First (гет)

Резкий запах нашатырного спирта, пузырек с которым Эйлин привыкла носить в кармане, помог прийти в себя до того, как она потеряла сознание. Не хватало еще пугать Северуса, он и так не много времени проводит дома, даже на каникулах. Вечно таскается за своей рыжей подружкой. Напрасно Эйлин надеялась, что сын перерастет детскую дружбу и найдет в Хогвартсе более подходящую компанию. Но она уже не пыталась вмешиваться, и так сделала все, что могла, попытавшись привить Лили Эванс хотя бы основы этикета и правил поведения в магическом сообществе. Судя по всему, совершенно напрасно. Той куда больше нравились свободные маггловские нравы. Вот и сейчас, подумать только, девчонка заявилась к ним в гости в джинсах! Лили Эванс и в десять лет отличалась завидным упрямством и каким-то странным, обостренным чувством справедливости. Ей надо было всех спасать. Ей надо было всем доказывать свою правоту. Ей надо было влезть со своей добротой, куда не просили. И за пять лет ничего не изменилось. Вот и сегодня, заявившись в их дом в этом кошмарном одеянии, Лили чуть ли не с порога выдала:

— Миссис Снейп, мне кажется, вам нужно к врачу. У мамы есть хороший знакомый в городской больнице. Давайте она запишет вас на прием!

Эйлин только поджала губы:

— Спасибо, дорогая, не волнуйся, со своим здоровьем я разберусь сама.

А с какой тревогой на нее посмотрел сын. Сердце от этого просто кровью облилось, но она через силу улыбнулась Северусу и уже мягче добавила:

— Все в порядке, я справляюсь.

Это, конечно, было не совсем правдой. Разумеется, маггловские врачи не могли ей помочь. И колдомедики тоже, а когда Эйлин обратилась в Мунго, было уже слишком поздно. Отец наградил ее все же заковыристым проклятием с отсроченным действием. Она умрет, когда сыну исполнится семнадцать. Но пока у нее еще есть полтора года.

Дети поднялись наверх, а Эйлин отправилась на кухню приготовить что-нибудь к чаю. Иногда она жалела, что магический дар не достался Петунии. Вот из кого бы получилась образцовая ведьма. Вот кто бы вписался в магический мир без всяких проблем. Несмотря на то, что Эйлин вроде как занималась с Лили, но и Петунья ходила к ней в гости с удовольствием. Старшая сестра Эванс успешно перенимала секреты шотландской кухни, особенности выращивания растений, и даже простенькие бытовые зелья ей отлично удавались Вообще Петунья была очень милой девушкой. И уж точно никогда не вляпывалась в неприятности, в отличие от сестры.

Эйлин никогда не забудет, как дети на летних каникулах после первого курса отправились на прогулку, на которой они чуть не утонули в болоте. Лили, видите ли, решила дать имя Болотному Фонарику, освободить духа и очистить местность, где часто блуждали и тонули люди. Вернулись они тогда все в тине, холодные и мокрые. Северус, которому пришлось вытягивать подружку, весь трясся от пережитого, а Лили была довольна как слон, аж светилась. Она искренне считала, что сделала доброе дело, ведь Фонарика они изловили, назвали его Джоан, после чего тварюшка от них смылась. Вероятно, в ужасе от пережитого бедное создание решило покинуть коуквортское болото.

А на каникулах после второго курса пришлось долго объяснять Лили, почему нельзя выращивать в маггловском саду кровохлебку. Невинное с виду растение, которое младшая Эванс притащила, чтобы не только написать эссе по зельеварению, но и самой сварить кроветворное зелье, так тяпнуло Петунью, когда та занималась прополкой, что это самое зелье пришлось готовить Эйлин. Точнее, варил его Северус под ее присмотром. А Лили еще и дулась, что ее не пустили к Снейпам на такое интересное мероприятие. Эйлин тогда спросила у сына, как так вышло, а тот лишь пожимал плечами. Хотя, безусловно, он знал о задумке Лили и, возможно, даже помогал с доставкой и выращиванием хищного растения. В разговоре также выяснилось, что у Лили в планах на будущее было изготовление этого зелья с целью помочь тем магглам, которым не хватает или не подобрать донорской крови. О том, что это прямое нарушение Статута, никто из детей и не подумал.

