Небеса плачут (гет)

К вечеру дождь сменился снегом…

Капли расплавленного воска похожи на слезы — так же стекают вниз и обжигают пальцы. Светлые, почти прозрачные капли… стекают… как слезы… Тело дрожит. У него такое ощущение, что он уже много лет не может согреться, и не помогают ни огонь в камине, ни горячее вино, ни свечи. Объятия не помогают тоже…

Его комната в Малфой-Холле была выдержана в черно-зеленых Слизеринских тонах с серебристой отделкой. Северус любил эту комнату почти так же сильно, как свои апартаменты в подземельях Слизерина или дом в Прядильном переулке. Серебристые кисточки на тяжелых черных портьерах… серебристые кисточки на черном покрывале на кровати… они качались, хотя воздух в комнате был неподвижен. Черные и белые свечи, пламя которых подрагивало из стороны в сторону. Тонкие серебристые полоски на зеленых шелковых обоях… они качались тоже… впрочем, как и сами стены. Северус полулежал в зеленом плюшевом кресле, и ему казалось, что кресло заколдовано и укачивает его. Интересно, что такое подавал своим гостям Люциус Малфой?

Приглашение провести Хэллоуин в Малфой-Холле пришло еще в середине октября. Северус колебался, но, в конце концов, Дамблдор настоял на том, что ему следует принять его. Во-первых, там могло собраться очень любопытное общество… возможно даже кое-кто из бывших Упивающихся Смертью. Во-вторых, профессору Снейпу необходимо немного отдохнуть от своих обязанностей в Хогвартсе… это пойдет на пользу и ему, и некоторым ученикам. В-третьих, Северус Снейп — старинный друг семьи Малфоев, да к тому же крестный маленького Драко… Короче, Северус поупирался чисто из чувства противоречия, а потом сложил дорожный сундук и отбыл. И пожалел об этом почти сразу после того, как переступил порог Малфой-Холла.

Нарцисса давала бал. Полтора десятка гостей съехались «на несколько дней»… еще больше явились на «вечер-ночь». Домовые эльфы сбились с ног. Люциус сверкал, как платиновый слиток. Нарцисса блистала бриллиантами. Гости пили, ели, танцевали… Северус, одетый в свою лучшую мантию, черную с черной вышивкой, стоял у стены и старался сделать вид, что его здесь нет. Почему-то удачнее всего это получалось, когда в руках был бокал… поэтому Северус старался не оставаться без этой ненадежной, но все же защиты. И… вот результат.

— Убойная штука, Люциус, — пробормотал Снейп заплетающимся языком, — зелененькая такая…

Надо было бы подняться и найти зелье, нейтрализующее действие алкоголя, но… если честно… так не хотелось. Вместо этого Северус достал сигареты и закурил. Ментоловый дым поплыл невесомыми голубоватыми струйками… как будто дождь, который идет не вниз, а вверх.

Шеба Армитадж погибла пять лет назад, тоже под Хеллоуин. Обстоятельства ее смерти так и остались темными и невнятными. То, что от нее осталось, похоронили тихо и незаметно в закрытом гробу. Северус Снейп узнал об этом только спустя несколько дней, когда Шеба не пришла на очередное свидание. По завещанию, оставленному мисс Армитадж, ему достался массивный серебряный перстень и едва начатая пачка сигарет. Северус тогда пошел на кладбище и долго сидел на могиле. Вернувшись домой, он взял сигареты и больше уже не расставался с этой привычкой. Эта ее мерзкая маггловская привычка… единственное, что осталось. Перстень… холодный фамильный металл… не в счет, потому что Шеба никогда его не носила.

Северус хмыкнул, но усмешка горчила, как и «зелененькая такая» из погребов Малфоев. Из размышлений его вывел стук в дверь. Люциус зашел пожелать ему спокойной ночи? Кто-то из гостей ошибся комнатой? Беллатрикс решила предпринять еще одну попытку? Нарцисса хочет проверить, все ли в порядке у дорогого гостя? Не важно… с третьей попытки Северус выбрался из объятий кресла и проплыл через комнату.

Белые волосы. Ослепительно белые, какие могут быть только в роду Малфоев. Серые глаза — тоже Малфоев. Хрупкость и невесомость — фамильные черты. Девушка смотрела на него снизу вверх, и в ее зрачках светилось ожидание и… что-то еще… что Снейпу не понравилось.

Несколько секунд он стоял, пытаясь выбрать между Воспитанием и Насущной Потребностью. Воспитание предлагало ему предложить даме войти и поинтересоваться, чем он может ей помочь. Насущная Потребность настаивала на том, что дама должна быть мягко послана в известном направлении, потому что… мы устали и вообще. Пока Северус решал этическую дилемму, слово взял Сарказм и поинтересовался:

— Мадмуазель что-то здесь забыла?

Мадмуазель хлопнула длинными ресницами, и это простое действие сложными ассоциативными путями вывело Северуса на ее имя. Жанна Букье. Какая-то французская родственница Люциуса.

