Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Мэв рывком поднялась с постели, схватившись за горло. Вокруг было темно и тихо. Пахло сыростью и чужим жильём — запахом, который не поддавался конкретному определению, но, въедаясь в кожу, напоминал о том, что они здесь никто. Поднявшись, девушка долго приходила в себя, отгоняя воспоминания о кошмаре, изводившем её последние дни. Во сне она была ланью, которую загонял неведомый хищник. Сон этот приходил раз за разом. Рычание за спиной приближалось. Просыпаясь, Мэв знала, что однажды зверь настигнет и разорвёт её на части. Скоро ли это случится? Сегодня? Завтра? Насколько ещё хватит сил для бегства? Ведь этот бег был стремлением в никуда. Во тьме, впереди, не было приюта, способного дать покой, и Мэв это знала. Хорошо, что в этот раз она не кричала, иначе бы вновь разбудила Иенн.

Сейчас малышка тихо посапывала под боком. К счастью, под этой крышей хотя бы её перестали мучить кошмары. Да и мудрено ли: заперев дочь в жалкой комнатушке, Мэв оградила её от мира и тех мужчин, что так пугали девочку. Правильным ли был этот выбор? Сколько ещё она сможет удерживать это едва сносное существование? Мэв не знала — она жила одним днём.

Умывшись прохладной водой из таза, девушка открыла ставни — рассвет только разгорался. Можно было ещё немного полежать в кровати, но тогда в голову полезут дурные и непрошенные мысли. Мэв хотелось оттянуть этот тягостный момент.

«Раньше начну работу — раньше освобожусь и смогу поиграть с дочерью», — рассудила девушка.

Взяв метлу, она вышла в пустой зал. Кирава и без того косо смотрела на новую прислугу, поэтому Мэв скрепя сердце старалась лишний раз не злить сварливую аргонианку.

Девушка закончила уборку до открытия и успела вернуться в каморку до пробуждения дочери. Усевшись на край постели, Мэв стала аккуратно перебирать светлые волосы малышки.

Теперь они жили в Рифтене — городе, в котором Стэн был единственным человеком, кого она знала и к кому могла бы обратиться за помощью. Из некогда поддерживающего Братьев Бури города Рифтен — под управлением ярла Мавен Чёрный Вереск — быстро превратился в такое же проимперское поселение, как Солитьюд, и Стэн, возобновив по возвращении сомнительные связи, быстро пошёл в гору.

Мэв отказалась жить под крышей дома, который он купил в восточной части города, но не знала, надолго ли хватит гордости отвергать регулярные предложения норда. Жалования уборщицы в «Пчеле и жале» — за вычетом крыши и питания — не хватило даже на покупку тёплых вещей для дочери. А скоротечное скайримское лето подходило к концу, и это становилось насущной проблемой. Девушка попыталась найти другую работу, но все, к кому она обращалась, отказывали без объяснения причин. Это напоминало непрерывный страшный и изматывающий сон.

— Мам, ты пачешь? — шепеляво спросила дочка.

В последние дни Иенн стала просыпаться вот так: тихо и подолгу оставалась лежать с закрытыми глазами, словно желая продлить сон. И как же Мэв понимала малышку, но позволить себе такую роскошь не могла.

— Нет, милая, — ласково ответила Мэв. — Подметала, и соринка в глаз попала.

— Солинка, — повторила дочь, закрывая глаза и переворачиваясь на другой бок.

Отыскав куклу, малышка прижала её к груди и тяжело вздохнула. Такой тягостный вздох подошёл бы скорее старушке, укладывающейся спать, чем двухлетнему ребёнку, едва пробудившемуся ото сна. Мэв знала, что сама виновата в этом, — это её настроение подхватывала Иенн. Так не могло продолжаться долго!

— Милая, вставай, умоемся, покушаем и спустимся в зал. Надо помыть посуду после завтрака, пока Кирава не начала гневно стучать чашками.

— Кивава шипить, — протянула девочка, с улыбкой повернувшись к матери.

Наверное, так могла бы выглядеть улыбка её отца, если бы в его оскале не было намертво въевшейся злобы, подумала Мэв. Но тут же девушка отогнала запретную мысль.

— Тс-с-с, — прошептала Мэв, показывая, что малышка не должна так говорить при Кираве. Чего доброго, хозяйка опять начнёт гневаться, отчего к вечеру их нехитрые вещи окажутся выставленными на мощёную деревом пристань. Допустить это девушка не могла, ведь больше им некуда было идти.

* * *

Вечером, уложив Иенн, Мэв спустилась в зал. Тален-Джей велел ей. Он всегда делал так, когда в «Пчелу и жало» приходил Стэн с товарищами. Мэв пробыла в Рифтене достаточно, чтобы без труда различить воров. После получения Мавен Чёрный Вереск титула ярла обитатели подземелий уже не скрывались и с наступлением темноты вылезали наружу, подобно крысам. Весь этот город, состоящий из посеревших от влаги досок, был пронизан их ходами и тайными метками. Мэв не понимала значения последних, но её зоркий взгляд различил одну такую даже на вывеске таверны. В этом городе сложно было ощутить себя в безопасности, потому Мэв не глядя поменяла бы огромный Рифтен на маленький Данстар. Но оттуда её прогнали, сочтя прогнившим плодом.

— Меда! — крикнул Стэн, и Кирава, наполнив кружки, знаком приказала служанке отнести поднос. Сжав зубы, Мэв исполнила приказ.

— Красавица! — приветствовал её вскриком один из товарищей Стэна — Бриньольф. — А мы уже успели соскучиться по тебе.

Мэв сочла нужным ответить лишь холодным кивком — одаривать улыбками посетителей в её обязанности не входило. Стэн, как всегда, следил за ней исподлобья, пока она ставила поднос на стол, а потом добродушно произнёс, указывая на место рядом с собой:

— Малышка, посиди с нами.

Как бы девушка того ни хотела, но не могла отказаться. При Кираве следовало показывать, что Стэн — её близкий друг, так как именно он устроил её сюда. А норд, едва прибыв, быстро пробился наверх, командуя отныне всей рифтенской стражей. И при этом, не скрываясь, пил в главном трактире Рифтена с ребятами вроде Бриньольфа и ходил по городу в неизменной компании не менее подозрительного босмера по имени Дрел. Это было всё, что следовало знать о новом правосудии Рифта.

Сегодня приятели тоже были вместе. Мэв опустилась на скамью под прищуренным взглядом глаз цвета гнилой листвы. Босмер носил чёрный капюшон, кожаный доспех и эльфийский лук за спиной, на который она то и дело посматривала с откровенной печалью. На самого босмера девушка глядела с неприкрытым презрением, как и он на неё.

— Уже скоро последние очаги сопротивления будут подавлены, и тогда возьмёмся за остроухих ублюдков, — продолжил прерванный разговор Стэн, заставив Мэв едва заметно вздрогнуть. — Генерал Туллий — герой войны — сможет триумфально вернуться в столицу. Уже сейчас он призывает в Солитьюд верных людей.

— Когда едешь, Стэн? — спросил Дрел.

— Нужно закончить дела здесь, — красноречиво ответил Стэн. — Но уже скоро. Туллий — мужик дела. Кроме него, никто не способен показать высокомерным остроухим ублюдкам, где их место. Без обид, Дрел.

Босмер, подняв кружку, с усмешкой отсалютовал молодому норду.

— За единую Империю и процветание всех её граждан! — провозгласил босмер, и двое приятелей поддержали этот тост.

Товарищи выпили. Опуская кружку, Стэн как бы невзначай задел её локоть, Мэв вздрогнула. Она могла тысячу раз убеждать других, что молодой норд — её приятель, но его прикосновения вызывали настоящее омерзение, которое было трудно скрыть. Кажется, на её лице что-то отразилось, так как норд обратился к ней, буравя тяжёлым взглядом.

— Мэв, поедем в Солитьюд вдвоём?

Вдвоём? Посмотрев на него, девушка нахмурилась. Жизнь научила её держать язык за зубами, но обида за то, что норд воспринимает Иенн как ненужную обузу, была не тем, с чем она готова была мириться. Даже ради поддержания вида их мнимой дружбы.

— Мне нравится Рифтен, — соврала девушка. — Не уверена, что хочу с ребёнком забираться так далеко от дома.

