что беги, молю тебя!

Он порывисто прижался губами к её лбу — возможно, в последний раз — и развернулся, побежав к лесу. Из-за облаков показался краешек полной луны, и Лили охнула, увидев, как Ремус упал на колени у самой опушки. Его хребет выгнулся под неестественным углом, разрывая рубашку, кожа начала темнеть, как показалось Лили, но на самом деле Ремус начал равномерно покрываться шерстью, пока все его тело деформировалось, ломалось и росло. Его лицо вытянулось в длинную морду, и Лили с ужасом поняла, что перед ней стоит уже не Ремус, а волк. Оборотень.

Она развернулась на каблуках и побежала в надежде, что оборотень не последует за ней. Она бежала из всех сил, спотыкаясь и чуть не падая, боясь, что сейчас почувствует дыхание зверя у себя за спиной. Но всё обошлось.

Громкий вой с опушки леса прорезал всю округу, прежде чем оборотень скрылся в лесу. В небе стояла полная луна, а Лили бежала сломя голову домой.

Она ворвалась в дом, закрыв все засовы на двери, и затем, не говоря никому ни слова, взлетела на второй этаж и заперлась в своей комнате.

«Ремус — оборотень».

Наконец, только когда она закрылась в своей комнате и забралась с ногами на кровать, её накрыло осознание этого факта. Страшная картина превращения стояла перед её глазами.

В эту ночь она не смогла уснуть.

* * *

Ремус очнулся с утра на опушке. Он забылся вчера, потерял контроль, не смог уйти глубоко в лес.

«Лили могла пострадать!»

Мысль о ней придала Ремусу сил, и он смог подняться. Всё тело просто раскалывалось от боли после трансформации, но ему надо было бежать. Нельзя было оставаться здесь, и нужно отправить сову Лили. Вряд ли она захочет его теперь видеть.

Ремус припустил трусцой к городу. Хорошо, что рассвет только наступал — город ещё спал, и никто не заметил бы парнишку в обносках, похожего на бродягу, повстречавшегося с газонокосилкой.

Ремус подкатил мусорный бак и запрыгнул с него в окно снятой им комнаты, которое он благоразумно оставил открытым вчера. В номере он сбросил обрывки одежды и пошёл в душ. Всё его тело пахло потом, было покрыто кровью и травяным соком. Он не мог контролировать своё тело во время трансформации, но, к сожалению, осознавал происходящее, наблюдая словно со стороны. Ему хотелось думать, что это не он, а волк разрывает кроликов на части, загрызает оленей и вообще творит все эти непотребства. Так что после обратного превращения ему всегда хотелось смыть с себя эти воспоминания.

Ремус стоял под холодным душем и сосредоточенно отскребал с себя кровь, перья и остатки внутренностей. Кажется, сегодня не повезло куропатке. Как хорошо, что она оказалась ближе, чем Лили, которая застыла как вкопанная, глядя на его превращение.

Закончив мыться, Ремус пошёл чистить зубы. Он ненавидел застрявшие в зубах перья.

Из зеркала на него смотрел едва ли не живой скелет. Две трансформации за ночь выматывали организм, и Ремус приходил в себя ещё несколько дней.

В спортивной сумке нашлись сменная одежда и несколько флаконов зелий: укрепляющее, обезболивающее и бодрящее. Ремус выпил все три флакона друг за другом и, собрав клочки одежды в сумку, покинул отель.

Он не соврал вчера Лили, сказав, что ему нужно к врачу. А его болезненный вид после полнолуния был пропуском на прием без очереди, чем и пользовался Лайелл, чтобы добыть информацию о болезни жены. Сегодняшний день не стал исключением. Едва завидев его внешний вид, миловидная медсестра тут же провела его к доктору, игнорируя нескольких старушек.

Увы, это был очередной бесполезный визит. Областной врач в крошечном городе, разумеется, ничего не смыслил в онкологии. Ремус даже не питал иллюзий по этому поводу, но всё равно упорно ходил по врачам, которые находились в городках рядом с лесами, где он скрывался.

Понурый, он вышел из больницы, чтобы столкнуться с той, кого он меньше всего рассчитывал увидеть сегодня.

— Лили? — он сделал шаг назад, пока Лили стояла на месте, смотря на него. Под её глазами залегли тёмные круги. Возможно, она не спала эту ночь.

— Пойдём со мной, — она развернулась и неуверенно взяла его за руку, ощутимо пересилив себя.

Ремус послушался и последовал за ней всё к тому же дубу, где они были вчера. Где всё и случилось.

Лили села на траву и, подняв взгляд на Ремуса, похлопала по траве, предлагая ему сесть рядом. Тот послушался, но сел на безопасном расстоянии от неё.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, глядя на Лили, которая нервничала и грызла ногти, бросая странные взгляды на него.

