Ножны для ядовитого клинка (джен)

Сэр Ренард пришел в неописуемую ярость, когда узнал причину того, что Кловис не явился, когда его вызывали. Повелел найти и наказать нарушителей спокойствия Нореанбурга.

— Не пущу! Хоть что мне говори, а не пущу. Тебя еле выходили в прошлый раз. Хочешь совсем меня одну на старости лет оставить, — говорила Ганна своему внуку, еле сдерживая слёзы, после того как тот заявил, что и в следующем году пойдёт на состязание.

Кловис понял, что сейчас с ней бесполезно разговаривать, и решил подождать. Может, с течением времени она успокоится и смягчится. Он вплотную занялся тренировками, когда не был занят охотой. Работу по дому старался выполнять быстро, чтобы снова уйти в лес на ту поляну, где было установлено уже несколько сделанных из витой соломы мишеней. Уже реже они виделись с Алексой, и не потому, что он был занят, а потому что в дом девушки стали захаживать потенциальные женихи, и родители требовали, чтобы она была со всеми приветлива и мила и не покидала дом.

Кловис с напряжением тянул тетиву. Его пальцы крепко удерживали стрелу. Каждое его движение было выверено до мелочей. Он знал, что каждая секунда на тренировках не должна пропасть даром. Лес вокруг него служил идеальным фоном для стремления к совершенству. Мишени, выставленные на разной высоте, бросали вызов его навыкам, и он старался не упускать ни одной возможности улучшить своё стрелковое умение. С каждым выстрелом его сердцебиение синхронизировалось с ритмом его стрельбы, и он ощущал себя единым целым со своим оружием.

Тем временем в сердце Алексы росло ощущение пустоты. Теперь её мысли были полны грусти и недоумения: казалось, Кловис стал холодным и равнодушным.

«Неужели ему всё равно, что я могу достаться другому?» — еле сдерживая слёзы, думала она.

Каждый день её дом наполнялся гостями, хвалебными песнями и голосами новых поклонников, но ни один из них с их богатствами не мог затмить его образ. В её душе затаилась горечь — интересы Кловиса были сосредоточены на стрельбе из лука и состязании стрелков, а она станет лишь тенью, постепенно исчезающей из его жизни. Каждый день она смотрела в окно, мечтая увидеть, как он отворяет калитку их дома и входит, чтобы посвататься к ней. Как она слезно умоляет отца согласиться отдать её ему в жёны, и каждый день этого не происходило.

Когда Алекса решилась всё-таки выйти на улицу, её шаги звучали в тишине, и она слышала только трепет взволнованного сердца. В ней постепенно исчезала присущая ей детская непосредственность, сменяясь девичьими заботами. Она медленно направилась к лесу, несмотря на запрет Кловиса. Алекса хотела ещё раз посмотреть в его глаза, надеясь увидеть в них хоть искру симпатии, и послушать своё сердце, может быть, их отношения тоже повзрослеют. Девушка помнила, где он тренировался, но чем ближе она подходила, тем яснее осознавала, насколько они были далеки друг от друга. Её воспоминания о том, как они проводили время вместе, казались ей призраками, которые сейчас казались далёкими.

Кловис был сосредоточен на прицеливании и остановился в тот момент, когда услышал её почти неслышные шаги. Он посмотрел в её сторону. В его взгляде мелькнуло оживление, но в следующую секунду погасло. Алекса почувствовала горечь оттого, ей не хватало слов, чтобы выразить свои эмоции и чувства. Лес, казалось, шептал ей, что всё должно измениться навсегда.

Она подняла руку, чтобы поприветствовать его, но он снова повернулся к мишеням. Тени нахлынули на её сердце. Тревога терзала её душу, страх за их будущее.

«Неужели всё это важнее меня? Пусть тогда скажет, скажет мне в глаза, что я не нужна ему», — подумала она и решительно направилась к нему.

