First (гет)

Эйлин аккуратно отмерила ровно семиунцию тщательно растертого кардамона и бросила в котел. По зельеварне сразу поплыл глубокий пряный аромат с камфорными тонами. Вдохни такого чуть больше — и спать не будешь до утра. Поэтому Эйлин погасила огонь, тщательно закрыла котел крышкой и оставила настаиваться. Завтра она отнесет готовый тоник в аптеку Малпеппера — деньги точно не повредят, ведь в следующем году ей отправлять Северуса в школу, и не в обычную муниципальную школу Коукворта, а в Хогвартс.

В том, что ее мальчик получит письмо на одиннадцатилетие, сомневаться не приходилось. Магические выбросы его были регулярными, частыми и сильными. Настолько частыми, что она не успевала покупать ему одежду, которая чаще всего и страдала при магических всплесках. Северус очень старался сдерживаться, но, вероятно, именно поэтому выходило все наоборот, и вещи горели на нем в прямом смысле, благо волшебный огонь не оставлял ожогов. Поэтому Эйлин частяком наряжала своего парня в обноски: тем более, что друзей ее Северус на улице не завел и лето проводил либо помогая ей в зельеварне, либо рыская по окрестным полям и лесам в поисках травок, либо за чтением ее школьных учебников. Так какая разница, если никто не увидит? А покупать сыну раз в неделю новые брюки или рубашки Снейпы не могли себе позволить. По-хорошему, дать бы парню волшебную палочку уже сейчас, но Олливандер не продаст, пока не исполнилось одиннадцать, а специальные детские раздобыть не так легко. Особенно всяким отщепенкам вроде Эйлин Снейп, в девичестве Принц, которые посмели связать свою жизнь с магглами. По крайней мере, на помощь Принцев рассчитывать не приходилось. Отец ее мало что не проклял, и путь в родной дом был заказан. Из невеселых мыслей Эйлин вырвал звонкий голос:

— Мам, я дома! И ты не поверишь, кого я встретил сегодня!

— Пойдем на кухню, попьем чай, а заодно расскажешь, какого гиппогриффа ты повстречал в нашем лесу.

— Это не гиппогрифф, а гораздо лучше! Я встретил девочку! Ее зовут Лили, и она настоящая ведьма!

— Да? — Эйлин действительно удивилась. Насколько она знала, она сама была единственной ведьмой в округе, что значительно упрощало ей жизнь. Нарываться на знакомых из прошлого мира очень не хотелось. — И как же фамилия твоей замечательной Лили?

— Не знаю, — легко пожал плечами сын и принялся взахлеб рассказывать о встрече.

А Эйлин внимательно слушала. И чем дольше, тем меньше ей все это нравилось. Уж лучше бы ее сын повстречал гиппогрифа, чем магглорожденную волшебницу. Учитывая, что, судя из рассказа, старшая сестра девочки не питала пиетета к волшебству, а скорее считала свою сестру ненормальной, вывод напрашивался сам собой. Но как же ее мальчику не хватало общения со сверстниками! Может, зря Эйлин настраивала его, что нечего общаться и дружить с не магами? Но от нарушения Статута можно было заполучить столько проблем. Вот поэтому Эйлин и говорила сыну, что надо дождаться поступления в Хогвартс, и уж тогда у него появятся настоящие друзья. Немудрено, что Северус, познакомившись с волшебницей, впился в нее как клещ: еще бы, настоящий друг. Эйлин мягко расспрашивала сына о новой знакомой. Нет, она не будет запрещать ему с ней общаться. Зная Северуса, можно с уверенностью сказать, что тот только из одного упрямства продолжит общение с этой девчонкой… Впрочем, зачем же она так предвзята к маленькой девочке? Да, магглорожденные редко вписываются в волшебный мир, а обычно стараются его прогнуть под себя, в итоге ломаясь сами, а заодно ломая жизнь тем, кто рядом. Но, возможно, если этой Лили чуть-чуть помочь, она сможет приспособиться? Надо к ней присмотреться, и в конечном итоге вовсе не обязательно, что детская дружба станет чем-то большим, чем просто детская дружба. Вот Эйлин, например, со своей первой подругой даже не переписывалась уже больше пятнадцати лет. Да, как только вышла замуж за маггла, так Вальбурге Блэк стало неприлично с ней общаться. Эйлин быстро отогнала неприятные мысли и ласково улыбнулась сыну:

— А ты приглашай как-нибудь свою подружку к нам в гости. У нас в субботу будет пирог с патокой.

— Спасибо, мам! — черные глаза засияли, как звезды, а через секунду сын уже висел у нее на шее. — Ой, я же насобирал на берегу шалфея. Надо его просушить! Я на чердак!

Какой же у нее мальчик все-таки ответственный. И умный. И вообще, только ради рождения такого замечательного ребенка стоило выходить замуж за Тоби. А муж, кстати, скоро явится с работы, значит, время браться за ужин. Была у него неприятная особенность: если дома нечем поужинать — значит, Тоби идет ужинать в паб. А там друзья. И пиво. И останавливаться Тоби не умеет. А сегодня Эйлин еще завозилась в лаборатории, потом важный разговор с сыном, и вот уже на ужин будет не рагу, а макароны. Опять муж будет ворчать. Вздохнув, Эйлин полезла в холодильник за куском говядины. Она планировала приготовить из него что-нибудь на выходные, но придется жарить стейк сегодня, чтобы порадовать мужа. А завтра она отнесет свой тоник Малпепперу и выкроит немного денег еще и на поход в мясную лавку. Но думать о том, что вот так и провертится она всю жизнь в колесе, пытаясь угодить мужу и сэкономить хоть немного денег для сына, Эйлин не хотела, а потому взялась за готовку.

* * *

Суббота подкралась неожиданно быстро. Тоби договорился о какой-то шабашке и обещал быть только поздно вечером. Эйлин эти подработки не нравились, потому как заканчивались они всегда посиделками с выпивкой. Но спорить с Тобиасом она не решалась. А ну как он ее бросит? Что же они с Северусом будут делать — мальчику нельзя без отца, а в семью Принц их не примут. Но сегодня было даже к лучшему, что Тобиаса не будет, и она сможет не отвлекаясь понаблюдать за Лили Эванс. Фамилию Северус выяснил на следующий день, и стало окончательно ясно, что девочка в лучшем случае полукровка.

Но к назначенному часу Северус явился один. Глаза его были красными и опухшими, а новые брюки, надетые по случаю визита гостьи, были спалены так, что из них можно было сделать только шорты, очень короткие шорты.

— Северус, что случилось?

— Лили не отпустили ко мне, — шмыгая носом, сказал сын.

— Может, у ее семьи просто другие планы?

— Это все Петунья! — в голосе прорезалась злость. — Это она сказала своей маме, что я ненормальный! И вся наша семья ненормальная! Лили так разозлилась, что у нее аж выброс случился. У Петуньи заколка в волосах в репей превратилась, а решили, что это из-за меня. И я… И у меня…

Северус опустил глаза на то, что осталось от его штанов, и горестно добавил:

— Теперь она не может прийти ко мне в гости! И никогда не будет со мной дружить!

И из глаз у него снова полились слезы, которые он принялся утирать кулаком. Эйлин прижала Северуса к себе и успокаивающе провела по волосам.

— А ты хочешь с ней дружить?

— Очень!

Глаза Эйлин сверкнули:

— Что ж, Северус, тогда отправляйся наверх и надевай коричневые брюки. А я пока заверну свой пирог с патокой. Зря я, что ли, его пекла? Мы еще покажем этим Эвансам, кто тут «ненормальный»! Или я не Эйлин Снейп.

— А надо?

— Нет, Северус, если не хочешь, не надо.

— Я хочу, — упрямо сказал сын.

— Тогда марш наверх.

Когда сын убежал переодеваться, Эйлин подумала, что все это изрядно попахивает гриффиндорством. Но все же она была слизеринкой, она еще извлечет для себя и своего сына пользу из этого знакомства. Она быстро оглядела себя в зеркало. Одета не ахти, конечно, но они и не богатством идут меряться. А вот небольшие чары гламура навести невредно — приятная внешность располагает к себе. Теперь еще капелька духов, волосы переплести аккуратнее, и можно отправляться в гости. Тем более, что Северус уже кубарем катился по лестнице, на ходу поправляя злополучные брюки.

