Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

Наама проснулась рано и заснуть уже не смогла. Беспокойные мысли носились в голове друг за другом по кругу и мешали расслабиться. Два дня она жила с пришельцем из другого мира под одной крышей. Не то чтобы это сильно пугало… Она попросту не знала, как вести себя. Разница менталитетов сильно мешала в общении. Даже на совершенно обычные бытовые вещи он реагировал странно. Если заставал ее за укладкой волос, то одаривал хмурым взглядом и старался уйти в другую комнату, если же Наама о чем-то спрашивала в этот момент, то отводил взгляд и не смотрел в ее сторону, будто лицезрел нечто неприличное. А вчера она решила размяться в игре и очень пожалела. Отключив режим виртуальной реальности, она увидела, что Итачи стоит столбом в двух шагах и смотрит на нее как на умалишенную. Странно, что он не спросил насчет лишней хромосомы…

А еще он почти все время молчал. Даже на вопросы отвечал односложно и исключительно по делу. У них пока не вышло ни одной полноценной беседы. Он не шел на контакт, не пытался быть общительным. Сдержанная вежливость — это максимум, на что можно было рассчитывать. Она уже устала болтать за двоих, но иначе просто не могла — находиться в одном помещении с человеком и не разговаривать с ним казалось почти аморальным.

Наама, покрутившись в постели, решила приготовить утренний джиус. Глянув на себя в зеркало, подумала, что надо бы переодеться, но махнула рукой и вышла. Конечно, она не хотела предстать перед своим странным соседом в пижаме из шифиона, но легкомысленно понадеялась, что тот отсыпается. Ведь вчера модулятор подключил ему сетевой имплант, и Итачи допоздна изучал материалы в сети. «Да, сделаю стаканчик джиуса и в комнату», — мечтательно подумала Наама.

Она прошла на кухню, выпила порцию искусственно обогащенной минералами воды, включила на бионическом пульте режим джиуса, и возвращаясь из ванны за любимым напитком, обратила внимание, что дверь в комнату Итачи открыта. Любопытство — не всегда хорошая черта, а в ее случае, так подавно. Сколько раз она вляпывалась в неприятные истории из-за него. Но и в этот раз не успела она взвесить все «за» и «против», как ноги сами принесли к комнате, в которой раньше спала дорогая бабуля.

На всякий случай напустив на себя безразличный вид, будто она просто мимо проходила, Наама покосилась в сторону открытого прохода. Кровать стояла практически напротив, так что увидеть, как спит сосед, было бы проще простого. Увидеть его спящим в этот момент казалось почти жизненно необходимо — тогда в ее глазах он бы чуть больше походил на живого человека, а не на высокотехнологичного робота. Если бы он там был… Наама уже без зазрения совести уставилась в сторону кровати, обшарила взглядом доступные пространства и, не найдя признаков жизни, заскочила внутрь.

С опозданием она сообразила, что ей нечего будет сказать, когда обнаружит Итачи сидящим где-нибудь в углу. Но раздумывать на эту тему или идти на попятную было поздно — она уже стояла в комнате. Постель была аккуратно заправлена, комнатные тапочки лежали у кровати, но самого Итачи не было. Наама не на шутку перепугалась. Она даже представить не могла, куда и зачем ему вздумалось идти в такую рань. Где теперь его искать и искать ли вовсе? Может быть, пусть себе идет?

Но если его на улице выловит патруль, они точно узнают, где обитал незаконный «иммигрант». Они придут за Наамой, и это будет катастрофа! Ее кинут за решетку, и она проведет остаток жизни в переписывании бесконечных заявлений и прошений о собственном помиловании. Еще можно закосить под дурочку, мол, рассудком повредилась из-за связи с кристаллом. Но тогда о карьере можно будет забыть. Нет, его нельзя бросать на произвол судьбы. Уж точно не тогда, когда по собственной воле установила пришельцу нейромодулятор. Теперь даже соврать не удастся, что действовала в состоянии аффекта.

