Гостеприимство Камаля (джен)

Всем хорош Гаури. Он отважный, добрый и заботливый, с хорошо сложенным телом и привлекательным лицом. Во владении мечом ему равных нет: уж на что я опытный и умелый боец, и за прошедшие годы значительно улучшила своё мастерство, но всё ещё за ним не поспеваю. Вот только в голове у Гаури определённо кисель плещется.

Он притащил мне платье.

Дело в том, что одежда, в которой нас забросило во Внешний мир, давно истрепалась и была выкинута. Так бывает: в странствиях и сражениях неизбежно что-то пачкается и рвётся, и приходится заменять то одно, то другое. Вещи, в которых мы вошли в Камаль, были куплены больше года назад в одном позабытом богами городке, уже были основательно поношены и смотрелись слишком странно, так что в очередную вылазку Гаури были даны деньги и напутствия закупить что-нибудь на замену. Себя-то он не обидел, и теперь без проблем мог прикинуться даже каким-нибудь мелким дворянином — благо, такую шевелюру, как у него, здесь только они и могли себе позволить.

А мне он принёс симпатичное платьице в зефилийском стиле, подходящее для беззаботной горожанки или купеческой дочки, но никак не для странствующей волшебницы, у которой на носу как минимум выяснение отношений с главой Гильдии, повёрнутом на спасении мира от Повелителя Кошмаров в моём лице, а то ещё и очередная разборка с мазоку. И с моей удачей надежда отделаться малой кровью всякий раз умирала, не родившись.

Гаури оправдывался тем, что на улицах Камаля появились солдаты из близлежащего гарнизона — мол, лучше пока не высовываться, боевой маг на улицах мирного городка будет слишком бросаться в глаза и всё такое прочее. Да и порадовать меня захотел — сувенир с родины же.

Порадовал, как же. Пришлось всё спешно переделывать.

В корсаж из мягкой кожи я вшила самодельные амулеты, нижнюю юбку безжалостно пустила на бинты, а верхнюю укоротила почти до колен и распорола по шву до талии. Мама, когда ей приходилось издалека везти товар, обычно надевала похожую запашную юбку, под которой не было видно поддетых бриджей, и короткий меч, скрытый в складках ткани, не слишком бросался в глаза. Сшитой из обрезков ткани косынкой я прикрыла бандану, а наплечники и плащ пока что пришлось припрятать. Рубаху я оставила прежнюю, хотя она немного бросалась в глаза.

Как она оказалась у меня — мутная история, потому что я сама на тот момент была, скажем так, слегка не в себе, а вызволившие меня из плена Ран и Гаури ничего внятного рассказать не смогли. Гаури, как обычно, отмазался своим коронным «ничего не помню», повествование Ран состояло лишь из восторженных междометий. В любом случае, в качестве трофея я заполучила рубаху, пёстрая вышивка которой скрывала вязь загадочных рун и образовывала нечто типа магических кругов, увеличивающих магический резерв. Моим старым талисманам это и в подмётки не годилось, и Рагна Блейд по-прежнему оставался для меня недоступным, но всё равно: в бою любая мелочь не бывает лишней.

На перешивание наряда я потратила полночи. На Гаури даже ворчать не пришлось, сам всё понял.

Город вовсю готовился к какому-то празднику: на улицах гуляли толпы нарядно одетых людей, везде висели гирлянды из бумажных цветов и звенел детский смех. Купцы выложили на прилавки свои лучшие товары, и я тихо страдала оттого, что не могла в полной мере насладиться прогулкой по рынку. Мне хотелось вдоволь порыться в связках сушёных трав, поглазеть на украшения из разноцветного стекла — и прикинуть, можно ли сделать из них недолговечные, но дешёвые амулеты на продажу, — или поторговаться за какую-нибудь ерунду просто ради самого процесса торгов, но нам было не до того. Рынок просто оказался на нашем пути.

— Не похоже, что они тут по наши души, — пробормотала я, когда мимо нас прошёл очередной патруль.

— Думаешь? — рассеянно отозвался Гаури.

Я пристально и с лёгким упрёком посмотрела на него. Он ответил безмятежным взором.

— У Гильдии есть наши портреты, — напомнила я. — Майре достаточно было показать их солдатам, и мы бы и шагу не смогли бы сделать, не привлекая к себе внимания.

— Мне казалось, что ты считаешь их неудачными.

— В том-то и проблема!.. — возмутилась я, но осеклась, решив, что получилось слишком громко.

Но среди криков уличных зазывал и шумной торговли мой возглас как-то потерялся, и я продолжила:

— Они неудачны не потому, что непохожи, а потому что это мерзкие, низкопробные карикатуры. Но всё равно: нас слишком хорошо узнавали. Даже облачение жрицы толком не помогло.

