Моя девочка (гет)

Со временем, Марго стала замечать детали в Илье Валерьевиче, которые были неприметны глазу по началу.

Например, он всегда чуть хмурил брови, что придавало его лицу задумчивое, но совсем не отталкивающе, а наоборот — даже располагающее выражение. Он любил смотреть собеседнику в глаза и Марго всякий раз терялась в такие моменты, особенно когда нужно было подойти к его столу, чтобы сдать работу, или случайно встретившись с ним в коридоре во время перемены. Он то и дело запускал пальцы в свои непослушные волосы, и становился похож на беспокойного мальчишку, который непонятно как оказался в их классе и вдруг взял бразды правления в свои руки. Он постукивал пальцами по столу и негромко что-то напевать себе под нос, когда проверял работы учеников — Марго несколько раз заставала его за этим занятием и у нее вошло в привычку не заходить в кабинет сразу же, а тихонько приоткрывая дверь осторожно заглядывать внутрь и секунду-другую смотреть на Илью Валерьевича, пока он сам был в полном неведении, что за ним сейчас наблюдают. И он всегда заканчивал урок одной и той же фразой: «Au revoir, ne tombe pas malade». Что в переводе означало забавное: «До свидания, не болейте». Эти слова стали первыми, что Марго выучила на французском наизусть и была уверена, что не забудет никогда.

Шли дни. Тепло ранней осени, которая будто хватала обрывки лета и выдавала за себя, — с хорошей погодой и голубым небом, по которому плыли пышные облака прямиком из фильмов Миядзаки, — сменилось на холодную, серую, дождливую хмарь. Все чаще над головой было видно не солнце, а налитые свинцом тучи. И в один из таких дней, когда, казалось, вот-вот должен пойти самый настоящий ливень с грозой, но пока в воздухе повисло затишье — Марго решила задержаться в классе французского и обсудить с Ильей Валерьевичем места в последнем домашнем задании, которые остались ей непонятны.

— Идешь? — спросила Вика, закидывая на плечо сумку.

— Я догоню, — кивнула головой в сторону преподавательского стола Марго.

Вика мгновение складывала два и два, чтобы получить очевидный результат, а потом округлила рот в виде буквы «о» и понимающе кивнула.

Когда последний ученик пожелал Илье Валерьевичу удачных выходных и вышел из класса, Марго подошла к нему. Учитель, уже начав заполнять своим быстрым, косым почерком какие-то бумаги, поднял взгляд:

— Марго? Ты что-то хотела?

— Да, — кивнула она, и вдруг почувствовала, как спутались в голове все мысли. — Я… Я хотела спросить, не поможете ли вы мне с домашним заданием?

— Но разве на то оно и не домашнее задание, чтобы ты делала его самостоятельно? — поднял брови он.

— Да, да, это конечно. Просто я так и не поняла один момент.

Глаза Ильи Валерьевича, казалось, могли видеть Марго насквозь. Под этим взглядом она чувствовала себя такой слабой и уязвимой; ей тут же начало казаться, что он все знает — что Марго совсем были не интересны никакие домашние упражнения и вопросы французской грамматики, она просто искала повод подольше остаться с ним наедине, и поговорить, если получится, о чем-то кроме Пруста и второй формы глаголов.

Но даже если так и было — все это осталось лишь сомнениями в воспаленном воображении Марго. Илья Валерьевич совершенно не подал виду, будто сомневается в ее искренности и, подвинув в сторону свои бумаги, указал на стол, как бы предлагая ей поделиться с ним своей проблемой.

«Да, да, сейчас», — пробормотала Марго, суетливо раскрывая молнию на сумке и доставая оттуда учебник.

— И что же именно ты не поняла?

— Вот, это место, — указала Марго на одно из упражнений, которое выбрала еще вчера.

Илья Валерьевич прочел задание:

— Ага, тебе надо определить и подставить правильную форму, чтобы предложение обрело нужный смысл, верно?

— Да.

— И в чем, собственно, сложность?

— Я не уверена как именно стоит употребить être вот здесь.

— Si j’ (être) célibataire, je te inviterais au cinéma, ma jolie, — прочел Илья Валерьевич предложение целиком. — То есть: если бы я был холост, я бы пригласил тебя в кино, моя красавица. Верно?

— Верно, — кивнула Марго, готовая отдать что угодно, лишь бы он сказал эти слова по-настоящему, искренне.

— Значит тебе нужно употребить etre в подходящей по смыслу форму. И как это будет звучать?

— Э-м-м… étais?.. — неуверенно произнесла Марго.

Илья Валерьевич оторвал взгляд от учебники и заглянул Марго в глаза. Так, как только он умел это делать. На мгновение ей показалось, что он сейчас обзовет ее ни на что ни способной дурой и скажет выметаться из его кабинета, потому что французский, великий язык великих поэтов, писателей, революционеров и полководцев — не должен звучат от такой глупой девчонки.

Но вместо этого Илья Валерьевич довольно усмехнулся как обычно одним лишь уголком рта.

