Ты действительно здесь (гет)

Без малейшего объяснения, почему она вернулась, Маомао прямиком направилась к кровати молодого дворянина. Но вообще-то ей даже не нужно было ничего объяснять, поскольку Суйрен уже сама обо всем догадалась, с такой аккуратностью, будто ей удалось прочесть ее мысли. Неужели Маомао действительно была настолько очевидной? Ну ладно, какая разница.

Не показывая ни следа ее недавнего гнева, травница поставила бутылку с лекарством на маленький столик возле кровати, положила рядом ложку и наконец подошла к Джинши.

Он до сих пор лежал в той же позиции, в которой она его оставила, и крепко спал, издавая тихие свистящие звуки благодаря своему забитому носу. Но, судя по его виду, мазь ему на самом деле помогала немного легче дышать. Маомао была рада, что у нее имелись все нужные ингредиенты, и она смогла быстро ее приготовить.

А на следующий день она собиралась сделать отвар из кипящей воды, цветков ромашки и соли, и дать Джинши ингалировать пар, чтобы освободить ему нос. Но сначала должна снизиться его температура.

— Как он? Что-нибудь случилось в моем отсутствии? — спросила она наконец и положила ему руку на лоб. Замечая с неким облегчением, что тот уже немного охладился.

— Нет, ничего, как видишь, он до сих пор спокойно спит. Твое лекарство действует прекрасно, Сяомао.

«Естественно, это ведь папина рецептура», — подумала Маомао с гордостью о приемном отце Лоумене, который научил ее всему, что она сейчас знала.

— Я принесла остаток с собой, — сказала она. — Должно хватить на две или три дозы, а потом сделаю еще.

Суйрен поставила кувшин со свежей водой рядом с лекарством. На пару мгновений царило молчание.

— Хорошо. Ты удостоверилась, что состояние молодого господина не ухудшилось, и можешь теперь вернуться в кровать, верно, Сяомао?

В качестве ответа Маомао снова притянула к кровати стул и села.

Суйрен сначала с легким удивлением выпучила глаза, а затем понимающе улыбнулась.

— О, так значит, ты хочешь остаться с ним?

Маомао до сих пор молчала. Единственное, что она сделала, это направить на Суйрен взгляд, который, по мнению старшей женщины, выражал все, что той нужно было знать.

— Все ясно. Я уверена, что он очень обрадуется, когда проснется и сразу увидит тебя.

* * *

Минуты проходили в почти совершенной тишине. Была спокойная, мирная ночь. Луна стояла высоко на слегка пасмурном небе и сияла в покои Джинши, освещая своим мягким светом и некоторыми еще горящими свечами обоих спящих людей в помещении.

Маомао была опасно наклонена вперед, чуть не падая со стула, на котором до сих пор сидела. Но затем она проснулась и открыла глаза, когда Джинши повернулся на спину и начал шмыгать носом во сне. Ей понадобилось немного времени, чтобы вспомнить, где она находилась.

«Кажется, я все-таки вздремнула, — подумала она, зевнула и потерла уставшие глаза. — Не удивительно, после такого дня».

Она с легким раздражением вздохнула.

«Так и знала, что беспокоилась я зря, только время потратила. Надо было остаться в кровати».

Маленькая морщина появилась между ее бровями.

«Ладно уж, слишком поздно, чтобы жаловаться. Все равно ничего уже не поделаешь».

Суйрен ушла вскоре после возвращения Маомао, сказав, что не хотела беспокоить молодых людей. Маомао не совсем поняла, что она имела в виду (ведь тогда Джинши был единственным, кто спал, а ему присутствие Суйрен явно не мешало), но решила не спрашивать.

Итак, она уже достаточно долгое время сидела одна с молодым господином в его покоях.

Травница встала, потянулась немного, а после этого направила взгляд на молодого дворянина в кровати. Замечая, что немного сползло одеяло, и его тело начало трястись еще сильнее, чем прежде. Она снова накрыла его и кратко осмотрела его лицо.

Щелкнув языком, она затем достала из рукава платок и осторожно вытерла Джинши покрасневший нос, из которого тонкой дорожкой текли сопли, влажно блестя в слабом свете помещения.

«Хех, как маленький ребенок…»

Да, ингаляция была бы не плохо. И горячая имбирная вода. Та согрела бы его изнутри, а еще помогла бы снизить его температуру.