— Просто тебе оно на тебе не смотрелось, — сообщил Гаури, даже не глядя на меня: он крутил головой, словно выискивая что-то среди прилавков. — Слишком бросалось в глаза, что ты не привыкла такое носить.

— А как же аура мягкости и заботы, которую обещает облик жрицы? Мне казалось, что всем мужчинам нравится такое.

— Разве? — Гаури пожал плечами. — Не замечал за собой такого. И вообще, это платье тебе гораздо больше идёт…

Ох, это было неожиданно.

— …а отсутствие мягкости и заботы у тебя на лице написано.

Я не буду бить его прямо здесь и сейчас. Я отомщу ему чуть позже.

— Глянь, Лина! Там шашлыки продают, — Гаури наконец-то нашёл, что искал, и потянул меня в сторону палатки, от которой доносился соблазнительный аромат.

Или не отомщу.

Просто я не могу устоять, когда он говорит мне такие слова.

Мне действительно не хотелось тратиться, но решать проблемы на пустой желудок — так себе идея.

Итак, шашлыки. И ещё кое-что по мелочи.

Как-то незаметно мы втянулись в ритм праздничного города. Людской поток подхватил нас, неся от прилавка к прилавку, и вынес на большую площадь, свободную от торговли. На дальней стороне площади был сооружён помост, и откуда-то из-за него доносилась с детства знакомая мелодия: бродячие музыканты репетировали то, под что весь город ночью будет сбивать каблуки. Перед помостом тренировались акробаты в расшитых блёстками трико и жонглёры с булавами, звенели монистами танцовщицы в ярких нарядах и с цветами, вплетёнными в иссиня-чёрные кудри. Слегка поддатая компания молодых людей и девушек, не дожидаясь вечера, уже пустилась в пляс, и люди, окружившие танцующих, подбадривали их выкриками и хлопали в ладоши.

Я сама поймала себя на том, что притоптываю ногой в такт музыке. Не то, чтобы я вовсе не хотела поплясать, но делать это с мечом на поясе было бы очень глупо, так что мы остались среди зевак и любовались чужой радостью, словно старики, уже отжившие своё.

На той стороне стихийной танцплощадки за мельканием пёстрых юбок вдруг мелькнула коротко стриженная женщина в чёрной мантии. Нервно комкая в руках какую-то бумажку и то и дело озираясь, она протискивалась сквозь толпу. Нас она не видела — да и я заметила её, только когда её вынесло ближе к танцующим, и всё моё веселье мигом схлынуло, оставив мне лишь досаду и смутное чувство зависти к тем, кто мог позволить себе беспечно развлекаться, в то время как я вынуждена раз за разом выгрызать себе право на жизнь.

Пока нас не заметили, я протиснулась через толпу подпевающих балладе про рыцаря и троллиху людей и зашагала к выходу с площади, не сомневаясь, что Гаури последовал за мной.

От площади к особняку Майры вела тенистая, малолюдная улица. В пыльной траве по обочинам стрекотали кузнечики, с площади, словно подгоняя нас в спину, доносилась музыка и весёлый шум. Доспех Гаури тихо позвякивал при каждом шаге.

— Что не так, Лина? — спросил он меня, внезапно остановившись.

Я тоже замерла, скривив губы в презрительной гримасе. Фыркнув, развернулась, шагнула ближе к нему, ткнулась лбом в плечо. Тёплая широкая ладонь его неторопливо скользнула по моей спине.

А волосы-то и не погладить, как он привык: убраны в узел и спрятаны под косынку.

— Тут люди, — вполголоса предупредил меня Гаури.

— Да наплевать, — сердито буркнула я. — Надоело. Всё равно меня без конца шантажируют все, кому хоть что-то от меня надо.

Гаури снова погладил меня по спине, приобнял второй рукой.

— И всё же, что случилось?

— Разочарование, — ответила я после небольшой паузы, продолжая «бодать» лбом его плечо. — Больше не надо идти наощупь, наугад, вроде и места-то уже знакомые. Можно выбрать любую дорогу, не сверяясь с кривыми картами, нацарапанными на коленке, с непонятными надписями, с незнакомыми звёздами. Отвлеклась. Расслабилась. Дура.

Гаури сочувственно вздохнул, но ничего не стал говорить, только обнял чуть крепче.

— Жарко, — пробормотала я.

— Угу, — отозвался Гаури.

— Надо идти, — добавила я, даже не пытаясь высвободиться.

Гаури кивнул и прижался щекой к моей голове.

— Чем раньше мы разберёмся с Майрой, тем быстрее мы сможем…

Я осеклась. Что-то в том, как Гаури держал меня, изменилось: мышцы еле заметно напряглись, словно он приготовился к схватке.

— Гаури? Так ты ещё жив, что ли? — раздался незнакомый мужской голос.

