Скажи мне нет, если сможешь (гет)

— Господи, Джинни, ты решила меня раздеть? Не могу поверить, что все-таки заказала это. — Гермиона подняла взгляд от тонкой полупрозрачной ткани, кое-где украшенной нитками с сияющими бусинами. Не то, чтобы ей совсем не нравился этот наряд, просто это было, ну… слишком. Она была очень рада, что они в спальне совсем одни и никто из ее любопытных соседок не мог бросать жадно-заинтересованные взгляды на то, что она сейчас держала в руках.

Уизли закатила глаза.

— Гермиона, я уже говорила, это то, что нужно, просто поверь мне. Никто не узнает тебя, — она озорно подмигнула, — пока не станет слишком поздно. Парни будут падать к твоим ногам едва завидев тебя.

— Я правда не думаю, что это хорошая идея…

— Да брось, издалека никто не поймет, что это ты. Потому что я разрисую все твое лицо и тело светящимися красками! — вдруг выпалила Джинни, сияя от восторга и предвкушения. В ее глазах зажёгся знакомый огонек, говоривший Гермионе, что спорить с подругой теперь бесполезно.

— Боже, ты же это не серьезно…

— Серьезно, Гермиона. Я уже все придумала. Никто даже не догадается, как мало на тебе надето. Слушай, кровные узы для меня важны, но мой брат поступил с тобой как настоящий мудак. И если я не помогу тебе его проучить, я просто не смогу жить дальше. К тому же вечеринка в этом году должна быть улетная. Я не знаю, они там с ума посходили или что? Ты же слышала, что вчера за ужином сказал Флитвик? Будут выступать «Ведуньи» и «Гремящие котлы». А Слизнорт намекнул, что сделает свои фирменные коктейли. Не знаю, о чем они думают, но порой мне кажется, что преподаватели хотят повеселиться больше нас. — Она нервно рассмеялась и вдруг пригрозила: — так что имей в виду, я не оставлю тебя в покое, пока не буду уверена, что ты отрываешься на славу!

Гермиона вздохнула. Вот уже третий день у нее не было настроения даже спускаться в гостиную, не то что пускаться в безумный отрыв.

— Боже, но из всех возможных парней ты выбрала Захарию Смита, чтобы отомстить ему. Боже, Гермиона~

Настала очередь той закатить глаза, уперев руки в бока.

— Я уже говорила тебе, Джинни, я не собираюсь мстить, кому-то что-то доказывать и по-прежнему считаю все это дурацкой затеей. И я не планировала ничего с Захарией, все вышло случайно. Мы столкнулись в коридоре, а потом он помог мне собрать книги. Я и подумать не могла, что он меня вдруг пригласит…

— Ты сама-то веришь, что это была случайность? Ладно, ладно, я тебя не осуждаю, — ей показалось, что подруга старательно прячет улыбку. — Это не так уж важно. На самом деле это весьма кстати. Просто… Никто в здравом уме не поверил бы, что ты станешь с ним встречаться. Но поскольку мы говорим о Роне… — Она выразительно кашлянула, стрельнув глазами, но решила не продолжать. — Кто вообще такая эта Мэнди Броклхерст? Я почти ничего не знаю о ней.

— Она… Наверное, она просто не знала, что мы… — по лицу Гермионы пробежала судорога, когда перед ее внутренним взором в очередной раз всплыла картина трехдневной давности. Рон и их одноклассница с Когтеврана целовались в пустом классе с такой пылкой яростью, словно пытались сожрать друг друга живьём. Она сама в последний раз целовалась с ним неделю назад, полагая, что они встречаются. Очевидно, у Рональда было другое мнение на этот счет.

Гермиона покачала головой, в который раз удивляясь собственной наивности. За последние три дня они с Джинни обсуждали эту тему раз двадцать, и у нее стучало в висках от одного воспоминания о них.

— Ладно, ни слова больше. Думаю, она надолго запомнит мой летучемышечный глаз. Классическое и элегантное решение многих проблем!

— Джинни, я уже несколько раз говорила, что ты не должна была этого делать! — приложив ладонь ко лбу, воскликнула она. — Оно того не стоило, к тому же ты староста! Подумай, какой пример ты бы подала другим, если бы кто-то заметил!

— Именно поэтому я и сделала это. Другим не помешает иногда брать с меня пример!

Гермиона, поджав губы, покачала головой. Спорить с Джинни было бесполезно. Вдобавок ко всему, она начинала ощущать перед ней стыд. Младшая Уизли была ее единственной близкой подругой и единственным человеком кроме Гарри, кто попытался ее утешить. И что она сделала вместо благодарности? Завалила нравоучениями, словно смысл ее жизни только и заключался в соблюдении школьных правил. Но это было не так. Хотя Гермиона по-прежнему прилежно училась, ее считали пай девочкой лишь те, кто плохо ее знал.

Вероятно, Джинни также чувствовала некоторую ответственность за то, что это был ее брат. Пусть для нее было не таким уж большим делом нарушить школьные правила, то, что она сделала это ради нее, Гермионы, определенно заслуживало другой реакции.

— Прости меня, — наконец промямлила она, чувствуя себя скверно. — Ты как всегда стараешься ради меня, а я…

— Просто расслабься, малышка. — Уизли игриво подмигнула ей, и подруга наконец-то ответила слабой улыбкой. — Ты не забудешь этот вечер, обещаю.

Как же она оказалась права.

???

На следующий день все словно посходили с ума. Все разговоры за завтраком были только о вечеринке. Висевшее в воздухе праздничное настроение достигло наивысшей концентрации и поразило даже преподавателей — Гермиона сама слышала, как профессор МакГонагалл с непривычным оживлением рассказывала профессору Стебль о готовящейся концертной программе. Гермиона, специально севшая подальше от Рона и оказавшаяся рядом с Парвати и Лавандой, уже через пятнадцать минут в мельчайших деталях знала подробности их нарядов. Сама она совсем не ощущала того волнения и эйфории, которые охватили всех вокруг. А может, дело просто было в том, что когда она вошла в Большой зал, Рон тут же потупил взгляд, словно она была пустым местом. Кажется, Гарри что-то быстро сказал ему, но Гермиона уже прошла мимо, высоко подняв голову.

— Гермиона, а ты кем будешь на празднике? — поинтересовался севший слева от нее Невилл.

— Русалкой.

— Здорово! А я еще не придумал… Честно говоря, не думаю, что успею сделать что-то более-менее приличное.

— Эй, Долгопупс, давай я тебя заколдую — хоть раз будешь выглядеть сногсшибательно. По-моему, флобби-червь это твой вариант, — ухмыльнулся проходивший мимо Малфой. — А ты, Уизли, снова наденешь платье своей мамочки?

Гермиона по привычке открыла рот, чтобы заступиться за него, но смолчала.

— А грязнокровка напугает нас до смерти своими патлами и уродливым лицом, просто явившись без костюма!

— Отстань от нее, Малфой, — подал голос Невилл, поднимая на него глаза.

— И что ты мне сделаешь, Долгопупс? Испепелишь на месте взглядом? Да у тебя мозгов не хватит даже на то, чтобы запомнить собственное имя.

Посчитав традиционный утренний обмен любезностями законченным, слизеринец на всякий случай прожег их презрительным взглядом и направился к своему столу. Гриффиндорцы тут же забыли о нем, и Гермиона как всегда постаралась сделать вид, что ее ничуть не задели его слова.

Совсем нет.

