Наследия. Венец жизни (гет)

Гермиона просит Рона возобновить уроки ОД, а Пожиратели Смерти собираются для обсуждения стратегии.

На следующий день Драко Малфой обедал в одиночестве в Большом зале. Он прогнал младшего брата Монтегю — Честера, первокурсника, подающего надежды на участие в команде Слизерина. Обычно он брал на себя труд терроризировать или лепить по своему вкусу новые поколения, когда они поступали в Хогвартс, но сейчас просто считал их всех сопляками. Без Поттера было не до того... Черт, прошло всего два дня, а у него уже руки чесались заставить его чувствовать себя несчастным. На самом деле ему было жаль грязнокровку, но он не мог позволить ей этого понять. Драко смотрел, как она молча входит в зал с учебниками с последнего урока в руках и садится за стол, без особого энтузиазма ковыряясь в еде. Драко огляделся в поисках последней части трио: «Короля Уисли» нигде не было.

«Ах да, гриффиндорцам нужно было выбрать нового капитана для своей команды по квиддичу; какая пустая трата времени эта демократия. Мы бы никогда не стали тратить время обеда на такие пустяки. Не было никакого конкурса — я капитан, и точка».

Он попытался сосредоточиться на еде, но вид разваливающейся на глазах Грейнджер начал действовать на него. Пытаясь вытеснить ее из головы, он задумался о предстоящем квиддичном году. Драко улыбнулся: в этом году все будет до ужаса просто. Он вспоминал о победах, которые они одержали, и вспоминал о поражениях, которые понесли, потом вспоминал о Поттере, который теперь был связан с Гермионой Грейнджер, которая по-прежнему сидела прямо напротив него на другом конце зала. Она все еще вторгалась в его мысли!

— Аргх! — громко застонал он от досады, наблюдая за тем, как она возится со своей едой.

Гермиона ковыряла вилкой, перемещая ее по тарелке маленькими рывками. Что-то с ней было не так. Драко немного присмотрелся к ней: она постриглась, и не слишком аккуратно. Он чуть не проклял себя за то, что заметил, что у нее очень изящная шея и нежное лицо в форме сердца.

Гермиона опустила глаза в тарелку, но почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и подняла взгляд. Встретившись взглядом с Драко, она вздрогнула, когда он невозмутимо уставился на нее в ответ. Снова опустив глаза, она положила в рот немного еды. Гермиона медленно пережевывала пищу, безучастно глядя по сторонам и избегая его взгляда. Ее пальцы рассеянно перебирали короткую прядь волос, а блуждающий взгляд снова наткнулся на Драко, который все еще смотрел на нее. Гермиона сосредоточилась на нем.

— Что? — пробормотала она, полная раздражения.

Драко покачал головой и разорвал зрительный контакт. Он снова принялся за еду, но тут же остановился и снова посмотрел на Гермиону. Она снова играла со своей едой, судя по лицу, почти на грани слез. Драко было очень жаль ее. Он не мог этого вынести: его беспокоило, как сильно он сочувствует им обоим. Громко вздохнув, он молча встал и вышел из зала, оставив ее хандрить в одиночестве.

* * *

Тем временем в общей гостиной Гриффиндора Рон Уизли выступал перед собранием большинства своих соседей по факультету. В зале царила суматоха, но его лицо было спокойным, а поведение — серьезным.

— Так, заткнитесь и сядьте уже все. Некоторым из нас нужно пообедать, нельзя же использовать весь этот чертов обеденный перерыв, — приказал он.

Аудитория постепенно затихла, и Рон сел за большой стол, который использовался для выполнения домашних заданий.

— Это новый год, и, возможно, лучшее поколение гриффиндорских игроков в квиддич ушло.

Он сделал паузу — все поняли, что он имел в виду. Сочетание Вуда, близнецов Уизли и Гарри было, пожалуй, лучшим в Хогвартсе, и другие факультеты тоже это знали.

— Мы должны сохранить это качество, и нам нужны решительные игроки, которые придут на пробы. Но прежде, чем мы все это сделаем, нам нужно публично проголосовать за нового капитана команды. Гарри был бы капитаном, без сомнения, но пока мы должны проголосовать за кого-то другого, пока он не вернется.

— Когда он вернется? — спросила темноволосая девушка со второго курса.

— Я видела его на матче с «Пушками», но он не пришел на товарищеский матч с Болгарией, что случилось? — спросила другая ученица.

— Да, разве не он был первым игроком в команде младше двадцати лет? — добавил кто-то еще.

Вопросы сыпались рекой, и Рон просто не знал, что ответить.