Первым делом Наама решила проверить лоджию. На всякий случай. Она выскочила на свежий воздух и чуть не упала в обморок. Буквально перед носом просвистело что-то блестящее. Наама вскрикнула, отпрянула и повернулась в сторону опасности. В нескольких шагах стоял Итачи в синей дедовой пижаме и с завязанными глазами. Он замер полубоком к ней. А в его руках поблескивали десертные ножи из дорогущего набора, которые украшали интерьер на кухне пару солнечных циклов. Ножи сверкали в рассветных лучах любимым сиреневым цветом. Итачи держал все пять одновременно между пальцами. На газоне вокруг него Наама заметила круги, по всей видимости, нарисованные ее ножами. Конечно, на лоджии бабули было где развернуться. Пять шагов в ширину и пятнадцать в длину. Но использовать лоджию с декоративным газоном в качестве тренировочного военного поля…

— Что ты… — только и смогла выдохнуть Наама. — Ты знаешь, что это за ножи?!

Будто издеваясь, он крутнулся, махнул руками, бросив ножи один за другим и поразив все мишени. Мгновение, и подарочные сервизные ножики торчат в земле. Наама вскипела, сняла тапок и швырнула в Итачи, но тот увернулся в самый последний момент. Наама опешила. Его глаза же завязаны! Губы Итачи слегка дрогнули в мимолетной ухмылке. Она швырнула второй тапок, но результат остался прежним.

Раздосадованная тем, что не получилось проучить вредителя, она схватила стоявшее рядом со входом устройство для ухода за газоном. Если не активировать режимы, это была просто палка длиной в человеческий рост. По мягкому месту кое-кто точно получит! Наама замахнулась. Но, вот странность, и тут Итачи прекрасно уходил от наказания.

Неужели он и в самом деле видит каким-то третьим глазом? Поначалу было страшновато и вправду попасть. Но Итачи ловко уворачивался, и тогда Наама разошлась. Ей было любопытно увидеть собственными глазами пределы возможностей пришельца.

Но она их не увидела. Все закончилось ее полным изнеможением. Наама бросила палку и, едва дыша, покачала головой. Она прежде не знала никого, кто был бы настолько умелым и ловким. Итачи тоже часто дышал, но, скорее всего, еще мог продолжить «тренировку». Наама приблизилась к нему, сняла повязку с глаз и поднесла к своему лицу — свет абсолютно не проходил. С подозрением она взглянула на Итачи. Он смотрел на нее сверху вниз странным нечитаемым взглядом почти черных глаз.

— Как? — ошеломленно пробормотала она.

— Я привык обходиться без зрения, — Итачи быстро оглядел ее, нахмурился и отвернулся.

— Ох, — Наама только сейчас сообразила, что до сих пор в пижаме. Вот как можно быть такой безалаберной? Но чтобы не выглядеть окончательной дурой, она решила сделать вид, будто все так и должно быть. — Кгкхм… Не бери больше эти ножи. Мне их подарили, они очень дорогие.

Она развернулась, махнула хвостом и вышла с лоджии с уверенным видом. Но как только дверь закрылась, опрометью кинулась в комнату и сползла спиной по стене. Что ж, отлично. Он теперь решит, что его соблазняют.

С одной стороны, какой девушке неприятно внимание красивого мужчины? Но кто знает, о чем этот человек думает, глядя на нее в такие моменты? Может быть, он считает ее слишком навязчивой или распутной. Какие правила у него на родине? Наама обняла себя руками. Она даже не скрывала от себя, что пришелец внешне довольно приятен: статная фигура, сильные мышцы, красивое лицо, шелковистые волосы. Но соблазнять его не хотелось. Он был для нее чужим и странным, тем, к кому надо относиться настороженно. Пусть она и обезопасила себя с помощью нейромодулятора, но лучше не искушать судьбу.

Завтракали в тишине. Наама хотела пару раз завести разговор, но не знала, с чего начать. А Итачи, как всегда, отмалчивался. Удивительно, но, похоже, утренний инцидент не вывел его из состояния равновесия. По Итачи было незаметно, что все это его хоть сколько-нибудь задело: ни тапки, ни палка, ни вызывающий вид соседки.

Вчера он постоянно озирался, разглядывал дом Наамы и саму ее с жадностью только что прозревшего человека, что не удивительно — медицинский модуль сообщил, что у Итачи были проблемы со зрением. А сегодня он казался сосредоточенным и смотрел вперед себя отстраненным взглядом.

