Первая Академия (джен)

Аудитория гудела, точно потревоженный улей. Доктор положил планшет на небольшую трибуну и огляделся по сторонам. Слушателей собралось довольно много. Конечно, не так много, как на лекции других выступавших сегодня, однако тоже неплохо. Наконец прозвенел звонок. Доктор внутренне подобрался и начал:

— Дамы, господа, а также прочие формы жизни! Я искренне рад видеть вас на моей лекции. «Классификация и применение на практике нанозондов» — так она называется. Впрочем, это вы уже успели узнать из плана мероприятий, а теперь перейдём непосредственно к делу. Нанозонды бывают нескольких видов.

Доктору было что рассказать, однако к концу лекции он заметил, что люди стали больше отвлекаться, ёрзать из стороны в сторону на стульях, некоторые даже откровенно зевали. В аудитории становилось душно, и только долгожданный звонок, возвещающий об окончании лекции, спас положение.

«Ну что ж, — подумал Доктор, — предсказуемая реакция, но могло быть и хуже». Когда он в последний раз читал лекцию на «Вояджере», вообще объявили красную тревогу.

Однако не все спешили покинуть аудиторию, некоторые обступили кафедру и буквально засыпали Доктора вопросами. Особенно его привлекла высокая андорианка. Она решительно и без обиняков спросила:

— То есть вы хотите сказать, что нанозонды используются аналогично вирусным векторам? Вроде РНК-вакцины?

— Не совсем так, однако у них схожие принципы функционирования. Если помните, в начале лекции я упомянул о методах саморепликации.

Андорианка достала планшет и начала заносить в него заметки. Она работала быстро и уверенно, со знанием дела. Её маленькие элегантные антенны шевелились в такт движениям.

Доктор вышел из аудитории. Его распирало от самодовольства. Лекция имела успех, и её текст даже обещали внести в ежегодный журнал Академии, а туда попадали только самые интересные и передовые публикации со всей Федерации. Он и раньше знал, что он лучший из лучших, что его место на переднем крае науки. Теперь Доктор убедился в этом окончательно. И ещё больше возгордился своими неординарными достижениями. Не мешало бы, конечно, спуститься с небес на землю, однако не сегодня, не в день триумфа.

Вечером новые друзья пригласили его в бар «Перигелий». Он существовал в кампусе академии уже очень-очень давно. Не одно поколение кадетов и офицеров сидело за аккуратными столиками и любовалось вечерними красотами Сан-Франциско.

Доктор откровенно наслаждался видами. Осеннее солнце лениво опускалось за горизонт, окрашивая небо в разные оттенки золотого, бордового и, наконец, лилового цвета. Первые огоньки начали мерцать тут и там по городу, ветер слегка колыхал воды залива, мост Золотые Ворота выделялся чётким силуэтом на фоне закатного неба.

— Просто восхитительные закуски, — сказал Джулиан, набирая на тарелку очередную порцию, — я сегодня не на шутку проголодался.

— Вас что, там на станции не кормят, что ли? — друг Башира по Академии удивлённо поднял бровь.

— Шеф О’Брайен не единожды пытался перепрограммировать кардассианские репликаторы, но в итоге всё вино со вкусом канара, а еда — хасперата, — вздохнул Башир.

— Припоминаю, — заметил Доктор, — мистер Нилекс готовил хасперат на «Вояджере». Говорили, на вкус это блюдо было очень острым, даже острее, чем перец чили.

Башир усмехнулся:

— Некоторые баджорские повара добавляют в него настолько много специй, что у неподготовленного человека может перехватить дыхание, а на глазах выступят слёзы. У некоторых особенно чувствительных может возникнуть острая аллергическая реакция. Один раз ко мне в медотсек попал такой бедолага.

Доктор вздохнул, а старый друг Джулиана — Алекс — похлопал НМС Глубокого космоса 9 по плечу, а затем обратился к голограмме.

— Сегодня были интересные лекции, но ваша, Доктор, была самой яркой из всех, — заметил Алекс, а затем продолжил: — Я даже немного вам завидую, вы побывали на планетах Дельта-квадранта, встречались с интересными видами, даже общались с боргами и выжили.

— Ну, в этом не только моя заслуга, но и всей команды «Вояджера», — заметил Доктор.

— Не спорю, и в то же время искренне вам завидую. Лично я после выпуска из Академии дальше своей звёздной базы никуда не летал. Скука смертная. Приходится заниматься наукой, чтобы хоть как-то себя развлечь.

— О, и над чем вы сейчас работаете? — спросила голограмма.

— Составляю атлас животных Деневы 4. Звёздная база 10. Может, слышали? Последний исследовательский корабль был здесь ещё в прошлом веке, — Алекс сделал глоток синтеголя и продолжил: — У нас там девственные тропические леса. Всевозможных ядовитых тварей, скажу я вам, пруд пруди. Ногу негде поставить.

Джулиан заинтересовано посмотрел в сторону Алекса.

— Деневианские многоножки? — спросил он.

— Не только. Ещё мерзкие фиолетовые слизни.