— Ну вот, — сказал он, закрывая учебник и протягивая его Марго. — Все не так уж и сложно, если разобраться, правда?

Облегченно кивнув, Марго стала убирать учебник обратно в сумку.

— Кстати, — неожиданно сказал Илья Валерьевич, с натяжным скрипом открывая один из ящиков своего стола. — У меня кое-что для тебя есть. Думаю, ты девушка неглупая и заинтересуешься.

С этими словами он достал такую же потрепанную на вид, — как и «Отверженные» на самом первом уроке, — книгу и опустив на стол, толкнул в направлении Марго.

— Но вы же знаете, я не то чтобы хорошо читаю по-французски, — растерянно улыбнулась Марго.

— Книга в переводе. Не сказал бы, что он идеален, но, скажем так, вполне сносен. Конечно, всякого автора лучше читать в оригинале, но… — он с какой-то меланхоличностью вздохнул. — Имеем что имеем.

Марго взяла в руки книгу и прочла слова на обложке: Мишель Уэльбек, «Элементарные Частицы». Она вдруг представила, как и пальцы Ильи Валерьевича в свое время перебирали эти страницы, так же сжимали форзац, оставляя едва заметные маслянистые отпечатки и как книга эта, наверное, лежала рядом с его кроватью, безмолвным наблюдателем, когда он раздевался и отходил ко сну.

Последний образ особенно сильно заставил сердце Марго дрогнуть в груди, сбившись с привычного ритма. Сглотнув, она вновь посмотрела на своего преподавателя:

— Спасибо, — и голос ее, слава богу, остался тверд, не выдав душевные бури Марго.

— Не за что, — кивнул он. — Что ж, а теперь, если я больше ничем не могу тебе помочь, то, боюсь, меня ждет такая неприятная вещь, как работа, — и с этими словами Илья Валерьевич вновь подвинул к себе бумаги.

Марго улыбнулась и кивнув на прощание, вышла из кабинета.

Сбегая вниз по лестнице на второй этаж, где у них совсем скоро должен был начаться урок информатики, Марго то и дело бросала взгляд на зажатую в руках книгу, словно боялась, что без ежесекундной проверки та может вдруг исчезнуть.

Она чувствоала небывалую легкость в каждоем своем движение и мир вдруг заиграл новыми красками. И даже обычно раздражающие Марго вещи, — вроде назойливых младшеклассников, со своим непрерывным гомоном, или никак не желающие открываться старые дверь на этаж — теперь воспринимались ей лишь как обыкновенные мелочи, о которых не то что задумываться, на которые даже внимания обращать не стоит.

Вновь бросив, наверное, уже сотый беглый взгляд на книгу в своих руках, Марго, сама того не замечая, вдруг с размаху налетела на чью-то фигуру. И пускай ей самой худо-бедно удалось сохранить равновесие, книга выпала из рук и оказалась на полу, опасно раскрывшись прямо посередине, обнажая линию скотча, скрепляющую норовящие разъехаться страницы.

Не успела Марго толком сообразить что к чему, как чья-то рука подняла книгу с пола. Лишь тогда она вскинула глаза и поняла, что столкнулась ни с кем иным, как с Лешей Панариным.

— Мишель Уэльбек, — прочел он слова на обложке, нарочно коверкая их и читая по слогам. — «Элементарные Частицы». Ты читаешь это, Ковалева?

«Боже мой, как в дешевых сериалах», — подумала Марго, одергивая край рубашки, и протягивая руку, чтобы забрать у Леши книгу. Но он не спешил ее отдавать.

— Так читаешь?

— Пока нет, — ответила Марго, все еще вытянув вперед руку.

— Просто так носишь с собой, значит?

— Мне только что дал ее Илья Валерьевич, это его книга и я должна буду потом ее вернуть.

— Ну надо же-е-е, — протянул Леша, вновь бросая взгляд на обложку. — И часто он таким занимается, а?

— Чем?

— Делает своим ученицам подарки.

— Это не подарок, Панарин. Это, если ты вдруг ослеп, старая, разваливающаяся книга, которую я бы очень хотела чтоб ты отдал мне обратно.

— По-моему, он какой-то странный, этот француз.

— Мне очень интересно твое мнение.

— А тебе он, похоже, нравится. Угадал?

На мгновение Марго показалось, что кровь хлынула к щекам и неприятным жаром вспыхнул лоб. Но Леша, разумеется, обратил бы на это внимание и не преминул отпустить язвительный комментарий, а пока он просто стоял, все так же улыбаясь, как умственно-отсталый.

— Так я угадал? — повторил он, когда Марго попыталась выхватить у него из рук книгу.

— Да, да, просто обожаю его, жить не могу, — в конец раздраженная его мальчишеским поведением огрызнулась Марго. — Отдай мне наконец чертову книгу, долбанный ты придурок!

Улыбка за мгновение пропала с лешиного лица. Явно не ожидая такой реакции, он весь как-то осел, стал будто бы меньше, ссутулив плечи и отступив на полшага назад.

И Марго, забрав у него из рук книгу, довольная собой, отправилась наконец на занятие.