Итачи доел первым, собрал свою посуду и загрузил в посудомойку, а потом принялся убирать еду в камеру хранения. Наама удивилась. Она не показывала ему, где что лежит и как этим пользоваться. Неужели он все запомнил за один день?

— Ты быстро освоился, — сказала она и положила грязную тарелку в его протянутую руку.

Он мельком глянул на нее, но промолчал.

— Ты привык к модулятору? Научился пользоваться?

— Да, — ответил он. — Это несложно.

И тут Нааме пришла в голову отличная идея.

— Пойдем погуляем! — она решительно встала.

Итачи посмотрел на нее почти с удивлением.

— Идем. Заодно купим ножи для твоих зверских тренировок.

Итачи, чуть помедлив, кивнул, включил машину и ушел в комнату. Наама решила, что это означает согласие, и отправилась одеваться. Она подумала, что за подобным оружием надо идти в нижние кварталы. Вообще, это не то, что она хотела бы показать Итачи в своем мире, да и сама она туда ходить не любила, но ей, в любом случае, пришлось бы туда наведаться. Ведь только там можно найти сектантов.

Для похода по нижним кварталам Наама надела максимально закрытую одежду, взяла плащ с капюшоном и для Итачи. Хорошо, что у нее осталась одежда деда. Итачи ждал у двери, опершись спиной о стену и прикрыв глаза, словно статуя идола. Но стоило Нааме появиться в коридоре, как он тут же ожил.

— Вот, — Наама протянула плащ. — Мы посетим одно место, где лучше скрыть лицо. Но сейчас прогуляемся по центру, там не обязательно надевать капюшон.

Итачи молча взял одежду, кивнул и вышел. Они долетели до центра на рейсовом магниторельсе и долго гуляли по площади, набережной, посетили Экзотический сад. Наама наконец увидела эмоции своего странного соседа. Он с жадностью впитывал каждую мелочь, с нескрываемым интересом озирался по сторонам, то и дело на его лице отражалось настоящее любопытство. Он обращал внимание на прохожих, на различные звуки, мелькающие рекламные голограммы, его интересовало все вокруг и, казалось, очень увлекало.

К полудню отправились перекусить. Они сидели на открытой веранде на одной из популярных смотровых площадок. Пока ждали заказ, Итачи молча смотрел на город. Но, когда за большим столиком разместилась группа детей, видимо, из младшей школы на экскурсии, он повернулся к ним и, почти не отрываясь, наблюдал за шумной детворой. Его взгляд потеплел, черты лица разгладились, губы, вечно сжатые, расслабились и выдавали тень легкой улыбки.

От его вида у Наамы сжалось сердце. Она вспомнила, что чувствовал Итачи, и подумала — должно быть, он потерял близкого человека и винил себя за это. Кто это был? Родители, любимая, ребенок? Хотелось расспросить обо всем, но ведь он точно не ответит. Наама вздохнула. Зачем ей знать историю чужой жизни? Тем более, он скоро уйдет, и больше они не увидятся.

— Эти дети такие беззаботные, — тихо произнес Итачи, когда экскурсовод увел шумную компанию.

Это было первое, что он сказал вот так просто сам.

— Это же дети, — Наама пожала плечами. — Им положено веселиться. И к тому же, они не такие беззаботные, как это может показаться на первый взгляд. Они учатся, ищут призвание в жизни. Это довольно непросто.

Ей показалось, что Итачи улыбнулся.

— Таким и должно быть детство, — тихо сказал он, откинулся на спинку кресла и неожиданно продолжил: — Твой мир похож на идеальный, — он снова рассматривал вид с площадки, — уровень жизни и технологии… Люди на улицах беспечны и не следят за опасностями. Они носят с собой дорогие предметы, одеваются неудобно и вызывающе ярко. Я уверен, эти люди не знали войн.

Большинство из них.

Наама смотрела на Итачи во все глаза. Неужели заговорил? Теперь с ним можно будет общаться или это единичный порыв? Поймав видимо очень удивленный взгляд, он вернул на лицо прежнее безразличное выражение. Наама вздохнула. Ну что же, для начала хоть что-то.