— Я? Конечно, нет, — искренне ответила она, и Ремус поник. Искорка надежды потухла. — Но я волнуюсь за тебя. Ты в порядке? — Лили подняла на него обеспокоенный взгляд.

— Я? — стушевался Ремус, не ожидая этого вопроса. — Меня кроме родителей и мадам Помфри никто не спрашивал, как я, — он задумчиво почесал голову. — Я плохо, но это нормально после полнолуния.

— И с тобой такое каждый месяц?.. — спросила Лили.

— Каждый лунный цикл, каждое полнолуние, если быть точнее, — поправил её Ремус.

— Это должно быть очень больно... — Лили несмело придвинулась к нему и провела по его груди, почти как вчера.

— Так и есть, — подтвердил Ремус. — Всё моё тело перестраивается, и не по своей воле без боли, как у анимагов; меня насильно ломает проклятие, обращая в это чудовище.

— Но ты не чудовище, — Лили смотрела ему прямо в глаза.

— Ты не боишься меня? — удивлённо спросил Ремус.

— Боюсь, конечно. Но не тебя, а за тебя, — она несмело коснулась губами его губ, но он не ответил. — Что не так, Ремус?

— Я не могу, Лили, — он отвернулся с горьким вздохом. — Теперь ты знаешь, что я монстр.

— Ты не монстр! — жарко возразила она. — У тебя просто... маленькая пушистая проблема!

— Это звучит так, словно у меня невоспитанный хомячок, — рассмеялся Ремус.

— Ну, волк или хомячок, разница небольшая! — покраснела Лили, надув щёчки, но через секунду тоже рассмеялась вместе с Люпином.

— Ты правда меня не боишься? — голос Ремуса посерьезнел.

— Это же ты, Ремус, — Лили порывисто обняла его, устраиваясь у него на плече, как вчера.

— Но я всё равно не могу, Лилс, — понурил голову Ремус.

— Почему?

— Ты нравишься Джеймсу, и тебе будет лучше с нормальным волшебником, чем со мной.

— Да к чёрту этого Поттера! — вспылила Лили. — Он мне даже не нравится!

— А я нравлюсь? — напрямую спросил Ремус, глядя ей в глаза.

Его глаза снова были голубыми.

Лили густо покраснела.

— Да, нравишься, — пробубнила она ему в грудь, спрятав лицо.

— Мерлин, Лили, ты же только усложняешь ситуацию... — простонал Ремус, зарываясь носом ей в волосы. — Я не могу так поступить с Джеймсом.

— Не маленький, переживёт, — пробормотала Лили, всё ещё не показывая лица и пальчиками вцепившись в рубашку Ремуса.

— Нет, ты не понимаешь, — качнул головой Ремус. — Они столько для меня сделали, что в не могу так ударить в спину.

— Что именно они для тебя сделали, что ты ставишь это выше своих чувств? — заинтересованно спросила Лили, отстраняясь.

— Они стали анимагами ради меня.

Глаза Лили удивлённо расширились.

— Они? — переспросила она.

— Джеймс, Сириус и Питер. Они выяснили, что оборотень нападает только на людей, а в животной форме им ничего не угрожает рядом со мной, пока я сыт. Так что теперь они каждое полнолуние проводят со мной, чтобы я не сходил с ума. И ты не представляешь, насколько я им благодарен, — Ремус зарылся руками в волосы, оперевшись локтями на колени.

— А стать анимагом сложно? — задумчиво спросила Лили.

— Они тренировались год, прежде чем смогли превратиться.

— Тогда я справлюсь за полгода, — она наклонилась и чмокнула оторопевшего Ремуса в нос.

— Ты... что? — непонимающе переспросил Ремус.

— Мне неплохо даётся трансфигурация, я старше них на момент, когда они учились, и я лучшая ученица на курсе, в отличие от твоих дружков-шалопаев. Конечно, я справлюсь быстрее. И ещё профессора Макгонагалл попрошу мне помочь, чтобы сразу и официально зарегистрироваться...

— Стой, ты серьезно? — хлопая глазами, переспросил Ремус ещё раз.

— Да, Рем, серьезно! — она переплела пальцы своей руки с его. — Ты сам сказал, что анимаг рядом с тобой в безопасности. Так что я готова стать анимагом, чтобы быть с тобой. Вот настолько ты мне нравишься!

— Ох, Мерлин... — Ремус возвел глаза к небу.

— Я тебе нравлюсь, Рем? — осторожно спросила Лили, боясь отказа.

— Очень нравишься, — сдавшись, ответил он, целуя костяшки её пальцев.

— Тогда прекращай придумывать отговорки, — она вывернулась из его объятий и уселась ему на колени, лицом к лицу. — Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь. Зачем всё усложнять?

Лили коснулась губами сжатых губ Ремуса, и тот ответил на поцелуй. Видимо, это означало «да».