Корни старого дерева (джен)

Моблит постепенно приходит в себя. Ненадолго, урывками. Ханджи почти всё время сидит у его постели и смотрит единственным глазом. Ей кажется, что она даже не моргает. А вот Моблит — да. Когда это происходит в первый раз, Ханджи думает, что ей это чудится, что она выдаёт желаемое за действительное. Во второй раз она наклоняется ближе, почти к самому его лицу, и успевает заметить дрожь ресниц прежде, чем Моблит снова затихнет.

Эрен уехал позавчера — без письма, про которое Ханджи совсем забыла. Но в нём, если подумать, и не было ничего важного, а тем более того, что заставило бы Эрвина вернуться. Ханджи надеется, что у Эрена хватит убедительности, чтобы это случилось.

«Эрвин, почему ты ушёл?» — за последний год она бессчётное множество раз выкрикивала эти слова в потолок, шипела, рычала… Ханджи — учёный. Исследователь, но не командир. Не организатор. В её подразделении за организацию всегда отвечал Моблит. После Сигансины, оставшись без него и Эрвина, Ханджи чувствовала себя так, словно ей отрубили обе руки.

И вот Моблит, её бедный, ещё недавно совсем мёртвый Моблит, приходит в себя. К вечеру второго дня он уже полностью в сознании, а Ханджи, изгнанная из палаты штатным врачом, сидит под дверью на одинокой табуретке и не знает, как войти. То ли «Рада вас видеть, вице-капитан Бернер», то ли «Здравствуй, Моблит». Вообще-то она всегда обращалась к нему на ты, но возможно, официальный вариант будет ему приятнее.

Врач покидает палату и, закрыв дверь, останавливается напротив Ханджи.

— Докладываю, командующий. Состояние офицера Бернера нахожу удовлетворительным. Вероятно, он сможет вернуться в строй не позднее, чем через неделю.

— Вы так спокойны…

— Я сделаю всё, что возможно, чтобы разгадать феномен его возвращения, командующий, — невозмутимо заверяет её врач. — Но, боюсь, пока это вне сферы моих или чьих-либо знаний. — Он на несколько секунд замолкает и неуверенно предлагает, теребя ворот халата: — Быть может, в дневниках доктора Йегера, если позволите…

Ханджи знает дневники наизусть, дословно. Там нет ни слова о возвращении мертвецов. Доктор Йегер был, по меркам Парадиза, блестящим врачом, но даже он о таком не слышал. Или умолчал.

— Вы можете взять их у меня в кабинете, — разрешает Ханджи, просто чтобы не запрещать.

Врач, изобразив воинское приветствие, уходит прочь, а она решительно распахивает дверь палаты и одним рывком оказывается у постели. Все фразы, повторённые не по одному разу, остаются где-то в коридоре, и всё, что она может, — выпалить:

— Я скучала!

Моблит полулежит, откинувшись на подушку, смотрит на неё таким привычным, почти не удивлённым взглядом, что Ханджи хочется обнять его и разреветься. Обычно этот взгляд в исполнении Моблита означает примерно «Капитан, что за ересь вы опять творите?» и сопровождает что угодно от беготни вокруг титанов без УПМ до попытки сбросить пастора Ника со Стены.

— Вы же не истратили на меня титаническую инъекцию? — недоверчиво спрашивает Моблит.

Будь у Ханджи такая возможность, будь у неё год назад лишняя инъекция и хотя бы фрагмент позвоночника Моблита, она бы именно так и сделала. Но год назад у Ханджи не было ни того ни другого, и она не имела никакого отношения к возвращению Моблита.

— Нет. Она досталась Эрвину.

— Тогда почему я здесь, а врач был настолько воодушевлён?

— Это долгая история, Моблит…

Он смотрит на Ханджи с едва заметной и тоже знакомой улыбкой.

— Так расскажите мне её, капитан, — просит Моблит и лукаво добавляет: — Всё равно ведь не удержитесь!

Ох, Моблит! Он настолько родной и привычный, что Ханджи хочется кричать и творить глупости. Но она лишь глубоко вдыхает и, поудобнее устроившись на краю кровати, начинает свой рассказ.

* * *

Сигансина выглядит уже совсем не так, как год назад. Эрвин идёт вдоль центральной улицы и отмечает изменения. Здесь починили, там перестроили, и люди, много людей. Впрочем, сейчас они, кажется, селятся и с той стороны Стены, ведь им не нужно больше бояться титанов.

За очередным поворотом, на крутом спуске, возникает заброшенный дом. Их в Сигансине довольно много, но остальные не так сильно притягивают внимание. Эрвин почти не замечал их, а вот от этого дома не может отвести взгляд.

— Подвал, куда вы так хотели попасть, — поясняет Эрен. — Пойдёте?