Многие ученики (в основном конечно девушки) уже после завтрака вернулись в спальни готовиться к празднику. Гермиона считала подобное пустой тратой времени, к тому же ее образ по большей части зависел от Джинни, поэтому она решила провести день в библиотеке. Она знала, что сегодня будет единственной, кому придет в голову туда прийти, и ничего не имела против того, чтобы побыть в тишине.

Когда она вышла из Большого зала и уже пересекла холл, ее кто-то окликнул.

— Гермиона!

Она оглянулась, и ее нагнал Захария Смит.

— Вот ты где! Какой у тебя будет костюм?

— Я буду русалкой, — во всяком случае, она очень надеялась, что то существо, в которое ее сегодня вечером превратит Джинни, будет хоть немного напоминать русалку.

— А я буду вампиром в красном плаще. Тогда встретимся на входе в Большой зал в семь?

— Хорошо, — кивнула гриффиндорка, растягивая губы в улыбке и уже чувствуя, как ее прошибает холодный пот. У нее совершенно вылетело из головы, что нужно подойти к нему и договориться о встрече, но беспокоило ее не это.

Чертова Джинни и ее дурацкий план.

Целоваться с кем-то на глазах у Рона, боже. Она мысленно закатила глаза, уже почти ощущая себя одной из тех глуповатых, вечно бегающих за парнями девчонок, над чьим уровнем интеллекта она всегда тайно посмеивалась. Конечно, ей хотелось досадить ему и хоть немного дать почувствовать то, что ощутила она сама, но… Но у нее даже не было никого на примете. Ни одного единственного парня, которого можно было использовать для мимолётной интрижки. Кроме Захарии Смита, разумеется, который словно крупная рыба сам как нельзя кстати шел в руки. Возможно, Джинни в какой-то степени была права, и ей стоило уделять чуточку больше времени мальчикам и чуть меньше книгам. Но Гермиона смутно подозревала, что даже если бы она хотела этого, у нее бы мало что получилось. Она явно была не из тех, кто легко знакомится и флиртует.

Ладно, нужно будет лишь немного потерпеть, когда Джинни подаст сигнал. Мерлин, но неужели это действительно так необходимо?

На словах это казалось чем-то безобидным и даже забавным, но теперь, глядя вблизи на эти румяные щеки, пухлые, почти девчачьи губы и представляя его слюну у себя во рту, Гермиона отчетливо ощутила тошноту. Пока она думала об этом, Захария Смит продолжал стоять и смотреть на нее, глуповато ухмыляясь. За эти несколько секунд она успела подметить, что его соломенные волосы растрепались и торчали во все стороны, а на вороте рубашки красовалось жирное пятно. Выдавив из себя дежурную улыбку, девушка помахала ему и торопливо направилась по своим делам.

У нее не было ни малейшего желания целоваться с ним, даже назло Рону.

Джинни выдернула ее из библиотеки за три часа до начала вечеринки, и Гермиона, покорившись судьбе, неохотно двинулась за ней в башню Гриффиндора. Ей казалось, что все ее тело налилось свинцовой тяжестью. Она не ощущала ни малейшей радости от предстоящего праздника. Оглянувшись, младшая Уизли озабоченно посмотрела на ее хмурое лицо, но не стала ничего говорить.

Только когда они оставили позади гостиную и поднялись по лестнице к спальням девочек, Джинни обернулась к ней.

— Слушай, Гермиона, ты не сердишься на меня? — поймав удивленный взгляд подруги, она смутилась, сцепила пальцы и опустила глаза. — Ты злишься, я вижу. Теперь это из-за Захарии Смита, так? Я ведь сперва пошутила. Я не думала, что ты и правда воспримешь это всерьез… Если не хочешь его целовать, никто тебя не заставляет. Это все ерунда, правда. Просто незачем портить себе праздник, вот я о чем.

Гермиона вздохнула.

— Джинни, я… Черт. Да, мне совсем не хочется его целовать, но дело не в этом. Вернее, не совсем в этом.

— Тогда в чем? — насторожилась подруга.

— Если Рон может сосаться с кем-то на глазах у всей школы, то что мешает мне делать то же самое? — с неожиданной злостью воскликнула Гермиона. Ее губы скривились, превратившись в тонкую линию, а в глазах зажёгся нехороший огонек. — Я пойду туда и просто сделаю это. И мне плевать, что это будет Захария.

— Ох, я все равно считаю, что тебе не стоит себя заставлять. Это так глупо.

— Думаю, от одного поцелуя еще никто не умирал.

— Боже, Захария просто не знает, что его ждет, — хихикнула Джинни. — Ладно, идем к тебе, я уже все приготовила.

Она на минуту зашла в свою спальню и вернулась с несколькими коробочками красок для грима.

Лаванда и Парвати уже вовсю занимались костюмами и не обращали на них никакого внимания. Как помнила Гермиона, одна из них собиралась стать банши, а вторая планировала перевоплотиться в египетскую царицу.

Когда Джинни приступила к делу, запал Гермионы заметно поубавился. Надев свой костюм, она вновь почувствовала себя неуютно. Ей пришлось лечь на кровать, и подруга волшебной палочкой задëрнула полог, чтобы их не отвлекали любопытные взгляды соседок.

Наряд Гермионы состоял из бирюзового лифа, полностью покрытого блестящими разноцветными камнями и маленькими ракушками, и короткой облегающей юбки, такой же сверкающей. Плотная ткань заканчивалась значительно выше колен, переходя в прозрачную вуаль, которая спускалась до пола в подобии рыбьего хваста и имела спереди разрез. Живот, руки, плечи и декольте были обнажены.

Гермиона лежала на животе, изо всех сил пытаясь не думать о том, как будет выглядеть. Джинни с сосредоточенным лицом покрывала ее ноги, поясницу и часть спины краской, ускоряя высыхание волшебной палочкой. На колдографии им обеим очень понравился этот наряд, но они и подумать не могли, что в жизни он будет выглядеть так откровенно.

— Готово. Теперь перевернись.

Гермиона подчинилась. К счастью, это заняло меньше времени, чем она ожидала.

— А теперь лицо. — Рыжая невинно улыбнулась, когда подруга увидела в ее руках зеленую краску.

Наконец, все было готово. Взглянув на себя в зеркало, Гермиона подумала, что Джинни однозначно была права — ее не узнать. Да что там, она сама потратила несколько секунд, свыкаясь с мыслью, что отражение в зеркале принадлежит ей.

Бирюзовая ткань ее наряда ярко переливалась, но теперь с ней перекликался и мягкий блеск ее собственной кожи. Все голые участки тела приобрели приглушенные синие, изумрудные и оливковые оттенки и при движении отливали серебром. Как заверила Джинни, теперь Гермиона будет светиться в темноте.

Любопытно, что на лицо она нанесла самый минимум грима, подчеркнув только глаза, скулы и губы. Волосы Грейнджер тоже стали зелеными, вдобавок она сама сделала их прямыми и гладкими с помощью заклятия, и теперь они красивой ровной копной укрывали плечи. Большая заколка в виде ракушки у виска дополняла прическу.

Гермиона могла лишь молча и беспомощно смотреть на себя. Не то, чтобы она теперь чувствовала себя менее раздетой, скорее узнать ее стало сложнее. В любом случае, она уже не успеет придумать что-то другое.

Подруга напряженно застыла рядом, не отрывая глаз от ее лица.

— Вот это да, просто класс, — тихо и восхищенно выдохнула за спиной покрытая белилами Лаванда. Скосив глаза, Гермиона перехватила ее взгляд и поняла, что та действительно говорит о ней. — Обалдеть.