Конечно, несложно было догадаться, что человек перед ней является солдатом. Об этом говорили его тренированное тело, старые шрамы разной давности, его боль, которую Наама чувствовала прежде. Но неужели он вообще не видел спокойной жизни? Что же там за мир-то такой? То, что Наама подсмотрела во время ритуала, было недостаточно. Она видела бескрайние моря, зеленые леса, странных огромных чудищ, людские поселения. Но это было так быстро, что она не поняла, как живут люди, что делают, и люди ли это вообще.

— Ты не совсем прав, — она решила, что пора выдвигаться. — Мой мир не идеален. У него тоже есть темные пятна.

Нижние кварталы не самое лучшее место для экскурсии. Это место, в которое шли те, у кого нет возможности получить гражданство, а также беглые преступники, наркоманы, сектанты, разорившиеся граждане, незаконно прибывшие инопланетяне, контрабандисты, наемники… Все, кто вне закона. Некоторые политики считали, что это место недостойно существования, и можно просто выжечь там все дотла, избавив тем самым город от преступности. Но были и противники радикального подхода. Поэтому уже многие годы вокруг нижних кварталов ходили споры и пересуды, но на деле же порядок навести не удавалось.

Нижние кварталы располагались в расщелинах и вели самостоятельную, независимую от города и остальной планеты жизнь. Там царили свои законы, свои правила. Кроме того, чтобы попасть туда, надо было заплатить пошлину. Иногда даже не один раз. И попав на территории нижних кварталов, можно было вообще не вернуться, если влезть не в свое дело.

Они шли молча, опустив капюшоны на лицо, Итачи отставал на полшага. Наама подумала, что так ходит охрана. В нижних кварталах почти все прятали лица под капюшонами или масками. Вокруг серые и черные одежды, серые здания, грязные улицы, недоброжелательные взгляды… Несколько раз они прошли мимо драк. В одном из случаев это было натуральное избиение. Но никто из прохожих не обращал внимания.

Они дошли до рынка. Наама обратила внимание на старика с лысой головой, который сидел на обочине, скрестив ноги, и покачивался в разные стороны. Он был тощий, как скелет, и вид имел блаженный. На правой щеке татуировка, обозначающая кристалл.

— Кажется, я видела его во время ритуала, — шепнула Наама Итачи и подошла к старику.

— Учитель, — шепнула она и протянула старику монетку. — Когда будет следующее подношение?

— Кто ты, дитя? — старик открыл глаза, замутненные и почти слепые.

— Кристалл зовет меня, — ответила Наама.

— Кристалл многих зовет, — старик взял наконец монету, словно сделал одолжение. — Но не многим откликается.

Он перевел взгляд на Итачи и долго смотрел на него.

— У твоего спутника удивительно развиты линии Джи. Я не видел прежде ничего подобного. Кто он?

Наама уже пожалела, что подошла к старику.

— Кто он, я не скажу, — произнесла она и принялась расстегивать комбинезон, обнажая татуировку. Другого выхода все равно не было. — Но ты увидишь, кто я.

Старик охнул. Наама поспешила закрыться и нервно огляделась.

— Кристалл зовет меня, — повторила Наама, — помогите мне, учитель.

— Что ж, приходи через пять планетарных периодов к острой башне. Я буду ждать. И советую не брать своего попутчика. Его линии Джи слишком притягательны.

Наама кивнула.

— Благодарю, учитель, — произнесла она и протянула еще монету.

Но старик отказался. Он лишь закрыл глаза и снова замер.

— Идем скорее, — прошептала Наама и дернула Итачи за рукав. Она кожей чувствовала — за ними наблюдают.

Они быстро шли по торговым рядам, где на прилавках лежали самые разные и необычные предметы, кое-где продавали людей.

— Идем, — Наама отвернулась и потащила Итачи за рукав, когда он засмотрелся на «живой товар» в виде двух молодых женщин. — Мы ничем им не поможем.

— Темные пятна… — тихо проговорил он и отвернулся.

Наама-таки завела Итачи в оружейный магазин. Он выбрал несколько ножей странного вида, по мнению Наамы, совершенно неудобных. С двусторонне острым лезвием и короткой рукоятью.

— Позвольте узнать, госпожа, — полюбопытствовал пухлый торговец с хитрыми глазками. — Ваш наемник из Гонао? Могу я узнать, сколько вы ему платите? Не сочтите за дерзость, мне для себя хочется узнать. Место здесь неспокойное, сами знаете.