Как оказалось, жили Эвансы в гораздо лучшей части города, чем Паучий тупик, и идти пришлось довольно долго. По дороге Эйлин еще раз подробно расспросила Северуса и выяснила, что Лили так не хотела идти вместе с Петуньей, подчеркивая, что не-волшебникам нечего делать в гостях у волшебников, что старшая сестра распсиховалась, ну и призвала на помощь маму. И все бы, может быть, обошлось, если бы не злополучный репей в волосах у Петуньи и сгоревшие брюки. Немудрено, что миссис Эванс испугалась.

Когда они подошли к аккуратному белому домику с нарядным палисадником, Северус как-то сжался и вцепился в мамину руку посильнее. Эйлин решительно отворила калитку, взошла на крыльцо и постучала.

Дверь открыла приятная женщина со светло-рыжими волосами. Она сначала вежливо улыбнулась незнакомке, но, заметив притаившегося за спиной Северуса, нахмурилась и поджала губы:

— Что вам угодно?

— Здравствуйте, миссис Эванс. Меня зовут Эйлин Снейп. Боюсь, между нашими детьми возникло недоразумение. Прошу вас, в качестве извинений примите мой фирменный пирог с патокой.

Миссис Эванс, ожидавшая скандала, почувствовала себя неловко и открыла дверь пошире:

— О, право, мне несколько неловко… Проходите.

— Спасибо, — в один голос сказали Снейпы и зашли в дом Эвансов.

* * *

Северус с опаской посмотрел на штаны, не дымятся ли. Он сидел на мягком диване в гостиной Эвансов в доме, в который его сегодня даже не пустили, и ему казалось, что под ним просто миллион иголок. Петунья сидела тут же. Злая как черт, она презрительно поджимала губы, точно так же, как и миссис Эванс, и сердито шикнула на сестру, когда Лили попыталась сеть поближе к Северусу, чтобы поболтать с ним. Лили вспыхнула и заявила:

— Вот папа вернется из командировки!

Петунья фыркнула:

— Это будет только через неделю.

Миссис Эванс и миссис Снейп, которые отправились на кухню, чтобы приготовить чай, явно занимались чем-то другим. Северусу казалось, что за то время, что их нет, можно не только приготовить новый пирог, но даже вырастить собственный чай. Они явно о чем-то разговаривали, и разговаривали серьезно. Из кухни не доносилось ни звука — значит, мама поставила заглушающие чары. Северус еще какое-то время поизучал свои брюки, потом руки, а потом принялся размышлять, пока сестры вяло переругивались. И тут до него дошло, что он может сделать то же, что сделал его мама. Извиниться, хотя и не был виноват.

— Петунья, прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что так вышло.

Петунья взвизгнула:

— Нет, тебе не жаль! Лили всегда смеется надо мной, что я не умею, как она! Вы оба — ненормальные!

— Ты сама ненормальная! Северус говорит, я — волшебница! — вмешалась Лили, но Северус ее остановил.

— Лили, тебе тоже не мешало бы извиниться перед сестрой. Ты знаешь за что.

Лили подняла свои зеленые глаза, полные удивления:

— Я же не специально! Оно само так вышло.

— Я знаю, Лили, я вот, когда не могу сдержать свою силу, палю свою одежду. Петунья, и Лили прости, она просто не сдержалась.

Поджатые губы у Петуньи задрожали, словно она вот-вот собиралась заплакать:

— Ты правда не хотел?

Снейп отрицательно помотал головой, а Петунья, вдруг воодушевившись, спросила:

— А меня ты можешь научить колдовать?

— Боюсь, это невозможно, — миссис Снейп спасла своего сына от неловкого объяснения. — И дело не в том, что мы не хотим, милая. Дело в том, что даже волшебники могут не все. Мы не можем дать магию другим, не можем остановить смерть, не можем заставить полюбить по-настоящему.

Миссис Снейп подошла к Петунье и, заглянув в глаза, сказала:

— Но волшебники, как и простые люди, могут делать пироги с патокой. Хочешь, расскажу одну хитрость?

— Зачем мне ваши пироги, пироги я и сама умею делать!

— Петунья, не груби миссис Снейп, — одернула дочь миссис Эванс.

Эйлин же повела бровью:

— Умеешь? Вот и славно. Но я попрошу тебя, попробуй мой пирог, прежде чем отказываться от рецепта.

Петунья, которой понравилось, что к ней относятся с таким уважением, важно кивнула. Все уселись за столик и принялись за чай. Северус радовался, что можно уткнуться в тарелку и помолчать. А Петунья пирог оценила и все же захотела рецепт узнать. И хитрость тоже. Пока мамы и Петунья разговаривали про готовку, Лили подмигнула Северусу, и они тихонько выскользнули из-за стола.

— Я так рад, что мы теперь можем общаться, — горячо прошептал Северус. — Я ведь тебе еще не все про Хогвартс рассказал!

— А твоя мама крутая, — протянула Лили.

И Северус не мог с ней не согласиться. И они принялись тихонько болтать о том, как будут вместе учиться. Даже поспорили, какой факультет лучше, хотя Лили почти ничего и не знала о них. Но чай уже был допит, и пришла пора возвращаться домой

По дороге мама рассказала, что переговорила с миссис Эванс и все ей объяснила про волшебный мир. А еще миссис Эванс попросила ее немного позаниматься с Лили перед Хогвартсом. Северус обрадовался, ведь теперь они будут видеться с Лили часто-часто. Даже когда начнется школа, а ведь они учились в разных, и Северус боялся, что у Лили не останется на него времени, когда она вернется к школьным подружкам. Ведь она такая! Все хотят с ней дружить!

Эйлин же думала, что Северус, кажется, вляпался. Лили Эванс была из тех, что не отпускают: сильная, яркая, притягательная. Но совершенно безбашенная. Гриффиндор — и Шляпе не показывай. Может, зря она согласилась давать Лили уроки? Но, с другой стороны, деньги лишними не будут. А там, глядишь, дети за год надоедят друг другу, попадут на разные факультеты, а там и детская дружба зачахнет сама собой. Ох, хорошо бы так и было. Жаль, Эйлин никогда не была сильна в предсказаниях, и ни кофейная гуща, ни чаинки ей не помогут. А значит, нужно делать то, что в ее силах.

Люциус Малфой даже в школьной мантии умудрялся выглядеть лощеным и безупречным. А уж в умении презрительно кривить губы ему не было равных во всем Хогвартсе. И мало кто знал, как идет ему мягкая полуулыбка, а серые глаза могут быть не ледяными и бесстрастными, а нежными и теплыми. Нарцисса Блэк знала. И это придавало их отношениям особую прелесть, ведь таким Люциус Малфой был только для нее. Но сейчас она видела, что ее любимого что-то тревожит. Нет, внешне он оставался невозмутимо спокойным, но Нарцисса умела считывать его по каким-то признакам, которые она бы и сама не назвала, но тем не менее она еще ни разу не ошиблась. Нарцисса аккуратно подобралась сзади, положила прохладную руку на шею, а второй отвела платиновые волосы и принялась аккуратно массировать. Люциус тут же расслабился, как кот, и едва не промурлыкал:

— Нарцисса.

— Что-то случилось? — чуть погодя спросила она, когда небольшой сеанс массажа был закончен.

— Тебе не о чем тревожиться.

— Но тревожишься ты.

— Это, право, ерунда.

Нарцисса молчала. Надо дать Люциусу рассказать все самому. И он действительно продолжил.

— У одного нашего первокурсника проблемы с гриффиндорцами. Я предложил ему прекрасное решение проблемы, но он, видите ли, не согласен. Упрямый, как стадо баранов. И далась ему эта девчонка?

— А, это тот полукровка, за которым ты присматриваешь? — переспросила Нарцисса, хотя прекрасно знала, о ком речь.

— Да, Снейп. Я бы, честное слово, уже бросил всем этим заниматься, но обещал отцу за ним приглядывать. Papa когда-то дружил с матерью нашего Снейпа — Эйлин Принц.

Нарцисса улыбнулась. Принцы всегда славились мастерами-зельеварами, как Малфои — умением заводить полезные связи.

— И ведь по словам старины Слагги, мальчишка действительно талантлив, но характер… Даже мне его иногда хочется пришибить. Ему и так у нас трудновато, учитывая его маггловскую фамилию, так он еще дружит с магглокровкой с Гриффиндора. Просто фул-хаус из проблем. Нет, даже флеш-роял. Почему-то от этой девчонки без ума еще и мелкий Поттер, который решил отбить трофей в прямом смысле. Но в отличие от нашего Снейпа, Поттер уже сколотил себе компанию, и теперь эта компания поколачивает Снейпа.