Парвати, надевшая короткий черный парик и голубой наряд с золотыми браслетами, тоже смотрела на нее с любопытством, но ее взгляд был куда более скептическим.

— Ладно, — обречённо пробормотала Гермиона, — пойдет.

— Обращайтесь, дамы, — скромно предложила Джинни и тут же выскользнула из спальни.

Гермиона спустилась в гостиную за пол часа до начала вечеринки. Джинни потратила большую часть времени на нее и все еще отсутствовала. Гарри с Роном тоже не было видно, и Гермиона догадывалась, что они как всегда пытаются что-то придумать в последний момент. Зато она заметила Дина Томаса, у которого тоже были зеленые волосы. Его лицо было покрыто белой краской, вокруг глаз намазано темным, а на губах красовалась длиннющая красная улыбка. Гермиона не смогла определить, что это был за образ, но у нее возникло стойкое ощущение, что она видела кого-то похожего в мире магглов.

Наконец из спальни мальчиков показался Рон. Как и в том году, он заклинанием наложил на себя иллюзию шрамов, пятен крови и добавил большущий порез на щеке. Следом за ним появился Гарри, который выглядел как… Гарри. Не узнав ее, они спокойно прошли мимо, и Гермиона схватила друга за рукав.

— Гарри!

Он обернулся, несколько секунд непонимающе глядя на нее, а потом на его лице промелькнуло узнавание.

— Гермиона?!

Нахмурившись, Гарри неуверенно скользнул взглядом по ее лицу, зеленым волосам, а потом ниже, изучая провокационный наряд более внимательно. Его брови поползли вверх, когда он дошел до ее груди.

— Это русалка, — поспешила пояснить Гермиона, решив, что проще будет сказать, чем дожидаться, пока он догадается сам, разглядывая ее. — Это… Это Джинни придумала.

— Вот как. Тогда это все объясняет, — улыбнулся друг, поправляя очки.

— По-твоему, я настолько предсказуемая? — Гермиона шутливо пихнула его в бок, и они рассмеялись. Все это время она старательно делала вид, что не замечает стоявшего в паре шагов Рона.

— А где твой костюм?

Гарри снова усмехнулся, засовывая руку в карман. Между его пальцев блеснуло что-то, похожее на жидкое серебро, и Гермиона узнала мантию-невидимку.

— Боже, ты это серьезно?

— А почему нет? Могу я хоть раз в жизни воспользоваться этим и не ломать себе голову?

— Теперь все будут думать, что я весь вечер как идиотка танцую сама с собой, — закатила глаза Джинни, присоединяясь к ним. На ней был облегающий красный комбинезон, а на голове красовались рожки.

— Может, вы уже поговорите? — неожиданно поинтересовался Гарри, переводя взгляд с Гермионы на своего лучшего друга.

— О чем? — подняв глаза, невинно поинтересовалась Грейнджер. Рон буравил взглядом свои ботинки и тоже не горел желанием о чём-то говорить. Гарри слегка закатил глаза, но все же смог удержаться от комментариев.

— Ладно, идемте, а то начнут без нас, — Джинни легонько подтолкнула их к портретному проëму. По пути к ним присоединился Невилл, с ног до головы замотанный в бинты.

???

Когда Гермиона ступила в полумрак Большого зала, ее тело окружило почти призрачное свечение. Под потолком вместе со свечами парили тыквы, и их неровный свет заставлял костюм девушки загадочно переливаться, а кожу искриться и вспыхивать разными цветами. Значительная часть студентов была одета в оттенки черного и красного, и Грейнджер на их фоне сияла, словно светлячок.

Джинни была в восторге от собственной работы. И теперь Гермиона готова была признать ее правоту, хотя все еще считала, что выглядит чересчур экстравагантно. Все вышло так, как и говорила подруга — похоже, ни один из ее знакомых с других факультетов не узнал ее. Но даже выяснив, что перед ними Гермиона Грейнджер, не все с первого взгляда понимали художественную задумку Джинни Уизли.

Так, Полумна похвалила ее костюм и искренне порадовалась, что хоть кто-то кроме нее в курсе, как выглядит настоящая бундящяя шица. Когда ей объяснили, кого на самом деле косплеет Гермиона, когтевранка возмутилась и принялась доказывать, что это ничуть, ни капельки не похоже на русалку. К счастью, ее довольно быстро прервала Джинни.

— Рон там. — Она мотнула головой на другой конец зала, и метрах в пятнадцати Грейнджер действительно заметила его и Мэнди Броклхерст. — Где Захария?

— Не знаю, — нахмурилась Гермиона. — Он сказал, что будет вампиром в красном плаще.

Ее спутник опаздывал. По-хорошему, у нее впереди был весь вечер, чтобы выполнить задуманное, но ей хотелось разделаться с этим как можно скорее.

Ее слегка беспокоило то, как пуффендуец отреагирует на ее внезапный порыв. А еще было стыдно, что она собирается так нагло использовать его. Подумав, девушка решила, что просто извинится и скажет, что не знает, что на нее нашло. Но что если Захария захочет продолжения?

Гермиона не планировала играть в эту игру весь вечер. В самом крайнем случае она уйдет с праздника или даже попросит на время мантию-невидимку у Гарри.

— Сейчас самое время, — тихо сказала Джинни. Гермиона и сама это видела — его новая девушка как раз на пару минут отошла, примкнув к кучке когтевранцев и оставив Рона одного.

Она поглядывала на него краем глаза, чтобы он не заметил ее внимания, однако и сама уже чувствовала на себе его взгляд.

Рон смотрел на нее весь вечер.

И Гермиона не могла понять, что испытывает в этот момент. Казалось, на поверхности тело охватывает жар, а внутренности сковывает холодом.

Это ведь просто Рон. Рон, которого она знает тысячу лет.

В груди что-то сжалось.

В этот самый момент в Большой зал вошла высокая фигура в красном.

Под глубоким капюшоном виднелось выбеленное лицо. С уголка губ стекала тоненькая струйка крови.

Утонув в собственных мыслях и ощущениях, Гермиона моментально шагнула к нему. Она приблизилась вплотную, не давая Захарии сделать и шага.

Она всегда сможет извиниться потом.

На секунду дрогнув, ее пальцы сжали кроваво-красную ткань. Она привстала на цыпочки и быстро прижалась губами к его губам.

Захария Смит точно не ожидал такого, и Гермиона не могла его за это винить. Он сделал шаг назад, но она лишь крепче вцепилась в его мантию. Кто-то присвистнул.

Это было так глупо, сама она ни за что бы не купилась на этот цирк.

Но что-то внутри взыграло. Ей захотелось, чтобы Рон поверил.

И тогда она вложила в поцелуй все свое старание, терпение и всю настойчивость. Усердие, с которым она принималась за первый параграф в новом, еще пахнущем свежим пергаментом учебнике. Захария Смит был в нем всего лишь одной из множества страниц, и она должна, обязана была изучить его, чтобы двигаться дальше. Да! Это могло бы стать проблемой для кого-то другого, но она Гермиона Грейнджер, и для нее нет ничего невозможного.

Ее губы распахнулись, скользя по рту пуффендуйца и смазывая красную краску. Гермиона обхватила его нижнюю губу и легонько всосала, потом провела языком между губ и прижалась снова. Продолжая мягко ласкать, она стараясь не думать, как много людей на нее сейчас смотрит. Ее слегка утешало, что глубокий красный капюшон частично скрывает их от посторонних. С другой стороны, единственный зритель, для которого предназначался этот спектакль, также не мог сполна оценить ее великолепную актерскую игру.