В прошлом году тоже не обошлось без приключений. Только проблемы уже пришлось решать мистеру Эвансу, когда двое этих деток загремели в отделение полиции. К счастью, все обошлось благополучно и полисмены со всем разобрались. Дети вовсе не воровали сумку у пожилой леди. Напротив, они решили догнать малолетних воришек и проучить их. Конечно, первой в погоню ринулась Лили, а Северус просто не мог не составить ей компанию. В итоге сумку-то они отобрали, но подслеповатая старушка решила, что они и есть хулиганы. Так их и застала полиция — разгневанная старушка тычет пальцем в двух подростков и вопит: «Воры!» Потом леди, конечно, долго извинялась, но седых волос у Эйлин прибавилось.

Размышляя, что за приключения ждут ее сына в этом году, Эйлин и почувствовала, как накатывает слабость. Нашатырь выручил, но сил не прибавил. От осознания, что скоро она ничем не сможет помочь своему мальчику, а на Тобиаса и вовсе надежды нет, ей хотелось плакать. Посидев еще немного, она все же взялась за пирог к чаю. Подростки вечно голодные. Из комнаты Северуса доносились какие-то кошмарные звуки, которые они с Лили называли «музыкой». Оставалось только надеяться, что дети опять не вытворят что-нибудь эдакое.

* * *

Северус сидел на своей кровати, прижав колени к груди, и неотрывно смотрел на Лили. Она вертелась в танце, как рыжий вихрь, словно в его маленькую комнату заглянуло солнце и заполнило собой все пространство. Они вернулись из Хогвартса только пару дней назад, а он уже успел соскучиться по ней. Как же она чертовски хороша в этой своей маггловской одежде! Она притащила с собой с десяток пластинок, которые успела раздобыть за самое короткое время благодаря каким-то приятелям. А проигрыватель отец подарил ему в прошлом году. Тобиас тогда был приятно удивлен, что сын не чурается обычного мира, и выкроил деньги на дорогой подарок. Хотя Северусу просто хотелось угодить подруге.

— Северус! Мы с тобой отстали от жизни! Надо нагонять. С чего начнем? — спросила она и принялась перебирать пластинки: — Queen? Led Zeppelin? Deep Purple? Kiss?

Снейп дернулся, до него не сразу дошло, что Лили предлагает не целоваться, а послушать американскую группу. Нет, это только он мечтает, как бы поцеловать Лили, а она в нем видит только друга. Поэтому Северус лишь пожал плечами — ему было решительно все равно, с какой пластинки начинать, ведь Лили заставит его прослушать все в любом случае. Честно говоря, больше всего в этой музыке ему нравилось смотреть, как наслаждается ей Лили, как она танцует, как растворяется в этом потоке. А когда она подпевает, можно представить, что она говорит это ему: «You can do what you please, C’mon and love me».

Где-то минут через сорок Лили устала танцевать и уселась рядом, прислонившись к плечу, так что ее пушистые волосы оказались у него на лице. Лили подняла на него глаза и рассмеялась, рассматривая друга сквозь собственные волосы:

— Тебе идет рыжий, Сев. Давай мы тебя покрасим! Да ладно, ладно, я же шучу!

— Лили, ты как маленькая.

— Зато в тебе серьезности на двоих. Наверное, уже и за домашку принялся? — и она хитро улыбнулась.

— Как будто ты еще не начинала. Кто-то, в отличие от меня, будет старостой в следующем году.

— Вот было бы здорово, если бы и тебя назначили! Представляешь, мы бы могли дежурить вдвоем и ночью бродить по Хогвартсу на совершенно законных основаниях.

— Ну, Лили, ты же понимаешь, что Слагхорн еще не выжил из ума, чтобы назначать старостой полукровку.

Эванс вспыхнула:

— А ты все еще говоришь, что Слизерин лучше Гриффиндора! У нас смотрят на заслуги, а не на происхождение и то, кто твои родственники или сколько у тебя денег! Это просто нечестно! Это отвратительно.

— На самом деле я и не хочу становиться старостой, — хмыкнул Снейп. — Овчинка выделки не стоит. Да и ты представляешь меня вытирающим сопли первокурсникам?

Лили засмеялась:

— Действительно, стоит пожалеть первый курс Слизерина. Тебя точно к детям нельзя пускать, а то ты сразу на них набросишься: «Чем отличается аконит от клобука монаха?»