Задумываясь об этом, Маомао села обратно на стул, скрестила руки на груди и продолжала молча наблюдать за спящим Джинши. После какого-то времени она снова зевнула и повернула голову к окну, пытаясь подсчитать, сколько еще осталось часов до рассвета.

«Если буду уже сидеть здесь, то хотя бы займусь полезным делом».

Тут она вспомнила, что одна из ее юбок была порвана, и, несмотря на то, что она одолжила у Суйрен нитку и иголку, чтобы зашить дыру, у нее, к сожалению, так и не нашлось времени, чтобы действительно заняться этим.

Ну что ж, вот как раз подходящее время! Ей просто надо будет постараться не уколоть себе палец, поскольку шить при таком слабом свете и с ее усталостью будет не очень просто. Но Маомао была уверена, что справится. Ведь это все равно будет не первый раз.

И если Джинши после этого все еще будет спать, она может еще и сама попробует немного поспать, пока он не проснется. На стуле, естественно. Да, так точно: она уже даже не думала возвращаться в собственную кровать, поскольку почему-то подозревала, что снова не сможет заснуть и в конце концов опять окажется в покоях Джинши.

Как бы не бессмысленно и глупо это, по ее мнению, ни звучало.

Травница покачала головой. Как-то Джинши в последнее время начал слегка заражать ее своим безрассудством. Возможно, это потому что они теперь жили в одном доме и каждый день имели дело друг с другом.

Она встала и направилась к двери, чтобы принести все, что ей нужно было, из своей комнаты.

Но покидая помещение, она не заметила, что Джинши во сне скривился и сжал руки в кулаки.

Несколько слез вытекли из его глаз и впитались в подушку.

* * *

Сидя у себя в покоях в тихом, темном углу на полу, Джинши вяло поднял голову и с приоткрытым ртом уставился на окно. Солнце только что вставало и заливало мир теплым оранжевым светом.

Начался очередной новый день. Очередной новый день без Маомао. Очередной новый день, наполненный невыносимой агонией.

Бесконечной агонией, которая не оставляла его в покое ни на одну единственную секунду.

Некоторые капли, оставшиеся от сильного дождя прошлой ночи, до сих пор падали с края крыши и текли по оконному стеклу. Точно так же, как текли слезы Джинши по его щекам той же самой ночью. И позапрошлой ночью. И три ночи назад тоже.

Столько бессонных и наполненных кошмарами ночей, которые оставили следы в форме темных синяков под его глазами.

Почти казалось, будто тот дождь хотел наглядно пояснить текущее эмоциональное состояние молодого дворянина. Выразить свое сочувствие к нему. Ну, или может даже поиздеваться над ним.

Но что бы это ни было, Джинши не хотел этого видеть. Он снова отвернулся и направил взгляд обратно на пол. Ему стало совершенно все равно, вставало солнце или нет, ведь без Маомао его душа итак была заперта в постоянной, непроницаемой тьме. Значит, если мир погрузится в вечную ночь, для него ничего не изменится.

Молодой господин стал лишь тенью себя прежнего: его фиолетовые глаза, раньше наполненные жизнью, были теперь мутными, покрасневшими и опухшими от недостатка сна и плача; его длинные волосы потеряли свой привычный блеск и были слегка растрепанными, и даже пропал сладкий тон из его голоса, который теперь еле мог произнести слово.

Но даже сейчас он до сих пор был безжалостно вынужден выполнять ежедневную работу, для которой вообще-то не имел никаких сил. Как и для всего остального тоже.

В присутствии других людей, кроме тех двоих, которым молодой дворянин доверял больше всех, он вначале как только мог старался надеть свою обычную ослепительную улыбку. Но почему-то его маска начала трескаться, от чего эта самая улыбка выглядела такой фальшивой, как никогда.

Ах, но опять же, дворцовым дамам итак было все равно, как он себя чувствовал и была ли его улыбка искренней или всего лишь нарисованной. Единственное, что их интересовало, был его внешний вид, ничего, кроме его фасада.

Ведь они не были Маомао.

Джинши посмотрел на свои слегка дрожащие руки.

С самого начала он был всего лишь театральным актером в этом императорском дворце. Ведь кто знал, каким он был на самом деле? Почти никто.