Они стояли так уже несколько секунд, и Захария словно превратился в камень. Его губы застыли, кажется, пару раз дрогнув, но парень и не думал отвечать на ее поцелуй. Каждое мгновение Гермионе казалось, что он вот-вот ее отпихнëт. Все это время она не поднимала на него глаз, ведь ей на самом деле было стыдно. Приглашая ее на бал, едва ли Захария Смит полагал, что Гермиона Грейнджер такая распущенная.

Она всегда все делает не правильно.

Она почувствовала, как напряглись его руки, и поняла, что теперь он точно ее толкнет. Но пуффендуец удивил ее. В последний момент он передумал и сам накрыл ее губы своими. Его руки скользнули на талию, и твердые пальцы сжали обнаженные ребра.

Он перешёл в наступление.

Захария уверенно прижимался к ее губам. Куда увереннее, чем это делала Гермиона, и гораздо более агрессивно, чем от него можно было ожидать. Очевидно, потому что ему не было нужды притворяться. И не было нужды спрашивать у нее позволения, потому что своими действиями она и так позволила достаточно.

Гермиона не представляла, что он может быть таким. Со стороны ее однокурсник казался мягким и безобидным, как плюшевый медведь, но сейчас, ощущая на себе его хватку, она подумала, что у нее могут остаться синяки. По коже Гермионы внезапно побежали мурашки, а откуда-то снизу стал подниматься нездоровый жар. Ей вдруг сделалось не по себе и отчаянно захотелось убраться отсюда. Только теперь она поняла, что задыхается, и замерла, втягивая носом воздух. Он тут же отстранился.

Она увидела, что губы Захарии стали зелёными. Грейнджер скользнула взглядом по его щекам, но он уже шагнул назад, отворачиваясь.

— Гермиона, — ей показалось, что голос Джинни сбоку прозвучал как-то жалобно.

— Что? — она оторвала взгляд от Захарии, который уже протискивался сквозь толпу прочь от нее. Джинни молчала, а потом как-то странно шмыгнула носом, и Гермиона наконец полностью повернулась к ней. — Что такое? Он не смотрел?

— Смотрел, смотрел. Просто Захария там, — тихо произнесла Джинни и указала куда-то в противоположную от них сторону зала.

И верно, широкими шагами к ним приближался Захария Смит. В этот момент он заметил ее, и его открытое лицо засветилось триумфом и возбуждением.

Гермиона застыла. А потом ее словно окатили ледяной водой.

Тогда это… это…

Она растерянно оглянулась назад, но красная мантия с капюшоном уже исчезла. Тот, кого она приняла за Захарию Смита, уже растворился в пестрой толпе, и сколько бы Гермиона ни крутилась на месте, она не могла его разглядеть.

— Господи… Это…

Она пробормотала ругательство, которое услышала только Джинни. Наконец Захария поравнялся с ними. Он действительно был в красном плаще, но с высоким стоячим воротником и без капюшона. Все это время он не отрывал от нее взгляда, а с его румяного лица не сходила улыбка. Гермиона заметила у него во рту клыки.

— Привет. Я немного опоздал, прости. Ты… Ты прекрасно выглядишь.

Он выглядел запыхавшимся.

Пуффендуец тут же взял ее за руку.

Его большая и мясистая ладонь была такой мягкой на ощупь, что Гермионе показалось, будто ее рука тонет в ней, словно в мягкой перине.

— Да… Спасибо. Ты тоже. — машинально ответила она, пока ее взгляд еще рыскал по толпе. Она перевела взгляд на Джинни и увидела, что замешательство и испуг на лице подруги сменились лукавой ухмылкой, словно она только что узнала чью-то страшную тайну. Или Северус Снейп на ее глазах поцеловал Минерву МакГонагалл.

— Ну, — она кашлянула в кулак, пряча смешок, — мне нужно найти Гарри. Желаю хорошо провести время.

Гермиона осталась наедине с Захарией. Похоже, он все-таки не видел, чем она занималась тремя минутами ранее, иначе не сиял бы как новенький галеон.

— Я так рад, что ты согласилась пойти со мной, я правда не верил, что ты согласишься, но ты здесь со мной, и я так рад, так рад…

Он накрыл ее руку второй ладонью, и Гермиона вежливо, но рассеянно улыбнулась ему, стараясь не думать о том, как нелепо он выглядит в своем костюме. Вечер только начинался, а она уже ощущала раздражение.

Внезапно взгляд Захарии сосредоточился на ее лице и остановился на уровне губ.

— У тебя здесь что-то размазалось.

— Где? — Гермиона прикоснулась к своей щеке, совершенно не представляя, о чем речь.

— Вот здесь. — Он вытянул палец, тоже касаясь ее щеки и уголка рта и что-то стирая.

Грейнджер моментально вспыхнула. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела подумать, в каком состоянии теперь ее губы.

Должно быть, она покраснела до самых корней волос. Заметив ее смущение, пуффендуец убрал палец и вытер его о свою мантию. Он выглядел странно довольным.

— Я все понял. Ты вампирша-русалка, да?

Гермиона уставилась на него. Наконец до нее дошло, что это была всего лишь шутка, и она выдавила улыбку в ответ.

— Ты еще более застенчивая, чем я полагал, — внезапно заключил Захария Смит.

Девушка моргнула. Это были точно не те слова, которые она ожидала услышать от кого-то вроде него.

— Эм… Что ты имеешь в виду?

— Ну… Ты лучшая подруга Гарри Поттера. — Он окинул неопределенным взглядом зал и взмахнул рукой, словно этот жест должен был объяснить его слова. — А еще самая лучшая ученица школы. Ты привыкла проводить время за книгами, а не с парнями. И ты ни с кем не встречаешься, потому что для тебя это все равно, что тратить время попусту.

Гермиона вскинула брови, переваривая услышанное. Это были очень неожиданные слова, и они заставили ее задуматься. Действительно, ей даже самой стало интересно, что возмущает ее сильнее: то, что он считает ее закомплексованной ботаншей, или уверенность, с которой он об этом говорит?

— Я не самом деле ни с кем не встречаюсь, — все же признала она, мрачно подумав о Роне и решив быть честной.

— Значит, какой-никакой шанс у меня есть, — ухмыльнулся Захария и выпятил грудь.

Едва ли.

— Может, выпьем что-нибудь? — поинтересовалась Гермиона, чтобы наконец сменить тему и убраться от входа в Большой зал, возле которого она торчала уже целую вечность.

— Конечно, идем!

Захария взял ее руку более уверенно, чем в прошлый раз, и несколько раз легонько сжал, будто пробуя ладонь на ощупь. Гермионе моментально захотелось выдернуть руку, но она сдержалась. Сияя так, словно сегодня был день его рождения, Захария повел ее к ряду столиков у стены, освещенных миниатюрными оранжевыми фонариками.

Они сели за один из столиков. Адреналин, выплеснувшийся в кровь десятью минутами ранее, к этому моменту отпустил Гермиону. Она попыталась сконцентрироваться на праздничном ужине, который как всегда был великолепен, хотя едва ли чувствовала голод.

Ее поражало собственное безрассудство и абсурдность ситуации, в которой она оказалась. Кем бы ни был тот парень, он мог отшвырнуть ее от себя и был бы абсолютно прав.

Вот только не похоже, чтобы он так уж сильно возражал.

А с другой стороны, что изменилось бы, поцелуй она настоящего Захарию Смита?

