Деньги Кэла (гет)

Конечно же, Роза и Джек помирились. Он отказался отпускать ее за покупками одну, в обувном помог с туфельками, и к вечеру, возвращаясь в гостиницу, они уже спокойно обсуждали разные пустяки. А близость ночью помирила их окончательно.

Следующие дни пролетели беззаботно и быстро. Роза и Джек ходили за покупками, гуляли по Нью-Йорку. Пару раз побывали в кинематографе: Джек, как оказалось, обожал кино, как ребенок. Он купил себе новый альбом и другие принадлежности для рисования и принялся снова делать наброски — правда, еще не пытался продавать их.

Конечно, и пережитое порой напоминало о себе. Бывало, то Розе снилось, что ее затягивает в воронку в толще воды, и кто-то лезет на голову и толкает вниз; то Джек ночами бился и кричал, звал на помощь. Они попробовали поговорить друг с другом о случившемся, но не выдавили и двух слов. Значит, пока лучше было молчать.

Они лежали на кровати в гостиничном номере. Солнце плясало по волосам Джека, по его опущенным векам и уголкам губ, чуть приподнятым в улыбке. Он, кажется, дремал, и Роза, припав к его плечу, тоже застыла в блаженной истоме.

Как же ей было хорошо... Но сколько дней уже прошло? Неделя? Полторы? Она даже не сразу сообразила, какое сегодня число. Выходило, что двадцать четвертое апреля. А они до сих пор проживали деньги Кэла, даже не пытаясь заниматься чем-то еще.

"Интересно, а сколько там осталось?" Никогда раньше Роза не задумывалась, что деньги действительно могут кончится и их неоткуда будет взять. Разговоры матери на эту тему превращались в настоящую пытку. Но сейчас вдруг стало не по себе. Она не думала, что об этом придется беспокоится — как не думала и о том, что с Джеком она будет так же бездельничать, как и в своей прошлой жизни. Может, только с меньшим размахом.

Роза осторожно встала, стараясь не шуметь, достала деньги из тайника и принялась пересчитывать. Много или мало осталось у них? Она никак не могла понять, и это тревожило еще больше.

— Беспокоишься?

Роза вздрогнула: она не ожидал сейчас услышать голос Джека. Он, приподнявшись на локте, с интересом смотрел на нее.

— Не переживай. Мы хоть полгода еще на это можем прожить. Даже больше.

От такой перспективы на душе стало необыкновенно муторно, но возмущение Роза подавила. Снова спорить не хотелось, сейчас даже не это было важно.

— Джек, я бы хотела знать, что ты решил.

— По поводу чего?

— Чем мы будем заниматься? И я, и ты.

Джек закатил глаза, театрально надул щеки. Откинулся на спину, потер подбородок.

— Ну... Я-то буду продолжать рисовать. Может, куплю краски и попробую снова работать с ними. Ну а тебе надо определиться самой. Я не могу распоряжаться твоей жизнью за тебя, правильно?

Да, он снова был прав, но все-таки...

— Все-таки нам бы стоило уже начать зарабатывать самим.

Джек грустно улыбнулся.

— Это вовсе не так заманчиво, как тебе представляется сейчас. Ты еще будешь вспоминать сегодняшний день и жалеть, что нельзя прожить так всю жизнь.

— Но я и ушла от этой жизни! Джек, опомнись!

Он вздохнул.

— Да, конечно. Я помню об этом. Но и ты пойми: я еще ни разу не мог себе позволить жить вот так. Спокойно заниматься, чем хочу, не беспокоясь, что рисунки не купят, что не найду, как заработать. Роза, я ведь не запрещаю тебе искать занятие по душе.

— Но если... Если я ничего не найду, а деньги кончатся?

— У нас еще есть твои сережки. И можно, в конце концов, как-нибудь распилить этот чертов бриллиант и сбывать потихоньку — нам хватит на всю жизнь!

Видимо, Роза сильно изменилась в лице, потому что Джек тут же добавил:

— Ладно, это была шутка. Иди ко мне, хорошо?

Прежде чем послушаться, Розе пришлось некоторое время преодолевать себя.

Вскоре Джек куда-то ушел. Его не было примерно час, Роза успела соскучиться и занервничать. Вернулся радостный, возбужденный и велел Розе собираться. Они долго шли, ехали на трамвае, потом опять шли. Спускались сумерки, Розе стало зябко. Она подумала, что стоит купить хотя бы легкий плащ или недорогую шаль.

— Смотри, Роза! Вот куда мы идем.

Перед ней раскинулся мост, которому не было видно конца. Розе невольно стало не по себе, когда они шагнули на его пешеходную часть: вокруг было только море, а впереди — бесконечные арки, серые, но сейчас окропленные кровью заката — такого же, какой они встретили на "Титанике". И море так же пылало золотом и багрянцем.

В этот момент по шее Розы скользнуло что-то холодное. Она невольно вздрогнула и дернулась. Джек успокаивающе положил ей руку на плечо, приложил палец к губам. Потом приподнял что-то холодное и маленькое, лежавшее на ее груди.

— Ну как, нравится?

Серебряный кулон — цепочка с медальоном, с гравировкой в виде розы — вовсе не был так тяжел, как "Сердце океана". И все же Розе показалось, что ее шею сдавило, и смотреть Джеку в лицо она не хотела. И когда наконец смогла ему улыбнуться, стало страшно от себя самой.

