Поддавки (джен)

— Ну и где она? — спросил у самого себя десятилетний мальчик, озадаченно взирая на пару уходящих в северном направлении железнодорожных путей между платформами девять и десять.

Первое сентября выпало на воскресенье. Надзор за насельниками в этот день довольно формален, так что Гарри без труда улизнул из приюта сразу после завтрака.

Всю неделю он тщательно готовился. Придержал и самостоятельно выстирал несколько лишних пар белья и носков. Накопил запас долгохранящихся пайков вроде печения или сухарей. Полностью вылечил Буклю и убедился за два дня, что сова может охотиться самостоятельно. С вечера собрал потёртую кожаную сумку — одну из немногих ценностей, выменянную у старших парней на престижно выглядящие аксессуары, которые он изготавливал «пластилином» из доступного металла. Утром позавтракал котлетами, сохранёнными с ужина, а котлеты с завтрака сложил в сумку вместе с тостами и кусочком масла. Туда же ушла запасная рубашка и брюки, полдюжины тетрадей и кое-какие мелочи.

Жаль, тёплые вещи Гарри находятся под замком. Администрация приюта смотрит на мелкую возню воспитанников сквозь пальцы, но дураками отнюдь не является.

И да, он всё-таки дал сове имя. И это по непонятной причине окончательно привязало к нему умную птицу. Отныне он в ответе за её благополучие, а она полностью ему предана. Звучание слова «Букля» понравилось им обоим.

Отпуская утром сову, он уже знал, что делает. Букля всегда отыщет его, где бы он ни находился. Нечего делать в подземке обладательнице острейших когтей и привлекающего внимание внешнего вида. Не в клетку же её сажать! Это не канарейка, как вы себе вообще это представляете? Сидеть сове в такой тесноте объективно опасно: и для перьев, и для крыльев. Он не для того пять дней лечил единственный перелом, чтобы в одночасье получить ещё несколько.

— Ты знаешь, где находится Хогвартс? — спросил Гарри Буклю и получил утвердительное угуканье. — Точно? А то я вот не знаю… Давай так. Если я до вечера здесь не появляюсь — лети в Хогвартс и ищи меня там. А до того времени — поохоться.

Турникеты городской надземки Гарри преодолел по служебному проходу, отводя глаза контролёрше. Ей вреда никакого, от метрополитена тоже не убудет: денег у мальчика всё равно нет, так что они бы в любом случае ничего от него не получили. Дурной пример «он может — почему я не могу?» среди пассажиров не создаётся: мальчик проходит уверенно и без суеты, билетёрша не реагирует — значит, так надо. Минимальное возмущение ауры мира. Всегда бы так.

Вокзал Кингс-Кросс — злачное место с плохой репутацией. Наркоторговцы, женщины известной профессии, попрошайки и бездомные. За карманами нужно следить. Знакомым на глаза тоже попадаться нежелательно: не хочется оставлять следов, если у него всё получится.

Платформы со странным номером на вокзале не нашлось. Гарри пришёл сюда заранее и успел дважды обойти немалую территорию. Спросил у нескольких проходящих людей, показавшихся ему добрее прочих. У полицейских и торговцев интересоваться не стал: они его запомнят, а их потом обязательно опросят.

Ну что же, парень. Вот платформа девять, вот платформа десять. Между ними — две примыкающие друг к другу колеи и больше ничего — даже места разойтись двум тощим путейцам не хватит. Твоя платформа должна быть где-то посередине, но её, судя по всему, ещё не успели постро…

Гарри замер. Откуда это? Почему ему кажется, что он не только что это придумал? Неужели что-то… Вот, прямо сейчас должно прозвучать…

— Ну ёлки-палки! И сегодня тут ТОЖЕ полно маглов!

Противный ломающийся голос был преисполнен ядовитого ёрничания и сарказма. Гарри обернулся.

Многодетная рыжеволосая семья, целенаправленно прущая единой когортой сквозь толпу. Пробивная энергичная мамаша в вязаной кофте, двое близнецов-придурков в вязаных же свитерах, один немытый идиот помладше, мелкая капризная девчушка и выгодно контрастирующий старший сын — выглядит прилично, манерам обучен, держится наособицу. Дружная династия толкает несколько тележек, заваленных дорожными сундуками настолько антикварного вида, что любой музей купил бы у них этот раритет не торгуясь. Старший рыжик бережно удерживает в руках серую сипуху. В клетке.

— Фред, я ОПЯТЬ забыл: какой у нас номер платформы?

— Говно вопрос, братец Джордж. Девять и три…

— ЗАТКНУЛИСЬ ОБА! — рявкнула мамаша так, что половина прохожих обернулась, будто стая африканских цапель на тревожный крик сторожащей товарки. Окружающая толпа внезапно побелела от количества поднятых лиц.

— Мы и так опаздываем, а вы ещё и собрали сюда глаза всего вокзала!

— Прости, мама, мы просто не могли не…

— Заткнулись, я сказала! Быстро выстроились! Перси, ты первый, приготовься.

Семейство как раз дошагало до старой билетной кассы, судя по пыльным стёклам «временно не работающей» уже не первое десятилетие. Воровато оглядевшись, вспотевшая маман сунула руку под кофту и негромко произнесла:

— Adepto distrahitur!

Гарри вздрогнул: его обдало разошедшейся кольцевой волной чужого *дара*. Где-то вдалеке хлёстко грохнуло, и толпа немедленно развернулась в сторону шума, надолго потеряв интерес к беспокойной сундучной компании. Даже сам Гарри — и тот с трудом удержал глаза на рыжей женщине-колдунье. Отведи он их хоть на мгновение, назад они вернулись бы нескоро, а ему нужно увидеть, как эти люди будут попадать на злополучную платформу.