— И Сириус тоже?

Малфой помялся. Все же один из гриффиндорских пакостников был кузеном Нарси, и именно поэтому он не хотел обсуждать с ней этот вопрос. Блэки очень ценят семейные узы.

— Пожалуй, ему можно даже приписать лидерские черты и изрядную изобретательность.

Нарцисса тихонько рассмеялась:

— Не переживай, я знаю цену своему братцу, а также неприятностям, которые он может доставить. Представляешь, он как-то подговорил Рега посадить на мое лицо бородавчатую жабу, пока я спала. Сказал, что я обрадуюсь очень, а бедняжка Рег поверил. Их, конечно оправдывает, что одному было года четыре, а второму пять, но я едва успела привести лицо в порядок перед школой… Теперь это кажется смешным, а тогда я едва не удавилась от горя.

Люциус нежно отвел светлую прядь Нарциссы за ухо и прошептал:

— И все равно ты была бы самой красивой девочкой.

Но мисс Блэк не так легко было сбить с мысли, поэтому она не поддалась на уловку, а продолжила добывать информацию:

— Так что там со Снейпом и Поттером?

— Казалось бы, малолетки поссорились из-за девчонки, что за беда? И решить проблему предельно просто — свернуть дружбу с той девчонкой и найти себе более подходящих друзей. Снейп ведь не дурак, один из лучших на курсе, к нему потянутся, хоть он и беден. Да и глядишь, Поттер со своей компанией поуспокоятся, когда он перестанет ошиваться возле этой рыжей. Но Снейп, представляешь, задрал свой нос выше потолка и заявил мне: «Не имею привычки менять друзей из соображений удобства и выгоды».

— И как его к нам занесло?

— Не знаю, может, Шляпу надо было проветрить перед распределением, а то в складки пыль забилась. Но что же мне делать с ним?

— А ничего не делай, — немного подумав, сказала Нарцисса. — Ценный совет ты ему дал. Протекцию на факультете оказал. Если этот мальчишка и правда не дурак, то он все поймет. Просто дай ему справиться с этими трудностями самостоятельно. Пока ведь эти стычки не приносят тебе неприятностей?

— Пока — нет, ведь первокурсники не так уж много и могут.

— А в следующем году тебя здесь уже не будет. А я немного присмотрюсь к этому мальчику. Хороший зельевар — это хороший зельевар.

И теперь Нарцисса сама наклонилась к Люциусу, давая понять, что согласна отвлечься на что-то поприятнее.

* * *

Северус тихонько прокрался в слизеринскую душевую для мальчиков. Конечно, помыться тоже было нужно, но главное — там можно, не беспокоя соседей, начаровать зеркало и оценить хорошенько ущерб, полученный сегодня в стычке с Поттером и Блэком. Петтигрю, как обычно, стоял на шухере, поэтому, когда явился Малфой, выглядело все гораздо безобиднее, чем было на самом деле. Заперев на заклинание дверь, Снейп стянул мантию, а вот рубашку снять легко не удалось: ссадина на локте запеклась и прилипла к ткани. Благо Снейп был уже опытный: корку надо размочить водой, а после уже снимать, что он и сделал. Потом очень внимательно осмотрел свою одежду. Ну вот. Мантия опять порвана, а рубашка в крови. Домовики, конечно, отстирают и зашьют, а если хорошенько попросить, старшие девочки наведут чары, чтобы заплатки не было видно, но было ужасно обидно. Это была последняя мантия, которая еще не подвергалась таким процедурам. И знал же, знал, что чертовы гриффиндорцы опять на него нападут. Ладно, делать-то все равно нечего, поэтому одежда полетела в корзину для домовиков. А теперь можно заняться локтем. Снейп осмотрел его внимательно, оценил размеры ссадины и ее внешний вид и решил, что в больничное крыло лучше не соваться. Само как-нибудь пройдет. А еще лучше завтра самому сварить заживляющую мазь, все нужное у него есть. Надо только, чтобы Слагхорн оставил его чистить котлы, тогда и сварит. А к мадам Помфри пока лучше не показываться, а то она еще напишет маме, как уже грозилась в прошлый раз. Но тогда Северусу показалось, что он сломал ногу, падая с лестницы. Знал бы он, что это был банальный вывих — не пошел бы. Заклинание «эпискей» у него уже хорошо получается, но переломы пока не берет. В тот раз ему удалось убедить медиковедьму, что он сам поскользнулся, а не его толкнули. Но она уже как-то нехорошо к нему присматривается. А ведь маму волновать совсем нельзя — ей вредно. Мама, конечно, ничего не говорила ему, но Северус и сам все видел и понимал. Видел, что мама, вместо того чтобы зачаровать, моет посуду руками, и сама берет иголку, и сама подметает, и вообще старается колдовать поменьше. Из зельеварни она все чаще выходит уставшая и замученная. И маггловские врачи тут не помогут, а в Мунго мама сама почему-то не хочет идти. И уж тут лишние волнения маме точно ни к чему.

Снейп еще немного постоял под душем. Вот что хорошо в Хогвартсе, так это вода, которая всегда теплая и которой всегда много. Дома с этим тоже проблем не было бы, если бы не папа, который вечно орал, что не собирается платить за воду, стоило только задержаться в ванной комнате больше чем на пять минут. А маму дергать лишний раз, чтобы она нагрела воду, не хотелось — ей и так тяжело. В Хогвартсе же мыться можно было хоть час кряду: стой себе и думай под шум воды.

И как же Лили угораздило попасть на Гриффиндор? Эх, он же ей все рассказал про факультеты. Было же сразу понятно, что самый лучший — Слизерин, на Рейвенкло тоже неплохо, в крайнем случае Хаффлпафф, но не Гриффиндор же! Но, наверное, Лили ничего не успела Шляпе сказать, уж больно быстро та объявила вердикт, стоило лишь коснуться рыжих кудрей. Да еще и этих придурков Блэка и Поттера занесло туда же. И Северус теперь все время беспокоится, как бы Лили не попала под их дурное влияние. А то, что влияние будет дурным, сомневаться не приходилось. Блэк и Поттер пробовали себя почти во всех шалостях, доступных первокурсникам. И если на Слизерине очень быстро объясняли, что такое поведение не только недостойно, но и ведет к потере баллов, то на Гриффиндоре на это все закрывали глаза. Поэтому Северус очень старался объяснить Лили, что баллы важны не только для победы факультета, но и как личные показатели. Ему вот никак нельзя их терять, если он хочет получить право на ученичество у какого-нибудь мастера зелий. Ведь мастер обязательно потребует не только оценки за экзамены, но и характеристику. А Лили говорила, что ей тоже нравятся зелья. Да и вообще, в любой сфере это важно! И, кажется, она была с ним согласна. По крайней мере, ее тоже возмущали все эти глупые выходки Поттера. Но тот только радовался, когда Лили начинала его распекать, и улыбался широко и глупо. У! Как же Северуса бесила эта улыбка. Блэк же вообще плевать хотел на баллы. Конечно, у его семьи столько денег, что можно и вовсе никогда не работать и ничему не учиться. У Поттера, впрочем, тоже.

А еще было очень обидно, что у Лили, в отличие от него, появились подружки на факультете. И им она уделяет не меньше, а может, и больше времени, чем ему. У него же самого с дружбой со слизеринцами не задалось с самого начала. Большинство отпугнула маггловская фамилия. Когда выяснилось, что он все-таки полукровка (спасибо, кстати, Малфою), то вроде к нему стали приглядываться. И разглядели самые дешевые мантии и потрепанные учебники. И может, и это сошло бы ему с рук, но ведь не мог он бросить Лили на произвол судьбы, поэтому на первом же уроке он сел с ней рядом, чтобы помочь и объяснить, если что. Дружбы с маглорожденной гриффиндоркой ему не простили. Поэтому и возвращался в подземелья Снейп чаще всего один.