Я, чуть вывернувшись из объятий, выглянула из-за плеча Гаури, пытаясь понять, что не так, и оценить, какие ещё проблемы могут нарисоваться на горизонте.

Возможные проблемы выглядели как офицер в сопровождении двух солдат. Лет офицеру было чуть больше тридцати, длинные тёмные волосы его были зачёсаны назад, открывая высокий лоб с намечающимися залысинами, и мягкими волнами спадали за спину. Добротное снаряжение и надменное выражение лица выдавали в нём дворянина из процветающей семьи, но, как правило, люди с такими исходными данными редко задерживаются на низовых должностях, тем более в дальних гарнизонах. Больше похоже было, что его сослали на окраину Империи за какие-то грешки.

— А мы разве знакомы? — дружелюбно поинтересовался Гаури, повернувшись к офицеру и неловко почёсывая в затылке.

Я как-то непринуждённо и незаметно была задвинута за его спину. Обычно он себе такого не позволял, зная, что защита такого рода даже оскорбительна для меня.

— Да ладно тебе, сопляк! — хохотнул офицер, небрежным жестом отсылая своих подчинённых. — Триста лет не видел тебя, вон какой здоровый вымахал! Может, сходим выпить куда-нибудь? Расскажешь, где болтался всё это время, про родню послушаешь.

— Откажусь, пожалуй, — всё тем же мягким голосом ответил Гаури, но его пальцы чуть заметно дёрнулись, словно ища рукоять меча. — Я сейчас немного занят.

Что ж, у каждого человека есть слабые места. Чаще всего они появляются в те времена, когда ещё не отросла броня на душе — умение прятать свои настоящие чувства и не придавать значения ничтожествам. И, похоже, этот офицер одним своим существованием бил по больному.

— Видел я, чем ты занят, — каким-то особенно противным тоном произнёс офицер, и я, даже не видя его из-за спины Гаури, могла поклясться, что он похабно подмигнул. — Святоша наконец-то забил на свои принципы и приударил за купеческой жёнкой? Так бери её с собой, двое ведь развлекут не хуже, чем один. Не так ли, красавица? — спросил он, намереваясь обойти Гаури и посмотреть на меня — а то и облапать.

Гаури двинулся левее, пытаясь преградить офицеру путь, рука потянулась к мечу — я едва успела схватить его за запястье. Встав рядом с Гаури, я с отвращением уставилась на офицера.

В любой другой ситуации я не стала бы мешать Гаури наносить справедливость. За мной самой обычно не ржавеет применять Дилл Брандо к слишком назойливым людям, особенно если это вымогающий взятку городской стражник или, тем более, вонючий бандит. Но иметь дело с офицером Эльмекийской армии, да ещё явно выходцем из непростой семьи, было чревато серьёзным скандалом — достаточно крупным, чтобы и Сейлунская правящая семья, и Вечная Королева посчитали бы допустимым откупиться жизнями двух бродяг ради сохранения мира. Я даже не слишком возражала бы. Империя — слишком серьёзный противник.

— Нашёл себе такую же полоумную, — презрительно скривился офицер и попытался схватить меня за подбородок. — Даже имя своё не назовёшь, сладкая?

Я резко ударила свободной ладонью по руке нагло ухмыляющегося офицера, прекрасно понимающего, что у нас нет возможности дать ему достойный отпор, и вполголоса, торопливо забормотала Слова Хаоса. Побег под прикрытием магической тьмы — не самый лучший выход из такой ситуации, но Гаури был на редкость зол. Ещё немного, и пролилась бы кровь.

На лице офицера проступило недоумение.

— Госпожа Лина! — послышался встревоженный женский голос, и я невольно отвлеклась, развеяв уже готовое высвободиться заклинание.

В нашу сторону бежала, подхватив длинную юбку, Вемора Дэсар.

— Ты что, колдунья? — в замешательстве уставился на меня офицер.

— Это наши… консультанты… — ответила вместо меня запыхавшаяся Вемора. — Наняты по поводу всё той же… проблемы. У меня к вам дело, госпожа Лина.

Я могла лишь предполагать, что за проблему подразумевала Вемора, но физиономия офицера стала откровенно испуганной.

— Что ж, тогда я возвращаюсь к патрулированию, — поспешно откланялся он и, покосившись на Гаури, добавил. — Моё предложение выпить всё ещё в силе.

— Иди к чёрту, — прошипел Гаури, зло щуря глаза и даже не пытаясь выглядеть недотёпой перед вероятным врагом.

Но Вемору, похоже, это ничуть не обеспокоило, как и мой недоверчивый взгляд.