— Перси, не спи!

Названный Перси старший рыжий ухватил покрепче клетку и сделал несколько уверенных шагов, намереваясь протаранить кирпичную стену кассы. В тот момент, когда это неминуемо должно было произойти, он… исчез.

— Фред!

— Я Джордж, мама!

— Я обращалась к Фреду, а не к его придурку-попугаю! Живо в стену! И сразу занимайте места!

— Да, мама! И Джордж — это й…

Исчезновение «Фроджа» отличалось от Персиного лишь разогнанной до приличной скорости тележкой, которую этот дуролом катил перед собой в стену.

— Похоже, отдыхать рядом с выходом на «той» стороне — смертельно опасно, — пробормотал Гарри.

К этому времени мальчик уже подошёл к примечательной кассе и осматривал обшарпанную стену «особым» зрением. Почувствовав чужое присутствие, тётка обернулась, досадливо поджала губы и опять полезла под кофту.

— Проходите быстрее, — сказал Гарри самым спокойным и уверенным тоном, на который был способен. — Я тоже тороплюсь.

Побуравив его секундным внимательным взглядом, тётка опустила руку и повернулась к своим.

— Джордж, какого лешего ты ещё здесь?!

— Я Фред, мама.

— Побудешь Джорджем. Живо, или я переименую тебя в Анну-Марию-Помпадурилью!

Фродж-II начал разгон, а к собравшейся у прохода компании, запыхавшись, подкатила тележку ещё одна семейная парочка: мужик интеллигентного вида и кудрявая девчонка чуть выше Гарри с наивным взглядом единственного ребёнка из благополучной семьи.

— Рон, всё как я тебя учила, — меж тем инструктировала оставшегося грязнулю хранительница очага. — Уверенно идёшь в стену, желая оказаться на той стороне. Всё остальное она сделает сама. Давай, вперёд.

Рыжий увалень решительно выдохнул, перехватил свой чемодан выживальщика и двинул в указанном направлении. Грозная мамаша с подозрением оглядела новую компанию. В отличие от беспокойной семейки, вновь прибывшие гораздо лучше ориентировались в реалиях современной моды, но пара сундуков на их тележке явно делалась в той же мастерской, что и у «Фроджей».

Удовлетворившись увиденным, тётка ухватила за руку младшую девчушку, последние несколько минут чистившую ноздри и неотрывно пялившуюся на «Кудряшку Сью».

— Джинни, держись крепче.

Через пару мгновений о рыжем семействе напоминал лишь лёгкий запах женского пота. Определённо, одного взрослого маловато на эту толпу разбегающихся тараканов.

— Как проходить, вы услышали? — спросил Гарри у отца кудрявой девчонки.

— Э-э… да. А вы…

— Тоже в Хогвартс.

Поправив сумку на плече, мальчик шагнул сквозь стену.

* * *

Чем-то это напоминало кратковременное пребывание в *Пыли*, но сравнивать впечатления было некогда. Гарри поспешно отошёл в сторону, освобождая зону выхода, и незаметно выдохнул. До самого последнего момента он не был уверен, что у него получится.

— Флинт, у нас залётный магл.

На мальчика смотрели двое серьёзных парней шестнадцати-семнадцати лет. В первый момент Гарри оказался сбит с толку: одеты старшеклассники были… как монахи. Длинные платьеобразные балахоны бесформенными хламидами свисали от шеи до щиколоток. Расстёгивающихся бортов не было: несколько пуговиц виднелось лишь сбоку, на правом бедре. Единственным украшением роб являлись небольшие зелёные змейки, вышитые на груди, а у парня, названного Флинтом, ещё и серебристый значок с буквами «CQT» на нём.

— Исключено, — возразил Флинт, не мотая, однако, головой, а продолжая рассматривать Гарри изучающим прищуром. — Просто нищий грязнокровка. Эй, парень, где твоя палочка? Билет есть?

Гарри без суеты достал и показал проездной документ. Флинт потянулся взять, но Гарри отвёл руку прочь. Неизвестно, что это за люди, но на кондукторов они не похожи — те обычно обожают униформу, компостеры или хоть какие-то знаки принадлежности к сакральному железнодорожному братству.

Подержав билет на виду ещё пару секунд, Гарри поправил сумку и спокойно направился вдоль платформы, стараясь держать спину прямой, походку — целенаправленной, а глаза — по минимуму разбегающимися вокруг.

А зря, ведь посмотреть было на что. К большому Гарриному сожалению, первую местную достопримечательность — настоящий тёмно-бордовый паровоз, дымивший и шипевший как раз напротив бдительных «монахов», — он толком так и не разглядел.

За спиной дохнуло *даром* — вновь сработал стенной переход.

— Ещё одна грязнокровка, — буркнул Флинт вполголоса и добавил громче: — Багаж можешь оставить у той кучи, где сейчас шкет шагает. Прямо так, с тележкой. Его погрузят домовики и доставят в твою комнату.

— Домовики? — раздался настырный девчачий голосок. — А…

Дальше Гарри не слушал. Он обогнул огромную кучу багажных единиц, с верхушки которой с лёгкими хлопками исчезал то один, то другой баул, осторожно миновал выставленную прямо на перрон шеренгу птичьих клеток — ну что за садисты, в самом деле! — и, оказавшись вне досягаемости любопытного взгляда «билетных контролёров», немного расслабился: увеличил градус допустимого верчения головой по сторонам, хотя осанку и несуетливость движений ослаблять не стал.

Перрон оказался битком набит возбуждёнными школярами, а также сопровождавшими их родственниками, питомцами и багажом. Всё это активно перемещалось, галдело, орало, увещевало и давало последние наставления. То, что иногда переставало двигаться, начинало загораживать проход. Почему платформы всегда делают такими узкими?