Он закричал, перекрывая нарастающий шум:

— Хорошо, хорошо! Я вас слышу. Слушайте все, я не знаю, где он. Честно. Я не знаю, когда он вернется, но я знаю, что он обязательно вернется, я могу вам это пообещать, так или иначе. Но сейчас нам нужно организоваться. Все возьмите по небольшому листку пергамента и проголосуйте за капитана команды.

Он протянул пакет, чтобы все желающие могли опустить туда свои голоса. После подсчета голосов был объявлен результат.

— Вы все вместе выбрали меня капитаном. Поскольку я единственный старшекурсник в этой команде, да и Джинни тоже, это было очевидно.

Несмотря на это, он усмехнулся, и все посмотрели на него с раздражением. Его манера поведения изменилась, лицо снова стало серьезным, а в глазах появился огонь. Посмотрев на каждого из амбициозных молодых людей, он сказал:

— Нам нужны только прирожденные убийцы, которые умеют обращаться с метлой. Гриффиндор не для слабонервных. В пятницу будут пробы. А теперь убирайтесь отсюда.

Младшекурсники выходили из-за портрета Полной дамы, возбужденно говоря об испытаниях в эту пятницу. Когда последний из них вышел, в зал вошла решительно настроенная Гермиона Грейнджер. Рон как раз заканчивал убирать бумаги с голосами в шкаф. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился как вкопанный. Гермиона смотрела на него одним из тех взглядов, которые говорили о серьезности её намерений.

— Рон, нам нужно поговорить.

* * *

Антонин Дохолов сидел во главе огромного старого обеденного стола и курил прекрасную магловскую сигару. Его окружали одни из самых могущественных и злобных волшебников на свете. Родольфус Лестрейндж, лицо которого было скрыто полумаской, был сейчас его правой рукой, Гойл — рядом с ним слева. Макнейр стоял в дверях, размахивая своим огромным топором с легкостью, которую могли обеспечить только годы владения им. Нотт, Эйвери и Руквуд беседовали наедине, сидя за столом, близко друг к другу. Крэбб, Мальсибер и Эйвери тоже сидели за столом, их взгляды рассеянно блуждали, пока они ждали прихода последних. Спустя еще десять минут нетерпеливых комментариев и ворчания появились еще двое. Один из них был Питер Петтигрю, а другой — Годфри Снейп. Остальные кивнули им, и Червехвост подтвердил их присутствие самодовольным наклоном головы.

— Это все, Долохов? — сладко спросил Родольфус Лестрейндж.

— Нет. Два наших очень важных гостя еще не прибыли. Мы начнем, как только они появятся.

Антонин снова закурил свою сигару, окутав комнату дымом. Откинувшись в кресле, он оглядел всех, кто пришел по его зову. В зале присутствовали еще трое, на которых он не обращал внимания, — его личная охрана. Они затаились по углам, их природным инстинктом было нападать сзади и без предупреждения. Призраки, женщины-вампиры, способные по желанию становиться невидимыми, стояли неподвижно в дальнем углу большой столовой, их смертоносные ножи убийц были зажаты в рукавах плащей, ожидая его команды. Прошло еще пятнадцать минут, и его гости начали раздражаться.

— Кто эти двое, которые заставляют нас ждать? Они не дорожат своей жизнью, если бы знали, кого задерживают своей грубостью, — прошипел Макнейр, бросив на Долохова предостерегающий взгляд. Призрак в ближайшем к Макнейру углу шагнул вперед, просунув правую руку в большой рукав другой, ожидая подтверждения убийства. Долохов слабо улыбнулся и слегка покачал головой. Призрак отпустил рукоять ножа, отступил назад и бесшумно, как сама смерть, скрылся в тени. Макнейр заметил жест Долохова и нервно оглянулся через плечо, ожидая увидеть там что-то. Ничего не увидев, он подумал, что глупо шарахаться от теней — все они здесь были союзниками, хотя он и считал, что рискует. Если бы кто-то из них оказался предателем, он бы с лёгкостью дал наводку Дамблдору и его отряду, чтобы те устроили засаду...

Шаткая входная дверь с громким скрипом отворилась, и две маленькие фигурки вошли внутрь. Макнейр был немного удивлен: какой волшебник в здравом уме пойдет на тайную встречу через парадную дверь? Почему бы им просто не аппарировать внутрь?

— Друзья мои, наши гости прибыли. Пожиратели Смерти, все до единого, я приветствую вас во имя нашего покойного хозяина, лорда Волдеморта. Он начал очень важное дело, и, смею надеяться, будет позором, если мы его не завершим. Эти планы будут реализованы в ближайшем будущем. Я перейду непосредственно к сути дела. Сейчас нам нужно немного поубивать. Против нас все еще мало кто выступает, и еще меньше тех, кто не теряет бдительности после падения нашего хозяина. Сейчас самое подходящее время для мести. Наш Лорд отвернулся от нас после провала в Министерстве, и мы видим, что происходит с теми, кто его подводит. Как вы уже заметили, нашего некогда хорошего друга Люциуса Малфоя больше нет с нами.

