Мертвые Звезды (гет)

Интересно, путешествие во времени оказывает отрезвляющее действие? Видимо, да. По крайней мере, на меня. Не то чтобы я была сильно пьяна, но после трех глотков огневиски на голодный желудок толика хмеля ощущалась. Теперь же я точно знаю, что значит быть трезвой, как стекло. Это когда глазные яблоки, кажется, звенят от напряженного вглядывания в полумрак коридора хогвартских подземелий, а нервы истончаются хрустальной паутинкой и вот-вот лопнут.

Я стояла за поворотом коридора и кусала пальцы в нетерпеливом ожидании, когда наконец распахнется дверь кабинета зелий, и оттуда выскочу я. Неужели мы так долго целовались? Мне тогда показалось, что поцелуй занял всего одно ослепительное мгновение…

Но вот дверь грохнула о стену, и в коридор вылетело встрепанное нечто предположительно женского пола. Мерлин, неужели я так выглядела? Лицо ошалевшее, глаза как плошки — ну прямо будто не поцеловали и прогнали, а ударили и изнасиловали. Впрочем, сейчас мой вид не лучше. Уже не говоря о том, что я несколько постарше меня. Но будем надеяться, он не станет пристально вглядываться. И — с ума сойти, вот так шутки подсознания! — на мне сейчас тот же свитер, что и на мне!

Я судорожно вздохнула, помотала головой (помню-помню, мысли метались в голове, как ошпаренные ужи, внося дополнительную сумятицу в чувства, и без того растрепанные), и припустила к лестнице со всех ног. Я вздохнула чуть более спокойно и помчалась на смену мне. У открытой настежь двери помедлила, собираясь с духом. И шагнула в полутемный мрачный класс.

Он был там, он стоял, опираясь обеими руками о первую парту, и дышал так быстро и тяжело, что плечи ходили ходуном. На один рывок сердца я замерла в упоительном восторге: он живой, живой и здоровый, и такой желанный и долгожданный!

Права на ошибку нет. Пройти на цыпочках по режуще-тонкой грани его чувств, не сорваться ни в глупость, ни в пошлость, отдать все, не обещая ничего и ничего не требуя взамен. Никогда не занимавшаяся легиллименцией, в тот момент я восприняла его мысли телепатически четко: он зол на себя за непростительную слабость, он растерян из-за моего неожиданного ответа на его порыв. И единственное, в чем он уверен — что поступил правильно, прогнав меня от греха (то есть от него самого) подальше. Моя задача — доказать всю глубину его возмутительной неправоты.

Звук моих шагов заставил его резко обернуться. Если он думал, что от этого испепеляющего взгляда я снова убегу прочь, или что это красноречивое молчание напугает меня, он ошибался. За год я научилась читать не только по его губам, но и по глазам. И его глаза требовали, чтоб я ушла. Его глаза умоляли остаться.

Я подошла осторожно, словно к хищному зверю. Еле ощутимо коснулась щекой его плеча: можно? Тронула пальцами плотную ткань сюртука на его груди: ну как? Он не оттолкнул меня, ни рукой, ни словом. Тогда я обняла его легко и решительно, прижалась тесно, насколько хватило сил, и чуть не закричала от облегчения, почувствовав его руки на своей талии.

Хватит, Северус Снейп. Хватит быть профессором, шпионом, Пожирателем смерти. Побудь немного просто мужчиной.

* * *

Солнечный лучик, словно котенок мягкой лапкой, защекотал мне нос. Чихаю и просыпаюсь.

Вставать не хочется, хотя и постель жесткая, и тонкое одеяло совершенно не греет. Необдуманно потягиваюсь, шиплю сквозь зубы от боли: разодранный позавчера бок еще толком не зажил. Невилл, конечно, залатал меня на совесть, но еще пару дней придется потерпеть. Осторожно, стараясь не делать резких движений, беру с прикроватной тумбочки флакон с обезболивающим. До середины дня этой порции хватит.

Замираю в постели, ожидая, когда подействует анальгетик. По своему эффекту это зелье схоже с промедолом, и Северус постоянно напоминает, чтобы я им не увлекалась. Не увлечешься тут, как же… третья засада за месяц, это ж одуреть можно! Одиннадцать человек убиты, таких потерь у нас не было со времен битвы за Хогвартс.