— Бабушка, я опять потерял свою жабу!

Гарри рефлекторно посмотрел под ноги и едва не влетел в особо крупную пирамиду сундуков, которые почему-то не были сданы в багажный вагон.

— Ну, парень, — досадливо пробурчал он. — Если найду твою жабу первым — скормлю её Букле!

Выздоровевшей Букле требовалась просто прорва разной животной мелочи: дорвавшись до самостоятельной охоты, она ловила и поглощала крыс, полёвок, лягушек и летучих мышей непрерывным потоком, ничуть не уступая аппетитом Дадли с ведром горячих пончи…

Гарри замер, так и не обойдя злосчастные чемоданы. Что это опять такое? Кто такой Дадли? Ни образа, ни звука — ничего, кроме имени в…

— Смотри, куда прёшь, нищеброд!

Ну конечно: в публичном месте тебе никогда не дадут подумать. Вздохнув, Гарри поднял глаза.

Владельцем визгливого детского голоска оказался… эльфёнок. Ну, то есть, пацанёнок одного с Гарри роста, с тонкими, отчасти девчачьими чертами и длинными снежно-серебристыми волосами, абсолютно прямыми струями опускавшимися до плеч. Одежда была расшита иссиня-чёрной гладью и полудрагоценным антрацитовым бисером — наверняка приобреталась в ателье, где о ценах не говорят, а счёт просто высылают на дом, — но всё равно являлась тем самым платьеподобным нераспашным балахоном, а потому в Гарриных глазах была несравненно ниже любых джинсовых брюк и рубашек.

За плечами пышущего праведным негодованием буржуйчика возвышался его отец: холодное аристократическое лицо, внимательные серые глаза, бесстрастно изучающие неожиданного собеседника, и точно такие же прямые волосы, благородной вековой платиной опускавшиеся ниже лопаток. Расшитый серебром камзол, сорочка с высоким воротником, сложный бантовый галстук с бриллиантовой заколкой, бриллиантовые же запонки ей в комплект, и отороченная неизвестным мехом чёрная мантия-плащ. Великолепный образ со вкусом подобранного наряда завершала массивная пижонская трость, светившаяся в особом зрении сильнее всего.

Старший маг, как уже было сказано, не торопился с проявлением какой-либо реакции, предпочитая внимательно изучать новое действующее лицо. Мелкий же блондинчик исходил презрительным раздражением от того факта, что вынужден делить одно и то же пространство-время с босоногими лохмотниками, которые, чего доброго, ещё и в один с ним вагон могут набиться.

«Окажись ты в нашем приюте по любым не зависящим от тебя обстоятельствам, и ты не выдержал бы там и часа», отстранённо подумал Гарри, ничуть не желая этому ребёнку подобной участи на самом деле. Подержав ещё секунду окружающую сцену, Гарри спокойно отвернулся и продолжил путь. Приносить вежливые извинения он не собирался: не за что, ибо драгоценных великосветских ящиков он так и не коснулся. «Едва» не считается.

— Наплодили грязнокровок — сплюнуть некуда, — процедили ему в спину тем же презрительным голоском.

Лорд Люциус Малфой подождал, пока неизвестный паренёк в неновой, но стираной одежде отдалится достаточно далеко, и произнёс:

— Ты напрасно так реагируешь, Драко. Теряя хладнокровие, ты перестаёшь замечать множество важных вещей.

— Но ведь это правда, папа! — удивился названный Драко «эльфёнок». — Сначала выводок Уизли, потом ещё и этот… Разоделся в свой обезьяний наряд, так хоть бы смотрел, на кого прёт! Пап, мы разве не Малфои?

— И как же он отреагировал, когда ты попытался его отрезвить? — дал сыну возможный намёк на правильное направление мыслей лорд Малфой.

— Да никак он не отреагировал, пап! — Драко аж кулачки сжал от возмущения. — Грязнокровки совсем страх потеряли!

Малфой-старший подержал Драко особым взглядом, заставляя его замолчать и собраться, ибо после таких моментов отец обычно говорил сыну что-то действительно важное и необходимое в большой жизни, и произнёс со значением:

— Вот именно, Драко. Никак.

Этот недокормленный пацанёнок в изношенной одежде не смотрел на них с сыном ни снизу, ни сверху; ни с опаской, лебезением или затравленностью, ни с отчаянным петушением или порождённым завистью хамством. Он внимательно оглядел обоих, рассмотрел все ключевые детали, понял в общих чертах, кто перед ним, и принял решение, что разговор в текущей диспозиции нецелесообразен, ибо унизит ту или другую сторону, сократив возможности для будущих контактов.

Показательно, что дольше всего его взгляд задержался не на бриллиантах или драконьем бисере, а на относительно скромно отделанной трости, внутри которой у Люциуса был укрыт семейный жезл Малфоев.

Этот ребёнок попал в трудные обстоятельства, но они его не сломали. Он не глупец. Он имеет кое-какой жизненный опыт. Он — не на дне; он — на пути наверх.

Однако всего этого лорд Малфой говорить сыну не стал. Драко — будущий аристократ и наследник отнюдь не ремесленного Рода. Он должен сам научиться постигать тонкую науку полунамёков и недосказанностей, наблюдений и быстрого анализа, знания человеческой природы и филигранной игры на ней.

— Подумай над этим, Драко. Не забывай, зачем ты едешь в Хогвартс. — Отец убедился, что все его немногочисленные слова надёжно улеглись в памяти сына, пусть он их пока и не понимает, и закончил: — В любом случае напиши мне сразу, как только узнаешь его имя.

