Carry You Home (джен)

Хотя в казармах 501-го царит совершенно другая атмосфера, чем в храме, Асока всё же считает их домом.

Большая часть Торрента, а также кое-кто из других рот и даже легионов — как, например, коммандер Коди — сидят в комнате отдыха. Столы сдвинуты к стенам, чтобы освободить место для большого круга из кресел и диванов. Рекс сидит слева от Асоки с бутылкой самодельной сивухи 501-го, которая воняет так, что она даже не осмеливается её попробовать.

Справа от неё пустое место, которое было бы занято, если бы жизнь была справедлива.

Настроение у всех мрачное, но слышно, как многие смеются (в основном над ним).

Рекс рассказывает какую-то безумную и, вероятно, преувеличенную историю о подвигах Энакина, активно жестикулируя: "...А потом генерал подпрыгивает, вырубает не менее двадцати жестянок Силой и ещё десятерых мечом, и говорит: "Ребята, а вы чего ждёте?" — как будто только что не сделал за минуту то, на что у нас ушло бы в четыре раза больше времени!" История вызвала смешки тут и там по комнате, а на грустных лицах солдат появилась нежность.

— Ребята, а помните Джеонозис? — вмешивается Асока. — Второй — на первом меня не было.

Ответом были кивки и ворчание по поводу "е@#чих жуков". Она ощущает опасения Рекса из-за выбранной темы и сдерживает ухмылку.

— Асока, не думаю, что стоит...

— Тише, мистер "я-ору-каждый-раз-когда-меня-толкают-Силой", — говорит она и ухмыляется. Все смеются, а смущенный Рекс что-то нерешительно бормочет, после чего со вздохом делает глоток сивухи.

— Знаете, — заговорил он, и все затихли, настроение постепенно стало серьезным, — насколько я терпеть не мог, когда меня скидывали со стен, настолько же был уверен, что генерал всегда меня поймает. Всегда. — Все задумались, вспоминая, как часто их безрассудный, смелый генерал спасал их от верной гибели.

— Он никогда не боялся, — произнес Ястреб с нотой удивления в голосе, — даже когда дела шли... ну, плохо.

— Герой Без Страха, — ответил ему Растяжка, цитируя прозвище Скайуокера из голонета.

— Это прозвище — полное дерьмо, — отрезала Асока. — Он много чего боялся. Боялся подвести Республику, боялся за наши жизни... но, похоже, не за собственную. — Она внезапно умолкла, ощутив ком в горле. Рекс положил руку ей на плечо, и она нашла в себе силы продолжать. — Он без колебаний вёл нас в бой, даже если было мало шансов на победу, потому что всегда был готов умереть за любого из нас.

Все притихли, а Пятёрка поднял свою бутылку, чтобы произнести:

— Тост! За генерала Энакина Скайуокера, самого лучшего из всех, кто есть, и всех, кто будет. Nu kyr'adyc, shi taab'echaaj'la.*

(* "не умер, а просто ушёл" — дань уважения погибшему товарищу).

Все подняли свои бутылки, повторяя фразу на мандалорском. Самогонку выпили, налили ещё и продолжили поминки.

Асока всё так же улыбается, смеётся, делится историями с солдатами, но внутри она будто умирает.

_____________________________________________________________________________________

Уже поздно — точнее, очень рано.

Собрание длилось до поздней ночи, но в конце концов всё затихло. Некоторые уснули на диванах или даже на полу, другие добрались до своих или чужих коек.

Асока заняла пустую койку в казарме, не желая покидать своих (и Энакина) солдат — по крайней мере, она убеждает в этом себя.

На самом деле, она не готова зайти в комнату, которую делила со своим мастером. Не готова столкнуться с воспоминаниями.

Возможно, это проявление слабости, которое не даёт ей стать достойным джедаем, но в данный момент ей всё равно.

Асока легла на койку, прислушиваясь к дыханию спящих братьев и находя этот звук успокаивающим. Но затем её накрыло ударом в монтралы осознание того, что Энакин больше не дышит, и она поняла, что не сможет уснуть.

Она устало поднимается с койки и выходит из комнаты, непринужденно скрывая свое присутствие. Эта способность проявляется у чувствительных к Силе — разумеется, при должном обучении.

Асока бродила по тёмным, безмолвным коридорам казармы, когда её вывел из состояния задумчивости слабый свет из-под двери.

Она не удивилась, когда увидела, что Рекс ещё не спит, и подумала, что лучше мучиться бессонницей с кем-то, чем одной.

Кроме того, у неё было чувство, что Рексу может понадобиться её общество. Он сохранял стоическое спокойствие перед солдатами, но Асока легко могла видеть, что скрывает этот тонкий фасад.

Она постучала в дверь и позвала его:

— Рекс, это я!

— Заходи, — тихо ответили ей.

Открыв дверь, она увидела Рекса, склонившегося над столом. Мешки под его глазами освещены датападом, в который он тычет пальцем, а на краю стола — ещё куча датападов. Она прошла в комнату и плюхнулась на его аккуратно заправленную койку. Она легла на живот, свесив руки и голову вниз.

— Чем занимаешься? — спросила она Рекса.

— Всякой нудятиной.

— Бумажной работой? — он кивнул в ответ. Повисла тяжелая, но спокойная пауза.

— ...Генерал терпеть её не мог, — говорит Рекс с усмешкой, но грустным, усталым голосом. — Он бы сказал, что не хочет даже заглядывать в документы, кроме тех, которые потребуют его внимания или подписи. — Рекс откидывается на спинку стула и кладет датапад на стол. Асока садится на край койки. — Иногда он сидел со мной. Пока я возился с бумагами, он что-то чинил или настраивал свою руку. Однажды я спросил его, зачем он сидит, а он ответил, что ему неловко за то, что он свалил на меня всю волокиту. — Рекс усмехается, и Асока делает вид, что не замечает слёз в его глазах. — Я знал — ему не было неловко, но всё равно ценил его присутствие.