— Восемьсот кир, — ответила Наама. — За лунный период.

— Ох, — продавец покачал головой. — Какие деньги…

— Линии Джи, что это? — спросил Итачи, когда они вышли из лавочки.

— Линии Джи… Как бы тебе объяснить… Есть жизненная энергия, а есть энергия Джи, и она течет как раз по этим линиям. Энергия Джи есть практически у всех, но сила этих линий различна. А также способность управлять ею. Я тоже видела твои линии в медицинском модуле. Это потрясающе выглядит.

— А как пользуются этими линиями? — неужели он начал задавать вопросы.

— Пользуются?

— Ты сказала, что их можно развивать. Но, как и для чего вы развиваете их в своем мире?

— А, это для связи с кристаллом. Чем лучше тренированы линии Джи, тем проще управлять кристаллом.

* * *

Вернулись домой к вечеру. Наама разулась и, не раздеваясь, развалилась на полу в гостиной на взявшемся словно из воздуха надувном зеленом матрасе. Итачи никак не мог привыкнуть, что дом в этом месте трансформируется будто живой, стоит Нааме провести пальцем по блестящей полосе на левом предплечье. Он поймал себя на мысли, что хочет разглядеть получше этот тонкий блестящий «пульт» — так назвала эту технологию на своей руке Наама. Чтобы не думать о таких вещах, Итачи ушел в комнату, которую временно называл «своей», взял прозрачный планшет, подключился с помощью кодового слова к своему нейромодулятору и зашел в сеть.

Удивительное место, где чуть ли не на все вопросы можно было найти ответ. Информации в сети было столько, что Итачи растерялся, когда подключился впервые. Теперь он уже понимал — не нужно смотреть все, что предлагает некий искусственный разум, а искать конкретно по собственным запросам, иначе можно застрять в этом месте навечно, так и не узнав ничего полезного.

За пару дней Итачи нашел много информации о кристаллах. Теперь он понимал, что эти артефакты создаются в определенном месте, где энергия Джи бескрайним океаном выстилает огромное небесное тело. Удивительное аномальное место, появившееся после взрыва звезды.

В прошлом планетарные содружества вели войны за этот нескончаемый источник энергии, но вот уже сотни лет действовал мирный договор, по которому от каждой планеты Альянса разрешалось построить там одну базу.

Войны продолжали вспыхивать то в одном месте, то в другом, но все больше образовывалось островков жизни и процветания — таких как город Наамы. С помощью кристаллов осваивались новые миры, налаживались контакты, взаимовыгодная торговля, развивались технологии. Многие планеты отказались от потребления настоящего животного мяса — его выращивали на фермах прямо кусками с нужной долей жира и других питательных веществ. По вкусу же оно не уступало настоящему.

Итачи чувствовал себя тут так спокойно, как никогда прежде. Возможно, если бы он ощущал себя в детстве хотя бы иногда так же легко, как сейчас, может быть, ему удалось бы придумать иной способ остановить гражданскую войну? Но с детства он привык видеть смерть, знал о извечном противостоянии деревни и клана, знал о заговорах и участвовал в них. Нет, это место точно отличалось.

Думать о родном мире было почти невыносимо. Хоть и Наама, и статьи в сети утверждали, что вернуться можно с минимальным потерями во времени, Итачи боялся опоздать. Где сейчас Саске? Празднует победу на пути в Коноху, или Мадара добрался-таки до него? Без Аматерасу, которое Итачи собирался передать ему в последний момент, у брата нет и шанса. Если Саске будет благоразумен, он не поверит россказням «человека в маске». Да, хотелось бы на это надеяться. Но также Итачи не питал иллюзий на этот счет. Он собственными руками посеял в сердце младшего брата зерно ненависти, сам взрастил его. А ненависть не уходит из сердца мгновенно.

В прошлом Итачи был уверен в своем плане и не рассматривал иных вариантов, лишь спустя годы осознал возможные последствия. Он так увлекся воспитанием в брате собственного палача и защитника чести Учих, что не подумал о главном: какое право он имел так жестоко распоряжаться жизнью маленького Саске. Он и так убил всех его родных. Не стоило собственную ненависть перекладывать на ребенка. Тот и без иллюзий и намеков захотел бы отомстить, но тогда ненависть не застилала бы ему глаза, он разглядел бы в этом мире и что-то кроме нее.