Как только он в очередной раз натянул тетиву, Алекса рывком повернула его к себе лицом, встретившись с его недоуменным и слегка рассерженным взглядом, и, обняв его за талию, привлекая его к себе, поцеловала его. Её поцелуй был неумелым, но пылким. Парнишка замер от неожиданности. Лук выскользнул из его рук. Сердце девушки готово было выпрыгнуть из груди. Теперь будь что будет, она поставила всё на этот поцелуй.

Её губы касались его, будто пробуя на вкус что-то неизведанное. И в этом поцелуе была искренность и нежность, на которую она была способна. Девушка позволила своему естеству взять над собой верх, поступать так, как захочется, невзирая ни на что. Она боялась, что в любой момент это мгновение может исчезнуть. Что он оттолкнет её и велит убираться с его глаз, назовёт распутницей.

Кловис, замерев, чувствовал, как теплая волна накрывает его. Он попытался ответить на её пыл, но его губы лишь слегка дрогнули, не знавшие, как ответить на этот сладкий, но неумелый порыв. Он ощущал, как жадно она прижимается к нему, как её сердце стучит в унисон с его, будто создавая собственную мелодию для этого неординарного момента. Что-то медленно и неуверенно перерождалось в нём, и причиной этому была она. Вдруг страх овладел им, страх не знать, что делать дальше и к чему все эти её действия.

Когда её губы мягко скользнули по его губам, он на мгновение встретился с ней взглядом. Она так надеялась, что он увидит в них что-то большее, чем юношеское влечение, — искренность, теплоту, которые окутывали их в это мгновение. Нежный ветер шевелил светлые волосы Алексы, будто сам мир поддерживал их хрупкую идиллию.

Наконец он решил прервать этот волнующий момент, уверенно положив руки ей на плечи и отстранив её. Она испуганно посмотрела на него. Щеки Кловиса пылали румянцем смущения.

— Ты... ты чего это? — заикаясь, произнёс он, ошарашенно уставившись на неё.

— А ты что, не видишь? Ты дурак, что ли? Пока ты тут со своими стрелами... Меня же другому отдать могут, — сказала она и снова подошла к нему, обняла уже не так настойчиво и уткнулась лицом ему в шею.

— А я не хочу, не хочу никого другого. А ты... Неужели тебе всё равно? — произнесла она и разрыдалась.

Кловис решительно не понимал, что происходит. По сути, Алекса была его единственным другом. Странность в её поведении наверняка была вызвана каким-то горем, случившимся с ней. Но как помочь в том, чего не знаешь? Он осторожно погладил её по светлым волосам, желая успокоить. И тут он услышал тяжелую поступь и треск веток под ней. На поляне появился староста деревни. Увидев свою дочь в объятиях ненавистного ему юноши, он побагровел от злости и ринулся к нему.

— Убери руки от моей дочери! — громогласно проревел он, так что спугнул стайку мелких птичек с ближайших веток.

Алекса, вздрогнув, отстранилась от Кловиса, но затем загородила его собой, дрожа как осиновый лист в порыве защитить его от гнева отца. Алекса почувствовала, как холодный пот побежал по её спине, когда она посмотрела на лицо отца, искаженное яростью. Она слышала своё участившееся отчаянное сердцебиение. Девушка могла только догадываться, что он уготовил Кловису.

— Отойди от него! — прорычал мужчина.

Алекса отрицательно покачала головой.

— Я кому сказал! — в том же тоне повторил староста, надвигаясь на них.

Девушка упорно не хотела отходить от подростка. Каждое слово, произнесённое отцом, разрывалось в воздухе, словно острые стрелы, готовые пробить невидимую защиту, которую она так отчаянно возводила. Алекса боялась, что его недовольство может вылиться в нечто ужасное для Кловиса.

Стоя между ним и отцом, она боялась не только за подростка, но и за себя. Он всё приближался. В его глазах сверкали искры ярости.

