Скажи мне нет, если сможешь (гет)

Когда Гермиона ступила в полумрак Большого зала, ее тело окружило почти призрачное свечение. Под потолком вместе со свечами парили тыквы, и их неровный свет заставлял костюм девушки загадочно переливаться, а кожу искриться и вспыхивать разными цветами. Значительная часть студентов была одета в оттенки черного и красного, и Грейнджер на их фоне сияла, словно светлячок.

Джинни была в восторге от собственной работы. И теперь Гермиона готова была признать ее правоту, хотя все еще считала, что выглядит чересчур экстравагантно. Все вышло так, как и говорила подруга — похоже, ни один из ее знакомых с других факультетов не узнал ее. Но даже выяснив, что перед ними Гермиона Грейнджер, не все с первого взгляда понимали художественную задумку Джинни Уизли.

Так, Полумна похвалила ее костюм и искренне порадовалась, что хоть кто-то кроме нее в курсе, как выглядит настоящая бундящяя шица. Когда ей объяснили, кого на самом деле косплеет Гермиона, когтевранка возмутилась и принялась доказывать, что это ничуть, ни капельки не похоже на русалку. К счастью, ее довольно быстро прервала Джинни.

— Рон там. — Она мотнула головой на другой конец зала, и метрах в пятнадцати Грейнджер действительно заметила его и Мэнди Броклхерст. — Где Захария?

— Не знаю, — нахмурилась Гермиона. — Он сказал, что будет вампиром в красном плаще.

Ее спутник опаздывал. По-хорошему, у нее впереди был весь вечер, чтобы выполнить задуманное, но ей хотелось разделаться с этим как можно скорее.

Ее слегка беспокоило то, как пуффендуец отреагирует на ее внезапный порыв. А еще было стыдно, что она собирается так нагло использовать его. Подумав, девушка решила, что просто извинится и скажет, что не знает, что на нее нашло. Но что если Захария захочет продолжения?

Гермиона не планировала играть в эту игру весь вечер. В самом крайнем случае она уйдет с праздника или даже попросит на время мантию-невидимку у Гарри.

— Сейчас самое время, — тихо сказала Джинни. Гермиона и сама это видела — его новая девушка как раз на пару минут отошла, примкнув к кучке когтевранцев и оставив Рона одного.

Она поглядывала на него краем глаза, чтобы он не заметил ее внимания, однако и сама уже чувствовала на себе его взгляд.

Рон смотрел на нее весь вечер.

И Гермиона не могла понять, что испытывает в этот момент. Казалось, на поверхности тело охватывает жар, а внутренности сковывает холодом.

Это ведь просто Рон. Рон, которого она знает тысячу лет.

В груди что-то сжалось.

В этот самый момент в Большой зал вошла высокая фигура в красном.

Под глубоким капюшоном виднелось выбеленное лицо. С уголка губ стекала тоненькая струйка крови.

Утонув в собственных мыслях и ощущениях, Гермиона моментально шагнула к нему. Она приблизилась вплотную, не давая Захарии сделать и шага.

Она всегда сможет извиниться потом.

На секунду дрогнув, ее пальцы сжали кроваво-красную ткань. Она привстала на цыпочки и быстро прижалась губами к его губам.

Захария Смит точно не ожидал такого, и Гермиона не могла его за это винить. Он сделал шаг назад, но она лишь крепче вцепилась в его мантию. Кто-то присвистнул.

Это было так глупо, сама она ни за что бы не купилась на этот цирк.

Но что-то внутри взыграло. Ей захотелось, чтобы Рон поверил.

И тогда она вложила в поцелуй все свое старание, терпение и всю настойчивость. Усердие, с которым она принималась за первый параграф в новом, еще пахнущем свежим пергаментом учебнике. Захария Смит был в нем всего лишь одной из множества страниц, и она должна, обязана была изучить его, чтобы двигаться дальше. Да! Это могло бы стать проблемой для кого-то другого, но она Гермиона Грейнджер, и для нее нет ничего невозможного.

Ее губы распахнулись, скользя по рту пуффендуйца и смазывая красную краску. Гермиона обхватила его нижнюю губу и легонько всосала, потом провела языком между губ и прижалась снова. Продолжая мягко ласкать, она стараясь не думать, как много людей на нее сейчас смотрит. Ее слегка утешало, что глубокий красный капюшон частично скрывает их от посторонних. С другой стороны, единственный зритель, для которого предназначался этот спектакль, также не мог сполна оценить ее великолепную актерскую игру.

Они стояли так уже несколько секунд, и Захария словно превратился в камень. Его губы застыли, кажется, пару раз дрогнув, но парень и не думал отвечать на ее поцелуй. Каждое мгновение Гермионе казалось, что он вот-вот ее отпихнëт. Все это время она не поднимала на него глаз, ведь ей на самом деле было стыдно. Приглашая ее на бал, едва ли Захария Смит полагал, что Гермиона Грейнджер такая распущенная.

Она всегда все делает не правильно.

Она почувствовала, как напряглись его руки, и поняла, что теперь он точно ее толкнет. Но пуффендуец удивил ее. В последний момент он передумал и сам накрыл ее губы своими. Его руки скользнули на талию, и твердые пальцы сжали обнаженные ребра.

Он перешёл в наступление.

Захария уверенно прижимался к ее губам. Куда увереннее, чем это делала Гермиона, и гораздо более агрессивно, чем от него можно было ожидать. Очевидно, потому что ему не было нужды притворяться. И не было нужды спрашивать у нее позволения, потому что своими действиями она и так позволила достаточно.

