Моя девочка (гет)

Марго читала «Элементарные частицы» весь вечер. Не обращая внимания ни на зазывания бабушки пойти ужинать, ни на затекшую шею и слипающиеся глаза — все это было неважно. Она уснула лишь за полночь, когда в один присест прочла добрую половину с полной решимостью завтра продолжить и дочитать оставшиеся страницы.

Когда с утра бабушка стала будить Марго в школу, та лишь проворчала что-то невнятное по поводу живота, который уже второй день неустанно болит, и отвернулась на бок. Но вновь уснуть не получилось. Вернувшись с таблетками активированного угля и стаканом воды, бабушка заставила внучку все-таки открыть глаза, сесть и выпить лекарство «как положено». Марго была готова сделать что угодно, лишь бы ее оставили в покое. И едва бабушка закрыла за собой дверь, Марго схватила с прикроватной тумбочки книгу и вновь погрузилась в трагическую историю двух братьев, один из которых изобрел новаторский способ клонирования, чем, по сути, вычеркнул любовь из уравнения человеческих отношений.

Отрываясь от чтения, только чтобы раз или два сходить в туалет, Марго не заметила, как за окном наступил вечер и в очередной раз пошел дождь.

Лужи на асфальте уже напоминали маленькие озера, когда Марго наконец перелистнула последнюю страницу и прочла заключительное предложение. А потом еще несколько долгих секунд просто смотрела, не моргая, перед собой, не в силах ни пошевелиться, ни даже закрыть книгу.

В голове у нее, словно костер, медленно распалялось желание с кем-нибудь обсудить прочитанное. Марго не хотела оставаться с этим, тронувшим ее до самых основ души сюжетом, наедине в собственной комнате. Ей хотелось бежать, кричать, говорить с людьми об этой книге и слушать, впитывать их мнения и трактовки. Чувствуя, как от нервного возбуждения задрожали пальцы, Марго вдруг поняла, что, на самом деле — все куда проще. Ей не нужны были все, ей нужен был один единственный человек, который, она была уверена, сможет понять ее.

Не тратя времени Марго вскочила с кровати. Распахнув дверцу шкафа она нацепила на себя первые попавшиеся вещи, — старые джинсы и какую-то полосатую кофту, — и выскочила в коридор, где, не обращая ни малейшего внимания на удивленные возгласы бабушки, прыгнула в кроссовки и тут же выбежала из квартиры, напрочь забыв даже про куртку.

Дождь крупными каплями хлестал Марго по всему телу, но ей было все равно. Она лишь боялась, как бы влага не попала на книгу, что она несла с собой и поэтому спрятала ту под кофту, прижав к груди и ощущая ее приятный холодок, который придавал удивительной силы и уверенности.

Марго и сама не знала, работал ли сегодня Илья Валерьевич. Могло случится так, что она прибежит к школу и там вовсе никого не окажется. Придется тогда, вымокшей насквозь, полной дурой, плестись обратно домой, где бабушка задушит своими расспросами и причитаниями. Потому Марго старалась не думать об этом. Удача сейчас должна была бы оказаться к ней благосклонна и не стоило отпугивать ее всякими плохими мыслями.

Школа хранила удивительное, гробовое молчание, столь непривычное для Марго. Охранник на входе оказался единственным человеком, которого она встретила за все время. Он проводил ее нахмуренным взглядом, но ничего не сказал, и Марго решила, что это хороший знак.

Поднявшись на третий этаж, она приблизилась к кабинету французского языка — и тут сердце ее сделало радостный кульбит. Из под двери в коридор пробивалась узкая полоска электрического света.

Сделав глубокий вдох, чтоб привести в порядок сбивчивое дыхание, Марго постучала. И, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет.

Илья Валерьевич сидел за своим столом и при свете старенькой настольной лампы, что-то писал в журнале одного из классов, то и дело прерываясь на задумчивые паузы во время которых то почесывал себе щеку, то щелкал ручкой об поверхность стола.