Битва за Хогвартс… при мысли о ней в животе до сих пор все сворачивается в ледяной дрожащий ком, хотя память сохранила лишь короткие отрывки этого кошмара наяву. Зеленые вспышки, искаженные яростью лица, крики боли, крики ненависти, крики торжества… Гарри, нелепо взмахивающий рукам и оседающий на землю… ползущий к нему Рон в окровавленной и разорванной рубахе… мой собственный истошный вопль: «Рон! Спасай Гарри!» По счастью, Рыжий в тот момент не стал проявлять неуместную инициативу — просто подчинился. Обнял бесчувственного Гарри и аппарировал за секунду до луча Авады, врезавшегося в землю в том самом месте, где они только что лежали. Помню, не успела увернуться. Помню, что край черной мантии показался ускользающему сознанию благодатной темнотой смерти…

Я мертва. Официально.

Фактически же край черной мантии означал спасение. И не только для меня …

Северус выхаживал меня почти три месяца. Как смог вытащить из Хогвартской бойни, как сумел укрывать так долго, внушив всем окружающим, что я погибла — не знаю. Всех своих профессиональных секретов он не раскрывает даже мне. Он умудрился не только выжить, но и не раскрыться: победа Вольдеморта в той битве принесла ему невиданный почет, статус правой руки Лорда и должность директора заново отстроенного Хогвартса. Снейпу позволено теперь если не все, то многое.

Как страшно было выходить из-под его надежного крыла в мир, живущий по другим законам! Но Северус вложил в мою руку портключ и сказал: «Теперь Сопротивление — это ты». Он был неправ. Сопротивление — это мы. Я, Рон, Невилл, Джинни и Джордж, сестры Патил, все три с лишним тысячи сорвиголов, не примирившихся с новыми порядками. Виктор, укрывающий Гарри и финансирующий его лечение. И Северус Снейп. Второе лицо магического мира.

Время благородства ушло. Добро должно быть с кулаками, это мы осознали очень быстро. В тот момент, когда Люциус Малфой, буквально обезумевший от горя после гибели Драко и самоубийства Нарциссы, предложил Сопротивлению свои услуги и свое состояние. Младшего Малфоя загрызла Нагайна… Мне не жаль его — он убил Дамблдора. И старший Малфой не вызывает у меня ни малейшего пиетета, хотя его стараниями мы экипированы по полной: незарегистрированные палочки, документы, конспиративные квартиры, лучшие ингредиенты и зелья, деньги в любом количестве…

Недели тоскливого страха — не справлюсь, не сумею, не выживу! — уничтожили во мне последние иллюзии. Кулаки у добра должны быть большие и увесистые. Мне легко было принять решение использовать против врага его же методы. Первая террор-группа состояла из десяти человек, включая меня: Рон, Невилл, Джордж, Джинни, Парвати и Падма, Дин, Терри, Деннис. Их оказалось трудно отыскать, еще труднее организовать. Зато теперь в нашем распоряжении десять крупных, обученных, укомплектованных и ооочень злых отрядов, способных устроить в магическом мире тотальный террор. И мы его устроили. Невилл хохотал до колик, когда узнал, какие баснословные награды обещаны действующим правительством за наши головы… А ведь это еще только начало. К тому времени, как поправится Гарри, мы вырежем Ближний круг, как поросят на холодец.

…Я пошевелилась: кажется, зелье подействовало. Скакать под Авадами, конечно, еще рановато, но до туалета я уже в состоянии доковылять без риска для окружающей обстановки. Хотя какая обстановка на явочной квартире… Так, необходимый минимум, чтоб спать, есть и сидеть не на голом полу.

Вяло тащу себя в туалет и умываться. Мысли мечутся, как бешеные пикси, вокруг неудач последнего месяца. Три проваленные операции. Одиннадцать человек — в минус. Кошмар. Акции были просчитаны до секунды, до дюйма, мы чуть ли не дышали по команде! Я сама была там, никто из бойцов не ошибся, никто не схалтурил. Нас просто ждали.