— Приют под руководством Констанции Мишель, как говорят, стал образцовым заведением, — протянул босмер, и Мэв поняла, что этот разговор отрепетирован заранее. Стэн был слишком хитёр, чтобы произнести роковые слова самому, и подговорил товарища.

— В приюте живут дети, у которых нет родителей. У Иенн есть я, — холодно произнесла девушка, поднимаясь со скамьи.

— Зря ты так, Малышка, — протянул Стэн, смотря на неё без малейшей душевной теплоты. — Констанция Мишель согласится присмотреть за этой девочкой за небольшое пожертвование приюту.

«Этой девочкой» — фраза эта буквально источала яд, и Мэв знала, что это уже не изменить.

По прибытии в Рифтен маска весёлого парня, что носил молодой норд, спала, и Мэв безошибочно поняла все его чувства и мотивы. Для Стэна девочка-полукровка была немым напоминанием, что его Малышку Мэв использовал другой. Что же до самой девушки… Мэв знала, что, упоминая поездку в Солитьюд или приглашая жить её под свою крышу, Стэн не подразумевал предварительный поход в храм Мары. Она должна была стать его содержанкой. Обманывать себя не стоило. По сути, привезя сюда, он практически не оставил ей выбора.

Ощущая привычное удушье, Мэв отвернулась и отошла от стола.

Не обращая внимания на неодобрительное шипение Киравы, девушка вышла из таверны, вдохнула прохладный воздух. Вроде в Рифтене нет ни снежного заноса, ни вынужденного соседства с врагом, а ощущения всё те же: западня, сжимающая тиски. Но в этот раз не Боги завели её сюда, а собственное малодушие и глупость.

Опираясь о поручень перед мостом и слушая шум воды под ногами, Мэв гадала, как лучше поступить. Пойти на поводу у Стэна и стать его марионеткой или бросить всё и уехать с дочерью в другое место? Может быть, в Вайтран? Или в Виндхельм?

Нет, точно не в Виндхельм. Родители чётко дали понять, что больше не желают иметь с ней ничего общего, а без этого Виндхельм был просто большим древним городом, где как нигде в Скайриме ненавидели эльфов. Что до Вайтрана, то, хоть Мэв и воевала в его окрестностях, знала о вотчине Соратников ничтожно мало. По сути, для неё это было бы бегством в никуда. И всё же, если бы дело было только в ней, Мэв не колебалась бы ни мгновения. Но малышка… Что будет с ней? В дороге на них могли напасть разбойники, волки или прочая погань, расплодившаяся за годы войны. А в городе девушку могли посчитать эльфийской подстилкой, шпионкой. Служба в Братьях Бури под Вайтраном тоже могла выйти боком. Быть может, после отъезда Стэна она сможет отыскать для них место в Рифтене? Без гнетущего внимания молодого норда и без взгляда холодных глаз они вздохнут свободно.

Мэв знала, что, приехав в Рифтен, норд чётко дал понять всем, кто она и чья она. И, хоть девушка отказалась жить под его крышей, репутация «его» бабы не давала ступить и шагу без косого взгляда окружающих. Как скоро он уедет? Сколько ей ещё это терпеть? Притворяться?

Посмотрев на приоткрытое темнеющее окно каморки над головой, Мэв сжала кулаки. Она вытерпит это. Чёрт возьми, она найдёт выход и не станет марионеткой рифтенца! Не даст ему права измываться над Иенн!

Не найдя в себе сил вернуться и вновь увидеть ложного друга, Мэв обошла таверну по кругу, поскрипывая досками деревянного настила и ожидая, когда приятели выйдут. Один круг, второй, третий, четвертый. Время шло, но компания не покидала таверну, явно углубившись в обсуждение хорошей рыбалки. Мэв догадывалась, что с настоящей рыбной ловлей их разговоры не имели ничего общего, но что она могла сделать. В этом городе именно Стэн и покровительствующая ему Мавен представляли закон.

Несмотря на поздний час, около рыночной площади сидел нищий. Когда оборванец в очередной раз проводил её любопытным взглядом, девушка не выдержала и, пройдя мост, спустилась по лестнице на нижнюю пристань. Пройдясь по дощатому настилу меж линии пустых лодок, обрамляющих канал, она дошла до алхимической лавки. Дальше был вход в Муравейник и закрытые в это время ворота, ведущие на пристань. Мэв с тоской посмотрела на них. Ей нестерпимо захотелось выйти к воде, чтобы посмотреть на зеркальную гладь огромного озера и горные пики на горизонте. Вдохнуть воздух, не похожий на запах Рифтена, и хоть ненадолго забыть обо всём. Но так далеко отходить от таверны девушка не могла. Дочь по ночам спала беспокойно и, проснувшись, могла начать искать маму и плакать. Мэв даже не была уверена, что услышит крики девочки отсюда, хоть и оставила окно приоткрытым, когда уходила. Нужно было возвращаться. В этот раз она просто поднимется и не спустится, пока Стэн и его товарищи не покинут таверну.

Постояв ещё немного, девушка развернулась и уже хотела идти назад, как услышала знакомые мужские голоса. Поняв, кто это, Мэв, не желая встречи, тихонько забралась в одну из лодок и замерла в тени пропахших рыбой корзин.

— Столько стараний из-за какой-то юбки, — услышала она знакомые презрительные нотки.

— Дрел, перестань.

— Я просто не понимаю, что ты в ней нашёл? Если не брать в расчёт смазливую мордашку, то ничего особенного. С твоими связями и покровительством Мавен, друг, ты можешь получить любую. Почище, веселее и даже красивее.

— Это уже дело принципа, приятель, — в голосе Стэна зазвучала насмешка.

— Значит, не отступишься?

— Нет. Я не привык отступать, когда выбрал цель.

— Эх, всё равно она того не стоит, — спесиво упорствовал Дрел. — Дешёвка. На твоём месте я бы…

— Но ты пока не на моём месте, дружище, поэтому просто делай то, что я говорю.

— Я уже донёс правильную мысль по обе стороны канала, об этом можешь даже не беспокоиться, — заверил босмер. — Но бабёнка с норовом. Что ты будешь делать, если она всё равно откажется?

— Ничего. Я уже всё сделал. Не думаю, что ждать осталось долго.

Что-то гулко звякнуло.

— Я тоже так не думаю, — подтвердил босмер и заржал.

Скрипнула дверь Муравейника. Они ушли. Мэв выбралась из убежища. Сжав губы, она быстро пошла к таверне, чувствуя дрожь и опустошение. Сомнений не было: они говорили о ней. Дело принципа… О матерь Кин, он же и правда не отступится, пока не получит желаемое! Если так, то все её надежды напрасны. Он не отстанет от неё, пока не обглодает полностью, словно саблезуб кость пойманной жертвы.

Коснувшись горла, Мэв тут же нащупала тонкий шрам, и мир покачнулся перед глазами. В отчаянии она упала на нижнюю ступень лестницы, ведущей на верхнюю пристань. Хотелось плакать, но все слёзы она уже выплакала по дороге с фермы родителей до Рифтена. Посмотрев на воду, Мэв поняла, что хочет завершить всё здесь и сейчас. Ведь это так просто — шагнуть и просто позволить воде унести все печали и горести. Словно зачарованная, она поднялась и шагнула к каналу. Воды здесь зловонны и затянуты тиной, но достаточно глубоки, чтобы утянуть её на дно. Нужно просто выпустить воздух из груди и…

Далёкий крик донёсся до помутнённого сознания девушки. Но какая разница, ведь голоса исчезнут. Всё, о чём она могла мечтать, — так это о забвении. Абсолютной и непроглядной тьме. Покое. Но крик не отступал. Её нога уже висела в воздухе, когда в меркнущем сознании промелькнула мысль о единственном живом существе, из-за которого она не может пойти на этот позорный шаг.

— Иенн.

* * *

На следующий день Мэв, укутав дочь, ещё раз прошлась по всем заведениям Рифтена в поисках работы, но напрасно. Серые лица сменяли одно другое, но ответ был един. В ночлежке Хельги ей отказали ещё до того, как она успела открыть рот. Отчаявшись, она пошла в крепость Миствейл, чтобы упасть в ноги Мавен Черный Вереск и попросить работу и защиту, но туда её даже не пустили, сообщив, что ярл не принимает просителей, а управительница занята.