* * *

К середине поезда толпа поредела, но было видно, что у последних вагонов она опять сгущается, так что Гарри решил не топтать без толку перрон и просто вошёл в ближайшую дверь.

Его непосредственной задачей был сбор сведений о школе. Агитационных стендов не замечено, а потому придётся опрашивать знающих людей. Первокурсники достоверными знаниями о школе не обладают, разговаривать нужно со взрослыми или студентами постарше. Однако Гарри нечего было сказать старшекурсникам: он вообще не ориентировался в реалиях нового мира и не владел даже минимальным набором тем, с которыми можно зацепиться за чужую компанию и поддержать завязавшийся разговор.

Так что торопиться сходу налаживать общение не стоит, а стоит пристроиться в зоне акустической досягаемости у перспективного коллектива и прислушаться к чужому трёпу. Это тоже информация. Ну а если уж к нему полезут с разговорами первыми… почему бы и нет?

Случайно или нет, но попавшийся ему вагон прекрасно подходил под запланированные цели: пространство было общим, без купейных перегородок. Наверное, отсутствие видимой приватности было не слишком популярным у школьных пассажиров, потому что даже когда состав тронулся, в этом вагоне оставалось незанятыми более трети мест. Гарри без труда отыскал свободную лавку и сел у окна, одновременно и изучая весьма примечательные картины магически закрытой железнодорожной линии, и прислушиваясь к оживлённой компании прямо у него за спиной.

Болтали старшекурсники о своём, хорошо знакомом и известном, но Гарри пока мало что понимал в этом трёпе.

Остатки льда вычистили, но планетарий восстановлению не подлежит.

От краснозадых ушёл ловец, так что коврики в главном холле будут известно какого цвета.

Скотина снейп не стал прощать неделю котлов и перенёс остаток на осень.

Голдстейны отдыхали в Италии. Прикинь, там мертвяков не хоронят, а тыщами в музеях вывешивают. Зато у фоули долгожданное пополнение.

У грифов новый староста со старой фамилией. Количество рыжих во вселенной — величина постоянная.

Седрик перспективен, но тяжеловат. Бобры поедят земли, им привычно.

Телогрейки на трибунах опять не подлатали, да и в спальнях наверняка дубак.

Сизая сивилла накурила про лихой самайн, но фадж со стариком талдычат о юбилее по всей стране. Лучше б дубаком занялись или фонтан фортуны в сортире заткнули наконец.

Локхарт вымутил особо зверскую защиту для нового бестселлера и гребёт галеоны лопатой, продавая нетленку мелкими платными порциями. Его бы в Италию, в том музее повисеть.

Грудастая селестина выпустила новый альбом, но у министерства исчерпывается резерв протеевых лепестков. Зуб даю, замену радиоточек никто бесплатно делать не будет. Кстати, парни, что за слово такое — «радио»?

Через пару часов Гарри решил дать отдых голове и ушам: отрешился от болтовни и прикрыл глаза. Он услышал много новых слов, часть из которых даже, возможно, должна писаться с большой буквы, но… всё это необходимо как-то рассортировать и уложить.

Как это обычно и бывает, в школе существует несколько конкурирующих группировок. Краснозадые, бобры, грызуны, грифы, дятлы, слизняки… Точное количество остаётся неясным, потому что часть этих слов может оказаться синонимами. Компания за спиной, судя по контексту, относилась к «воронью» с «синяками» и считала себя самой умной. Ну, это как водится.

Часто звучало слово «квиддич», означавшее, скорее всего, командную игру, и «маглы», в котором Гарри с удивлением опознал не-магов или какое-то их подмножество. В школе применялись «баллы», «отработки» и «эссе», а в конце года всю компанию ожидала какая-то жуткая «сова».

В целом Гарри узнал много интересных бытовых подробностей из жизни магов. Чего стоит факт наличия у них своей валюты или название бесплатной лечебницы «Мунго», например! Но для уверенного поддержания беседы набранных урывков недостаточно.

На лавку перед Гарри кто-то стремительно шлёпнулся и расстроенно шмыгнул носом. Мальчик помедлил, не торопясь открывать глаза, и оказался прав: сосед в беседу вступать не спешил. Вздохнув, Гарри вернулся к анализу.

На втором часу беседы он впервые увидел действие той самой «волшебной палочки». Один из старшекурсников впереди, странно повозившись, произнёс что-то вроде «Вингартиум ливиозем», и Гарри был вынужден «смежить веки» своего особого зрения. Всплеск заработавшего дара был настолько сильнее обычного фона, что на мгновение ослепил присматривавшего за окружающим мальчика.

Через секунду стало понятно, зачем нужно столько магии: с багажной полки спланировала тяжёлая сумка, из которой владельцу потребовалось достать бутылку, подозрительно смахивающую на пивную. Однако!.. Гарри, кстати, до сих пор не увидел в поезде ни одного взрослого. Удивительная беспечность. Будь здесь банда Рысого — уже потрошили бы малолеток на предмет карманных денег. Или надзор всё же имеется? Ну, не его проблема. Так вот, что касается той палочки…

Рядом опять шмыгнули. Потом судорожно всхлипнули. Вздохнув, Гарри открыл глаза.

На лавке перед ним сидела давешняя кудрявая девчонка. За прошедшие несколько часов она успела переодеться в чёрную хламиду — то ли не стала сдавать сундуки в багаж, то ли предварительно забрала оттуда всё нужное. Лицо недавно умывали, а глаза были подозрительно красными. Мешковатая роба добавляла жалостливости внешнему виду, но… к этому Гарри, похоже, придётся привыкать и делать поправку. Равно как и начинать именовать свой дар магией.