— Пожалуйста, не трогай его! — вырвалось у неё в тишине, и голос дрожал, словно листья под порывом холодного ветра. Но в глубине её мятущейся души росло ощущение, что этот конфликт — лишь начало конца для них обоих.

Когда он приблизился, то грубо оттолкнул свою дочь в сторону и схватил паренька за грудки.

— Сколько раз я повторял тебе, выродок паршивый, чтобы ты не приближался к ней! — сказал он и швырнул его так, что он потерял равновесие и упал. Но этого старосте показалось мало, и он снова шагнул к нему.

— Отец, не надо! — закричала Алекса и кинулась к нему. Тот приподнял парнишку с земли и уже занёс огромный кулак для удара в лицо. Тот даже не подумал что-то говорить в свою защиту, всё равно он слушать не станет. И тут девушка повисла у него на руке, чтобы он не смог этого сделать.

— Отец, умоляю, не надо! Я люблю его! — кричала она, заливаясь слезами.

Мужчина медленно повернулся к девушке, и от его грозного вида она попятилась прочь.

— Ты любишь это отребье? Без роду и племени! Да у него за душой ни гроша. Как родился нищим, так и сдохнет в ближайшей канаве. Я не позволю, слышишь, не позволю, чтобы ты сгубила свою жизнь, связавшись с ним, — сказал он, бросив Кловиса и схватив Алексу за руку, потащил её прочь. Она словно в последний раз взглянула на него, вытирая слёзы.

Вернувшись домой, он застал бабушку за приготовлением пищи. Он повесил лук и колчан на гвоздь на стене и молча сел за обеденный стол. Произошедшее в лесу всё не выходило у него из головы. Эти новые ощущения. Её тепло, объятья, нежные влажные губы. Он не мог отогнать от себя мысли обо всём, что случилось, как ни старался, и её слова бередили душу: «Я люблю его!» Сколько безысходности было в её голосе. Кловис начал вспоминать своё детство. Как она ходила за ним по пятам, и часто можно было от неё слышать с укоризной: «Не подходи к реке, ты плавать не умеешь», «Дальше опушки в лес не заходи, а то заблудишься», «К собаке не лезь, а то укусит». И всё в этом роде, затем брала за руку и уводила от казавшегося ей опасным места. Он всегда думал, что она считала его мелким несмышлёнышем.

«И это любовь?» — подумал Кловис. Как-то ему всегда казалось, что это несколько иное, иногда наблюдая, как деревенские парочки милуются на завалинках⁽¹⁾ и опушках леса, берегу реки. Она никогда до этого не обнимала его так, как там, на лесной поляне. Парнишка вспомнил жар её дыхания на своей шее. Он ощущал отчаянный стук её сердца и нежность её тела, которое уже приобретало женственные черты, даже через одежду. И лицо вспыхнуло румянцем. Он не заметил, как бабушка поставила перед ним тарелку с едой.

— Чего призадумался? — спросила она.

— Да так, — отмахнулся Кловис.

И что теперь со всем этим делать? Голова просто шла кругом. Что она говорила тогда? Что её могут отдать другому, и что она никого другого не хочет. А кого хочет? И какая его роль во всем этом? Он опустил голову на ладони. Как будто это могло остановить круговорот мыслей. Сердобольные соседки уже давно галдят, что Алексу скоро выдадут замуж, особенно так, чтобы он об этом слышал, видимо, чтоб задеть его, но Кловис считал это сугубо её личным делом. Да и что он мог, если староста ни за что не позволит им быть даже друзьями, уж не говоря уже о большем. А теперь вот как всё обернулось. Но почему? Он никогда не давал повода, даже никогда не говорил, что она ему нравится, хотя Алекса слыла первой красавицей на деревне и поклонников у неё всегда было хоть отбавляй. Ненависть её отца и злые языки давно убедили его в том, что они с ней не пара, и со временем он решил, что так и есть. Но теперь новый слух пошёл по деревне о причине того, что староста противится тому, чтобы Алекса и Кловис были вместе. Слух о том, что к рождению Кловиса приложил руку не варвар или солдат, а сам староста, и тот не хочет кровосмешения. Это пробудило в мужчине ещё большую ненависть к подростку, ибо иногда это было причиной его ссор с женой.