Полностью погруженный в собственные мысли, он, казалось, даже не обратил внимания на стук, а потом и тот факт, что дверь его кабинета раскрылась и на пороге появилась мокрая насквозь, словно искупалась в океане, Марго. Лишь когда она негромко кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимание, он неуверенно повел головой в ее сторону, хотя взгляд при этом оставался сосредоточен на журнальных записях.

Но когда Илья Валерьевич наконец смог различить, кто, — и самое главное в каком состоянии, — стоит перед ним, глаза его тут же округлились от удивления и брови взметнулись кверху.

— Марго! — произнес он даже более ошарашенно, чем она ожидала, от чего в груди сразу растеклось приятное тепло. — Что ты здесь делаешь?

— Я… Я… — с трудом проговорила она; от холода зуб на зуб совсем не попадал. — Пришла… В-вернуть вам к-книгу.

И с этими словами она достала из под кофты «Элементарные частицы», которые, как бы она ни старалась, все равно изрядно вымокли, и протянула книгу преподавателю.

Аккуратно, словно боясь, что если он этого не сделает, с Марго может случится что-нибудь нехорошее, Илья Валерьевич забрал роман у нее из рук.

— Чуть-чуть промокла, — нервно усмехнулась Марго.

— Ничего. Все впорядке.

— Точно?

— Точно. Ты хочешь чаю? Он тебе определенно не помешает. Садись, я сейчас.

Проследив, чтобы она села за первую парту прямо напротив преподавательского стола, Илья Валерьевич показал пальцем, что обернется буквально мигом и вышел из кабинета.

Оставшись в одиночестве, Марго, все еще порой ощущая, как ее собственное дыхание переходит в хриплый рокот простывшего человека, только сейчас задумалась, как, наверное, странно эта сцена выглядела со стороны Илья Валерьевича. Ученица, которой он только вчера дал почитать книгу, — и, наверное, уже совсем забыл об этом, — вдруг прибегает к нему в кабинет субботним вечером, когда он уже, скорее всего, собирался идти домой, и, вся мокрая насквозь, возвращает книгу обратно. Но, с облегченной радостью подумала Марго, надо отдать ему должно, повел он себя как самый настоящий джентельмен. Еще и чаю сейчас принесет.

Так Марго и сидела, в ожидании, полная дрожащего счастья и в голове у нее не укладывалось, что она все-таки решилась на эту, самую настоящую, как она понимала сейчас, авантюру.

Когда Илья Валерьевич вернулся минут через десять — в руках у него были две кружки чая, над которыми плясал ленивый дымок. Поставив одну из них перед Марго, другую он, держа одним лишь указательным пальцем за ушко, поднес к губам.

— Я не знал, сколько сахара тебе класть, — сказал Илья Валерьевич, когда Марго обхватила чашку двумя руками и сделала солидный глоток совершенно не обратив внимания, как горячий напиток ошпарил ей горло, — поэтому не положил вовсе.

— Все равно, — помотала она головой. — И так хорошо.

— Славно…

Несколько минут они сидели в молчании. Лишь изредка слышались хлюпающие звуки глотков, да ливень по прежнему шумел в окна, словно пытаясь пробраться в класс и нарушить такую уютную атмосферу кабинета.

— Знаешь, — произнес Илья Валерьевич медленно, — я ведь, сейчас, по правде, держусь из последних сил.

Марго подняла на него удивленный взгляд.

— Может, я лезу совсем не в свое дело, — продолжал он, — но ты, как будто, должна рассказать мне, что вообще случилось. Иначе я, чего добро, сойду с ума от этой загадки, что будет, словно Дамоклов меч висеть надо мною.

Марго улыбнулась одними губами. Словно Дамоклов меч… Так мог сказать только он.

Подавив довольный смешок, Марго стала суетливо, то и дело сбиваясь с мысли, описывать преподавателю события двух последних дней: как она пришла домой с книгой, как начала читать и буквально с первых же страниц история настолько поглотила ее, что Марго даже не пошла сегодня в школу, а целый день провела в постели, читая, читая, читая.