Гермионе почему-то не хотелось об этом думать, хотя он явно был не прочь. Пуффендуец ясно дал понять, что заинтересован в ней. С другой стороны, он считал ее слишком застенчивой, и у нее не было желания доказывать ему обратное.

Кажется, Захария думает, что нравится ей. Или что-то вроде того.

Гермиону слегка передернуло от этой мысли. Она искоса глянула на своего спутника, а потом перевела взгляд направо, где в паре столиков от них сидел Рон со своей новой девушкой. Как и в прошлый раз, стоило Грейнджер взглянуть в его сторону, он тут же сделал вид, что увлечен своей спутницей.

Мерлин, что происходит в его голове?

Гермиона понятия не имела, почему он до сих пор так и не сказал ей ни единого слова. Это было чертовски обидно и совсем не походило на того Рональда, которого она знала.

Но, кажется, Джинни в очередной раз оказалась права (похоже, Гермионе придется признавать это весь вечер) — спектакль, который она разыграла на входе, возымел действие. Пусть все пошло слегка не по плану, ей стало чуточку легче — словно тугой обруч, все это время незаметно стягивавший грудь, немного ослаб.

Интересно, что подумает Рон, когда Гермиона поцелует второго парня за пол часа? Что она совсем отчаялась?

Если первый раз можно было списать на совпадение, то теперь он точно решит, что она ему мстит. Что ж, он будет… прав.

К слову, сейчас был один из «подходящих» моментов. Рон сидел не так уж далеко и отчетливо их видел. Конечно, она уже сделала это один раз, но что мешало ей закрепить результат?

Вот сейчас Гермиона могла бы сжать руку Захарии в своей. Не сильно — совсем чуть-чуть, чтобы он поднял на нее глаза. Не отпуская его взгляда, слегка наклониться ближе. А затем просто смотреть на его губы.

Долго и пристально.

Пока до него не дойдет, что нужно делать.

???

Гриффиндорка и пуффендуец сидели в молчании уже минут пятнадцать. Гермиона была погружена в свои мысли, к тому же она не представляла, о чем говорить с Захарией. И все это время боролась с собой. На ее счету уже был один неуместный и опрометчивый поступок, но злость на Рона никуда не делась, то и дело вспыхивая и толкая ее совершить второй.

Ей отчаянно хотелось продолжить игру и сделать что-то еще, тем более что он по-прежнему сидел недалеко. С другой стороны, у нее совершенно не было желания давать Захарии каких бы то ни было надежд, а потом играть с ним в кошки-мышки.

Грейнджер подняла глаза на своего спутника, и парень тут же перехватил ее взгляд. На его лице мгновенно расцвела та самая дурашливая улыбка, от которой ее уже воротило.

Ладно. Всего один раз, а потом она скажет, что у нее помутилось в голове, сбежит, исчезнет, придумает что угодно, лишь бы не приближаться к Захарии Смиту ближе, чем на десять метров.

Ну же, Рон. Просто смотри.

Хуже все равно уже не будет.

Обида полыхнула внутри, и сердце стало покрываться ледяной корочкой. Гермиона положила руку на предплечье своего спутника и слегка ему улыбнулась.

А что если она уже никогда не узнает, кто это был? Что если он сейчас уйдет или уже ушёл?

…Ее вторая рука мгновенно оказалась в его ладони. Лучась самодовольством, пуффендуец стал приближаться к ее лицу. Он что, ждал? Неужели все это время он был на низком старте, дожидаясь ее условного сигнала?

Гермионе сделалось противно. А еще так тоскливо. Что ж, теперь он имеет полное право думать, что она на него запала.

Джинни права. В очередной раз. Глупо заставлять себя, и она полная идиотка, что делает это.

Смирившись со своей судьбой, Гермиона смотрела на приближающиеся губы. Они настолько пухлые, что она вот-вот провалится в них и утонет. Она же сама говорила, что от поцелуя никто не умирал, верно?

А потом в голове как будто сработала вспышка маггловского фотоаппарата и Гермиона поморщилась.

Твердые руки, фиксирующие ее на месте.

Твердые губы, прижимающиеся к ней без колебаний и страха совершить ошибку.

Ощущение позора, горящих ушей и чужих взглядов. То, как горячо становится внутри и снаружи.

Жар, разливающийся по ее телу. То ли от стыда, то ли от возбуждения.

Гермиона напряглась, почти ощущая панику. А в следующий момент позади Захарии мелькнуло что-то красное.

Глубокий капюшон с острым козырьком. Чистый красный цвет среди тускло-серых скелетов, банши и призраков.

Грейнджер резко уклонилась в сторону, в последний момент избегая губ пуффендуйца и выглядывая ему за спину. Пульс застучал, как ненормальный.

Вампир в красном шествовал по залу. Спокойно и неторопливо, словно вокруг не толкались подростки в нелепых костюмах, словно вокруг него никого не существовало. Она видела, как кучка второкурсников расступилась перед ним.

— Я на минуту. — Гермиона выдернула руку из пальцев Захарии и не взглянув на него вскочила, прежде чем он успел сказать хотя бы слово.

Девушка сделала несколько шагов по направлению к незнакомцу и… остановилась. Что именно она собирается сделать? Извиниться?

Гермиона мысленно скривилась — просить прощения за поцелуй казалось такой себе идеей даже в ее голове.

В этот момент вампир заметил ее.

Капюшон повернулся в сторону гриффиндорки, и ей показалось, что их взгляды встретились.

Незнакомец находился далеко, а в зале было достаточно темно. Она смогла разглядеть лишь подбородок, остальное скрыла непроницаемая тень. Между ними сновали студенты, но он остановился и уставился прямо на такую яркую и заметную Гермиону.

Ее сердце пропустило удар.

Ей захотелось подойти и что-то сказать, но она вмиг оробела. Вот Джинни на ее месте точно бы не растерялась. В отличие от Гермионы, она всегда была уверена в себе и могла найти нужные слова в любой ситуации.

Вампир развернулся и пошел прочь, а Гермионе показалось, что она сейчас умрет на месте. Вот-вот воспламенится и сгорит от переполнявших ее эмоций, от любопытства и разочарования, потому что так никогда и не узнает, кто это был.

Чувствуя себя бесконечно раздосадованной и беспомощной, гриффиндорка потопталась на месте и двинулась в противоположную сторону от столика, где бросила Захарию.

Пусть понемногу свыкается с мыслью, что она не всегда та терпеливая и воспитанная девочка, какой все хотят ее видеть. И далеко не всегда делает то, что обещает. Ну или пусть выдумает для себя все, что захочет.

Ей плевать.

Музыка ревела. Пары прибывали на танцпол, и Гермиона, чтобы не мешать, обогнула их, почти прижавшись к стене.

Идиотский день.

Спасибо Джинни, что потратила на нее время и спасла костюм, нужно обязательно поблагодарить ее. Но однозначно это был худший Хэллоуин Гермионы за все ее годы в Хогвартсе. Ну ладно, не худший, но однозначно самый дурацкий. На первом месте все же стоял день, когда ее едва не прикончил Тролль.

Она подумала о Захарии, пытаясь отыскать между ними сходство.

— Гермиона!

В толпе мелькнули красные рожки, а потом Грейнджер заметила Джинни. Та спешила к ней, оттянув пустую руку назад, и когда девушки поравнялись, рядом с ними в воздухе возникла голова Гарри.

— Все все время натыкаются на меня, — пожаловался он подруге. — Ну как Захария?

Гермиона открыла было рот, но Джинни ее перебила.

— Да кому какое дело до Захарии! Ты выяснила, кто это был?