— Помню, как я совершила своё первое убийство. Не помню, где мы были, да это и неважно. Так или иначе, это был военный лидер сепаратистов. Я вонзила меч ему в живот. Даже не помню, как его звали. Я понимала, что поступила правильно, но этот случай не шел у меня из головы. Я не касалась его, но мои руки были будто грязными и постоянно тряслись. Он... — она вдруг замолчала. Будет очень, очень тяжело, но нужно привыкать. — Энакин нашел меня, завернул в одеяло, утешал, успокаивал. Помню... как была сбита с толку его совсем не джедайскими действиями и эмоциями, но это помогло. Наверно, это было эффективнее, чем если бы я стала медитировать в таком состоянии. Но мне всё равно продолжали сниться кошмары. Энакин как-то узнавал об этом, каждый раз будил меня и оставался со мной.

В воздухе витала невысказанная мысль о том, как их жизни опустели.

— Я скучаю по нему, — призналась Асока, — больше, чем по чему-либо ещё.

— Я тоже, малыш, — ответил Рекс севшим от подавляемых эмоций голосом. Он встал из-за стола и опустился рядом с ней на койку. — Знаешь, мы, клоны, предназначены для сражений. Нас создавали как расходный материал. — Асока открыла рот, чтобы возразить, но Рекс жестом велел ей молчать. На его лице появилась грустная, но понимающая улыбка. — Никогда не мог себе представить, что переживу генерала. Не то чтобы мне это понравилось.

— Рекс...

— Я не... малыш, должен признаться, что мне страшно. Понятия не имею, что теперь с нами сделают. Ты ещё слишком молода для звания генерала — не смотри на меня так, сама знаешь, что я прав, — а я не хочу, чтобы 501 легион разделяли. Потому что... генерал Скайуокер был лучшим. Он видел в нас не цифры или пушечное мясо, а людей. Он... он нас понимал, и это много значило для нас. Понимаешь, длинношеи никогда такими не были. Они всегда обращались к нам по номерам и постоянно повторяли, что мы точные копии друг друга. Что личность каждого клона не имеет значения. Они говорили, что джедаям плевать на нас, но, несмотря на это, мы должны быть готовы умереть за них. Поэтому, когда я впервые отчитывался перед генералом Скайуокером, меня очень смутило то, что он настаивал на имени, а не номере, и так было с каждым из нас. Он не просто называл нас по именам, а помнил всех, даже не опираясь на нашу раскраску. Не знаю, может он сделал какой-то странный трюк Силой, но это заставило нас почувствовать, что мы достойны большего, чем нам внушали длинношеи. Он видел в каждом из нас уникальных людей, а не клонов.

Дело в том, что я умер бы за генерала не раздумывая, не потому, что длинношеи так сказали, а потому, что он заслужил. Он беспокоился за нас, стал нам как брат. А теперь его нет.

К концу монолога слёзы ручьем текут по лицу Рекса. Асока взяла его за плечо, а он поднял на неё взгляд человека, стоящего на краю бездны.

Асока крепко обняла его, он тоже вцепился в неё и дал волю эмоциям.

Теперь, если даже она и заплачет, никто об этом не узнает.

___________________________________________________________________________

Вокруг тихо.

Бывали времена, когда он ничего так не хотел, как тишины. Теперь он мечтает о звуках, оставшихся в прошлом.

Он сидит на кровати. Комната освещается лишь огнями города, пробивающимися сквозь жалюзи.

В его ладонях чужой световой меч, кристалл которого горько плачет, как и он сам.

Оби-Ван Кеноби скорбит в одиночестве и не может не думать, что заслужил это.

_________________________________________________________________________

Его взгляд устремлен на город, раскинувшийся под окнами от пола до потолка, но мыслями он далеко отсюда.

Он наблюдает за агонией, почти парализовавшей Силу. Он заметил, что его контроль ослаб, словно Сила ушла в себя и нахмурилась. Конечно, это можно объяснить пустотой, оставшейся после ухода Избранного из мира живых.

Этот старый напыщенный дурак Дуку не видел дальше своих амбиций и убил его будущего ученика.

Сидиус улыбается: Дуку за это поплатится.

Примечания:

От автора: Сюрприз! У работы будет настоящий сюжет! Изначально она планировалась как сублимация горя, но, похоже, фанфик решил, что хочет развить сюжет.

Считайте, что Умбары не было, потому что мне не хотелось иметь дело с последствиями и реакцией солдат на смерть Энакина в этом контексте. Кроме того, первая глава была уже опубликована, когда я понял, что забыл упомянуть Умбару, которая наверняка повлияла бы на точку зрения Рекса, и не хотел всё переделывать. Зайгеррии также не было.

Отношения Рекса и Асоки чисто платонические и останутся такими. Прекрасно, если вы их шипперите, но я не поклонник Рексоки, поэтому не буду по ней писать. Я считаю, что они прекрасны как лучшие друзья.

От переводчика: Энакин был таким клоуном, что все ржали на его поминках, а Кеноби не пригласили, он сидел один в комнате, так ему и надо. Вы не подумайте, что я предвзято отношусь к джедаям, вам показалось — я прусь от этого автора. Я, кстати, не очень поняла про Умбару: Скайуокера же канцлер оттуда вызвал, он сам не хотел уезжать. Я думаю, наоборот, клоны бы обделались, что вместо придурка Энички им назначат психа похуже в командиры, с которым не пошутишь про бинокли. Хотя вроде все джедаи называли клонов по именам, но Скайуокер точно был не худший вариант.