Слушая рассказ Марго, Илья Валерьевич постепенно расплывался в довольной и понимающей улыбке. Он, конечно, пожурил ее, что она прогуляла школу, но сделал это совершенно беззлобно, словно для отчетности, ведь так и полагалось вести себя ответственному учителю.

— Что ж, — произнес он, беря в руки книгу и вглядываясь в обложку — всю во влажных кляксах, — теперь ты поняла, что такое — настоящая литература.

— Да… — выдохнула Марго, на зная, что еще можно добавить и просто чертовски довольная, что Илья Валерьевич выслушал, а самое главное — понял ее. Хотя, вдруг подумала Марго, разве в этом могли быть сомнения?

— Я, признаюсь, даже чувствую себя чуточку более важным, чем я есть на самом деле.

— Почему?

— Потому что ты прочла эту книгу по моему совету — и вот какая у тебя реакция.

— Вы — самый лучший учитель, что у меня когда-либо был, — выпалила с жаром Марго.

— Спасибо.

— Нет, правда.

— Мне действительно очень приятно.

— Вы такой молодой, но как будто уже так много знаете.

— Так просто кажется.

— А я думаю, что вы очень умный… — произнесла Марго и замялась на мгновение. Следующие слова, которые она очень хотела произнести, все никак не желали слетать с ее губ, будто что-то удерживало их, не давало выпорхнуть на волю, повиснуть в воздухе и дальше лишь наблюдать, какая последует реакция. Марго сглотнула и тут же к ней пришло осознание — она уже и так сделала за сегодня столько всего, о чем еще пару дней назад не могла и подумать, так почему же сейчас нужно остановится? И почувствовав, как изнутри, прямо от сердца, поднимается уверенность, Марго закончила негромко: — …и очень красивый.

Илья Валерьевич неожиданно смутился. Марго бросила на него быстрый взгляд и вдруг поняла — случилось удивительное. Ему впервые было нечего сказать и он мог лишь хмуриться сильнее обычного, делая вид, что задумался над чем-то, а на самом деле всеми силами пытаясь скрыть, как предательски раскраснелись щеки.

Марго поняла, что попала в самую точку. И тут же она протянула через стол руку и положила ее сверху на ладонь своего преподавателя.

Взгляды на мгновение пересеклись.

— Марго… Что… Что ты делаешь? — пробормотал Илья Валерьевич, глядя то ей в глаза, то на ее руку.

Марго не ответила. Ей просто нравилось ощущать такую нежную, приятную на ощупь, кожу своего учителя — словно это было подтверждением того, какой он мягкий и интеллигентный он был, раз даже кожа у него такая. Марго хотелось, чтобы мгновение остановилось — и длилось вечность. Чтобы эти секунды, когда она касалась руки Ильи Валерьевича, навсегда отпечатались на пленке ее памяти, и заняли почетное в коллекции самых дорогих воспоминаний. Первая поездка на велосипеде. Прогулка по осеннему саду вместе с мамой в шесть лет, когда Марго казалось, что она оказалась в сказке. Случайная встреча с любимым актером и автограф, что до сих пор висел в рамочке над ее кроватью. Первый поцелуй с мальчиком — Артемом Никифоровым, — за старым сараем на даче. И вот теперь — это.

Марго встала со стула. Все еще держа Илью Валерьевича за руку, она обогнула парту и подошла к нему — такому броскому, уверенному к себе молодому преподавателю на уроках, который сейчас, казалось, даже боялся вздохнуть.

Замерев на мгновение, Марго посмотрела в его глубокие, словно море, карие глаза. А затем подалась вперед. И губы их соединились в поцелуе.

Он не стал строить из себя недотрогу. Лишь мгновение Илья Валерьевич сидел без единого движения, пока губы Марго касались его губ. Но затем будто кто-то переключил тумблер в его голове — он подался вперед и с жадностью ответил на поцелуй.

Запустив пальцы в его буйные волосы, Марго не могла поверить, что это происходит на самом деле. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Казалось, она попала в какой-то необыкновенный сон, который решило показать ей разгоряченное беспрерывным чтением подсознание, и она вот-вот проснется, среди ночи, насквозь мокрая от пота и сгорающая желанием. А в пустой комнате никого не окажется рядом.