Несчастный Саске, ведомый кровавой рукой старшего брата, ступил на путь тьмы. Удастся ли ему выбраться? Удастся или нет, Итачи в одном был уверен, он всегда будет любить Саске — последнее, что у него осталось. К тому же все еще была надежда. Пусть брат прожил в Конохе не так долго, но у него появились настоящие друзья, готовые рискнуть всем ради него. Особенно Наруто. В этом мальчишке пылала воля Огня предков, и он шел по пути любви и сострадания. По правильному пути.

Но что делать самому Итачи, когда вернется? Этот вопрос мучил его бесконечно. Ладно, если удастся попасть обратно с минимальным временным сдвигом, тогда все останется прежним. Он примет смерть от руки брата, клан будет отомщен. Но, если пройдет много времени? Если Саске натворит глупостей, что ему делать тогда? Самым большим страхом было сейчас перенестись в свой мир и увидеть, что брат напал на Коноху. И как поступить тогда? Остаться в стороне и молча смотреть, как рушится все, что он так отчаянно защищал всю жизнь? Или выступить против, открыв настоящее лицо Учихи Итачи?

Нет, надо отбросить сомнения. В любом случае, вернуться — первостепенная задача. Что будет потом, он увидит.

— Итачи! Идем ужинать! — услышал он крик Наамы из кухни и оторвался от планшета.

В комнате было темно. Он так глубоко погрузился в собственные мысли, что не заметил, как пролетело время. А звонкий девичий голос звучал эхом в голове, как нечто чужеродное. Откуда в его окружении взяться девушке, зовущей ужинать? Это похоже на странный сон.

— Итачи!

Он встал, отключил планшет и потер глаза, уставшие от напряжения. Но это была приятная усталость, которая не имела ничего общего с ощущениями после использования шарингана. Интересно, как теперь глаза будут реагировать на техники, когда он вернется? В том, что возвращение реально, Итачи был почти уверен. Все-таки исследования сквозьпространственных перемещений с помощью кристаллов имели достаточно обширную базу. Вот только пока плохо представлялось, как это — «связаться» с кристаллом. Это происходит посредством управления чакры, энергии Джи, как здесь это называют. Но пока он не понимал, как это будет работать на практике.

— Итачи! — Наама появилась в дверном проеме. — Все остынет вообще-то!

Он обернулся. Какая же она все-таки странная. Не может поесть без него? Беспокоится, что он не разогреет еду и будет есть холодную?

— Кгхм, — она кашлянула в кулак. — Почему смотришь на меня как на глупую?

Итачи отложил планшет.

— Я не считаю тебя глупой, — ответил он, понимая, что она действительно хочет знать, что он думает. — Я считаю тебя странной.

— Не так уж и далеко от «глупой», — вздохнула печально Наама и всплеснула руками.

— Это разные вещи, — Итачи хотелось улыбнуться. Наама казалась похожей на Наруто. Непосредственная и отзывчивая, она тоже излучала тепло. Ее заботе не хотелось сопротивляться, пусть он и был ее недостоин. — Я благодарен тебе за помощь и не знаю, чем отплатить. Если что-то понадобится от меня… все, что угодно, я к твоим услугам.

Итачи поклонился. Но Наама молчала, что уж точно было непохоже на нее. Итачи поднял голову. Наама стояла напротив с круглыми от удивления и растерянности глазами, на щеках пылал румянец, будто он предложил ей, как минимум, интимные услуги. Не может же быть, чтобы она в самом деле подумала об этом? Итачи на мгновение растерялся, но взял себя в руки. Сам же сказал «все, что угодно», раньше надо было думать о разнице обычаев. Изучить в конце концов этот вопрос в сети…

— Л-ладно, — пробормотала она наконец, отвернулась и медленно зашагала к кухне.

Итачи почувствовал себя последним извращенцем и разозлился за это на Нааму. Нет, ну вот что она там думает? В конце концов, сама себя ведет неприемлемым для приличной девушки образом, а тут засмущалась от обычного проявления вежливости! Впрочем, со своим уставом в чужую обитель не лезут.