— Чего тебе? — ощетинилась девчонка, заметив его взгляд.

— Ничего, — спокойно ответил Гарри. — Если не хочешь, чтобы на тебя пялились, садись рядом, а не напротив. Могу уступить место у окна.

Девчонка несколько раз озадаченно моргнула, затем с досадой отвернулась к окну. Шмыгнула и вытерла глаза рукой.

Разговаривать с девочками Гарри не умел. В Саутуарке он был занят приведением в порядок недолеченного здоровья и выкарабкиванием из пришибленности странной амнезии, ну а в Энфилде их вообще не было. Главное же, чего ему не хватало — принципиального понимания, чем вообще могут быть полезны разговоры с этими капризными плаксами и насколько оправдано тратить на них время.

Ей, наверное, нужно чего-нибудь дать? Платок у Гарри был только один, а приютские печенья такую вряд ли утешат. Оно ему надо? Если сама за себя постоять не пытается…

— Они того не стоят, — буркнул Гарри, кляня себя за мягкотелость.

— Чего? — не поняла девчонка.

— Те, кто выгнал тебя в этот вагон. Они не стоят ни твоего внимания, ни твоего участия.

— Тебе-то откуда знать, почему я… И никто меня не выгонял!

— Мне не нужно знать. Они *никогда* того не стоят. — Смотревший до этого в окно, чтобы не напрягать собеседницу, Гарри помедлил и перевёл взгляд на её лицо. — А лучше нарасти шкуру потолще и слушай их, не пропуская через сердце. Иногда даже враги и злопыхатели могут приносить полезные сведения.

Настала очередь девчонке смотреть в окно. Ну, Гарри сделал всё, что мог. Интересно, сколько ещё им ехать? И где бы наконец разузнать, в какой местности находится этот Хогвартс? А то сидишь тут, как нелегальный «заяц» в трюме пресловутого галеона…

— Почему они все смеются? — прервала его мысли девочка. — К кому бы я ни… Скажи, со мной что-то не так?

Гарри пристально посмотрел на собеседницу — настолько пристально, что девочке стало не по себе. Ну, по крайней мере, она красивее большинства встреченных им ранее представительниц капризного пола.

— Всё с тобой нормально, — сказал он наконец. — Убрать сырость с лица — вообще станет замечательно.

Девчонка несмело улыбнулась и вытерла лицо рукавом, заставив Гарри слегка поморщиться. А если там какой-нибудь дурацкий крючок по пути попадётся? Меж тем лицо напротив опять посерьёзнело.

— Тогда почему? Я всего лишь хочу познакомиться. С тобой же нормально удаётся говорить?

— Гм… — Гарри припомнил белобрысого «эльфёнка» и примерное распределение детской моды на платформе. — А эти… смеющиеся — они были одеты в такие же балахоны?

— Это называется «мантия» или «школьная форма»! — девочка словно переключилась на любимого конька, заговорив живее и быстрее. — Да, там все были в неё одеты. А почему ты ещё не одет? Мы все должны носить школьную…

— Успеется. — Мальчик обозначил намёк на улыбку, начиная о чём-то догадываться. — А скажи…

— И тут грязнокровки! — Лёгок на помине, из-за спины донёсся знакомый тянущий голосок.

«Эльфёнок» шёл по проходу в сопровождении двух спутников покрепче. Типаж был настолько характерен, что Гарри немедленно обозвал их Толстым и Тонким. Поначалу белобрысый мажор мог видеть только Гаррин затылок, а потому надменная реплика была обращена к кудрявой девчонке — и можно лишь гадать, что и как он в ней рассмотрел грязного.

Но затем надменное лицо обратилось её соседу. Соседа молодой аристократ немедленно узнал, но повёл себя странно: досадливо поджал тонкие губы, бросил сопровождающим: «Пойдёмте отсюда, парни!» и молча удалился.

— Ты случайно не с этими знакомилась? — уточнил Гарри, когда местная элита их покинула.

— Н… нет, — удивлённо покачала головой девочка. — Да они бы мне даже рта открыть не дали!

— А другие, значит, дали?

— Ну д… Что ты имеешь в виду?

— Ты подходила к понравившейся компании и сразу же активно вклинивалась в разговор. — Гарри понятия не имел, откуда он знает такой тип характера, но ему почему-то казалось, что он чуть ли не лично наблюдал, как это происходило. — Делилась своими знаниями, сообщала своё мнение, наставляла надеть форму…

— Ну… не совсем! — девчонка слегка обиделась. — И вообще!..

— Послушай, — понизив голос, Гарри примиряюще поднял ладони, а потом указал себе за спину. — Я уже несколько часов сижу здесь и слушаю вот эту компанию. И должен тебе признаться, что я даже язык их не всегда понимаю.

— Подслушивать нехоро… То есть как не понимаешь?

— Мы с тобой воспитывались у обычных, неволшебных людей, так? — Гарри дождался её утвердительного кивка. — Мы *ничего* не знаем о волшебном мире, поверь. Может, он мало чем отличается от нашего, а может, тут процветает махровый шовинизм, рабство и жертвоприношения.

Девочка удивлённо распахнула рот, но Гарри не дал ей вставить свои ценные полпенни.

— Я к тому, что первые несколько месяцев для нас мудрее всего будет поменьше говорить и побольше слушать. От нас не убудет. Помолчав и сойдя за умного, мы потом наверстаем. А ославившись сейчас…

— Да они мне вообще ничего сказать не дали! — возмутилась девчонка. — Я им представилась, а они заржали, как кони!

Гарри озадаченно моргнул.

— Гм… Может, клинический случай?

— Два раза!