Но когда руки Илья Валерьевича вдруг обхватили ее бедра, Марго поверила — да, все это правда. И осознание того, что она сейчас действительно целует человека, о котором грезила все эти недели, а он сжимает ее тело, и пальцы его двигаются к пуговице на поясе джинсов — заставило Марго содрогнутся в экстазе.

Отшвырнув в сторону чашку, — которая тут же упала с громким треском на пол, и конечно же разбилась, пролив остатки чая, — Илья Валерьевич усадил Марго на стол. Поцелуй распался и он какое-то мгновение прижимал свой лоб к ее лбу, а руками водил по груди, плечам и шее. Он поцеловал ее в мочку уха, а потом резким движением сдернул с бедер джинсы, которые выглядели сейчас не как предмет гардероба, а словно надоедливая преграда на пути к небывалому удовольствию.

Марго негромко вскрикнула и обхватила шею преподавателя руками. В судорожной спешке он все пытался расстегнуть никак не поддавшийся ремень на брюках, а губы его тем временем осыпали щеки Марго бесконечными поцелуями.

Когда же ему наконец удалось расправиться с непокорной пряжкой — брюки тут же гармошкой сложились у его ног. Одна рука Ильи Валерьевича пробралась в трусы и стала водить вверх-вниз по члену, а другой он щупал грудь Марго с напряженными точками сосков прямо через кофту.

Наконец, вытащив член из трусов, Илья Валерьевич приблизился к Марго вплотную. На ней все еще были белые, совсем обычные трусики девушки, которую не слишком заботят подобные вещи. Он, уже куда более аккуратно и даже с нежностью, опустил их Марго до колен и, задрав ее ноги к верху, наконец вошел в нее.

Марго запрокинула голову и втянула носом воздух. Это было так странно — ощущать в себе другого человека. Странно… и вместе с этим очень приятно. Чувствуя, как Илья Валерьевич проникает в нее все глубже — Марго испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ее невинность тонула в этих незамысловатых движениях и каплях пота, что выступали на бедрах. Горячие дыхание Ильи Валерьевича жгло ей лицо и Марго не могла отвести от него взгляда. В эти мгновения — он был для нее всем. Она хотела, чтобы он был ее и только ее. Хотела, чтобы руки его, нежные, как солнечный свет касались лишь ее груди, а голос, звучащий как течение горной речушки шептал комплименты лишь ей одной. Марго улыбнулась этому прекрасному образу и подалась вперед чтобы снова ощутить горьковатый привкус преподавательских губ.

Еще несколько раз глубоко и со всей полнотой проникнув в Марго, Илья Валерьевич весь как-то сжался, лицо его нахмурилось, а потом он отстранился от Марго, конвульсивно дернулся и изо рта его вылетел облегченный стон.

Марго глянула на пол. Несколько лужиц беловатой спермы плавали на полу в остатках пролитого чая.

— У вас есть салфетки? — спросила Марго, тяжело дыша.

— А?.. — Илья Валерьевич воззрился на нее, словно только что заметил. — А, да. Да, сейчас.

Утерев со лба испарину и вновь натянув брюки, он стал шарить в ящиках стола, открывая и закрывая их один за одним, пока наконец не поставил перед Марго упаковку давно открытых, напрочь потерявших собственную «влажность», салфеток.

Вынув несколько штук, Марго принялась утирать ими сначала лицо и шею, а следом и бедра.

— Я… Э… Пойду — схожу за тряпкой, — словно все еще находясь где-то не здесь сказал Илья Валерьевич почесывая затылок. — Хорошо?

Марго кивнула и он ушел, вновь оставив ее в одиночестве. Но какой же поразительный контраст, подумала она, спрыгивая со стола и одним движением подтягивая трусы вместе джинсами. За какие-то жалкие сорок минут — вся ее жизнь вдруг перевернулась с ног на голову и уже никогда, — это Марго знала точно, — не будет прежней.

По крайне потому, что теперь она раз и навсегда перестала быть девственницей. И ощущение это… окрыляло.