Итачи вздохнул, догнал ее и решил прояснить ситуацию:

— Если я тебя обидел, прости. Но мне хотелось бы как-то отблагодарить тебя за помощь. В моем мире так принято.

— Да, все нормально, — Наама уже светилась свойственной ей беззаботной улыбкой. — Просто я не ожидала от тебя такой откровенности. Уж извини, но по моим меркам ты тоже странный. Более замкнутого человека я не встречала. Конечно, я буду просить тебя, если мне понадобится помощь.

Итачи с облегчением выдохнул и сел за стол. Перед ним лежали мягкие, пышущие жаром, темно-синие пирожки. А Наама распаковывала белую коробку с шариками вырвиглазных оттенков, от вида которых тут же зарябило в глазах.

— У нас не было еды, поэтому я решила заказать, — Наама кивнула в сторону его «пирожков». — Мои друзья просто обожают пинцу, да я и сама их люблю. Вот только сегодня захотелось чего-то сладкого.

— Сладкого? — Итачи смотрел, с каким удовольствием она уплетает свои шарики.

— Хочешь попробовать? — Наама видимо заметила его взгляд. — Но это слишком сладко. Не думаю, что тебе может понравиться.

Она протянула голубой шарик, который оказался на ощупь мягкий и слегка шершавый. Итачи положил его в рот и надкусил. Кроме сладости в нем ощущались какие-то пряные нотки и еще что-то вязкое, но безумно вкусное, похожее на карамель. Невероятно.

— Ты тоже любишь сладкое? — удивилась Наама и по-хозяйски забрала один пирожок из тарелки Итачи, обменяв его на несколько шариков.

Итачи сдержанно кивнул.

— Я была почти уверена, что такой человек, как ты, просто не может любить сладости!

И откуда у людей такие выводы? Почему сладости должны любить только женщины и дети, а мужчинам положено воевать и есть жареное мясо? Даже в другом мире одни и те же предрассудки…

— Точно! — Наама вдруг вскочила, не закончив ужин. — Я ведь не отдала тебе вещи.

Она убежала вниз, где находился модуль, а потом вернулась с белым свертком положила перед ним на стол.

— Вот, только оружие я выкинула… Извини.

Итачи распаковал сверток. Ожерелье, кольцо и… бандана с символом Конохи. Он помнил, как сейчас, с какой яростью перечеркнул этот символ, вступая в Акацки. В тот момент он и в самом деле ненавидел Скрытый Лист. Но мгновение прошло, а ненависть сфокусировалась на самом себе. С тех пор и до конца дней — в этом Итачи не сомневался.

— Эй, — Наама тихо и растерянно окликнула его. — Что с тобой?

Он быстро свернул ткань и изобразил улыбку.

— Спасибо.

— Такое чувство, что тебе тяжело смотреть на эти вещи, — замялась Наама. — Надо было отдать их потом…

— Все в порядке, правда, — Итачи принялся доедать десерт, отодвинув в сторону сверток.

Он опять полночи изучал материалы в сети, лежа на мягкой прохладной траве на лоджии. Когда мозг уже перестал воспринимать информацию должным образом, он выключил планшет и отложил в сторону. Над ним в окне раскинулись ночные городские пейзажи. Неоновые — так назвала их Наама — огни и полосы зданий и машин затмевали все до единой звезды на небе, так что казалось, ночами город закрывает непроницаемый купол. Слегка мерцало защитное поле вместо окна. Наама объяснила, что его проницаемость можно регулировать самостоятельно. Можно ослабить так, что будет проходить воздух, а можно уплотнить, что даже звуки не проникнут через него.

Итачи напряг зрение и вновь попытался активировать шаринган. Он чувствовал, что процессу активации что-то мешает. Можно было подумать, что все дело в модуляторе в его голове, но ведь он не мог использовать чакру и до его установки. Странно, очень странно. Предприняв еще несколько безрезультатных попыток, Итачи отправился в дом.

Комната Наамы была открыта — она редко ложилась спать, не закрыв дверь, видимо, сегодня устала после прогулки. Невольно он заглянул туда, проходя мимо, но увидел ее и замер. Она сидела на полу, скрестив ноги, спиной к нему, ее руки лежали на коленях, и сама она слегка светилась фиолетовым, словно тончайший слой чакры окутывал ее.