Долохов посмотрел на каменные выражения лиц своих товарищей, но на некоторых из них появилась слабая улыбка.

— Он осмелился выступить против него, и его смерть была медленной и очень мучительной, — он сделал паузу, отпивая глоток своего напитка. — Жаль, что меня не было рядом, чтобы увидеть это.

Он улыбнулся при этом замечании; его кровь разгорелась, когда он фантазировал о новинках — и тонких хитросплетениях — в искусстве убийства.

— Но наши мотивы куда более амбициозны, чем у нашего змееликого лидера, который не хотел ничего, кроме смерти и разрушения. Великий волшебник, хотя и довольно примитивный, я же предпочитаю смерть и разрушение, обладая властью решать, кому жить, а кому нет. Мы заставим народы низко склониться перед нами. Наш покойный Лорд хотел смерти в больших масштабах, а магглы убивают друг друга без разбора, в одиночку они режут сотнями тысяч. Мы выше этого. Мы стремимся к полному контролю, уважаемые господа, и к уважению, которое наша татуировка когда-то вселила в сердца волшебников, нет, в сердца всех людей, маглов или волшебников. Но сначала нам нужно устранить все возможные угрозы. Первый в нашем списке — заклятый враг нашего Лорда: Поттер.

Среди собравшихся раздался ропот согласия. Макнейр выступил вперед и твердым голосом заявил:

— Я сделаю это.

Среди собравшихся послышалось одобрительное бормотание, но Долохов лишь усмехнулся. Макнейр снова поднял на него глаза, в его взгляде читалось убийство.

— Ты смеешь насмехаться надо мной? — пригрозил он.

— Ты утверждаешь, что сможешь победить того, кто убил Лестрейндж, реинкарнировавшего Охотника и нашего Великого Лорда за одну ночь, едва ли шестнадцатилетнего мальчишку? Не удача сохранила мальчику жизнь и не так называемая защита, которую старый дурак считает парящей над ним. Лорд не понял, что это не обычный мальчик. Он должен быть одним из прямых потомков очень могущественного чистокровного рода — ведь у нашего лорда не было никаких слабостей. Я не настолько тщеславен, чтобы отрицать, что он сильнее любого из нас. Любого, но для нас как группы он и Альбус Дамблдор были бы детской забавой. А теперь, с двумя нашими новыми союзниками, это будет еще проще.

Все повернулись к двум маленьким фигуркам, которые стояли у входа, низко склонив головы, чтобы не было видно их лиц.

— Позвольте представить вам Хешина и Соджиро. Они — наши козыри в этой тактической битве.

Двое незнакомцев оглядели толпу взрослых убийц, стоящих посреди них, и их лица были пусты. У всех на несколько мгновений отвисла челюсть: им было не больше восемнадцати, их лица были гладкими и еще не высохшими от материнского молока. Но глаза выдавали их: серебряные зрачки тускло светились, и казалось, будто ледяные осколки впиваются в твои собственные. Это был знак колдуна или охотника на волшебников. Но вместо того, чтобы быть реинкарнацией знаменитого охотника в теле заключенного, они были чистокровными антимагическими существами, рожденными от нечестивого скрещивания мужчины-сквиба и вампирши-девственницы. Если при первом спаривании беременность не наступала, легендарные антимагические существа не рождались. Такое случалось крайне редко, поскольку обе стороны должны были быть добровольными участниками своего противоестественного союза.

Крэбб, самый невежественный из всех, весело рассмеялся.

— Дохолов, ты приводишь детей на битву? Что это за шутка?

Без всякого предупреждения мелькнуло движение, сверкнула сталь, и клочья мантии Крэбба упали к его ногам, оставив бледное тело совершенно обнаженным. Два молодых охотника стояли в другом конце комнаты, спокойно убирая мечи в ножны. Все замерли в мертвой тишине, никто не успел ни пошевелиться, ни даже отреагировать на случившееся. Крэбб громко выругался и исчез, вне себя от ярости. Долохов снова захихикал и отмахнулся от него праздным взмахом свободной руки. Попыхивая сигарой, он оглядел каждого из своих собратьев-Пожирателей.