А вот Поттер и Блэк быстро нашли себе еще двух подпевал. Поэтому такие прогулки в одиночестве могли закончиться плохо. И Снейп вовсю учил защитные и не только заклинания. А такая мотивация и регулярная практика весьма способствовали развитию навыков. Конечно, радовало, что профессор Флитвик его регулярно хвалит, но он бы предпочел больше внимания уделять зельям. И Лили. Ну, ничего-ничего, осталось потерпеть совсем немного, скоро каникулы, скоро лето. А там не будет никаких Мародеров.

Резкий запах нашатырного спирта, пузырек с которым Эйлин привыкла носить в кармане, помог прийти в себя до того, как она потеряла сознание. Не хватало еще пугать Северуса, он и так не много времени проводит дома, даже на каникулах. Вечно таскается за своей рыжей подружкой. Напрасно Эйлин надеялась, что сын перерастет детскую дружбу и найдет в Хогвартсе более подходящую компанию. Но она уже не пыталась вмешиваться, и так сделала все, что могла, попытавшись привить Лили Эванс хотя бы основы этикета и правил поведения в магическом сообществе. Судя по всему, совершенно напрасно. Той куда больше нравились свободные маггловские нравы. Вот и сейчас, подумать только, девчонка заявилась к ним в гости в джинсах! Лили Эванс и в десять лет отличалась завидным упрямством и каким-то странным, обостренным чувством справедливости. Ей надо было всех спасать. Ей надо было всем доказывать свою правоту. Ей надо было влезть со своей добротой, куда не просили. И за пять лет ничего не изменилось. Вот и сегодня, заявившись в их дом в этом кошмарном одеянии, Лили чуть ли не с порога выдала:

— Миссис Снейп, мне кажется, вам нужно к врачу. У мамы есть хороший знакомый в городской больнице. Давайте она запишет вас на прием!

Эйлин только поджала губы:

— Спасибо, дорогая, не волнуйся, со своим здоровьем я разберусь сама.

А с какой тревогой на нее посмотрел сын. Сердце от этого просто кровью облилось, но она через силу улыбнулась Северусу и уже мягче добавила:

— Все в порядке, я справляюсь.

Это, конечно, было не совсем правдой. Разумеется, маггловские врачи не могли ей помочь. И колдомедики тоже, а когда Эйлин обратилась в Мунго, было уже слишком поздно. Отец наградил ее все же заковыристым проклятием с отсроченным действием. Она умрет, когда сыну исполнится семнадцать. Но пока у нее еще есть полтора года.

Дети поднялись наверх, а Эйлин отправилась на кухню приготовить что-нибудь к чаю. Иногда она жалела, что магический дар не достался Петунии. Вот из кого бы получилась образцовая ведьма. Вот кто бы вписался в магический мир без всяких проблем. Несмотря на то, что Эйлин вроде как занималась с Лили, но и Петунья ходила к ней в гости с удовольствием. Старшая сестра Эванс успешно перенимала секреты шотландской кухни, особенности выращивания растений, и даже простенькие бытовые зелья ей отлично удавались Вообще Петунья была очень милой девушкой. И уж точно никогда не вляпывалась в неприятности, в отличие от сестры.

Эйлин никогда не забудет, как дети на летних каникулах после первого курса отправились на прогулку, на которой они чуть не утонули в болоте. Лили, видите ли, решила дать имя Болотному Фонарику, освободить духа и очистить местность, где часто блуждали и тонули люди. Вернулись они тогда все в тине, холодные и мокрые. Северус, которому пришлось вытягивать подружку, весь трясся от пережитого, а Лили была довольна как слон, аж светилась. Она искренне считала, что сделала доброе дело, ведь Фонарика они изловили, назвали его Джоан, после чего тварюшка от них смылась. Вероятно, в ужасе от пережитого бедное создание решило покинуть коуквортское болото.

А на каникулах после второго курса пришлось долго объяснять Лили, почему нельзя выращивать в маггловском саду кровохлебку. Невинное с виду растение, которое младшая Эванс притащила, чтобы не только написать эссе по зельеварению, но и самой сварить кроветворное зелье, так тяпнуло Петунью, когда та занималась прополкой, что это самое зелье пришлось готовить Эйлин. Точнее, варил его Северус под ее присмотром. А Лили еще и дулась, что ее не пустили к Снейпам на такое интересное мероприятие. Эйлин тогда спросила у сына, как так вышло, а тот лишь пожимал плечами. Хотя, безусловно, он знал о задумке Лили и, возможно, даже помогал с доставкой и выращиванием хищного растения. В разговоре также выяснилось, что у Лили в планах на будущее было изготовление этого зелья с целью помочь тем магглам, которым не хватает или не подобрать донорской крови. О том, что это прямое нарушение Статута, никто из детей и не подумал.

В прошлом году тоже не обошлось без приключений. Только проблемы уже пришлось решать мистеру Эвансу, когда двое этих деток загремели в отделение полиции. К счастью, все обошлось благополучно и полисмены со всем разобрались. Дети вовсе не воровали сумку у пожилой леди. Напротив, они решили догнать малолетних воришек и проучить их. Конечно, первой в погоню ринулась Лили, а Северус просто не мог не составить ей компанию. В итоге сумку-то они отобрали, но подслеповатая старушка решила, что они и есть хулиганы. Так их и застала полиция — разгневанная старушка тычет пальцем в двух подростков и вопит: «Воры!» Потом леди, конечно, долго извинялась, но седых волос у Эйлин прибавилось.

Размышляя, что за приключения ждут ее сына в этом году, Эйлин и почувствовала, как накатывает слабость. Нашатырь выручил, но сил не прибавил. От осознания, что скоро она ничем не сможет помочь своему мальчику, а на Тобиаса и вовсе надежды нет, ей хотелось плакать. Посидев еще немного, она все же взялась за пирог к чаю. Подростки вечно голодные. Из комнаты Северуса доносились какие-то кошмарные звуки, которые они с Лили называли «музыкой». Оставалось только надеяться, что дети опять не вытворят что-нибудь эдакое.

* * *

Северус сидел на своей кровати, прижав колени к груди, и неотрывно смотрел на Лили. Она вертелась в танце, как рыжий вихрь, словно в его маленькую комнату заглянуло солнце и заполнило собой все пространство. Они вернулись из Хогвартса только пару дней назад, а он уже успел соскучиться по ней. Как же она чертовски хороша в этой своей маггловской одежде! Она притащила с собой с десяток пластинок, которые успела раздобыть за самое короткое время благодаря каким-то приятелям. А проигрыватель отец подарил ему в прошлом году. Тобиас тогда был приятно удивлен, что сын не чурается обычного мира, и выкроил деньги на дорогой подарок. Хотя Северусу просто хотелось угодить подруге.

— Северус! Мы с тобой отстали от жизни! Надо нагонять. С чего начнем? — спросила она и принялась перебирать пластинки: — Queen? Led Zeppelin? Deep Purple? Kiss?

Снейп дернулся, до него не сразу дошло, что Лили предлагает не целоваться, а послушать американскую группу. Нет, это только он мечтает, как бы поцеловать Лили, а она в нем видит только друга. Поэтому Северус лишь пожал плечами — ему было решительно все равно, с какой пластинки начинать, ведь Лили заставит его прослушать все в любом случае. Честно говоря, больше всего в этой музыке ему нравилось смотреть, как наслаждается ей Лили, как она танцует, как растворяется в этом потоке. А когда она подпевает, можно представить, что она говорит это ему: «You can do what you please, C’mon and love me».

Где-то минут через сорок Лили устала танцевать и уселась рядом, прислонившись к плечу, так что ее пушистые волосы оказались у него на лице. Лили подняла на него глаза и рассмеялась, рассматривая друга сквозь собственные волосы:

— Тебе идет рыжий, Сев. Давай мы тебя покрасим! Да ладно, ладно, я же шучу!

— Лили, ты как маленькая.

— Зато в тебе серьезности на двоих. Наверное, уже и за домашку принялся? — и она хитро улыбнулась.

— Как будто ты еще не начинала. Кто-то, в отличие от меня, будет старостой в следующем году.

— Вот было бы здорово, если бы и тебя назначили! Представляешь, мы бы могли дежурить вдвоем и ночью бродить по Хогвартсу на совершенно законных основаниях.

— Ну, Лили, ты же понимаешь, что Слагхорн еще не выжил из ума, чтобы назначать старостой полукровку.

Эванс вспыхнула:

— А ты все еще говоришь, что Слизерин лучше Гриффиндора! У нас смотрят на заслуги, а не на происхождение и то, кто твои родственники или сколько у тебя денег! Это просто нечестно! Это отвратительно.