Мальчик с сомнением посмотрел на неё. Выглядит-то она уж точно нормально! Правда, опять сырость раскочегарить собирается.

— Э-э… А как тебя зовут?.. Эй, ну хорош, мы даже не познакомились!

— Тоже меня за дуру держишь?

— Я что, похож на дегенерата?

Теперь уже девочка внимательно посмотрела на своего собеседника. Решившись, сказала негромко, в два приёма:

— Гермиона… Грэйнджер.

Гарри задумчиво нахмурился. Прокрутил звучание несколько раз. Прокачал этимологию. Построил палиндром. Пожал плечами.

— Нормальное имя, — пробормотал он и поднял глаза на девчонку, только тут заметив, насколько напряжённо она на него смотрела. — Не очень распространённое, но это уж точно не недостаток. И с сокращениями проблема.

Спохватившись, добавил:

— Гарри Поттер. Меня зовут. Можно просто Гарри.

— У тебя-то с сокращениями проблем точно нет, — улыбнулась она. — Тогда называй меня просто Гермиона.

— Вот и познакомились, — кивнул мальчик. — А что до смеха… Не обращай внимания. Если всё так, как ты описываешь, то это не твоя проблема. Наоборот, отсеешь придурков от перспективных знакомств.

— Но должна же быть причина!

— Над тобой в прошлой школе смеялись?

— Так — нет!

— Значит, какая-то местная заморочка, от тебя не зависящая. Плюнь и разотри.

Девчонку это не успокоило. Вздохнув, Гарри приступил к разжёвыванию на пальцах.

— Хорошо. Вот представь, идёшь ты по школе, а над тобой все смеются. А смеются они потому, что у тебя сзади бумажка с дурацкой надписью приклеена. Скажи, это твоя проблема?

— Конечно!

— А вот и нет. Это — проблема уровня запросов всех тех, кто смеётся. Достойный человек не засмеётся. Наиболее достойный — подойдёт, деликатно удержит за плечо, сорвёт бумажку и не покажет её тебе.

— Ну… остальные-то…

— Да и пусть. У них очень мало поводов для смеха, поверь.

Гермиона несмело улыбнулась, но ответила неожиданно:

— Мне папа сказал, чтобы я держалась тебя.

Гарри едва не поперхнулся воздухом. Потом насторожился.

— Твой папа меня знает?

— Нет… Ну, то есть, не думаю. У нас нет знакомых с фамилией Поттер. А твои…

— Простите, вы не видели мою жабу?

На них смотрел тот самый мальчик с перрона, из-за жабы которого Гарри едва не влетел в чужие сундуки. Растерянный, полноватый, пухлощёкий и одновременно бледный рохля самого несчастного вида.

Поправка, вдруг понял Гарри. Это он, Поттер, больше года кантовавшийся по приютам, был бы безнадёжным рохлей и неудачником, продолжай ходить с таким же жалким видом. А эти двое ещё утром грелись под родительским крылом, сейчас же едут в неизвестность, возможно, впервые в жизни покидая привычный дом и родную защиту на целый год.

— Большая серая жаба, — мальчик показал руками не очень большой для жабы размер. — Она опять убежала.

Одет он был в традиционный школьный балахон, в отличие от Гермиониной робы вышитый чёрным растительным орнаментом и слабо искрящийся в особом зрении. Определённо выходец из волшебной семьи.

— Как она у тебя из банки выпрыгивать умудряется? — уточнил Гарри. — Ты её не закрываешь, что ли?

— Банки?

— Банки, террариума, мокрой переноски… Ты воды ей на дно налил? Свежей?

— Я… в руках… На какое дно?

Гарри вздохнул. Насколько он помнил по «зверинцу» в Саутуарке, лягушкам нужна была кювета с водой на два пальца, и это вонючее болото требовалось менять хотя бы раз в сутки, ибо гадят эти… гады именно в воду. Кому вообще может прийти в голову добровольно держать таких склизких тварей дома?

— Начни с проверки туалетов, обращая внимание на мокрые места.

— Я помогу! — Гермиона решительно встала, беря рохлю под опеку. Если это повысит ей самооценку, почему нет?

* * *

Образовавшуюся паузу Гарри заполнил прояснением вопроса, куда и как долго им предстоит ехать. То есть, сначала можно определиться по солнцу с примерным направлением, а потом задать пару вопросов старшеклассникам.

Первое ему удалось: они ехали на север. Со вторым получилось не очень: сидевшая впереди пивная компания с гоготом прошлась по его одежде, обозвала тупым маглом и послала пойти подрасти. Дедовщина — привычное дело, но Гарри почему-то показалось, что студенты с красными львами на робах и сами не знали, где находится Хогвартс. Возможно даже, этого не знает вообще никто, и это общеизвестный факт, а Гарри просто задал тупой вопрос.

Так или иначе, мальчик пожал плечами и потопал к следующей компании, потом к ещё одной… Там ему наконец поведали, что в местоположении школы они не уверены, но вокруг много снежных гор, Запретный лес и большое озеро, а прибывают они аж к семи вечера в деревню Хогсмид. А что будет дальше, это сюрприз. И что если он до семи оголодает, то пусть приходит сюда — пара сэндвичей для него всегда найдётся.

Сердечно поблагодарив незлой коллектив, Гарри подумал, что если перед ним неотвратимо встанет вопрос о выборе банды, в первую очередь следует присмотреться к этим, с жёлтым барсуком на балахонах.

* * *

— Его зовут Невилл, — сообщила Грэйнджер, когда они с жабовладельцем вернулись с успешных поисков. — А это…

— Гермиона, двое парней в состоянии познакомиться самостоятельно. — Гарри посмотрел на ощутимо придавленного опекой пацана. — Гарри Поттер, можно просто Гарри.