Стоя на пороге крепости и смотря вниз на серые крыши домов, девушка поняла, что сон сбылся: она лань, загнанная в охотничьи угодья жестоким хищником. Дочь, дергая её за локон, попросила отнести домой, а Мэв даже не почувствовала боли.

Вернувшись в таверну, под немилосердное шипение Киравы она поднялась и решила, что покинет Рифтен сегодня же. Денег у них было немного, но на то, чтобы оплатить повозку до ближайшей деревеньки, должно хватить. Без разницы куда! Лишь бы подальше от этого крысиного гнезда и проклятого рифтенца, желающего отобрать у неё всё.

Усадив ноющую малышку на край постели, Мэв полезла под матрац, чтобы достать мешочек с монетами, но, прощупав угол, где сделала тайник, обнаружила лишь пустую дыру в соломе. Похолодев, девушка обыскала всё ещё раз — ничего. Поставив на пол ревущую дочь и перевернув всю подстилку, девушка поняла, что деньги исчезли!

— Иенн, дочка, ты игралась с мешочком мамы? — спросила она, повернувшись к ней и поднимая ту на руки.

— Ниет, — проныла малышка, мотая головой и расплёскивая по щекам слёзы. — Его длема унёс.

— Дрема? Тот, кто напугал тебя вчера?

Девочка кивнула, начав тереть глаза.

Вчера Мэв приняла хныканья дочери о дреме в их комнате за ночной кошмар, но что, если это было не так? Но кто это был? Тален-Джей искал её, сообщив, что дочь кричит и будит постояльцев. Мог ли это быть он? А может, это был Стэн или его дружок Дрел? Не об этом ли поручении они говорили, когда шли по пристани? Тот звук… Так могли звучать монеты в полупустом кошеле… «Уже недолго», — сказал рифтенец, а потом засмеялся.

Сев прямо на пол, Мэв обхватила голову. А он и правда не оставил ей выхода. Без денег и без оружия, с Иенн на руках она не решится покинуть город. Мерзавец! Он и правда сделал всё, и теперь ему только оставалось ждать. Руки опять невольно коснулись горла.

Мэв долго просидела так, отупев и не зная, что делать. Голосок Иенн и прикосновение тёплой ручки ко лбу вывел девушку из транса.

— Мама, кусать! — твердила дочь, зная, что только это способно вырвать Мэв из мертвенного оцепенения.

— Хорошо, дай маме время. Я всё тебе принесу.

* * *

После обеда, взяв дочь на руки, Мэв спустилась в зал. Она твёрдо решила, что закончит эту гонку: отыщет Стэна и выскажет ему всё в лицо, а потом потребует деньги обратно. Хоть что-то человеческое в нём должно же остаться, думала девушка, но в то же время боялась сама себе отвечать на этот вопрос. Но как бы то ни было, иного выхода у них с Иенн не было. Рифтенец ждал, и она должна была прийти к нему. Но девушка не успела дойти до двери, как Кирава высунулась из-за стойки.

— Эй ты, если сейчас бросишь работу, назад можешь не возвращаться! — шипела аргонианка, не приглушая голоса. — Хватит с нас и того, что твои дружки шляются здесь, как у себя дома! А у нас приличное заведение — не дом терпимости.

Развернувшись, Мэв хотела прикрикнуть на трактирщицу, но не смогла… Проглотила обиду. Усадив малышку на скамейку в углу кухни, девушка принялась за работу.

Освободилась она лишь к сумеркам. Стэн не явился, и Мэв, взяв Иенн за руку, пошла к нему домой сама с твёрдым намерением поговорить открыто.

Немногочисленные прохожие серыми тенями скользили мимо. Мэв не разбирала дороги, но дом Стэна, где она была лишь однажды, нашла без труда. Остановившись перед высокой калиткой, девушка почувствовала себя так, как, верно, чувствует себя безоружный человек перед логовом зверя.

«Надо было украсть у Киравы хотя бы столовый нож», — запоздало подумала она. Хотя вряд ли один и тот же трюк дважды способен подействовать на рифтенца. А с другой стороны… Чего ей бояться? Быть может, изнасиловав её, он насытится и оставит их в покое? Поймёт наконец, что ничего больше Малышка ему дать не сможет. Отвращение подкатило к горлу, но Мэв загнала это чувство поглубже. Если придётся, она стерпит и это.

Словно почувствовав тревогу, Иенн напряглась и потянула маму обратно, что-то замычав. А может, малышка тоже вспомнила это место. Мэв, взяв на руки и прижав дочь, стала шептать утешительные слова, смотря на высокое здание. Дом Стэна был непозволительно роскошен для человека его возраста и положения. Девушка понимала, что куплен он не на жалованье имперского офицера.

«Роскошная конура», — едко подумала она, толкая калитку.

Лишь поднявшись на крыльцо, Мэв поняла, что хочет, чтобы норда не оказалось дома. Это позволило бы отложить разговор на следующий день. А потом, если Кирава не выставит их, и ещё на один день. И ещё. Ещё!

Девушка постучала, стараясь прислушаться к биению сердца и скрыть звук гулких шагов за дверью. Их она и правда не услышала, но дверь открылась. На порог вышел Стэн. Даже без брони он казался ей настоящим зверем. Иенн, прижавшись к уху, заныла.

— Мэв? Не ожидал тебя увидеть в такое время, — произнёс мужчина, мрачно посмотрев на хнычущую малышку.

— Стэн, довольно, — с порога начала девушка. — Верни деньги, которые ты украл у меня вчера.

— Малышка Мэв, за кого ты меня принимаешь? — усмехнулся он, складывая руки на груди и расставляя ноги, чтобы казаться ещё более грозным и устрашающим.

И, хоть Мэв поняла, зачем он это сделал, трюк подействовал: она испытала страх и голос задрожал.

— Оставь это, Стэн. Я слышала ваш с Дрелом разговор, — призналась она, борясь с желанием в страхе опустить глаза и признать поражение. — Вчера, на пристани.

Таиться дальше бессмысленно, поняла Мэв, смотря мучителю в лицо без маски показной дружбы.

Усмешка на губах норда погасла. Взгляд стал жёстче.

— Вот как, — протянул он, смотря на неё уже без тени приязни. — Решила поговорить прямо, Малышка Мэв? Будь по-твоему. Тогда пройдём в дом.

— Нет, — возразила девушка, ощущая липкий ужас. И норд звериным чутьём почувствовал страх. Мэв поняла это по тому, как он самодовольно ухмыльнулся. Но почти сразу он погасил злую эмоцию и посмотрел на неё пристальным немигающим взглядом.

— Малышка, это не предложение, — тут же сурово произнёс он. — Хочешь поговорить — иди в дом, не хочешь — я зайду сам и закрою дверь.

Не шутит, поняла Мэв. Предоставляя ей выбор, рифтенец не оставлял его по факту. Им нужны те деньги, потому девушка приняла его предложение, шагнув вперёд.

В доме было тепло и светло, но девушка не почувствовала облегчения. Около длинного стола перед очагом горело несколько свечей, ярко освещая богатый интерьер и трофейные головы животных на стенах. Мэв знала, что это купленная бутафория — Стэн не увлекался охотой. Но, видно, молодой норд считал, что чужие трофеи подчеркнут его статус. Как подчёркивало его и святилище у входа. Переливающийся на чашу рог — алтарь Стендара, которого рифтенец почитал покровителем.

Стэн жестом пригласил гостью в главный зал и взмахом руки указал на скамью у стены, под головой оленя. Символично, с дрожью подумала Мэв, искоса наблюдая, как норд, выдвинув стул, усаживается напротив — на расстоянии трёх шагов. Опасное расстояние, так она не сможет почувствовать себя в безопасности и у норда получится подавить её волю.

Мэв села, но, когда она попыталась опустить Иенн на пол, малышка, крепко вцепившись в шаль на её плечах, начала хныкать и вертеть головой. Ошибкой было брать дочь сюда. Если разговор примет скверный оборот, у девочки появится ещё больше поводов, просыпаясь, плакать по ночам. Мэв это понимала, но в этом проклятом городе не было никого, кому она могла доверить девочку хотя бы на время. Она попыталась успокоить дочь, но безуспешно. Стэн, смотря на это, хранил мрачное молчание, и Мэв понемногу стала чувствовать страх уже за Иенн. В этом доме не было никого, кроме них, потому, если он сделает что-нибудь с ними обеими, никому даже дела до этого не будет. В этом городе они были лишь чужаками без родни, знакомств и связей.