— «Где найти безоар?» — поддержал игру Северус. Перед первым курсом он сам мучил Лили этими вопросами. Но он должен был убедиться, что она готова к Хогвартсу.

Они поболтали еще немного, потом слушали музыку, поужинали пирогом миссис Снейп и снова болтали и слушали рок, пока в комнату Северуса не раздался сердитый стук. Дверь раскрылась, на пороге стоял мистер Снейп:

— Ребята, вы бы потише. Эйлин устала.

— Конечно, мистер Снейп, — и Лили тут же метнулась к проигрывателю и подняла иглу.

После этого она, конечно, засобиралась домой. Оба чувствовали некоторую неловкость, которая, впрочем, быстро исчезла, стоило друзьям оказаться на улице. Там Лили снова смеялась во весь голос, а Северус улыбался, глядя на нее.

* * *

Северус поправил мантию и оглянулся на Лили. Та выглядела понуро, но попыталась ему ободряюще улыбнуться. Ей было физически плохо от перспективы, что придется врать, но потерять палочку из-за глупости не хотелось совершенно. Северус долго объяснял ей, что ничего такого здесь нет, тем более что ему и наказание никакое не грозит, но переубедить ее было очень сложно. Тем не менее Северус справился, и оставалось лишь убедить в этом комиссию по несанкционированному использованию магии несовершеннолетними. Да и вышло все случайно, и в другом случае можно было только порадоваться, что Лили удались такие сильные невербальные чары.

Три дня назад они сидели у Эвансов и писали эссе по трансфигурации. Точнее, Северус писал, а Лили отрабатывала движение палочкой по превращению неживого в живое. Когда чашка, стоявшая на столе, вдруг превратилась в небольшую симпатичную сову с пестрыми перышками и чайного цвета глазами, у обоих был шок:

— Лили, как ты это сделала?

— Я не знаю, я просто думала, как хорошо бы иметь сову, чтобы писать друзьям…

— И все?

— Ну и мысленно проговаривала формулу.

— Поздравляю, — хмыкнул Северус. — Ты овладела невербальной трансфигурацией. На самом деле круто. Продемонстрируешь Маккошке, как приедем в Хогвартс — она тебе баллов пятьдесят отсыплет.

— Профессору МакГонагалл, — привычно поправила Лили.

— Правда, сейчас тебе прилетит письмо из Министерства с предупреждением.

И тут глаза Лили округлились:

— О нет! Меня исключат! И палочку отберут!

— Не, — уверенно сказал Снейп. — Первый раз только предупреждение.

— Но это будет второй раз, — Лили почти плакала. — Я после первого курса хотела похвастать перед Петуньей, ну и превратила ее шпильку в резинку для волос.

И тут в окно действительно влетел громовещатель, который любезно сообщил время и место слушания дела о лишении Лили Эванс палочки. После этого Лили разрыдалась, а Северус принялся ее утешать. Тогда-то он и придумал план, как спасти подругу. А она еще и упиралась, как последняя гриффиндорка. Врать, видите ли, нехорошо…

Но слизеринец в этом не видел никакой проблемы. Маме он тоже ничего говорить не стал — незачем ее волновать. Только предупредил, что он поедет в Лондон с Лили, чтобы помочь ей с одним делом. Добирались они, естественно, маггловским транспортом, потому что Северус не смог убедить подругу, что вызов «Ночного рыцаря» колдовством не считается — всего-то надо постоять с вытянутой палочкой на обочине дороге. Поэтому в Лондон они приехали уставшие, а поездка от вокзала до «Дырявого котла» не прибавила бодрости. Но в министерство они успели, а дежурный даже подсказал им, как добраться до зала заседаний.

И вот, тихонько сжав руку Лили, Северус постучал и открыл дверь в кабинет. За длинным столом по краям сидели два скучающих волшебника неопределенного возраста и уныло ковырялись в бумагах. А между ними женщина в темно-бордовой мантии довольно приятной наружности. Когда они вошли, она оторвала взгляд от своего свитка и посмотрела на них поверх очков.

— Здравствуйте, мэм, — начал Северус. — Мы по делу Лили Эванс.

— Здравствуйте, но я так понимаю, вы — не Лили Эванс. Подождите подругу в коридоре.

— Простите, мэм. Но я здесь, потому как произошла ошибка. Ведь это я в тот день колдовал!

— Вот как? Как вас зовут?

— Северус Снейп, мэм.

Волшебница хмыкнула и призвала какой-то список.