Грейнджер помотала головой, потом перевела дыхание, набрала полную грудь воздуха и разом высказала все, что мучило ее последние пол часа.

— Нет, и я до сих пор не могу поверить, что послушала тебя и поцеловала бог знает кого! Господи, это было так глупо, боюсь даже представить, что он про меня подумал!

— А по-моему, это было романтично, — безжалостно возразила Джинни. Внезапно она посмотрела на Гермиону как-то иначе, прищурила один глаз и склонила голову на бок, будто что-то просчитывая. Потом вытянула горизонтально палец и со своего ракурса поместила его над головой Грейнджер. — Хм… Майкл Корнер? Энтони Голдстейн? А может, Кормак Маклаген? Ох, Гермиона, просто молись, чтобы это не оказался один из слизней!

— Боже, — та в отчаянии закрыла пылающее лицо руками, — прекрати!

— Но ты должна подойти к нему и все выяснить, — уже серьезнее сказала Джинни.

— Что?! Нет! Никогда!

— Хотя я бы сделала ставку на то, что теперь он сам подойдет к тебе.

Гермиона убрала руки от лица и озадаченно посмотрела на подругу.

— Почему ты думаешь…

— Да брось, он наверняка заинтригован не меньше твоего, — закатила глаза младшая Уизли. — Если, конечно, он тебя не узнал.

— Честно говоря, не думаю, что он меня узнал, — покачала головой Грейнджер. — Он даже ничего не сказал. Он просто был в шоке.

— А как бы ты себя чувствовала на его месте? — хмыкнула Джинни. — Хотя, зная тебя, предположу, что если бы кто-то попытался вытворить с тобой такое, его ждал бы неслабый скандал… Ладно, не важно. Просто выясни сейчас, кто это был, иначе будешь жалеть об этом до старости, поняла? И не бойся, в этом нет ничего такого уж страшного.

Гриффиндорка неуверенно кивнула. Временами ей казалось, что подруга старше нее лет на пять и гораздо лучше знает, как жить эту жизнь.

— Что у тебя с Захарией?

— Ну…

Не успела она ответить, как услышала его голос.

— Гермиона!

Девушка испуганно оглянулась и с досадой поморщилась. Захария Смит пробирался к ним через толпу со слегка свирепым выражением лица.

— Вот ты где. Ты обещала вернуться и пропала. Я видел, как ты стояла посреди зала, а потом ушла. Все в порядке?

— Да. Мне показалось, что я увидела знакомого, но обозналась. Это был не он, — отвела взгляд Грейнджер, и Джинни с любопытством посмотрела на нее.

— Понятно. Я думал, мы могли бы потанцевать. Я как раз собирался пригласить тебя, а ты вдруг пропала. — В его голосе отчетливо слышался упрек.

— Извини, я что-то устала.

Захария моментально сник, но тут же вскинул голову.

— Но ведь вечер только начался! Я так ждал этого! Я захотел с тобой потанцевать, как только тебя увидел! Хотя бы один танец! Давай же, ну?

— Уверена, она очень хочет, просто стесняется, — не удержалась Джинни, и Гермиона послала ей испепеляющий взгляд.

— Ладно.

Улыбка снова расцвела на физиономии Смита. В этот раз он не стал хватать ее руку, а галантно протянул ладонь. Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как вложить свою ладошку в его.

— Привет, — Захария наконец-то повернулся к Гарри, молчавшему все то время, пока девушки обсуждали парней.

— Привет, — Гарри перевел внимательный взгляд с него на подругу, точно заметив, какой недовольной выглядит Гермиона, но пуффендуец уже повел ее к танцплощадке.

Примечания:

Следующая глава уже в пути, возможно она станет последней??

«Ведуньи» доигрывали быструю мелодию, и пары лихо кружились под задорный ритм и хриплые выкрики вокалиста. Захария вытянул ее в самый центр; Гермиона тут же почувствовала, как взгляды задерживаются на ней. Он крепко сжал ее ладонь, будто боялся, что девушка вырвется из его хватки и убежит. В то же время вторая рука легла на обнаженную талию Гермионы настолько робко, словно серебристо-зеленая кожа могла его обжечь.

Они встали вплотную. Неожиданно взгляд парня скользнул по подбородку Грейнджер, потом опустился ниже и так и остался там. Бирюзовая ткань скрывала ее грудь примерно на три четверти, и ракурс, с которого смотрел Захария, позволял увидеть немного больше, чем если бы он просто стоял рядом.

Гермионе еще никогда не приходилось бывать в подобных ситуациях. Она растерялась, не представляя, как заставить его прекратить пялиться. Но в этот момент Захария очнулся сам и торопливо перевел взгляд обратно на ее лицо, сияя совершенно идиотской улыбкой.

Эта мелодия была слишком ритмичной для танца вдвоем, но она быстро закончилась, и следующей как назло заиграла медленная песня. Пар вокруг них сразу прибыло. Пуффендуец моментально прижался к ней теснее и тут же наступил на ногу, быстро пробормотав «извини». Гермиона поморщилась и попыталась сделать шаг назад, но он крепче сжал свою горячую рыхлую руку на ее пояснице, а второй сильнее стиснул ее ладонь. В этот момент Гермиона подумала, что ее взяли в заложники, а танец является не более чем прикрытием.

— Гермиона, — обдавая ее своим дыханием, в ответ на ее мысленное ругательство взмолился Захария Смит, — не убегай от меня больше!

— Я не убегала, я же сказала! — Она всерьез начала сердиться. — Просто увидела знакомого. И не думай, что я буду весь вечер танцевать с тобой! У меня есть друзья, я хочу побыть и с ними тоже!

— Да, конечно. — Смит произнес эти слова так невозмутимо, словно они для него ничего не значили. Все это время они неторопливо перебирали ногами, полностью игнорируя мелодию. Гермиона тоскливо поглядывала по сторонам, терпеливо ожидая, когда песня закончится, а ее обязательства перед спутником наконец будут выполнены.

Высоко над головой переливались свечи, повсюду скользили разноцветные лучи. Большой зал был необыкновенно красив.

Прямо сейчас она могла бы веселиться с друзьями и танцевать с Роном. Рон… Интересно, где он сейчас? Смотрит ли на нее? Или уже уединился где-то с Менди Броклхерст, давно про нее забыв?

Девушка опустила взгляд на грудь Захарии и попыталась разобраться в своих чувствах. Не то чтобы она ощущала по отношению к Рону такую уж сильную ярость, скорее… ей до сих пор было не по себе. Все вышло как-то странно и скомкано, почва вылетела из-под ног, и ей до сих пор казалось, что она так и не обрела твердую опору. Ее сильно тревожило, что они так и не поговорили, даже словом не обмолвились, а с другой стороны, она понятия не имела, что ему сказать и что предъявить.

А Захария…

Она незаметно скользнула взглядом по его лицу.

Гермиона всегда считала себя справедливой и объективной личностью; она гордилась этим и тем, что всегда жила по принципу «не суди книгу по обложке», что, разумеется распространялось и на ее взаимоотношения с окружающими. Непредвзятость, а также полный порядок в мыслях и чувствах давали некоторое чувство превосходства над теми, кто пытался возвыситься за счет других, навязывая ярлыки, и теми, кто охотно принимал их на веру.

Именно поэтому, когда Джинни сказала, что хуже Захарии нет никого, он конченный неудачник, и ни одна уважающая себя девушка не станет с ним встречаться, Гермиона ощутила мгновенный порыв встать на его защиту, доказать, что все не так плохо и не может быть в такой степени правдой.