— Невилл Лонгботтом. — Парень обозначил лёгкий поклон, не подавая руки. — Можно просто Невилл.

Он нахмурился, пытаясь что-то вспомнить, зачем нерешительно спросил:

— Ты не родственник Поттерам?

— М-м… Вряд ли тем, кого ты можешь иметь в виду. — Гарри не стал цепляться к очевидной тавтологии.

— Почему? Ты же волшебник, а волшебных Поттеров у нас… Ну, то есть… — парень запутался в собственной речи и замолк.

— Всё может быть, — не стал спорить Гарри. Поднятая Невиллом тема отчего-то вызывала у него невнятное раздражение. — Но эти твои Поттеры, наверное, как-то б намекнули мне об этом?

— Так они же…

— Мальчики, девочки, время заморить червячка! — Выкатив громыхающую этажерку на колёсиках, в вагоне появилась продавщица фасованного перекуса. Не теряя времени, она без стеснения приступила к громогласной презентации товара. — Шоколад, печенье, вафли, леденцы, пирожные, тыквенный морс, сливочное пиво! Бетси Блоттс, подрывные крекеры, крыские ириски, угарный лимонад! Ребята, вы как? Перекусить не желаете?

Гарри вежливо помотал головой — ввиду отсутствия денег его выбор был самым простым и безальтернативным. В отличие от него, Гермиона не стала держать язык за зубами:

— От сладкого портится эмаль и наступает кариес! Мои родители…

Гарри незаметно поморщился: учишь её, учишь…

— Имей в виду, — перебил он начинающийся рекламный ролик. — На станцию мы прибываем в семь вечера, далее неспешный трансфер всей оравы и какие-то сюрпризы. Ужин — не раньше восьми.

— А разве… Но как же так?.. И в дороге не дают обеда?

— Так вот же обед! — удивилась тётка. — И сытно, и вкусно, и надолго не задерживается!

— Что?.. Но тут же один десерт! А от сладкого, между пр…

— Могу поделиться с тобой котлетами, — опять попытался спасти ситуацию Гарри. — Но они столовские.

Ему происходящий диалог тоже казался актом абсурдной комедии, но он осознавал, что сейчас не время выносить подобные оценки, потому что он ничего не знает о новом мире. Вдруг в шоколадной обёртке скрывается тарелка куриного бульона?

Между тем ситуацию разрядил молчаливый Невилл:

— Я могу поделиться с вами обоими. Мне бабушка целую корзинку собрала.

— Ну… — замялась Гермиона. — Давайте я вам хоть по пирожному куплю.

— Мне не надо, — быстро отказался Гарри. Он не любил влезать в долги без серьёзной необходимости.

— Мне бабушка сладкое запрещает есть, — замотал головой Невилл. У Гарри, впрочем, возникло ощущение, что причина в другом.

— Извините, — вздохнула Гермиона, виновато глядя на тётку. — От сладкого зубы портятся.

Та, давно всё поняв, лишь кивнула и покатила тележку к более перспективной пивной компании, откуда уже призывно махали руками.

— Мои вещи в другом вагоне, — сказал Невилл, поднимаясь и поудобнее перехватывая жабу. — Пойду схожу за корзинкой.

— Я тебе помогу, — немедленно подхватилась и девчонка. — И вообще, нужно обязательно вымыть руки перед едой. И твоя жаба сидела на полу в…

Голоса детей отдалялись, так что окончания длинной череды поучений Гарри не услышал. Получив объект для применения опеки, Гермиона забыла об обидах и прицепилась к уступчивому мальчику, словно квочка к одинокому цыплёнку. Девчонка, конечно, симпатичная, но упрямая и не склонная прислушиваться к чужим словам. Зачем ему такая головная боль?

Гарри выкинул случайную попутчицу из головы и сосредоточился на болтовне позади себя. Спустя четверть часа, однако, он с удивлением обнаружил, что мысли продолжают водить подспудный хоровод вокруг кудрявой борчихи с кариесом.

Дело было не в том, что он, как говорила старшая приютская пацанва, «запал». Что-то царапало его, тормошило и удерживало, не давая бросить тему окончательно. Предчувствиям Гарри привык доверять — они не раз отводили его от ловушек и засад.

Может, это пытается достучаться повреждённая память? Он знал… кого-то, похожего на эту девчонку? С ней самой-то уж точно он вряд ли раньше пересекался — она бы его вспомнила, наверное. Гарри прислушался к себе… Нет, не в этом дело.

Она сказала что-то важное, но проигнорированное им? Гарри ещё раз прокрутил в памяти весь разговор — и с ней, и с Невиллом на всякий случай. Нет, дело и не в этом тоже.

Он зачем-то ей нужен? Вот, это ближе! Хорошо, допустим, но с какой стати он должен ради неё стараться? Ему-то самому это… Опять царапанье с отчётливым пыльным запахом… Да что ж такое?

Ну ладно… Она нужна ему? Да, ещё ближе! Но всё равно не полно.

Тогда… Они оба нужны друг другу?

Гарри замер, невидяще уставившись перед собой широко распахнувшимися глазами. Впервые это непонятное *нечто*, до сего дня лишь зудевшее и царапавшее *пылью* в сторону от опасных, но невидимых поворотов жизненной тропы, — впервые *оно* дало положительную реакцию «обратной связи». Гарри словно погладили по макушке тёплой ласковой ладонью. Образно, конечно, но оттого не менее приятно. На полуторагодовой памяти Гарри вообще никогда не гладили.