— Но вы тоже несовершеннолетний.

— Совершенно верно, мэм, — бодро кивнул Северус и начал тараторить, пока дама не потеряла желание его слушать.

Северус принялся рассказывать трогательную историю, как у него все не получалось на уроках, а Лили ему объясняла. Как Лили решила помочь ему с летним заданием по трансфигурации. Он потрясал прихваченным эссе про трансфигурации. Потом поведал, как он взял ее палочку, совершенно уверенный, что у него и в этот раз не получится ни во что превратить эту чашку. И как чашка все же превратилась в сову. И даже чашку он прихватил с собой. После принялся описывать, как они ловили эту сову и ждали — целый час! — пока она превратится обратно в чашку. И даже рисунок совы Снейп хотел показать. Даже скучающие волшебники оживились, наблюдая за этим представлением. Под конец он так заговорил председателя комиссию, что она махнула рукой:

— Ладно, ладно, мистер Снейп. Все понятно, не грузите меня подробностями, — и она обратилась к Лили: — Мисс Эванс, все верно?

— Да, — дрожащим голосом подтвердила Лили.

— Тогда почему вы так нервничаете?

— Конечно, она боится, что останется без палочки! — влез Северус, видя, что Лили сейчас начнет нести правду.

— Очень боюсь, — сказала Лили, все-таки взяв себя в руки.

— Ладно, молодые люди. Я все поняла.

И волшебница что-то принялась писать в бумагах, потом громко шлепнула печатью. Северус, казалось, слышал, как колотится сердце Лили.

— Итак, мистер Снейп, вы получаете первое предупреждение о недопустимости использования магии несовершеннолетними. А вам, мисс Эванс, напоминаю, что одно предупреждение у вас уже есть. Будьте осторожны, — строго сказала волшебница, а потом уже добавила мягче: — И не размахивайте палочкой в домах магглорожденных несовершеннолетних волшебников.

Снейп поблагодарил ее, и они распрощались. Просто камень с плеч упал. А ведь Лили запросто могли лишить палочки, хотя это и глупость полная. Они же ничего такого не делали. Потом они прошлись по Косой Аллее, пользуясь случаем, купили принадлежности к новому учебному году. И только сидя в кафе Фортескью почувствовали, что напряжение последних дней их отпустило.

— Северус, — спросила Лили, вяло ковыряясь в мятном мороженом. — А что имела в виду председательница, говоря про дома магглорожденных?

— Ну, то, что если бы это случилось в моем доме, то ничего такого бы не произошло.

— В смысле?

— Ну а как бы они доказывали, что это не моя мать колдовала? А вот на дома магглорожденных и ближайшие окрестности ставят сигнальные чары.

— Получается, что волшебник может прийти в мой дом, колдовать, а меня за это исключат?

Северус хмыкнул:

— Ну кто к тебе придет?

— Не знаю… Твоя мама, например!

— Ну, во-первых, взрослые волшебники знают про это и не станут так делать. А во-вторых, если вдруг такое случится, то вот она и пошла бы с тобой и сказала, что колдовала она. Можно было бы ее попросить, но я не хотел ее дергать. К тому же колдовство такое детское. Все и так прекрасно получилось.

— Ну а если будет угроза жизни, что, тоже нельзя колдовать? А если в доме пожар?

— Лили, но ведь для этого и есть комиссия. Если бы ты начаровала агуаменти, чтобы потушить пожар с целью спасения своей жизни и близких, то никто бы тебя не стал лишать палочки.

Лили еще немного подумала, постучала ложкой по пустой креманке и выдала:

— Но, получается, это нечестно! Чистокровные и полукровки могут колдовать хоть все лето, а вся эта система бьет по таким, как я! И пока вы все тренируетесь, мы отстаем!

Снейп закатил глаза:

— Лили, ну в самом деле, таких заучек, которые бы летом отрабатывали заклинания из школьной программы, еще поискать. А за чары детей несут ответственность их родители. И если волшебники могут в основном справиться с последствиями чар своих детей, то что прикажешь делать магглам? Да и, Лили, все равно ты лучше всех на курсе, даже без всяких тренировок.

Лили немного расслабилась и улыбнулась. Разговор перешел на другие темы. Впрочем, засиживаться в кафе они не стали — нужно было еще добраться домой. Настроение было прекрасным. И жизнь казалась прекрасной.