Но теперь…

С Роном она никогда не ощущала ничего подобного. Рон никогда не прижимался к ней на глазах у множества людей, не смотрел так, словно готов извлечь из одежды прямо здесь и сейчас. С Роном было легко, и не важно, говорили они или молчали. И она никогда не испытывала неловкость из-за того, что он просто стоит рядом. Его руки, то, как он обнимает, давало чувство защищенности.

Нет, она не может быть влюблена в Рона. Это было бы… В самом деле слишком. Во всяком случае, скорее нет, чем да. Но что-то все равно не дает ей покоя.

Хватит. Сегодня ей точно больше не стоит думать о нем. Сейчас эти мучительные несколько минут закончатся, и Гермиона навсегда расстанется с Захарией Смитом. Она проведет остаток вечера в компании Гарри и Джинни и наконец-то начнет веселиться.

Снова шмыгнув носом, Гермиона подняла голову, и ее мысли, совсем как колода волшебных карт, разлетелись из головы. Рон Уизли и даже удерживавший ее в капкане своих рук Захария Смит вдруг оказались одинаково далеко.

Он стоял в тени у стены, привалившись к колонне, и смотрел прямо на нее. Погрязнув в своих мыслях, она успела на недолгий миг выпустить из головы случившееся в начале вечера. Их разделяло больше десятка метров, и Гермиона отчетливо видела его подбородок, тонкие губы и кончик носа. Компанию незнакомцу составляли миниатюрный дракончик, до неузнаваемости покрытый светло-зеленой чешуëй, и дементор в черном потрепанном плаще с капюшоном. Он как раз повернулся к ней боком и что-то рассказывал приятелю в красном.

Сердце Гермионы снова забилось. Волна возбуждения и волнения захлестнула ее, она пропустила шаг, запуталась в ногах Захарии, и он поволок ее за собой. Они развернулись, но Гермиона изогнула шею, продолжая смотреть в ту сторону. Захария заметил это, но ничего не сказал, разве что чуть сильнее сжал ее руку.

Ей немедленно вспомнились слова Джинни о том, что теперь он захочет подойти сам, и девушка ощутила новый прилив нервозности и возбуждения. За сегодняшний день Уизли оказалась права уже бесчисленное количество раз, но все станет по-настоящему забавным, если и это ее предсказание сбудется.

Гермиона постаралась обуздать свои эмоции. Да, да, Джинни права (она едва не закатила глаза при этой мысли) — если она хочет спокойно спать сегодня и все последующие ночи в своей жизни, она просто обязана выяснить то, что так сильно ее волнует.

Интересно, он все еще смотрит?

Гермиона как раз развернулась на сто восемьдесят градусов и больше не могла его видеть; ей не оставалось ничего другого, кроме как переключить внимание на Захарию и его вспотевшие ладони. Она перевела взгляд на своего спутника и поняла, что светло-голубые глаза все это время неотрывно следили за ней.

Песня тянулась мучительно медленно, а хватка ее кавалера не становилась слабее. Всякий раз, поворачиваясь в нужном направлении, Гермиона бросала украдкие взгляды на незнакомца в красном, а один раз даже позволила себе послать ему улыбку. Возможность смотреть на него столько, сколько ей хотелось, было единственным, что ей понравилось в танце с Захарией.

Гермиона подумала, что в этом есть нечто извращëнное — танцевать с одним парнем и при этом не отрывать взгляд от другого. Возможно, если бы Захария Смит вел себя с ней несколько иначе или не был самим собой, ей бы даже было немного стыдно за такое поведение.

Когда зазвучали последние аккорды и пуффендуец наконец отпустил ее, гриффиндорка с облегчением задышала, словно только что закончила самый длинный в своей жизни доклад для Снегга. На сегодня с нее определенно хватит танцев с Захарией Смитом.

Но едва Гермиона открыла рот, чтобы сказать, что хочет отойти на пару минут и найти своих друзей, как он сам ее перебил.

— Я принесу нам попить, — пуффиндуец легко сжал ее ладони в своих. — Никуда не уходи, хорошо?

И тут же, не дожидаясь ее ответа, он повернулся и направился к столикам.

Гермиона осталась растерянно смотреть ему вслед. Его странная манера постоянно тискать ее руки и не давать вставить слово все больше раздражала. Гермиона чувствовала, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы раствориться в толпе, но что-то не позволяло ей этого сделать.

Она обернулась и уже не таясь посмотрела на вампира в красном, чувствуя себя непривычно смелой и уверенной в себе, словно глотнула жидкой удачи. А может, все дело было в наряде, и на один-единственный вечер она действительно стала кем-то другим?

Капюшон был повернут в ее сторону, однако незнакомец и не думал подходить к ней. Гермионе еще никогда не доводилось играть в подобные игры с парнями, но к этому моменту она почти не ощущала страха совершить ошибку. Чем сильнее ею овладевал азарт, тем меньше в ней оставалось смущения.

Все же ей показалось невежливым просто стоять посреди зала и так долго пялиться на незнакомого человека, поэтому она переключила свое внимание на сцену. «Ведуньи» (восемь парней, одетые в одинаковые черные разорванные мантии) как раз отправились на перерыв, и опустевшее место занимали какие-то «Гремящие котлы».

Вокалистом оказался мужчина с длинными, спадающими на лопатки малиновыми волосами, затянутый в блестящий лаковый костюм с кучей заклёпок и цепочек. Поднявшись на сцену, он взмахнул палочкой, и на пустом месте возникли инструменты. Девушка с короткой стрижкой, одетая в кислотно-зеленую мантию, тут же встала за клавиши. Еще трое мужчин — один полностью в белом (даже его волосы были как снег), второй в зеркальном костюме и очках и третий — весь в шрамах, с длинными, почти как у вокалиста, темными волосами и в черной кожаной одежде — распределились между барабанами и гитарами. В этот момент один из гитаристов выжал из своего инструмента долгий, мучительно-протяжный звук, и настроение в Большом зале мгновенно переменилось.

Большинство присутствующих повернуло головы к сцене и во все горло завопило от восторга. Гермионе показалось, что она глохнет от их криков. В следующую секунду она оглохла повторно, потому что банда заиграла свою музыку, оказавшуюся куда более ритмичной, чем все, что до этого исполняли «Ведуньи». Внезапно рука вокалиста взметнулась вверх, и из палочки вырвалось высокое пламя. Зал взревел с новой силой.

Гермиона оказалась настолько увлечена этим зрелищем, что даже не заметила, как кто-то приблизился к ней сбоку. Руки схватили ее за плечи, разворачивая к себе. Она мельком успела заметить знакомый красный капюшон и горящие серые глаза, не принадлежащие Захарии Смиту, а потом чьи-то губы врезались в ее.

Опешив, Гермиона инстинктивно дернулась назад, но неизвестный студент держал ее так же крепко, как до этого его держала Грейнджер.

…Он впечатывался в нее так, словно в самом деле был вампиром и ждал этого целую вечность. Со злостью, которую никак нельзя было заподозрить по расслабленной, скучающей позе, когда он смотрел на нее издали, равнодушно привалившись к стене.

Незнакомец жадно прихватил верхнюю губу девушки, втягивая, затем выпустил, и она ощутила на себе его влажный язык. Гермиона мотнула головой в попытке уклониться. В ответ его рука выпустила ее плечо и зло сжала подбородок, удерживая голову на месте. Он снова приник к ее рту.

Нет! Она совсем не это имела в виду, когда глазела на него во время танца с Захарией! Она рассчитывала, что они всего лишь поговорят…

Внезапно до нее стал доходить истинный смысл происходящего.