— Иенн, посиди немножко с куклой, — уговаривала она, пытаясь сунуть в дрожащие ручки любимую, хоть и потрёпанную куклу, но дочь, отбиваясь, цеплялась за шаль и лезла на шею.

— Мама, домой, — прошепелявила Иенн, и Мэв, склонив голову, поняла, что не знает, куда теперь ей отвести дочь. В мире не было места, которое она могла бы назвать домом. Каморка Киравы? Чудо, если при возвращении они не найдут вещи, сваленными у дверей таверны.

— Иенн, немножко потерпи, и мы пойдём домой, — уверяла её Мэв, но та, не поверив, замотала головой.

— Сечас! — упорствовала малышка.

То, как малышка нахмурила светлые брови, пробудило в Мэв столь неуместные под этой крышей воспоминания, отчего она замерла, удивляясь, как ребёнок, ни разу в жизни не видевший выражения лица своего отца, смог так точно скопировать его…

— Иенн, — прошептала девушка, коснувшись её лица кончиками пальцев, и та немного затихла.

— Мэв, — буквально рявкнул Стэн, заставив малышку снова зарыдать.

— Ты пугаешь её, — зашипела Мэв, беря дочь на руки и прижимая к груди.

— Если ты хотела серьёзно поговорить, зачем притащила ЭТО с собой?

— Это — моя дочь, — с расстановкой произнесла Мэв.

— А ещё дочь талморского ублюдка, которого ты покрываешь с завидным упорством!

— Я никого не покрываю, — произнесла Мэв, чувствуя, как кровь отливает от лица и рук.

Сердце гулко забилось. Совсем как в тот раз, когда он упомянул имя Красино. С тех пор норд молчал о результатах поисков его должников, но что, если новости были, а он молчал?

— Мэв, мы же договорились не таиться, разве не так? — произнёс норд голосом, каким судьи выносят приговор. — Ты сама пришла ко мне и захотела поговорить открыто. Что же, я согласен! Но тогда и ты отбрось притворство.

— Стэн, бесполезно меня отвлекать, — Мэв постаралась увести разговор из опасного русла. — Верни деньги, которые ты взял у меня вчера!

— Я ничего не брал. Но можешь заявить на меня, — как ни в чём не бывало, предложил норд. — Если учитывать, что закон в этом городе с недавних пор представляю я, можешь обратиться напрямую к ярлу Мавен и изложить все свои претензии.

— Я знаю, что это был ты, — укорила Мэв, прекрасно понимая никчёмность подобного обращения.

— Это лишь твои домыслы, — холодно ответил он. — Это всё, что ты хочешь мне сказать?

— Кому, как не мне, знать, на что ты способен, Стэн? — произнесла Мэв, стараясь успокоить дочь, которая, чувствуя настроение матери, переходила на рёв.

— Ты знала другого человека, и я знал другую девушку. Мэв — лучница, была прямой, как стрела, и чистой, словно утренняя заря. Что с тобой стало? Та Мэв, которую я знал, мечтала поквитаться с убийцей сестры, а не родить от него ребёнка.

Если бы Мэв сейчас стояла, то несомненно рухнула бы на пол, показав норду всю свою ничтожность.

— Откуда ты… — потрясённо протянула девушка, боясь услышать, что ему сказал об этом сам Далемар перед тем, как Стэн убил его.

— Дигли ты рассказала чуть иную историю, чем мне, — ответил норд, и Мэв едва успела скрыть вздох облегчения. — Тогда ты ещё не успела запутаться во всей этой неумелой лжи.

— Дигли бы не стала… — девушка почувствовала, как горечь от предательства подруги проступает сквозь прочий страх. Дигли и правда знала часть истории, которую девушка не рассказывала больше никому.

— Я знаю, как правильно задавать вопросы, — жёстко произнёс Стэн, буквально излучая колючую злобу. — Талморский юстициар! Хуже того — дознаватель… Палач! Мэв, скажи, а ты раздвинула перед ним ноги до того, как узнала, что он был тем самым, или после?

— Он не спрашивал моего дозволения, — выкрикнула Мэв ставшую уже привычной ложь. Ту, в которую сама так хотела поверить.

— Хватит врать! — без толики сочувствия рыкнул Стэн, неотрывно наблюдая за ней, словно хищник за добычей.

Только сейчас Мэв заметила голову оскалившегося медведя у него за спиной. Он ведь издевался над ней! Потешался, зная, что не оставил выбора. Грязный ублюдок!

— Ты покрывала его! Сказала, что он был простым лучником, чтобы я пошёл по ложному следу! Ответь, почему? Он так хорошо ублажал тебя на том проклятом острове, что ты поставила благо убийцы выше памяти сестры?

«Что будет, если я подтвержу его слова? — подумала Мэв, уткнувшись губами в макушку ревущей Иенн. — Признаюсь, что отдалась талморцу добровольно и любила до той поры, пока он не сказал правду. Что родила ребёнка, чтобы эта любовь не убила меня. Нет, его гнев может стать неуправляемым и может обратиться на Иенн».

Прикусив язык, Мэв сжалась, а Стэн, приняв это за признание вины продолжил:

— О, блядь, я многое узнал! Почуял неладное ещё в первый вечер! Твой лживый рассказ пестрел заметными дырами. Такой бред способен обмануть лишь того, кто не знает, как работает их система изнутри. Выпрыгнула за борт, когда вели на допрос? Без оружия оглушила троих конвоиров, что положены у них по протоколу? А талморцы, сука, всё делают по протоколам! Даже выносят за пленниками ведро, следуя инструкции, мать твою! А знаешь, чего они не делают? Никогда не развязывают руки конвоируемым заключенным вне камеры! И вот ты предложила мне поверить, что без оружия и со связанными руками ты управилась с тремя вооруженными ублюдками, прыгнула за борт и так доплыла до Данстара, который очень кстати оказался рядом? О нет, Мэв! Я не дурак. Он ведь тебя отпустил?

Не зная, что ответить, девушка отвернулась и даже через крик дочери услышала, как скрипнули его зубы, мигом напомнив об отчиме.

— Можешь не отвечать, я и так знаю правду. Но почему эта ублюдина остроухая так поступила? Если бы ты после этого вернулась к Братьям, сказал бы, что ты стала их шпионкой. Но ты почти три года просидела в Данстаре, стирая бельё и не показывая носа дальше дома ёбнутой подружки. Я бы мог допустить, что ты сломалась и согласилась стать их шпионкой, но потом, испугавшись, залегла на дно. Но, драные дреморы, Мэв, таких малодушных они выкрадывают из домов даже в тылу врага! А потом казнят — жёстко и прилюдно как пример другим своим сошкам. Но ты прожила достаточно долго и мирно, чтобы предположить, что убийца отпустил тебя сам и без согласования с товарищами. С одной стороны, это почти невероятно, учитывая, кто он такой, но с другой… Вероятно, ты тоже хорошо ублажала его, раз он рискнул башкой.

Стэн замолчал. Мэв наблюдала за ним краем глаза: развалившись на стуле в нахальной позе с расставленными ногами, он наблюдал за ней с кривой усмешкой.

— Нечего сказать, Мэв? Но я вижу тебя насквозь. Всегда, блядь, видел! Помнишь, когда мы уезжали из Данстара, я назвал одно имя — Красино. Ты хорошо контролировала лицо, но руки тебя выдали. Совсем как сейчас. Когда врёшь, прячь их от собеседника и никогда не играй в карты. Так вот — по тому, как дрогнули твои руки, я понял, что прежде ты уже слышала это имя и я на верном пути. А вот чего я не сказал тебе, Мэв, так это то, что твой побег стоил твоему ублюдочному талморсокму ёбарю головы! Красино всё понял и обличил его перед другими остроухими мразями. Его казнили! Причём довольно громко в определённых кругах. Так что выполнить обещание перед тобой я не смогу. Увы, — буквально выплюнул он яд, заставивший сердце Мэв замереть. — Ну же, возрадуйся, Мэв, — убийца сестры и твой насильник кормит червей! Почему же ты не радуешься? Прижимаешь его ублюдка сильнее… Жалеешь сироту или пытаешься так скрыть дрожь в руках? Прислушалась к моему совету? Ну хоть на это ума у тебя хватило.

Стэн говорил ещё что-то, но Мэв не слышала его. В ушах всё громче шумело море.