Машинально провожу рукой по волосам: так непривычно с короткой стрижкой… Но позавчера мне не только бок располосовали, но еще и подпалили шевелюру. Теперь моя прическа напоминает молодого барашка. Нет, я совершенно не хочу ничего делать сегодня. Могу я расслабиться? Если бы зеркало в ванной было волшебным, мое отражение закивало бы согласно и радостно. Но зеркало обыкновенное, поэтому язык я показываю отражению безнаказанно и возвращаюсь в комнату.

Пока я плескалась, кровать успела остыть. Но развалиться на ней — все равно блаженство. Жаль, что мозги нельзя развесить на проветривание. Ну то есть можно, только безвозвратно. А мой мозг требует отдыха не меньше, чем тело, если не больше. Сопротивление в полном составе уверено, что это я стою у руля, разрабатываю теракты, добываю информацию, координирую действия отрядов, привлекаю агентуру… Все это я, разумеется, делаю, но ни за что не справилась бы без еще одного человека. И еще вопрос, кто из нас в Сопротивлении главный.

Жду его. Мы очень редко видимся, только если я действительно не могу совладать с ситуацией сама. Нынешние неудачи — не тот случай, когда мне абсолютно необходима помощь. Но это очень хороший повод встретиться с ним…

— Все валяешься?

Кажется, я задремала.

Смотрю на него снизу вверх, и по лицу неконтролируемо расползается улыбка. Он привычно спокоен, только глаза блестят предвкушением. Он тоже соскучился.

— Зачем звала? У меня мало времени.

— И у меня.

Хватаю его за руку, тяну в постель. Он только этого и ждал — охотно валится рядом со мной, через голову стаскивает рубашку. Вытряхивает меня из майки, останавливается, пробегает пальцами по моему раненому боку:

— Это что?

— Мальсибер. Не отвлекайся…

Когда я проявляю инициативу, у него просто сносит крышу. Мерлин, как я изголодалась по нему!

— Зачем ты постриглась?

Не отвечаю — рот у меня занят! Нашел, когда спрашивать!

Отстраняюсь, он шипит недовольно. Ничего, хорошенького понемножку.

Его губы — жесткие и требовательные.

Его руки — сильные и властные.

Он настойчив до бесцеремонности и нежен до неистовства. Это нужно нам обоим, и я забываю, кто я и где, только губы самопроизвольно шепчут в лихорадочном упоении: «Северус… Се… ве… рус…»

Спустя час и две вспышки острого мучительного удовольствия мы уже в состоянии говорить о делах.

— У нас крот, — заявляю я, откидываясь на спину.

— Ты удивительно догадлива, — хмыкает он в ответ.

Не успел отдышаться, а уже ехидничает.

— Кто?

— Это у тебя надо спросить. Тот, кто знал.

— Гениально, — возвращаю я шпильку. — Полсотни бойцов плюс я, Рон и Невилл. С кого предлагаешь начать?

— С Уизли.

Он что, серьезно?! Пристально вглядываюсь в его лицо. Да, похоже, не шутит и не издевается. Но Рон — вряд ли, хотя он и в курсе всех наших «мероприятий». Рональд — отличный стратег, и, вопреки всеобщему мнению, голова у него работает как надо. Недостает только опыта, который очень скоро придет, с нашим-то размахом. И все-таки он не может быть стукачом. Слишком импульсивен, слишком горяч. Для руководителя террор-группы — то, что надо, а вот для шпиона… Кроме того, именно Рон первым озвучил витающую среди нас мысль о «кроте» в рядах Сопротивления.

— Нет. Я уже думала об этом. Нет.

— Думай еще. Такой человек должен быть…

— …чистокровным хитрым дураком.

Смотрит на меня удивленно. Мог бы уже привыкнуть, что мы одинаково мыслим, только я — чуть медленнее. В силу возраста и общей женской наивности.

— Именно. Но не обязательно чистокровный, может быть и полукровка.

Понимаю. Магглорожденным надеяться не на что, как и «предателям крови», а вот полукровки, в зависимости от личных качеств, вполне могут здравствовать и процветать и при новом режиме. Тот, кто лежит сейчас рядом со мной — наглядное подтверждение.