Он посмотрел на стену, где висел его лук. Он представлял своё будущее, бегая в красно-коричневой одежде и гоняя гоблинов по лесам Нореанбурга под предводительством сэра Ренарда, как стоит в зелёных одеждах в арьергарде⁽²⁾ армии сэра Эдвина и выпускает тучу стрел, сражаясь с демонами и полчищами нежити, как бесшумно, скрывая лицо под маской, резал глотки тёмным эльфам, беспрепятственно проникая в тыл врага. И в этом будущем он не видел себя в деревне главой большого семейства и не видел в нём Алексу. До состязания лучников оставалась всего неделя.

— Я собираюсь участвовать в состязании лучников и в этом году, — твёрдо произнёс он, водя деревянной ложкой по тарелке.

— Я запрещаю! Хочешь, чтобы тебя убили? Себя не жалеешь, так меня пожалей, — сказала Ганна.

— Ничего со мною не случится, — произнёс Кловис неуверенным голосом.

— Случится, не случится, а не велю! Ты один у меня. Будешь упрямиться — в подполе⁽³⁾ запру, — Ганна была непреклонна.

Рано утром, как и грозилась, Ганна заперла Кловиса в подполе, закрыв его на вертушку, и ушла кормить кур. Кловис заблаговременно прихватил с собой нож, зная, как она поступит. После того как шаги бабушки стихли и он понял, что она ушла на улицу, поддел ножом деревяшку и открыл крышку, тихо выбрался наружу, закрыл подпол как было и, прихватив с собой колчан и лук со стрелами, котомку с едой, вылез через дальнее окно, выходящее на улицу. Затем, не оглядываясь, перебежал через дорогу и ушёл полем, чтобы никто из деревенских, занятых своими хозяйствами, его не увидел. Затем вышел на широкую дорогу и там через некоторое время его подобрал торговый обоз.

Алекса только после полудня смогла отпроситься у матери немного погулять, пока отца не было дома. Тот уехал на ярмарку в честь состязания лучников. Она знала, что Ганна наотрез отказалась отпускать туда Кловиса. И хотела проведать его после обеда и как могла утешить его.

— Кловис дома? — спросила она робко, отворив калитку.

— Дома, куда же ему деться. Вот дура старая, покормить-то я его забыла. Поди, проголодался уже, — ответила Ганна и поспешила в дом.

— Кловис, вылезай, пострел. Уже обедать пора, а ты не завтракал, — сказала Ганна, открыв крышку подпола, но ей ответила лишь тишина.

— Ты посмотри, какие мы обидчивые, — возмутилась женщина упрямством внука.

Алекса вошла в дом и огляделась. Чего-то не хватало. Сердечко беспокойно трепыхнулось, предчувствуя неладное.

— Посмотри, лук и колчан пропали, — догадалась она, взглянув на стену. Женщина заглянула в подпол, и там никого не было, всплеснула руками.

— Вот паршивец! Что же ты наделал?! Убьют ведь его там. Как есть убьют, — запричитала Ганна, тяжело опустившись на лавку.

Сердце Алексы пропустило удар. Девушка похолодела от ужаса, как только вспомнила, как нашла его в том переулке избитого, в синяках и ссадинах, еле живого.

«О Всеотец⁽⁴⁾, сбереги его», — взмолилась она.

Тем временем Кловис был уже в городе и спешил на стрельбище. Но, к его удивлению, очереди на запись для участия в состязании не было. Он подошёл к тому стрелку, который сидел за широким столом.

— Опоздал ты, парень. Запись уже закончилась, — сказал он. Кловис, тяжело вздохнув, побрёл прочь. Стрелок некоторое время смотрел ему вслед.