— На самом деле я и не хочу становиться старостой, — хмыкнул Снейп. — Овчинка выделки не стоит. Да и ты представляешь меня вытирающим сопли первокурсникам?

Лили засмеялась:

— Действительно, стоит пожалеть первый курс Слизерина. Тебя точно к детям нельзя пускать, а то ты сразу на них набросишься: «Чем отличается аконит от клобука монаха?»

— «Где найти безоар?» — поддержал игру Северус. Перед первым курсом он сам мучил Лили этими вопросами. Но он должен был убедиться, что она готова к Хогвартсу.

Они поболтали еще немного, потом слушали музыку, поужинали пирогом миссис Снейп и снова болтали и слушали рок, пока в комнату Северуса не раздался сердитый стук. Дверь раскрылась, на пороге стоял мистер Снейп:

— Ребята, вы бы потише. Эйлин устала.

— Конечно, мистер Снейп, — и Лили тут же метнулась к проигрывателю и подняла иглу.

После этого она, конечно, засобиралась домой. Оба чувствовали некоторую неловкость, которая, впрочем, быстро исчезла, стоило друзьям оказаться на улице. Там Лили снова смеялась во весь голос, а Северус улыбался, глядя на нее.

* * *

Северус поправил мантию и оглянулся на Лили. Та выглядела понуро, но попыталась ему ободряюще улыбнуться. Ей было физически плохо от перспективы, что придется врать, но потерять палочку из-за глупости не хотелось совершенно. Северус долго объяснял ей, что ничего такого здесь нет, тем более что ему и наказание никакое не грозит, но переубедить ее было очень сложно. Тем не менее Северус справился, и оставалось лишь убедить в этом комиссию по несанкционированному использованию магии несовершеннолетними. Да и вышло все случайно, и в другом случае можно было только порадоваться, что Лили удались такие сильные невербальные чары.

Три дня назад они сидели у Эвансов и писали эссе по трансфигурации. Точнее, Северус писал, а Лили отрабатывала движение палочкой по превращению неживого в живое. Когда чашка, стоявшая на столе, вдруг превратилась в небольшую симпатичную сову с пестрыми перышками и чайного цвета глазами, у обоих был шок:

— Лили, как ты это сделала?

— Я не знаю, я просто думала, как хорошо бы иметь сову, чтобы писать друзьям…

— И все?

— Ну и мысленно проговаривала формулу.

— Поздравляю, — хмыкнул Северус. — Ты овладела невербальной трансфигурацией. На самом деле круто. Продемонстрируешь Маккошке, как приедем в Хогвартс — она тебе баллов пятьдесят отсыплет.

— Профессору МакГонагалл, — привычно поправила Лили.

— Правда, сейчас тебе прилетит письмо из Министерства с предупреждением.

И тут глаза Лили округлились:

— О нет! Меня исключат! И палочку отберут!

— Не, — уверенно сказал Снейп. — Первый раз только предупреждение.

— Но это будет второй раз, — Лили почти плакала. — Я после первого курса хотела похвастать перед Петуньей, ну и превратила ее шпильку в резинку для волос.

И тут в окно действительно влетел громовещатель, который любезно сообщил время и место слушания дела о лишении Лили Эванс палочки. После этого Лили разрыдалась, а Северус принялся ее утешать. Тогда-то он и придумал план, как спасти подругу. А она еще и упиралась, как последняя гриффиндорка. Врать, видите ли, нехорошо…

Но слизеринец в этом не видел никакой проблемы. Маме он тоже ничего говорить не стал — незачем ее волновать. Только предупредил, что он поедет в Лондон с Лили, чтобы помочь ей с одним делом. Добирались они, естественно, маггловским транспортом, потому что Северус не смог убедить подругу, что вызов «Ночного рыцаря» колдовством не считается — всего-то надо постоять с вытянутой палочкой на обочине дороге. Поэтому в Лондон они приехали уставшие, а поездка от вокзала до «Дырявого котла» не прибавила бодрости. Но в министерство они успели, а дежурный даже подсказал им, как добраться до зала заседаний.

И вот, тихонько сжав руку Лили, Северус постучал и открыл дверь в кабинет. За длинным столом по краям сидели два скучающих волшебника неопределенного возраста и уныло ковырялись в бумагах. А между ними женщина в темно-бордовой мантии довольно приятной наружности. Когда они вошли, она оторвала взгляд от своего свитка и посмотрела на них поверх очков.

— Здравствуйте, мэм, — начал Северус. — Мы по делу Лили Эванс.

— Здравствуйте, но я так понимаю, вы — не Лили Эванс. Подождите подругу в коридоре.

— Простите, мэм. Но я здесь, потому как произошла ошибка. Ведь это я в тот день колдовал!

— Вот как? Как вас зовут?

— Северус Снейп, мэм.

Волшебница хмыкнула и призвала какой-то список.

— Но вы тоже несовершеннолетний.

— Совершенно верно, мэм, — бодро кивнул Северус и начал тараторить, пока дама не потеряла желание его слушать.

Северус принялся рассказывать трогательную историю, как у него все не получалось на уроках, а Лили ему объясняла. Как Лили решила помочь ему с летним заданием по трансфигурации. Он потрясал прихваченным эссе про трансфигурации. Потом поведал, как он взял ее палочку, совершенно уверенный, что у него и в этот раз не получится ни во что превратить эту чашку. И как чашка все же превратилась в сову. И даже чашку он прихватил с собой. После принялся описывать, как они ловили эту сову и ждали — целый час! — пока она превратится обратно в чашку. И даже рисунок совы Снейп хотел показать. Даже скучающие волшебники оживились, наблюдая за этим представлением. Под конец он так заговорил председателя комиссию, что она махнула рукой:

— Ладно, ладно, мистер Снейп. Все понятно, не грузите меня подробностями, — и она обратилась к Лили: — Мисс Эванс, все верно?

— Да, — дрожащим голосом подтвердила Лили.

— Тогда почему вы так нервничаете?

— Конечно, она боится, что останется без палочки! — влез Северус, видя, что Лили сейчас начнет нести правду.

— Очень боюсь, — сказала Лили, все-таки взяв себя в руки.

— Ладно, молодые люди. Я все поняла.

И волшебница что-то принялась писать в бумагах, потом громко шлепнула печатью. Северус, казалось, слышал, как колотится сердце Лили.

— Итак, мистер Снейп, вы получаете первое предупреждение о недопустимости использования магии несовершеннолетними. А вам, мисс Эванс, напоминаю, что одно предупреждение у вас уже есть. Будьте осторожны, — строго сказала волшебница, а потом уже добавила мягче: — И не размахивайте палочкой в домах магглорожденных несовершеннолетних волшебников.

Снейп поблагодарил ее, и они распрощались. Просто камень с плеч упал. А ведь Лили запросто могли лишить палочки, хотя это и глупость полная. Они же ничего такого не делали. Потом они прошлись по Косой Аллее, пользуясь случаем, купили принадлежности к новому учебному году. И только сидя в кафе Фортескью почувствовали, что напряжение последних дней их отпустило.

— Северус, — спросила Лили, вяло ковыряясь в мятном мороженом. — А что имела в виду председательница, говоря про дома магглорожденных?

— Ну, то, что если бы это случилось в моем доме, то ничего такого бы не произошло.

— В смысле?

— Ну а как бы они доказывали, что это не моя мать колдовала? А вот на дома магглорожденных и ближайшие окрестности ставят сигнальные чары.

— Получается, что волшебник может прийти в мой дом, колдовать, а меня за это исключат?

Северус хмыкнул:

— Ну кто к тебе придет?

— Не знаю… Твоя мама, например!

— Ну, во-первых, взрослые волшебники знают про это и не станут так делать. А во-вторых, если вдруг такое случится, то вот она и пошла бы с тобой и сказала, что колдовала она. Можно было бы ее попросить, но я не хотел ее дергать. К тому же колдовство такое детское. Все и так прекрасно получилось.

— Ну а если будет угроза жизни, что, тоже нельзя колдовать? А если в доме пожар?

— Лили, но ведь для этого и есть комиссия. Если бы ты начаровала агуаменти, чтобы потушить пожар с целью спасения своей жизни и близких, то никто бы тебя не стал лишать палочки.