«Я не заплачу, — твердила она себе, словно проваливаясь в бездонный колодец. — Далемар мёртв. МЁРТВ… Брит отомщена, и тёмный голос отступит. Я смогу обрести покой хоть в этой части души. Именно покоя я всегда и хотела… Не воспоминаний о взгляде, о голосе, губах… Его больше нет. Мер не верил в моих богов, а значит, даже после смерти я не встречу его. Никогда. Всё кончено. Я молила богов об этом и получила то, чего просила. Я этого хотела! Тогда почему мне так хочется кричать?»

Зарывшись в волосы дочери, обнимая дрожащее тельце, Мэв против воли вспомнила его лицо. Тот... последний раз, когда она, касаясь щёки, просила его бежать вместе с ней. А эльф, изумившись, спросил, хочет ли она его смерти… Теперь девушка знала ответ: она не хотела. НЕ ХОТЕЛА!

Мир возвращался вместе с надрывным плачем дочери, и Мэв поняла, что слишком сильно прижала девочку к себе.

— Прости, милая, сейчас мы пойдём домой, — произнесла девушка, чувствуя, что больше не хочет находиться под этой крышей.

Говорила она тихо, но норд услышал. Лицо его исказила гримаса ярости и брезгливости.

— Ошибаешься, Мэв, никуда ты не пойдёшь! — рявкнул норд, поднимаясь со стула. — Ты не слышала, что я сказал? Твой талморский ёбарь позорно издох. То, чего не смогла сделать ты, сделали боги твоей сестры и твоё невольное вмешательство. Ну что, будешь лить слёзы по убийце и палачу? По ничтожной крысе?

— И чем ты лучше его сейчас? — желчно спросила Мэв и слишком поздно поняла, что это было роковой ошибкой.

Зарычав, Стэн сделал три шага, подступил вплотную и, склонившись, обдал лицо горьким дыханием. На миг девушке показалось, что сейчас он ударит её. Отвернувшись, Мэв закрыла собой дочь, но вместо удара Стэн развернул её рывком к себе. Из-за крика Иенн она не разбирала сказанного.

Он не ударил её. Сделав шаг назад, громко велел успокоить девчонку.

— Иенн, милая, всё хорошо, — шептала она, но малышка, красная от слёз, пыталась вырваться из её рук. — Всё хорошо, — повторяла Мэв наглую ложь.

— Наверху есть гостевая кровать, поднимись, успокой и уложи её, — скомандовал Стэн.

— Как ты себе это представляешь? — крикнула девушка, разрываясь между желанием сбежать и попытаться ударить его чем-то, что можно было уместить в руку и поднять. Но первое непременно вызовет в нём охотничий азарт, и он просто нагонит их с Иенн, а второе породит агрессию к ним обеим.

— С этим ребёнком на руках мы не сможем поговорить нормально. А поговорить нам есть о чём, можешь мне поверить, — громко произнёс норд. — Поэтому поднимись и успокой сиротку.

— Нам не о чем говорить, — холодно произнесла Мэв, желая забыть слово «сиротка». — Мы уходим, Стэн.

— Ты выйдешь отсюда, когда я разрешу! — рявкнул он. — И ради блага своей малявки ты сделаешь всё, о чём я тебе говорю!

Это была угроза. И как матёрый зверь, он знал, в какое место бить. Мэв смотрела и понимала, что он может просто убить их с дочерью и никто даже не обвинит его в этом. Их просто никто не станет искать. Рифтенец шантажировал её ребенком, глупо было полагать, что он не способен на насилие. Способен — и ещё как. Осознав это, Мэв пыталась мыслить разумно. Единственный шанс для них — это обмануть его и бежать, а значит, действовать грубой силой нельзя. В силе она безнадёжно проигрывала ему. Как, скорее всего, и в хитрости. Но наплевать, ради Иенн она обманет его и вырвется из этих силков. В Обливион его и деньги. Они пойдут пешком, положившись на волю Богов. Если Девять так чутки к её молитвам, то они найдут приют. Если нет, то умрут, но не на его условиях.

— Времени надо много, — отрешённо произнесла Мэв.

— Я подожду, — заверил норд. — Поднимайся и поворачивай направо. Если нужна вода или бельё, они в моей комнате, она будет прямо.

Мэв кивнула.

Поднимаясь по лестнице, она была благодарна за то, что дочь не увидит того, что будет позже. Девушка не сомневалась, что Стэн доведёт в этот раз начатое до конца. Ну и пусть. Только бы не трогал Иенн. А ей уже было всё равно.

Времени, чтобы уложить Иенн, и правда понадобилось много. Брыкаясь, дочка требовала отвести её домой. Домой… Домой! Мэв пришлось лечь рядом и шептать дочери о том, что всё хорошо. Девушка спела любимую песню дочки о снежном коте и огненной лисе. О цветах лета и деве полей. О великане и синей корове, о злом колокольчике и ещё припевы множества песен, которые она едва помнила с детской поры. И всё равно ей пришлось пойти на второй круг, когда девочка успокоилась.

Дочь заснула, а Мэв лежа рядом, смотрела на богатый гобелен над кроватью, изображавший Исграмора и пять сотен его соратников, идущих мстить эльфам.

«Так было всегда, — подумала она, смотря на воздетые к небу мечи. — И всегда будет. Пока кто-то окончательно не уничтожит врага. И всё же я не могу думать об этом. Не могу плакать. Во мне не осталось слёз. Если хочет, пусть берёт эту пустую оболочку, но он никогда не получит власти над Иенн».

Погладив волосы дочери, Мэв едва нашла в себе силы, чтобы спуститься обратно. Стэн переставил стул к столу и был занят поздним ужином. Мэв не могла ответить точно, но время, должно быть, перевалило за полночь.

— Голодна? — спросил Стэн, исподлобья посмотрев на неё, замершую на середине лестницы.

Мэв отрицательно махнула головой. В ответ молодой норд указал на место около себя, где её уже дожидалась миска с ароматно пахнущим жарким.

Напрасная надежда, даже ароматам пиров Совнгарда было не заставить её съесть хоть крошку под его крышей. И всё же она должна изображать покорность. Медленно подойдя к столу, девушка уселась на место, которое он ей указал.

Тишину прерывал лишь треск дров в очаге и его едва слышное чавканье. Мэв смотрела прямо перед собой — на панцирь грязекраба, из которого тоже сделали чучело, хотя вряд ли это могло считаться славным охотничьим трофеем.

— Я не брал твоих денег, — произнёс Стэн, отодвигая тарелку. — Можешь верить, можешь нет. Но по глазам я вижу — ты не веришь. Поэтому назови сумму, которая пропала, и я тотчас дам эти деньги тебе.

Мэв холодно посмотрела на норда. Он обманывал её. Чтобы понять это, не нужно было следить — дрожат ли его руки или лицо. Это просто было свершившимся фактом. Но зачем он желал возместить украденное и обесценить собственные старания? Наверняка это было ловушкой! Он хотел, чтобы она, поступившись гордостью, взяла деньги на его условиях? Чего ещё он мог этим добиваться, как не доказать в очередной раз власть! Уж точно не компенсировать ущерб, ведь для него это…

— Дело принципа, — тихо и вкрадчиво произнесла она.

Но никакого эффекта её слова на норда не произвели. Взяв со стола полотенце, он стал тщательно вытирать жирные пальцы.

— Жаль, что ты услышала тот разговор, — медленно и спокойно произнёс он. — Но ты поняла его превратно — речь шла не о тебе.

— Не обо мне?! — Мев усмехнулась, решив, что абсолютная покорность вызовет у него подозрения.

— Думаешь, ты единственная женщина в Рифтене? — кольнул он, явно намереваясь вызвать ревность, но Мэв не почувствовала ничего.

— Я больше не наивная девочка, которую ты знал, — произнесла Мэв, неотрывно смотря на жирную тряпку в его пальцах, которая была куда приятнее его лживой рожи.

Услышав это, норд усмехнулся. Отложив полотенце, пригладил тёмные усы. А потом, закинув голову, стал рассматривать что-то на потолке. Скорее, хотел подумать, спрятав взгляд. Всё же его мимика была несовершенна. Широкое горло предстало перед девушкой во всей красе. Убедившись, что он не видит, Мэв осмотрела стол. Но ножа на нём не было. Норд быстро учился на ошибках. Жаль. С ним бы она не колебалась.