— Постой! Я ещё не оглашал полного числа участников. Сделаю для тебя исключение, только не оплошай в этот раз. Имя, возраст, — произнес парень.

— Кловис, четырнадцать лет, — улыбаясь произнес мальчик.

— Удачи, Кловис, — произнёс стрелок и проводил его взглядом. Только так можно было выследить тех, кто в прошлом году напал на него. Он очень надеялся, что они попытаются и в этот раз навредить ему. Но теперь им удастся их поймать, и городская стража будет бдительна.

Удивлённый ропот прошёлся по толпе зрителей, когда Кловис встал напротив своей мишени. Никто не ожидал увидеть его и в этом году. Он выпрямился, расправил плечи, медленно натянул тетиву, заводя её за ухо, придерживая оперенье стрелы. Краги надёжно защищали кисть удерживающей древко лука руки. Его внимание поглотил чёрный круг на мишени. Он был похож на хищника, выслеживающего свою добычу. На этот раз лук был грозным оружием, а стрелы — сверкающими снарядами, готовыми к полёту. Ветер тихо шептал, подстёгивая волнение, и Кловис глубоко вздохнул, успокаивая расшалившееся сердцебиение. Он взглянул на мишень, её чёткие контуры становились всё яснее в его напряжённом взгляде.

Внезапно, легким движением пальцев, парнишка отпустил тетиву. Стрела вырвалась из рук и молниеносно устремилась к цели. В этот момент всё вокруг замерло: шум толпы, шорох листвы, уступая место этому волнительному мгновению. Стрела пронеслась, рассекая воздух, оставляя за собой едва заметный след, как комета, оставляющая искристый след в ночном небе.

И вот удар. Четкий звук поражения мишени пронзил тишину. Толпа вскрикнула от восторга, ведь стрела меткого лучника попала точно в центр черного круга, а его уверенная улыбка сияла в ожидании следующего выстрела.

Кловис проходил этап за этапом, и скоро стало ясно, что он будет в тройке лидеров, к неудовольствию некоторых участников, которые считали ниже своего достоинства соперничать с ребенком и оскорблением — проигрывать ему. Но Кловиса это сейчас мало волновало. Он то и дело посматривал на шатёр, в котором сэр Ренард напряжённо следил за соревнованием.

«На этот раз у меня получится. Именно я буду сидеть за одним столом с прославленным следопытом», — уверенно думал он.

Вскоре состязания подошли к концу, и объявили победителя, и им, вопреки ожиданиям, стал именно Кловис. Все его старания, упорные тренировки оказались не напрасными. Он стоял перед сэром Ренардом и не верил, что всё это происходит на самом деле, что это не один из снов, которые так часто снились ему все эти два года.

— Что ж, прежде чем ты заберёшь свой выигрыш, раздели со мной, что бог послал, — сказал мужчина, улыбаясь, приглашая его к столу.

Он неуверенно сел на резной деревянный стул с высокой спинкой и посмотрел на блюда, которые не были ему знакомы. Однако голодный желудок громкими позывами напомнил, что поесть ему так толком и не удалось, и Кловис покраснел от смущения.

— Ешь, не стесняйся. Бери всё, что захочешь, — сказал Ренард, тоже приступив к еде, надеясь, что это немного раскрепостит мальчонку.

Тут Кловис увидел приближающегося к шатру молодого мужчину. Черный плащ с фиолетовым глубоким капюшоном, скрывающим белые волосы и глаза цвета морозного утра, едва тронутые лазурью. Фиолетовые одежды свободного кроя, поддерживаемые широким кожаным поясом с бронзовой витиеватой бляшкой. Черная маска, напоминающая птичью. Ранард так и не заметил его приближения, сидя к нему спиной, пока он тихо не произнёс:

— Приветствую вас, сэр Ренард.

Следопыт обернулся и просиял довольной улыбкой.