Лили еще немного подумала, постучала ложкой по пустой креманке и выдала:

— Но, получается, это нечестно! Чистокровные и полукровки могут колдовать хоть все лето, а вся эта система бьет по таким, как я! И пока вы все тренируетесь, мы отстаем!

Снейп закатил глаза:

— Лили, ну в самом деле, таких заучек, которые бы летом отрабатывали заклинания из школьной программы, еще поискать. А за чары детей несут ответственность их родители. И если волшебники могут в основном справиться с последствиями чар своих детей, то что прикажешь делать магглам? Да и, Лили, все равно ты лучше всех на курсе, даже без всяких тренировок.

Лили немного расслабилась и улыбнулась. Разговор перешел на другие темы. Впрочем, засиживаться в кафе они не стали — нужно было еще добраться домой. Настроение было прекрасным. И жизнь казалась прекрасной.

Эйлин устало села на табуретку. Теперь приготовить обед для нее целое испытание. А ведь просто хотела порадовать сына любимым блюдом. Северус приехал из Хогвартса какой-то не такой, как всегда, замкнутый и холодный. Нет, он никогда не любил «нежности» и с детства учился сдерживать эмоции, чтобы не спровоцировать магический выброс, но этим летом Северус просто превзошел сам себя. Раньше он всегда первым делом рассказывал, как прошел год, чему научился, чем впечатлился. А тут лишь «нормально» на все вопросы да безразличное пожатие плеч на вопрос, как дела у Лили. Можно было бы, конечно, списать все волнение на то, что Северус переживает за результаты СОВ, но Эйлин слишком хорошо его знала. Если бы он нервничал из-за экзаменов, он бы не отрывался от книг, бесконечно с ними сверяясь. А кроме того, прошла уже целая неделя каникул, а к ним еще ни разу не зашла Эванс. Тут не надо было быть провидицей, чтобы понять — дети поссорились. И Северус явно очень глубоко переживал этот разрыв. Эйлин подмывало подлить сыну зелье болтливости, чтобы все выяснить. Но, во-первых, у нее сейчас не хватило бы сил, чтобы его сварить, а во-вторых, Северус за этот год обзавелся привычкой на автомате проверять всю еду и питье на зелья. Значит, оставалось вызвать сына на разговор.

Эйлин еще немного посидела, отдыхая и приводя свои мысли в порядок. Потом поднялась и принялась расставлять тарелки.

— Северус, обед!

Сын появился на кухне через две минуты, все такой же сосредоточенный и холодный.

— Приятного аппетита, сынок.

— Спасибо, мама.

Северус принялся сначала за суп из баранины, потом за бобы с ребрышками. Эйлин только вяло ковырялась в своей тарелке.

— Ты опять ничего не ешь, — с укором сказал Северус.

— Я покушала, пока готовила, — отмахнулась Эйлин. — Возьми еще ребрышек.

Сын покачал головой:

— Спасибо, я уже наелся. Все было очень вкусно.

Северус поднялся и принялся было за мытье посуды, но Эйлин остановила его:

— Сначала чай. И разговор.

Северус вздохнул, но уселся за стол. Эйлин разлила по чашкам янтарный напиток, сделала небольшой глоток и спросила:

— Что происходит, сынок?

— Все в порядке, мама. Не стоит волноваться.

— Нет, Северус, не обманывай меня. Ты поссорился с Лили?

Он на мгновение залился краской, руки дрогнули, но он постарался вернуть себе невозмутимый вид.

— Да, но ничего страшного. Я знаю, она никогда тебе не нравилась.

Эйлин вздохнула.

— Это так. От этой девочки вечно одни проблемы: магглорожденная ведьма со вздорным характером, гриффиндорка, одним словом. Авантюры и неприятности летом. Стычки и проблемы в школе. Ты ведь и на факультете ни с кем не сошелся из-за нее. А вот врагов нажил…

— Мама, давай не будем.

— Нет, Северус, выслушай меня. Конечно, мне никогда не нравилась Лили Эванс. Но она нравится тебе. И без нее ты несчастен. А я не могу допустить, чтобы мой единственный сын ходил с видом дементора. Расскажи мне. Ведь раньше у тебя никогда не было секретов от меня.

— У тебя тоже не было секретов, мама. Ты расскажешь, что с тобой происходит?

— Сделка? — улыбнулась Эйлин и выгнула бровь.

Северус отзеркалил ее мимику:

— Сделка. — А потом разом посерьезнел и спросил с тревогой в голосе: — Так что с тобой происходит, мама?

— Это проклятие от твоего деда за то, что я вышла замуж за маггла. И поскольку мой отец уже давно мертв, то и снять проклятие некому. В Мунго мне помочь не могут. Брат тоже.

— Совсем нет средства?

— Я пью кое-какие зелья. С ними легче. Но ты сам знаешь, проклятие, полученное от родителей, никто, кроме них, снять не может. Да и ничего такого совсем уж страшного в этом проклятии нет. У меня не растут рога, я не превращаюсь по ночам в жабу… Так что папенька меня еще пожалел. Ничего мучительного или с отвратительными внешними проявлениями, просто слабость и упадок сил. Первое время я вообще ничего не замечала, потом списывала общую слабость на что угодно, а когда поняла, что это проклятие — отца в живых уже не было. Тут действительно ничего нельзя сделать.

— Сколько?

И Эйлин сразу поняла, о чем спрашивает сын:

— Я надеюсь, что смогу увидеть результаты твоих ТРИТОН.

— Мама!

И Северус вскочил из-за стола и рухнул перед ней на колени. Она уложила его голову на свои колени и принялась гладить по черным блестящим волосам. Он прятал лицо в ее фартуке, а она уже жалела, что рассказала ему. Она и так немного приврала. Хорошо, если она успеет отправить его на седьмой курс. Наконец-то его плечи перестали нервно вздрагивать, а дыхание выровнялось. Он поднял свое лицо, бледное, покрытое некрасивыми красными пятнами:

— Мама, я что-нибудь обязательно придумаю. Обязательно!

Эйлин ласково отвела пряди с лица сына и переключила его внимание:

— А теперь ты расскажи мне, что все-таки стряслось. Больше всего я хочу, чтобы ты был счастливым.

И для Эйлин это оказалось испытанием не меньшим — слушать, что пережил ее мальчик, как он оказался опозорен перед всей школой, а Лили — его единственный друг — не смогла простить вырвавшиеся слова. Ей хотелось по очереди удушить Поттера, Блэка и Эванс за то, что заставили страдать ее Северуса. Но она привыкла мыслить рационально. Тягаться с Поттерами и Блэками ей не под силу. Даже в суд на них не подашь за оскорбление достоинства: богатые мальчики выйдут сухими из воды, адвокаты неплохо заработают, а газетчики разнесут эту историю по всей магической Британии. Нет уж, так только хуже будет. А вот с Эванс можно что-то решить. И тут мозг Эйлин зацепился за несоответствие. Северус прекрасно владел собой и практически никогда не опускался до ругани. Разумеется, живя в Паучьем Тупике, можно выучить слова куда грубее, чем «паршивая грязнокровка». И сын их, конечно, знал и применял по случаю — но всегда очень уместно. А тут… Тут что-то было не так. Конечно, кто угодно может списать это на стрессовую реакцию. Кто угодно, но не тот, кто когда-то довольно близко дружил с Блэками. Эйлин прекрасно помнила, как Вальбурга насылала фирменное проклятие сквернословия на тех, над кем хотела поиздеваться. И вот из галантного кавалера вместо «Я готов ждать, сколько потребуется» начинает сыпаться гадость вроде «Сколько же можно за тобой бегать, идиотка?». Или что похуже. Все зависело от того, насколько зол и растерян был человек во время действия проклятия. Накладывалось оно невербально и отследить его было сложно. Разве что если знаешь о нем.

— Северус, а этот Блэк не мог наслать на тебя проклятие сквернословия? — и Эйлин рассказала сыну о том, что знала.

— Я так и знал! Я не мог такое сказать! Сам не понял, что на меня нашло, — но нахлынувший энтузиазм быстро сошел. — Но Лили не хочет и видеть меня. Она теперь считает, что наши пути разошлись навсегда. А я только-только наладил отношения с однокурсниками. Они, конечно, те еще снобы, ни во что не ставят магглорожденных и даже могут жестоко подшутить. Но Лили как будто не понимает, что такое деловые связи. У Мальсибера, например, родственники занимаются производством котлов. А у Эйвери — самое большое собрание литературы на итальянском. Даже «Яды» Борджиа есть!