— Да, Мэв, ты права, — произнёс он, опуская голову и наклоняясь вперёд. — Ты не та девочка, которую я знал. — сделав паузу, он посмотрел на огонь свечей, словно подбирая слова, но на самом деле Мэв была уверена, что этот разговор он продумал заранее. — Думаешь, я хотел поквитаться с тем талморским ублюдком из-за того, что он трахнул тебя? О нет, Малышка! Дело вовсе не в этом. Он не просто взял твоё тело, но и забрал твою сущность! Влез в твою душу и переговнял там всё на свой ебаный лад. Ведь только так такие, как он, способны получить хоть какое-то удовлетворение после всей той крови, что пролили. Поверь, я знаю, о чём говорю. Я был в одной из их крепостей и видел, что они делают с пленниками. Они не просто ломают кости, срезают кожу и медленно поджаривают конечности… Нет! Они изымают саму душу жертвы, ломают её, перестраивают под нужный лад и возвращают, превращая человека в раба и тень прежнего себя. Именно это и сделал тот талморский ублюдок с тобой. Он сломал тебя. Заставил поверить, что ты любишь его. Ты говорила мне, что он изнасиловал тебя, но сама не верила в это. Но на деле всё так и было, Мэв. Он изнасиловал тебя, но ты придумала сказку о том, что всё было по любви. У этих талморских блядей есть даже заумное словечко, которым они обозначают то, что я хочу до тебя донести. Как-то один из них назвал мне его, но я забыл. Но и без этого я знаю: были случаи, когда истязаемые ими люди, выйдя из их башен с изломанной душой, брали оружие и до смерти бились на стороне своих мучителей. Такова сила их тёмного ремесла.

— Ты больно много знаешь про них, — мрачно произнесла Мэв.

— Я изучаю своих врагов, — признался он. — Чтобы победить, надо знать, на что они способны. Поэтому я знаю, на что способна даже одна мразота в чёрной форме. Особенно получив такой чистый и хрупкий сосуд, как ты.

Стэн замолчал. И пауза была долгой. А когда он прервал её, голос зазвучал мягко и даже участливо.

— Не думай, я не виню тебя. Хотя от осознания, какой ты стала по воле этого подонка, мне охота выть и разбивать кулаки в кровь. Хочется взять тебя за плечи и встряхнуть. И трясти до тех пор, пока ты не придёшь в себя. Хочется кричать, чтобы ты посмотрела на себя здраво и вспомнила, какой ты была, — он посмотрел на неё, и выражение лица пугало нездоровой страстью, более жуткой, чем обычная похоть. — Ты выглядишь как Мэв. У тебя её голос. Её запах… Но в тебе не осталось ничего из того, что я любил. Сейчас ты смотришь на меня так холодно и отчуждённо, скрывая слёзы по этому засранцу, недостойному ничего, кроме презрения.

Он замолчал, а потом, стукнув кулаком по столу, рыкнул:

— Меня опередили, и это, блядь, выводит из себя! Ведь я хотел притащить его к твоим ногам и явить всю его крысиную ничтожность! Сломать его и показать, что он червь! Но драные дреморы, его сослуживцы, подсуетились и сделали его образ в твоих глазах непогрешимым, словно образ лживого божества.

Голос его был горяч, лицо горело настоящим фанатизмом, но Мэв была слишком измотана, чтобы вслушиваться в его слова, а тем более верить во всю эту бурю чувств.

— Ты ошибаешься, — начала она, но он не дал ей договорить.

— Не перебивай меня, Мэв, — вкрадчиво произнёс он. — И не смотри таким взглядом, или, клянусь Исмиром, я не сдержусь и постараюсь вытащить этот образ из тебя клещами прямо здесь! Сука, но от этого станет только хуже! Он не один день ломал твою душу — нельзя за один день излечить её! Поэтому я и хочу увезти тебя в Солитьюд, где ничто не будет напоминать ни о нём, ни о том, что было с тобой после него. Тогда, я верю, твоя душа исцелится. Малышка Мэв, которая любила меня, любила свою сестру и ради мести за неё покинула родной дом, отправившись на войну, которая была ей не по силам… Я верю, что ту Мэв ещё можно вернуть.

— Стэн, — девушка постаралась сделать голос мягче, а взгляд менее холодным, надеясь убедить его, что её душа не нуждается в исцелении.

— Нет, дай мне договорить, Мэв, не перебивай! Всё, о чём я прошу тебя, — это поехать со мной туда. Одну. Без ребёнка, которым он наградил тебя.

— Иенн моя дочь! — крикнула Мэв, поняв, к чему он вёл. Мерзавец.

— Она то, в чём сосредоточен весь тот яд, что тот ублюдок выплеснул в тебя, — твёрдо произнёс норд, буквально буравя её взглядом.

— Она — безвинное дитя, а ты относишься к ней как к врагу, — попыталась пристыдить его Мэв, заранее зная, что это бесполезно. Стэн либо и правда верил в то, что говорил, либо очень хорошо притворялся. Впрочем, неважно. Важно было лишь то, что он хотел отнять Иенн — последнее, что удерживало её в этой паскудной жизни.

— Сейчас для меня девочка — олицетворение того, что тот талморский ублюдок сделал с моей любимой, — склонившись, Стэн взял её руку и не позволил Мэв вырваться.

— Остановись и послушай. Нет, не вырывайся. Приют под присмотром Констанции Мишель — это не то заведение, что было при Грелод Доброй. И это лишь на время. Мэв, дай нам время! Это всё, о чём я прошу. Месяц или два вдали от всего, что произошло с нами за эти годы! Я заплачу Констанции, и о девочке будут заботиться словно о принцессе. Не желаешь приюта? Хорошо. Я согласен! Я найму няньку и охрану и поселю девочку под этой крышей. А когда мы разберёмся в себе, когда бы это ни произошло, я лично привезу тебя за ней и мы будем жить втроём здесь или в столице — там уж как карта ляжет. Да, втроём. Ты не ослышалась! Я приму её и не упрекну тем, кем был её отец. Но лишь после того, как ты вдали от его яда сможешь понять, что было истинно, а что ложно.

Не такого разговора ожидала Мэв. Она ожидала ярости. Оскорблений. Шантажа. Всего, что угодно, — только не этого! Смотря на Стэна, девушка осознала, какого хищника он ей напоминал, — тварь, что, кусая, оставляет яд в ране, а потом ждёт, пока отрава подействует и жертва не сможет сопротивляться.

Но в одном он ошибся: на этот подлый трюк купилась бы Малышка Мэв, но не та Мэв, которая была с другим, куда более изощрённым чудовищем.

— А что будет, если Малышка Мэв не вернётся? — спросила она тихо, смотря в ледяные глаза. — Что, если она это то, что ты придумал сам, пока думал, что я мертва? А реальная я такая, какая есть сейчас?

— Сейчас ты не можешь рассуждать здраво, Малышка, — уверил он. — Подумай, что ты теряешь? Твоя девочка будет жить в роскоши, а ты будешь иметь возможность доказать мне, что я был не прав. Или я смогу доказать тебе свою правоту.

— А если ты не прав и Малышка Мэв не вернётся, ты отпустишь нас с Иенн? — прямо спросила она, смотря ему в глаза.

— Я всегда прав, Мэв, — уверил он.

«Как же мягко ты стелешь, Стэн, — едко подумала Мэв, больше не вырывая рук, но ощущая, как неприятие волнами расходится по телу. — Теперь понятно, какими талантами ты заработал этот дом, звание и чужие трофеи. И я тоже должна стать твоим трофеем. Но тебе нужно не только тело, нет. Ты хочешь сделать со мной именно то, что приписываешь Далемару, доказав этим, что сильнее его даже после смерти. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я стану участвовать в игре, ставка в которой — расставание с Иенн».

— Я могу подумать? — спросила Мэв, гадая, понимает ли он, что она не верит ему.

— До завтра, — решительно ответил норд. — Отъезд уже скоро, а мне нужно закончить дела и уладить все дела с девочкой.

«Он уже все решил», — поняла Мэв. Она более не вырывала руку. Девушка смотрела норду в глаза и понимала, что он никогда не отпустит её. Даже отдалённо чувства Стэна нельзя было назвать любовью. Это была жажда обладания, полная и безраздельная, сравнимая с одержимостью. Она видела её и прежде, но в свете костра спутала с обычной похотью.