Гермиона не представляла, что он может быть таким. Со стороны ее однокурсник казался мягким и безобидным, как плюшевый медведь, но сейчас, ощущая на себе его хватку, она подумала, что у нее могут остаться синяки. По коже Гермионы внезапно побежали мурашки, а откуда-то снизу стал подниматься нездоровый жар. Ей вдруг сделалось не по себе и отчаянно захотелось убраться отсюда. Только теперь она поняла, что задыхается, и замерла, втягивая носом воздух. Он тут же отстранился.

Она увидела, что губы Захарии стали зелёными. Грейнджер скользнула взглядом по его щекам, но он уже шагнул назад, отворачиваясь.

— Гермиона, — ей показалось, что голос Джинни сбоку прозвучал как-то жалобно.

— Что? — она оторвала взгляд от Захарии, который уже протискивался сквозь толпу прочь от нее. Джинни молчала, а потом как-то странно шмыгнула носом, и Гермиона наконец полностью повернулась к ней. — Что такое? Он не смотрел?

— Смотрел, смотрел. Просто Захария там, — тихо произнесла Джинни и указала куда-то в противоположную от них сторону зала.

И верно, широкими шагами к ним приближался Захария Смит. В этот момент он заметил ее, и его открытое лицо засветилось триумфом и возбуждением.

Гермиона застыла. А потом ее словно окатили ледяной водой.

Тогда это… это…

Она растерянно оглянулась назад, но красная мантия с капюшоном уже исчезла. Тот, кого она приняла за Захарию Смита, уже растворился в пестрой толпе, и сколько бы Гермиона ни крутилась на месте, она не могла его разглядеть.

— Господи… Это…

Она пробормотала ругательство, которое услышала только Джинни. Наконец Захария поравнялся с ними. Он действительно был в красном плаще, но с высоким стоячим воротником и без капюшона. Все это время он не отрывал от нее взгляда, а с его румяного лица не сходила улыбка. Гермиона заметила у него во рту клыки.

— Привет. Я немного опоздал, прости. Ты… Ты прекрасно выглядишь.

Он выглядел запыхавшимся.

Пуффендуец тут же взял ее за руку.

Его большая и мясистая ладонь была такой мягкой на ощупь, что Гермионе показалось, будто ее рука тонет в ней, словно в мягкой перине.

— Да… Спасибо. Ты тоже. — машинально ответила она, пока ее взгляд еще рыскал по толпе. Она перевела взгляд на Джинни и увидела, что замешательство и испуг на лице подруги сменились лукавой ухмылкой, словно она только что узнала чью-то страшную тайну. Или Северус Снейп на ее глазах поцеловал Минерву МакГонагалл.

— Ну, — она кашлянула в кулак, пряча смешок, — мне нужно найти Гарри. Желаю хорошо провести время.

Гермиона осталась наедине с Захарией. Похоже, он все-таки не видел, чем она занималась тремя минутами ранее, иначе не сиял бы как новенький галеон.

— Я так рад, что ты согласилась пойти со мной, я правда не верил, что ты согласишься, но ты здесь со мной, и я так рад, так рад…

Он накрыл ее руку второй ладонью, и Гермиона вежливо, но рассеянно улыбнулась ему, стараясь не думать о том, как нелепо он выглядит в своем костюме. Вечер только начинался, а она уже ощущала раздражение.

Внезапно взгляд Захарии сосредоточился на ее лице и остановился на уровне губ.

— У тебя здесь что-то размазалось.

— Где? — Гермиона прикоснулась к своей щеке, совершенно не представляя, о чем речь.

— Вот здесь. — Он вытянул палец, тоже касаясь ее щеки и уголка рта и что-то стирая.

Грейнджер моментально вспыхнула. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела подумать, в каком состоянии теперь ее губы.

Должно быть, она покраснела до самых корней волос. Заметив ее смущение, пуффендуец убрал палец и вытер его о свою мантию. Он выглядел странно довольным.

— Я все понял. Ты вампирша-русалка, да?

Гермиона уставилась на него. Наконец до нее дошло, что это была всего лишь шутка, и она выдавила улыбку в ответ.

— Ты еще более застенчивая, чем я полагал, — внезапно заключил Захария Смит.

Девушка моргнула. Это были точно не те слова, которые она ожидала услышать от кого-то вроде него.

— Эм… Что ты имеешь в виду?

— Ну… Ты лучшая подруга Гарри Поттера. — Он окинул неопределенным взглядом зал и взмахнул рукой, словно этот жест должен был объяснить его слова. — А еще самая лучшая ученица школы. Ты привыкла проводить время за книгами, а не с парнями. И ты ни с кем не встречаешься, потому что для тебя это все равно, что тратить время попусту.

Гермиона вскинула брови, переваривая услышанное. Это были очень неожиданные слова, и они заставили ее задуматься. Действительно, ей даже самой стало интересно, что возмущает ее сильнее: то, что он считает ее закомплексованной ботаншей, или уверенность, с которой он об этом говорит?

— Я не самом деле ни с кем не встречаюсь, — все же признала она, мрачно подумав о Роне и решив быть честной.

— Значит, какой-никакой шанс у меня есть, — ухмыльнулся Захария и выпятил грудь.

Едва ли.

— Может, выпьем что-нибудь? — поинтересовалась Гермиона, чтобы наконец сменить тему и убраться от входа в Большой зал, возле которого она торчала уже целую вечность.

— Конечно, идем!

Захария взял ее руку более уверенно, чем в прошлый раз, и несколько раз легонько сжал, будто пробуя ладонь на ощупь. Гермионе моментально захотелось выдернуть руку, но она сдержалась. Сияя так, словно сегодня был день его рождения, Захария повел ее к ряду столиков у стены, освещенных миниатюрными оранжевыми фонариками.