Северус все говорил и говорил, словно прорвало плотину, которую он тщательно сдерживал. И Эйлин его прекрасно понимала. Все ее мальчик делал правильно. К сожалению, она не могла ему дать поддержку. А все свои связи растеряла, выйдя замуж за маггла. Разве что Малфой к ней неплохо относился (еще бы, их помолвка была ему тоже поперек горла, но смелости разорвать ее, обвенчавшись с любимым, хватило у Эйлин). Но Абраксас не станет этого демонстрировать явно. Хватит и того, что он окажет протекцию ее сыну.

— Так, Северус, может, это и к лучшему, что ваши пути с Лили разошлись сейчас? — мягко спросила Эйлин.

— Мама, я… — Северус замялся, словно сам стеснялся своих чувств и не мог подобрать им определение. — Я не могу без нее.

Он хотел сказать, что все время думает о ней. Всегда. О том, что обидел. О том, что она больше не будет смеяться с ним, а будет над ним. О том, что он не сможет обсудить с ней новое зелье, или заклинание, или пластинку, неважно. И он все никак не может понять, что же будет дальше делать. Но Эйлин как будто поняла его без слов.

— Попробуй поговорить с ней еще раз. Она, наверное, уже сама жалеет, что не дала тебе еще одного шанса. Расскажи про заклятие. Я почти уверена, что оно на тебе было. Попробуй, ради меня, — добавила Эйлин, видя, что сын собрался снова замкнуться и лелеять свою гордость.

— Хорошо.

— Тогда иди, можешь взять с собой пирог. Все равно наш чай безнадежно остыл.

— Может, завтра?

— Иди.

— А посуда?

— Я помою. Ну, живо — переодевайся, я пока заверну тебе пирог.

Отступать Северусу было некуда, и он отправился собираться в поход за прощением Лили Эванс.

* * *

Где-то на полдороге энтузиазм Снейпа растворился. Зато память услужливо подкидывала и возбужденные радостные лица врагов, и любопытно-глумливые — зевак, собравшихся ради представления Мародеров, и — что самое худшее — лицо Лили, с этой смешинкой, затаившейся в глазах и уголках губ. Он тогда думал, что сорвался на ругань из-за этого предательства, а не проклятия. Выходит, он и вовсе не виноват. А как она его тогда отбрила возле гриффиндоской гостиной: «у тебя своя дорога, у меня своя». Как будто это не она отдалилась от него за этот год. Как будто это не ей было так весело проводить время со своими друзьями. А вот его «друзья» все были неправильные… Но он всего лишь думал о будущем. Сама же она и вовсе дружит с оборотнем, а от всех его доводов отмахивается, предпочитая не замечать очевидного. А он, между прочим, за нее переживает, но ей же плевать! Ей же важнее, что говорят ее дорогие гриффиндорцы, а не он. Его снова накрывала обида и злость. Он и сам не заметил, как ноги понесли его вовсе не к дому Эвансов, а к той самой иве, которая служила им крепостью и домом. Но злость и обида так застилали ему глаза, что он совершенно забыл о старых корнях, за которые так легко зацепиться и свалиться в воду. И именно это он сделал.

— Б#$&%!

И тут же хлебнул воды. На секунду мелькнула мысль, что вот он сейчас потонет, пусть она поплачет. Но мысль быстро закончилась — вместе с кислородом. Снейп отчаянно оттолкнулся от дна и вынырнул, жадно хватая воздух. Кажется, кто-то что-то кричал. Кажется, кто-то тянул ему руку. Он отчаянно уцепился за крутой берег, подтянулся, распластался на речной траве.

— Сев, Сев, Сев, — до боли знакомый голос скороговоркой звал его по имени, — ну же, ты живой?

Чьи-то тонкие руки пытались его перевернуть, но он приподнялся на локтях и принялся отплевывать воду. Кое-как он дополз до ивы, прислонился к ее могучему стволу, и лишь тогда его пронзила догадка: «Лили!»

Она же, увидев, что он прямо сейчас помирать не собирается, возвышалась над ним, уперев руки в бока, и гневно смотрела. Маленькая, мокрая, но ужасно сердитая. А солнечные блики, расцвеченные зеленым, играли на ее огненных волосах и фарфоровом личике. Она была такой хорошенькой, что Северус против воли улыбнулся.

— Он еще и смеется! Собирался топиться — так и тонул бы!

— Лили, — булькнул Северус.

— Ты меня испугал!

— Я не хотел, — откашлявшись, сказал Северус. — Прости меня. Я никогда так не думал и не думаю. Это все проклятие!

— Проклятие? — Лили явно смутилась.

— Да, проклятие сквернословия.

— Никогда о таком не слышала, — Лили поджала губы: она не любила ошибаться. Ведь получается, что она повела себя ничуть не лучше, а даже хуже. Ее-то никто не проклинал.

А Северус уже подскочил, схватил ее за руки и спешно рассказывал о том самом Блэковском проклятии. Очень на них похоже. И на темных магов Блэков. И на этого идиота Сириуса. Лили смотрела, как капельки воды стекают с длинных волос ее Сева, а одна собралась на носу. И как же она собиралась жить без своего друга. Все эти дни ей было так больно и обидно, словно ее разделили на две половины. Она уже почти убедила себя, что Снейп — предатель и в этом своем гадюшнике пропитался идеями превосходства чистокровных…

— Ладно, Северус, — серьезно сказала она. — Я, конечно, еще спрошу у Поттера — он совсем не умеет врать, и не может быть, чтобы Блэк не поделился со своим другом этим идиотским проклятием…

— Так ты меня прощаешь?

В голосе Северуса было столько надежды, что Лили не выдержала и разрыдалась.

— Да, — всхлипнула она и ткнулась носом куда-то в Северусову грудь.

Тот как-то странно ее обнял, вроде и крепко, но как-то полуотстранившись, полубоком. Но Лили уже было решительно все равно, и она блаженно рыдала, вместе со слезами вымывая горечь и собственную обиду.

Северус неловко утешал ее, не зная, что сказать. Да и совершенно не вовремя образовавшийся стояк очень мешал. Хоть ты снова лезь в воду.

Через какое-то время они уселись под ивой прямо в лужу, что натекла со Снейпа. Все равно оба вымокли и перепачкались до невозможности. И говорили, говорили, словно стараясь возместить те дни, что они не разговаривали.

— А знаешь, хорошо, что ты не пошел к моему дому. Я попросила папу спустить тебя с крыльца, если ты придешь…

— Вот спасибо, — ухмыльнулся Северус. — Ты уж не забудь ему сказать, что передумала.

Лили рассмеялась.

— Уж не забуду. А что ты в руках нес?

Северус горестно вздохнул:

— Мамин пирог.

И вдруг, сам не зная зачем, он рассказал все Лили. И хоть она тоже понятия не имела, что со всем этим делать, но с таким энтузиазмом принялась составлять план, чем и как они могут помочь миссис Снейп, что на душе у Северуса стало легче: теперь он не один.

Домой Северус вернулся поздно. Мокрый и грязный. Но счастливый.

Эйлин немного обеспокоенно посмотрела по сторонам. Опять ее маленькая радость, ее надежда, куда-то убежала, стоило только отвернуться! Миссис Снейп внимательно оглядела небольшую зеленую полянку, несколько рядов скамеек, глянула на арку вьющейся белой розы в цвету и, в конце концов, увидела проказницу. Впрочем, можно было и догадаться. Она тихонько подошла и стала свидетелем интереснейшего разговора.

— Северус, я тоже так хочу!

— Когда вырастешь, обязательно выйдешь замуж. Найдешь самого замечательного парня.

— Тогда я выйду замуж за тебя.

Северус рассмеялся, легко удерживая пятилетнюю девочку на руках.

— Эвелин, нельзя жениться на близких родственниках. И ты уж точно встретишь кого-нибудь получше меня.

Девочка обиженно надула губки и сверкнула черными глазками:

— Но самый лучший — ты! Почему Лили опять достается самое лучшее?

— Эвелин, но ведь мы и так с тобой семья. А теперь и Лили будет тебе сестрой. Разве ты этого не хочешь?

— Хочу, — вздохнула девочка, раздираемая противоречиями.

— И я никогда-никогда не перестану быть твоим братом, — и Северус поцеловал белый лобик сестренки и заговорчески прошептал: — к тому же, знаешь, на кого все будут смотреть, когда начнется церемония?