В одном детективе Роза читала, что скрывавшуюся парочку отыскали по штемпелю на конверте, когда девушке вздумалось отправить письмо. Поэтому она заранее спросила потихоньку у администратора гостиницы, где можно найти почтовое отделение в другом районе.

Услать Джека оказалось задачей посложнее. Роза думала над этим все утро. В конце концов, когда он собрался после обеда снова в кино, солгала, что у нее ужасно болит голова. Джек расстроился, испугался, хотел остаться с ней, но Роза настояла, что хочет полежать одна, в тишине.

Через пять минут его ухода она спешно собралась, нацепила кулон, вытащила из всех тайников деньги Кэла. Отложила столько, сколько, по ее расчетам, могло еще потребоваться. Остальное упрятала под подкладку, где лежал и бриллиант, заколола дыру булавкой и вышла, стараясь держаться как можно более спокойно.

Короткую записку набросала уже на почте: "Загляни за подкладку. Недостающее пришлю потом".. Там же написала и письмо к матери, не более длинное: "Я жива, но, прошу, не ищи меня". Если уж она решила не врать Джеку или Кэлу, то и мать не заслужила лжи.

Отправила письмо, потом пальто — в качестве посылки. К счастью, работники почты сработали быстро, у нее еще осталось время, чтобы зайти в ломбард — заложить кулон и серьги.

Когда Роза возвращалась, сердце у нее стучало так же, как когда они с Джеком шли к матери и Кэлу сдаваться. Странное дело, тогда с ней рядом был будто бы другой человек: такой, что стоило ему взять за руку, и Роза уже не боялась ничего на свете. А теперь она боялась — как дико! — самого Джека, потому что не представляла, что он скажет и сделает, когда узнает правду.

Джек уже ждал ее в номере. Он резко поднялся навстречу, но почему-то не сразу стал расспрашивать, точно собирался с духом. Роза остановилась в паре шагов от него, чувствуя себя так же жутко, как перед тем, как Кэл ее ударил. Глаза она отвела — не хотела сейчас в лице Джека узнавать ненавистные черты.

— Ты могла бы прямо мне сказать, что тебе куда-то нужно уйти, — пробормотал Джек наконец.

— Не могла, — отрезала Роза, вскинув голову. Наконец она решилась. Слова полились сами, только на Джека она по-прежнему не глядела. Только договорив, обернулась: Джек помрачнел, опустил голову и явно о чем-то тревожно размышлял.

— Нам лучше поскорее уехать, — только и сказал он.

— Куда ты хочешь? — спросила Роза дрожащим голосом.

— Ну, мне хотелось бы побывать в Новом Орлеане, — Джек подошел к ней и положил руки ей на плечи. — Ничего. Если ты решила, что так правильно — так тому и быть.

— Если ты поедешь в Новый Орлеан, — язык едва слушался Розу, но она обязана была сказать это, — то я поеду в Лос-Анджелес.

Джек чуть отстранился, точно не понимая.

— Мы не будем вместе, Джек. Я не хочу повторять той же ошибки, что с Кэлом. Он ведь мне тоже нравился сначала, а видишь, как все вышло. Я не хочу тебе такого же.

Он резко вдохнул, заморгал, замотал головой.

— Погоди. Не торопись, Роза, не надо. Все еще может измениться.

— Ничего не изменится. Я знаю себя. Нам надо порвать сейчас, Джек, иначе нас обоих затянет, как в воронку. Дойдет до того, что мы возненавидим друг друга.

Джек достал сигареты. Тут же отбросил их. Прошелся по комнате, и еще раз, и еще. Плюхнулся на диван, сцепив в замок руки.

— Хорошо. Просто скажи, что я сделал не так?

Ответ, кажется, уже знали оба.

— Взял деньги Кэла.

К счастью, они сумели достать билеты на поезда, которые уходили на этой неделе. Роза уезжала раньше, Джек — через день после нее.

Он проводил ее на вокзал. Подробно растолковал, как себя вести, если путешествуешь третьим классом. Нацарапал записку с адресом каких-то своих знакомых; Роза не стала ему говорить, но решила для себя, что от этой записки избавится как можно скорее. Ей пора уже было перестать пользоваться чьей-то помощью, будь то Кэл, Джек или кто угодно еще.

Она хотела разделить оставшиеся деньги пополам, но Джек, отложив на билет до Нового Орлеана, оставил у нее, пожалуй, три четверти. Сослался, что ей понадобится гораздо больше. Он ночевал в кресле и больше не пытался дотронуться до Розы, только перед отправлением помог взобраться в вагон.

Роза обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз. Джек стоял серьезный и грустный.

— Тебе трудно будет одной.

— Вместе нам было бы труднее.

Джек сморщился, как ребенок, собирающийся заплакать. Отвернулся, потом снова взглянул на нее, мучительно-широко улыбаясь.

— Спасибо, что спасла мне жизнь.

— Ты спас меня от большего. Спасибо и тебе тоже. И за то, что отпускаешь сейчас.

Поезд тронулся. Роза некоторое время смотрела, как Джек идет по перрону и машет рукой, потом в последний раз помахала ему в ответ и ушла в вагон. Там присела на край скамьи рядом с какой-то старушкой. До окна было далеко, Розу окружали незнакомые, грубые лица, она чувствовала удушливый запах угля, лука и потных тел. Но все-таки понимала, что ни о чем не жалеет.