Переждав, пока по спине перестанут перебегать блаженные мурашки, Гарри попытался понять, что же теперь делать. *Оно* никогда не давало конкретных инструкций, да и вообще просыпалось редко и «говорило» зыбче ускользающего поутру сна — и Гарри был *ему* за это благодарен, ибо с постоянно включённым «указателем правильного пути» давно превратился бы в пускающего слюни ленивого дурачка. Думать приходилось самому.

К Гермионе нужно присмотреться. Скорее всего, подружиться. Понять, чего в ней есть такого… пока что не замеченного. Ну и терпеть, чего уж тут… Быть может, её удастся перевоспитать? И вообще, он общался с нею от силы час — вдруг там не всё так печально?

Терпеть неприятных людей Гарри умел. Особенно если за необходимостью переносить неудобства маячит достойная конечная цель. А вот понять, что именно представляет собой эта цель, и будет для Гарри основной задачей на ближайшие…

— Что ты здесь делаешь? — оторвал Гарри от размышлений чей-то деловой голос.

Рядом стоял рыжий парень лет пятнадцати — тот самый, что прибыл к платформе в составе шумной семейки и выглядел поприличнее прочих. Кажется, мать звала его «Перси». На форменном балахоне — вышитый красный лев и приметный латунный значок с надписью «Prefect».

— Почему ты не в вагоне для первокурсников? — не унимался «префект».

— А разве где-то было написано, что у первокурсников отдельный вагон? — не поддался напору Гарри, за неполный год успевший повидать и не такие «наезды». — И чем плох этот?

— Наши там рассказывают новичкам о школе, — чуть сдал назад парень. — О факультетах, о вечернем распределении, о предстоящем выборе. Такова традиция. А ты здесь сидишь! И почему, кстати, ты до сих пор…

На этом моменте «Перси» был вынужден прерваться: его слова заглушил особенно звучный гогот и дружные гортанные вопли. Пивная компания веселилась на своей волне, и нужно признать, делала это с каждым часом всё более развязно. Возможно, парень прав и насиженное место придётся поменять на вагон поспокойнее.

«Префект» меж тем втянул носом воздух, принюхался и решительно двинулся к веселящемуся народу. Там его заметили.

— А-а, Кислый Персик! — заорал рослый рыжеволосый парень с выраженным ирландским скремблером на голосовом канале. — Где простава, я тя спрашиваю? Медалька капнула, а обмывать зажамши?

— Это ведь не сливочное пиво? — уточнил Перси, придержав ногой и присмотревшись к катавшейся по проходу пустой бутылке.

— А чё, мы ещё не в школе! Имеем право, пон’л?

— Вы уже под ответственностью школы, так что регламент действует с отправления поезда, — Перси достал палочку. — Бутылки — на выброс! Завоняли вагон сивухой — любой зашедший сразу…

— Хорош училку лепить, слышь! Мы…

— Evanesco!

Бутылка в руках самого горластого бесследно исчезла — отчего-то с совершенно неуместным сейчас звуком смачно откупориваемой пробки. Несколько студентов повскакивали с лавок.

— Да ты чё творишь! Нам у фрод-барыг потом втридорога покупать! Семейный подряд, мля…

— Я…

— Что здесь происходит?

По проходу к месту назревающей потасовки двигались трое парней постарше — лет по семнадцать-восемнадцать, с зелёными змеями на робах. У самого рослого был такой же значок, как у Перси.

— Не лезь, Беннет, — решительно отбрил Перси. — Сами разберёмся.

— Ошибаешься! Здесь не гостиная, а публичное пьянство. — Названный Беннетом «префект» поднял палочку. — Confiscare spiritus vini!

Сверкнула голубоватая вспышка. Бутылки из рук никуда не делись, но никакого пенного содержимого в них уже не было. Толпа разразилась негодующими криками, а поскольку задирать старший курс никто не рисковал, отыгрывались на Перси.

— Доволен, дятел?

— Потренируйся у слизней, змеёныш!

Беннет, однако, не стал терпеть унижений чужого старосты.

— Проблёв стартует через пятнадцать секунд, — холодно сообщил он толпе. — Если на пол попадёт хоть капля — вылизывать будете языками!

Громко костеря поганых ползунов, народ спешно ломанулся в направлении обоих туалетов. Старосты последовали за одним из потоков.

— Билл был жёстче, Уизли, — выговаривал Беннет Перси. — Не миндальничай с ними, ты теперь по другую сторону. Станешь мямлить — сядут на шею, как было с Чарли, и тогда «ползунами» назовут грифов, а не…

Шумная компания удалилась, причём по большей части с концами: назад вернулись только двое, с мокрыми волосами и угрюмыми, отвратительно трезвыми лицами. А Гарри внезапно обнаружил, что за прошедшими размышлениями непонятно как пропустил добрые час-полтора времени. И Лонгботтом с Грэйнджер, «на минутку» ушедшие за корзинкой, тоже пропали без вести.

Наверное, зацепились за «лекцию о факультетах», догадался мальчик, неспешно пережёвывая самодельный сэндвич и запивая остывшим чаем из бутылки. Один из неурочно протрезвевших парней скривился и пересел к Поттеру спиной — видеть еду он сейчас, похоже, не мог. Но погрузившемуся в размышления Гарри было всё равно. По-хорошему, ему бы тоже следовало отправиться в вагон для будущих однокурсников — если не заканчивающуюся лекцию послушать, то хоть познакомиться. Но знакомство с одногодками не горит — впереди несколько лет учёбы, — а вот лекция… Так уж Гарри был устроен, что в одиночестве соображал лучше и… глубже.

Куда полезнее будет подсесть поближе к тем приветливым добрякам с барсуками на робах. У «синих птиц» он уже вряд ли что-то новое услышит — их разговоры пошли по второму кругу. А с «барсуками», вполне вероятно, и познакомиться получится.