Неожиданно к Доктору подошла та самая андорианка, которую так заинтересовала его лекция. В руках она держала бокал с янтарной жидкостью, медленно перекатывая её по стенкам.

— Рада, что вы решили провести этот вечер с нами, — начала она. — Меня зовут Трина ж’Тан. Начальник медицинской службы станции «Коперник».

— Приятно познакомиться, Трина. Для меня честь… — сказал Доктор.

— Ох, давайте опустим формальности, — андорианка улыбнулась. — Ну, знаете, вечеринка для своих, и всё такое. Расскажите лучше о себе. Вы ведь впервые были активированы на «Вояджере» в Дельта-квадранте?

— Технически нет. Впервые это произошло в звёздную дату 48038.5, когда вице адмирал Паттерсон посещал «Вояджер» с инспекцией. И только позже, в звёздную дату 48308.2, я был активирован Гарри Кимом и заступил на службу полноценно.

— Хмм. Интересно. Меня совсем недавно назначили НМС. «Коперник» — новая станция на границе Дельта-квадранта. Не Глубокий космос 9 конечно, но тоже есть на что посмотреть. Мы находимся на орбите планеты-океана. Она практически необитаема, разве что животные и птицы. Представьте, по всей планете разбросаны несколько небольших атоллов с самым белым и чистым песком во всей галактике.

— Да, звучит интригующе. После того, как у меня появился мобильный голоизлучатель и я перестал быть заложником медотсека, мир стал определённо больше и интереснее. Надо напроситься как-нибудь к вам в гости. Трина улыбнулась.

— Наверно, тяжело быть не таким, как все? — спросила новая знакомая.

— Как сказать, поначалу это выводит из себя, но потом ты привыкаешь, и даже начинаешь ценить свою уникальность. Хотя… иногда ограничения моей программы просто невыносимы, — Доктор скрестил руки на груди.

— Мне трудно судить о том, чего я никогда не испытывала сама, однако скажу напрямую: вы справитесь со всеми вызовами, которые приготовила для вас жизнь. Кстати, моя основная специализация — психиатрия. Пожалуй, из меня бы советник получился лучше, чем врач, — андорианка вздохнула и сделала глоток из своего бокала.

— Отвечу вашими же словами: уверен, вы хорошо справляетесь со своими текущими обязанностями, иначе бы вас не назначили на такой важный пост. Кстати, у вас есть увлечения, не связанные с основным родом деятельности? Вы любите оперу? — спросил Доктор.

— Клингонскую, касселианскую или земную? — спросила новая знакомая. — Слушала понемногу из каждой, но вот не сказала бы, что меня заинтересовало что-то конкретное.

— Хмм. Уверен, если бы мне удалось спеть парочку самых известных арий, вы бы изменили своё мнение.

— О, это так мило с вашей стороны, — Трина улыбнулась. — Однако не уверена, что здесь уместно подобное. Нас могут неправильно понять.

— Курсы продлятся несколько дней, и у нас ещё будет возможность встретиться, — заметил Доктор. — Правда?

— Вполне вероятно, — ответила андорианка.

Неожиданно она сменила тему:

— Сегодня прекрасная погода, но лично я с нетерпением жду начала зимы. Тогда я чувствую себя как дома. У нас на Андории снежные дни и морозные ночи в порядке вещей. Знаете, что мы любили делать зимой, когда были кадетами?

— Расскажите, — заинтересовался Доктор.

— Хах, вы не поверите. Мы любили кататься по ледяным дорожкам. Идёшь с утра на пары, парк ещё не убрали, и ты такой лихой проезжаешь по ледяной поверхности, накатанной до тебя другими кадетами. У нас даже в сленге было такое выражение — «варп-ускорение». Дома мы строили целые ледяные парки развлечений. Жалко, в Сан-Франциско очень тёплая зима, и снега практически не бывает.

— Боже, это же очень опасное развлечение, — заметил Доктор. — Можно сломать руку или ногу. Куда смотрит служба безопасности?!

— И ломали, но я — везучая, потому что с Андории. Мы не боимся льда, а уж тем более снега, — Трина улыбнулась.

Они мило беседовали, пока кто-то не включил медленную спокойную музыку. Неожиданно даже для самого себя Доктор спросил:

— Не хотите потанцевать?

— О, — девушка улыбнулась, — замечательная идея.

Они встали из-за столика. Доктор нежно обнял её за талию. Пара поймала мотив, витающий в воздухе, и начала не спеша двигаться в такт музыке.

В её фиолетовых глазах отражались все ледники Андории. Если бы он был человеком, то опрокинул бы сегодня не одну рюмку синтеголя, но он не человек и никогда им не станет, что, впрочем, имело свои плюсы. Однако он может наслаждаться вечером, хорошей компанией, прекрасной музыкой.

Далеко за полночь, когда большая часть посетителей покинула бар, Доктор всё ещё сидел за столиком у окна. Мысли блуждали, унося его далеко-далеко отсюда, к ледяным пустошам Андории, к её огромным пещерам-городам и по-скандинавски холодным экваториальным зонам, где даже летом шёл снег и можно было запросто заблудиться в Великих горах Южного континента. Кажется, он влюбился.