Почти никто не считал его просто человеком. Не каким-то там мифическим небесным существом, а человеком.

Ведь они не были Маомао.

А теперь этот однажды безупречный актер в конце концов забыл свой текст. Тот, который вообще-то должен был уже давно стать его второй натурой.

Текст, который никогда не имел никакого значения.

Как и все остальное тоже.

Джинши понял, что он был никем без травницы. Абсолютно никем.

И это ему только стало ясно, после того как она уже ушла. Когда уже было слишком поздно.

Теперь ее больше не было, и он прекрасно знал, что нигде не найдет ее, как долго бы не искал, сколько раз бы не обходил Внутренний Дворец и как часто бы не навещал Нефритовый Дворец. Она ушла. Ушла из Императорского Дворца, но так и не покинула ни голову, ни сердце Джинши. Он ни на секунду не переставал думать о ней, и это прямо разрушало его. Джинши понятия не имел, сколько времени еще сможет терпеть все это.

Было так темно, так невероятно темно и холодно… Без Маомао Джинши ощущал себя, будто стоял прямо в середине жестокой снежной бури, совсем один и погибая от холода, не зная, что делать и куда идти. Не находя дорогу обратно к солнцу, чье тепло он наверняка никогда больше не почувствует.

Он вздрогнул от этой мысли и вцепился левой рукой в одежду, прямо там, где находилось его сердце. Как будто оно уже безвозвратно превратилось в кусок льда и никогда больше не даст ему по-настоящему улыбаться или иметь чувства. Чувства, кроме боли, горя и почти невыносимой тоски, любви к человеку, которого он наверняка никогда больше не увидит.

До совсем недавнего времени молодой господин еще считал, что настоящая любовь была всего лишь иллюзией, каким-то красивым мифом из романов и других историй. Но удивляться здесь было нечему, ведь вырос он в императорской семье, в «саду из женщин», где эти самые женщины существовали только, чтобы служить императору и рожать его потомков. Это была их обязанность, ни одна из них не делала это из любви.

Итак, Джинши всю жизнь думал, что такое, как любовь просто не существовало.

Но затем он встретил Маомао и со временем познакомился с ней все лучше и лучше. И не успел он опомниться, как эта самая любовь уже ударила его со всей силой.

Джинши понятия не имел, что эта травница, эта особенная и уникальная девушка, точно сделала с ним в течении этого короткого времени. Но что бы это ни было… сейчас оно вызывало у него ужасную боль.

Никогда в жизни он еще так не страдал. Как будто его бросили в крошечную, темную одиночную камеру без никакого шанса вылезти, и оставили там одного вместе с собственным горем. Навсегда.

Джинши отлично знал, что его поведение не соответствовало его статусу и доставляло огорчение Суйрен и Гаошуну, но поделать ничего не мог. Он просто не был таким сильным, как ему пришлось теперь признать. Ведь он действительно был всего лишь человеком.

Он даже не находился больше в состоянии выполнять свою бумажную работу. Как долго он бы ни глядел на документы, лежавшие перед ним, как сильно бы ни старался сосредоточиться, как часто бы ни читал слова, он никак не мог понять их значение. Как будто его разум отделился от тела и больше не мог ничего делать, кроме бродить по воспоминаниям.

По воспоминаниям о его травнице.

А его тело теперь превратилось всего лишь в пустой звук. Его душа, тело и голос… все это стало совершенно никчемным.

Что бы он только не дал, чтобы увидеть ее снова… чтобы ее красивые синие глаза в очередной раз посмотрели на него… все равно был бы это взгляд как на противное насекомое или нет.

Но маленькое утешение у него, несмотря на все, еще осталось: знание, что он выполнил ее желание.

— Я сделал это для нее, для нее, только для нее… — пробормотал он в свое мрачное одиночество. — Это то что она хотела… она не игрушка… и никогда ею не была…

Но вопреки этим словам, которые отчаянно и, к сожалению, почти совершенно тщетно пытались согреть его ледяное сердце, он был и будет никем без нее. Никаким «красивым евнухом», никакой «небесной нимфой», или как его там еще называли остальные. Никем. Просто жалким, несчастным существом, от чьего горя вырастали грибы.