— О, Карастен, какими судьбами из столицы в наше захолустье? — спросил он.

— Выполняю поручение сэра Райнона, хранителя имперской столицы, — ответил он и перевел взгляд на мальчика, сидящего за одним столом с дворянином, по одежде которого ассасин понял, что тот из крестьян. Кловис смутился и отвёл взгляд.

— Его милость ещё со скуки не помер? Мизраэль⁽⁵⁾ не самая веселая компания. Ни поиграть в кости, ни выпить. Присядь, пообедай с нами, выпей вина, — предложил Ренард.

— Прошу прощения, милорд, но у меня есть ещё срочные дела, которые требуют ясного ума, — отказался Карастен.

— Не требуется ли вам пополнение из столицы? — спросил ассасин.

— Ну, можешь прислать парочку, если не жалко, и передавай привет и долгих лет жизни Райнону и его семье, — ответил Ренард.

— Хорошо, я обязательно передам и распоряжусь о подкреплении, как только прибуду в столицу. Не буду вам мешать более, — сказал он, слегка поклонившись, и поспешил удалиться.

Кловис проводил его взволнованным взглядом.

— Хорош, ничего не скажешь. Выполняет особые поручения наместников. Так что запомни его. Может, когда-нибудь посчастливится быть под его началом. Не знаю, каким образом, сам Всеотец благоволит ему, что ли, но те, кто выступает с ним в отряде, всегда возвращаются живыми, в какую тьмутаракань бы их ни послали, — сказал Ренард, проводив ассасина взглядом.

После того как трапеза была окончена, следопыт спросил:

— Ну. Готов ли ты, юный Кловис, служить верой и правдой Нореанбургу как имперский лучник⁽⁶⁾?

— Готов, ваша светлость, — широко улыбаясь, ответил парнишка.

— Что ж, жду тебя через три дня в гарнизоне. Обрадуй родителей. Героя вырастили, — сказал Ренард, потрепав Кловиса по рыжим волосам, вручая кошель с тридцатью золотыми монетами.

Кловис решил не медлить, а отправиться домой. Но стоило ему углубиться в переулки города, как кто-то из-за угла подставил ему подножку. Мальчик растянулся на каменной мостовой. Затем кто-то поднял его за шкирку с земли, и он увидел тех парней, что избили его в прошлом году.

— Ты либо тупой, либо глухой, — произнёс один из них, удерживающий его.

Другой срезал с его пояса кошель с выигрышем со словами: «Чего добру пропадать». Кловис изловчился и, вынув из-за пояса нож, полоснул по руке, удерживающей его грабителя. Тот взвыл от боли и отпустил его. Второй наотмашь ударил его по лицу. Парнишка упал.

— Пора кончать с ним, — сказал второй мещанин, надвигаясь на распростёртого на земле Кловиса.

— Я так не думаю, — послышался спокойный голос за его спиной, и в следующее мгновение он почувствовал на своей шее остриё узкого стилета. Парень побледнел как полотно. За спиной раненого Кловисом грабителя стоял такой же парень, беловолосый, в белой рубашке и фиолетовой накидке, черном плаще с капюшоном. Оба были в фиолетовых масках, скрывавших их лица.

— Это он. Он на нас напал! Даже ранил меня, смотрите, — начал оправдываться другой, показывая порез на руке. Кловис поднялся с земли, отряхиваясь.

— Я не думаю, что кошель с гербом сэра Ренарда принадлежит вам, — сказал второй ассасин. Его клинок упёрся пострадавшему дебоширу в спину.

Зубы незадачливых убийц отбивали хаотичную дробь при мысли о мучительной смерти от ядовитого оружия, которыми нередко пользовались незримые.

— Ты не пострадал? — обратился один из них к Кловису.

Тот, затаив дыхание, смотрел на них. Несмотря на развитый в лесу слух, он не услышал, как они приблизились.

— Нет, — тихо ответил он.