— Сколько у тебя украли, Мэв? — спросил мужчина с обманчивой заботой, с которой совсем не вязался холодный и твёрдый взгляд.

Нет, это не могло быть раскаянием — скорее, проверкой. Что будет, если она не пройдёт её? Иенн спала наверху, и Мэв боялась, что одно неосторожное слово способно навредить дочери.

— Неважно. Я верю, что ты непричастен, — соврала девушка, опустив взгляд.

Кажется, проверку она прошла, так как он отпустил её руки. Мэв тут же спрятала их под столом.

Встав, норд ушёл и вернулся с мешочком денег, куда более солидным, чем тот, что Мэв прятала под матрасом.

Положив кошелёк перед ней, мужчина произнёс:

— Возьми. Мне всё равно, во что ты веришь, но мой долг — помочь тебе.

Посмотрев на кошелёк, Мэв увидела лишь бутыль яда. Скорее всего, Стэн просто хотел, чтобы она что-то взяла у него. Приняла помощь и вошла во вкус. Кровать, пища, теперь деньги. А меж тем, если Кирава выставит их, завтра ей не на что будет купить дочери еды. В этот раз ей надо поступиться перед гордостью.

Мэв потянулась за кошельком, но, искоса посмотрев на Стэна, поняла, что тот врёт и не даёт деньги просто так. Рука замерла, и девушка медленно убрала её.

— Мэв, не глупи, — спокойно произнёс он. — Я ничего не требую взамен.

Вместо ответа девушка встала из-за стола и, повернувшись, хотела уйти подальше от проклятого искушения.

— Куда ты, Мэв? — окликнул её Стэн, преграждая дорогу и протягивая руки, чтобы то ли схватить, то ли обнять её.

И, хоть Мэв уверяла себя, будто ей всё равно на то, что он сделает с ней, она отпрянула. Зубы норда отчётливо скрипнули, он посмотрел на неё исподлобья. Быть может, эти деньги были платой за её податливость?

— Перестань, Мэв, — прорычал он. — Не хочешь слушать меня — послушай хотя бы свою мать. Умерь свою гордыню!

Слова больно резали по сердцу, но Мэв поняла: в чём-то он прав. Открыто противясь, она лишь распаляла его.

— Ты обещал дать мне подумать, — напомнила она. Голос вроде не дрожал, а руки она спрятала за спиной, обхватив ими край столешницы.

— Чего тут обдумывать, Мэв? Если беспокоишься о ребёнке, то я сказал — она будет жить здесь под надёжным присмотром.

«Вдали от меня…»

— Не можешь же ты и дальше работать на Кираву за жалкое жалование и сносить скотское обращение! После того, как я уеду, она может выставить вас на улицу за малейшую провинность…

«Да, это так…»

— Если не жалеешь себя, пожалей ребёнка. Подумай, какую жизнь я могу вам дать. В богатстве и безопасности. Всё, что я прошу за это, — так чтобы вернулась Малышка Мэв, которая любила меня.

«Вот так просто ты говоришь, что я должна расплатиться за богатство и безопасность расставанием с дочерью».

— И всё же я хочу вернуться в таверну и обдумать всё там, — вкрадчиво произнесла девушка, смотря перед собой.

— За полночь уже. Оставайся, — предложил он, и Мэв различила в его голосе недобрую хрипотцу. — Гостевой кровати хватит вам обеим.

— Иенн, проснувшись в незнакомом месте, испугается.

— Ей лучше привыкать к этому месту и отвыкать от того, что ты вечно таскаешь её с собой. Так будет лучше. Для вас обеих.

Давящее чувство подступило к горлу, и вместо ответа Мэв, обойдя его, стала подниматься по лестнице. Он, верно, решил, что она сдалась, потому что подскочил, когда увидел, что она спускается со спящей дочерью на руках.

— Мэв, — прорычал он.

— Дай нам уйти, Стэн, — спокойно попросила девушка.

И внезапно, задумавшись, норд кивнул.

— Хорошо.

Услышав это, Мэв быстро прошла к двери, опасаясь, что его решение изменится и он силой заставит их остаться. Лишь выйдя и дойдя до калитки, она поняла, что норд следует за ними.

Остановившись, девушка спросила:

— Зачем ты идёшь за нами?

— Ночной Рифтен — не то место, где безоружная женщина может позволить себе разгуливать за полночь, — спокойно ответил норд.

— Я была солдатом, ты забыл?

— Не забыл, — ответил он со смешком. — Но в руках у тебя не лук, а спящий ребёнок. Мэв, я провожу тебя так или иначе. Прогнать меня ты не сможешь, так что смирись.

И Мэв смирилась. Вслушиваясь в шаги позади, девушка шла не оглядываясь, но чувствовала, что зверь следует за ней по тёмным переулкам серого города. Деревянные настилы скрипели под их ногами. От воды в канале поднимался слабый туман. Они перешли через мост, и Мэв увидела таверну, поняв, что сегодня ей удалось уйти от хищника. Обогнав её, Стэн открыл дверь, и, когда она проходила мимо, он ненароком задел её, но девушка не придала этому значения.

Киравы за стойкой уже не было, но Тален-Джей до сих пор не спал. Увидев блудную прислугу, аргонианин зашипел.

— Где ты шляешься, Мэв? У нас новый постоялец. Мне пришлось самому готовить комнату. Утром Кирава с тобой… — шипение замолкло, и Мэв поняла, что Стэн вошёл следом.

— Полегче, Тален-Джей, — произнёс рифтенец, прикасаясь к плечу Мэв, как бы показывая, что она теперь под его покровительством. Лишь усилием воли девушка не сбросила его руку.

— Конечно, капитан Стэндарий, — прошипел Тален-Джей, склоняя голову.

— Думаю, нам надо попрощаться, — произнесла Мэв, поворачиваясь к нему и молясь, чтобы он не продолжил спектакль.

— Спокойной ночи, Малышка Мэв, — произнёс он показательно нежно, и Мэв поняла, что именно он хотел показать прислужнику Киравы. Подонок!

Девушка шагнула назад. Ещё полезет целоваться, чтобы ещё красноречивее показать, чья она собственность.

На пожелания она не ответила, только кивнула. И, смотря, как он уходит, почувствовала, как задрожали ноги. Дверь закрылась, и Мэв поняла, что это лишь короткая передышка. Она повернулась к Тален-Джею. Вместе с уходом Стэна учтивое выражение сползло с его морды, но всё же он не посмел открыть рта, словно всё ещё опасаясь чего-то. Не дожидаясь, пока аргонианин опомнится, девушка поспешила подняться в каморку.

Укладывая Иенн, Мэв услышала тяжёлый стук об пол и поняла, что Стэн был последователен во всём. Положив кошель на стол, она думала, зачем ему было подбрасывать деньги? Разве он не сделал всё, чтобы лишить её права выбора, оставив взамен лишь бутафорию? Ведь именно пропажа сбережений вынудила её на отчаянный шаг — пойти к нему. Что это? Проблеск совести или очередная ловушка? И как ей теперь быть?

Посмотрев на беспокойно спящую дочь, то и дело вздрагивающую во сне, Мэв поняла, что нужно решить, как будет лучше для Иенн. Сдержит ли Стэн слово и обеспечит дочери заботу и безопасность? Что будет лучше для малышки: тепло и безопасность без матери или холод и страх лютой смерти вместе с ней на дорогах Скайрима?

Девушка взвесила кошель в руке и прикинула, что здесь должно хватить не только на повозку до Вайтрана, но и на комнату в корчме, пока она будет искать работу. Но что будет, если что-то пойдёт не так, как задумано. Быть может, всё же стоит принять его предложение и сыграть роль Малышки Мэв… Вчера она хотела утопиться в канале, а это почти то же самое — только тина, что обовьёт её тело, будет невидимой и лишь отдавать горькой гнилью на языке. Какая, собственно, теперь разница для неё — драить полы в корчме или ублажать Стэна, изображая ту Мэв, которую тот придумал себе? Далемар мёртв и не выразит ей презрения при случайной встрече.