— И что ты предлагаешь? Перетрясти полторы тыщи бойцов — нереально.

Знает, что делать, по глазам вижу. Но хочет меня помучить, как всегда.

— Думай.

У меня уже мозг свело думать.

— Пущу дезу. Посмотрим.

— Пока будешь смотреть, вам показательное избиение младенцев устроят.

— Подключу Малфоя.

— Не справится.

— Уверен?

— Без сомнения.

— Тогда не знаю.

— Дите несмышленое, — наигранно ворчит он, поднимая с пола мантию. — Вот, держи.

Передо мной на цепочке покачивается мой хроноворот. Надо же, я думала, что потеряла его в Хогвартской бойне.

— Тебе же не впервой?

Сердце на короткий миг ухает в пятки, но потом я понимаю — Северус имеет в виду мои упражнения с хроноворотом на третьем курсе.

— Вернись к последней акции. Посмотри внимательно. Кто как себя ведет. Кто с кем рядом, кто что говорит… Да что я тебе объясняю, сама все знаешь.

Никак это признание моих способностей? Хотя скорее констатация факта. Я действительно сама знаю, что мне делать.

— Чем лучше узнаю волшебников, тем больше нравятся магглы, — бурчу я и забираю хроноворот.

Северус тихо усмехается:

— Кто автор перла? Опять Лонгботтом?

— Ага.

— Смотрю, он у вас прямо шут на общественных началах.

— Ну кто-то же должен…

Сворачиваюсь клубочком у него под боком.

— Когда тебе уходить?

— Вчера.

Ох, как я не люблю эти его временнЫе идиомы!

— Трудно было вырваться?

Он кивает и обнимает меня:

— Риск — благородное дело.

У меня есть целая минута, чтобы насладиться его присутствием. А потом он встает и начинает одеваться, и мне холодно.

— Ты так и не ответила, какого Мерлина постриглась.

— Искра от факела попала в волосы.

— Какая проза… а тебе идет.

— Зачем тогда спрашивал?

— Интересно.

Интересно ему… Свешиваюсь с кровати, собираю одежду. Мне тоже пора. Дел невпроворот.

— Вычислишь крота — сообщи, я сам с ним поработаю.

С тоской наблюдаю, как он сосредоточенно застегивает сюртук. Когда мы теперь увидимся?..

У двери он останавливается, возвращается ко мне и легонько целует в нос:

— Не зарывайся.

— Ты тоже.

Это наша формула прощания. Она помогает надеяться, что прощаемся мы не навсегда. Но я все равно отворачиваюсь, чтобы не видеть, как он уходит.

Хлопок двери.

«Авада Кедавра!»

Звук падающего тела.

— Ну, вот мы и нашли предателя! — Рон стоит в дверях, нацелив на меня палочку. — Не ожидал от тебя.

Кусочки мозаики с почти слышимым хрустом сложились в голове. Какой же ты дурак, Рональд. Чистокровный хитрый дурак…

— По старой дружбе я убью тебя быстро. Хотя нашим очень хотелось разорвать предателя на кусочки.

Куда же ты, глупец… Защите меня учил самый лучший преподаватель.

Швыряю в Рона свитер, который держала в руках. Полсекунды заминки — достаточно, чтобы схватить с кровати палочку. Авада всегда удавалась мне хорошо.

Поднимаю с пола свитер, переступаю через бездыханное тело предателя.

Северус лежит ничком у самого порога. Переворачиваю его, отвожу с лица растрепавшиеся волосы. Целую еще не остывшие губы.

…Однажды я спросила тебя, почему, глядя на звезды, так хочется романтики, любви и тепла. Ведь звезды такие далекие и холодные. «Они мертвые, — ответил ты. — Глядя на них, хочется жить»…

Прости. Я опять не смогла спасти тебя. Что за злой рок довлеет над нами? Почему из-за того, что один юный дурак в приступе страха за свою шкуру продался врагу, должен погибнуть самый лучший, самый дорогой мне человек на земле?

Я исправлю это.

Мы не будем жить в мире, где светят мертвые звезды.

Я тебе обещаю.