Один из ассасинов подошёл к нему и, взяв за подбородок, заставил поднять голову, с недоверием посмотрел на его разбитые губы. Отпущенный им негодяй покосился в сторону переулка, видимо намереваясь сбежать.

— Я бы этого не делал. Мой кинжал окажется быстрее, — предупредил его второй беловолосый воин.

— Попались, голубчики. Мы вас целый год дожидалися! — произнёс один из сквайров⁽⁷⁾ городской стражи, подоспевшие к месту происшествия.

За ними следовал рыцарь в темных доспехах. Боевой конь тёмной масти был покрыт зелёной попоной. Преступников связали и увели.

— Сэр Ренард приказал доставить победителя домой, — торжественно произнёс рыцарь.

Кловиса усадили в седло перед рыцарем, отдали кошель, который у него украли. Когда после недолгого пути они въехали в деревню, Кловис задремал в седле. Деревенские мальчишки бежали следом за монотонно ступающим рыцарским конём, указывая на Кловиса. Тот вздрогнул и проснулся от громких выкриков своего имени. Крестьяне провожали его изумлёнными взглядами. Алекса выбежала за ворота. Рыцарь остановился около небольшого дома, в котором жил Кловис. Он спрыгнул с лошади. Из калитки вышла Ганна, видимо, с намерением отругать внука за то, что сбежал, но, увидев важного господина, осеклась.

— Ждём тебя через три дня в гарнизоне сэра Ренарда, — сказал рыцарь на прощанье.

— Обязательно буду! — счастливо улыбнулся ему парнишка. Рыцарь, дернув поводья в сторону, поехал прочь.

Кловис посмотрел на Ганну, которая еле сдерживала слёзы.

— Бабушка, я победил. Я теперь имперский лучник, — сказал он, протягивая ей кошель с золотом.

Она подошла к нему и, обнимая, разрыдалась. А в стороне стояла Алекса, бледная как полотно, и непрошенные слёзы катились по её щекам. Случилось то, чего она так боялась, что гнала от себя в своих мыслях, что часто снилось в самых жутких кошмарах.

1) Завалинка — это невысокая земляная насыпь вдоль наружных стен избы, которая защищает жилище от промерзания зимой. Чтобы насыпь вдоль наружных стен избы не осыпалась, для неё сооружали дощатый короб со скошенной крышкой. Благодаря этому дождевая вода и тающий снег на ней не задерживались, а стекали вниз. В хорошую сухую погоду завалинки можно было использовать в качестве скамьи для посиделок.

Вернуться к тексту

2) Арьергард — часть войск, находящаяся позади главных сил, в том числе обеспечивающая безопасность тыла.

Вернуться к тексту

3) Подпол — это может быть просто яма или небольшое помещение под полом кухни, веранды, кладовой или коридора, в которое можно легко и быстро попасть, не выходя из дома, оборудованное люком. Подходит для хранения для консервации, вина, некоторых овощей и фруктов (лук, чеснок, зимние яблоки). Урожай корнеплодов здесь хранить нельзя. Самое простое сооружение.

Вернуться к тексту

4) Всеотец (Верховный отец или Всевышний) — в игре сильнейшее божество. Покровитель людей. Изображается как старец в украшенной рясе.

Вернуться к тексту

5) Мизраэль — в игре могущественный шестикрылый архангел, посланный Всеотцом для защиты имперской столицы. Никогда не покидает её.

Вернуться к тексту

6) Лучник — мастер дальнего боя, в игре юнит первого уровня любой линии обороны отряда. После получения достаточного опыта юнита можно улучшить в стрелка. Затем в имперского ассасина.

Вернуться к тексту

7) Сквайр — почётный титул, которым награждался оруженосец рыцаря. В игре — юнит первого уровня первой линии отряда (со второй линии не атакует). После получения достаточного опыта юнита можно улучшить в рыцаря или охотника на ведьм.

Вернуться к тексту