Чувствуя, как рыдания подступают к горлу, Мэв упала на колени и, уткнувшись лицом в матрац, позволила себе блажь отбросить мысли и выплакаться вволю. Казалось, слёзы должны были иссохнуть, но они текли и текли, сопровождаясь безмолвными картинами. Впервые за три года образы эти, словно размываемые слезами, стали блёкнуть, а его лицо превращаться в туманное пятно. Зачем? Она не хотела его забывать! Подняв глаза, она посмотрела на спящую дочь, но напрасно — у малышки были её черты. Разве что брови и линия губ… Дочь — это единственная память. Смысл жизни. В Обливион Стэна и Солитьюд! Она никому не позволит отобрать дочь! И не будет бежать, показывая себя жертвой! Она откажет ему и велит убираться прочь! При всех посетителях таверны! А если после этого Кирава выставит их, то возьмёт эти деньги и поедет в Вайтран, Фолкрит или любую мало-мальски приличную деревушку, где сможет начать жизнь вдали от них всех!

Но что будет, если Стэн не даст ей уйти? Если схватит и силой протащит за волосы по улицам Рифтена? Его никто не остановит — он закон!

Нужно бежать. Сейчас же! Пока норд опомнится, они уже уедут из этого города в глухое место, где он не сможет их отыскать. Она назовётся другим именем, и пусть ищет.

Встав, Мэв утёрла слёзы и открыла комод. Их нехитрых пожиток едва хватило, чтобы собрать небольшой узелок, в котором кошель норда был самой тяжёлой вещью. Мэв уже хотела поднять дочь, как вспомнила, что ночью ворота в Рифтен закрывались и никто не мог покинуть город. Что ж… Значит, они дождутся рассвета.

Усевшись на край кровати, девушка смотрела на клочок звёздного неба и ждала, когда оно начнёт светлеть. Едва это случилось, как девушка, подняв сонную Иенн, взяла вещи и тихонечко спустилась по лестнице в пустой зал. Даже если ворота будут закрыты, она подождёт неподалёку, чтобы не попадаться на глаза страже. Спрячется за одним из домов. Улучит момент и выйдет через ворота прежде, чем кто-то успеет сообщить об этом Стэну. После их позднего разговора ему нужно будет отоспаться, потому, пока он спохватится, будет поздно.

Мэв взглянула на дочь. Иенн, сонно зевнув, положила голову ей на плечо.

— Всё будет хорошо, милая, — шепнула она и, отодвинув задвижку, вышла наружу.

Рассвет встретил её прохладой и запахом застоявшейся воды в канале. Было рано, потому до сих пор горожане спали. Мэв сочла это добрым знаком. Осмотревшись, она сделала пару шагов и почти сразу краем глаза заметила движение. Повернувшись, она увидела нищего, поднимавшегося с подстилки, на которой тот явно провёл всю ночь.

«Тот самый, что следил за мной позавчера», — безошибочно определила Мэв.

Бродяга и сейчас смотрел на неё, слабо потягиваясь, словно разминаясь после долгого ожидания в одной позе. Нищие в этом городе служили ворам. А кто якшался с ворами… Неужели он пошёл на такое? Не может быть!

Мэв, развернувшись, пошла по настилу к мосту. Сзади раздались шлепки ног в дешёвых обмотках. Нищий следовал за ними. Мэв перешла мост, он тоже. Повернув вправо, девушка решила сделать крюк и обойти ночлежку Хельги, чтобы бродяга отвязался от них, но тот по-прежнему шёл следом. Сомнений не оставалось — преследовал. Причём так нагло и явно, словно намереваясь показать… что ей не вырваться! Но зачем Стэну идти на такие ухищрения? Он ведь командует городской стражей, а значит, может приказать просто не… выпускать её из города. Мэв замерла, чувствуя удушье. Вот почему он подсунул ей треклятый кошелек — чтобы показать великодушие, но при этом хватку не разжал.

«Я всегда добиваюсь своего», — сказал он ей ночью, и, как видно, не шутил.

Повернувшись и опустив голову, девушка пошла обратно в таверну, понимая, что идти до ворот бесполезно.

И как же ей быть теперь? Обмануть его? Но как? Если он приставил шпиона, она не сможет и шагу сделать за порог таверны. Быть может… если она согласится следовать за ним, рифтенец ослабит бдительность? Надежды на это было мало, но другого выхода не оставалось.

Безмолвный попрошайка, следуя на солидном расстоянии, проводил её обратно до таверны и, когда девушка заходила, словно сторожевой пёс, опустился на подстилку.

Едва переставляя ноги, Мэв пошла в кухню, чтобы накормить полусонную дочь завтраком. Пока Иенн ела, девушка помыла посуду, оставленную Тален-Джеем, словно в знак нанесённого ему оскорбления. Один чёртов комплект посуды! Наверняка его собственный, ведь только ему аргонианка могла доверить имперский бокал из гранёного стекла, комплект которых был для неё настоящим сокровищем. Убираться с утра Мэв не стала из принципа. Зал и без того блестел чистотой.

Взяв дочь за руку, она ушла наверх и сделала то, на что не решалась прежде, — просидела в комнате до самого завтрака. И не из-за бунтарства и обиды, а от банального бессилия. Бессонная ночь и безрадостное открытие утра начисто лишили её сил, введя в состояние полной апатии. Мэв просидела у окна, пока дочь, тихо поигравшись с куклой, не легла досыпать отобранные утренние часы.

Понимая, что, не выйдя сейчас, она буквально взбесит Кираву, девушка покинула комнату и, едва ли не пошатываясь, спустилась в зал. Завсегдатаи уже успели заполнить его и, шумно переговариваясь, не заметили её появления. Зато Кирава, едва узрев, отставила пустой глиняный жбан из-под пива и зашипела.

— Мэв, это переходит все границы! — начала аргонианка показательно громко, явно намереваясь пристыдить служанку прилюдно. — Я не собираюсь оплачивать твои шашни!

Последние слово она прошипела на весь зал, заставив Мэв покраснеть.

— Я сделала всю работу до того, как вы встали, — соврала девушка, решив, что помытая посуда, оставленная Тален-Джеем, подтвердит её слова.

— И оттого ты выглядишь такой разбитой? — спросила Кирава, будто бы проявляя к её виду хоть какое-то участие. Но злой взгляд и неутихающее шипение красноречиво говорили об обратном.

— Я немного приболела.

— Не сомневаюсь, — протянула Кирава. — Передай своему дружку, чтобы не командовал в моей таверне! Хватит и того, что я взяла сюда тебя по его просьбе и терплю все выходки и буйства его дружков.

— Скажи ему это сама, в лицо, — произнесла Мэв, понимая, на что намекала Кирава после жалобы Тален-Джея. — Он придёт сегодня.

Зашипев, Кирава отвернулась. Мэв уже решила, что нагоняй окончен, но аргонианка, не поворачивая головы, прошипела:

— Пока ты ещё работаешь на меня, Мэв, поэтому иди наверх, тебя искал Тален-Джей.

Понимая, что это лишь начало, Мэв поднялась обратно, чтобы нос к носу столкнуться с аргонианином, явно спускавшимся с чердака.

— Мэв, бездельница, — зашипел аргонианин. — Постоялец жалуется, что ему постелили несвежую постель!

— Тот, что вселился вчера? — устало спросила Мэв. — Но это сделал ты, а не я.

— Потому что ты полночи шлялась, — прошипел ящер, указывая на дверь гостевой комнаты. — Постоялец пробудет здесь ещё день. Исправь всё немедленно. Я не желаю выслушивать это вновь.

Безразлично кивнув, Мэв приняла из его рук стопку свежего белья, направляясь к комнате, на которую ей указали.

К её облегчению, комната постояльца была пуста. Выслушивать ещё и претензии незнакомца было превыше её сил.

Стянув бельё, Мэв нахмурилась. Оно было столь чистым, будто никто на нём и не спал. Да и в самой комнате царил удивительный порядок: ни вещей, ни даже привычной утвари, которую Кирава расставляла для украшения.

Быть может, Тален-Джей просто издевается над ней, подумала Мэв, бессильно опуская руки.

— Здравствуй, Мэв.

Голос за спиной заставил ноги девушки подкоситься. Тот самый, который она не слышала уже три года, но узнала сразу. Уронив бельё на пол, девушка хотела ударить себя по щеке.

Должно быть, она заснула и от этого ей чудится голос мертвеца. Вчера она полночи проревела, вспоминая его, и от этого разум творит с ней такие злобные шутки. Нужно просто развернуться и увидеть пустоту. Но повернуться Мэв не смогла: ноги подкосились, мир пошатнулся, и она медленно упала на пол, прямо на брошенное бельё.