— Сейчас? Нет, больше незачем.

У Эрвина есть все записи доктора Йегера, а кроме них в подвале были только заготовки для лекарств и другое имущество врача, которое не стоило хранить в самом доме.

Эрен кивает, принимая ответ, и они идут дальше, в сторону штаба Разведкорпуса. Раньше он принадлежал Гарнизону, но Гарнизон полгода назад был расформирован: Стены больше не нуждались в охране, а люди — в Стенах. Теперь, когда титанов нет, судьба этих исполинских сооружений — медленно рассыпаться песком и щебнем, как рыцарские замки времён до титанов.

Так могло бы быть, если бы Стены не состояли из окаменевших колоссальных титанов. Нет, эти Стены не разрушатся никогда. Они будут вечным напоминанием о столетии ужаса и лжи. И, пожалуй, Эрвин, несмотря на ненависть к Стенам, предпочтёт до конца жизни видеть их, а не освобождённых из заточения колоссов.

— Эрвин!!!

Вопль выбивает из головы все мысли, как и воздух из лёгких. Ханджи виснет на Эрвине, а Леви корчит неизменно кислую рожу, но всё же произносит:

— Рад тебя видеть, Эрвин.

Эрвин обнимает Ханджи, но всё-таки опускает на землю. Да, ей такое позволительно, но она всё же не пушинка.

— Давай, показывай своего Моблита, — говорит Эрвин, не теряя, впрочем, подкреплённой здравым смыслом надежды на то, что никакого Моблита здесь нет.

Однако Ханджи загадочно улыбается (как голодный титан, но ей эта улыбка наверняка кажется именно загадочной) и ведёт Эрвина в сторону лазарета. Там, в лабиринтах белого тюля и хлорки, они находят палату, на двери в которую явно рукой Кирштайна нарисована узнаваемая титанья рожа. Неудивительно: в конце концов, самым частым обитателем этой палаты был и остаётся Эрен.

Ханджи почти торжественно распахивает дверь и пропускает Эрвина вперёд. Эрвин всё ещё ожидает увидеть пустоту, однако действительно видит перед собой Моблита.

— Добрый вечер, командующий, — говорит тот и отдаёт уставное приветствие, насколько это возможно сделать лёжа.

Внешность, голос, манера держаться, наконец, взгляд, украдкой — как будто Эрвин о них не знал — брошенный в сторону Ханджи… Это Моблит. Вице-капитан Моблит Бернер, заместитель Ханджи, погибший в Сигансине год назад.

— Здравствуй, Моблит.

Стоит спросить, как он себя чувствует, но этот вопрос кажется слишком простым для человека, восставшего из мёртвых.

— Ну, чего встали в дверях? — бурчит Леви в спину Эрвину, разрывая повисшее было молчание.

Когда они втроём устраиваются в палате, Эрвин всё же находит приемлемый вопрос:

— Моблит, как ты вернулся?

— Я не знаю, командующий. — Моблит растерянно пожимает плечами, и Ханджи, сидящая на краю кровати, берёт его за руку. — Я помню взрыв, помню, как в капитана летели осколки. — Он кивает на Ханджи, имея в виду её потерянный глаз. — Потом помню песок. Белый, мелкий — на речной не похож.

— Морской, — предполагает Ханджи. — Я потом тебе покажу.

Море… Оно за Стеной, далеко отсюда. Но с Ханджи станется спровоцировать экспедицию, только чтобы показать его Моблиту.

— Я долго не видел ничего, кроме этого песка и ночного неба, а потом… Потом я стал искать звёзды — хоть что-то знакомое. Они были близко, гораздо ближе, чем здесь. Но их ещё надо было разглядеть, потому что небо сияло.

— Ты видел полярное сияние? — уточняет Эрвин.

Он читал о таком в отцовских книгах: яркие переливы цвета в ночном небе, небесная музыка, — но, разумеется, никогда не видел.

— Может быть. — Моблит не спорит, но продолжает: — Я пошёл за светом. Если сначала лучи были тонкими, то потом становились всё толще. Я увидел… хотел бы сказать «столп света», но он был слишком похож на дерево. Как те, что в лесу гигантских деревьев, но только из света. Мне показалось, что у корней кто-то стоял.

Моблит замолкает чересчур неожиданно — это никак не может быть концом истории. И так думает не только Эрвин.

— И? — подгоняет Моблита Леви.

— Дальше — ничего. Там была вода, у корней. Свет исчез, и… всё. Я увидел капитана Ханджи. Уже здесь, несколько часов назад.

Ханджи по-прежнему держит его за руку и смотрит на Эрвина, словно спрашивая: что с этим делать? Это видения Моблита или правда?