— Наши источники утверждают, что Поттера нет в Хогвартсе. Очень мудро с его стороны. Предположительно, он находится где-то в Европе. Информация от наших шпионов, разбросанных по всему миру, подтвердила, что он окопался во Франции. У нас есть новости о том, что Веллинекс, жалкий глупец, выступил против него в баре и был основательно унижен при свидетелях. Подумать только, кто-то с таким ничтожным уровнем магической силы даже осмелился подойти к одному из нас, чтобы попасть в милость к лорду Волдеморту. Родольфус, разве не твоя дорогая жена однажды прокляла его до безумия и отправила восвояси?

Родольфус Лестрейндж кивнул, его губы скривились в мимолетной улыбке.

— Она хотела оставить его у себя в качестве домашнего животного, но я запретил. Она была слишком избалована.

Он рассмеялся, никто не мог предположить, что его жена мертва, но откровенность его речи настораживала.

— Не бойтесь. Их не зря называют Охотниками. Поттер достанется нам живым или, что предпочтительнее, мертвым. Я снова призову вас на нашу следующую встречу. Держитесь в тени, друзья мои, мы набросимся на добычу, когда она будет меньше всего этого ожидать.

* * *

Гарри бодрствовал, разжигая костер в их маленьком лагере. Уже вторую ночь подряд он отказывался от сна и бдительно следил за Кенной, которая тихонько похрапывала под плащом его отца. Они много ехали вчера и сегодня, оба были очень голодны и измождены, а их одежду покрывала грязь. Кенна все еще была в ночной пижаме — симпатичном наряде с узорами из футбольных мячей и угловых флажков, испачканном пеплом и дорожной пылью. Ночь прошла не так уж плохо, до конца лета было еще достаточно далеко, ночи оставались теплыми и влажными, но он знал, что Кенна не привыкла к такому и что ей нужно поскорее вернуться в цивилизацию. Гарри восхищался ее стойкостью, она почти не жаловалась. Он рассеянно пошевелил костер: ему тоже требовались нормальная еда и сон. Фрукты — единственное, что они ели в пути, — и недостаток отдыха после сражения с темным магом давали о себе знать. Чары Солидуса бурлили на поверхности его сознания, но усталость и беспокойство держали его в напряжении. Мелкие ночные звуки приводили его в состояние постоянной паранойи, и ему приходилось поддерживать баланс между мгновенной готовностью и попыткой расслабиться. Сейчас он контролировал себя почти полностью, и ему уже не грозила опасность выйти из себя и нанести серьезный ущерб, как это случилось с Роном несколько недель назад.

Гарри смотрел, как Кенна спит, укутавшись в мантию Ордена Феникса. Мантия полностью окутывала её, и он по опыту знал, что её магические свойства согревали владельца и вселяли чувство безопасности. Он посмотрел на маггловскую карту Италии, которую купил, когда приехал в эту страну, и попытался вспомнить, как читал эти чертовы штуки в начальной школе. Очевидно, что N — это север, а дороги и шоссе пересекали бумагу, словно муравьиные тропы. Эта чертова штука была на итальянском языке, так что карта была для него почти бесполезна. Он нашел ручей, вдоль которого шла эта дорога, и ближайший город окажется в нескольких часах езды отсюда, когда они выедут утром.

Гарри снова посмотрел на спящую рядом с ним девушку, и на него накатила новая волна вины. Роджер Грейнджер был прав. Он был чертовым проклятием. Он пробыл здесь всего три дня? А теперь еще двое мертвы, она бездомная, и он убил еще одного Темного мага. Разве он не размышлял в кабинете Дамблдора о том, что его жизнь либо закончится, либо будет состоять из убийств? Он прислонился спиной к дереву, под которым они решили разбить лагерь, и поднял руки ладонями к себе.

Сколько еще крови должно пролиться?

Осмотрев свои огрубевшие ладони, он некоторое время вспоминал, как держал нежные руки Гермионы в том единственном танце, который они танцевали вместе. Он вспомнил, что его загорелые пальцы поразительно контрастировали с её маленькими светлыми пальчиками — никогда прежде он не испытывал таких блаженных эмоций, когда её руки с нежной любовью смыкались вокруг его пальцев. Они танцевали медленный танец, их тела были близки, ее голова лежала на его плече. Это был, наверное, лучший момент в его жизни, и его сердце очень скучало по ней. Но это было до той роковой ночи, до Лестрейнджей, до Волдеморта. Сможет ли он снова обнять ее после того, как лишил жизни других людей своими руками? Он сжал их в кулаки и почувствовал, как в них бурлит сила.

«Может быть, когда-нибудь я проснусь и подумаю, что все это было лишь сном... и мы снова будем вместе».

Прислонившись затылком к гладкой коре, он уставился сквозь полог листвы на усыпанное звездами небо.