Это ведь такая месть, да?

Едва ли ему понравилось то, что вытворила Гермиона, во всяком случае, вначале. Скорее всего, это поставило его в неловкое положение, но он стерпел и позволил ей делать то, что она хотела. И что он получает в ответ? Она отталкивает его, просто потому что уже совершила свою идиотскую месть и ей это больше не нужно. К тому же, оказывается, это не слишком-то приятно, когда тебя вот так застают врасплох.

Ну конечно, он будет злиться. Кому вообще понравится чувствовать себя использованным?

И все же, почему до нее с таким трудом доходит все, что связано с отношениями с противоположным полом? Радует лишь то, что она додумалась до всего сейчас, а не лежа в кровати несколько часов спустя.

Гермиона мгновенно замерла, прекратив всякое сопротивление. Она слегка выдохнула, усилием воли заставляя себя расслабиться. Действительно, не стоит так сильно драматизировать. Если подойти к вопросу с позиции логики, ее слегка испугал его напор, только и всего. В действительности, в происходящем не было абсолютно ничего ужасного, недопустимого или чего-то… чего бы она не хотела.

Вампир, все это время яростно терзавший губы Гермионы, лишь теперь заметил, что она прекратила сопротивляться. Должно быть, он удивился этому, потому что ощутимо замедлился и его порыв стал каким-то неуверенным. В этот момент губы русалки податливо распахнулись, мягко скользнув за его движением.

Их языки встретились, и хватка на подбородке стала слабеть.

???

Секунды тянулись бесконечно медленно, а они все так же стояли посреди ревущей толпы. Почти как в первый раз, только теперь Гермиона впитывала каждое мгновение, одновременно пытаясь анализировать свои ощущения.

Она чувствовала себя очень странно. Вся эта ситуация была довольно странной. Нет, не то чтобы странной… точно не в плохом смысле этого слова. Скорее очень и очень необычной.

…Ей казалось, что одна половина ее чувств обострилась до максимума, а вторая почти отключилась. Где-то далеко и одновременно близко гремела оглушительная музыка и бесновались школьники в маскарадных костюмах, а она дрейфовала в мягких и нежных волнах. Как будто ее бросили в океан, огромное водное пространство, но вместо того, чтобы тонуть или мучительно, из последних сил грести, она лениво скользит по поверхности, нежась в солнечных лучах.

Потому что ей нет нужды идти на дно. Она может плыть, куда захочет.

Эта мысль тоже была необычной, она возникла из ниоткуда, но очень понравилась Гермионе. В ответ на нее девушка неожиданно для самой себя подняла руку и положила ладонь на щеку вампира. Просто потому, что ей так захотелось.

Он тут же остановился, отрываясь от нее, и ее дыхание скользнуло по его щеке. В этот момент Гермиона явственно ощутила, как их время ускоряется и ускользает, и суровая действительность вот-вот отбросит их друг от друга. Не поднимая глаз, она снова потянулась к его губам.

Еще немного. Еще чуть-чуть.

Он не отказывал. Он принял ее поцелуй, и рука на плече Гермионы скользнула выше, обхватывая ее шею.

…Почему она никогда прежде не чувствовала себя такой свободной? Неужели для этого ей просто требовался другой человек? Не Рон, а кто-то совсем на него непохожий? Почему она вообще так зациклилась на нем? Какое ей дело до того, с кем и чем занимается ее бывший лучший друг? И что будет, если она влюбится в него? Совсем ненадолго, хотя бы до того момента, пока не выяснит, кто это. Интересно, что бы он на это сказал?

Все же он проявил инициативу и подошёл к ней сам, а значит она оказалась не так уж плоха. Более того, теперь он явно не хочет от нее отрываться.

Эта мысль неожиданно согрела Гермиону изнутри. Даже если она сейчас поднимет голову, их глаза встретятся и, узнав друг друга, они навсегда разойдутся, в этом не будет ничего ужасного. Потому что теперь она ни за что не приревнует Рона и не будет считать, что с ней что-то не так.

Сегодня Джинни определенно может ею гордиться.

— Ох, Грейнджер, я и подумать не мог, что ты такая…

Гермиона вскинула голову.

— …ненасытная.

Кровь отхлынула от ее лица.

На его щеках, обычно безупречно бледных, отчетливо алел румянец. Дыхание было сбито, как и ее собственное, а глаза как-то странно блестели. В них читалось какое-то новое выражение, которого Гермиона никогда прежде не видела. Наверное, просто потому, что он никогда и не смотрел на нее так. Ни сегодня в Большом зале, называя уродиной, ни когда-либо прежде.

Злоба, ненависть, отвращение.

Перекошенное от ярости лицо, когда она, выходя из класса, случайно дотронулась до него рукой.

Флешбеки вихрем пронеслись в ее голове и тут же пропали — слишком уж не вязалась обыденная реальность с тем, что она сейчас видела перед собой. С тем, что только что произошло.

Впрочем, Гермиона еще успеет подумать об этом — когда окажется наедине с собой, когда ее отпустит истерика и когда она снова сможет нормально соображать.

Ну же, давай! Толкни его в грудь и выкрикни, как сильно ненавидишь! Что вот-вот умрешь от омерзения, и лучше целовать соплохвостов Хагрида, чем такое ничтожество!

Но Гермиона молчала. Мысли вихрем крутились в ее голове, и ни одна из них не могла взять верх над другими. Губы девушки шевельнулись, но с них не слетело ни звука. Из-под ног точно выбили почву, и гриффиндорка чувствовала себя свободном падении — словно опора под ее ногами исчезла и она падает, падает в бездонную пропасть, утратив собственное дыхание. В груди что-то сжалось, и наконец она смогла выдавить из себя:

— Что… Ты…

— Да брось, Грейнджер, — закатил глаза Драко Малфой, — я сразу тебя узнал. Ты же не думала, что сможешь кого-то одурачить этим нарядом? Хотя признаю, твои волосы выглядят куда лучше…

— Ладно, — наконец пробормотала Гермиона. Это было все, на что ее хватило. Не дослушав конец его фразы, она развернулась и стала пробираться через вопящих, беснующихся школьников, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.

Это было ужасно, это был кошмар, это был ад на земле, на небесах, внутри, снаружи и на ее губах. Это была агония, пронзившая все ее существо. Это было все и сразу. И однозначно, это было отвратительно.

Целовать Драко Малфоя.

Но самое страшное заключалось в том, что ей не было противно. И он действительно сам подошел к ней — Джинни снова оказалась права, вот черт. Вот только зачем... И почему...

А главное, что дальше?

Гермиона протискивалась к выходу, не замечая никого и ничего. Лишь оказавшись в холле и прижавшись к прохладной стене, она позволила эмоциям взять над собой верх.

Позже она соврет Джинни, сказав, что это был один пятикурсник с Когтеврана, с которым они пообещали друг другу никому не говорить и никогда не вспоминать о случившемся, и та вроде бы даже поверит. Но когда через два дня в школе начнутся занятия и Драко Малфой зачем-то позовет ее на пару слов в пустой класс, ей придется снова соврать Джинни, сказав, что отстала, потому что забыла учебник. Тогда Гермиона еще не знала, что в ближайшие месяцы ее ложь перейдет всякие границы и выйдет из берегов разумного, превратится в неукротимую стихию, которую она будет больше не в состоянии контролировать. Что, разумеется, только поможет подруге быстрее докопаться до истины и предположить, что у Гермионы появился парень. Само собой, Джинни снова окажется права, да и может ли быть по-другому?