— Если вспомнишь что-нибудь ещё, сообщи, — просит Эрвин, поднимаясь. — А пока отдыхай.

Оказавшись за дверью, он обращается к капитанам:

— Мне нужна вся информация, которая у вас есть.

— Позвольте, командующий. — К ним подходит врач Разведкорпуса с потрёпанной книжицей в руках. По кивку он докладывает: — Я нашёл в дневнике Ильзе Лангнар… Кхм… Не то, что искал, но однозначно нечто важное.

— Пойдёмте. — Лицо Ханджи загорается жаждой познания. — Поговорим у меня.

* * *

Они размещаются в кабинете Ханджи. Она входит первой и в замешательстве замирает: уступить место за столом Эрвину или сесть туда самой, раз уж она сейчас возглавляет Разведкорпус?

Эрвин усмехается и сам садится за стол. Вряд ли он догадывается о мыслях Ханджи: Эрвин для этого слишком себе на уме. Скорее, усмешка вызвана его собственными чувствами к этому месту.

Доктор ждёт, пока они рассядутся, и начинает доклад:

— Я просматривал дневники в поисках намёка на то, как смог вернуться вице-капитан Бернер, но в записях доктора Йегера ничего не было. Тогда я взял дневник Ильзе Лангнар и там нашёл…

Он достаёт из кармана халата драную книжицу и раскрывает на нужной странице. Ханджи выхватывает дневник и читает вслух:

«Наверное, у меня галлюцинации. Я сижу под деревом, и оно смотрит на меня. У него большие карие глаза под кустистыми бровями. Теперь я знаю, что значит «кустистые».

В паре десятков метров по лесу ходит кто-то странный. Это не титан, но в размерах он им не уступает. Метров десять, кажется. Он похож на дерево: вместо кожи кора, зелёные волосы-листья, отовсюду из тела торчат веточки.

Я точно не в своём уме, раз вижу и пишу такое».

Ханджи знает дневники Ильзе вдоль и поперёк: изучила, прочла, обнюхала каждую строчку. Здесь не должно быть этой записи.

— В общем, ничего о возвращении из мёртвых, но я нашёл это… Мне кажется, что эту деталь до сих пор незаслуженно упускали.

Доктор кашляет, словно ему неловко указывать на ошибку командования, и Ханджи вспоминает, что он, вообще-то, совсем мальчишка, пришедший на замену погибшему коллеге меньше года назад. Есть ли ему хотя бы двадцать? Впрочем, основному составу Разведкорпуса сейчас по шестнадцать-семнадцать, и это не мешает им периодически спорить и даже бунтовать. Возможно, дело в том, что доктор родом из внутренних земель — воспитанный и вежливый.

Другой такой же воспитанный, Эрвин Смит, некоторое время сидит, задумчиво подперев подбородок.

— Действительно, — наконец соглашается он. — Моё внимание сегодня уже обратили на это недоразумение. Спасибо, доктор.

Когда врач уходит, Эрвин пытливо смотрит на Ханджи и спрашивает:

— Ты знала об этом заранее?

— Нет.

— А про такое же дерево в лесу гигантских деревьев?

Ханджи подскакивает на стуле.

— Что?! Там есть такое дерево?!

— Мне Эрен показал по пути, сказал, что это хуорн и он разумен. Эрен же, кстати, упоминал эту запись из дневника Ильзе.

— Эрен… Откуда бы он об этом узнал?

Ханджи пытается вспомнить, не заходил ли к ней Эрен в последнее время — даже не за дневником, а просто так. Получается, что он был в кабинете лишь раз за этот месяц, когда пришёл сказать про Моблита.

Это тоже кажется странным, потому что после лазарета к Ханджи подошёл Жан с этой же новостью и жалобой, что целый день не мог найти Эрена и встретил вот буквально только что. Тогда от кого Эрен мог узнать про Моблита? Точно не от Флока — Флок Эрена ненавидит и игнорирует — и не от Леви, потому что тот Эрена тоже не видел.

— Эрен слишком много знает, — признаёт Ханджи и повторяет свой вопрос: — Откуда?

— Где он сейчас? — спрашивает Эрвин.

Эрен уходил в конюшню — рассёдлывать их с Эрвином лошадей, но наверняка он уже закончил. Ханджи не уверена, что знает, где его искать. У Эрена есть совершенно дурацкая привычка надолго исчезать в неизвестном направлении и не находиться по несколько часов кряду. Леви уже грозится запирать его в подвале на всё время, пока он не нужен.

Укромные места, куда Эрен удирает, раз за разом уверенно обнаруживает Жан, и Ханджи, выцепив парня в коридоре, отправляет его на поиски Эрена. Это определённо самый эффективный способ найти не в меру загадочного мальчишку.