Все потеряло свой смысл… без Маомао ему все стало безразлично.

Думая об этом, Джинши почувствовал, как у него в глазах начали жечь новые слезы, и закрыл лицо обеими руками.

Странно… а ему казалось, что он их всех уже давно пролил…

* * *

Всхлип вырвался из горла Джинши, и он резко открыл глаза. Весь в поту и тяжело дыша, он уставился в потолок. Агония, от которой он только что страдал, до сих пор сжимала ему горло, не давая ему произнести ни одного слова.

Молодой дворянин поднял ужасно болящую и от высокой температуры горящую голову и посмотрел по сторонам, со страхом и легкой растерянностью.

Видимо, он сейчас лежал в кровати. Значит, все то, через что он только что прошел, было всего лишь… сном? Страшным сном, вызванным воспоминаниями о тяжелом времени его жизни?

Он чихнул, и у него начала кружиться голова, из-за чего он, совсем без сил, положил ее обратно на подушку. А затем закрыл глаза, до сих пор пыхтя.

Но тут же открыл их снова, с таким испугом, что у него сжались зрачки.

Секунду! Если это был действительно всего лишь сон, тогда где была Маомао?! Почему он не видел ее нигде?! Неужели она его на самом деле покинула?! Не может быть!

У Джинши на мгновение затаилось дыхание, и его охватила чистая паника. Его сердце стучало с такой силой, что было почти уж больно.

Где она?! ГДЕ?!

— Т-Тра… вница, — выдал он еле-еле. По его щекам текли слезы, а из носа капали сопли. — Травница… Маомао!

Он должен найти ее!

Как-нибудь Джинши удалось поднять свое ослабленное и невероятно тяжелое тело с кровати, и он, шатаясь, отправился на поиски Маомао. Босиком, шмыгая и дрожа как осиновый лист.

Его разум был до сих пор затуманен кошмарным сном и температурой.

— Х-Холодно… так холодно…

Молодой господин мерз так, будто все еще находился в своем ужасном сне.

* * *

Тем временем Маомао нашла все, что ей нужно было, у себя в комнате, а теперь шагала обратно в покои Джинши. Осматривая дыру в порванной юбке по дороге.

«Гм, она не такая большая, значит, зашить ее не должно занять слишком много времени, — подумала она и не могла иначе чем снова зевнуть. — А после этого действительно надо будет постараться поспать хотя бы немного. Кто знает, каким длинным будет следующий день».

Вдруг она услышала перед собой в коридоре чье-то свистящее дыхание и озадаченно подняла взгляд.

Растрепанная фигура приближалась к ней в темноте на неустойчивых ногах. Маомао остановилась и подняла обе брови, от изумления теряя дар речи. Ей на мгновение показалось, что ее усталый разум играл ей шутки.

Но через пару секунд к ней вернулся голос, когда ей удалось узнать вышеупомянутую фигуру.

— Джинши-сама! Что вы здесь делаете?! Почему вы встали?!

— Тра-Травница… Ты… действительно здесь, — выдал молодой господин с некоторыми усилиями и кашляя.

— А? Что вы имеете в виду?

Маомао нахмурилась и подбежала к нему.

— Вам нужно срочно вернуться в кровать!

Игнорируя ее слова (или даже вообще не слыша их), он остановился.

— Нашел тебя… Т-Ты… действительно здесь… — Он звучал, будто у него находился ком в горле.

«О, нет! Он бредит!» — подумала Маомао и стиснула зубы, собираясь схватить его за запястье. Ей нужно было так быстро как можно привести его обратно и дать ему еще одну дозу ее лекарства! Видимо, той первой все-таки не было достаточно.

Но вместо этого…

…она чуть не вскрикнула от неожиданности, когда он внезапно упал на колени и обнял ее так крепко, что чуть не выдавил из нее воздух. Предметы, которые она держала, выпали у нее из рук.

— Джинши-са…

— Теплая… ты т-такая теплая… — рыдал Джинши, отчаянно прижимая лицо к ее маленькому плечу. Его слезы начали промачивать ей одежду.

Травница выпучила глаза, когда почувствовала, насколько горячим был его лоб. Нельзя было терять ни минуты! Ей нужно было действовать! Быстро!

И первым делом она должна вернуть его в кровать.

Теперь только осталось придумать, как.