— Вам следовало сразу назвать своё имя. Этот человек опасается волшебниц, — как ни в чём не бывало пояснила она, следя за удаляющимся офицером. — Позволил себе лишнего, пристав к одинокой путешественнице, и сначала ему крепко досталось от неё, а потом его понизили в звании и сослали из столицы в нашу глушь, а путешественницу выдворили за пределы страны. Говорят, даже был дипломатический скандал. У той женщины оказались серьёзные связи.

О, так я угадала.

— Так в чём дело? — не слишком учтиво спросила я.

Вместо ответа Вемора протянула мне помятую бумажку, которую я заметила в её руках ещё на площади. Судя по размашистой надписи на обороте — сообщение из дома.

Только сейчас я осознала, что всё ещё крепко цепляюсь за руку Гаури. Разжав пальцы — Гаури тут же стал старательно разминать запястье, — я забрала у Веморы сообщение и, спрятав его за корсаж, в лоб спросила её:

— Всё из-за вашего сына, не так ли?

Лицо Веморы исказилось.

— Мой сын умер четыре года назад, — тихо ответила она. — Мор. Я должна извиниться за тот фарс, но… Мне просто хотелось хоть как-то задеть эту тварь.

Из объяснений Веморы я поняла, что лже-Хадо появился в Гильдии полгода назад по рекомендации Майры. Изначально его приняли на место помощника архивариуса — откровенно избыточная должность, — и тогда он маскировался под кого-то другого. Медленно, черта за чертой, он менял свой облик, с каждым днём всё больше походя на покойного сына Веморы. Подлога никто не замечал: Вемора приехала в Камаль уже после смерти мужа и сына и не слишком распространялась о причинах переезда, лже-Хадо большую часть времени отсиживался в архивах, а странное поведение вдовы Дэсар списывали на горе от потери мужа и лёгкое помешательство.

Кажется, помешательство у неё в самом деле случилось. Видеть, как какая-то хтонь крадёт облик любимого человека, пряча под человеческой оболочкой нечто… неправильное, извращённое — само по себе тяжёлое испытание, но, зная повадки мазоку, могу лишь предположить, что лже-Хадо не ограничился одним обликом. Мазоку любят поиграть с людьми, и у каждого из них свои любимые игры.

Когда в Камаль пришли мы с Гаури, лже-Хадо тут же словно испарился, а Майра заперся в своём особняке, то и дело присылая распоряжения по подготовке к ежегодному фестивалю. Солдат из гарнизона прислали по его запросу: с чистокровным мазоку они вряд ли смогли бы справиться, но, если бы лже-Хадо призвал лессер-демонов, солдаты должны были эвакуировать людей и сдержать нашествие.

А ещё в архиве пропадали отчёты. Вскоре после появления лже-Хадо некоторые из них просто превратились в прах, и даже самые свежие из них истлевали на глазах. Системы в этом Вемора не нашла — да и не слишком-то пыталась найти. Зато я нашла некоторое сходство с одним нашим знакомым мазоку.

Хоть бы это оказался не Зеллос.

— Так что же связывает главу Гильдии и мазоку? — спросила я, не понимая логики в действиях Майры: он привёл лже-Хадо в Гильдию, явно получив от него эксклюзивную информацию, попытался меня вежливо и с сожалением убить — хотя мне от этого не легче, — а потом призвал гарнизон для защиты Камаля от демонов. А про нас будто забыли.

Вемора заволновалась.

— Господин Майра — хороший человек и умелый администратор. Та тварь… — она запнулась, подбирая слова, — ввела его в заблуждение, он до последнего не знал, что это — мазоку. Я… боялась говорить об этом. Молчала, пока вы не появились. Он пообещал, что попросит вас о помощи, но вы пропали. Только сегодня я услышала, что кто-то, похожий на вас, бродит по рынку, и бросилась вас искать.

Я не знала, верить ли Веморе. Она казалась впавшей в отчаяние женщиной, пытавшейся отомстить за осквернённую память сына чужими, то есть нашими руками. О покушении на меня она не сказала ни слова, будто и вовсе не знала об этом.

Впрочем, выбора у нас не было, и план действий остался неизменным.

В конце концов мы распрощались с Веморой и двинулись дальше.

— Твой родственник? — небрежно спросила я, пристально глядя на медленно приближающийся особняк Майры.

— Разве что дальний, — неохотно ответил Гаури. — Не помню степени родства.

«И вспоминать не хочу», — читалось на его лице.

Я хмыкнула.

— Ладно, я всё поняла.

— И что именно ты поняла? — с подозрением посмотрев на меня, поинтересовался Гаури.

— Что мне не хочется напрашиваться на сбор урожая… чем там твоя родина славится?

Гаури пожал плечами.

— Ячмень, наверное. Я не силён в сельском хозяйстве. Но, знаешь, там действительно не на что смотреть.

А ведь и правда: лучшее, что могло вырасти в этих бесплодных землях, уже принадлежит мне.