— На тебя и Лили.

— А вот и не угадала. Все будут смотреть на хорошенькую Эвелин, которая пройдет перед невестой, рассыпая лепестки.

Девочка тут же заулыбалась и прижалась к брату. Эйлин бы смотрела и смотрела на эту картину, но тут прибыли первые гости.

— Эвелин! Пойдем поздороваемся. И давай я почищу твое платье — ты лазила по кустам?

— Мам, я не лазила. Я искала цветочки! О, это тетя Нарцисса!

— Леди Малфой! — поправила Эйлин, но Эвелин уже ничего не слышала и бежала навстречу Нарциссе.

Эйлин же еще раз посмотрела на сына. Северус был торжественно собран, сосредоточен, но волнение прорывалось в жестах — быстро поправить бутоньерку, отвести прядь волос, стряхнуть несуществующую пылинку… У Эйлин просто сердце сжалось от нежности. Она легонько сжала руку сыну и отправилась за Эвелин, пока та в детской непосредственности уже вовсю разглядывала наряд Нарциссы и выражала свое восхищение совершенно по-слизерински: искренне, но с далеко идущими планами вытребовать у мамы и брата потом такое же себе.

Эйлин и предположить не могла, что Северус все же выполнит свое обещание. Вместе со своей Эванс, которая раздобыла пропуск в запретную секцию для себя и Северуса, они смогли найти решение. Пусть временное, пусть это решение ошарашило Эйлин совершенно, но оно было. Это был крохотный шанс продлить свою жизнь, не оставлять Северуса так рано. Как ни странно, выход предложила именно Лили. Внимательно вчитываясь в текст, она обнаружила лазейку: проклятие имело отсроченное действие, пока ребенок не достигнет совершеннолетия. Но указания, что только первый ребенок не имелось. Как Северус ее уговаривал. Эйлин боялась, что просто одной сиротой станет больше, но сын ответил, что во всяком случае у ребенка будет старший брат. Эйлин не верила, что сможет забеременеть в ее ослабленном состоянии, но Северус сварил совершенно новое зелье специально для нее, которое обладало укрепляющим эффектом, хотя и не могло ее избавить от проклятия. Эйлин не думала, что Тобиас на это пойдет. Нет, он заботился о ней. Ее слабость, ее болезнь, как ни странно, примирили его с тем, что жена ведьма. А идея завести еще одного ребенка вызвала лишь одно опасение, что Эйлин может это не пережить. Но Северус в кое-то веки объединился с отцом и под двойным напором она сдалась.

Удивительно, стоило Эйлин забеременеть, как она тут же почувствовала себя лучше. Казалось бы, поздняя беременность даже для ведьмы должна была протекать тяжело, но Эйлин словно помолодела и летала как на крыльях. Эвелин родилась в начале осени и сразу стала всеобщей любимицей. Тобиас просто не спускал дочку с рук. Когда в три года у девочки случился первый магический выброс, он воспринял это совершенно спокойно. Ему было неважно, волшебница его дочь или нет — главное, что она была. Северус тоже старался как можно больше уделять внимание сестре. Хотя он почти разрывался между учебой, Лили и Эвелин. Лили тоже с удовольствием возилась с малышкой, хотя та с пеленок не отличалась миролюбивым нравом. А Эйлин просто была счастлива, что у нее есть возможность видеть, как растет ее дочь и как вырос ее сын.

А Северус действительно вырос. Он стал самым юным мастером зелий за последние несколько лет, а от клиентов на сложные зелья не было отбоя. И Северус работал, работал и учился до умопомрачения много. Только Лили да Эвелин могли вытащить его из лаборатории. Но Эйлин знала — Северус хочет купить свой дом, чтобы было куда привести молодую жену, и вот он уже накопил достаточно для первого взноса. Она уже давно смирилась с тем, что Лили стала частью их семьи. Но для той, кажется, предложение было неожиданным. Воистину надо быть слепой, чтобы не замечать, как Северус ее любит. Тем не менее предложение Лили приняла.

И вот теперь должна была состояться небольшая свадьба. Только самые близкие родственники и несколько друзей. Все уже расселись на лавках. У цветочной арки стоял старенький мистер Френли, который уже много лет регистрирует браки. А рядом в ожидании изводится Северус. Хоть бы не передумала. Хоть бы пришла.

И вот по проходу важно шагает Эвелин, тщательно разбрасывая из маленькой корзиночки лепестки роз, лилий. А еще соцветия клевера, дикого лука и чертополоха, которые надрала специально. Она как раз выучила все символы Великобритании. И, по ее мнению, было совершенно несправедливо, что розы в корзиночке были, а остальные нет. Эйлин хотелось схватиться за голову, но все гости лишь умилялись маленькой Эвелин и делали вид, что не замечают ни дикий запах лука, ни прилипшие к их праздничной одежде колючки.

Северус же мог смотреть только в одну сторону. И наконец-то мистер Эванс подвел свою дочку к нему и, пробормотав что-то угрожающе-обнадеживающе, уселся на первый ряд. Лили была очаровательна, и белый ей был невероятно к лицу, заставляя ее природную красоту гореть ещё ярче, но Северус мог только смотреть в бездонные зеленые глаза. Он не слышал толком, что там говорил мистер Френли, которому пришлось дернуть его за рукав, чтобы он сказал свое «да». Он весь сосредоточился на Лили. И только когда услышал то же самое от нее, только когда его губы накрыли ее в первом настоящем поцелуе, когда серебряные и золотые искры опутали их запястья, он смог поверить своему счастью, хотя ощущение нереальности происходящего оставалось с ним весь день.

* * *

Оказавшись в спальне со своей теперь уже женой, Северус полыхает от предвкушения и нетерпения. А ещё от смущения и неуверенности, ведь он так и не собрался «набраться опыта» — просто не представлял, что будет касаться каких-то чужих женщин, а потом этими же руками, губами и… и прочим потянется к Лили. И вот теперь Северус может называть ее своей, осталось только сделать это. Только бы не облажаться. Но от сосредоточенного ожидания его отвлекает сама Лили:

— Сев, помоги мне, пожалуйста. Я не справлюсь с этими дурацкими застёжками!

Северус подходит сзади. Лили приподняла свои пышные волосы и смотрит на него из-под опущенных ресниц так, что он чувствует искрящиеся разряды тока вдоль позвоночника. Ослеплённый ее красотой, Северус замирает. Но его тонкие пальцы зажили собственной жизнью: аккуратно и методично они расстёгивают пуговку за пуговкой, и ему открывается бесподобный вид на алебастр спины. Невозможно удержаться и не пробежать вдоль позвоночника, а потом вернуться наверх и помассировать уставшую шейку. Вздох или даже скорее стон удовольствия вырывается у Лили, когда Северус проводит нежно, чуть касаясь там, где короткие мягкие волоски нежно огибают шею. Он случайно бросает взгляд на зеркало, и у него перехватывает дыхание. Лили такая красивая! Глаза ее прикрыты, голова чуть откинута назад, на щеках полыхает румянец, нижняя губа чуть прикушена. В этот момент он даже не может думать, что недостоин ее, уродлив, беден и что там ещё он обычно про себя думает... Он только хочет целовать, целовать эти нежные губы.

— Сев, — то ли просит, то ли требует Лили.

И ему не нужно говорить, что именно.

Северус подхватывает ее из кресла и несёт на кровать. Там Лили пытается взять все в свои руки, стягивая одежду с себя и с него, но сегодня он ей это не позволит. Северус медленно снимает с нее платье и белье, запечатлевая в памяти зрительной и памяти пальцев каждый изгиб, каждый дюйм. Быстро раздевается сам, не без удовольствия отмечая жадный взгляд с поволокой. Он смело продолжает начатое, наблюдая, как плавится Лили в его руках, как сам он горит от ее ласк. И есть в этом какая-то первобытная магия, подвластная им здесь и сейчас. И он уже рассыпается на тысячу отдельных Северусов, но каждый из них знает, что делать.

Лили легонько вскрикивает, но тут же просит продолжать, а Северус шепчет в полном восторге:

— Моя!

Примечания:

Я знаю, немного сыровато, но я очень спешила поздравить очаровательную Мяту с днём рождения. Возможно, потом появится ещё одна глава, но честно говоря, вроде и так все понятно)))