— Забыла, — она произнесла это так, что усомниться никак было нельзя, и добавила: — Вас.

Северус впал в ступор. Воспользовавшись его замешательством, девушка вдвинулась в комнату и закрыла за собой дверь.

— Северус, вам кто-нибудь говорил, что вы красивы?

Ее голос звучал тихо, как шелест тафты или шелка. Что-то шелковое было на ней надето… гладкая кожа… блестящие волосы… обволакивает и завораживает… голова кружится и хочется только одного… целовать ее губы… любить ее… Что же такое было в вине Люциуса? Или ничего, а это просто зов изголодавшейся плоти. После Смерти Шебы ледяной панцирь стал еще толще, и секс для Северуса Снейпа превратился просто в отточенную технику и ожидаемую разрядку. Не чувства. Не удовлетворение. Только физический аспект. Редко.

— Мадмуазель Букье, вам лучше покинуть мою комнату.

— Неужели? — тихий смешок, сводящий с ума. — Уверен?

Нет, хотел ответить Северус, потому что, Мерлин ее забери, это было именно так. Вместо этого хотелось прижать ее к стене и порвать тонкие покрывала… целовать мягкие дразнящие губы… а потом… Воображение легко дорисовало картинку, и к своему неудовольствию Северус почувствовал, как возбуждается. Одновременно с этим алкоголь начал покидать взбудораженную кровь уже безо всякого зелья.

Девушка… Жанна, ее зовут Жанна… обогнула Северуса по длинной плавной дуге и присела на краешек кровати. Белое на черном — как будто яркое пятно света посреди беспросветного мрака. Жизни. Беспросветного мрака жизни. Когда же синий лед сменился беспросветным мраком? У Снейпа не было ответа на этот вопрос, но сама мысль вызывала ноющую, ставшую уже привычной боль.

К черту все! Послать все к мифическому маггловскому черту и сделать не то, что должен, а то, что хочется! Даже если после этого мир рухнет, Северус Снейп только искривит тонкие губы в своей характерной манере и пронаблюдает апокалипсис с интересом ученого-исследователя.

Северус отклеился от стены и подошел к мини-бару. Вместо антиалкогольного зелья налил себе огневиски и выпил одним махом. Повернулся к своей гостье.

— Что будете пить, мадмуазель Букье?

— На ваш выбор.

Он выбрал. Какой-то ликер, название которого ему ни о чем не говорило… это неважно. Она ведь пришла сюда не за тем, чтобы выпить в компании полумифического аскета Снейпа. О, нет! Жанна явилась сюда совсем не по этому поводу. Северус подал ей налитый до половины хрустальный бокал и проследил, как она осушила его мелкими аристократическими глоточками… не отрывая от молодого мужчины серебра своего взгляда. Потом протянула руку… Северус взял пустой бокал и, не глядя, отбросил куда-то за спину. Хрусталь звякнул, рассыпаясь осколками.

Тонкие пальцы Жанны Букье пахли розами. Он явственно чувствовал их аромат, скользя губами по алебастровой коже… поднимаясь все выше… по ладони… по изящному запястью… предплечье, на котором не было Метки… плечо… шея… губы… Раскрылись ему навстречу, принимая его язык. Одновременно с этим Северус надавил, опрокидывая девушку на постель. Жанна подчинилась легко, как будто ждала от него именно этого. А, может, и правда ждала? Он не стал задумываться. Одним движением он разорвал тонкую ткань ее одежды, обнажая. Она застонала, выгибаясь ему навстречу.

Как же отчаянно сладко было брать податливое тело, покорно распластавшееся под ним… раскрывающееся под его напором… принимающее его в себя. Северус вбивался в Жанну неистово, с неуемной дикой энергией, которой никогда раньше не испытывал в постели. Ему хотелось сломать… сломить ее. По нежным алебастровым щекам девушки катились слезы, но это еще больше возбуждало. Как будто внутри Северуса Снейпа жил зверь, который сейчас рвался наружу в стремлении полностью подчинить себе эту восхитительно прекрасную жертву. Северус тихо зарычал сквозь зубы… глаза закатились так, что стало видно одни белки. Вместо черных глаз — белые. Глаза другого. Глаза пробуждающегося безумия. И этими другими глазами он видел другую женщину под собой. Зеленоглазую и черноволосую. Она вскрикивала с каждым его толчком, и от этого Снейп возбуждался еще сильнее.

Почти прозрачные капли воска стекали с пламени на атласную кожу. Северус заворожено наблюдал за их медленным полетом и не мог понять, от чего трепещет его собственное — от холода или от желания. Он вцеплялся в эту белизну, как коршун когтит желанную добычу, и видел, как под его пальцами на теле Жанны расцветают розы. Мертвенно-синие бутоны синяков. Как осколки синего льда. Он любил сочетание черного и зеленого. Теперь он будет любить белый и синий.

Цвета его безумия.

И еще розы.

Запах его безумия.

Кончая, Северус выдохнул-выкрикнул ее имя. Той. Первой.

Сделавшей его таким.

Дождь превратился в снег… Снег…